Текст книги "Тайное пристанище (ЛП)"
Автор книги: Коулс Кэтрин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 21 страниц)
– Спасите, – простонал Коуп.
– Думаю, моя «алмазная палка» для хоккея здорово подняла мою форму, верно? – вставил Линк, подливая масла в огонь.
– Ковбой, – предупредила Арден.
Лолли поправила свою блестящую футболку с надписью «Спаси лошадь – прокатись на ковбое».
– Там всего лишь клюшка и кучка аккуратно разложенных шайб. Если вы видите что-то еще – это ваши грязные фантазии. Вот уж птички похабные, честное слово.
Линк подмигнул ей:
– Ты меня насквозь видишь, Лолли.
В этот момент в гостиную вернулся Трейс. По шагам – спокойно, но одного взгляда хватило, чтобы понять: что-то не так. Он не выглядел ни потрясенным, ни испуганным, но я знала это лицо – лицо шерифа. И он надел эту маску сейчас.
– Что случилось? – спросила я сразу.
Трейс не посмотрел на меня – прямо на Кая.
– Ты виделся в последнее время с Ореном Мэтьюсом?
Кай нахмурился:
– Он заходил в Blackheart пару дней назад. Кидался на меня и Джерико, мол, пора снова драться за клуб. Я хотел тебе рассказать, что он потом еще доставал Джерико. А что?
На небритой челюсти Трейса дернулась мышца.
– Потому что он мертв.
17 КАй
Глаза жгло, будто кто-то окунул их в соус с перцем чили, а все тело болело так, словно я провел пару раундов на ринге с Андерсоном Силвой. Но я все равно потащил свое заднице в Haven. Я уже пропустил пару занятий с нашими ребятами и не собирался позволить себе еще одно, даже если прошлой ночью удалось поспать всего час-другой.
Беспокойство о том, что, блять, случилось с Ореном, крутилось в голове и не давало уснуть. Хотя, может, и лучше бы я вовсе не спал. Потому что, когда наконец провалился в дрему, там уже ждала Фэллон. Вкус ее губ преследовал меня, как призрак всего, чего я жаждал. И во сне я позволил себе то, чего не мог в реальности. Позволил себе ее всю.
Проснулся с таким стояком и чувством вины, что им можно было задушить одного из тех сасквочей, о которых Лолли уверяла, что они живут в лесах у Спэрроу-Фоллс. С тех пор я был в паршивейшем настроении – от осознания, что ничего из этого не было по-настоящему.
Когда я распахнул дверь спортзала, навстречу ударил привычный шум – крики ребят, удары, голоса. Было всего три часа дня, но зал гудел как улей.
Серена проскочила через холл и, улыбнувшись, махнула пачкой бумаг.
– Тут гора чеков и документов, надо твои подписи.
Я козырнул ей:
– Есть, босс.
Она закатила глаза:
– Вид у тебя потрепанный. Не слишком ли часто жжешь с двух концов?
– Что-то вроде того. – Я понимал, что пора рассказать всем остальным о помолвке с Фэллон и о сестрах, но после вчерашнего выступления Коупа у меня не осталось сил. Он, конечно, потом остыл, но его первая реакция – все еще болела.
– Смотри-ка, кого принесло, – протянул Эван, когда я вошел в основной зал. – Рад тебя видеть, незнакомец.
Прошло-то всего пару дней, но я обычно появлялся тут каждый день, а то и по нескольку раз.
– Заберешь свои слова обратно, – ухмыльнулся Матео. – У Кая сегодня особое, фирменное ворчливое настроение.
– Чувак... – Эван закатил глаза. – Пошли со мной вечером. Сгоняем в Sage Brush, выпьем пива, познакомимся с девчонками.
– До сих пор не верится, что тебе уже можно пить, – проворчал я.
Матео прижал Эвана к себе, изображая удушающий прием:
– Растут же быстро.
Эван оттолкнул его.
– И ты можешь пойти, дедуля. – Он повернулся ко мне. – Ну что скажешь?
– Скажу, что это, пожалуй, плохая идея, учитывая, что я только что обручился.
Матео ослабил хватку, а у Эвана челюсть отвисла. Матео театрально поковырял мизинцем в ухе, расплывшись в ухмылке:
– Прости, что ты сказал? – Он взглянул мне за спину. – Слышал, Джер? Наш Кай-Кай надел на себя цепи брака.
Я обернулся – к нам шел Джерико, с такими же тенями под глазами, как у меня. Я знал, что новость об Орене и его тоже гложет. Тем человеком он, может, и перестал быть, но когда-то был другом.
Джерико выдавил улыбку:
– Женишься, значит? И поделиться с классом этой новостью не планировал?
Я с трудом удержался, чтобы не скривиться – он прекрасно знал, что все к этому шло.
К нашей кучке подошла Серена:
– Вынуждена поддержать вопрос. Такое друзьям рассказывают.
– Серьезно, – буркнул Эван, явно задетый.
Черт. Последнее, чего я хотел, – это обидеть кого-то из них.
– Извините. Просто… все было слишком непросто. Я не был готов делиться. А то, что я теперь подаю документы на опеку над тремя сводными сестрами, о которых недавно узнал, – немного ускорило события.
– Подожди, ты сказал, три сводные сестры? – переспросила Серена.
– И что он хочет взять их под опеку. Папочка Кай-Кай на связи, – подмигнул Матео.
Эван покачал головой, проводя ладонью по щеке, где тщетно пытался отрастить щетину:
– Ты как будто сошел со страниц мыльной оперы, чувак.
И ведь не соврал.
Серена всплеснула руками:
– Вы оба спрашиваете не то! Главное – кого ты позвал замуж? А потом – когда я увижу маленьких Каев?
Меня слегка подташнивало, пока я готовился выдать ответ и дождаться град шуток.
– Фэллон. Я позвал Фэллон.
Все четверо притихли. В глазах Джерико мелькнуло понимание, но рот растянулся в широченной улыбке. Глаза Серены тут же заблестели, и она кинулась ко мне:
– Наконец-то! Я же говорила, вы рождены друг для друга! А теперь Эван должен мне двадцатку!
– Вы спорили на меня? – спросил я, отпуская ее.
Эван виновато пожал плечами:
– Я думал, у тебя просто синдром старшего брата. Ошибся.
– И проиграл двадцать долларов, – добавила Серена.
Эван хлопнул меня по спине в крепких объятиях:
– Рад за тебя, брат.
– И я, – подтвердил Джерико, добавив еще один удар по плечу.
– А я, мать его, завидую, – начал было Матео, но его прервал тонкий голосок:
– Мистер Кай, а почему все вас обнимают? Вы сбежали из дома и вернулись? Мама меня так же обнимала, только еще ругалась, потому что я ее напугал. А папа сказал, что я наказан до двадцати пяти, но все равно меня любит.
Я обернулся – передо мной стоял Бенни, глядя снизу вверх с чистым любопытством. Ну, уж если начал – договаривай до конца.
– Они обнимают меня, потому что я попросил одну девушку стать моей женой.
Брови Бенни нахмурились:
– Это не мисс Арден, случайно? Я сказал Линку, что он может пока на ней жениться, но ты не можешь – она уже занята.
Я не удержался и рассмеялся:
– Спи спокойно. Не Арден. Фэллон.
Другой мальчишка позади Бенни сморщил нос:
– Разве она не твоя сестра?
Ну, началось.
– Нет, не сестра. Мы дружим еще со школы. – Объясняться с восьмилеткой я, конечно, не обязан, но, видимо, не судьба.
Шестилетняя Изабелла вздохнула мечтательно:
– Это таааак романтично.
Эван легонько ткнул меня перчаткой:
– Видишь? Ты у нас романтик.
Джерико фыркнул:
– Если под романтикой понимать прогулки среди груш тяжелых мешков и мрачные размышления часами.
Серена прыснула со смеху:
– Попал в точку. Ладно, пойду работать. Но, Кай... – она снова обняла меня. Слишком много объятий для человека, не в восторге от тактильности, но я принял. – Я чертовски рада за тебя.
– Спасибо, Сер. – Я выскользнул из ее рук и расправил плечи. Когда обернулся, Изабелла все еще смотрела на меня затуманенным взглядом.
А Бенни внимательно меня изучал:
– Думаете, вы могли бы научить меня, как сделать так, чтобы мисс Арден согласилась выйти за меня?
Эван похлопал его по плечу:
– Бенни, купи ей леденец в виде кольца и дело в шляпе.
Я усмехнулся:
– Уверен, так и будет.
Бенни перевел взгляд с одного на другого:
– Если ошибетесь, вы должны будете помочь мне утопить горе в Yoo-hoo.
Матео издал сдавленный звук:
– Простите, этот шестилетний пацан только что сказал, что утопит горе?
Бенни поднял на него взгляд:
– Я очень зрелый для своего возраста.
Матео покачал головой:
– Не сомневаюсь, парень.
После того как мы заверили Бенни, что поддержим его с Yoo-hoo, если сердце разобьется, мы вернулись к тренировке.
В этом было что-то особенное – знакомить детей с боевыми искусствами. Это давало им то, чего я сам когда-то хотел: умение постоять за себя, уважение к собственному телу, навык сдерживать гнев, плюс кучу пользы для физического и ментального здоровья. Если бы моим первым опытом было что-то вроде этого, а не бои на ринге, все, может, сложилось бы иначе.
Но дело было не только в тренировках. Они становились частью сообщества, где за ними присматривали не только родители. После всего, что произошло в последнее время, я ловил себя на том, что стал внимательнее к каждому ребенку.
Я думал об их родителях, опекунах. Не слишком ли они худые? Нет ли на теле синяков? Не слишком ли пугливы?
Когда занятие подошло к концу, я не заметил никого, кому требовалось бы вмешательство. Но за родителями я все равно собирался приглядывать.
Джерико держал большой блок-щит, пока дети по очереди отрабатывали связку ударов – кулак, хук и финальный удар ногой. Это был их любимый момент: они чувствовали себя бойцами, которые могут одолеть противника вчетверо крупнее.
Изабелла вышла вперед, дала джеб, хук, потом резкий удар ногой и сопроводила все это звуками, как в старых безумных кунг-фу фильмах.
– Боже, она чертовски милая, – сказал Эван, подойдя ко мне.
– Звуковые эффекты – вообще отдельный жанр.
Эван рассмеялся:
– Это мое любимое занятие.
Я посмотрел на него внимательнее:
– Правда?
Он кивнул, глядя в ответ:
– А тебя это так удивляет? Я просто думаю, как все было бы иначе, если бы у нас в детстве было что-то подобное.
Да, все было бы иначе. Иногда я задумывался, не избежал бы ли я всей той каши с мотоклубом, если бы меня раньше забрали из дома Рене и Рекса. Может, стал бы таким, как Шеп – его Колсоны усыновили еще младенцем, и он всегда держал себя в руках.
Я отогнал эти мысли.
– Нас жизнь помяла, но мы выбрались. А значит, можем показать дорогу другим.
Эван перевел взгляд обратно на детей:
– Ты прав. Пусть им никогда не придется проходить через то, что прошли мы.
– Знаешь, – начал я, – я думаю расширить программу в Haven. Хочу связаться с Департаментом соцзащиты и еще с парой окружных организаций, чтобы запустить дополнительные курсы для трудных подростков. Хочешь этим заняться?
Эван дернул головой в мою сторону:
– Заняться? В смысле, возглавить?
Я кивнул:
– Ты отлично работаешь с малышами. Думаю, с подростками человеку помоложе будет проще.
Один уголок его рта приподнялся:
– Ты только что назвал меня юнцом?
– Именно, мелкий выскочка.
Эван расхохотался:
– По-моему, у тебя уже седина пробивается.
– Жестко, парень. Жестко. – В этот момент я заметил движение – Трейс шел через толпу родителей, собравшихся за детьми. Он не направился прямо ко мне, значит, дело было не срочное, но тревога все равно кольнула.
Он прислонился к стене, в полной форме, с легкой усмешкой наблюдая, как Бенни пытается сделать круговой удар ногой и заваливается на пол.
Джерико шагнул, чтобы помочь ему подняться:
– Отлично. Давай еще раз. Сосредоточься на центре тяжести.
Бенни кивнул и повторил. Удар вышел шатким, но он справился.
Я свистнул:
– Вот это да, Бенни!
Он расплылся в улыбке на пол-лица:
– Передай мисс Арден, ладно?
– Обязательно.
Пока последние ребята проходили через линию, я вышел в центр ковра:
– Сегодня вы были просто потрясающими. Сосредоточенные, добрые и, черт возьми, как следует надрали задницы. – Я уже усвоил, что некоторые родители даже слово «задница» не любят.
Дети радостно закричали.
– Хорошего вечера вам и не забывайте тренироваться дома, – сказал я. – Занятие окончено.
Дети рванули к родителям, а Трейс медленно подошел туда, где мы стояли втроем – я, Джерико и Эван. Первым заговорил Джерико:
– Узнал, что случилось с Ореном?
На лице Трейса застыла шерифская маска, и было сложно понять, о чем он думает – и что сейчас скажет. Но легкое подергивание мышцы на челюсти не предвещало ничего хорошего.
– Его нашли за Steel Horse в Игл-Кресте.
Игл-Крест – соседний город и база клуба Reapers. Бар Steel Horse часто служил местом встреч разных клубов, потому что считался нейтральной территорией.
– Что произошло? – тихо спросил я.
Лицо Трейса стало совсем каменным:
– Его зарезали. Пять ударов в грудь. Жестко. Судмедэксперт сказал, что убийца должен обладать адской силой.
Джерико побледнел, провел ладонью по челюсти:
– Может, вражеский клуб.
Трейс кивнул:
– Мы это проверяем.
– А может, внутренние разборки, – добавил я. – Раз он снова пытался втянуть меня и Джерико, значит, что-то у них происходило. Он ведь знал, что мы отошли от дел еще в семнадцать. Вернуться к этому – от безысходности.
– Наверное, он понимал, что вы с Джерико все еще не растеряли навыков, – сказал Эван. – Не секрет, учитывая, что вы проводите показательные бои.
Он был прав. Я и открыл Haven, чтобы превратить то, что когда-то разрушало меня, во что-то светлое. А показательные бои были для меня способом доказать себе, что я могу драться и при этом оставаться в контроле.
Трейс переместился с ноги на ногу, его взгляд впился в меня:
– Мне чертовски неприятно это говорить, но я должен спросить, где вы с Джерико были вчера между тремя и шестью часами дня.
Тревога, которую я почувствовал раньше, теперь превратилась в ледяной ком.
– Мы подозреваемые?
– С уважением, Трейс, – вмешался Эван, голос у него стал твердым, глаза – тоже. – Это полная чушь. Любой, кто хоть раз сталкивался с теневой стороной Спэрроу-Фоллс, знает, что Орен Мэтьюс был мудаком, у которого врагов больше, чем у меня штрафов за парковку. А их у меня прилично.
Мышца на челюсти Трейса снова дернулась.
– Я спрашиваю, потому что не хочу, чтобы вы ими стали.
Горло пересохло. Я уставился на стену – ту самую, где уже не осталось следов от моей вспышки ярости в ночь, когда я узнал о сестрах. Все это могло перечеркнуть мои планы, разбить мечту о доме для них.
Джерико сжал блок-щит так, что я подумал, он оставит на нем вмятины, но понимал его злость. Орен слишком долго отравлял наши жизни.
– Последний клиент был в три, – сказал Джерико, каждое слово пропитано напряжением. – Потом я поехал домой. Не думаю, что кто-то меня видел.
Мой голос звучал чужим:
– Я забрал Фэллон где-то в половине пятого. До этого просто катался. Может, кто-то видел мою машину, но вряд ли.
Трейс перевел взгляд с него на меня:
– Уже что-то. И куда лучше, чем ничего. Добраться до Игл-Креста и вернуться, чтобы никто не заметил, было бы сложно.
Но он не сказал, что это невозможно. А ведь не было. Если судья узнает, что я под подозрением в убийстве – никакой опеки над сестрами мне не видать.
18 Фэллон
Моя любимая малолитражка привычно захрипела, когда я осторожно втиснула ее на парковке у департамента соцзащиты. Глуша двигатель, я издала такой же звук. Может, мы с ней и правда сдадимся одновременно. Бросим все – прямо тут и сейчас.
День выдался из тех, когда все летит к черту. В семейном суде двоим детям из моего списка пришлось сказать под присягой, что они хотят жить с тетей, а не с матерью, находящейся в жесткой зависимости от мета. И хотя судья одобрил перевод опеки, это разбило сердце всем, кто в этом участвовал.
Потом у меня было три визита на дом, а затем – к одной из моих подростков, которая проходила лечение от зависимости. Детокс она только-только прошла, но готова была бежать сломя голову. Сообщение, что ей придется остаться минимум на шестьдесят дней, восприняла, мягко говоря, плохо.
И мне все еще нужно было отдать Роуз бумаги, чтобы я могла присоединиться к ходатайству Кая о размещении по родству. А Роудс на три моих сообщения отвечала не больше чем парой слов. Я откинула голову на подголовник. Начиналась знакомая головная боль. Кай страшно рассердился бы, узнай он, что с утра я ничего не ела, кроме пончика.
Одно только его имя добавило тяжести этому дню. Между тем, как мы «сообщили семье» о нашей помолвке, новостью, что Орена Мэтьюса убили, и ожиданием решения по опеке для Кая – на него свалилось слишком много. А я могла помочь лишь в каких-то пределах.
Телефон пикнул в подстаканнике. Я взяла его и разблокировала. Мигнуло уведомление общего чата.
Коуп изменил название группы на «Фэллон – преступница. Группа поддержки».
*игра слов: Felon – преступница.
Под этим пришло фото. Коуп сидит в своем обожаемом, нелепо дорогом внедорожнике, увешанном всеми оттенками розовых блесток.
Коуп: Фэллон. Я тебя найду. И засыплю блестками каждый сантиметр твоего дома, машины, офиса и всего, что придумаю. Дьявольская пыльца фей ждет.
Я расхохоталась и это было чертовски приятно. Будто весь накопившийся за день спазм вышел вместе со смехом.
Я: Тогда заодно приходи за Лолли и Саттон – они помогали.
Шеп: А там в блестках случайно не крошечные члены?
Коуп: Да. Там. Есть. И они, мать его, везде! Я, похоже, две недели буду ходить с волосами, набитыми конфетти-членами.
Ро: Надеюсь, у него скоро новая рекламная кампания на билбордах. Я бы заплатила хорошие деньги, чтобы увидеть, как крошечный член просочится мимо модерации.
Арден: Коупленд Колсон – лицо мужской моды и мужских причиндалов.
Ро: Настоящий членофлюенсер.
Арден: Фаллоэнтузиаст.
Коуп: Никто из вас больше не допускается к моему бассейну.
Шеп: Да и ладно. Я у себя ставлю бассейн, а у Кая – вообще пруд.
Одно только упоминание Кая заставило беспокойство камнем осесть внутри. От него за весь день ничего – кроме сообщения в семейном чате с Элли, где она велела встретиться в мебельном магазине в пять. Хозяина она, как обычно, заболтала – и он пообещал подождать нас после моего рабочего дня, чтобы мы успели выбрать нужное.
Арден: Честно? Ради того, чтобы посмотреть на тебя с розовыми волосами, утыканными мини-членами, можно и бассейн потерять.
Мне хотелось снова рассмеяться, снова выдохнуть, но не вышло. Я заставила себя выбраться из машины и зайти внутрь. Мэри Лу на посту не было, а остальные уже собрались в общем офисе.
Ноа поднял глаза на звук шагов, и меж бровей тут же пролегла складка тревоги.
– Фэл, ты в порядке? Бледная какая-то.
Я изобразила кривую улыбку:
– Просто голова немного болит.
Мила нахмурилась, подошла к нашему холодильнику и вернулась с очередным зелеными помоями.
– Пей. И не спорь.
Я скривилась, но отвинтила крышку и залпом влила в себя. Потом невольно захрипела. Ну правда гадость.
– Кто-нибудь, дайте срочно сахара. И побольше.
Роуз хмыкнула, выдвинула мой верхний ящик и метнула мне пакетик мармеладных мишек.
– Твой организм просто в шоке от такого количества овощей.
Я разорвала упаковку и немедленно принялась грызть мишек.
– Привыкнешь, – заверила Мила.
Я сморщилась:
– Не рассчитывай.
Она усмехнулась:
– Помогло бы, если бы твоя вторая основная группа продуктов была не «сахар».
Я прижала пакет к груди:
– Даже не думай их отнимать.
Ноа легонько тронул меня за локоть:
– Точно просто голова? Ты какая-то не своя со времени дела Дженсен.
Живот скрутило – то ли от той дряни, что я в себя залили, то ли от нервов перед тем, что нужно сказать.
– Мне надо вас посвятить кое во что, даже в парочку вещей.
Три пары глаз уставились на меня с одинаково любопытными выражениями.
– Мы с Каем уже какое-то время вместе. Не хотели рассказывать, пока не поймем, что это насовсем. Но… – я протянула руку с кольцом. На секунду не смогла отвести от него взгляд. Оно все еще казалось чем-то немыслимо чужим и при этом будто всегда было частью меня. – Похоже, так и есть.
Роуз издала звук между визгом и вздохом и тут же схватила меня за руку:
– Фэллон. Оно невероятное. И такое особенное.
– Он подарил тебе черное помолвочное кольцо? – с неподдельным изумлением выдала Мила.
Я бы обиделась, не будь это так в ее стиле. У Милы нет фильтра – все меряется ее шкалой приемлемости.
– Это черный бриллиант. Он хотел чего-то уникального, – пояснила я. Я до сих пор слышала слова Кая так отчетливо, словно он шептал их мне на ухо: «Мое обожженное, очерненное сердце всегда будет твоим».
– Но вы же приемные брат с сестрой, – сказал Ноа, и отвращение в голосе спрятать не пытался.
Я метнула в него взгляд и почувствовала, как поднимается злость:
– Он переехал к нам в шестнадцать. А история у нас была уже до этого.
У Ноа дернулась скула:
– То есть вы уже встречались, когда он к вам заселился? Его нужно было перевести. Или он просто использовал удобную ситуацию, чтобы начать тебя обрабатывать.
– Ноа, – предупредила Роуз.
Я подняла ладонь, останавливая ее:
– Нет, Роуз. С мелочной желчью я справлюсь. Новости для тебя, Ноа: жизнь не идеальна. Ты, с твоей работой, должен это понимать лучше других. А должен ты – чертовски радоваться за то, что я нашла такого потрясающего человека, как Кай.
Мила издала звук, от которого я метнула на нее взгляд.
– Знаю, ты видишь в Кае огромного, страшного, татуированного монстра. Так вот – это не так. Он самый добрый и бережный мужчина из всех, кого я знала. И это многое значит, потому что мой отец был одним из лучших. – Горло сжало при воспоминании о человеке, чья нежность к детям и животным была неповторима… пока не появился Кайлер. – Ты не видела, как Кай играет в чаепитие в платьях со своей племянницей. Или как устраивает «нерф-войну» с племянником. Не видела, как он собирал меня по частям, когда горе накрывало с головой.
– Он подкатил к тебе, когда ты была уязвима, – перебил Ноа.
– Ни черта подобного, – отрезала я. – Он дал мне безопасное место, где можно было выгрузить все после смерти отца и брата. И был рядом на каждом шаге, пока я училась жить дальше.
Роуз обняла меня за плечи и повела в свой кабинет:
– Пойдем. Выпьем чаю.
Я не пропустила, каким тяжким взглядом она одарила Милу с Ноа, но сил следить за их реакцией не было. Я позволила Роуз довести меня до ее кабинета и знакомого дивана. Сев, я посмотрела, как она кладет пакетики в кружки и заливает их кипятком из электрочайника.
Передав мне кружку, Роуз опустилась в кресло рядом.
– Они просто не понимают, – сказала она тихо. – Потому что не жили в той каше, что мы. А значит, не видят и чуда, и дара – найти любовь среди всего этого хаоса. Для нас она слаще, потому что мы знаем, что такое боль.
Я с трудом сглотнула.
– Я справлюсь. Ради Кая я и сквозь толпу викингов пробьюсь. Но не хочу, чтобы на него обрушилась вся эта мерзость. – К глазам подступили слезы. – Ты бы слышала его вчера, когда мы рассказывали семье. Он чувствует, как многие в этом городе смотрят на него свысока.
Роуз покачала головой, размешивая чайный пакетик.
– Дураки. И многое теряют.
– Но ведь именно эти дураки ранят, – прошептала я. – И это невыносимо.
Роуз положила ладонь на мою руку.
– А ты залечишь. Ты и девочки.
– Я постараюсь, – ответила я, сжимая кружку. Хотелось верить, что смогу. Что стану для Кая тем чудом, каким он стал для меня.
– Вот и отлично, – сказала она, откинувшись в потертом кресле. – Только знай, дело Дженсен тебе придется передать.
– Знаю, – проворчала я, крепче обхватывая кружку. – Надеялась, ты его возьмешь.
– Даже не обсуждается. Конечно, возьму.
Я подняла на нее взгляд – на мою подругу и наставницу.
– Мир лучше потому, что в нем есть ты, Роуз. Особенно мой.
Она посмотрела на меня строго:
– Если ты заставишь меня расплакаться, у нас будут проблемы.
Я засмеялась:
– Больше никаких эмоций. Обещаю.
– Я ловлю на слове.
– Так, – сказала Элли, постукивая по экрану телефона, пока мы ждали у входа в самый большой мебельный магазин Спэрроу-Фоллс. – Я расписала все комнаты. Начнем с детских, главной спальни и общих зон. Остальные гостевые можно будет потом, верно?
Я кивнула, плотнее запахнув пальто – солнце уже садилось, и вечерний холод пробирался под одежду.
– Верно. Но добавь, пожалуйста, библиотеку. Думаю, там будет уютно девочкам заниматься, да и Клем много читает.
Элли засияла:
– Я обожаю библиотеки! Продано. Что скажешь, если сделать ее яркой и смелой? В комнате темные тона, так что можно сыграть на контрасте.
– Мне нравится. Только нужно убедиться, что Кай не против всех цветов радуги. Хотя, думаю, ему будет все равно.
Будто по мановению этих слов, на парковку въехал знакомый черный пикап. Я не могла оторвать взгляд, пока он парковался и выходил из машины. Шел через стоянку в своей любимой кожаной куртке и потерянной футболке Colson Construction. Темные джинсы обтягивали его бедра, а щетина на челюсти стала гуще, чем вчера.
– Девочка, – протянула Элли, – тебе конец.
Я резко повернулась к ней:
– С чего ты взяла?
Она расхохоталась:
– Это не упрек. Ты же все-таки выходишь за него замуж.
– Что смешного? – спросил Кай, подходя к нам.
Элли улыбнулась:
– Да просто подшучивала над твоей невестой – она по уши в тебя влюблена.
Щеки вспыхнули, наверняка став алыми, как помидор. Моя кожа всегда выдавала меня.
Уголки губ Кая дрогнули под щетиной. Он обнял меня за плечи и поцеловал в висок:
– Приятно знать.
В его голосе слышалось веселье – настоящее ли? Я не была уверена. Хотелось, чтобы он радовался этому, чтобы чувствовал то же, что и я. Но внутри все сжалось в тугой узел. Наверное, теперь так и будет – бесконечно гадать, что между нами правда, а что игра.
– Так, голубки, – сказала Элли. – У нас куча решений и мало времени.
Я подняла взгляд на Кая:
– Ты уверен, что готов? Ты же терпеть не можешь шопинг.
Он отпустил меня и кивнул:
– Хочу, чтобы у моих сестер был настоящий дом. И чтобы они знали – я сам выбирал вещи, которые его наполняют.
Элли всхлипнула:
– Боже, как мило. Сейчас заплачу.
– Пожалуйста, не надо, – поспешно сказал Кай. – Трейс точно врежет мне, если ты придешь домой со слезами.
Она хихикнула:
– Обещаю не говорить, что это из-за тебя.
– Слава богу, – пробормотал Кай.
– Ладно, – подытожила Элли. – Пошли.
Она придержала дверь, пропуская нас внутрь. К нам направился круглолицый мужчина с румяными щеками.
– Мистер Андерсон, – приветливо улыбнулась Элли. – Рада вас видеть. Спасибо, что остались подольше ради нас.
– Да ладно, не страшно. Хотя, может, придется написать записку моей жене, а то решит, что я опять удрал на ночную рыбалку.
– С радостью подтвержу алиби под присягой, – рассмеялась Элли. – Вы знакомы с Фэллон и Каем?
Мистер Андерсон кивнул, улыбаясь, но в глазах мелькнула настороженность, когда его взгляд упал на Кая.
– Конечно. Рад вас видеть, ребята.
– И я, – ответил Кай. – Спасибо, что выручили.
– Так вот, – подхватила Элли, – Кай и Фэллон недавно обручились и переезжают в новый дом. А к ним приедут сестры Кая. Нам нужно обставить примерно пятнадцать комнат, так что за дело.
– О-обручились? – выдохнул мистер Андерсон, не скрывая удивления.
Я шагнула ближе к Каю, положив ладонь ему на грудь:
– Именно. И очень счастливы.
Судя по взгляду, счастьем от меня не веяло, но мне было плевать.
– О, ну… поздравляю! Чем смогу – помогу, – поспешно сказал он.
Элли снова уткнулась в телефон:
– Отлично. Я запишу номера и цвета товаров, чтобы оформить заказы сегодня вечером. Надеюсь, вы сможете доставить все послезавтра. Понимаю, воскресенье, но, учитывая объем заказа, может, сделаете исключение?
Я поклялась бы, что в глазах мистера Андерсона загорелись долларовые знаки.
– Сейчас позвоню ребятам, посмотрю, кто хочет немного подзаработать.
– Спасибо огромное, – сказала Элли и махнула нам в сторону детского отдела. – Хочу рассказать о своей задумке для комнат девочек. А потом решим остальное.
Я посмотрела на Кая. Его янтарные глаза оставались затуманенными, и мне хотелось разогнать эти тени. Я зацепила его мизинец своим:
– Ты в порядке?
Он посмотрел на наши пальцы и переплел их крепче.
– Да, Воробышек. В порядке.
Я не совсем поверила, но держалась за звук прозвища на его губах и за его мизинец, обвивший мой. Даже когда он отпустил и подошел слушать Элли, я все еще держала в ладони призрак его руки – как всегда.
Я держалась за него, пока Элли водила нас из комнаты в комнату, пока мы тонули в выборе тканей, цветов и кроватей, и мозг начинал плыть. Звук уведомления заставил меня моргнуть. Кай достал телефон:
– Черт. Опаздываю на вечерний сеанс. – Он глянул на меня. – Справишься с остальным?
Я нахмурилась. Не то чтобы было необычно, что он работает допоздна, но с учетом всего происходящего он и так выжимал себя до предела.
– Ты уверен?
Он достал кошелек и вынул черную карту:
– Уверен. И Амекс прислали тебе еще одну – на все, что потребуется.
Я уставилась на протянутую карту, как на змею.
– Мне это не нужно.
Кай закатил глаза:
– Нужно.
– Ты вообще-то выходишь замуж, Фэл, – с усмешкой напомнила Элли.
Кай округлил глаза, молча показывая: «Люди смотрят».
Я осторожно взяла карту – будто в руках бомба с часовым механизмом. Она была тяжелее моих двух вместе взятых. Я сунула ее в задний карман.
Уголок его рта дрогнул:
– Видишь? Не так уж больно.
– Разве тебе не пора идти колоть людей иглами? – парировала я.
Он тихо рассмеялся, шагнув ближе, лишь на миг бросив взгляд на Элли:
– Мой Воробышек, который боится иголок.
– А кому это может нравиться? – проворчала я.
Кай обнял меня, прижимая к груди.
– Иногда боль того стоит – ведь после нее рождается красота.
Я позволила себе ослабить защиту – хоть на мгновение. Почувствовать его тепло, силу, запах дубового мха и амбры.
Он коснулся губами моего лба:
– Напиши мне, как только доберешься домой. Хочу знать, что ты в безопасности.
Я с трудом сглотнула. Будто в горле завязался узел. Его просьбы убедиться, что я доехала, были привычными – забота всегда была частью нас. Но сейчас это звучало иначе. Может, потому что он держал меня. Или потому что его губы почти касались моей кожи. Что бы это ни было, я впитывала каждую секунду, понимая: однажды останутся только воспоминания.
– Хорошо, – прошептала я.
Он держал меня еще пару секунд, потом отпустил и направился к двери. Я смотрела ему вслед, пока он не скрылся из виду, запоминая шаги и то, как куртка облегает широкие плечи.
Когда наконец заставила себя обернуться, Элли стояла с улыбкой Чеширского кота. Она обмахивала себя ладонью и покачала головой:
– Господи. Вы двое – просто… господи.
Щеки снова загорелись:
– Давай уже закончим, пока у меня мозг не взорвался.
Она хихикнула:
– Пора устроить черной карте Кая небольшую встряску. Для того они и созданы.
– Созданы? – переспросила я, не поняв.
Элли округлила глаза:
– Ты что, не знаешь, что это за карта, которую он тебе дал?
Я покачала головой.
Элли обняла меня за плечи:
– Ох, моя милая, наивная подруга. Карта, которую тебе дал Кай, – это American Express Centurion. Иначе говоря, «черная карта». У нее нет кредитного лимита, и к ней прилагаются какие-то безумные привилегии – путешествия, обслуживание, всё такое.
Мне вдруг показалось, что карта жжет карман, и я с трудом сдержала желание швырнуть ее в ближайшую реку.
– Я и не знала, что у него все настолько хорошо.
Элли рассмеялась:
– Зато теперь он точно знает, что ты выходишь за него не из-за денег.
Нет. Просто чтобы спасти его сестер.
Мы с Элли быстро закончили выбирать мебель, расплатились с мистером Андерсоном – сумма была больше стоимости моей машины и пары лет аренды вместе взятых, – и вышли на парковку. Уже стемнело, но фонари горели, и с соседней улицы доносились голоса – народ стекался в бар Sage Brush.
