Текст книги "Сенатский гламур"
Автор книги: Кристин Гор
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 23 страниц)
Я быстро подсчитала в уме. За двадцать минут надо добраться до офиса. Пешком не успею. Не успею даже бегом. Скутера, велосипеда или чего-то вроде у меня нет. Нет, погодите, у меня же есть ролики.
Через пятнадцать минут, в наколенниках, налокотниках, перчатках и шлеме, я зигзагами рассекала по Массачусетс-авеню, портфель висел за плечами, как рюкзак. Стояла влажная жара градусов под сорок, и я быстро взмокла. Я сосредоточилась на дороге, ведь мне достаточно крошечной трещинки, чтобы шлепнуться. Виляя мимо стройплощадки, я сделала вид, что не расслышала свист, не столько восхищенный, сколько насмешливый. Но у меня не было ни времени, ни равновесия, чтобы ответить, и я продолжала катиться вперед.
Шатаясь, я ехала по тротуару к Рассел-билдинг, и тут дорогу перебежала белка, чтобы спасти свою драгоценную жизнь на соседнем дереве. Я свернула, чтобы не наехать на нее, из-за чего меня сбил курьер на велосипеде. Я тяжело упала на бок, одно из немногих незащищенных мест. Налокотники проскрипели по бетону, я покатилась и замерла клубком рук и ног в липкой луже растаявшего мороженого. Я уже умерла? Я посмотрела на кучку прохожих, быстро собравшихся надо мной. Хочу ли я умереть?
Курьер остановился поодаль, выправил колесо и рванул прочь. Я была всего лишь очередной помехой на пути его лихорадочной деятельности.
– Вам помочь? – спросила женщина, глядя на пейджер.
– Нет, спасибо, я справлюсь сама.
Она кивнула, не отрывая глаз от экрана, и ушла. Как только сладкая лужа начала просачиваться сквозь ткань юбки, мне показалось, что на краю расходящейся толпы мелькнуло знакомое лицо. Это, часом, не Кларк Кент? Трудно сказать, когда в глаза лезут волосы. Я понимала, что большинство прохожих несколько разочарованы тем, что не случилось ничего страшного, о чем можно авторитетно рассказать у аппарата с питьевой водой. Но журналист, похожий на Кларка Кента, тот, на которого я напала во время слушания, был скорее смущен и озабочен. О боже, он решит, что я самая неуклюжая на свете. То есть настоящая угроза общественной безопасности. Как бы то ни было, сейчас он удалялся вместе со всеми.
Морщась, я собрала себя из обломков. Почистилась, как могла, переобулась в рабочие туфли и похромала в здание. Ральфа явно встревожил мой избитый вид.
– Тебя что, ограбили? – спросил он, хватаясь за кобуру и озираясь в поисках бандитов.
Он действительно беспокоится обо мне или просто застоялся без дела? У меня не было сил разбираться, поэтому я просто покачала головой и продралась через турникет.
– Ты в курсе, что выглядишь как жертва ограбления? – крикнул Ральф мне вслед.
Я пропустила его слова мимо ушей. Когда я добралась до стола, меня ждал Марк Герберт с пузырьком аспирина.
– Я видел, как ты на улице... – Он повертел руками и хлопнул в ладоши, чтобы изобразить эффектную катастрофу. – И подумал, что тебе может понадобиться это. – Он помахал баночкой аспирина и уставился в пол. – У тебя все хорошо?
– Спасибо, Марк, ты очень милый. Все хорошо.
– Тогда ладно. Ну, дай мне знать, если тебе понадобится лед или еще что-нибудь, – смущенно предложил он и удалился.
Выглянув в коридор, я увидела, как Мона спасается бегством под стол – она явно подслушивала.
Позвонил Аарон, узнать, как я добралась. Я ответила, что на роликах, опустив ненужные подробности. Он назвал меня авантюристкой и пообещал, что помассирует мне ноющие мышцы. Хорошо бы опухоль на боку немного спала к тому времени.
Р.Г. ближе к вечеру прислал мне письмо, в котором спрашивал, где копии предварительных сводок его открытых заседаний. Видимо, хотел взять их с собой на отдых. Беда в том, что я их не подготовила. Я была уверена, что он не собирается работать на выходных; глупо, конечно. Я думала напечатать их за неделю без него. Поборов приступ паники, я бросилась за советом к Жанет.
– Ну, он улетит завтра утром, не раньше одиннадцати... – скептически начала она.
– То есть если я успею, то смогу их ему послать? – закончила я за нее.
– Думаю, да. Технически. Если он не станет возражать.
Я не сомневалась, что она не будет спрашивать вместо меня. И постучалась.
– Да, – растерянно произнес Р.Г., когда я сунула голову в дверь. – А, вы принесли мне сводки?
Я страстно желала, чтобы так все и было, но толку-то?
– Если честно, сэр, я бы хотела внести в них кое-какие изменения. Могу я принести их вам завтра утром, первым делом?
Мне показалось, что Р.Г. слегка раздосадован. Потом он кивнул.
– Хорошо, хорошо.
– Прекрасно.
Я начала разворачиваться.
– Подождите, чуть не забыл, – остановил он меня. – У меня для вас кое-что есть.
Он порылся в портфеле.
– Я нашел ее дома и подумал, что вам понравится. У нас с Дженни есть вторая.
Он протянул мне пластинку «Блюзы плохого настроения Слепого Блейка»[44] с фотографией печального блюзмена на обложке.
Возможно, моя хандра не так уж незаметна. Когда я перевела взгляд на Р.Г., он улыбался.
– В прошлом Слепой Блейк помогал мне побеждать кризисы веры, и я решил, что он пригодится и вам.
Не совсем извинение, но Р.Г. определенно сознает, как сильно меня расстроил. Мудро, но отстраненно сострадает, словно понимает мою боль, но находит ее неизбежной, а может, даже необходимой и поучительной.
– Спасибо, сэр, – с неподдельной благодарностью выдавила я. – Простите, что была не в духе последнее время.
– Просто выполняйте свою работу, Саманта. Я нанял вас, потому что мы единомышленники. Останетесь со мной – получите возможность изменить мир к лучшему. Я не собираюсь всю жизнь провести младшим сенатором от штата Огайо. У нас со Слепым Блейком есть и другие планы. Понимаете?
Я думала, что понимаю. Р.Г. подавал надежды с самого переезда в Вашингтон. Конечно, не так серьезно, как Брэмен, но все же его потенциал не остался незамеченным. В последний год его именем жонглировали на воскресных ток-шоу, посвященных возможным кандидатам в президенты. Почти все считали, что он пропустит этот цикл, поскольку Брэмен казался несокрушимым. Он планировал эту гонку все десять лет, пока Р.Г. боролся за права своих избирателей. Завидовал ли Р.Г. тому, что сам не заложил такой же фундамент для вящей славы? Я надеялась, что нет.
– Да, сэр. Для меня честь работать с вами, сэр.
– Прекрасно. До встречи в Кливленде.
Я отнесла Слепого Блейка к себе, и мне здорово полегчало. Я все еще сердилась из-за компромисса по законопроекту, но верила в доброту Р.Г. и его готовность служить нации. Он единственный из моих знакомых, для кого честолюбие и жертвенность – одно и то же, как и должно быть у настоящего слуги народа. Р.Г. не был честолюбив ради себя самого, но вообще – был. И ради общего блага я надеялась, что он далеко пойдет.
Когда я сообразила, что впереди минимум семь часов напряженного труда, а рабочий день подошел к концу, все вернулось на круги своя.
– Уф, – довольно вздохнула я, жадно поглощая кофе, – в моем мире снова все правильно.
В половине девятого, закончив одну шестую сводок для Р.Г., я получила письмо от Аарона.
Кому: Саманта Джойс [[email protected]]
От: Аарон Драйвер [[email protected]]
Тема: секси сеньорита
наконец-то закончил, собираюсь запивать чипсы маргаритами. как насчет повеселиться к югу от границы? но сначала предлагаю сходить в мексиканский ресторан
Я густо покраснела, выругалась из-за того, что не могу присоединиться к Аарону, и позвонила ему, чтобы сообщить о своей печальной судьбе.
– Ты собираешься торчать там всю ночь? – недоверчиво переспросил он.
– Большую часть, – печально ответила я.
– Н-да. Хорошо, зайду в другой раз. Да, Сэмми...
– Что?
– Натали сказала, ты здорово упала сегодня утром. Наверное, она все видела. У тебя все нормально?
Вполне, если не считать жгучей ненависти к Натали.
– О да. Так, несколько царапин и синяков. С ними я похожа на бандитку.
– Ладно, секс-бомбочка ты моя. До встречи.
«До встречи», так мы в последнее время прощались. Не считая пьяного раза после мальчишника, Аарон никогда не признавался мне в «лбви», но я была уверена, что рано или поздно он это сделает. Возможно, даже в трезвом свете дня.
К десяти вечера в офисе никого не осталось. К одиннадцати меня начало трясти от бесконечных доз кофеина. К полуночи я для вдохновения послушала Джона Бон Джови. В час съела энергетический батончик и немного побоксировала с тенью. В два сорок пять осталось минут на двадцать работы, и тут пришел Аарон. От него пахло текилой, а в руках он держал большую коробку из спортивного магазина.
– Это мне? – спросила я.
– Если честно, мне. Но к тебе тоже относится. Ты почти закончила? – пьяно и радостно произнес он.
Он раздувался от гордости. Пока я заканчивала, он взялся за сверток. Все ясно: шатаясь по ночному городу под парами текилы, он купил ролики и, похоже, в восторге от них. Я готовила сводки к утренней отправке и краем глаза наблюдала, как он пытается нацепить новую обувь.
– Ты умеешь кататься на роликах? – спросила я. – Вообще-то это довольно сложно.
– Я надеялся, что ты научишь.
Он убедил меня надеть ролики, заявив: «Если упадешь с лошади, всегда сможешь опять забраться», и повел к двери.
– Мне надо взять свои вещи, – запротестовала я.
– Нет, не надо. Мы разомнемся прямо здесь, – ответил он.
Что, в Рассел-билдинг? Он серьезно?
Оказалось – серьезно. Следующий час мы гоняли по длинным мраморным коридорам вдоль и поперек всего здания, мягко стрекоча колесами роликов. Я почти год ходила по этим коридорам, но тихая темнота раннего субботнего утра превратила их в соблазнительное, неведомое место. Свободные от людей, идеально отполированные полы были скользкими и манящими. Мы ускорились, в ушах засвистел ветер, и Аарон откинул мне волосы с глаз. Я была быстрой и чуточку буйной; интересно, насколько ему нужна моя помощь? Или он занимался этим раньше, или одарен от природы.
Мы решили хранить тишину, чтобы нас не заметила охрана, которая располагалась тремя этажами ниже. Все звуки громким эхом отражались в пустых коридорах, и в тишине мы внимали сонным скрипам здания и шепоту труб. Мне казалось, что, рассекая на роликах по этому зданию, я лучше его узнаю. Оно такое громадное и безликое – огромная машина, равнодушная к моей должности или скорости. Но сейчас я впервые почувствовала, что быстрее его – словно я могу проехать и выведать его секреты раньше, чем оно услышит мое жужжание и прихлопнет меня как муху своей самодовольной тяжестью. Вдруг это здание все-таки можно победить? Вдруг я изучу его, всего лишь прислушиваясь?
Мы с Аароном вернулись в офис Р.Г. и рухнули на диван в приемной. Я ужасно хотела поделиться с ним новым, возбуждающим чувством скорости, но прежде чем смогла облечь его в слова, Аарон уже забрался на меня и начал целовать в шею.
– Не здесь, – прошептала я, пока он меня лапал.
– Почему? Тут же нет камер.
– Это неправильно, – попробовала объяснить я.
– Ну, давай, это очень круто – заниматься сексом на работе. Поверь мне.
Сложно было придумать что-то более убийственное для желания переспать с ним в ближайшее время. Почему мужчины всегда, всегда считают, что это очень умно – намекать на прошлые сексуальные приключения с другими женщинами? Случайно или нет, но глупость неимоверная. Неприкрытое оскорбление. Почти так же плохо, как когда сокурсник предложил мне брать уроки минета у своей бывшей подружки и тем самым подогреть наш недолгий роман. Что с ними со всеми?
Я сердито уставилась на Аарона в темноте. То ли он ничего не понял, то ли понял, но ему было все равно, но он засунул язык мне в ухо. Я оттолкнула его.
– Что? Что не так? – спросил он в наивном смущении.
– Я не хочу знать сексуальные подробности твоих прежних романов. И уж точно не хочу воссоздавать нежно хранимые воспоминания, ясно? – угрожающе прошипела я.
– Стоп, стоп, стоп. Остынь, детка. Извини, я сказал, не подумав. Ты все не так поняла.
– А как я должна была понять?
Пока он сидел и настаивал на невинности своих намерений, у меня перед глазами промелькнула вереница неприятных кадров. Аарон с другой женщиной. Он снимает с нее одежду. Я не могу остановить кассету. Самое ужасное, что героиня моей мысленной пытки невероятно красива. А еще я подсознательно догадываюсь, что она его бросила и Аарон до сих пор по ней тоскует. Хочет ли она его вернуть? Звонит ли ему хоть изредка? Живет или работает по соседству?
Я не хотела разбираться во всем этом, но и говорить было не о чем. Ну почему мои мозги ко мне не прислушиваются?
– Ладно, хорошо, – перебила я. – Давай просто пойдем домой.
Я собрала вещи, и мы куда менее романтично поехали обратно. Из-за плохого настроения мы едва тащились на роликах.
Я собиралась плюнуть на все, отправиться домой и провести ночь одна, но боялась, что Аарон позвонит той ужасной женщине и возродит их отношения, поэтому осталась у него, ужасно усталая и обиженная. Аарон казался слегка напуганным – понятно, но не слишком сексуально. Мы поздоровались с Майком, его соседом, который смотрел «Совершенно секретно» и строил пирамиду из пивных банок, и быстро легли спать.
Утром я встала пораньше, желая убедиться, что Р.Г. получил сводки. Когда я возвращалась в постель, Аарон крикнул, что его неожиданно сорвали в поездку с Брэменом в Нью-Хэмпшир. Я еще не простила ему былые связи, но все же расстроилась из-за неминуемой разлуки. Он сказал, что позвонит с дороги.
Дома меня встретила дюжина роз. Записка гласила: «Сэмми, никто не сравнится с тобой. С любовью, Аарон». Она произвела два замечательных эффекта. Во-первых, Шинейд О'Коннор[45] весь день пела у меня в голове безо всяких наушников и плееров. А во-вторых, я получила еще одно доказательство, что Аарон меня любит, и неважно, решится он выразить свои чувства вслух или нет.
Вечером, когда Шинейд наконец-то заткнулась, я достала из-под кровати пыльный проигрыватель распечатала «Блюзы плохого настроения Слепого Блейка». Это оказалась серьезная музыка, ни на что не похожая. Голос Блейка струился неподдельной болью разочарований; аккорды, казалось, исходили из бездонных глубин. Я последовала за ним, закрыла глаза и уснула с мыслью, что, в конце концов, дела идут не так уж и плохо.
Шоу на дороге
Следующую неделю я помню смутно – только то, что готовилась к путешествию и все глубже погружалась в роман с Аароном. Мы проводили вдвоем почти все свободное время, что было, в общем-то, здорово, поскольку моя любовь к нему по-прежнему цвела пышным цветом. Однако когда он посетовал на мой скорый отъезд с Р.Г., и я напомнила, что он сам недавно ездил в Нью-Хэмпшир с Брэменом, Аарон предположил, что поездки Брэмена важнее. Разумеется, мы поругались. Аарон пошел на попятный, поклялся, что на самом деле ничего такого не думал, а просто расстроился из-за моего отъезда. Мы помирились, но прежнее блаженство было нарушено.
Хорошо еще, что Сенат на каникулах. В спокойной обстановке проще подготовить четыре лучших за всю карьеру Р.Г. открытых заседания. Они состоятся в Кливленде, Толидо, Коламбусе и Цинциннати, именно в таком порядке. Р.Г. хотел путешествовать в основном на поезде, а не на машине, отчего я и радовалась, и волновалась. Я знала, что по статистике люди гораздо чаще гибнут в автокатастрофах, чем при крушениях поезда, но мне было как-то проще, если за рулем сидела я сама или хотя бы знакомый водитель. Возможно, для вящего спокойствия стоит знакомиться с машинистами в начале каждого переезда.
Вечером, перед встречей с Р.Г. в Кливленде, мы с Лизой, Райаном и Аароном отправились в Адамс-Морган[46], я обожала этот район. Лиза убедила меня нацепить шпильки, от которых у меня разболелись ноги, и я едва могла сделать в них два шага. Я превратилась в инвалида. Она заверила меня, что я очень сексуальный инвалид. Райан сообщил, что его любимый порнофильм – «Шлюшки из больничной палаты». Интересно, долго мне его терпеть?
Через тридцать секунд после начала танцев я сбросила туфли, и мне сразу полегчало. Я, ветеран множества танцевальных вечеров (дома, соло), в толпе чувствовала себя неловко и в основном пародировала кого-нибудь. Особенно хорошо у меня получался «бегущий человек» и некоторые фигуры высшего пилотажа, например, шаги а-ля «Эм-Си Хаммер[47] в парашютных штанах». Аарон привык к более светским танцам и не всегда за мной поспевал. Нет, приятно, конечно, быть с человеком, который может уверенно и властно вертеть и наклонять партнершу, но я не любительница танцевальной культуры. С возрастом мне надоело жеманничать и строить из себя невесть кого, и плевать, что снобы сочтут мой стиль вульгарным и незрелым. Но Аарона это, похоже, не волновало, он даже одобрительно засмеялся, когда я изобразила весь видеоклип Мадонны «Вог».
Лиза и Райан весь вечер танцевали ламбаду – под любую музыку. Когда в три часа ночи мы наконец свалили, потому что заведение закрывалось, то были одновременно потными, усталыми и возбужденными. Мне ужасно не хотелось снова совать в тюрьму шпилек свои довольные ступни, поэтому Аарон отнес меня в такси на закорках.
Когда мы остановились, чтобы высадить Лизу и Райана, Райан положил руку мне на колено и предложил провести ночь вчетвером. Лиза пришла в ужас. Аарона, похоже, это насмешило. Я постаралась исправить положение, засмеялась и сказала, что протусоваться всю ночь – это прикольно, но мне, увы, позарез надо выспаться перед поездкой. Райан запретил мне просиживать за работой зад, который «чертовски хорош», и вылез из машины. Лиза последовала за ним, молча, с потухшим взглядом, и закрыла дверцу такси, даже не попрощавшись. Вот черт. Когда мы добрались домой, я не знала, звонить ей немедленно, чтобы выяснить, все ли хорошо, или сделать вид, будто ничего не произошло. Бесчувственный Аарон утверждал, что Лиза уже большая девочка и может сама о себе позаботиться. К счастью, он обольстительно добавил, что не хочет ни с кем делить мое внимание, поскольку никак не может мною насытиться. Я решила позвонить Лизе утром.
Я проснулась, возбужденная грядущей поездкой, но расстроенная предстоящей разлукой. Пока я заканчивала паковать вещи, Аарон одевался. Он в самом деле будет по мне скучать? Я действительно собираюсь взять с собой крекеры с отрубями и банку алтейного суфле? Перекус в дорогу – это хорошо, но, может, взять то, что легче приготовить? С другой стороны, суфле ужасно вкусное.
– Не забудь зарядник. – Аарон кинул его мне. – Я свой всегда забываю.
Он хочет, чтобы мы всегда были на связи? Необычно для мужчины, если верить моему опыту. Но вдруг он не такой, как все?
– Ну... так что ты собираешься делать на этой неделе? – нарочито легкомысленно спросила я.
Я знала, что у него полно работы, но больше всего меня интересовало, как он намерен проводить ночи без меня.
– Да так, то да се. Может, однокашник завалится на пару дней.
«Однокашник» – это, конечно, парень? Жаль, нельзя спросить прямо, еще решит, что у меня паранойя. Хотя, конечно, у меня паранойя. Господи, неужели я всегда была такой ревнивой? Что-то не припоминаю. Ужасно, что Аарон так на меня влияет. Он такой замечательный, несмотря на все свои недостатки, что мне ужасно хочется вцепиться в него мертвой хваткой, и приходится изо всех сил бороться с этим желанием, – ради нашего общего блага.
Он помог мне донести сумку до метро (забастовка, слава богу, продолжалась всего два дня) и развернул меня к себе.
– Пусть Огайо даже и не пытается тебя украсть. – Он поцеловал меня на прощанье. – Не то я ему покажу.
Я улыбнулась и целовала его так долго, что проезжавший мимо роллер заорал: «Валите в мотель!»
Через полчаса я листала дорогущие журналы в киоске аэропорта «Нэшнл» и ждала посадки на самолет. Мне почему-то до сих пор не прислали последний номер «Экономиста», но на обложке был анонс статьи о точке зрения Европы на американскую систему здравоохранения, а значит, я должна его просмотреть. Я купила журнал, а заодно прихватила «Ю-Эс Уикли».
До Кливленда всего час лета – слишком мало, чтобы толком прочитать статью в «Экономисте», но вполне достаточно, чтобы ознакомиться с последними голливудскими сплетнями. Меня усадили между двумя бизнесменами в темных костюмах – один яростно колотил по клавишам ноутбука, другой с важным видом просматривал большой, вероятно финансовый, манускрипт. Я стыдливо спрятала «Ю-Эс Уикли» внутри «Экономиста», надеясь выглядеть более профессионально.
Но не успела я начать разглядывать звезд, как меня вовлекли в молчаливую борьбу за подлокотники кресла. Я твердо верила – тот, кто сидит посередине, имеет право на оба узких подлокотника, ограничивающих его жалкое пространство, просто потому, что это самое неудобное место. Но соседи определенно считали по-другому, и битва была жестокой. Краем глаза я взглянула на соперников. Верх нахальства – они еще и простужены. Я мысленно выругалась.
Наконец я заняла стратегически выгодную позицию – ухватилась за переднюю часть подлокотников, чтобы медленно продвигаться назад, зная, что врагам будет некуда девать локти. Довольная, я принялась изображать, будто читаю очень серьезные политические статьи, а не тайно поглощаю последние сплетни о звездах.
Через час пятнадцать, пробираясь по аэропорту Кливленда, я заметила небольшой переполох около соседней стойки. Несколько человек яростно объясняли несчастной служащей, что им совершенно необходимо попасть именно на этот самолет, несмотря на то, что все билеты проданы и мест больше нет.
– Я должна быть в Де-Мойне через два часа. Спросите, может, кто-нибудь согласится уступить мне место?
Едва женщина заговорила, я узнала ее голос и из любопытства притормозила. Несомненно, это Мелани Спирам, сенатор от Иллинойса и кандидат в президенты. Обрадовавшись нежданной удаче, я встала как вкопанная, чтобы поглазеть на нее. Все считали, что она – первая женщина в истории Америки, которая может стать лидером свободного мира. Хотя свору кандидатов возглавлял Брэмен, Спирам дышала ему в спину и, согласно результатам опросов, набирала все больше голосов.
Но сейчас она явно расклеилась и была на грани срыва – редкое зрелище, по крайней мере перед камерами. Впрочем, рядом никого не было, и она собиралась закатить полноценную истерику.
Интересно, почему она вообще летает коммерческими рейсами, ведь ее муж – невероятно удачливый бизнесмен из Чикаго, у которого полный ангар самолетов. Ходили мерзкие слухи, что место в Сенате ей обеспечили связи мужа – говорили даже, что неисправимый донжуан сделал это, чтобы она хоть немного от него отвязалась.
Я всегда считала, что это на девяносто процентов грязная клевета женоненавистников, но чем дольше слушала, как Мелани спокойно оскорбляет перепуганную девушку, тем сильнее казалось, что в этой клевете может быть зерно истины.
– Вы понимаете, что поставлено на кон? – ледяным тоном в пятый раз вопросила сенатор Спирам. Сотрудница аэропорта куда-то звонила за помощью.
В отеле меня ждал свой собственный кризис. Зак Глоберман, старший сотрудник кливлендского офиса Р.Г., непроницаемо улыбался, пока я вылезала из такси. Он был на десять лет старше и не верил, будто я что-то могу или умею. А еще этот гнусный ханжа говорил, что достойные государственные служащие благородно сидят в Огайо, а не лезут в Вашингтон. Он часто называл меня «столичной штучкой», С.Ш., чем доводил до белого каления.
– У нас неприятности, – сказал он вместо «привет». – Ронкин нашел парней, которым не по вкусу история с Канадой, и они поднимают большую бучу.
Вот дерьмо.
Дон Ронкин – острый на язык радиоболтун, который ненавидит Р.Г. и в каждом шоу старается на него наехать. Его любят в основном потому, что злюки смешные. В нем столько ярости, что невольно представляешь себе дикаря, с пеной на губах изрыгающего ругательства. Разве это не забавно? Конечно, многим это не нравится, но шоу все равно популярно. Я слышала, как Р.Г. говорил кому-то, что каждый, кто паразитирует на примитивных страхах и людской слабости, непременно найдет своего зрителя, нравится вам это или нет. Я не хотела ему верить, но доказательства уже появлялись.
Ронкин недавно вцепился в предложение Р.Г. о рецептурных лекарствах, особенно в его намерение разрешить импорт дешевых лекарств из Канады и Европы. Хотя эту часть проекта уничтожили в процессе заключения компромисса с Брэменом, Ронкин не мог простить Р.Г., что тот вообще об этом заговорил.
Я постоянно скачивала из Интернета распечатки шоу Ронкина (оно шло только в Огайо, поэтому я не могла слушать его в Вашингтоне), просто чтобы знать, о чем он говорил. Для проекта Р.Г. он яду не пожалел.
– Фактически кретин Роберт Гэри собирается отнять рабочие места у трудолюбивых американцев и наводнить страну опасными дешевыми заграничными лекарствами. Как, по-вашему, хорошая мысль? Разумеется, нет. Позвоните в студию и поделитесь своим мнением.
Ронкин стремился использовать естественный патриотизм людей в собственных гнусных целях. К сожалению, ему это прекрасно удавалось. А теперь Зак говорит, что завтрашнее открытое заседание, наше большое кливлендское начало, вот-вот утонет в трясине взаимонепонимания.
Марк отлично поработал с местными телеканалами, многие из них покажут заседание в записи или в прямом эфире, поэтому его увидят даже те, кто не сможет прийти. И бог с ней, с хорошей прессой, главное – чтобы как много больше людей узнали, что могут встретиться со своим представителем.
Сценариев открытых заседаний не существовало, поэтому нельзя гарантировать, что все пройдет гладко – на деле все зависело от того, как Р.Г. справится с вопросами. Обычно люди относились к нему уважительно, а если и спорили с чем-то, то вежливо. Но я слишком хорошо знала, что толпа Ронкина не станет соблюдать эти неписаные светские правила. У нас и правда неприятности.
Зак был напуган.
– Они орут одно и то же весь день. Кто они такие? Как они могут повторять такую чушь?
– Могут, когда за ними стоит Ронкин, – угрюмо ответила я. – Как, по-твоему, они останутся снаружи или пойдут накручивать толпу?
– Не представляю! Я только час назад обо всем узнал. Они попытались завербовать в свои ряды Кару, хотя, конечно, понятия не имели, кто она такая.
Кара училась в колледже и последние два лета работала в кливлендском офисе Р.Г. Умная и верная девушка; я всегда надеялась, что именно она ответит по телефону. Мы хорошо с ней ладили, не будь она такой общительной и собранной, была бы похожа на меня в ее возрасте.
– Она здесь? – спросила я.
– Да, наверху, готовит комнату для Р.Г.
Прекрасно. Я предпочитала услышать плохие новости от нее, а не от Зака, поэтому решила уточнить подробности позже.
– Хорошо, успокойся. Нам надо с этим разобраться, вот и все. Дай мне подумать.
– Уж придумай что-нибудь, С.Ш.
Отвратный тип. Но он прав.
Кара настраивала Интернет и факс в комнате Р.Г. Увидев меня, она улыбнулась.
– Слава богу, вы приехали. А я прикидывала, как подсыпать валиум в диетический оранжад Зака, – добродушно сказала она.
– Он что, так ничего другого и не пьет?
– Нет, иногда балуется соком папайи, если он достаточно холодный. Поэтому в офисном холодильнике – просто кошмар. Я зову Зака Зет-Гло, чтобы не так скучно было на него вкалывать.
Я засмеялась, хотя слышала, что Джей-Ло[48] совсем не такая капризная примадонна, как о ней говорят. Мне, в общем, все равно, и так понятно, что не любой статье можно верить. Что не мешает мне все это читать.
– Ну, что скажешь о банде Ронкина? – Усилием воли я вернулась от Джей-Ло к еще большей заднице – той, в которой мы оказались.
– Конечно, их наняли. Они пытаются завербовать всех прохожих. Они вопили, что если я люблю своих дедушек и бабушек, то любой ценой должна помешать Роберту Гэри их отравить.
Да уж, неотразимый аргумент.
– А ты любишь своих дедушек и бабушек? – Я сразу перешла к сути вопроса.
– Бабуля ноет из-за моего двойного пирсинга, но... да, люблю, – ответила Кара. – Мне совсем не хочется, чтобы их отравили.
Что ж, неплохая приманка.
– В общем, я там немного побродила и поговорила с ними, – продолжала Кара. – Сделала вид, будто согласна. Пусть лучше думают, что я на их стороне.
Кара умница. Зак устроил бы грандиозный скандал и пригрозил полицией. А я, наверное, попыталась бы переубедить – веско и очень занудно.
– Что еще ты узнала?
– Они прекрасно организованы, у них куча броских плакатов, да еще какое-то ряженое пугало планируется. Правда, еще не решили, кто это будет – гигантская ласка или палач, и что у него должно быть на голове – берет или тюрбан.
– Какая щепетильная толпа, – усмехнулась я.
– Да. Один из аргументов – то, что импорт дешевых лекарств из Канады и Европы принесет много денег другим правительствам, которые отдадут американские доллары террористам.
Верно. Про Канаду такое говорят.
– Ладно, есть идеи, что делать с этими гениями? Как, по-твоему, стоит им предложить сесть с Р. Г. за стол переговоров?
Я знала, что, скорее всего, не стоит, но обдумать-то надо. Если их действительно интересует внимание прессы, им может понравиться, что жертва воспринимает их всерьез, и тогда они в ответ слегка смягчат тон.
– У меня мало опыта, чтобы это оценить, – ответила Кара. – Но они не показались мне благоразумными.
Я помогала Каре с мобильным офисом и обдумывала ситуацию. Вскоре приехал Р.Г., чтобы поработать над речью для завтрашнего открытого собрания. Я решила прямо сказать ему о возникших затруднениях.
Только выясню сначала, в каком он настроении.
– Как отдохнули, сэр?
Он определенно загорел и посвежел.
– Хорошо, спасибо. Что здесь происходит?
Светская беседа об отдыхе отменяется, придется начать с главного. Когда Р.Г. настроен работать, его ничем не отвлечь.
– Дон Ронкин организовал группу, которая завтра на открытом заседании закидает вас грязью, сэр. Менять место уже поздно, но я изучаю план здания, надеюсь, нам удастся перекрыть часть входов и выходов.
Р.Г. одарил меня вопросительным взглядом.
– Я провожу открытые заседания не только для сторонников, Саманта, – спокойно произнес он.
Я это знала. Некоторые из самых ярких выступлений Р.Г. были как раз дискуссиями с кем-то, кто не разделял его позицию. Он был красноречив и убедителен и неизменно завоевывал уважение, а то и согласие оппонента.
– Я знаю, сэр, но толпа, похоже, настроена только на разрушение.
Р.Г. кивнул.
– Хорошо. Сделайте все, что сможете, а я займусь остальным. Спасибо за предупреждение.
Я оставила его работать и отправилась вместе с Карой осматривать место событий.
Р.Г. на пять вечера запланировал круглый стол с журналистами в конференц-зале отеля и попросил меня присутствовать. Я сидела с блокнотом и ручкой в глубине зала, готовая записывать все, с чем потом надо будет разобраться. На столе перед Р.Г. уже лежал диктофон – нам нужны собственные записи, поскольку опыт показывает, что некоторые журналисты любят высасывать цитаты из пальца.
