Текст книги "Госпожа Удача (ЛП)"

Автор книги: Кристен Эшли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 34 страниц)

– Тейт не любит, когда Джонас бросает семью в последний момент ради какой-то девушки, – ответила она, а затем рассказала то, что я уже знала. – Хотя они вместе уже три года, так что она не совсем «какая-то девушка». Но Тейту также не нравится, что они вместе уже три года. Он не хочет, чтобы сын повторил ошибки отца. Она очень милая и совсем не такая, как школьная подружка Тейта, но, тем не менее, воспоминания не дают Тейту покоя. Воспоминания о Ните способны схватить и не отпускать. Итак, я высказала свою точку зрения по пути сюда, теперь придерживаюсь нейтралитета. Им придется самим во всем разобраться.

Я мотала на ус, чтобы потом рассказать Таю, как доказательство того, что с сыновьями не всегда может быть легче, чем с дочерьми, а Лори тем временем выдавала мне больше пищи для размышления.

– Джонас выглядит и ведет себя точно так же, как и его отец. Это не ускользнуло от Тейта. Хотя Тейт не понимает, что Джонас пропустил двадцать пять лет, которые его отец прожил в аду с Нитой. Я объяснила ему это, но он проигнорировал меня, так что с этим ему тоже придется разобраться.

Это была полезная информация, и я хотела, чтобы она рассказала мне больше, но она закрыла тему.

– Итак, – она хлопнула в ладоши. – Чем я могу помочь?

– Знаешь, как приготовить пирог со сладким картофелем? – с радостью вмешалась Элла.

– Конечно, – ответила Лори, – это мое любимое блюдо.

– Тогда, он на тебе. – Элла мотнула головой в сторону другого островка в другом конце кухни, где были разложены все ингредиенты.

Лори поспешила к зоне готовки пирога со сладким картофелем, а Хани подошла к пакетам Лори и вытащила упаковку из шести бутылок пива, две бутылки вина, шоколадный пирог с орехами пекан, который Лори обещала принести, галлон мороженого и три банки взбитых сливок лучшего качества.

Виви внезапно завизжала, я вскинула голову и увидела, что Тай переключил канал с парада на игру, чтобы посмотреть ее вместе с Тейтом, Роландом и Зандером.

Он посмотрел на меня через спинку дивана, и его взгляд говорил о многом.

Я опустила глаза на тесто, продолжая раскатывать, и ухмыльнулась.

После второго крика Виви, который на этот раз состоял из настоящих слов: «Не фубоу, папа!», Бесси направилась в гостиную и позвала:

– Виви, детка, иди сюда, ты тоже, Лелли, милая. Девочки должны быть на кухне и заниматься всякими забавами.

Лелл появилась мгновенно, прибежав быстро, но бесшумно.

Моя первая дочь походила на своего отца. У нее было много чего сказать и много способов общения, но не всегда это были слова.

Виви, тряся руками над головой, рванула с места, крича:

– Забавы!

И было очевидно, в кого пошла вторая дочь.

Лелл бросилась к бабушкиным ногам, обхватила их руками, запрокинула голову и улыбнулась Элле. Элла мгновенно наклонилась и подняла ее, усадила на стойку и объяснила, что она чистит картошку, чтобы позже мы сделали из нее пюре. Лелл слушала и с восторженным вниманием смотрела на бабушкины руки.

Бесси подхватила все еще кричащую «Забавы! Забавы!» Виви на руки, и понесла ее на кухню, а когда та заметила пирог Лори, ее гомон сменился на «Пирог! Пирог! Пирог!».

– Это на десерт, детка, – прошептала Бесс.

– Пирог, тетя Бесс! – взвизгнула Виви.

Не обращая внимания на визг дочери, – и мне это удавалось из-за наличия большой практики, потому что она редко говорила каким-то другим тоном, – я повернулась к Хани и спросила:

– Не могла бы ты принести Тейту пиво и спросить, не нужно ли парням еще? Игра началась.

Хани с улыбкой бросилась к холодильнику.

Я намотала пласт теста на скалку, а затем раскатала его по блюду для пирога.

– Пирог! – взвизгнула моя дочь.

В дверь позвонили.

Мой взгляд вернулся к гостиной, чтобы увидеть, как Тай подскакивает с дивана. Потом я снова посмотрела на тесто.

Через минуту раздался оклик:

– Где мои плутишки!

– Дедушка, – прошептала Лелл, ее глаза скользнули по Элле ко мне и загорелись.

– Дедушка! – взвизгнула Виви и стала вырываться из рук Бесс.

Бесс отпустила ее, и Виви выбежала из кухни. Потом она подошла к Лелл, опустила ее на пол, и та тоже убежала.

Тридцать секунд спустя появился Ирв, обе девочки висели на его ногах, скользя попками по полу, когда он шел.

Снова прозвучали приветствия, на которые Ирв ответил, но направился прямо ко мне, все еще с моими дочками на своих ногах. Обнял меня за шею, наклонился и поцеловал в висок.

Я закрыла глаза.

– Привет, Ирв, – прошептала я.

– Красавица, – прошептал он в ответ и сжал мою шею.

Я открыла глаза и посмотрела на него.

Он улыбнулся мне.

Я улыбнулась в ответ.

Затем, с некоторым усилием и не очень быстро, он вышел из кухни с моими девочками, все еще прилепленными к его ногам.

– Ирв, хочешь пива? – спросила Хани, и мои глаза метнулись к Таю.

– Кока-колу, – не колеблясь, отозвался Ирв. – Спасибо, милая Хани.

Господи, как же мне нравилось, когда Ирв называл Хани «милая Хани».

Я выдохнула. Тай последовал за отцом в гостиную. Хани побежала за газировкой Ирва, будто за самое быстрое время могла бы оказаться на пьедестале с медалью на шее. В этом была вся Хани, она определенно выиграла бы золото за то, что была такой милой.

Я начала обрезать лишнее тесто по краям пирога.

В дверь опять позвонили. Тай снова пошел открывать.

Через минуту мы услышали грохот Джулиуса:

– Гребаный бассейн в отеле с подогревом. Боже, я плавал в полдесятого вечера, в горах, кругом снег, и это было охрененно!

– Дядя Джужу! – взвизгнула Виви, и я услышала топот ее маленьких ножек, наслаждаясь каждой минутой радостного волнения моей дочери. По большей части потому, что она радовалась; в ней было столько любви, что она с готовностью распространяла ее на всех окружающих, наслаждаясь этим, будто была на небесах. Но еще и потому, что позже она вырубится.

Взглянув в сторону гостиной, я увидела Лелл на коленях у дедушки. Она повернула голову к сестре, но быстро отвернулась обратно. Не потому, что она не любила дядю Джулиуса, а потому, что она безмерно обожала дедушку.

Я наблюдала, как она запрокинула голову и подняла свою маленькую ручку, чтобы положить ее на горло деда. В последнее время это стало ее фишкой. Ей нравились вибрации, которые она чувствовала, когда люди разговаривали.

Что касается меня, то мне нравилось чувствовать руку дочери на своем горле, когда я разговаривала с ней.

– Этот человек должен следить за своим языком, – пробормотала Элла.

Я не ответила. За пять лет мы с Таем каким-то образом сумели приобрести большую семью, которая была очень близка и оставалась таковой, потому что мы пережили множество драм, последствия трагедии и продолжительный страх, который по-настоящему так до конца и не исчез. Это означало, что мы недолго находились порознь и наши пути часто пересекались в праздники, дни рождения, на отдыхе. Все очень хорошо знали друг друга. И почти все ладили.

Но Элла не была большой поклонницей занятий Джулиуса или того факта, что у него было три женщины. Я неоднократно говорила с ней об этом, но переубедить мне ее не удалось. Джулиус, будучи Джулиусом, то есть, не только обаятельным, но и милым, тоже не сумел ее переубедить. Бесс и Хани обожали его. И мои дочки тоже. Элле просто придется смириться.

Больше людей, больше приветствий от Джулиуса, Ананы и их дочери Илори, которой было почти восемь и которая становилась почти такой же красоткой, как и ее мама. Анана присоединилась к женщинам на кухне. Илори пошла с отцом к мужчинам. Хани достала подношение от семьи Джулиуса. Еще пиво. Еще вино. Бутылка дорогой водки. Букет цветов.

В дверь вновь позвонили. Тай опять пошел открывать.

Я выливала тыквенную начинку на тесто и не слышала ничего, кроме стука ботинок по плитке, а потом почувствовала на пояснице руку. Я остановилась, повернула голову и чуть опустила взгляд.

– Анхель, – прошептала я.

– Hola, mi querida (Привет, дорогая – исп.).

Я улыбнулась. Анхель улыбнулся в ответ.

– Как тебе отель «Карнэл»? – поинтересовалась я.

– Бассейн с подогревом, – ответил Анхель.

Моя улыбка стала шире. И его тоже.

– Хотя, кажется, вчера вечером я купался вместе с большим черным парнем, который угоняет машины, – добавил он. – Ты ведь не расскажешь об этом моему капитану, правда?

Он точно знал, что купался с большим черным парнем, который угоняет машины, учитывая, что это был не первый раз, когда они с Джулиусом встречались. Поначалу это тоже был сложный союз. Но любовь Анхеля ко мне и последующие действия в отношении Тая, и любовь Джулиуса к Таю и последующие действия в отношении меня означали, что они вышли за рамки сложного, потому что у них было нечто общее. Я подозревала, что когда каждый из них шел своей дорогой, они не говорили об их союзе в своем окружении. Тем не менее, я знала, что в этом году Джулиус послал Анхелю на день рождения очень дорогую бутылку текилы, а Анхель послал на день рождения Джулиусу дорогую бутылку Хеннесси.

– Со мной твой секрет в безопасности, – прошептала я, что вызвало у меня еще более широкую улыбку.

Анхель чуть сильнее прижал ладонь к моей пояснице, а затем опустил руку.

Я оглянулась и снова улыбнулась очень беременной жене Анхеля.

– Привет, Розалия.

– Привет, Лекси. Привет, все. – Она поставила пакеты на островок. – Могу я чем-нибудь помочь?

Элла, хотя и не находилась у себя дома, но, как старшая из женщин, и как бабушка, все же оставалась хозяйкой, дала указания.

Розалия занялась делом.

Анхель направился к дивану.

Тай последовал за ним.

Виви заметила Анхеля и, позабыв о Джулиусе, закричала:

– Дядя Анхей! – и рванула от Джулиуса к Анхелю, спрыгнув с подлокотника кресла, прежде чем Джулиус успел ее остановить, Анхель не был готов, но, к счастью, поймал ее. Он поднял ее, подбросил в воздух, поймал, притянул к себе и дунул ей в шею, а моя дочка все это время пронзительно хихикала.

Розалия тихонько посмеивалась рядом со мной.

Мой взгляд скользнул к Лелле и Ирву, их головы склонились к рукам. Они играли в войнушку больших пальцев, крошечные пальчики моей дочери обвились вокруг совсем не крошечных пальцев ее дедушки. Я наблюдала, как он позволил ей победить. И наслаждалась ее тихим хихиканьем. Переведя взгляд на мужа, я увидела, что он тоже смотрит, он сидел ко мне в профиль, но я все равно могла разглядеть выражение нежности на его лице.

Затем я вернулась к тыквенной начинке для пирога.

Много людей, много голодных ртов.

Нужно приниматься за дело, чтобы накормить семью.

*****

Просто чтобы объяснить некоторые события и заполнить пару пробелов…

*****

Пять лет назад, в тот судьбоносный день, Ирв знал, где меня найти, потому что знал о той охотничьей хижине. Каждый чернокожий мужчина и женщина в трех округах знали о ней. Потому что Арнольд Фуллер был тем, кем он был, таким его научили быть отец и дед. И в те далекие дни, когда им это сходило с рук, любой чернокожий, который пересекал границы того, что Фуллеры и их братья считали дозволенным, отец, дед и братья Фуллера увозили их в ту хижину и учили тому, где их место.

Ирв рассказал это Таю и полиции после того, как объяснил, что его приятель, который имел пристрастие слушать полицейское радио, позвонил ему с сообщением о моем похищении. Он помнил ту хижину, знал Арнольда Фуллера, подозревал, что тот таит злобу, и понял, что если Фуллер решится на плохое, он будет действовать в соответствии со своими убеждениями.

Идти в ту хижину было опасно, но он рискнул, и оказался прав.

Ему следовало позвонить в полицию.

Но он этого не сделал, потому что ему нужно было вернуть доверие сына и свести счеты.

Решение, принятое исключительно на эмоциях, не делало его неправильным, но, все же, не совсем верным.

Но это было понятно.

Каков отец – таков и сын.

И, в конце концов, он спас мне жизнь.

*****

Через три месяца после того, как Фуллер меня похитил, однажды ночью мой муж исчез и вернулся домой только рано утром, а перед тем как лечь спать, принял душ.

Я ни о чем не спрашивала.

Он ничего не рассказал.

На следующий день в салоне распространился слух, что ночью кто-то сжег охотничью хижину. К счастью, вокруг все было облито водой, так что пламя не распространилось дальше дома, а он был таким старым, что вспыхнул, как хворост, и быстро сгорел.

И все исчезло.

Будущие поколения никогда не узнают о существовании отвратительного кусочка истории, окутанного дымом.

Прошло много времени, прежде чем Тай рассказал мне, что сделал, и объяснил, что он был не один. С ним пошли Дьюи, Тейт, Дик, Вуд, Папа, Шамблз, Нед, Ирв и Джим-Билли.

И Чейз Китон тоже.

Да, добропорядочный Чейз Китон.

С другой стороны, Чейз занимался исправлением ошибок, он и раньше подставлял ради этого свою задницу, так что, думаю, не удивительно, что он сделал это снова, независимо от методов, которые ему нужно было использовать.

Я полагала, что даже если хижина исчезла, ее призраки, скорее всего, до сих пор где-то рядом.

Но еще я подумала, что эти призраки, вероятно, получили удовольствие, наблюдая, как люди сжигают эту дыру до основания.

*****

Со мной беседовал Тай, Тейт, Чейз, даже офицер Фрэнк заскочил ко мне однажды днем, чтобы поговорить о стрельбе в Арнольда Фуллера. Они думали, я сойду с ума, но в больнице я вела себя спокойно. Никакой запоздалой реакции на умирающего Ирва, мое похищение и убийство Арни.

Со мной все было в порядке.

До одного дня.

Я возвращалась домой из продуктового магазина в свой выходной понедельник и меня начало трясти.

И руки, держащие руль, направили «Чарджер» в полицейское управление Карнэла. На дрожащих ногах я вошла внутрь и попросила разрешения поговорить с детективом Китоном.

Он тут же вышел.

Он обнимал меня, когда я потеряла самообладание в комнате для допросов, и когда я говорю «потеряла», я имею в виду, полностью. Успокоив меня, он принес мне салфетки. Потом послал офицера за латте в «Ла-Ла-Лэнд».

Пока я его пила, он сидел рядом со мной.

Потом он ехал за мной до дома, чтобы убедиться, что я добралась нормально.

Пройдя прямо в гараж, Чейз рассказал Таю, что случилось. Он также объяснил Таю, что я не пошла к нему, потому что не хотела, чтобы он видел меня такой – последняя боль, которую мог причинить Фуллер, а он уже и так доставил много бед Таю.

С момента ухода Чейза к Таю, и до того, как я вошла в дом, я была на грани нервного срыва. Я думала, он разозлится, решив, что я действовала за его спиной, и ему не понравится, что я поделилась своими проблемами с другим мужчиной. Я была в таком состоянии, что даже не позвонила ему, чтобы попытаться определить его настроение, потому что, если бы он сорвался, я не хотела этого слышать.

Но Тай не разозлился.

Он, как обычно, только что вернулся из спортзала, и, как только увидел меня, тщательно оглядел с головы до ног. Я знала, что он видел, как я встревожена, и моя тревога достигла критического уровня. Но он просто подошел ко мне, обхватил рукой мой затылок, поцеловал, коснулся моего лба и попросил, чтобы я сделала ему коктейль. Потом поднялся наверх, чтобы принять душ.

Я отправилась к блендеру и приготовила коктейль, благодаря Бога, что муж все понял и не разозлился.

Он никогда не говорил об этом, и я тоже.

Но после этого неделями пристально наблюдал за мной. Он этого не скрывал, а я на это не указывала. Внутри меня росла наша дочь, Тай беспокоился и держал руку на пульсе.

И Тейт тоже. И Чейз. И офицер Фрэнк. Джим-Билли. Дик. Вуд. Папа. Кристал. Лори. Мэгги. Стелла. Доминик… все.

Но в тот день я сняла груз с души. Я отдала его Чейзу, а он принял его у меня.

Он нес собственный груз из-за Фуллера, так что я понимала, насколько эгоистичным был мой поступок.

Но я была ему благодарна, и моя благодарность останется на века.

Чтобы показать это, в одну из наших встреч в закусочной, Чейз позволил мне угостить его обедом, вместо того, чтобы заплатить за мой, как это обычно происходило.

Он позволил мне это сделать лишь однажды.

Это был пустяк, но, по крайней мере, хоть что-то.

*****

Через три с половиной недели после моего похищения Роуди Крэбтри задержали в Аризоне на американской стороне при попытке пересечь американо-мексиканскую границу. Его арестовали и перевезли обратно в Карнэл.

На время расследования убийства Мисти Китон его отправили в тюрьму Шантелла. В залоге ему отказали, потому что он мог удариться в бега.

Его оправдали, и он немедленно уехал за пределы штата. Я не знала, куда.

Да меня это и не волновало.

Убийство Мисти Китон так и не было раскрыто.

И пусть Чейзу Китону и не нравилась его жена, но то, как она умерла, нравилось ему еще меньше.

Так что, хоть ее убийство и не было раскрыто, но это не означало, что Чейз перестал искать убийцу.

*****

Шифт, будучи Шифтом, – то есть глупцом, но не понимающим этого, – пытался пойти на сделку со следствием. Да, сутенер-наркоторговец, заказавший убийство лучшего друга и устроивший расправу перед зданием суда, при этом убив одного и ранив троих, пытался заручиться поддержкой следствия.

Окружной прокурор заключил с ним суровую сделку.

В настоящее время он наслаждается своим пребыванием в техасской тюрьме и останется там до самой смерти. Жизнь без шансов на условно-досрочное освобождение.

И довольно спорный вопрос – выгодной ли была сделка, когда окружной прокурор не стал настаивать на смертной казни.

*****

И вот тьма сгинула.

А на ее место пришел слепящий солнечный свет.

*****

Спустя два часа после прибытия Анхеля и Розалии, я сидела за обеденным столом, полным людей, которых любила, мои руки были слегка разведены в стороны, запястья покоились на краю стола, пальцы правой руки сжимали руку Анхеля, а левой – Ирва, склонив голову, я слушала, как Элла произносит благодарственную молитву.

По завершении, я не отпустила их руки, а крепко сжала, в то же время они точно так же сжали мои.

Оглядев стол, я увидела, как муж смотрит на меня, и в его глазах я прочла все: все, что ему хотелось сказать, и все, что мне хотелось услышать.

Из-за кошмарной несправедливости он потерял пять Дней Благодарения.

А после я подарила ему пять Дней Благодарения в различных вариациях.

Глядя в его глаза, я поняла, что, наконец-то, наверстала упущенное.

*****

Тай

– Уверен?

– Сэм, я не играю, – сказал Тай в телефон, пока обходил дом, одни и те же привычные движения каждый вечер: выключить свет, запереть своих девочек, убедиться, что они в безопасности.

– Вступительный взнос за мной, – раздался в телефоне тихий голос Сэмюэля Стерлинга.

Тай выключил свет под шкафчиками на кухне и спросил:

– Кому-то надо преподать урок?

– Троим, – ответил Сэм.

– Насколько им нужен этот урок? – спросил Тай, выходя из кухни в маленькую гостиную, чтобы выключить лампу, стоявшую на боковом столике.

В этой части дома Лекс понаставила до хрена мебели. Два огромных дивана, четыре кресла, две большие скамеечки для ног, четыре боковых столика и один журнальный.

Когда она обставляла это пространство, он подумал, что у нее временное помутнение рассудка.

Он ошибся.

Но учитывая, что она с подругами потягивали здесь вино и хихикали над тем, что, как он подозревал, не было книгами, которые они должны были прочитать (он решил так, прежде всего, потому, что одной из участниц книжного клуба Лекси была Кристал, а Кристал не из тех женщин, которые вступают в книжные клубы, но она из тех женщин, кто с удовольствием похихикает за бокалом вина), и то, что Тай приглашал мужчин на пиво и игры, эта мебель приносила очень много пользы.

– Некоторые могут подумать, что им не очень нужен этот урок, – ответил Сэм, а затем тихо сказал: – Брат бы с этим не согласился.

Выключив лампу, Тай выпрямился и посмотрел на огни Карнэла.

Он не ответил.

Сэм продолжал говорить.

– Игра на Гавайях. Я пришлю самолет за тобой, Лекси и девочками. У меня здесь дом, вы можете остановиться в нем. Они получают отпуск, ты тоже, но прерываешься на игру и забираешь их деньги, ты вернешь мне мой вступительный взнос, а остальное положишь в фонд колледжа Леллы и Виви. – Он сделал паузу. – Хотя, вероятно, не помешало бы немного потратить на бриллианты для Лекси.

Внезапно Тай перестал видеть Карнэл. Перед его мысленным взором предстала жена, которая сегодня готовила и ужинала с семьей в облегающем платье с запахом, сапогах на высоких каблуках и бриллиантами в ушах и на шее, которые он подарил ей на прошлое Рождество.

Тай каждый год дарил Лекси бриллианты на день рождения, Рождество и годовщину их свадьбы. Для этого он работал сверхурочно. И никогда не разменивался по пустякам. Она не получила только сережки, или только ожерелье, или только браслет. Она получала комплект.

Иногда парный, иногда тройной.

В прошлом году, на пятую годовщину свадьбы, Бесси и Роланд приехали из Майами на все выходные, чтобы присмотреть за девочками, пока Тай возил жену в Вегас, где они остановились в том же отеле, но в лучшем номере, и он увенчал ее обручальные кольца широким кольцом, усыпанным бриллиантами. Это стоило гребаную кучу денег, и череда колец почти доходила до костяшки пальца.

Она снимала их каждый день, чтобы почистить, и снимала, когда делала массаж.

В остальное время, она никогда с ними не расставалась. Ни когда принимала душ, готовила еду или купала девочек.

Никогда.

– Когда это будет? – спросил он Сэма, не сводя глаз с Карнэла.

– Через две недели.

Две недели. У них не было настоящих каникул с апреля, когда они ездили на неделю к Элле на Пасху.

Он наклонил голову и посмотрел на свои ноги, бормоча:

– Я поговорю с Лекс.

Он услышал смешок Сэма, а затем:

– Хорошо, увидимся через две недели.

И потом на линии воцарилась тишина.

Он отключил телефон и сунул его в задний карман, зная, что Сэм прав. Гавайи, частный самолет, деньги в банке и бриллианты, его женщину будет нетрудно убедить, тем более что это была его первая игра с тех пор, как он сел за стол через два дня после их знакомства.

Он сдерживал свою клятву.

До сих пор.

Он прошелся по дому, разглядывая погруженные в темноту рамки на стенах.

Лекс была постоянным покупателем магазина в Шантелле, где продавались рамки, таким постоянным, что они присылали ей рождественские открытки. Рисунок, выполненный Лелл ручкой с блестками, красовался в рамке, будто это шедевр известного художника. Необычные рамки с семейными воспоминаниями. В двух маленьких были выставлены крошечные больничные браслеты их дочерей, в двух других – первая прядь волос, отстриженная Домиником, у Лелл перевязанная бледно-желтой ленточкой, у Виви – бледно-розовой. Дальше по коридору – в черных, кремовых матовых рамках – в два ряда шли отпечатки ладошек, сделанных черными чернилами, крошечных, но постепенно увеличивающихся, по одному на каждый день рождения: пять отпечатков Лелл, – первый Лекси сделала спустя два дня после выписки из больницы, – и три отпечатка маленькой ладошки Виви.

Скоро там начнется еще один ряд, или он может перейти на противоположную стену, и ему это нравилось, ему нравился декор, в основе которого уют и семья, он любил дом, который его жена создала для них.

В последний раз проверив наружные двери, убедившись, что они заперты, Тай включил сигнализацию и направился к лестнице.

Но замер, увидев сидящую на середине лестницы темную фигуру.

Элла.

Он почувствовал в темноте ее взгляд и посмотрел на нее.

Она молчала.

И он тоже.

Потом она прошептала:

– Я люблю тебя, Тай.

Это был первый раз, когда Элла сказала ему эти слова, даже после всех лет, когда она поступками показывала ему свое отношение, Боже, это было чертовски приятно.

– Я тоже, – пророкотал он хрипло.

Он увидел, как силуэт ее головы кивнул, потом она встала, поднялась по лестнице и повернула направо.

Он втянул в себя воздух, затем последовал за ней.

Как и каждый вечер, он заглянул к Лелле и Виви, которые по требованию Лекси делили комнату. Она хотела, чтобы они росли вместе, как Бесси и Хани. Хотела, чтобы они вели девчачьи беседы по ночам. Хотела, чтобы они были сплоченными.

Она получила то, что хотела. Тай не стал спорить. Не было никакой причины, ее мотивы были здравыми.

Обе его девочки сладко спали. Ничего удивительного. У них был насыщенный день.

Затем тихо, потому что Элла, Бесс, Роланд, Хани и Зандер остались у них, он пошел к жене.

Едва он успел закрыть двери, как она посмотрела на него со своего места на кровати, где сидела со скрещенными ногами, и заявила:

– Ответ – «да».

Тай остановился и уставился на нее.

– Сэм позвонил тебе раньше меня.

Она вскинула руки и приглушенно воскликнула:

– Гавайи!

Иисусе. Его жена чудачка.

Он подошел к краю кровати, безуспешно пытаясь не позволять боли от вида шрама, портившего ее темную, изогнутую бровь с левой стороны, проникнуть в сердце. Днем он мог не обращать на него внимания. Но ночью, когда весь остальной мир исчезал, и оставались только он и Лекс в их комнате, в их постели, он ничего не мог с собой поделать. Шрам стал постоянным напоминанием о том дне, когда он несколько мучительных часов жил с вероятностью того, что может ее потерять, у него никогда не было бы Лелл или Виви, – чего он никак не мог игнорировать.

Шрам не был идентичен его шраму, он располагался ближе к внешнему краю, в то время как у Тая был посередине. Он не возражал против одинаковых футболок «Команда Уокера» (теперь они было у обеих его дочерей, и дочки и жена часто их носили, свои он носил только в спортзале).

Но он возражал против почти одинаковых шрамов.

Это так глубоко проникло ему в душу, что он, в конце концов, поговорил об этом с Тейтом, учитывая, что у Лори был шрам после того, как ее порезал серийный убийца, и Тейту приходилось видеть ублюдка каждый день. У Тейта нашлись мудрые слова, они помогли, но недостаточно.

Так что, в конечном итоге, Таю пришлось смириться и напомнить себе, что она в их спальне, в их постели, их дочери дальше по коридору, а теперь его, – Господи, благослови, – сын у нее в животе. Лекс пережила кошмар и убила человека, чтобы выжить и спасти его от одинокой, потерянной жизни, которую вел Туку.

И он вполне мог с этим смириться.

Но он чертовски желал, чтобы в один из множества разов, проведя большим пальцем по этому шраму, после того, как кончит, он сотворит чудо, и шрам исчезнет.

Пока этого не произошло, но он не прекращал попыток.

Он добрался до края кровати и упер руки в бока. Лекси подалась вперед и на четвереньках подползла к нему. Наблюдая за ней, его член начал твердеть, и продолжал делать это, когда она добралась до него, встала на колени, скользнула руками вверх по его груди и прижалась к нему.

– Ник уже отпустил меня, – заявила она.

– Полагаю ваши разговоры с Сэмом за моей спиной, – причина, по которой мне стоит разозлиться.

Она склонила голову набок, ее губы дрогнули, и она спросила:

– Почему?

– Э-э… Лекс, вы с Сэмом играете со мной, – сообщил он.

– Да, чтобы ты мог ободрать до нитки старых зануд, которые, как слышал Сэм, произносили слово на букву «н», – ответила она. – Оно того стоит.

И вот оно. Все исчезло. Какую бы рану он не оставил после того, как разорвал ее на части пять лет назад, она не просто зажила. Она исчезла. Он понял это по тому, что Лекси, не моргнув, разыграла его. Никакого сомнения. Она знала, что он не сделает ничего, ни единой вещи, чтобы навредить тому, что у них есть.

Но, черт возьми, мудаки все время говорят подобную хрень.

– Когда я успел стать борцом за правосудие черных? – спросил он.

– Не ты. Это Сэм. Просто на этот раз Мистер Амбал – его второй пилот.

Он уставился на свою женщину и покачал головой, потому что она была абсолютной гребаной чудачкой.

Она прижалась ближе и ласково попросила:

– Давай, милый. Сэм говорит, его дом стоит прямо на берегу океана. Девочкам понравится пляж.

Пляж.

На Гавайях есть пляжи.

– Я сделаю это, – заявил он, наблюдая за улыбкой жены, затем спросил: – Не могла бы ты объяснить, почему все время одеваешься перед сном?

– Сейчас ноябрь. Мне холодно.

В доме не было холодно. Таю нужно было заботиться о трех девочках. Он никогда не экономил на отоплении. Он хотел, чтобы они всегда чувствовали себя комфортно, поэтому следил за этим, в том числе, платил за отопление их дьявольски огромного дома.

На который он также потратил кучу денег, чтобы им было удобно.

– Лекс, я всегда трахаю тебя перед сном, – заметил Тай. – Твоя пижама – дурацкая помеха.

Она прижалась ближе, и ее руки скользнули по его спине, крепко обнимая.

– Мне нравится, как ты снимаешь ее с меня, – прошептала она.

– Это хорошо, мамочка, но мне приходится с ней возиться.

Она отстранилась и спросила:

– Для тебя это такая заноза в заднице?

Тай двинулся и сделал это быстро и результативно, и менее чем через тридцать секунд его жена лежала голая в их постели.

Затем он ответил:

– Нет.

Она усмехнулась. Потом снова встала на колени и сделала выпад.

Бл*ть, его женщина была дикой кошкой.

Он позволил ей затащить себя на кровать, не собираясь жаловаться, в основном, потому, что, видя свою жену голой в их постели, его член больше не твердел.

Оно принялся за дело.

*****

– Хороший день, – прошептала она ему в грудь.

Тай не ответил, но она ошибалась. Он не был хорошим. Он был потрясающим.

– Мне нравится, как Ирв общается с девочками, особенно с Лелл, – продолжала она.

Тай снова не ответил, но думал о том же. Его отец и его дочь были не разлей вода. Ирв любил Виви, но у них с Лелл была особая связь, которую она всегда будет лелеять и никогда не забудет, даже спустя годы после его смерти. У Тая такого не было. И у Лекси тоже. Но будет у его дочери.

И ему это нравилось.

Его отношения с отцом, очевидно, значительно улучшились после того, как отец спас жизнь Лекси и в то же время чуть не лишился своей, и теперь, когда Ирв окончательно бросил пить, они продолжали улучшаться.

Его мать больше ни разу не появлялась в их жизни. Между ней и Лекси случались частые стычки в городе и в доме, отчего Лекс принималась в очередной раз дерзить, и это стало причиной визита Тая к его матери с сообщением о запрете на любые контакты с его семьей. Его отцу доставалось, после того, как он возвращался из дома Тая, но он никогда не говорил об этом. А Тай не спрашивал. Но когда Ирв навещал их, а это случалось часто, он вел себя, как обычно, так что, скорее всего, скрывал это. Для Ирва Уокера было немного поздновато защищать тех, кого он любил, но лучше поздно, чем никогда.

Таю это тоже нравилось.

Лекс сжала его живот и пробормотала:

– Спокойной ночи, малыш.

– Спокойной ночи, мамочка.

Она вздохнула.

Спустя пять минут Тай почувствовал, как ее тело расслабилось.

А спустя еще пять минут она откатилась в сторону.

Тай последовал за ней, обхватил рукой ее живот, в котором рос, – Господи благослови, – его сын, и притянул ближе.

Она прижалась теснее к мужу.

Затем он вдохнул аромат ее волос, и через две секунды Тай Уокер заснул, прижимая к себе жену, а огни маленького, тихого, безопасного городка Карнэл в штате Колорадо сияли сквозь огромные окна их дома.