Текст книги "Тайное пристанище (ЛП)"
Автор книги: Коулс Кэтрин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 21 страниц)
На этот раз я всё-таки выхватил альбом. Она становилась всё настойчивее, и пора было пресечь это к чёрту.
– Неинтересно. И, по-моему, я дал это понять.
На лице Пенелопы мелькнула боль. Она спрыгнула со стола.
– Чёрт, – выдохнул я. – Я…
– Не надо. Всё ясно. Послание получено.
Я сжал зубы, наблюдая, как она уходит по коридору.
– Я, кажется, самый большой придурок на свете.
– Иногда, – согласился Джерико.
Беар покачал головой.
– Это должно было случиться. Лучше один раз больно, чем вечно тянуть резину.
– Я никого не тянул, – возразил я.
Беар поднял бровь.
– Ты мастер уклонения. Не любишь причинять боль, поэтому просто уворачиваешься.
– Он не мастер, а святой покровитель избегания, – уточнил Джерико.
– Да пошёл ты, – буркнул я. Но именно он был одним из немногих, кто знал, как пусто было в моей постели последние пятнадцать лет.
Звонок над дверью звякнул и в студию вошла женщина, из-за которой я почувствовал себя всё, что угодно, только не святым. У Фэллон волосы были собраны в небрежный пучок, отдельные пряди падали на лицо. Мне до боли хотелось сорвать резинку и увидеть, как они рассыплются по плечам.
На ней были широкие черные брюки и рубашка, выглядывающая из-под бежевого свитера, но настоящая Фэллон проявлялась в деталях – в обуви и браслетах: белые кеды с розовыми сердечками и десятки разноцветных бусин на запястье, которые, я знал, сплела для неё Кили.
Она – клубок противоречий, и именно это притягивало. Но стоило приглядеться, и я заметил усталость – тёмные круги под глазами, напряжённую хватку за ремень сумки.
– Фэл, – приветствовал её Беар, расплывшись в улыбке.
Она улыбнулась в ответ, хоть и с натянутыми уголками губ, наклонилась через стойку и чмокнула его в бородатую щеку.
– Я скучала.
– Если хочешь, у меня есть имбирное печенье, – радостно сообщил он.
– Серьёзно? И где моё? – тут же возмутился Джерико.
Беар посмотрел на него.
– Варвары вроде тебя бы уже всё сожрали, не оставив ни крошки.
– Обожаю имбирные, – призналась Фэллон, уголки губ дрогнули.
Беар достал из ящика пакет с застёжкой и протянул ей.
– Держи.
– Ты лучший.
– Это жестокое обращение, – простонал Джерико.
Беар усмехнулся и вытащил ещё один пакет.
– Только чтобы не слушать твои стоны весь день.
Джерико тут же вцепился в него, будто неделю не ел.
– Господи, – пробормотал я.
Фэллон отломила кусочек печенья и сунула в рот.
– Не осуждаю. Оно того стоит.
Для Джерико это был максимум, на что могла пойти Фэллон – намёк на дружелюбие. В её глазах он навсегда остался частью той истории, что едва не стоила мне жизни. Она, может, и радовалась, что он выбрался, но простить его до конца – никогда.
Я подошёл ближе, будто невидимая сила тянула.
– Что-нибудь узнала? – спросил я тихо.
Она кивнула.
– Сзади поговорим?
Мне хотелось взять её за руку, но я просто положил ладонь ей на спину, направляя по коридору. От прикосновения будто обжёгся – тепло Фэллон прожигало одежду, кожу, сердце. Но я не убрал руку.
Дверь в кабинет Пенелопы была открыта, она подняла голову от контейнера с едой и уставилась на нас. На то, насколько близко я стоял к Фэллон. Я не отдёрнул руку.
Фэллон помахала ей, но Пенелопа даже не ответила. В голове пронеслась целая череда матерных слов. Я знал – теперь за утренний разговор придётся расплачиваться. А сил на драмы не было никаких.
– У неё всё в порядке? – спросила Фэллон, когда мы вышли на небольшую заднюю площадку. Там стоял стол, несколько стульев и пара осин.
– Всё нормально. Просто небольшой конфликт, – отмахнулся я.
Фэллон вопросительно приподняла бровь.
– Неважно. Что ты узнала?
Она сжала ремень сумки, и у меня внутри всё сжалось.
– Значит, плохие новости, – предположил я.
– Смешанные, – поспешно ответила она. – Биологический отец пока не перезвонил. Я подала запрос, чтобы ему официально вручили уведомление. Ждём ответа. Но нужно подождать установленный срок, прежде чем я смогу поговорить с ним напрямую.
– Но… – Я знал, что «но» будет. Оно всегда было. Моя жизнь состояла из одних «почти».
Фэллон сняла сумку с плеча и положила её на стул.
– Я говорила с Роуз. Она поддерживает твоё намерение подать на опеку, но считает, что при утверждении судом могут возникнуть проблемы.
Я сжал челюсти так, что заскрипели зубы.
– Из-за моей судимости?
Фэллон поморщилась, едва заметно.
– И это тоже. Она сказала прямо: некоторые могут посчитать твою работу недостаточно стабильной. Это глупо и предвзято, но кое-кто из судей у нас до сих пор живет прошлым.
Я начал метаться по террасе, подошвы мотоциклетных ботинок гулко стучали по камню. Провёл рукой по волосам. Все те глупости, что я когда-то натворил. Всё, во что меня втягивали. И теперь за это могут расплачиваться мои сестры.
Фэллон шагнула мне наперерез и остановила, положив ладони на мою грудь, где под футболкой колотилось сердце.
– Ты самый потрясающий человек, которого я знаю. И Хейден, Клем и Грейси невероятно повезёт, если ты будешь рядом и защищать их.
Каждое её слово жгло грудь, будто каленое железо проходило сквозь кожу. Её вера в меня. То, что она видела во мне то, чего никто больше не замечал…
– Если судья решит иначе, это не имеет значения. А мои ошибки могут стать причиной того, что их разлучат.
Произнести это вслух было больно. Словно признаться в очередном поражении.
Фэллон подняла руки и обхватила ладонями мои щеки. От прикосновения внутри всё вспыхнуло, расплавилось, словно под напором лавы. И я бы ни на что в мире не обменял это чувство.
– Ты делал то, что должен был, – сказала она тихо. – То, что считал правильным в тот момент.
Нет. Это было далеко от правильного – до смешного далеко.
– Скажи, что мне делать, Воробышек.
Она провела языком по нижней губе, опустила руки, и я не смог не проследить взглядом за движением. В памяти мгновенно всплыл её вкус – мята и свежий воздух. Будто одно прикосновение к ней могло очистить меня от всей грязи прошлого.
– У меня есть идея, – начала Фэллон. – Возможно, сработает. Но она абсолютно безумная.
Что-то похожее на надежду вспыхнуло внутри, как электрический разряд.
– Какая? Я сделаю всё. Хоть замажу татуировки тональником, хоть буду носить поло и играть в гольф. Всё, что угодно, лишь бы выглядел приличным в глазах суда.
Горло Фэллон дернулось, будто ей было трудно проглотить слова.
– Женись на мне.
9 Фэллон
Кай застыл. Не пошевелился, не вдохнул, и на миг мне показалось, что у него остановилось сердце.
– Жениться на тебе? – выдавил он сипло.
Его искреннее, полное шока изумление укололо сильнее, чем я хотела признать. Я понимала его реакцию умом, но какая-то часть меня всё ещё оставалась той четырнадцатилетней девчонкой, которой Кай подарил первый поцелуй. И, что больнее всего, другая часть – куда больше, чем я готова была признать, – всё ещё была влюблена в него.
Сколько бы я ни старалась двигаться дальше – свидания, парни, попытки начать заново, – ни один не ощущался «тем самым». В какой-то момент я просто перестала пытаться, потому что поняла: лучше быть одной, чем вечно искать то, что никогда не сравнится с тем, что у нас было, пусть всего на одно короткое мгновение.
Я встретила его ошеломлённый янтарный взгляд.
– Да.
Одно это слово заставило Кая снова прийти в движение. Он зашагал по террасе, его потертые ботинки с грохотом отбивали шаг по бетону.
– Объясни, – бросил он. Не вопрос – приказ. Но я не винила его.
– Роуз сказала, что наличие партнёра может помочь. Двое опекунов в доме вместо одного. Ещё одна стабильная фигура для девочек.
Брови Кая сошлись грозной складкой.
– Ладно…
Мои пальцы теребили край рубашки, дрожали.
– Все знают, что мы близки. И на бумаге я подхожу идеально. У меня диплом по детской психологии, магистратура по социальной работе, я тружусь в службе опеки и имею огромный опыт общения с детьми.
– И ты из самой уважаемой семьи в городе, – закончил он за меня.
Я напряглась.
– Ты тоже.
Кай остановился на полушаге.
– Это не одно и то же, и ты это знаешь. Люди не считают меня частью семьи Колсон. Они думают, что Колсоны просто пожалели меня.
Во мне вскипела злость, смешанная с болью, но злость взяла верх.
– Да чтоб они провалились. Ты получил одну из худших судеб, какие я только видела. Твоя семья предала тебя – как никого бы не пожелала. И всё же ты смог выстоять. Повернул жизнь в другую сторону. Построил два успешных бизнеса. Дал детям место, где они могут расти и чувствовать себя в безопасности. Ты взял всё своё прошлое и превратил его в добро.
Я дышала тяжело, словно после бега, не в силах втянуть в грудь достаточно воздуха.
– Воробышек…
– Позволь мне сделать это для тебя. Для них, – умоляла я.
Кай всмотрелся в меня.
– И что, ты готова пожертвовать всей своей жизнью?
Я переминалась с ноги на ногу.
– Это не навсегда. Только пока ты не получишь постоянную опеку. Ну, может, чуть дольше, чтобы нас не обвинили в фиктивном браке.
Он долго смотрел, потом покачал головой.
– Нет. Я не позволю тебе так рисковать.
– Это не риск. Это мой выбор. Моё решение. И тебе придётся довериться мне настолько, чтобы позволить принимать их самой, – в голосе зазвенел металл.
– Твоя семья взбесится, – пробормотал он.
– Наша семья. И нет, не взбесится. Удивится – да. Но без истерик.
– Ладно, наша семья. Но все сочтут это странным и неправильным.
Я закатила глаза.
– Ты переехал к нам, когда тебе было шестнадцать, а не шесть. Мы учились вместе до этого. Скажем, что дружили тогда, просто не афишировали связь.
В его глазах вихрилось всё – боль, сомнение, и крошечная искра надежды.
– Воробышек…
Грудь сдавило так, что хотелось потереть место над сердцем.
– Мы просто скажем правду. Никто не подумает лишнего.
Боже, как же это больно – произносить то, что почти случилось между нами, и позволять другим заглянуть туда.
– Ради моих сестёр, – выдохнул он.
– Ради твоих сестёр, – повторила я.
Его руки сжались в кулаки, чёрные линии татуировок дрогнули на пальцах.
– Если мы это сделаем… между нами ничего не будет. Никаких отношений.
Будто удар в лицо. Так больно, что даже дыхание перехватило. Само представление, что прикосновение ко мне для него настолько отвратительно, что нужно озвучить запрет…
– Ты убиваешь меня, Воробышек, – сказал он и шагнул вперёд. Я инстинктивно отступила. Мысль, что он коснётся меня сейчас – из жалости, – была невыносима.
Кай остановился, пальцы судорожно сжались и разжались.
– Это не потому, что я не хочу. Я хочу. С шестнадцати лет я вижу тебя во снах. Ты – единственный свет в моей тьме. Всё, что было хорошего в моей жизни. Но я не рискну потерять тебя. И ту семью, что ты мне подарила. Потому что я уверен лишь в одном: я всё испорчу. А разрушить единственное хорошее, что у меня есть, я не смогу.
И, развернувшись, Кай ушёл обратно в студию, оставив меня одну посреди этой террасы – с гулом в ушах и сердцем, расколовшимся на осколки. Всё, во что я верила, рухнуло за одно мгновение.
10 Кай
Я снова ворвался в студию, и дверь со всего размаху хлопнула за спиной. Но даже этот злой, гулкий звук не мог сравниться с тем мраком, что клокотал внутри меня. С тягучей, черной, как нефть, яростью, которая будто разъедала изнутри.
Джерико поднял голову от рукава с татуировкой, над которым работал – мужчина лет пятидесяти сидел, даже не подозревая, что сейчас может попасть под руку.
– Всё нормально?
Я не ответил. Просто бросил быстрый взгляд на Беара.
– Перенеси все мои записи на вторую половину дня.
Брови у него полезли чуть ли не в волосы. И неудивительно – я никогда не отменял клиентов. Но сейчас я не мог доверять себе ни в малейшем. Не в том состоянии, чтобы браться за иглу. Не дожидаясь его реакции, я просто пошёл – прямо к выходу.
На стоянку я не свернул. Пошёл вдоль здания, к навесу сбоку – туда, где стояла моя вторая гордость. Мой Triumph. Я сам делал ему кастомную покраску – как отражение всех татуировок на теле. Они были переплетены так тесно, что отдельные элементы было трудно различить, но я знал их смысл до последней линии.
Достал ключи и завёл двигатель. Через пару секунд на мне уже были куртка и шлем, и я вылетел с парковки. Не мог думать о том, что оставил Фэллон одну – с моими хаотичными чувствами, без возможности сказать, что она думает.
Господи, какой же я эгоист. Ветер хлестал по лицу, когда я заложил вираж на повороте, ведущем к горам Монарх. Мне нужно было и то и другое – ледяной воздух, сбивающий дыхание, и тишина, какую могли дать только горные вершины.
Тысячи мыслей и страхов роились в голове, пока я выкручивал газ. Иногда мне казалось, что мы с Фэл никогда и не разрывали ту связь, что возникла между нами подростками. Но порой я был уверен: для неё я всего лишь раздражающе заботливый брат.
И оба варианта были адом. Первый – потому что она смогла идти дальше, а я – нет. Второй – потому что мог оказаться смертельным. Не только для меня. Для нас обоих.
В ушах вдруг зазвучал голос Рене, пропитанный ненавистью, ядом, злобой.
«Ты всё разрушаешь, к чему прикасаешься».
Я сильнее сжал руль, и в голове вспыхнуло лицо Рекса – ухмыляющееся, мерзкое. Меньше десяти лет за решёткой – и этот ублюдок снова на свободе.
Я свернул на горную дорогу, преодолевая один вираж за другим, пока не добрался до нужной точки. Поставил мотоцикл на смотровой площадке и заглушил мотор. Ни души вокруг – неудивительно, ноябрь. Туристы уже разъехались, до сезона лыжников ещё далеко.
Перекинув ногу через байк, снял шлем и положил на сиденье. Энергия всё ещё бушевала внутри – смесь тревоги, вины и чистого ужаса, которому, казалось, не было конца. Подошёл к каменной ограде у края обрыва. Несколько секунд просто стоял, вдыхая морозный воздух, чувствуя, как ветер раскачивает. Потом сел на холодный камень.
Ледяная поверхность под ладонями будто помогла. Как и острый холод, круживший вокруг. Я смотрел вдаль – вниз, где леса и поля обрывались под ногами, и дальше, где на горизонте золотились скалы Касл-Рок. Если прищуриться, можно было почти убедить себя, что видно ранчо Колсонов.
Я сглотнул и провёл ладонями по лицу.
Вот же каша. И всё – моих рук дело.
Телефон пикнул. Я не стал сразу доставать его. Только когда прозвучало ещё два сигнала, вытащил из кармана. Скорее всего, Фэллон пишет мне гневную тираду, которую я заслужил.
Но вместо угроз рассыпать блёстки по всей моей студии я увидел семейный чат – братья снова активировались.
Коуп изменил название группы на «Мафия средних детей».
Коуп: Кто сказал Лолли, что нам нужна алмазная мозаика для нового дома в Сиэтле?
Я неожиданно рассмеялся. Первый смех за весь день и, чёрт возьми, как же он был нужен.
Отправил три смайла с поднятыми руками.
Коуп: Блять, Кайлер. Смотри, что только что доставили. Огромное, пришлось везти ГРУЗОВИКОМ.
Я усмехнулся и стал ждать.
Роудс: Интрига убивает.
Коуп: Скорее Кай в опасности – я его прикончу.
Наконец появилось фото. На этот раз я не рассмеялся – просто разинул рот. Картина минимум два на полтора метра, выложена тысячами блестящих страз.
Трейс: Это что, оргия фей?
Да, иначе не назовёшь. И там было больше разврата, чем на самых тёмных просторах интернета.
Арден: Лолли превзошла себя. Похоже, это целый фейский секс-клуб.
Шеп: Я думал, что её «тыквенные члены» для Теи – это уже дно.
Коуп: И что мне теперь с этим делать?
Трейс: Сожги и скажи, что потерялось на почте.
Коуп: Она оплатила отслеживание. Курьеры сфотографировали доставку, и я расписался за посылку.
На этот раз я рассмеялся в полный голос.
Я: На здоровье, Коупипэнс. Просто хотел, чтобы у тебя осталась память о нас.
Коуп: Фейский секс-клуб должен напоминать мне о вас?
Арден: У меня токсикоз двадцать четыре на семь. Не хочу представлять, как вы, дегенераты, устраиваете оргии.
Чат быстро скатился в хаос – привычная перепалка, где каждый пытался перещеголять другого. Только Фэллон молчала. И от этого вина в груди только росла.
Я должен был рассказать им всем о том, что нашёл своих сестёр. И должен был извиниться перед Фэл.
Я уставился в экран, наблюдая, как остальные продолжают подшучивать, а имя Фэллон так и не всплывает. Я уже бросил одну бомбу сегодня – почему бы не бросить ещё?
Я: Есть новости. Фэллон выяснила вчера, что у меня три сводные сестры – Хейден, Клементина и Грейси. У них дома была тяжёлая ситуация, поэтому я подаю документы на опеку.
Я не стал ждать и вымерять слова. Просто нажал «отправить». Как бы там ни повернулось, с безумной идеей Фэллон или без, я собирался бороться за этих девочек.
Я сидел, глядя на экран. Долгое молчание. А потом сообщения посыпались разом.
Арден: Грейси из моей художественной программы?
Коуп: Чёрт. Я знал, с Хейден что-то не так. Они в порядке?
Роудс: Что тебе нужно, Кай?
Шеп: Мы можем написать рекомендательные письма, что ты – отличный опекун. Надо?
Трейс: Мы с тобой. Им чертовски повезло, что у них есть ты.
Арден: Ты заставил Трейса ругнуться. Значит, он и правда в тебя верит.
И, наконец, всплыло имя, которое я не мог заставить себя изменить.
Воробышек: Мы рядом. Что бы тебе ни понадобилось.
За глазами защипало. Я не заслуживал её. После всего, что натворил за эти годы, она должна была сбежать от меня как можно дальше. А она – здесь. Всё ещё предлагает мне всё.
Я: Спасибо. Не знаю, что бы я делал без вас всех.
Это было всё, что я мог сказать. Может, я и не заслуживал никого из них. Но они были моей опорой. Моей семьёй. И потерять их я не имел права.
11 Кай
Я загнал мотоцикл на стоянку у Haven и спрыгнул с него. Пока ехал, мне звонила Нора – очевидно, кто-то из моих братьев или сестер уже успел ей рассказать, что происходит. Она, как и остальные, выразила поддержку, но я слышал в её голосе тревогу. Нора знала: всё это поднимет старую грязь.
Ещё и поэтому я приехал сюда, а не домой. Воздух был наполнен детскими голосами – я сразу узнал, что группа продленного дня подходит к концу.
В своём кабинете я схватил спортивную форму, быстро переоделся и почувствовал зов зала. Но в этот раз просто побить грушу было недостаточно. Мне нужно было спарринг.
На выходе из раздевалки я чуть не врезался в Эвана. Он окинул меня быстрым взглядом с головы до ног.
– Всё нормально?
Я сглотнул желание соврать. Он не заслужил этого. Да и вырос в тех же условиях, что и я, – всё равно бы понял.
– Нет. Но будет.
Эван кивнул, принимая ответ.
– Если что нужно – зови. Я рядом.
Я хлопнул его по плечу.
– Спасибо. Как дети сегодня?
Эван усмехнулся.
– Весёлые черти. Этот Бенни уверен, что он новый Андерсон Силва.
Я с трудом сдержал улыбку и посмотрел на мальчишку, который как раз выбегал с отцом.
– Мистер Кай! – крикнул он, раскрасневшийся от тренировки. – Мистер Эван сказал, что я сегодня надрал всем задницы!
Я сдержал смешок.
– Сказал. Так держать.
– Я тренируюсь! Всё время! – гордо сообщил он.
Отец посмотрел на меня с усталым выражением.
– Это правда. Наш диван больше не узнать.
– Пора завести боксерскую грушу дома, – предложил я.
Лицо мальчишки засветилось.
– Пап, можно? Тогда я смогу защищать честь мисс Арден!
Из груди вырвался сдавленный смешок. Мальчишка ходил к Арден на рисование и с первого дня был от неё без ума.
– Она под надёжной защитой.
Отец Бенни вздохнул и потер переносицу.
– Господи, спаси нас всех.
Когда они ушли, я обернулся к Эвану, который расплылся в ухмылке.
– Не уверен, что меня хоть раз в жизни называли «мистер Эван».
Я усмехнулся.
– Может, заказать тебе табличку?
– Повешу с гордостью, – парировал он.
Пока Эван направлялся в раздевалку, я пошёл в зал. Последние ребята уже собирались домой, а Джерико убирал оборудование. Он бросил на меня взгляд – не спросил ничего, просто проверил. Что-то, видимо, увидел в моём лице, потому что чуть расслабился.
Хорошо. Последнее, что мне нужно, – это заставить Джерико волноваться. Я поднял перчатки.
– Хочешь спарринг? Или эти дети тебя вымотали?
Джерико ухмыльнулся.
– Они гоняли меня по кругу, но я всё ещё могу надрать тебе зад, Святой.
Я нахмурился.
– За это я не буду сдерживаться.
Джерико хрустнул шеей.
– Я тебя в любой день уделаю.
– Эй, – крикнул Эван, возвращаясь и натягивая перчатки, – Бенни тебя сегодня уделал.
Я расхохотался.
– Вот и правда всплыла.
Джерико зыркнул на нас обоих.
– Я просто поднимаю ему самооценку.
– Конечно, – отозвался Эван и врезал по тяжёлой груше.
Я встал на дорожку, чтобы размяться. Окинул взглядом зал: Серена тренировала Матео на ринге, несколько ребят били по мешкам, одна женщина гоняла грушу на скорость – как будто за зарплату. Обычная картина для этого времени. К вечеру зал будет битком.
Разогрев мышцы, я замедлил шаг, выключил дорожку и подошёл к ближайшему рингу, начал растяжку. Но, глядя на Джерико, нахмурился.
– Ты как?
Я был так погружён в свои проблемы, что не заметил, насколько он сам на взводе. Джерико переминался с ноги на ногу, как будто в нём расплескалась лишняя энергия. Услышав вопрос, он посмотрел прямо на меня, сжав челюсти.
– Орен снова приходил, как только ты уехал. Ясно ждал, пока ты свалишь, чтобы остаться со мной один на один.
У меня на скулах заиграли мышцы.
– Надеялся снова затащить тебя в грязь.
Джерико коротко кивнул.
– Нажимал на старые кнопки. Предлагал деньги. Потом начал угрожать. Не прямо, но ясно.
– Чёрт, – выругался я. – Мне сейчас его появлений меньше всего не хватало. Придётся поговорить с Трейсом.
Стоило просочиться слуху, что я снова имею дело с клубом Reapers, – и про опеку над сёстрами можно забыть. В груди защемило, будто под кожей пульсировала боль.
Джерико нахмурился.
– Ты мне скажешь, что происходит? Ты не в себе. А потом ещё сорвался на Фэл – она выглядела, будто призрака увидела, когда уходила.
Вина снова резанула изнутри. Я хрустнул костяшками одной руки, потом другой. Джерико знал всё о том, что было со мной в детстве. Он поймёт.
– Рене. У неё три девочки. Три моих сводные сестры.
Челюсть Джерико отвисла.
– Чёрт. Ее нельзя подпускать к детям.
– Знаю. – Я провёл рукой по волосам. – Их забрали у неё, и я пытаюсь получить опеку.
Из его лица ушёл весь цвет.
– С ними всё нормально?
– Настолько, насколько может быть. Но я не позволю им жить в страхе, как я. Я дам им дом. Стабильность. Только не смогу, если Орен будет маячить рядом.
– Орен? Из Reapers? – Матео, тренировавшийся с Сереной, резко повернулся к нам. Его глаза потемнели. – Скажи, что ты не связываешься с этим уродом.
– Доверься, я делаю всё, чтобы он исчез, – буркнул я.
В глазах Серены мелькнула тревога.
– Мне нужно что-то знать?
– Пока нет. Пусть Трейс разберётся, – ответил я. Это был единственный разумный вариант. Я не мог рисковать и разруливать сам.
Напряжение в плечах Серены немного спало.
– Хорошо. И если он сунется сюда – я сама с ним поговорю.
Я ухмыльнулся.
– Он тебя до смерти боится. Не сунется.
– Любой, у кого есть мозги, боится Сер, – крикнул Эван, не отрываясь от мешка.
Серена хищно улыбнулась.
– И не забудь об этом.
Матео подмигнул ей.
– Можешь хоть завтра избить меня, Сер.
Она швырнула в него полотенце.
– В душ, Казанова.
Матео, смеясь, побежал в ту сторону.
– Люблю, когда ты меня наказываешь!
Эван захлебнулся от смеха, а Серена только покачала головой.
– Я за бумаги возьмусь. Кричите, если понадоблюсь.
Когда она ушла, а Эван снова заработал по груше, мы с Джерико залезли во второй ринг. Я вставил капу, поставил бутылку с водой на край и натянул перчатки.
Джерико снова окинул меня взглядом.
– Ты точно в том состоянии, чтобы это делать?
– Мне это нужно. – Всё просто. Нужно выпустить то, что гудит внутри. Это был единственный безопасный способ. Ну или набить себе ещё татуировку, но места уже почти не осталось.
Джерико секунду колебался, будто искал ответ у меня на лице.
– Тогда разговариваем, пока дерёмся.
Я нахмурился.
– Ты кто теперь, мой психотерапевт?
– Иногда, – пожал плечами он и встал в стойку.
Он был прав. И, наверное, понимал лучше многих. Не насилие, не дом – а то, что мы видели и делали. Он знал, какая грань делает нас опасными. И насколько легко её переступить.
Я вышел в центр ринга и сделал пару пробных джэбов – Джерико без труда их отбил. Ответил своими.
– Ты вообще уверен, что потянешь троих девчонок? – бросил он. – У тебя же однушка.
Капа заскрипела у меня между зубами.
– Есть другое место. Дом.
Брови у Джерико поползли вверх.
– Серьезно?
Я кивнул.
– У тебя есть дом, но ты живешь в своей конуре? – не унимался он. – Я так и не понял, почему ты не купил что-нибудь нормальное. Ты же не бедствуешь.
Он знал, что говорил правду. Мы работали слишком близко – он видел, сколько я беру за работу, какие контракты подписываю, какие лицензионные сделки у меня есть.
– Моя квартира не конура, – процедил я и врезал ему в рёбра для наглядности.
– Эй, – застонал он, отступая. – Там семьдесят квадратных метров, чувак. И ванна размером с шкаф.
– Да ну тебя, – буркнул я.
Он попробовал подсечь, но я легко ушёл. Джерико поднял руки, снова уходя в защиту.
– А может, ты не купил ничего лучше, потому что в глубине души считаешь, будто не заслужил?
Чёрт.
Эти слова ударили сильнее любого кулака. Но всё же – не совсем так. Я просто не знал, что делать с большим домом. Когда закончил проект с подрядчиками из Портленда, понял, что не смогу там жить. Он был идеален, но всякий раз, когда я проходил по комнатам, внутри пустело. Слишком ясно ощущалось, чего мне не хватает. Чего никогда не будет.
– Дело не в этом, – сказал я, нанося хук. Джерико легко увернулся.
– Как скажешь, – ответил он и всадил мне удар в почку, отчего я скривился. – Что за процедура вообще? Опека, подача документов и всё такое.
Капа снова зажалась между зубами.
Он заметил.
– Что?
– Может быть сложно. С моей историей. С тем, как я выгляжу на бумаге.
Он отправил кросс в плечо, я увернулся.
– Ублюдки.
– У Фэл есть идея, – тихо сказал я, убедившись, что никто не слышит. Не должен был даже рассказывать Джерико, но молчать больше не мог. Он знал, кем мы были друг для друга с Фэл.
Улыбка мелькнула в его чёрной от капы пасти.
– Конечно, есть. Я бы за неё проголосовал, если бы она баллотировалась в президенты.
– Она думает, нам стоит пожениться.
Джерико застыл, руки опустились, челюсть отвисла.
– Что?
Я кивнул.
– Говорит, на бумаге дом будет выглядеть стабильнее. Только до тех пор, пока мне не одобрят опеку.
Он провёл рукой по лицу.
– И как ты к этому относишься?
– Я сделаю всё ради своих сестёр. – Всё равно, что я их даже не видел. Я знал, что значит расти у Рене. Знал, через что они прошли. И готов был на всё, лишь бы им больше не пришлось это терпеть.
Джерико выпрямился, вперив в меня взгляд.
– Это не ответ.
– Это игра с огнём, – хрипло сказал я. Но правда была куда хуже. Я и так каждый день боролся с собой рядом с Фэл. А жить с ней под одной крышей? Видеть её каждый день? Это было бы искушением для святого. А потом, когда она уйдёт, пустота станет невыносимой.
– Не понимаю, – покачал он головой. – Вы же взрослые. Я вижу, как она на тебя смотрит. Она не переставала тебя любить ни на секунду. И не представляю женщины лучше – умная, сильная, смешная, красивая до чертиков. Почему ты просто не попробуешь по-настоящему?
Что-то обожгло внутри, боль надежды, на которую нельзя было опереться.
– Не могу, – выдохнул я.
Джерико просто смотрел.
Огонь внутри разгорался, расползаясь по венам, обжигая изнутри.
– Я всё испорчу. А потерять её не могу. Не могу потерять Фэл. Не могу потерять ту семью, что она мне дала. Я этого не переживу.
– Кай…
– Не надо, – оборвал я. – Просто не могу, ясно?
Он помолчал.
– Ладно. Но ты же понимаешь, что она когда-нибудь пойдёт дальше.
– Знаю. – И это тоже убьёт. Но у меня хотя бы останется часть её – дружба, ниточка связи, которую мы никогда не потеряем. Это лучше, чем потерять её совсем.
Один уголок его рта приподнялся.
– Если женишься на ней, это, по крайней мере, оттянет момент.
– Отвали, – буркнул я, толкнув его. Но он был прав. Я бы смог задержать Фэл рядом ещё хоть ненадолго.
Улыбка Джерико стала шире.
– Хочу увидеть тебя примерным мужем. С кольцом и детьми.
Чёрт.
Но ради моих сестёр я был готов на всё. Ради их дома. Ради того, чтобы они больше никогда не знали страха.
Сестёр.
Я позволил слову осесть в сознании. У меня были сестры. Настоящая семья, о существовании которой я даже не знал. И это изменит всё. Я не был рядом, когда они во мне нуждались, но теперь буду. Всегда. Каждый чёртов день их жизни.
Моя рука скользила по листу альбома, лежавшего на руле пикапа. Спал я, может, час – два максимум, и глаза горели, будто кто-то подсыпал в них песка. Но зато было время сделать это.
Я перебрал десятки вариантов – классических, ожидаемых. Ни один не подходил. Если уж я собирался пойти на всё это, то только по-своему. И дать Фэл то, чего она действительно заслуживала.
Я откинул карандаш и уставился на лист. Ладонь была вся в серых разводах от графита – следы от прежних попыток. Но сейчас, кажется, я наконец попал в точку.
В центре – черный бриллиант. Вокруг него изгибаются колючие лозы из розового золота, переплетаясь в узор, а ободок кольца образован этими же лозами, сплетенными в тугую косу. Я шумно выдохнул и опустил альбом обратно на руль. Вот оно. Моё. Её. Наше.
Я уставился на витрину магазина, на вычурную надпись на стекле, на отражение утреннего света в украшениях. В окне мелькнуло движение – женщина с рыжими волосами, убранными в узел у шеи, в плаще, скрывающем пышную фигуру. Пора.
Я вышел из машины, взяв альбом под мышку. Глаза Мелинды округлились, но на губах тут же появилась улыбка.
– Доброе утро, Кай.
– Утро, – голос у меня хрипел от недосыпа. Кошмары становились всё хуже.
– Зашёл в лавку? – в её тоне слышалось удивление. Мелинда была на пару лет старше меня, работала в «Sparrow Falls Jewels & Gems» со школы – сейчас управляла магазином, а последнее время и сама делала украшения. Но я ни разу сюда не заходил.
Я прочистил горло.
– Хотел узнать, сможешь ли ты сделать индивидуальный заказ. Времени, правда, мало.
Любопытство вспыхнуло в её взгляде.
– Заходи. – Она отперла дверь и придержала её. Потом щёлкнула светом, отключила сигнализацию. – Пойдём ко мне за стол, обсудим.
На дальней стене стоял старинный письменный стол – рабочее место Мелинды, откуда она наблюдала за залом. Она кивнула на стул напротив, и я осторожно опустился, боясь, что тот треснет подо мной. Обошлось.
– Итак, что тебе нужно? – спросила Мелинда, снимая пальто.
Я сглотнул.
– Кольцо.
– Хорошо. Какое именно?
Я раскрыл альбом и сдвинул к ней.
Мелинда внимательно изучила рисунок, потом подняла взгляд.
– Кай, это потрясающе. Это…
– Обручальное.
На её лице расцвела улыбка.
– Поздравляю.
– Сможешь сделать за неделю?
– За неделю? – пискнула она.
– Я оплачу срочность, что угодно. Только, пожалуйста, камень должен быть черным бриллиантом. Четыре карата. Самая высокая чистота, какая найдется. И комплект – кольцо для неё и для меня.
