Текст книги "Сенатский гламур"
Автор книги: Кристин Гор
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 23 страниц)
– Забыла что-то? – удивленно спросил он, открыв дверь.
Какой же он классный сразу после душа и в костюме. Я протянула ему статью.
– Чарльза Лотона надо изувечить, – заявила я.
Аарон наморщил прекрасный лоб и быстро просмотрел газету.
– Ты сказала ему, что работала, когда отправила письмо? – Он осуждающе нахмурился. – И назвала меня своим молодым человеком?
Глаза у меня и так уже горели от обиды. Холодный фронт ответа вызвал конденсацию. Осадки выпали немедленно.
– Ну что ты, не надо плакать, – встревожился Аарон.
Слишком поздно. Я не просто плакала, как поступила бы на моем месте нежная и женственная леди, нет, я вовсю рыдала, а также икала и хватала ртом воздух. Сквозь соленую пелену слез и соплей я увидела, что Аарон смущен и обеспокоен. Похоже, его потрясло, что я способна на Ниагару слез, и он не знал, как ее остановить. Он обнял меня за плечи, слегка отодвинув от пиджака. В знак протеста я прижалась еще сильнее, пусть он в прямом смысле впитает часть моей боли. Он смирился с ролью утешителя и начал поглаживать меня по спине и волосам, сначала довольно неуклюже, но потом все лучше и лучше.
– Ну что ты, что ты, – бессвязно бормотал он. – Все не настолько плохо.
– Фсе профто уфафно! – злобно пробубнила я из мягкого костюмного укрытия.
Он молча гладил меня по волосам, пока я не успокоилась, обессиленная яростной вспышкой. Это сойдет за тренировку?
– Извини, – промямлила я, вытирая глаза его галстуком. – Я так устала в поездке.
– Да ладно, все нормально, – ответил он. – Хочешь, отвезу тебя домой?
Я помотала головой. Лучше поскорее закончить представление. Я плеснула водой на свое пятнистое лицо и второй раз направилась к двери.
– Эй, красотка. – Вранье, конечно.
Я повернулась к нему, чувствуя, как под глазами наливаются отеки.
– Да? – жалким, разбитым голосом произнесла я.
Аарон обнял меня за плечи и заставил посмотреть вверх.
– Знаешь, какой я везучий? – Он сверлил меня зелеными глазами. – Думаешь, много мужчин получает подобные письма от такой клевой малышки? Да каждый, кто читает эту статью, втайне завидует мне. И знаешь что? Правильно делает.
Он утешил меня долгим поцелуем.
– А теперь мне надо переодеться, – прошептал он мне на ухо и провел ладонью по моей груди. – Хочешь остаться и помочь мне выбрать костюм?
Через сорок пять минут я отправилась домой совсем в другом настроении. Конечно, Чарли Лотона все равно нужно покарать, но моя жизнь на этом не кончится, напротив, все станет еще лучше благодаря страстному роману с Аароном. Я выходила из худших передряг – выдержу и эту. Я прыгала через ступеньки, а в голове у меня звучала музыкальная тема из «Рокки».
Когда я сошла на станции Юнион, зажужжал «Блэкберри» – пришло сообщение от Р.Г.
Кому: Саманта Джойс [[email protected]]
От: Роберт Гэри [[email protected]]
Тема: ВП
Саманта, не переживайте из-за статьи. Увидимся на работе.
Я шла к Рассел-билдинг и чувствовала, что на моей стороне хорошие люди. Это здорово помогло, когда пришлось иметь дело с Ральфом и его охранным постом.
Вечное удивление на его лице удвоилось, когда он увидел меня. Размахивая ручкой, он ткнул в меня «Стилем».
– Позвольте ваш автограф!
– Очень смешно, Ральф. Но я тороплюсь, – поморщилась я.
– Не знал, что ты такая похабная, – продолжал он.
Это расценивается как сексуальное домогательство? Я в настроении подать иск.
Ральф махнул рукой, и я хмуро прошла через турникет.
– Тебе можно писать на халяву или это вроде платного девятизначного номера? – захихикал он мне в спину.
У лифта собрались зеваки, так что я передумала и отправилась по лестнице пешком. На второй площадке в сумке затрубила «Как девственница». Забавно, как никогда. Я схватила телефон и поднесла его к уху.
– У тебя все нормально? – спросила Лиза, когда я сняла трубку.
– В общем, да, – вздохнула я. – Хотя нет, полный отстой.
– У тебя есть телефон этого Чарли Придурка? Хочу сказать ему все, что о нем думаю.
Жаль, что нет, потому что Лиза так бы и сделала.
– Как-нибудь мы его отловим, – пообещала я.
– О да, несомненно, – зловеще согласилась Лиза.
Мы договорились вместе пообедать, и я вошла в офис. Жанет оторвалась от телефона и криво улыбнулась мне.
– У нас полно звонков от журналистов, вам с Марком надо с ними разобраться. Кроме того, на завтра или на сегодня Р.Г. хочет назначить собрание по разработке стратегии. Он попросил, чтобы вы разузнали у людей Брэмена, когда им будет удобно.
Не дожидаясь ответа, она продолжила управляться с входящими звонками. Я отметилась у своего стола и отправилась на поиски Марка. Он болтался возле кабинки Моны. Оба одновременно посмотрели на меня.
– Привет, – сердечно поздоровалась Мона.
Марк отвел взгляд. Я смело улыбнулась в ответ.
– Ребята, вы наверняка читали статью в «Пост», – сказала я.
– А то, – согласилась Мона. – Аарон Драйвер – тот парень, о котором ты мне говорила?
Марк внимательно изучал свои ботинки.
– Ну да.
– Хм, – задумчиво ответила она.
Это подогрело мое любопытство. Неужели она расскажет мне всю подноготную Аарона?
– А что, ты его знаешь? – равнодушно спросила я.
– В общем-то, нет. Так, подруга кое-что рассказала.
Я чувствовала, что нам есть о чем поговорить, но Марк нервно прочистил горло.
– В общем, мне звонили несколько раз насчет статьи, – быстро сказал он и тут же изобразил, как отвечает по телефону. – И я ответил, что офис не дает никаких комментариев.
Он подчеркнул это, решительно взмахнув руками и покачав головой. Я понимала, что «без комментариев» – лучшая политика, но нельзя ли чуть меньше пафоса и чуть больше поддержки?
– Да, спасибо, – ответила я, стараясь не выдавать смятение.
– Скоро все пройдет, – добавил он. – Вы с Аароном все еще вместе?
Он хотел сделать вид, будто наводит справки, как и положено толковому пресс-секретарю, но не получилось. Я слегка покраснела, когда Мона резко вздернула подбородок, а Марк вернулся к изучению ботинок.
– Да, мы вместе.
Если бы я сказала, что вопрос неуместен, было бы еще хуже. Разговор пополз дальше.
– Замечательно, – неубедительно произнес Марк. – Да, еще звонили насчет поездки. Отличные статьи в Огайо, – не сдавался он. – И лестный отзыв в «Таймс».
Наконец-то мне полегчало. Я напряженно работала во время поездки, и хотя знала, что открытые заседания и прочие мероприятия прошли хорошо, приятно, когда тебя хвалят официально. Конечно, львиная доля комплиментов принадлежала Р.Г., ведь он заварил всю кашу, но я тоже сыграла важную роль и теперь гордилась собой.
– Ну, наконец-то хорошие новости, – ответила я.
Ни Мона, ни Марк ничего на это не сказали. Мона, похоже, все еще злилась, что Марк поинтересовался, как поживает мой роман, и я решила вернуться за стол.
Вернувшись, я обнаружила голосовое сообщение от Чарли Лотона с просьбой позвонить ему в офис. Черта с два. Я углубилась в работу, надеясь забыть о статье.
Хотя меня волновала стратегия предстоящей битвы в Сенате, я боялась говорить с Натали, особенно в свете последней своей выходки. Но ничего не поделаешь. Она сразу же ответила на звонок ровным механическим голосом.
– А, привет, Саманта. Чем могу помочь на этот раз?
Ну почему я ей просто не написала? Я рассказала, в чем дело, как можно спокойнее и короче.
– Мне надо проверить расписание сенатора Брэмена, – уклончиво ответила она. – Вы же понимаете, что он очень занят. У него куда больше забот, чем у Гэри. Но все же попробуем согласовать.
Боже, как я ее ненавижу. Все сотрудники Брэмена страдают от жестокого комплекса полноценности.
– Отлично, – слегка придушенно выдавила я.
– Ничего, если я напишу вам попозже? – продолжала она. – Это не причинит вам неудобств?
Она намекает, что я теперь должна бояться электронной почты? Возможно. Но даже если так, я отказываюсь выслушивать от нее подобные инсинуации.
– Буду ждать! – радостно заявила я.
Повесив трубку, я внимательно прочитала несколько писем, внимательно следя, какие клавиши нажимаю. Смогу ли я когда-нибудь снова спокойно работать с электронными устройствами?
Остаток утра я занималась проблемами людей, с которыми Р.Г. общался в Огайо. Я написала Каре, чтобы перепроверить контактные данные юноши, чей отец не получает пенсионные чеки. Она позвонила и подтвердила, что все правильно.
– Как дела? – сухо спросила она.
Кара знает о статье? Она что, подписана в Кливленде на «Вашингтон Пост»? Она так старается быть в курсе дел, что не исключено.
– В общем, нормально, – осторожно ответила я.
Я не хотела врать Каре, просто все еще надеялась быть для нее примером. Эта мечта не умрет, несмотря на многочисленные удары судьбы.
– Ласка теперь постоянно выступает в шоу Ронкина, – сообщила Кара. – У нее даже есть свой сайт.
– Мы можем его взломать? – полушутя спросила я.
– Я над этим работаю, – ответила она.
Я ей верила.
– Только чтобы никаких Ласкогейтов[55] не вышло, – предупредила я.
– О, не беспокойся, – заверила она меня. – Я аккуратно.
И в это я тоже верила.
– Послушай, я читала статью в «Пост». Знаешь, по-моему, твое письмо ужасно забавное. Только идиоты не понимают, что это была шутка. Плохо, конечно, что ты отправила его всем, но это придает жизни пикантность, верно?
Разумно. Я унижена, на меня все глазеют, зато я живу полной жизнью. В этом месяце я не скольжу серой тенью, на которую большой мир не обращает внимания. Ведь это здорово! Я здесь. Я на этой земле. И ей придется иметь дело со мной, хочет она или нет.
– Странно, но мне полегчало, – ответила я.
– Вот и хорошо, – сказала она. – На следующей неделе я возвращаюсь в колледж, но ты обязательно звони, если в этом году я смогу помочь в организации поездок или в чем-то еще.
Мне будет не хватать наших бесед. Я попрощалась и позвонила в администрацию соцобеспечения, чтобы выяснить, что там с чеками. После того как меня семь раз перенаправили, мне все-таки повезло, и я попала на земляка Р.Г., который его поддерживал. Наконец-то дело пошло на лад. Через час я уже звонила юноше, сообщить, что запоздавшие чеки его отца прибудут завтра с курьерской почтой. Его неподдельное удивление и благодарность заставили меня ощутить себя феей с волшебной палочкой, творящей добро во имя Р.Г. Ужасно приятное чувство, поэтому я намертво вцепилась в него, радостно печатая для Р.Г. отчет. Я знала, он будет доволен.
После обеда я позвонила домой проверить автоответчик. К моему удивлению, одно сообщение было от Беверли, леди «Сливочный бриз». Она сказала, что решила позвонить, когда прочитала в Интернете историю о моем письме и взбитых сливках, и поняла, что говорила с той самой скандальной Сэмми Джойс. В ее голосе звучала обида: мол, почему я не предложила именно «Сливочно-бризовый» саммит? С ума сойти. Новость и правда ушла в народ. Печально, к тому же я и правда виновата перед Беверли. Просто «взбитые сливки» – короче. Я люблю «Сливочный бриз» и с радостью устроила бы им бесплатную рекламу, но кто мог предвидеть, что все так обернется? Я позвоню Беверли попозже и объясню.
Вскоре после того, как я вернулась за стол, Натали написала, что сенатор Брэмен согласился втиснуть Р.Г. в свой распорядок дня завтра, во время обеда. Прежде чем переслать сообщение Моне – пусть разбирается с расписанием, – я показала монитору язык. Потом включила «Си-СПАН», чтобы посмотреть, как дела с подписанием законопроекта в Белом доме.
Президент Пайл изо всех сил старался выглядеть солидным и исторически значимым. Не получалось. Вокруг него стояла группа законодателей, у самого локтя – конгрессмен Харрис, и Пайл произнес несколько слов о святости брака и о спасении наших детей от тлетворного влияния «переизбытка информации». Законодатели, сплошь белые, торжественно закивали. Какое это имеет отношение к законопроекту о снижении ограничений на вырубку вековых лесов, оставалось загадкой.
Семь лет я наблюдала за президентом Пайлом, и все семь лет он не переставал меня удивлять. На его лице застыло тупое выражение, какое бывает у оленя, ослепленного фарами, и ни доверия, ни почтения это лицо не вызывало. Он сделал карьеру без сучка и задоринки, но, выступив в роли лидера свободного мира, он, видать, истощил свою удачу, некогда гигантскую. Он, запинаясь, выдавил еще несколько обрывков фраз, выпятил челюсть и витиевато подписал законопроект. Что ж, по крайней мере, это доказывает, что он умеет читать и писать. Не хочу быть жестокой, но дерьмовый президент – именно то, что я принимаю близко к сердцу.
Остаток дня я продолжала возиться с группами и избирателями, с которыми Р.Г. общался на открытых заседаниях, обновляла таблицу отношения конгрессменов к вопросу о рецептурных лекарствах и отвечала на звонки о статье в «Пост». К восьми я выбилась из сил. Возле кофейного автомата я увидела Марка Герберта. Он быстро отвел глаза, но потом сделал усилие и смущенно посмотрел на меня. Не ожидала такого прогресса.
– Э-э-э... послушай... – смущенно начал он. – Извини, что спросил о твоем парне. Это было нетактично. – Марк перевел дыхание. – Надеюсь, ты счастлива и... мне приятно с тобой работать.
Он же зарабатывает на жизнь общением с журналистами. Неужели говорить со мной настолько труднее? Он так перенервничал, что даже не размахивал руками. Потом он слегка расслабился и облегченно вздохнул.
– Спасибо, Марк, не переживай, – ответила я. – Давай подружимся и будем рассказывать друг другу о личной жизни.
Он так обрадовался, что я всерьез решила вычесть стоимость своих слов из налоговой декларации как благотворительный взнос.
– Итак, я встречаюсь с Аароном. А у тебя кто-нибудь есть?
Я знала ответ, но из вежливости решила спросить, раз уж мы собираемся подружиться. К тому же я собиралась перевести этот разговор на другую тему. Надо с чего-то начинать.
– Ну... нет. Я... в общем, нет. Короче говоря, нет.
– С удовольствием выслушаю развернутый ответ, – подбодрила я.
– Ну, честно говоря, развернутый ответ – тоже «нет». В последнее время я ни с кем не встречаюсь.
Явно не уверен в себе и немного смущен.
– Ну, пока есть верные друзья и веселые тусовки, кому нужны отношения? – весело сказала я.
Я знала, что лгу, и он тоже знал.
– Тебе нравится работать здесь? – напирала я.
Я знала, что Марк хорош в своем деле, но понятия не имела, нравится ли ему работа.
– Да, очень. Сенатор Гэри очень вдохновляет, – ответил он.
Чистая правда. Я рада, что он это понял и работает не только ради послужного списка. Нам нужны люди, которым можно доверять.
– У нас подобралась хорошая команда, – начала я. – Мона просто прелесть.
Я выдерживала весьма легкомысленный тон. Правда-правда. Я очень гордилась собой.
– Да, она такая забавная, – согласился Марк.
Неужели? Вот уж не подумала бы. Впрочем, хорошо, что ему так кажется.
– О да, я очень ее люблю, – продолжила я. – В смысле, я знаю ее меньше, чем хотелось бы. Из всех сотрудников я только с ней по-настоящему хотела бы познакомиться ближе. По-моему, у нее богатый внутренний мир.
Марк определенно задумался. Шарман. Не слишком ли бесстыдно я лгу? Я что, подумала «шарман»? Странно.
– Ладно, я пойду работать, – закончила я.
– До встречи, – усмехнулся Марк.
Я вернулась за стол с полной чашкой кофе и радостью от обретения нового друга. Надо почаще так делать. Или даже лучше, начну карьеру свахи, удачливой и утонченной. Я придумала такой проникновенный тост для свадьбы Марка и Моны, что прослезилась. Я порепетировала, каким скромным ангелом предстану, – на свадьбе очень важно выглядеть именно так, когда все внимательно смотрят на тебя. Как будут благодарны мне их родственники и знакомые! С ума сойти. «Ну что вы, я почти ничего не сделала». Смогу я сказать это убедительно? Они полюбят меня.
Через два дня Брэмен намеревался произнести важную речь, а значит, все это время Аарон будет занят ее написанием. Р.Г., как ни странно, сам писал большинство речей, по крайней мере, наиболее важные, но Брэмен обычно лишь руководил подготовкой, что означало «вся работа ложится на плечи Аарона». Когда я позвонила ему, он заявил, что уйдет с работы не раньше полуночи. Меня это взбесило, но я успела прикусить язык прежде, чем поинтересовалась, стоит ли работать допоздна, если твой начальник такой негодяй.
Я позвонила Лизе, узнать, свободна ли она, но у них с Райаном уже были свои планы. Она пригласила меня пойти с ними, но это показалось мне не слишком разумным. Мне вообще не хотелось двигаться – устала за день и все еще не пришла в себя после поездки. Я отправилась домой, заказала китайскую еду, посмотрела первую часть нового шоу «Кто хочет выйти замуж за стоматолога?», решила, что никогда больше не буду это смотреть без новокаина и в десять вечера заснула.
Короткое замыкание
Теперь, после Дня труда[56], все, казалось, были готовы к работе. Кандидаты в президенты официально объявили о своих намерениях и отправились в тематические турне по стране. Брэмен озаглавил свой автобусный тур «Назад к истокам», Спирам снарядила «Караван бесед», Рексфорд ездил верхом на «Энергичных мотоциклах», Уай спустил с привязи «Каджунский экспресс». Я читала о них и представляла автомобильную гонку, в которой решается, кто станет официальным кандидатом от партии. На какой-нибудь продуваемой всеми ветрами равнине, где можно оторваться на всю катушку. Может, в Канзасе. И хотя Конрад и Кэндл не слишком серьезные соперники, они тоже примут участие, потому что у нас, в конце концов, демократия. Гонка, несомненно, ускорит предварительные выборы и добавит им перцу. Возможно, даже заманит синих воротничков обратно в партийный загон.
Эти чертовы синие воротнички сейчас поддерживают правящую партию. Брэнси продолжает набирать обороты и по опросам сильно опережает президентского брата и лидера сенатского большинства. Чтобы ни один из потенциальных соперников на дополнительных выборах не обошел его, Брэнси только что пустился в «Полет свободы». Интересно, его занесет в Канзас? Вдруг он пролетит над гонками? Потащит он за собой какой-нибудь язвительный транспарант? Начертит белым следом гадость? Да, воображение здорово оживило утренние новости.
На Холме люди тоже готовы были вернуться к делам. За лето избирателям осточертела черепашья скорость Конгресса, и они вполне могли выразить свое разочарование с помощью избирательной урны. В ответ критикуемые законодатели вернулись в Вашингтон, одержимые жаждой деятельности. Их готовность вкалывать сулила успех и нашему законопроекту – я надеялась, что он оседлает волну до того, как она разобьется об идеологические отмели и растечется по стоячим партийным лужицам. Главное – правильно выбрать время.
Кроме того, надо провести наш проект через Палату представителей. Если представителям удастся принять свою версию в ту же неделю, что и Сенату, они смогут быстро собрать комиссию по обмену мнениями, которая сгладит все противоречия. После этого согласованный законопроект снова отправится в Палату и Сенат, и только потом в Овальный кабинет, где президент Пайл уже активно под него копает.
Пайл больше не заикался о вето, даже он понимал, что это политически опрометчиво. Но его администрация за кулисами делала все, чтобы ее сторонники в Конгрессе быстро затоптали проект. Мы работали не менее яростно, чтобы превратить проект в закон прежде, чем Конгресс распустят на год. У нас оставалось чуть больше двух месяцев. Вызов подхлестнул меня. И пусть сначала я ожидала большего, но все равно верила, что наш законопроект – это шаг в нужном направлении. Как здорово быть двигателем прогресса!
Однако шайка Брэмена продолжала испытывать мое терпение. Они были все такими же высокомерными и заносчивыми, и мне все меньше нравились общие собрания по выработке стратегии. Аарона это не касалось, но я по-прежнему винила его за связь с такими ужасными людьми. И, на мой взгляд, его бесконечные шпильки доказывают, что он такой же высокомерный, как они. Он клялся, что я неправильно его понимаю, но я чувствовала свою правоту. Аарон выслушивал мои жалобы, повторял, как глубоко уважает мою работу, и почти каждое утро готовил мне завтрак в качестве расплаты за то, что работает на Брэмена. Ему повезло, за блинчики я могу простить что угодно. Но я предупредила – если мы останемся вместе, ему придется сменить работу. Он кивнул и тем утром добавил в тесто шоколадную стружку.
На работе я легко втянулась в новый распорядок лоббирования и разработки стратегии. Каждый день мы обновляли большую таблицу, в которой писали, как важные законодатели собираются голосовать по законопроекту. Любая информация шла в дело. На второй неделе сентября на нас свалилась неожиданная рекламная поддержка. Два уважаемых института независимо друг от друга опубликовали результаты исследований, в которых говорилось, что государственная система здравоохранения, такая как в Канаде, сохранит бюджету США два миллиарда долларов год. Этого более чем достаточно, чтобы покрыть расходы по оказанию медицинской помощи сорока четырем миллионам американцев, которые на данный момент не имеют страховки. В обеих статьях наше предложение упоминалось как попытка Америки приблизиться к такой прогрессивной системе.
Изучая хорошие новости, я на секунду отвлеклась на отвратительно льстивую историю о Бордене Денте, актере, включившемся в президентскую гонку. Дент бегал в ковбойских сапогах от «Прада» с одной пресс-конференции на другую, раздавал автографы и сиял фирменной улыбкой. Он дважды играл президента в кино и часто говорил, что эти роли – отличная подготовка к должности. Еще он играл психованного инопланетянина, гигантскую обезьяну и дебила с ужасным южным акцентом, но почему-то никогда не утверждал, что набрался в этих ролях жизненного опыта. Впрочем, еще не поздно.
Я закрыла статью о Бордене Денте и вернулась к законопроекту, когда услышала нечто невероятное: из-за веерного отключения Кливленд и Толидо только что остались без электричества. Я поспешила к телевизору, чтобы посмотреть репортаж. Орды растерянных жителей пригорода бесцельно бродили по улицам, потому что светофоры вышли из строя, и никто не знал, что делать. Куда деваются правила, когда выключают электричество? Определенно, их поглощает некий примитивный общественный разум. Он заполняет пустоту, оставшуюся после внезапного исчезновения искусственной мощи, на которую мы привыкли полагаться. Репортер предупредил, что в сумерках может начаться мародерство. До тех пор, похоже, в городе будет царить сумятица.
Сообразительный диспетчер электросети явно вовремя предотвратил отключение света на Восточном побережье и тем самым избавил миллионы людей от стресса и разочарования, терзающих сейчас жителей Огайо. По предварительным отчетам, дело не в халатности какого-нибудь сотрудника компании, а в устаревшем оборудовании. Р.Г. когда-то об этом предупреждал. Я быстро поняла, что Р.Г. дальновиднее многих, и за это его иногда высмеивают те, кто делает карьеру на более мелких и безопасных политических вопросах. Р.Г. не Кассандра – у него всегда наготове план, как предотвратить беду, – но клеветники называли его пессимистом и говорили, что он преувеличивает опасность. Они упорно не желали понимать и принимать тот факт, что каждый раз он оказывается прав.
Р.Г. немедленно позвонил и попросил протоколы заседаний, после чего сел в самолет и отправился на водоочистительные станции, в больницы и общественные центры Огайо, чтобы предложить поддержку и помощь. До конца дня я обновляла таблицу и помогала отвечать на сотни звонков, затопивших телефонные линии. К ужину я еле дышала от разговоров с кучей людей, переживавших из-за близких, от которых нет вестей. Голова у меня кружилась и звенела – первые признаки паники. У некоторых людей бывают симпатические боли[57]. А у меня – симпатические тревоги.
Слава богу, ночью, прежде чем начался разгул, в северном Огайо врубили электричество. Р.Г. вернулся на Холм. До конца недели в кофеиновом угаре мы ликвидировали последствия отключения и лоббировали законопроект. Из-за внезапного кризиса у нас было вдвое больше работы, но на этой должности я научилась ожидать неожиданного и просто подправила расписание.
В субботу, собираясь на войну с горами бумаг, я заметила, что сегодня – шестьдесят пятая годовщина победы Морского Бисквита над Военным Адмиралом при Пимлико[58]. Я решила отметить, нырнула в магазин на углу и купила билет моментальной лотереи с лошадками, по которому выиграла бесплатный фруктовый лед. Я выбрала вишневый и поспешила на работу. Меня переполняла энергия от поглощенного сахара. В офисе сидел Марк, явно взволнованный.
– Привет. А ты что здесь делаешь? – спросила я.
– Р.Г. завтра выступает у Рассерта[59]. – Он отчаянно взмахнул руками.
Интересно. Это здорово, хоть и неожиданно. Брэмен заграбастал все внимание прессы, оставив Р.Г. менее видную, но куда более важную задачу лоббирования. Я смотрела вслед уходящему Марку и думала, что за последние несколько недель почти не видела его. Странно, ведь наш офис не так уж велик. Раньше он использовал любой предлог, чтобы застенчиво пройтись мимо моего стола, но теперь, похоже, избегает меня.
Через два часа он вернулся.
– Послушай, Сэмми... – начал он. – Я хочу спросить кое о чем, если у тебя есть время.
– Конечно, Марк, давай.
– Ну, знаешь, как бывает... Когда ты хочешь о чем-то спросить, но уверен, что другой человек не желает этого слышать. Именно с этим я и борюсь, – вымученно продолжил Марк.
О боже, о чем это он? Я заметила, что он, вопреки обыкновению, держит руки по швам.
– Да-да, – заботливо произнесла я.
– Думаю, я уже знаю ответ, но... вы с Аароном по-прежнему вместе? Я не просто так спрашиваю.
О нет. Я знала, почему он спрашивает, но неужели нам обязательно об этом говорить? Разве мы уже не разобрались? Что делать, если он произнесет это вслух? Я всегда знала, как Марк ко мне относится. Ну ладно, не всегда, а с тех пор, как Мона сказала мне об этом. Разве Марк не знает, что ему не на что надеяться? Я сама так много страдала от неразделенной любви, что не собиралась пудрить кому-то мозги. Мне нравился Марк, жаль, что теперь между нами навсегда поселится неловкость. Я глубоко вздохнула. Надо мягко, но решительно положить этому конец.
– Да, мы вместе, Марк. Послушай, мне нравится работать с тобой, ты классный, но оставь это. Многие женщины умерли бы от счастья, предложи ты им встречаться. Я знаю одну или двух прямо у нас в офисе. Но не я. Я встречаюсь с Аароном. Давай закроем тему, хорошо?
Где-то на середине тирады я невольно зажмурилась, словно не хотела видеть, чем все закончится. Гораздо проще говорить, не глядя в лицо Марку. Открыв глаза, я увидела, что он густо покраснел. Лучше бы я не смотрела.
– Это не то, что я... что я собирался... неважно, – запинаясь, произнес он. – Забудь, что я вообще хотел что-то сказать. Напрасно я... – И Марк поспешил прочь.
Ладно, это было неприятно, но необходимо. Надо избавить Марка от романтических иллюзий. Надеюсь, мы останемся друзьями, но даже если нет, между нами теперь все кристально ясно. Я вернулась к работе.
Домой я пришла к четырем. Так меньше чувствуется, что я проработала весь выходной. Время до семи вечера считалось за неполный день. Когда я вошла в квартиру, Шеклтон висел в аквариуме по диагонали и смотрел вниз. Его жабры лениво шевелились, показывая, что он еще жив, но с меня хватит. Я достала из криминального уголка «Поляроид», сфотографировала свежую позу смерти и отправилась в зоомагазин мистера Ли предъявлять доказательство.
– Вы что, до сих пор не смыли его в унитаз? – в ужасе спросил мистер Ли, когда я показала ему фото.
О черт. Он же считает, что Шеклтон умер несколько месяцев назад. Нет, я не храню его, как Норман Бэйтс[60]. Я поморщилась при одной мысли о запахе.
– Нет, он еще жив, но ему очень плохо, – прояснила я ситуацию. – Да, я сообщила вам, что он умер, но это не так. Он только притворяется мертвым. Все время. Это очень сбивает с толку. Мне нужно как-то ему помочь.
Мистер Ли на несколько секунд старательно задумался.
– Все, успокойтесь, я кое-что придумал! – просияв, закричал он. – Идем, идем!
Я последовала за ним в аквариумный отдел, где с горечью увидела стайку крепких и здоровых японских бойцовых рыбок. Шеклтон когда-то был таким же. Мистер Ли указал в угол аквариума, на ярко-пурпурную водоросль.
– Вот оно! – воскликнул он. – Вы должны попробовать. Все будет иначе!
– Сколько стоит-то? – подозрительно спросила я.
– Для вас? Для моей любимой покупательницы? Специальная цена.
Я вернулась домой, обеднев на двадцать баксов, вычистила аквариум Шеклтона и наполнила его заново, посадив лечебную водоросль. Но когда я вернула его на место, он отправился на дно и улегся на камни, не обращая внимания на добавку. Может, ему просто нужно время, чтобы заметить ее? Я еще не собираюсь сдаваться.
Вечером я надеялась встретиться с Аароном, когда он закончит наброски речи для выступления Брэмена на съезде Американской федерации труда и Конгресса производственных профсоюзов – АФТ/КПП. С утра он работал в особняке Брэмена в Джорджтауне, но должен был освободиться к ужину, поскольку сенатор с женой собирались на симфонический концерт.
Хотя мне самой пришлось работать в субботу, я обиделась, что мерзкая работа Аарона продолжает вмешиваться в нашу личную жизнь. Ладно бы он делал доброе дело, но ведь это не так. К тому же теперь он так много ездит, что наши отношения стали напоминать командировочный роман. Одно хорошо в таком напряженном расписании – я начала по-настоящему ценить вечера, которые нам удавалось провести наедине. Я где-то читала, что удачные браки часто результат подобных «вечерних свиданий», так что будем считать это тренировкой на будущее. Я приняла горячий душ и долго прихорашивалась в радостном ожидании предстоящего вечера. Наконец около восьми Аарон написал.
Кому: Саманта Джойс [[email protected]]
От: Аарон Драйвер [[email protected]]
Тема: ну почему тебя здесь нет прямо сейчас?
прелестная леди рили, мы в катакомбах, присоединишься?
«Катакомбы» – это настоящий джорджтаунский бар в Джорджтауне. Другими словами, очень студенческий бар. Но там ничего, когда народу не слишком много, а «халапеньо попперс»[61], к которым я пристрастилась в Вашингтоне, просто душераздирающие. Меня слегка смутило слово «мы» и то, что он болтается в баре, тогда как я уже несколько часов убиваю время и жду звонка, но я решила просто подкрасить губы и ринуться в бой. Скоро все прояснится.
Я еще не дошла до бара, а меня уже облевали – надо было сообразить, что вечер грядет не из приятных. Все произошло, когда я приблизилась к крутому спуску в «Катакомбы». Два молодых парня подпирали третьего и, шатаясь, выбирались на улицу. Я заметила их зеленоватые пьяные лица как раз в тот миг, когда его измученные глаза встретились с моими и он ровным жидким слоем излил душу мне на грудь. Рвоты было не так уж и много, учитывая, что этот блеватель последние несколько часов потреблял только литры алкоголя, вылившиеся исключительно в жидкую атаку. Но все равно не слишком весело.
