Текст книги "Фэнтези 2018. Вор и убийца. В двух томах (СИ)"

Автор книги: Корвин Флейм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 50 страниц)

Глава 15. Белый свет, золотой свет

Окутало непроницаемой чернотой. Я закашлялся, ожидая, что со вдохом в легкие устремится густой жирный дым. Вздохнул и выругался. Дышится свободно! Но что тогда вокруг меня? Окружала сама мгла; темнота, сгустившаяся в материю, без постоянной формы, клубящаяся, как самый настоящий дым.

Черная пелена отрезала от мира и подземного святилища Низверженного: не видно и не слышно ничего. Чувствовал только, что парю над мраморным полом, да собственную полную беспомощность. Проклятье! Магия! Будь она не ладна!

Камень плит ударил по затылку. Незримая сила выпрямила и раскинула в стороны руки, припечатав их к мраморному полу. Запястья обожгло огнем. Я взвыл, боль невыносимая! Мгновение – и жжение ушло. Но лишь на кратный миг, чтобы снова вырывать из меня новый вопль, теперь пламя терзало лодыжки. Ноги тоже придавлены к плитам, не могу двинуть ими, и, как это было с руками, огонь мучил меня совсем не долго. Но, чёрт возьми, боль испытал адскую!

Немного приподнялся, ожидая узреть страшные ожоги, но ничего; цел и невредим. Лежу поверх пентаграммы: раскинутые руки и ноги на линиях дьявольской звезды. Мог шевельнуть конечностями, но не оторвать их от пола. Как ни пытался.

Тяжело дыша, сжимал и разжимал кулаки, и это все, на что я был способен.

– Кровь и песок!

Распят! Только не на кресте! Я внутри колдовской фигуры и надежды на Спасение и Прощение, как у Бога Отца, у меня нет!

Мгла, клубившаяся вокруг меня, вдруг исчезла.

Внутри второго круга с магической звездой бился орк. Изгибая спину, Нурогг то пробовал подняться с белого мрамора, то освободить от невидимого зажима руку. Тщетно.

В висках стучало, сквозь шум в голове пробивались обрывки выкриков Албрехта Огсбурга. Обернувшись к изваянию возвратившегося бога, герцог потрясал посохом и извергал из себя заклятья. Из-за пирамиды появились чёрные щупальца, столь походившие на дым. Множество, они тянулись в разные стороны. Внутри моего черепа гудело, я не в силах был сосредоточиться и пересчитать щупальца, и это доставляло мне почти осязаемую муку.

Щупальца тьмы извивались, как настоящие, словно выросты неведомого монстра. Они поднялись к потолку, достали стен.

– Первая кровь! – выбросил из себя Огсбург.

Герцог повернулся спиной к мраморной статуе, вздев обе руки. Навершие его посоха охватило пламя, и в тот же миг сразу пять щупалец ринулись к чернокнижнику. Одно обхватило шею, четыре других – конечности. Там же, где огонь обжигал и меня, но герцог не замечал чёрных отростков. Ни он, ни остальные приспешники Низверженного словно бы не видели, как щупальца потянулись к другим участникам магического действа. Подобрались к колдунам на семиступенчатой пирамиде. Объяли их шеи и, казалось, вот-вот начнут душить магов. Я даже взмолился о том, только Двуединый Святой Дух не внял моей кровожадной просьбе.

Чёрный дым, дотянувшийся до Велдона, изгибался пуще других и как будто дрожал. Готов был поклясться, что глаза не обманывают меня, однако, чтобы это ни означало, пора забыть о монахе-инквизиторе. Его больше нет.

Как не станет скоро и меня. Я смотрел на Алису. В последний час рядом с ней, пускай нас разделяет десять футов, но она со мной до последнего мига прежнего Николаса Гарда. Не ведаю, как её чувства взяли верх над магией возвратившегося бога, но любовь надломила слепое орудие убийства, вновь сделала из Алисы человека. Это я знал точно. Как и то, что она всё одно остается рабой чужой воли, а я оказался бессилен ей помочь. Проклятый пепел! Проклинаю себя за слабость!

Девушка закрыла глаза, слезы больше не текли по её лицу, не дрожали уголки губ. Она тоже словно бы умерла. Из-за плеча мой возлюбленной поднялось щупальце тьмы, обвило шею. Но леди Кайлер не шелохнулась. Она и остальные – тринадцать магов, Лилит и две тени в масках, великаны и офицер – как будто ослепли. Щупальца мглы охватили кольцами шеи почти всех, кто находился в мраморном храме. Кроме меня и Нурогга, бьющегося внутри пентаграммы приколотым к бумаге жуком.

Орк не сдается! Ревёт раненным зверем! А я? Я пал духом и почти смирился с судьбой. Только проклинал себя, приспешников Низверженного и самого первого бога Орнора.

Из-под пирамиды вылезли новые щупальца. Сразу шесть потянулись ко мне и столько же к орку. Шесть отростков, как шесть пальцев на руке мраморной статуи! Они ударили в грудь, все разом. Меня пронзила новая боль, будто бы насадили на шесть пик.

Странно, но вместе с новой мукой пришло облегчение. Туман в мозгах прояснился, и я смог охватить взглядом творившееся под каменным куполом. Все, кто был здесь, оказались связаны в одно целое щупальцами тьмы. Я непонятным образом чувствовал, что продолжающий извергать заклятья герцог Альбрехт вобрал в себя не только магию дюжины чернокнижников, но вытягивает силы и из остальных собравшихся у пирамиды приспешников Низверженного. Огсбург вбирал в себя избыточную мощь, чтобы смести все барьеры, которые посмеет выставить моя душа.

Я перестал ощущать боль от пронзивших меня копий. Взор сам собой поднялся к безликому изваянию. Ореол из множества расходящихся в разные стороны лучей превратился в чёрные, извивающиеся как змеи, отростки.

Мой взгляд притягивался к гладкому овалу на месте лица статуи; ни отвести взор, ни закрыть глаза, ни даже моргнуть. Счет времени потерялся, я видел только мрамор с тёмными прожилками, а потом свет. Тонкий луч ударил в сторону, он зародился прямо в камне и бил мимо меня ярким, как молния, холодным белым свечением. Луч расширялся, пока исходящий из мрамора свет не стал единственным, что я видел.

– ... сияние Низверженного! – донесся обрывок очередного выкрика герцога.

Что-то сжало мое сердце и дернуло его из груди. Отнимали мое естество, а может быть и душу!

– Нет! Нет... – шептал я, не осознавая, что делаю. Но боролся с натиском чуждого света, который – я знал – отгородил не мир, а отрезал прежнего Николаса Гарда от меня самого.

Сперва сияние не слепило, но сейчас выжигало глаза. Сердце вот-вот вырвут из груди, шесть пик снова вонзились в мое тело, а под запястьями и лодыжками вновь заплясали языки пламени.

Нестерпимая мука-а-а-а-а-а-а-а-а!

Не кричать! Не поддаваться слабой человеческой плоти. Сцепив зубы, смог удержать рвущийся наружу крик. Едва раскрою рот, чтобы выпустить вопль отчаяния и боли, как все будет кончено – магия Низверженного победит, и я обращусь в избранного. Я держался, но предел уже близко. Только время обратилось в вечность, и мое сопротивление продлится бесконечность.

Боль рвала на части, терзала, жгла огнем и одновременно я почувствовал нарастающее желание растворится в магии, образованной кругом из тринадцати магов и остальных приспешников Низверженного. Добавить свои жизненные силы к мощи, бегущей по щупальцам тьмы к Альбрехту Огсбургу!

Накативший страх на мгновение затмил даже боль. Я с ужасом понял, что какая-то часть меня стремится к Низверженному, желая слиться с его могуществом и навсегда покориться ему. Я узрел магические потоки, вливаемые в меня от герцога по шести чёрным щупальцам. Я ощущал чуждую энергию – силу Низверженного, дарованную герцогу, его слуге – она наполняла меня, оттесняя прежнего Николаса Гарда куда-то прочь. Она несла новые приступы невыносимой боли, которую я все еще терпел, и в то же время часть меня истово рвалась открыться сиянию возвратившегося божества.

Все!... Больше не могу. Закричу сейча-а-а-с! Низверженный! Я твой...

Мир взорвался вспышкой золотого света, который поглотил все: холодное сияние возвратившегося божества, его приспешников и чёрные щупальца тьмы, пронизанные магическими потоками, мою боль и самого меня, а потом я услышал:

– Верую в Бога Отца! Всемогущего Творца неба и земли! И в единственного Его Сына, Господа нашего!

Томас Велдон! Это он! Но как? Ослепленный вспышкой золотого свечения, я не видел церковника, однако то был он! Сильный голос инквизитора не спутать ни с чьим иным.

Мир покачнулся, затрясся. Как если бы поблизости подорвали пороховой склад, только без громового раската.

– А-а-а-а-а-а-а!

Это кричал я, и вместе с криком из меня выходила боль. Я стоял на коленях, оперившись двумя ладонями о каменные плиты и почти уткнувшись в них носом. Проняла сильная дрожь, словно взяла красная лихорадка. Меня трясло, руки дрожали, но боль отступила. Я замолк.

Пентаграмма погасла, сейчас она была всего лишь нарисованным сажей кругом и пятиконечной звездой внутри него.

– Верую в Двуединый Святой Дух, Матерь Церковь, в надежду на Спасение и Прощение!

Из тринадцати магов, удержались на ногах лишь отец Томас и Альбрех Огсбург. Остальные чернокнижники пытались подняться, но их члены налились непомерной тяжестью, маги двигались, как во сне, медленно и неуклюже, никто из них не мог встать на ноги.

Герцог оскалился, его охватила лютая ярость. Руки его были страшно обожжены, но увечья чернокнижника не беспокоили. Огсбург выставил в сторону Велдона обугленный, лишившийся витого навершия посох и левую руку с растопыренными пальцами. Заостренный конец посоха испускал волны белого холодного света. Однако доступная сейчас магическая сила являлась жалкими крохами по сравнению с совокупной мощью круга тринадцати, что еще мгновения назад сводил к себе колдун.

Белый свет бил на шесть или семь футов, пока не ударялся о золотое свечение, охватившее все внутреннее пространство подземного святилища, и исходило оно от ангела справа от Томаса Велдона!

– Матерь Божья!

То, что сперва показалось сгустком сияния, являлось едва различимой на фоне золотого свечения, чуть видимой и полупрозрачной фигурой ангела. Настоящего ангела! С широко расправленными крыльями. Рука посланца небес лежала на плече отца Томаса, а сам ангел стоял спиной к мраморной статуе. Страстно захотелось увидеть его лицо, но призрачные очертания не позволяли разглядеть хоть какие-нибудь детали. Я лицезрел лишь чуть заметный силуэт.

Золотой свет стал более ярким, все в подземном храме окрасилось желтыми тонами. Кроме темных красок, они стали ещё чёрней. Молитва Томаса Велдона гремела, не умолкая, а сам церковник двигал руками так, словно отталкивал от себя золотое свечение. Белое сияние герцога Альбрехта сузилось до кокона холодного света вокруг чёрного мага.

– Я держу высшего! – вдруг что было мочи закричал инквизитор. – Не мешкайте с остальными!

Выкрик отца Томаса снял охватившее оцепенение. Проклятье! Чего застыл Николас! Почто глазами хлопаешь! Но я снова метнул взор на пирамиду – ангел исчез – и только потом обернулся к тем, кто был позади.

Великанов и офицера отбросило к выходу из храма. Как после разрыва пушечного ядра. Медведь и волк лежали на плитах. Я понадеялся, что оба они мертвы или хотя бы серьезно ранены; вот офицер, похоже, отделался легко. Поднявшись, он отшвырнул в сторону шлем и шагнул ко мне. Черные гладкие волосы, опускались почти до плеч и пребывали в полном порядке, Словно и не откинуло их обладателя на четыре десятка шагов, как тряпичную куклу.

– Продержись, Николас!

Кровь и песок! Я слеп и глух! Либо глуп! Здесь ещё четыре тени да орк, а я забыл про них.

– Алиса!

Чёрт с ним, с офицером! Я обернулся теперь к своей возлюбленной. Чтобы снова услышать:

– Держись!

Племянница Антуана кивнула Лилит, и они исчезли! Спустя миг появились пред двумя другими убийцами в черном. Взметнулись клинки, зазвенела сталь. Алиса и дочь инквизитора сошлись в бою с тенями в масках!

Офицер преодолел половину расстояния до меня. Откинув полы плаща, он шествовал, постукивая пальцами по эфесу шпаги и улыбался; спокойное, идеально правильное лицо. Подонок!

– Верую в Тебя, Двуединого Святого Духа! – звучало под белыми сводами.

Что орк? Не пропустить бы удар в спину. Враг предо мной, враг позади. Я тот, кто застрелил брата Нурогга! Сотник стоял в центре второй выгоревшей пентаграммы. Скалился в мою сторону и разминал запястье. Проклятье! Но он хотя бы не двигается!

Отринув прочь сомнения, я кинулся на офицера. Не думая, что бросил себя безоружного на существо, вооруженное сталью и магией. Он не человек, я не воспринимал его человеком.

Еще немного – и прыгаю на него! Офицер повторил жест, что встретил меня невидимым молотом и отбросил плиты полутемного коридора. Но сейчас не произошло ничего! Офицер выпучил глаза, в них мелькнуло непонимание, и в следующую секунду мой кулак врезался в его уже совсем небезмятежную физиономию.

Мы рухнули. Я сверху. Мгновение растерянности стоило офицеру жизни. Я выхватил из ножен чужой кинжал и всадил его точно в сердце врага. Фонтан крови перепачкал мое лицо. Красная, как у людей и нелюдей. Офицер затих, в остекленевших глазах навсегда застыл немой вопрос.

А я в боевой стойке, с кинжалом и шпагой.

– А-агх-ррр!

Когда орк успел добраться до медведя? Нурогг отчаянно бил по голове опрокинутого на лопатки великана. Сорванная железная маска валялась рядом. Левой орк вцепился в плечо противника, а правой наносил один могучий удар за другим, только дела у сотника хуже не придумаешь. Две лапищи медведя душили Нурогга, и тот начинал задыхаться.

Волк уже на ногах, застыл в шаге от дерущихся. Капюшон скрывает взгляд, и не угадать, что у него на уме. Меч обнажен, но сам великан не вмешивался. Я сплюнул. Не сомневаешься в победе медведя? Не торопись праздновать победу, дьявольское отродье!

Я поспешил на выручку. Орк – тоже враг, но не в эту минуту.

Волк встретил меня в трех шагах от Нурогга и медведя. Меч-тесак выглядел каким-то уж слишком коротким в его ручище. Обманчивое впечатление: я должен помнить, что моя шпага длиннее клинка волка всего на несколько дюймов, однако по размаху руки мне с великаном не тягаться.

Выпад тесака – я отскочил. Держать дистанцию! Ждать своего момента, чтоб нанести смертельный укол.

Орк-то совсем плох! Его кулак больше не лупит медведя, Нурогг сейчас поплывет.

– Лови! – я бросил ему кинжал, уворачиваясь от нового взмаха волка.

Заметит ли орк своим помутневшим взором брошенный клинок? Я встретил тесак скользящим движением, парировав очередной выпад. Проклятый пепел! Лишь защищаюсь. Великан отлично владел мечом, умело используя превосходство в росте и весе.

Орк хрипел не в силах дотянуться до кинжала. Кончики его пальцев шарили по мраморной плите совсем рядом.

– Дьявол! – выругался я. Натиск волка нарастал, я выдыхаюсь.

Нурогг торжествующе зарычал. Извернувшись, сотник смог дотянуться до оружия и немедля воткнул его в глаз медведя.

А я пятился. Отступал! Волк не давал и полушанса на жалящий укол. Один шаг назад, два, три...

Неожиданно волк замешкался, и в тот же миг я ударил. Боясь, что угодил в ловушку – слишком уж он открылся, но не воспользоваться такой ошибкой нельзя. Вогнал острие шпаги в горло волка, и снова отступил. Великан пал коим ногам, словно Авишарам из Священного Писания. В спине торчал кинжал офицера.

Теперь орк! Вырвав из ослабевший хватки тесак и перехватив левой рукой шпагу, я шагнул к Нуроггу. Сидя подле трупа, сотник жадно глотал воздух; я тяжело дышал. Стою перед ним, меч-тесак и шпага готовы к новому бою. У орка тоже меч, снял его с медведя.

– Смотри, – сотник указал на голову убитого им великана. Без чёрной кожаной маски и стального звериного оскала.

– Кровь и песок! – не сдержался я.

Нижняя половина лица была не человеческой, а как у ящера. Полуоткрытый рот без губ, скорее даже пасть, и два ряда мелких и острых зубов, нижний и верхний. Бурая чешуя. Отвратный облик, жуткая помесь человека и рептилии.

– Надо выбираться отсюда, – произнес орк, – и из Запустения тоже.

– Союз?

Взгляд орка мог бы меня уничтожить, столько в нём было ненависти, но, в отличие от книжных строк, взором не убивают.

– Да, союз, – сказанное давалось сотнику не просто, – пока не выйдем из Запустения. Поодиночке не сдюжим.

– Тогда держись рядом. Не теряйся.

Орк снова окинул меня испепеляющим взглядом, но не издал ни звука. Я же вдруг почувствовал усталость. Чего мне неймется? Зачем эти издевки? Я шумно выдохнул, отгоняя неподходящий настрой.

Сердце ударило раз, потом еще дважды. Мы недобро оглядывали друг друга, молчали. Он сидел, я также стоял, косясь то на орка, то на пирамиду. Там Алиса и там же смерть! Я должен быть рядом с ней!

– Не веришь

Я пожал плечами.

– Надо спасать твою женщину.

Поднявшись, орк прошел мимо меня, чуть не задев плечом. Выдернул кинжал из волка и, не оборачивать, побежал к подножию чёрной пирамиды. Там звенела сталь, свет противостоит свету, и, не затихая, звучала молитва.

Глава 16. Ничего, кроме времени

Алиса сражалась сразу с двумя тенями в масках, прикрывая собой Лилит. Дочь инквизитора волочила правую ногу, мокрую от крови, стекавшей из широкого пореза на бедре. Лилит еще держалась, еще отбивала редкие выпады двух противниц в её сторону, однако, не прими Алиса на себя почти весь вражий натиск, свою дочь Велдон уже бы потерял. Чудо, что она еще стоит на ногах и может поднимать меч – крови потеряно очень много.

Алиса вела схватку с верными возвратившемуся богу убийцами в чёрном. Как дева войны из седых легенд! Мечи и кинжалы взмывали и падали с умопомрачающей быстрой. Невозможной! Росчерки стали сверкали маленькими молниями!

Противницы не уступали ей в боевом мастерстве и рано или поздно, но возьмут верх; их двое против одной. Скорей рано – на таком пределе сил поединок не мог длиться долго, поэтому я и орк подоспели очень вовремя, и как бы тени не были искушены в ближней рубке, но против атаки с тыла сразу двух клинков они выстоять не могли. Первую сразил Нурогг, вторую пронзил в спину я. Совсем не благородно, подло, однако не до сантиментов: тени всего лишь смертельно опасные кинжалы. Я не испытывал к ним сочувствия, не видел в них живых существ и, что странно, думал об Алисе и Лилит совершенно иначе.

Лилит упала мраморные плиты, залитые чужой и её собственной кровью. Она лишилась чувств в тот же миг, когда я расправился со второй убийцей в маске. Надо помочь дочери инквизитора, но мы не могли.

– Скорей же! – снова закричал Велдон, в его голосе явственно слышалась невероятная усталость. – Пока я еще держу их!

Отцу Томасу противостояла вся дюжина чернокнижников. Белый свет испускал каждый из них, каждого окружало холодное сияние. Медленно расширяясь, сгустки белого свечения тянулись друг другу, словно разорванные части единого целого, и сияние Низверженного явно начало теснить золотой свет.

– Скорей! Скорей!

Мы, все трое, рванули на призыв инквизитора. Покончить с магами, пока они не одолели Томаса Велдона! Я мчался к пирамиде по центру. Вскочив на нижнюю ступень, заметил, как Нурогг напал на первого чернокнижника. Тот взвыл от бессилия, он не мог ни обернуться к орку, ни даже укрыться руками: магия отца Томаса в самом деле удерживала, сковала его. Орк безжалостно прирезал колдуна.

Алиса прыгнула мимо инквизитора на вторую ступень пирамиды. Моя цель – Альбрехт Огсбург, судьба даровала его мне. Я несся к нему, чтобы воздать этому высшему приспешнику Низверженного за все: за себя, за Алису, за Тейвила, Роя и Манрока! За все то зло, что он свершил, вольно или не вольно. Я его возмездие!

Искаженный от ненависти лик герцога уже близко, нас разделяют всего три ступени. Огсбурга затрясло от охватившей его судороги, он выбросил вперед обожженную до кости ладонь, с которой сорвалась и устремилась ко мне струя пламени.

Я инстинктивно припал на колени, укрывая голову руками. Огонь охватил со всех сторон, окатило сильнейшим жаром, но языки пламени не касались ни меня, ни одежды или оружия. Огонь окружал три или четыре удара сердца, исчезнув внезапно и без следа.

Огсбург не верил собственным глазам. Магия, сила его возвратившегося божества, почему-то не подействовала. Я также был изумлен до предела, сердце бешено колотилось. Считай, что почти умер, должен был превратиться в живой факел, но смерть отчего-то отказалась иметь дело с Николасом Гардом. Однако не мне гадать, почему сорвалось колдовство герцога-чернокнижника! Крутанув рукоять меча, я атаковал Огсбурга.

Но поздно! Мое секундное замешательство дало магу шанс, которым тот воспользовался сполна. Мы сорвались с места одновременно: я – вперед, он – назад. Герцог прыгнул в раскрывшийся в реальности зев, и ткань нашего мира мгновенно схлопнулась.

– Где он? – я завертелся на вершине чёрной пирамиды, как голодная псина, у которой из-под носа увели кость. Дикое разочарование охватило меня. Проклятая магия! Избавила Огсбурга от возмездия!

– Имперец теперь далеко, – послышался снизу слабый от изнеможения голос Велдона, – и выкарабкается из дальних далей он небыстро. В последний момент Господь подсказал, как исказить заклятье Огсбурга.

Отец Томас спешил к бесчувственной Лилит. Он не шел даже, а ковылял, сгорбившись, набросив капюшон рясы, и, не отрывая, держался правой рукой за лицо. Инквизитор ступал и двигался так, словно не в полной мере управлял собственным телом.

– Все кончено!

В отличие от церковника речь леди Кайлер звенела победными нотками, в ней не слышно и намека на усталость или тревогу. Только ликование! Алиса улыбалась мне с предпоследнего уровня пирамиды, а за её спиной – пять безжизненных тел с растекающимися из-под них лужами крови. Но я не видел ни кровь, ни смерть! На чёрной одежде Алисы нет и пятнышка бурого цвета. Да все равно! Хоть бы и перемазалась в чужой крови с головы до ног! Важно лишь то, что моя любовь рядом и смотрит с теплом в глазах!

– Все только начинается, ведьма, – орк вдребезги разбил намечавшуюся идиллию.

За Нуроггом тоже сваленные тела и красный след, но одеяния орка более подошли бы нещепетильному мяснику.

– Попридержи язык! – зло зашипел я.

– Легко! – против ожиданий согласился сотник и, обтерев лезвие тесака о рукав, направился вниз.

Я наполнился злобой, захотелось бросить вдогонку что-нибудь колючее и оскорбительное.

– Оставь его, – Алиса коснулась моей руки.

В один миг я растаял, её губы прильнули к моим. Я запоздало испугался, что кровь офицера на моем лице оттолкнет леди Кайлер, но то, как я выглядел, совсем не потревожило девушку. Губы Алисы были освежающе прохладны и чувственны, я крепко прижал её к себе

– Что теперь? – спросил я, когда поцелуй окончился.

Глупый и донельзя банальный вопрос. Пускай переполняют чувства, токмо в душе пустота... А дальше что? Мы в самом логове приспешников Низверженного, победили их, но заполучили лишь передышку. Вряд ли она будет долгой.

– Не знаю, – снова улыбнувшись, Алиса высвободилась из объятий.

Она сжимала кусок темной ткани, срезанной с одеяния последнего сражённого ей чернокнижника. Сняв с пояса флягу, девушка отвинтила крышку и, смочив тряпку, принялась заботливо омывать мой лик.

– Что-то произошло, – произнесла она. – Не понимаю как, но я свободна. Когда пол задрожал, я решила, что началось землетрясение, а потом вспыхнул золотой свет, и послышались слова молитвы. Затем ещё вспышка, и мы упали, я и Лилит. Поднялись уже другими. Прежними. Не ведаю, как дочь инквизитора, но я захотела мстить. За все те... За всё то, что они со мной сотворили. Я, конечно, стала другой...

Алиса горько усмехнулась.

– Другая... Годы не прошли даром, но я вновь принадлежу сама себе. Мне трудно это все объяснить.

– Ты всё очень хорошо объясняешь, – я прикоснулся к волосам девушки. – А как те две тени, с которыми вы схватились на мечах?

Племянница кардинала пожала плечами:

– Они остались под властью Низверженного

Во взоре Алисы неожиданно появился страх загнанного зверя.

– Впервые за много лет чужая воля не правит мной. Это было страшно, – девушка застыла, её рука замерла у моего виска, взгляд устремился куда-то вдаль. – Теперь, только теперь я понимаю, какая жуть владела мной.

Алиса вдруг разрыдалась и ткнулась лицом мне в грудь, я обнял её казавшиеся хрупкими плечи, а она продолжала:

– Я была не своя... Чудовище!.. Кинжал избранных... Ты...

Она посмотрела в мои глаза.

– Ты будешь любить, зная сколько на мне смертей?

Леди Кайлер испуганно смотрела в мои глаза, пытаясь отыскать там ответ, губы её задрожали. Я поцеловал их, Алиса обмякла. Успокоилась. Я любил её больше жизни, и моя любовь знала это...

– Надо покинуть замок, – сказал я, когда мы пришли в себя. – Тебе известно, как выбраться отсюда?

– Дорогу-то наверх я найду, – ответила Алиса, она полностью взяла себя в руки и снова походила на совершенное оружие; лишь, когда смотрела на меня, взгляд её менялся. – Но снаружи больше сотни стражей. Мечники и арбалетчики, и это малая часть, против чего в скорости будет биться.

– Отчего они еще не здесь? – этот вопрос терзал с момента, как исчез Альбрех Огсбург. Я не понимал, почему толпы приспешников Низверженного не хлынули в подземный храм, чтобы схватить либо просто расправиться с нами.

– Идем, – Алиса кивнула на отца Томаса, – он должен разуметь более нашего.

Она права. Все, что ни произошло в святилище возвратившегося бога, случилось явно не без участия инквизитора. Спустившись с пирамиды, мы приблизились к церковнику. Стоя на коленях, Томас Велдон негромко читал молитву и водил ладонями над бесчувственной дочерью. С рук монаха на грудь Лилит падало теплое свечение.

– Снова золотой свет, – прошептал я.

– Ничего не вижу, – сказала Алиса, чем изрядно удивила.

Вмешиваться нельзя, и мы покорно ждали, когда отец Томас закончит святую волшбу. Он слыл сильнейшим магом-врачевателем Матери Церкви.

Я и Алиса держались за руки, как подростки в пору первой любви. Я блаженствовал, ощущая близость Алисы, её аромат, а чуть в стороне орк деловито раздевал труп офицера. На нас Нурогг внимания не обращал, да и мне плевать на него. Пускай творит, что пожелает; он и занимался, чем хотел. Обчищал мертвеца: из одежд офицера многое больше подходило для носки, чем перепачканные кровью штаны, куртка и рубашка сотника.

– Все, – инквизитор уселся прямо на мраморные плиты, говорил он еле слышно. – Сделал все, что требовалась и даже больше – Лилит отныне в полном здравии. Мне требуется время. Чтобы восстановиться.

– Она спит? – поинтересовался я.

Дочь инквизитора мерно вздыхала во сне. Смертельная бледность уходила, её кожа розовела с каждым вдохом и выдохом. Какая же она все ещё ребенок.

– Спит, – устало молвил Велдон. Глубоко натянутый капюшон скрывал верхнюю часть лица. – Очень большая кровопотеря, но Господь Вседержитель не отвернулся от неё и после проклятых тенёт Низверженного! Господь направил меня, дал мне сил и я исцелил её.

Замолкнув, Велдон добавил:

– Свою дочь.

Возникло безмолвие, которое вдруг нарушила Алиса Кайлер:

– Это я привела Лилит к Низверженному!

– Что? – встрепенулся отец Томас.

Он вскочил на ноги. В мгновение ока исчезли опустошенность и бессилие инквизитора.

– Что ты сказала? – монахом верховодила едва сдерживаемая ярость.

Я и Алиса отшатнулись. То, что скрывало его глаза, упало на плечи, и мы узрели ужасный облик Томаса Велдона!

Правая половина расцарапанного лица инквизитора как будто отжила век: от скулы и выше кожа превратилась в старческую. Покрылась глубокими морщинами и бороздами, правую половину лба исполосовали складки, а под седой и белой, как снег, правой бровью на нас с лютой ненавистью таращился выпученный, налитый кровью глаз, чья злоба многократно покрывала вспышку ярости, поднявшую Велдона с плит.

Глаз постоянно вращался, словно принадлежал безумцу в припадке бешенства, и этим глазом на нас глядел вовсе не Томас Велдон. Но кто? Я вспомнил имя, которое произнес Альбрехт Огсбург, призывая инквизитора на чёрную пирамиду. Точнее уже сущность, что спала внутри отца Томаса и проснулась в тот миг. На меня сейчас смотрел обезумевший Неакр.

Но и сам церковник отнюдь недобро глядел вторым глазом на Алису. Я шагнул к инквизитору, загородив девушку плечом.

– Папа, – позвала Лилит.

Монах обернулся на зов очнувшейся дочери. Лилит поднялась, подошла к отцу, без страха посмотрела на его изувеченное лицо и подняла капюшон.

– Не вини Алису, – заговорила дочь инквизитора, – я и только я повинна в случившемся. Когда вы отправились в Запустение, я тайно последовала за вами. Сперва шла за лодками и думала показаться, когда отряд пристанет к берегу на ночлег. Чтобы успели зайти подальше и не с руки стало бы отправлять кого-нибудь со мной назад. Но...

Лилит замолкла, по-детски наморщившись, вспоминая совсем недавние события.

– Помню только лес и ваши уплывающие лодки. Я начала отставать, а потом увидела Алису.

– Что дальше? – спросил Велдон, когда Лилит снова замолчала.

– Потом я помню себя уже кинжалом сиятельных. Я убивала... орков... Не ведала, что творила. То был какой-то сон, кошмар, – девушка заговорила быстро-быстро. – Я смотрела на себя и других как со стороны. Словно не я, а другая была во мне. Я много знала, чего никто и никогда мне не говорил и многое умела. Особенно сражаться и убивать.

Лилит всхлипнула.

– И я хотела угождать, подчиняться каждому слову моего сиятельного.

– Имя! – глухо произнес церковник. – Назови его!

– Барон Донтор, – сказала Алиса. – Я убила его третьим на пирамиде.

Велдон повернулся к леди Кайлер. Безумного ока и изуродованную часть лица не видать, темно-коричневый покров капюшона причудливо лег на лицо, спрятав увечья и открыв левый глаз монаха. Впрочем, смотрел он на Алису с убийственным холодом. Я насторожился. Что у него на уме? Томас Велдон, без сомнения, маг, а, значит, очень опасен.

– Зачем ты привела Лилит в Чёрный замок? – потребовал ответа монах. Он произносил свои слова с нажимом.

– Она прирожденная убийца, – сказала Алиса, – как и я.

– Не смей так говорить! Ты!

– Не гневайся, – раздался тонкий голос Лилит, она одернула отца за рукав рясы. – Она была не своя. Мы делали лишь то, что угодно чужой воли, даже если поступали по своему разумению.

Томас Велдон засопел и обернулся к дочери, а Лилит рухнула пред ним на колени, спрятала личико в ладонь отца и горячо зашептала сквозь слезы:

– Прости, прости! Не сам, но за Него! Ниспошли надежду на Спасение и Прощение аки проводник Двуединого Святого Духа! Ты же ведаешь, что нет людских сил противиться колдовству Низверженного.

– Такие силы у человека есть, – с горечью произнес Велдон, – но я прощаю тебя... и её.

Инквизитор трижды осенил дочь знамением.

– Благословляю.

Монах поднял Лилит на ноги. Плечи её содрогались от рыданий. Она нашла успокоение в объятьях того, кого ещё совсем недавно считала родителем только по уму, но не сердцем. Ныне ближе человека для неё не существовало.

Алиса крепко сжала мою руку. Она держалась, нацепив каменную маску, только на уголках её глаз появилась предательская влага.

Я ощутил на себе тяжелый взгляд. Орк! Стянув с офицера всё, что приглянулось, Нурогг затем снял с волка плащ, укоротив тот кинжалом. Завернувшись в чёрную накидку с рваным подолом, сотник приблизился к нам.