355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Кристин Гор » Сенатский гламур » Текст книги (страница 5)
Сенатский гламур
  • Текст добавлен: 4 октября 2016, 02:51

Текст книги "Сенатский гламур"


Автор книги: Кристин Гор



сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 23 страниц)

Конрад был четырехкратным сенатором от Мичигана и единственным афроамериканским кандидатом в президенты. На мой взгляд, он четко и убедительно выражал свои мысли, и я заметила, что его коллеги всегда внимательно слушают, когда он говорит.

Хэнк Кэндл, менее блестящий оратор, был конгрессменом от Род-Айленда. А также кристально честным исследователем вопросов этики и борцом за права человека. На фотографиях он походил на эльфа Киблера[30], хотя вряд ли нарочно старался этого добиться.

Макс Уай был губернатором Луизианы и единственным кандидатом не из высшего света. Многие восхищались его умом и удивительным талантом ладить с людьми, но пока Уай не смог привлечь особого внимания национальной прессы. Поэтому я знала о нем слишком мало. Но разве можно сбрасывать кого-либо со счетов так рано?

– Ты действительно считаешь, что у них нет шансов? – вызывающе спросила я.

Аарон пожал плечами.

– Ни один из них не способен нарыть денег, – просто сказал он.

Он казался таким уверенным в себе и в мире политики. Может, заразился чванством Брэмена? Или он всегда был тщеславен? Так или иначе, мне внезапно захотелось поругаться с ним.

– Мне не нравится Брэмен, – выпалила я.

Обычно я помалкиваю о своей неприязни к людям, по крайней мере, до личного знакомства, а после не говорю о ней тем, кто с ними работает, но я была ужасно возмущена.

– Да, я догадался, – ответил Аарон. – Почему?

– Потому что он надменный скользкий тип, которого заботит только собственная карьера, а не помощь людям.

Что, съел? Я надеялась, что здорово взгрела Аарона. Но он явно сдерживал улыбку.

– Что? Что тут смешного?

Он накрыл мою руку своей.

– Ты такая пылкая идеалистка. И так недавно в Вашингтоне...

– Хочешь сказать, что я наивная? – перебила я.

Ненавижу, когда меня называют наивной.

– Нет, не наивная, – ответил Аарон. – Просто... юная. В хорошем смысле. И очень красивая.

Он смотрел мне в глаза. Кошмар, я моментально забыла все едкие ответы, которые вертелись на кончике языка. Черт подери! Я изо всех сил старалась их припомнить.

– Я понимаю, что ты не любишь Брэмена, – мягко сказал он. – Но мы же взрослые люди. Не обязательно соглашаться во всем. Знаешь, ты мне очень нравишься, правда.

Несколько секунд я молчала. Аарон все еще держал меня за руку, и я чувствовала, как пылает сыпь под тугим воротом маскировочной безрукавки. Нравится мне или нет, но меня к нему тянет. Может, пока оставить споры?

– Хорошо, – наконец сказала я. – За взрослость, – и подняла бокал.

– Пока она забавна, – с улыбкой уточнил Аарон.

– Пока она забавна.

Мы выпили еще немного и переключились на более безопасные темы, пока не вернулись на твердую почву флирта. Аарон был обворожителен. Может, я зря так беспокоилась из-за Брэмена? Какое он, в конце концов, имеет значение?

Когда нам принесли чек, мы разломили печенья и вслух прочитали предсказания. Мое гласило, что мне повезет. Я раскритиковала его как туманное и слишком общее, но втайне посчитала прекрасным знаком для нашего романа.

Предсказание Аарона гласило, что у него необыкновенно умелые руки. Вообще-то я терпеть не могу, когда в печеньях счастья пишут о настоящем, а не о будущем, но это мне пришлось вполне по душе.

Аарон протянул мне руки для изучения.

– Как, по-твоему? Это инструменты гения? – спросил он.

– Никаких сомнений, – уверенно кивнула я.

– Хм, – задумался он. – Пока они не сделали ничего выдающегося, но, возможно, просто ждут свою музу? – И он отвел прядь волос с моих глаз, задержав ладонь на щеке.

Может, дело было в трех бокалах вина, а может, в глютамате натрия, но я поняла, что влюбляюсь. Когда мы вышли из ресторана в слегка пьяную ночь, он обнял меня за плечи.

– Ты когда-нибудь бывала ночью у памятников?

Никогда. Мне и в голову не приходило, что это интересно и, уж во всяком случае, небезопасно. Но внезапно эта мысль мне очень понравилась.

– Ну... Сегодня мне повезет? – Я искренне желала, чтобы именно так и оказалось.

– В квартале от моего дома сейчас строят башню, и с моего балкона, если прищуриться, она очень похожа на памятник Вашингтону, – сообщил Аарон.

– Надо бы проверить, так ли это, – сказала я.

И мы отправились к нему.

Аарон снимал квартиру вместе со своим другом Майком (того, к счастью, не было в городе). Мы открыли бутылку шампанского и отправились на балкон любоваться окрестностями.

– Если честно, это больше похоже на Эйфелеву башню, – произнесла я, сильно сощурившись.

Он ответил по-французски, я не поняла, но фраза показалась мне ужасно сексуальной.

У меня всегда были трудности с языками. Я спотыкалась даже на иностранных словах, давно ставших английскими. Например, я не могла произнести «круассан», как положено, не мямля и заикаясь, а выражений вроде «се ля ви» и «тет-а-тет» вовсе избегала.

– Пардон? – спросила я с мягким американским акцентом.

– Я сказал, что если закрыть глаза, то можно представить, что угодно.

Так я и сделала. Только я хотела сказать что-нибудь остроумное с точки зрения моего нашампаненного мозга, как Аарон приник к моему рту теплыми губами.

Прошлый опыт предупреждал меня, что не стоит особо рассчитывать на хороший первый поцелуй. Но это был именно хороший первый поцелуй.

Все мысли улетучились, а вскоре за ними последовали разные предметы одежды.

Петляя, мы вернулись в квартиру, на диван, где я пролила на юбку остатки шампанского.

– Зря сегодня надела эту юбку, – задыхаясь проговорила я, пока Аарон освобождал меня от лифчика.

– Совершенно с тобой согласен, – ответил он и провел рукой по моей спине сверху вниз. – Давай-ка ее с тебя снимем.

Да, давай.

Игры на пороге

Я проснулась в его постели в шесть утра; в голове клубился радужный туман. Аарон ровно дышал рядом, я любовалась его взъерошенными волосами и мускулистым обнаженным торсом, пытаясь во всем разобраться.

Да, я переспала с ним, несмотря на свое давнее правило никогда ни с кем не спать на первом свидании.

Что в этом хорошего: я сразу же узнала, что у него нет извращенных сексуальных привычек, из-за которых нам потом пришлось бы расстаться. Спонтанный секс выявляет все странности, а значит, его можно считать мудрой исследовательской стратегией. И, разумеется, мы предохранялись.

Что в этом плохого: Р.Г. недавно посоветовал мне остерегаться всех сотрудников Брэмена. А я лежу голая в постели с одним из них, и значит, моя бдительность ослабла.

Неужели я только что переспала с врагом? Интересно, Джеймс Карвил и Мэри Маталин[31] чувствовали то же самое после первой ночи? Даже если так, им определенно удалось построить отношения. Нам с Аароном должно быть проще, ведь мы работаем на людей, которые – по крайней мере, предположительно – союзники. Я решила не портить себе настроение неприятными мыслями. А ночка и вправду выдалась славная.

К тому же мне повезло (старые добрые печенья счастья, как всегда, точны) проснуться раньше его, потому что проснуться первой – единственный надежный способ убедиться, что он не видел, как я неизящно храплю. И еще я успею придумать, что сказать ему утром, если, конечно, голова заработает.

О боже, что будет, когда он проснется? Неужели в трезвом свете дня мы станем неловкими незнакомцами? Долго ли я здесь пробуду? Во сколько он встает, чтобы идти на работу? Не воняет ли у меня изо рта? Смогу ли я проскользнуть в ванную, найти полоскание для рта, вернуться в постель, принять соблазнительную позу – и все это не потревожив его?

Я выполнила две трети намеченного плана, но по пути к кровати наступила на что-то острое. Я завизжала и поджала ногу, изучая нанесенный ущерб – гнутая скрепка, торчащая из ковра, проткнула тонкую кожу моей левой ступни.

Я вытащила скрепку и попыталась осмотреть царапину, но потеряла равновесие и свалилась прямо на кучку белья, которое не было ни мягким, ни особо ароматным.

Может, Аарона разбудил мой вопль, а может, падение обнаженного тела, но так или иначе, вскоре он стоял надо мной в полотенце, обмотанном вокруг талии.

– Ты жива? – спросил он.

Он был одновременно удивленным и встревоженным.

– Все отлично. На меня просто напала злобная скрепка, – радостно объяснила я, показывая преступный кусочек металла.

Я чуть не задохнулась, осознав, что моя мама – провидица. Слава богу, скрепка не гигантская, но, возможно, любая опасность, грозящая здоровью единственного ребенка, принимает в подсознании матери чудовищные размеры. Важно, что на меня напала скрепка, как и было предсказано. Я должна при первой возможности позвонить маме и рассказать про ее чудесный талант.

– О господи, извини, – сказал Аарон. – Надо было мне получше пропылесосить.

Он помог мне подняться, и, стоя рядом с ним, я размышляла, удастся ли моему свежему дыханию заставить его забыть, что первый раз после секса он увидел меня распластанной на полу в обнимку с его грязным бельем, а не соблазнительно обмотанной простыней и ангельски дремлющей, как было задумано.

Он целовал меня, значит, надежда есть.

Может, мы неспешно позавтракаем и даже вместе поедем на работу? Хотя я понимала, что наверняка все заметят мою потрепанную юбку. Но, может, мы еще чуть-чуть полежим в постели и он еще чуть-чуть поиграет с моими волосами?

– К сожалению, мне пора на работу, – скорбно сообщил он, вежливо задушив мои фантазии в зародыше.

– О да, мне тоже, – решительно подтвердила я.

Аарон помог мне собрать одежду и вызвал такси. Он попытался всучить мне денег на проезд, но я их отвергла. Не хотелось после секса на первом свидании казаться себе хоть немного продажной женщиной. Он не настаивал, но сказал, что позвонит, и подарил мне на прощание томительно долгий поцелуй.

Через пятнадцать минут я вошла к себе домой, слегка взъерошенная и похмельная, и обнаружила, что Шеклтон плавает в аквариуме кверху брюхом.

Я тут же разрыдалась. Моя бедная отважная рыбка умерла в одиночестве, в ту единственную за всю нашу совместную жизнь ночь, что я не провела рядом с ней. Неужели на него так сильно подействовало мое ночное отсутствие? Неужели я каким-то неведомым способом поддерживала в нем волю к жизни, но бездумно пренебрегла своей обязанностью? Мои плечи поникли под тяжестью вины.

Конечно, он выжил в суровых условиях и протянул намного дольше, чем все его предшественники, но все равно жизнь его была трагически коротка, и я в ответе за это. Оставив на автоответчике мистера Ли слезливое и несколько обличительное сообщение, я подошла к аквариуму, чтобы выудить Шеклтона сачком.

Как только сачок коснулся его, он слегка встрепенулся, перевернулся и уплыл на дно. Я так удивилась, что даже заорала, второй раз за утро. А я вообще-то не из нервных. Что за чертовщина тут происходит?

Налет все еще покрывал жабры Шеклтона, и плавал он с явным трудом, но определенно был жив. Я никогда раньше не видела, чтобы он спал кверху брюхом, и хотя ужасно обрадовалась его второму воскрешению из мертвых, у меня возникло неприятное подозрение, будто он примеряет позу смерти, готовясь к неизбежному. Как те люди, которые планируют собственные похороны вплоть до того, что проверяют, как им лежится в разных гробах.

Я бросила в аквариум немного корма и вытерла слезы. Шеклтон еще поживет и поплавает. У меня гора с плеч свалилась, но я устала, и голова кружилась из-за того, что настроение все утро каталось на американских горках.

Собираясь на работу, я постаралась вернуть утреннее блаженство, подумав о том, как хорошо мы с Аароном подходим друг другу. Конечно, нам еще надо разобраться с верностью начальству, но все остальное просто чудесно.

Его руки оказались неожиданно сильными – неожиданно потому, что рукава рубашки даже не намекали, какое физическое совершенство скрыто под ними. Такими руками очень удобно будет забрасывать сумки на багажник нашего элегантного, но практичного семейного автомобиля, когда мы повезем троих детей на каникулы в прелестный прибрежный городок, где наш скромный, но удобный летний домик будет ждать, пока мы наполним его счастливым смехом.

Но я забегаю вперед. Сначала надо распланировать свадьбу.

Я поняла, что воображаю, как говорю «согласна» кому-то, кроме Стива Мартина[32], о свадьбе с которым мечтала с двенадцати лет, когда постоянно смотрела «Придурка», «Роксанну» и «Трех амиго», и устыдилась. Никто из моих приятелей не мог сравниться с ним – в моих глазах он был совершенством. Узнав, что он не только актер, я прониклась к нему еще более зрелой страстью. Это из-за него я стала время от времени покупать «Нью-Йоркер». Еще я купила компакт-диск с записями его игры на банджо в группе Эрла Скраггса[33], несколько его книг, а также номер журнала «Пипл», в котором он совершенно справедливо был назван одним из пятидесяти самых красивых мужчин.

Я сомневалась, что когда-нибудь встречу Стива Мартина, а тем более выйду за него замуж. Даже если бы мы встретились, как влюбить его в себя? Ненадолго меня обнадежили сведения, что он несколько лет встречался с Энн Хеч[34] – быть может, теперь он созрел для отношений с, так сказать, более традиционными женщинами. Может, у меня бы все-таки получилось.

Но сейчас мне двадцать шесть, и я встретила Аарона. Я не хотела их сравнивать, но, может, пора рассмотреть другие возможности? Готова ли я?

Я остановилась на варианте нашей свадьбы с Аароном, в которой Стив Мартин все же принимал участие. Не в качестве жениха, нет, но в роли священника! Блестяще! Если я не могу стать женой Стива Мартина, пусть он хотя бы выдаст меня замуж.

Да и кто лучше его с этим справится? Он умный, забавный, набожный, когда нужно, – я знала, что Аарону он понравится. Я не уверена, посвящен ли Стив Мартин в сан, но в наши дни кто угодно может через Интернет получить лицензию на совершение бракосочетаний. У нас с Аароном будет самая прекрасная свадьба на свете!

Собрав нашу романтическую триаду, я переключилась на платье, еду и цветы. Я только начала обдумывать, как лучше прибыть – на воздушном шаре или электроскутерах, и понимать, что, скорее всего, ни то ни другое не годится, когда зазвонил телефон. Может, Аарон хочет проверить, как я добралась домой? Кажется, я не давала ему домашний номер, но точно уверена, что он есть в справочнике. Куда бы я ни переезжала, я сразу искала свое имя в телефонной книге, чтобы телепродавцы легко могли меня найти. Я также подписывалась на кучу интернет-рассылок и везде оставляла домашний телефон, из тех же соображений.

Звонила мама.

– Солнышко, ты сможешь приехать на мой день рожденья? – спросила она.

Мамин день рожденья был через три недели, он попадал на турне с Р.Г. по Огайо, но по расписанию в этот день мы должны были находиться в каком-то другом месте.

– Я бы с удовольствием, мам, но у меня работа. Прости, – ответила я.

– А, ну хорошо, – разочарованно протянула она. – Тогда мы отметим его попозже.

– Наверняка папа готовит для тебя сюрприз, – ответила я в надежде поднять ей настроение. – Как обычно.

– Да, обычно, – вздохнула она. – Но на ферме в этом месяце настоящий кавардак. Ты знаешь, я восхищаюсь твоим папой, но когда он так занят, он не способен организовать даже попойку на пивоварне.

Несколько секунд я пыталась осмыслить мамины слова. За годы жизни с ней я кое-что узнала о британском сленге и поэтому определила, что «попойка на пивоварне» означает распитие пива в баре или каком-то другом месте, где его варят и подают на стол. Она хотела сказать, что папа иногда слишком занят, чтобы организовать даже самые простые и очевидные вещи. Интересно. Иногда беседы с мамой напоминали занятия по лингвистике.

– Да, кстати, мам! – заорала я, радуясь, что могу отвлечь ее потрясающими новостями.

– Что, милая? – спросила она, слегка встревоженная моим криком.

– Помнишь свой сон, где я поранилась канцелярской скрепкой?

– Тебя раздавило, а скрепка была гигантской, – поправила она.

Я торжествующе поведала ей о своем приключении со скрепкой, утаив опасные подробности того, где я была и с кем только что переспала.

– Ты записалась к врачу, чтобы сделать укол от столбняка? – спросила она.

Что?

Вы уже в курсе моего отношения к фильмам ужасов и тошноты от всего, связанного с запястьями, шеей и лодыжками, и наверняка догадываетесь, что я не люблю уколы. Я чуть не падаю в обморок, даже когда мне всего лишь прокалывают палец для анализа крови. Даже дети ведут себя храбрее в кабинете врача, и мне ничуть не стыдно поедать после укола предназначенные для них леденцы, когда я с трагическим видом бреду по приемной, горестно взирая по сторонам.

Невыносима даже мысль об уколе, если только без него я не умру от ужасной болезни. Поэтому я никогда не ездила за границу – вряд ли я выдержала бы все эти прививки.

– Вообще-то я уверена, что предыдущая прививка еще действует, – отнюдь не уверенно произнесла я.

– Если ты не уверена, лучше сходи, – приказала мама.

Конечно, мне не нужен укол. Теперь история со скрепкой вогнала меня в тоску. Я повесила трубку и изучила ранку. Мне кажется или кожа по краям слегка позеленела? Боже правый, я почти чувствовала, как по ноге расползается гангрена.

Медсестра в приемной врача сказала, что новая прививка понадобится не раньше, чем через два года, но почему тогда у меня немеет нога?

Медсестра заверила меня, что все хорошо. Я повесила трубку, чувствуя себя как угодно, но только не хорошо. Если это не столбняк, какую ужасную болезнь я подцепила? Я наложила на ступню толстый слой антибактериального крема, замотала ее бинтом и провела остаток утра на костылях, готовясь к жизни без левой ноги, на случай, если обработала ее слишком поздно. Я стану отважной противоположностью персонажу оскароносного Дэниэла Дэй-Льюиса[35] – он мог двигать только левой ступней, а у меня действовало все, кроме одной конечности. Немного потренироваться, и я буду готова к своей роли.

Позже, на работе, я рассеянно почесывала натертые костылями подмышки и просматривала в Интернете «Горячую линию» и «Заметку». Нажав ссылку, ведущую на статью в «Вашингтон Пост», я вспомнила журналиста, на которого упала во время слушания. Зажила ли его царапина? Не попала ли в нее инфекция? Не останется ли шрам? Я читала и думала о нем.

Ознакомившись с последним кофепитием в Нью-Хэмпшире, где были Брэмен, Спирам, Рексфорд, Конрад, Кэндл и Уай (список претендентов от партии напоминал название юридической фирмы, в которой слишком много партнеров), я улучила минутку и помолилась, чтобы один из них смог вовремя собраться с духом и выиграть. Господь знает, как нам необходима смена курса.

Хотя страна, казалось, мечтала вышвырнуть Пайла из кабинета, правящая партия надеялась избежать подобной участи и яростно искала способ представить себя в более выгодном свете, пока президентская кампания набирала обороты. Непопулярность режима Пайла ограничивала их выбор, у них было заявлено лишь три кандидата. На данный момент атаку возглавлял Уилл Франд, второй сенатор из Нью-Джерси (первым был Брэмен – нынешний лидер большинства в Сенате) и надежный партнер администрации. Франд, похоже, понимал, что ему предстоит разорвать связь с властями, чтобы завоевать поддержку Америки.

Перед Кеном Пайлом, губернатором Небраски и младшим братом президента, стояла еще более сложная задача. Несмотря на непопулярную фамилию, он, похоже, был одержим тем, что твердо почитал своим долгом, и не гнушался никакими средствами. Часто казалось, что демократия лишь мешает клану Пайлов. Им куда больше подходила аристократическая форма правления, и за время своего подозрительно долгого нахождения у власти они сделали все, чтобы подтолкнуть страну в эту сторону.

Из трех кандидатов только губернатор Джорджии Кейн Брэнси не был связан с администрацией. Он много раз сражался с кабинетом Пайла и теперь пожинал богатые плоды. Но если власть достанется ему, изменит ли он курс?

Составив сводку кампании, я обнаружила, что сильно прикусила губу. Как много опасностей таят в себе грядущие выборы; хотя до них еще слишком далеко, чтобы оправдать мою нервозность и повышенное давление. Я быстро просмотрела раздел шуток «Горячей линии», чтобы успокоиться и больше не терзаться.

Вскоре пришло письмо от Аарона, и мое настроение скакнуло вверх.

Кому:Саманта Джойс [[email protected]]

От:Аарон Драйвер [[email protected]]

Тема:Re: Самое прекрасное свидание на свете

Тема вчерашнего письма не была преувеличением. Ты изумительная. Раз уж я все равно сегодня думаю о тебе, подбрось мне тему для размышлений: что означает «Р» в твоем адресе?

P.S. Я выпил четыре таблетки аспирина, и все равно меня будто переехала цистерна спиртного.

Я мысленно поздравила себя с тем, что не переспала с мужчиной, который избегает тебя в первые дни после секса. Аарон был внимательным. Я пообещала себе, что Стив Мартин по достоинству оценит всю глубину чувствительности Аарона и построит свою проповедь так, чтобы должным образом отметить эту важную черту его характера. Думаю, она будет одним из краеугольных камней нашего брака. Мой ответ:

Кому: Аарон Драйвер [[email protected]]

От: Саманта Джойс [[email protected]]

Тема: Re: Самое прекрасное свидание на свете

Самое лучше в похмелье – это опохмел. Я уже выпила два сауэра[36] с виски, и жизнь стала веселее. Спасибо за чудесную ночь. Да, «Р» значит «Рили», это мое второе имя. А что значит «Е» в твоем?

Я осталась довольна письмом. Дружеское, но короткое, говорящее о том, что у меня есть собственная жизнь, я не собираюсь становиться его новой надоедливой подружкой. И я умолчала о том, что «Рили» – это имя, которое я выбрала для своей первой дочери (нашей дочери), – тонкий дипломатический ход. Чтобы не показаться слишком сдержанной, я закончила письмо вопросом, поощряя дальнейшую переписку.

Наверное, я могла бы вести курс внимательного чтения и литературного анализа электронных писем. Я провела остаток утра, разгребая горы работы, а к обеду передо мной красовался ответ:

Кому: Саманта Джойс [[email protected]]

От: Аарон Драйвер []

Тема: Прелестной леди Рили

Я обожаю имя «Рили». «Е» значит Ем-и-нем, это моя рэперская кличка. Я очень популярен во Франции.

За день мы еще несколько раз обменялись посланиями, и я настолько уверилась в нашей вечерней встрече, что не пошла на новый фильм Уилла Смита, а это для меня настоящий подвиг. Но любовь стоит жертв. Я сказала Лизе, что пойду с ней завтра на дневной сеанс, если мы с Аароном не проспим.

Поэтому представьте мое удивление, когда в семь пятнадцать (я как раз заканчивала готовить для Р.Г. кое-какие темы на мероприятия по здравоохранению), пришло вот что:

Кому: Саманта Джойс [[email protected]]

От: Аарон Драйвер [[email protected]]

Тема: Думаю, «зарядник» должен быть в толковом словаре

Мне пора на встречу. В моем «Блэкберри» кончается бензин, поэтому выключу его, пока не доберусь до зарядника. Желаю приятно провести вечер. До скорого свидания, Рили.

Что-что? Мы сегодня никуда не пойдем? Я за рекордное время проделала путь от удивления до раздражения и от раздражения до неуверенности. Не в силах избавиться от ощущения, будто меня только что обманули, я позвонила Лизе, желая дать задний ход. Она была в пабе «Время по-ирландски», развлекалась с Райаном, пока тот работал. Лиза настойчиво звала меня туда, но я, честно говоря, была не в настроении. Она заверила меня, что Аарон с удовольствием пошел бы куда-нибудь со мной, но, возможно, не хотел показаться напористым и меня отпугнуть.

И правда, Аарон знает, что я – женщина деловая и независимая, которая не хочет, чтобы на нее давили, поэтому объяснение похоже на правду. Закончив говорить с Лизой, я целых полминуты чувствовала себя намного лучше, после чего подумала, что его «встреча» может быть свиданием с другой женщиной. Формально он вправе, но это ж рехнуться можно!

О ужас. Я не хотела пристально всматриваться в эту мрачную возможность, но обнаружила, что не могу отвести глаз. Я должна была знать. Я просмотрела «Перекличку», газету Капитолийского холма, и всю электронную почту в поисках очевидного события, которое должен был украсить своим присутствием Аарон. Хм, трудно сказать. Сегодня был ужин, посвященный проблемам контроля за личным огнестрельным оружием, образовательное мероприятие и еще целая куча мест, которые Брэмен мог бы посетить. Почему я до сих пор не раздобыла копию его расписания? Она мне нужна как можно быстрее.

Я уже звонила в офис Брэмена и настраивала фальшивый польский акцент, чтобы попытаться выудить информацию из секретаря, но внезапно вспомнила историю с автоответчиком Джейсона Шэмберса. Я положила трубку и вздохнула. Не надо психовать. Те дни давно прошли, ошибки сделаны. Я готова к зрелому, уверенному, взрослому подходу к отношениям.

Который, как выяснилось, иногда означает, что вечером пятницы кто-то должен сидеть дома в гордом одиночестве и изливать сердце телепродавщице из Дейтоны, штат Флорида.

Я надеялась, что Зельда сможет объяснить мне поведение Аарона, будучи с ним из одного штата. До сих пор с Флоридой у меня были связаны не самые приятные воспоминания. Я сильно отравилась в «Диснейленде», весной получила на пляже ожог третьей степени и, что хуже всего, подцепила вшей в шляпном магазине на Палм-Бич. Но я свято верила, что Аарон изменит все к лучшему.

В прошлом Зельда давала мне отличные советы обо всем на свете – от далеких планов на будущее до того, где сделать татуировку, чтобы не было мучительно больно (обычное любопытство), поэтому я могла на нее положиться. Вдруг она сумеет пролить свет на то, как управляться с флоридскими мужчинами.

Зельда сказала, что с Аароном могут быть сложности, и посоветовала мне держаться начеку.

– Что ты имеешь в виду? – спросила я. – Почему ты так говоришь?

– Ну, ты ведь сказала, что он работает на негодяя, Брэмена, – ответила Зельда. – И что это нам дает? Вот ты стала бы работать на какого-нибудь козла, если бы тебя не заставляли? Нет. Потому что ты слишком брезгливая. Но полно людей, которые не столь брезгливы, и поверь мне, я знаю, чего от них ждать. Или твой Аарон сам козел, или ему все равно, что он работает на козла, что, в сущности, одно и то же.

Я вздрогнула. Всего лишь двумя фразами она умудрилась выразить все мои сомнения и тревоги. Те самые, о которых я недавно решила не думать.

– Но я говорила об этом с Аароном, – запротестовала я. – Да, мне хотелось бы, чтобы он работал на кого-то другого, но это не так уж и важно. Аарону не нравится Брэмен, но он восхищается его успехами. Работать спичрайтером у Брэмена очень престижно. Поэтому, понимаешь, я должна ко всему относиться по-взрослому.

Должна и могу. Я всегда была идеалисткой, но не стоит требовать от людей невозможного. А жаль.

– При чем тут твоя взрослость? – спросила Зельда. – Если он тебе не подходит, какая разница, сколько тебе лет? Обещай хотя бы притормозить.

Поздно уже тормозить. Зельда начинала меня раздражать.

– Да, хорошо, конечно, – бросила я.

Я повесила трубку и с разочарованием легла спать. Я привыкла, что мной командуют на работе, но с личной жизнью разберусь сама. Не стоило звонить Зельде.

Я не могла заснуть – мне казалось, что-то не так. Если не с моей личной жизнью, то с чем-то еще.

В такие минуты меня очень беспокоит алиби. Что, если мое странное чувство – это интуиция (сейчас, когда я знаю о телепатических способностях матери, это еще правдоподобнее), и я предчувствую, что в этот самый миг, когда я одна дома, без свидетелей, кто-то фабрикует против меня обвинение в ужасном преступлении?

Больше всего на свете я боялась ложного ареста. Каждый раз, читая о человеке, отсидевшем девятнадцать лет за преступление, которого он не совершал, и вышедшем на свободу благодаря новым тестам ДНК, меня пробирал озноб. Какая страшная и напрасная трата времени. И хотя заключенный всю дорогу настаивал на своей невиновности, система все равно швырнула его за решетку. Я всегда содрогалась при мысли, что если это случилось с ним, то может случиться и со мной.

От такого кошмарного поворота судьбы меня защищал лишь «Поляроид», который я хранила в углу квартиры. Я назвала это место «уголок фотоалиби», кроме камеры там еще был стул и часы на стене на уровне глаз.

Захватив по пути «Вашингтон Пост», я направилась в угол, чтобы успокоиться. Только сделав автопортрет, я вздохнула свободнее. Я помахала снимком и принялась наблюдать, как медленно проявляется мое спасение.

Неплохо. На фотографии получились все важные детали: время на часах за моим правым плечом и дата на газете, которую я держала на уровне груди, были четко видны. Отлично.

Оставалось только послать ее себе заказным письмом. И пусть попытаются меня засудить; есть неопровержимое доказательство, что девятого августа в десять часов двадцать две минуты вечера я была дома, а не совершала преступление, которое мне приписывают.

Проклиная почтовое отделение, закрытое ночью, я успокоила себя тем, что сделала все возможное. Утешившись, я засунула снимок в заранее подготовленный конверт и отправилась спать.

Наутро, когда мы покупали билеты в кино, Лиза напомнила, что всегда готова предоставить мне алиби. Слишком долго объяснять ей, почему это невозможно и неудобно. Например, потому, что пока я буду гнить в камере, меня загрызет совесть за то, что Лиза тоже где-то гниет из-за своего дружеского лжесвидетельства. Но я только кивнула и поблагодарила ее. Такие порывы надо ценить.

Если верить Лизе, у них с Райаном все хорошо. За последнюю неделю они виделись четыре раза, каждую ночь разговаривали и шесть раз поссорились. По ее представлениям, это невероятно удачный роман. Ссоры для Лизы были своего рода прелюдией и оттого важной частью романтических отношений. Если она не сможет непрерывно ссориться со своим парнем, у них просто ничего не получится.

Я поздравила ее, но задумалась, как скоро она поймает его на ком-то еще. Надо быть психом, чтобы изменять Лизе, но у нее талант выбирать самых чокнутых.

Свет погас, и на экране замелькала реклама лихого боевика с Борденом Дентом. В зале раздались смешки. Борден Дент был мультимиллионером и голливудской звездой; недавно он заявил, что собирается баллотироваться в президенты. В «Энтертейнмент Уикли» он осудил обе партии и объяснил, что предлагает иной путь, но не уточнил, куда этот путь ведет. Из интервью было ясно одно: его самолюбию мало регулярных поглаживаний на премьерах и церемониях награждения. Борден Дент жаждал большего и надеялся, что Америка полюбит его в новой роли. Я покачала головой и вознаградила себя шоколадной карамелькой.

Сотовый и «Блэкберри» на время фильма я поставила на виброзвонок, вдруг Аарон захочет связаться со мной. К сожалению, он не захотел, зато Уилл Смит, как обычно, рассмешил меня. После фильма мы с Лизой посидели за чашечкой кофе, обсуждая, счастливый у них с Джадой[37] брак или нет. Я настаивала, что счастливый, но Лиза сомневалась, отчего я еще больше уверилась в правильности своего мнения.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю