Текст книги "Госпожа Удача (ЛП)"
Автор книги: Кристен Эшли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 34 страниц)
Ему этого не хватало. Он знал, что скучает по ней, но, вернув ее, понял, насколько сильно.
Затем он снова ее обнял.
– А теперь, детка, говори, что хочешь узнать, – мягко сказал он и услышал, как она снова судорожно вздохнула.
– Ты в порядке? – спросила она.
Его ответ прозвучал мгновенно, и он крепче сжал ее в объятиях.
– Да, черт возьми.
Он почувствовал ее улыбку на своей коже, прежде чем она приподняла голову и ярко улыбнулась.
– Я не имею в виду сейчас, дорогой, я имею в виду со всем, что происходит.
Тай откинул голову на подушки.
– Всем, что происходит?
Она прикусила губу, колеблясь, неуверенно и, черт возьми, испуганно.
Бл*ть.
Он еще раз стиснул ее и спросил:
– Детка, какого хрена?
– С Тейтом, – быстро сказала она, и он понял. Она говорила о том, из-за чего он разозлился на нее и повел себя как тупой мудак, сломав ее и почти уничтожив их.
– Не смущайся спрашивать про это дерьмо, мамочка, – сказал он. – Со мной не смущайся ничего.
– Тай… – начала она тихо, все еще неуверенно.
– Лекс, неужели ты думаешь, что за шесть недель без тебя я не усвоил гребаный урок?
Она моргнула.
– Я усвоил, детка. Прожил шесть гребаных недель, растрачивая, бл*ть, впустую свою и твою жизнь. Оформление документов о разводе через Интернет… – Он покачал головой, не возвращаясь туда, не связываясь с воспоминаниями, это дерьмо стоило ему слишком дорого, он не мог вернуться туда. Поэтому он закончил: – Черт возьми, да, я усвоил урок.
– Жизнь, как открытая рана? – прошептала она, и он почувствовал, как его брови сошлись на переносице.
– Да, жизнь, как открытая рана, так живет мужчина, когда портит себе жизнь, причиняя боль любимой женщине, но не может ничего исправить. У такого мужчины жизнь, как открытая рана, и я был этим мужчиной.
Когда он закончил, то увидел, что ее губы снова приоткрылись, но она просто молча смотрела на него.
– Что? – спросил он.
Лекси не сводила с него глаз, и он легонько встряхнул ее.
– Что? – повторил он.
– Любимой женщине? – выдохнула она, и настал его черед моргнуть.
Затем он подтвердил:
– Да.
– Ты любишь меня? – спросила она так, словно не могла допустить даже и мысли об этом, и ее вопрос потряс его до чертиков.
– Э-э… да, – ответил он. – Детка, такой человек, как я, которого нае*али так, как меня, никому и ничего не рассказывает, если только не доверяет тому, с кем делится, и если только их мнение не имеет значения, и они сами ему не безразличны, и то, как меня нае*али, я бы ни за что не поделился с киской, любой киской, и ты это знаешь. Но с тобой я поделился. Ты играла со мной, чтобы отвлечь, но мне было нетрудно отвлечься, потому что я хотел отвлечься. Проведя пять лет с мыслями на девяносто девять процентов состоящими из грандиозного плана мести, я выхожу, готовый приняться за дело, а через несколько дней путешествую по гребаному Вегасу, затем отправляюсь в Моаб, а после в долбаный садовый центр. Облажавшись и потеряв тебя, я рискую всем, поехав в Даллас, чтобы выследить тебя и удостовериться, что Шифт навсегда уяснит мою точку зрения, да так, чтобы помнить об этом всю жизнь, чем еще больше нарушаю условия досрочного освобождения, совершая преступление и выбивая дерьмо из него и двух его прихлебал. Через две недели я узнаю, где ты, звоню человеку, которому не нравлюсь, потому что много лет назад выиграл у него за столом кучу денег, но я знаю, у него есть еще деньги, много денег. Он живет в двух часах езды отсюда, в Аспене, у него есть частный самолет, – единственная надежда, что я смогу пролететь через всю страну не замеченным и меня не отправят обратно в Калифорнию. Удача мне благоволит, потому что этот человек может меня не любить, но я выкладываю ему все, мамочка, и выясняю, что этот парень – гребаный романтик. Он заправляет свой самолет, указывает в бортовых журналах, что его пассажир – Тейт Джексон, и летит со мной в гребаную Флориду. Этот парень такой отпетый романтик, что когда я возвращаюсь без тебя на взлетную полосу, клянусь гребаным Богом, он выглядит почти таким же опустошенным, как и я. Так вот, ни один мужчина не делает всего этого ради женщины, которую не любит, и уж точно не такой мужчина, как я.
Он замолчал, увидев, как ее губы приоткрылись еще шире, а глаза стали огромными.
Затем она захлопнула рот и спросила:
– Ты избил Шифта?
– Бесси позвонила мне, сказала, что ты у него, я соскочил с кровати, поехал в Даллас, и, да, я позволил ему произнести одно единственное слово, но, чтобы сделать это, ему пришлось выплюнуть полный рот крови.
– Ты избил Шифта. – На этот раз это прозвучало, как утверждение, поэтому Уокер не ответил. Затем Лекси спросила: – Ты устроил полет на частном самолете, чтобы добраться до меня?
– Мамочка, ты была в гребаной Флориде. Во-первых, я не мог тратить время на то, чтобы ехать туда на машине, слишком велик риск, что кто-то узнает о моей отлучке. Я не хотел возвращать тебя только для того, чтобы меня с тобой разлучили. Во-вторых, я не мог тратить время на поездку на машине, чтобы, добравшись до тебя, обнаружить, что ты уже уехала. Мне нужен был самолет, это был единственный вариант.
Лекси молча смотрела на него.
– Лекс… – начал он, но дальше не продвинулся.
Потому что она прошептала:
– Я люблю тебя.
Те чувства, что она пробудила в нем, снова начали шевелиться и согревать изнутри, оседая глубоко, пускать корни.
– Лекси… – прошептал он в ответ, его руки судорожно сжались вокруг нее, но он снова не продвинулся дальше.
– Я влюбилась в тебя в Вегасе, когда проснулась, открыла глаза и, повернувшись в постели, увидела, как ты ставишь мой букет в вазу.
Что б его.
Что б… мать его.
– Замолчи, мамочка. – Он тоже шептал.
– Когда ты появился у бассейна, начался мой день.
Теперь его руки сжали ее, предупреждая.
– Замолчи, – прорычал он.
– Сидя за завтраком, гляда на твое обручальное кольцо, впервые имея возможность по-настоящему рассмотреть его на твоем пальце, я должна была прикоснуться к нему, чтобы напомнить себе, что это я надела его туда.
Что б.
Его.
– Замолчи. – На этот раз это был грохот.
– На следующее утро, когда ты не появился у бассейна, мне пришлось найти тебя, чтобы начать свой день.
Он перекатился и передвинулся, оказавшись на ней сверху, и повторил:
– Замолчи.
– Шесть недель без тебя я просыпалась и через несколько часов засыпала, и ни разу мой день не начался.
– Детка, замолчи.
– Ты прогнал тень с моего мира.
Ладно, его женщина не собиралась затыкаться, поэтому Таю придется сделать это за нее.
К этому он и приступил.
И когда дошло до того, что она не издавала ничего, кроме этих чертовски сексуальных горловых звуков каждый раз, когда его член медленно входил и заполнял ее, а затем захныкала, когда он медленно его вынимал, он снова был готов к разговору.
Но говорить будет он.
– Посмотри на меня, – приказал он, наполнив жену собой, его голос звучал хрипло, и ее закрытые глаза мгновенно открылись, а выгнутая шея выпрямилась, он привлек ее внимание. – Мне плевать, что мы оба еще не отошли от случившегося. Мне плевать, что мы все еще узнаем друг друга. Мне плевать, что на наших плечах куча проблем, я хочу заделать тебе ребенка.
Одна ее нога лежала на диване, другая обхватывала его бедро, обе руки обвились вокруг него, блуждая по его телу, но при последних словах, Лекси закинула на бедро Тая вторую ногу, и ее объятия стали крепче.
У него был ответ.
– Тай, – выдохнула она.
– Мы оба знаем, что не можем терять время.
Одна ее рука скользнула вверх и обхватила его затылок.
Затем, будучи чистой Лекси, без всякой херни, без колебаний, она отдала то, что он хотел, хотя он уже знал, что это у него есть, но даже если бы она сказала «нет», он лежал на единственной женщине в мире, которую действительно хотел, наполняя ее своим членом.
– Хорошо, – прошептала она.
– Завтра ты перестанешь принимать таблетки, – приказал он, и она тут же кивнула.
Чистая Лекси, без всякой херни, без колебаний, она отдавала себя всю.
Мгновенно.
Он улыбнулся ей. Его женщина улыбнулась в ответ.
Затем он медленно вышел и снова скользнул внутрь, наблюдая, как ее глаза медленно закрываются.
Он опустил голову и продолжал двигаться медленно, но, прижавшись губами к ее уху, спросил:
– Сколько ты хочешь?
– Четыре, – тут же ответила она, и он перестал двигаться, к счастью, скользнув внутрь, и поднял голову.
– Четыре?
– Четыре.
– Четыре ребенка? – уточнил он для подтверждения.
Она снова усмехнулась.
– Четыре ребенка.
– Черт возьми, мамочка, хорошо, что мы начинаем завтра.
Она хихикнула.
Уокер не смеялся. Он опустил голову, чтобы почувствовать ее смех на своем языке.
Потом смех Лекси прекратился, потому что Тай снова занялся делом.
Глава 16
Официальный свод правил Стальной Магнолии
Tай
Тай все еще чистил зубы, когда Лекси закончила, сплюнула, прополоскала рот и сунула зубную щетку обратно в держатель, прикрепленный к стене между двумя раковинами. Потом шагнула поближе к нему, и он увидел в зеркале, как она наклонила голову и принялась рыться в цветастой сумочке, стоявшей на туалетном столике между раковинами. Вытащив бледно-розовый круглый футляр, повернулась и вошла в маленькую нишу, отведенную для туалета. Он услышал, как что-то небольшое плюхнулось в унитаз, затем снова, и снова, и так продолжалось некоторое время. Лекси повернулась, вышла из ниши, бросила футляр в мусорное ведро и посмотрела на него в зеркало.
Потом она усмехнулась.
Потянувшись к душу и включив воду, стянула с себя его футболку, которую надела перед сном, и, выскользнув из трусиков, шагнула в душевую кабинку.
Тай склонился над раковиной, сплюнул, прополоскал рот и сунул зубную щетку в держатель напротив щетки Лекси.
Затем направился в душ.
*****
Тай стоял, прислонившись бедром к столу, держа перед собой миску с нарезанными бананами, клубникой и йогуртом, другой рукой запихивал ложкой еду в рот.
Его взгляд был прикован к женщине, которая снова была в его футболке и чистых трусиках, с мокрыми, зачесанными назад волосами, но они быстро сохли, завиваясь на горном воздухе. Она наливала ему кофе в дорожную кружку и в то же время осматривала грязную посуду, пятна и крошки на столешнице и горы почты, все это время выглядя так, будто не хотела бы этого видеть.
До того, как она от него ушла, по возвращении домой Тай раз или два заставал их кровать не убранной, но это случалось крайне редко; раз или два она застилала постель наполовину: откинутое одеяло, взбитые подушки, брошенные куда попало. Но он не делал даже этого. Пройдет пара дней, и их одежда будет лежать на полу там, куда они ее скинут перед тем, как трахнуться. Через неделю, она начнет складывать почту в стопочку сбоку кухонной стойки. Несколько раз она оставляла посуду в раковине и мыла ее на следующее утро.
Но кроме этих случаев, кругом всегда была чистота, и со временем она приступит к уборке.
Ясно, что шесть недель без уборки – слишком много.
Прожевав завтрак, он проглотил его и сказал:
– Загружай все в посудомоечную машину, мамочка, а я выну. Вынесу мусор. Пылесосить не буду. Как и не буду чистить гребаный туалет. Сколько я подметал и чистил за решеткой – мне хватит на всю жизнь. Так что я буду делать то, о чем только что сказал. Решай, можешь ли осилить все это или нам нужно найти уборщицу.
При первых же его словах, глаза Лекси обратились к нему.
Когда он закончил, она спросила:
– Пока меня не было, ты действительно загружал и разгружал посудомоечную машину?
Хотя он чувствовал, что она дразнит его, от ее тона все внутри него сжалось.
Он только что закончил трахать ее в душе. Перед этим она дала понять, что хочет двигаться вперед, вместе с ним, сделать следующий шаг к созданию семьи. И после этого улыбнулась ему.
Но с того момента, как они приняли душ, он получил этот тон, который соответствовал ее позе. Тихий, задумчивый, на грани неуверенности.
Он принял это, будучи тупым ублюдком, обращаясь с ней как мудак, выплеснув кучу дерьма, которое не должен был говорить, сравнив ее с Мисти, женщиной, которую он ненавидел, также как и его жена, и можно еще поспорить, кто из них ненавидел Мисти сильнее. В какой-то степени могло быть и хуже, учитывая, что Мисти была одной из местных женщин и связана с тем дерьмом, что он вывалил на Лекси, дерьмом, которого она не заслуживала. Мисти совершила предательство по отношению к сестринской общине, непростительное предательство.
Но Лекси осторожничала, вероятно, даже не осознавая этого. Дважды он облажался, дважды повел себя как мудак, дважды набросился и уничтожил. В первый раз она ни хрена не сделала, чтобы заслужить это, во второй сделала, но его реакция был чертовски за гранью. Теперь он видел, что она сделает все возможное, чтобы ситуация не повторилась в третий раз.
Тай примет этот тон, пусть лучше он, чем тот, каким она говорила с ним на пляже: пустой, безжизненный, далекий голос. Он никогда больше не хотел его слышать, чувствовать темноту, окутывающую ее, чувствовать, что она ушла так далеко, что он знал, беги изо дня в день до конца жизни и не сможешь добраться до нее. Он не хотел этого, ни для себя, ни для нее, это было чертовой агонией, и он примет от нее все, даже этот тон.
Тем не менее, он ему все равно не понравился.
Поэтому он положил ложку в миску, отставил ее в сторону и мягко приказал:
– Мамочка, подойди.
Лекси, будучи Лекси, подошла к нему.
Он обнял ее за талию, притягивая к себе, ее руки легли ему на грудь, не для того, чтобы держаться, а просто чтобы касаться его, она откинула голову назад, чтобы посмотреть на него, а его другая рука обвилась вокруг ее шеи, его большой палец двигался по ее челюсти.
– Тебе понадобится время, чтобы снова довериться мне… – начал он, но она быстро оборвала его.
– Я тебе доверяю.
Его большой палец перестал поглаживать, а пальцы на шее слегка сжались, когда он приблизился к ее лицу.
– Детка, это не так.
– Так.
Он покачал головой и тихо спросил:
– Можешь заткнуться на минутку, чтобы я мог закончить?
Она сомкнула губы, но ее глаза вспыхнули.
А вот это ему нравилось.
Он подавил усмешку и заговорил.
– Драма закончилась, мы вернули «нас», и я не просто облажался, я сделал это по-крупному, наговорил мерзостей, которых не следовало говорить, и не могу взять свои слова обратно. Нанесенные мною раны глубоки, и я могу только надеяться, что однажды они заживут. До этого дня, мамочка, все, что я могу тебе обещать, – что я сделаю все возможное, чтобы ты забыла это дерьмо и никогда больше не поступать так с тобой. Но впереди нас ждет каменистая дорога, и я не знаю, куда она приведет, прежде чем мы доберемся до цели. Только я хочу, чтобы ты понимала, если из моего рта льется дерьмо, разрывая тебя на части, это дерьмо посеяли во мне, и я должен его искоренить. Я постараюсь сделать это так, чтобы не навредить тебе, но мне, очевидно, не сопутствует в этом удача, поэтому я не могу дать никаких обещаний, кроме того, что попытаюсь. Но ты должна знать, это не из-за тебя, дело во мне, просто смирись с этим и стой рядом со мной, я буду стараться изо всех сил, чтобы стать достойным тебя, и ты должна всегда помнить, что я тебя люблю, а я никогда, ни разу не говорил этих слов ни одной живой душе, так что ты должна понимать, что это значит.
Она моргнула.
– Ты никогда никому не признавался в любви?
Он покачал головой и ответил:
– За всю свою жизнь я любил одного человека – Туку, но он умер, так и не услышав от меня этих слов, и по сей день, хотя он не был человеком, склонным к подобному дерьму, я жалел, что не сказал этого, я бы хотел, чтобы он умер, зная, что он мне дал и что для меня значил.
Она кивнула, и на ее лице отразилось понимание, отчего рана с левой стороны груди, полученная от страданий, через которые они прошли, рана, все еще кровоточащая, зияющая, рваная, запульсировала, потому что по ее взгляду он понял, что она усвоила этот урок накануне.
Это была не его вина, но его поступок вынудил Джулиуса взять дело в свои руки, так что Тай должен был это компенсировать.
– Я могу обещать тебе это, Тай, – прошептала она, прижимая руки к его груди.
– Спасибо, детка, – прошептал он ласково, но твердо, приказав: – Вчера я отогнал тучу от твоей жизни, но сегодня утром вижу, что она нависает над тобой. Избавься от нее. Мы есть друг у друга, люди проходят через подобное дерьмо, и если им удается сделать это вместе, это закаляет их. Держись, мамочка, и следуй со мной на ту сторону.
Она пристально посмотрела ему в глаза и все еще шепотом спросила:
– Как ты узнал?
Он наклонился еще ближе, скользнул рукой от ее шее в волосы и крепко сжал.
– Моя Лекси сияет ярко, и способна на это даже во сне. Над Лекси на этой кухне нависает туча.
Она выдержала его взгляд. Прижалась ближе. Потом кончики ее губ приподнялись.
– Хорошо, дорогой, я включу свет.
Уголки его губ тоже приподнялись, прежде чем он ответил:
– Хорошо.
Встав на цыпочки, Лекси поцеловала его в шею. Он закрыл глаза, почувствовав на подбородке прикосновение ее губ и шелка волос. А когда открыл, она снова опустилась на пятки.
Вновь поймав ее взгляд, Тай напомнил:
– Мы были заняты, и прошлым вечером я не все тебе сказал. Мы постепенно во всем разберемся, но сегодня вечером я пропускаю тренировку, заезжаю за тобой и везу в дилерский центр «Додж» в окрестностях Гно Бон, потом мы вернемся домой, чтобы подготовиться к вечеру с Джулиусом и Ананой в «Петухе».
Тай нахмурил брови.
– «Додж»?..
– Купим тебе новый «Чарджер».
Лекси засияла, но тут же начала отказываться.
– Тай…
Он покачал головой, пальцы в ее волосах сжались в кулаки и мягко потянули.
– Я куплю тебе новый «Чарджер».
– Но… я не… ты не можешь… – она помолчала, потом закончила: – деньги.
– Способы, которыми ведет дела Тейт, не стоят мне ни хрена, нет нужды давать на лапу подонкам, которые ничего не делают просто так. Тебе нужна машина, которой я могу доверять, «Вайпер» подойдет для лета, «Чарджер» лучше для зимы. Ты любила эту машину. Из-за моего поступка ты потеряла ее. У меня есть деньги, ты получишь новую тачку. – Он помолчал и закончил: – Сегодня.
– Но…
Он прервал ее.
– А в эти выходные, черт меня побери, мы купим кофейный столик.
Она моргнула. Потом попыталась еще раз:
– Но…
– И нужно послать больше денег Элле, чтобы вернуть твое барахло.
– Мое барахло у Доминика и Дэниела. У них есть старое ранчо с сараем, там они и хранят его для меня. Они ждали, когда я где-нибудь осяду, чтобы отправить его мне.
Ну и слава Богу. Одна проблема, которая стоила бы гребаного состояния и заняла бы недели, отпала.
– Хорошо. Я поговорю с парнями, и мы перевезем твое барахло домой.
Она усмехнулась, затем сказала:
– Нам не нужен кофейный столик.
– Вчера ты говорила обратное, – напомнил он.
Она прижалась ближе.
– Тай, милый, – тихо сказала она, – я понимаю, что ты пытаешься сделать, но все будет хорошо, со мной все будет хорошо. Тебе не нужно исполнять все мои желания, чтобы доказать свою любовь ко мне.
– Мамочка, каждый раз, когда я хочу включить гребаный телевизор, я должен сначала найти пульты, и обычно это приводит к тому, что я выкапываю их из подушек. Это заноза в заднице. На прошлой неделе я встал и опрокинул почти полную бутылку пива, которую поставил на пол. Это тоже заноза в заднице. Нам нужен долбаный кофейный столик.
Лекси хихикнула, и ему понравился этот звук, как она при этом выглядела и что он почувствовал.
– Хорошо, милый, мы купим кофейный столик. – Пауза, затем: – И ковер.
Похрен.
Что угодно.
– И ковер, – согласился он.
Она улыбнулась.
Тай вернул их к текущему вопросу.
– Итак, как я и сказал, мы купим тебе тачку, а потом заедем за Джулиусом и Ананой, чтобы отплатить им за то, что заставили тебя испытать страх, горе и необходимость сделать безумный рывок через Соединенные Штаты, чтобы увидеть, как я скончаюсь. Но до того момента ты должна знать, что сейчас происходит. Не знаю, какие у тебя планы на сегодня, но я хочу, чтобы в двенадцать тридцать ты приехала в город, в гараж, мы сходим пообедать в закусочную, и я введу тебя в курс дела.
– Я хочу распаковать вещи, прибраться в доме и выяснить, заменил ли меня Доминик, – сообщила она и снова улыбнулась. – Так что обед с мужем вполне мне подходит.
Он снова сжал ее волосы и улыбнулся в ответ.
– Доминик заменил меня? – спросила она. – Когда я разговаривала с ним пару недель назад, он еще никого не нашел, но…
– Мамочка, я не в курсе того, что происходит в местном салоне красоты. Чтобы быть Стальной магнолией, у тебя должна быть киска (прим.: «Стальные магнолии» – американский фильм, рассказывающий истории жизни шестерых женщин из маленького городка в штате Луизиана, которые пронесли свою трогательную дружбу сквозь годы).
После этих слов, его жена расхохоталась так сильно, что, сотрясаясь от смеха, не смогла удержать голову и уронила ее ему на грудь, сжав в кулаках его футболку. И слушая и ощущая ее веселье, Тай удивлялся, почему не заставлял ее смеяться чаще.
Он должен компенсировать и это.
Лекси откинула голова назад и, все еще смеясь, сообщила:
– Не уверена, что существует официальный свод правил Стальной магнолии, но полагаю, ты прав, конкретно это требование само собой разумеется.
Он улыбнулся, и перевел разговор на еще одну важную тему, которую необходимо было затронуть перед тем, как Тай уйдет на работу, при этом он освободил ее волосы из своей хватки, рука скользнула вниз, обнимая ее за плечи.
– Ладно, Лекс, у тебя плотный график, но не торопись, позвони Бесс и обговори с ней поездку сюда. Она хочет оставить Даллас в прошлом, и если даст Колорадо шанс, то для нее у нас есть свободная комната.
Веселье сбежало с ее лица, но на его место пришла нежность, ее тело, уже прижатое к нему, растаяло в его объятиях, и она прошептала:
– Тай.
– Но если она останется в этой комнате, будет спать с закрытой, мать ее, дверью.
Выражение нежности не исчезло, но в глазах появилось больше веселья, когда Лекси тихо сказала:
– Хорошо, милый, я внесу ясность по этому пункту.
Тай улыбнулся жене и пробормотал:
– Пора на работу, детка.
Она кивнула. Он опустил голову, касаясь губами ее лба, затем губ, после чего отпустил ее, обошел вокруг, взял дорожную кружку и, возвращаясь назад, провел тыльной стороной пальцев по ее бедру, говоря:
– До скорого, мамочка.
Идя через кухню к лестнице, он чувствовал на себе ее взгляд, и услышал, как она сказала:
– Пока, милый.
Все вернулось, все, начиная с пробуждения в постели с женой, секса с ней в душе, и заканчивая их разговорами на кухне, и чувствуя на себе ее взгляд, пока он шел к лестнице, слыша ее нежное, сладкое «Пока…», он знал, что скучал по всему этому, но только когда это вернулось, он понял, насколько сильно.
Но все вернулось, и, спускаясь по лестнице, Тай молился Богу, чтобы на этот раз он держал свое дерьмо в узде и позаботился обо всем должным образом.
*****
Два с половиной часа спустя Тай торчал под капотом машины, когда зазвонил его телефон, он выпрямился, схватил тряпку, стер смазку с рук, вытащил из заднего кармана мобильный и увидел незнакомый номер, но код города он знал.
Даллас.
Он приложил телефон к уху.
– Йоу.
– Тай, – услышал он мужской голос.
– Да?
– Анхель.
Охренеть.
Пенья.
– Пенья, – поздоровался Тай.
– К твоему сведению, два дня назад пришел Дуэйн Мартинес с запоздалым заявлением, что на него напал некий Тайрелл Уокер.
Бл*ть.
– Шутишь, – прорычал Тай.
– Нет, гребаный сутенер-наркоторговец, приполз, как хитрый лис, в, мать его, полицейский участок, чтобы заявить о гребаном нападении.
Тай услышал глубокий смешок.
Таю было не до смеха.
– Зная, что я интересовался Мартинесом, – продолжил Пенья, – и всеми его грязными делишками, его послали ко мне. Таким образом, он сообщил все это мне. Так вот, Тай, не заблуждайся, я серьезно отношусь к своей работе, но должен признать, что во время его допроса я потерял ручку. Клянусь Богом, не знаю, куда засунул засранку.
А вот это Тая позабавило. Он опустил голову и, глядя на свои ботинки, ухмыльнулся.
– Отстойно, мужик, – пробормотал он в трубку.
– Знаю. Не волнуйся, позже я ее нашел. Еще я позвонил в Карнэл и узнал, что ты целые сутки провалялся в постели с гриппом, так что никак не мог нарушить условно-досрочное освобождение, притащить свою задницу в штат Одинокой Звезды, чтобы передать сообщение кулаками. Тейтум Джексон подтвердил состояние твоего здоровья, потому что его жена относила тебе куриный суп. От него ты быстро встал на ноги, и я был рад это слышать.
Тай поднял голову и, все еще ухмыляясь, выглянул из бокса.
– Да, быстрое выздоровление.
– Это хорошо, – пробормотал Пенья. – Итак, я доложил об этом мистеру Мартинесу и спросил, не хочет ли он внести поправки в свое заявление. Сказать, что он был потрясен, было бы преуменьшением. В первый раз он забыл упомянуть, что с тобой был мужчина, которого ты звал «Тейт», но после моего рассказа, внезапно вспомнил. Я спросил, присутствовала ли во время его недавнего избиения жена мистера Джексона, учитывая, что она является твоим с мистером Джексоном алиби, но он сказал, что нет. Затем я напомнил ему, что подавать ложные заявления в полицию – противозаконно, что у него нет никаких доказательств того, что ему надрали задницу, поскольку ни он, ни его уважаемые коллеги, которым тоже надрали задницу, не получали никакой медицинской помощи на месте, так называемого, нападения. И, наконец, единственными тремя свидетелями были те трое, которым якобы надрали задницы, и я объяснил, что, поскольку у всех троих имелись досье, которые могли бы быть использованы в качестве многотомной энциклопедии, детализирующей широкий спектр совершенных преступлений, ни один из них не является надежным свидетелем, а человек, которого они обвиняют в соучастии в нападении, – бывший полицейский, а в настоящее время, высокоуважаемый агент по задержанию беглецов, что потрясло его до чертиков. Затем я напомнил мистеру Мартинесу историю, как несколько лет назад Тайрелл Уокер нагрел его задницу в покер, предположив, что он все еще ему должен, тогда мистер Мартинес слегка разволновался, начав кричать о том, что мистера Уокера посадили за непредумышленное убийство. Я выдвинул версию, что, возможно, он использует полицию, чтобы избавиться от этого долга, и что такая попытка будет подвергнута суду. Он мудро решил отказаться от своего заявления, что для меня было удачей, ведь никаких записей об этом у меня не было, а мой Кэп не стал бы разбираться в подобном дерьме.
Господи, Шифт был не только куском дерьма и ублюдком, он был еще и ох*енно глуп.
Тай все еще ухмылялся, когда заметил:
– Хочешь сказать, я у тебя в долгу.
– Нет, – понизил голос Пенья, – я говорю, что не знаю, какое дерьмо вернуло Лекси в Даллас, но спасибо, что доказал мне, что я не ошибся, и тебе не наплевать на свою жену. Мартинес раскатал губу, хотел вовлечь киску Родригеса в свой бизнес и уже принимал заказы. Ты позаботился об этом за меня. И еще я хочу сказать, что сообщение, которое ты ему послал, не было получено. Может он и оставит Лекси в покое, но ярость этого злобного черного мужика направлена на тебя. Держу пари, ты поднаторел в том, когда кто-то прикрывает тебе спину. Используй этот опыт и держи ухо востро.
Ухмылка Тая погасла, и он пробормотал:
– Пи*дец, чего мне не нужно, так это еще одной гребаной проблемы.
– Ну, теперь я чувствую себя Санта Клаусом, – ответил Пенья, и Тай, развернувшись, прошел дальше в гараж.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Бог свидетель, как я хочу, чтобы ты от всего очистился, и хотя я могу быть в Далласе, но моя судьба, должно быть в Карнэле, так как сегодня утром я получил для тебя сообщение от одного из твоих соседей. Во-первых, скажу, что во время моего пребывания там, я заскочил в полицейский участок Карнэла и показал свой значок. Дежурный офицер, не очень умный тип, лишь вглянув на него одним глазом, с распростертыми объятиями предоставил мне код доступ к копировальной машине. Учитывая, что этим ублюдкам в буквальном смысле сошло с рук убийство, я решил, что они не могут быть такими же тупыми, как человек, которого они заставили охранять дверь, поэтому предположил, что у меня не так много времени. Но я разумно использовал его у копировальной машины, прежде чем кто-то понял, чем я занимаюсь, и сердечно выгнал меня оттуда. Не стану рассказывать, что я нашел. А также не стану передавать то, чем охотно делились со мной некоторые из граждан Карнэла, с которыми я беседовал в различных заведениях. Но скажу, что спустя непродолжительное время после отъезда из прекрасного штата Колорадо, действуя на основании некоторых фактов, которые я узнал во время пребывания там, моя деятельность не осталась незамеченной. А сегодня утром мне позвонил офицер Фрэнк Долински, желая поболтать как коп с копом. И офицер Долински поведал мне, что некоторое время назад до него долетели слухи о твоем УДО, и, поскольку он либо умный ублюдок, либо ясновидящий, он понял, что твое освобождение может означать как хорошие, так и плохие вещи, но, хорошие или плохие, он сказал, что у тебя в этом захолустье много друзей, все, за более чем пять лет, сталкивались с немалым количеством противоречивых событий, что довольно серьезно. Кроме того, отец офицера Долински был полицейским, как и его дед, и он очень любит свою работу, хотел следовать семейной традиции с самого детства, и заслужить свой значок тем, что будет защищать и верно служить своему городу, а не прикрывать собственную задницу. Итак, он уделил мне много внимания, и я имею в виду, чертовски много времени.
Тай слушал, живот крутило, а в груди жгло, и когда Пенья не продолжил, он подтолкнул:
– И?
– И, – ответил Пенья, – Долински сделал свой ход еще до твоего освобождения, но такое дерьмо движется медленно, и ты вышел, прежде чем все могло быть улажено.
– Что за дерьмо движется медленно и что могло быть улажено? – спросил Тай.
– Миссия Долински – работа под прикрытием с целью внутреннего расследования почти всего Департамента полиции Карнэла, с пристальным вниманием к шефу полиции Арнольду Фуллеру, – ответил Пенья.
Тай окаменел.
Мать вашу.
– Расследование, – продолжал Пенья, – сосредоточено вокруг целого ряда событий, включая ненадлежащее обращение Фуллера с делом, когда серийный убийца охотился на вверенной ему территории, после чего Специальный агент Тамбо из ФБР подал жалобу не только на то, что отдел Фуллера возится с этим делом, но и на манеру и профессиональный подход Фуллера, ставя под сомнение его профпригодность. Жалобу Тамбо присовокупили к жалобам жителей Карнэла, которые все накапливались, и Управление внутренних расследований принялось вынюхивать вокруг, но ничего не могло разглядеть, так как следы хорошо замели, а грязь в полиции Карнэла настолько черна, что невозможно ничего разглядеть и найти, и почти каждый полицейский в участке был продажным, поэтому им нужен был свой человек внутри. Появление Долински в качестве осведомителя и добровольного тайного агента запустило механизм тщательного расследования всего отдела, но сосредоточилось на вышеупомянутом провале с серийным убийцей, а также на возможном подтверждении факта подтасовки улик местными сотрудниками правоохранительных органов в деле об убийстве наркоторговца в Лос-Анджелесе и экстрадиции жителя Карнэла за данное преступление. Управление внутренних расследований в Лос-Анджелесе, которое работало совместно с вашим местным Управлением по этому конкретному вопросу, по-видимому, владеет некоторой информацией о том, что убитый дилер якобы снабжал товаром некоего детектива Джина Фуллера, который, как оказалось, является братом начальника полиции, Арни Фуллера, и Джину, как сообщается, нравится ловить кайф, достаточно, чтобы установить крепкую связь с дилером, а единственный способ покрыть такой долг на зарплату полицейского – заставить дилера исчезнуть.
