Текст книги "Фэнтези 2018. Вор и убийца. В двух томах (СИ)"

Автор книги: Корвин Флейм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 50 страниц)

Глава 24. Туман

– Что за напасть, купец? – из тумана вывалился Тейвил. Подтянув к поясу потертые армейские ножны, барон на половину обнажил палаш.

Откликнуться я не спешил. Дьявол тебя задери, Ричард! Если бы я сам знал!

Звериный вой вдруг смолк. Разом. Над лагерем повисла тишина. Нежданное безмолвие и густой туман предвещали людям беду. Зря стали на ночлег у кладбища. Зря пришли сюда. Ночь не для вас...

Я ругнулся, гоня прочь странные мысли. И панику! Страх заскреб на душе. Оглянулся, чтобы спросить Тейвила о его ощущениях, но тот исчез. В этом чертовом тумане скоро не разгляжу носки собственных сапог. Проклятый пепел! Я потянулся к магии, однако и ночное зрение бессильно.

Послышалось беспокойное ржание лошадей, выкрики горцев. Словно голоса призраков, что спрятаны от взора смертных. Но то живые, в их возбужденной перекличке тоже угадывался страх. Помянули Святой Дух, и я уловил слова молитвы. Не инквизиторы, кто-то из горцев. Где церковники, я не знал.

– Кто орал? – хриплый глас Андара потребовал ответа. – Все на месте?

Слова лесника потонули в новом волчьем вое, который снова зазвучал вокруг лагеря, и почти сразу же к звериному реву прибавились крики людей и лошадей. Лагерь атакован: кто-то или что-то проникло внутрь. Стоянка наполнилась воплями ничего не понимающих людей, руганью, беспорядочной стрельбой, волчьим воем и конским ржанием.

Кровь и песок! Кровь и песок! Я потерял самообладание и вертелся волчком на одном месте, выставив перед собой шпагу и не видя ничего кроме белого тумана. Кровь и песок!

Желто-полосатая куртка мелькнула в окутавшей стоянку мари и исчезла. Мгновение спустя где-то там, куда шагнул наемник, прозвучал протяжный стон умирающего. Не думая, я ринулся на звук. Вперёд толкнула неизвестность, покончить с ней – и уйдет липкий страх. Узреть опасность, да хоть бы и смерть! Но не крутиться слепым котенком в убивающем нас тумане!

Я обнаружил наемника, споткнувшись об него. Мертвец с вывалившимся наружу кишками, уже не шевелится. Он умер быстро, не ведая, что его убило.

Из-под полей шляпы к виску потекла струйка пота, я облизнул сухие, пересохшие губы. Каждый следующий вздох мог оказаться последним. Страшно, когда от смерти оделяет одно мгновение, но никогда не чувствовал себя столь безнадежно беспомощным, как в эту ночь. В меня вцепился уже не страх, а нечто большее, я держался на грани.

Боковым зрением уловил какое-то движение. Обернувшись, выставил в сторону мелькнувшей тени пистолет и вздохнул с облегчением. В трех шагах два горца налетели друг на друга. Они поднимались, понося один другого скверными словечками, но скорей для приличия, чем от ярости. Столкновение сбило с них безумие, охватывающее всех нас понемногу.

Только в следующий миг... Из ниоткуда между горцами появился размытый черный силуэт; не показался из тумана, как бегающие в панике люди, а именно что появился на одно краткое мгновение. Чтобы взмахнуть руками, пронзить горло горцев длинными кинжалами и также мгновенно исчезнуть!

– Матерь Божья!

Я даже не успел вздеть пистоль для выстрела! Передо мной упали два новых трупа, и снова вокруг только туман, волчий вой да вопли людей.

– Харуз!

Теперь я вспомнил воровского бога! Дьявольщина, вцепившаяся в стоянку, мне знакома! Та самая тень, что шла по пятам с первых дней в Загорье, с ней я дрался на крыше брандской таверны, эта она напала на спящего Фосса, и она вернулась!

Я отступал, вновь не видя ничего кроме стены тумана, и рубил её широкими взмахами шпаги. Пистоль так и оставался в руке неразряженным. Я не хотел стрелять вслепую, чтоб пуля не задела кого-то из своих, а значит все еще умудрялся удерживать контроль над собой.

– Гард! Стой! Сзади!

Обернувшись, обнаружил массивные ветки, на которые едва не напоролся. Деревья стояли стеной, а в паре шагов справа сопел лейтенант. Его плечи поднимались и опускались в такт тяжелому дыханию, в лапах палаш и массивный кинжал. Тейвил пока не подался животной панике, и вместе с ним шанс выбраться из передряги увеличился вдвое. Я был искренне рад снова найти его.

– Ричард! Давай, спина к спине!

Мы прикрыли друг друга. Я по-прежнему водил клинком перед собой, понимая, что тень, убившую на моих глазах сразу двоих, это не остановит. Но должен же я что-то делать!

– Что происходит, Гард? – послышался бас Тейвила. Он все еще не восстановил сбившееся дыхание.

– Не знаю, – я сплюнул на землю вязкую слюну, – сам не понимаю. Ты видел?

Что именно мог видеть барон, я не упомянул, но тот понял без лишних слов.

– Проклятье! Я видел её! Черная фигура появилась и исчезла вновь, убив мельника.

Ричард Тейвил замолчал, мне добавить тоже было нечего. Туман как будто отступил немного, крики людей и конское ржание прекратились, лишь вой все также давил на уши. Меня прошиб холодный пот. Неужели остались только мы?

– Видишь кого-нибудь из горцев? – сквозь усилившийся волчий рев приходилось практически орать, иначе Тейвилу мои слова не разобрать.

– Нет.

– Что делать-то будем?

– Прорываться отсюда нужно!

– Куда?

– Куда угодно! Здесь или та нечисть прикончит, или волки.

Волки! Знать бы, волки воют в тумане или кто хуже; вспомнился Путь проклятых и твари, которые разорвали крысоловов.

– Надо уходить! – настаивал Тейвил.

Я медлил, теша себя призрачной надеждой, что у нас будет одно мгновение, чтобы встретить тень сталью и свинцом, если она появиться из тумана.

– Ну! – Ричард навис надо мной, заслонив собой обзор.

– Во имя надежды на Спасение...

– Ну же! – давил драгун.

– Во имя Господа нашего!..

– Слышишь? – я отодвинулся от офицера, вертя головой. Кажется, инквизиторы где-то рядом. Но не только они, воровской нюх чуял, что и смерть теперь ближе. Тень идет сюда!

Вой зазвучал как-то приглушено, а молитва, наоборот, громче; её услышал и Тейвил. К нам приближались Томас Велдон и отец Криг. Первыми в тумане появились два огня. Шедший впереди огсбургец держал в вытянутых руках по факелу, веревки на его запястьях были срезаны. За ним из тумана выступили оба инквизитора. Сильный голос отца Томаса подавлял молитву седого монаха. Старик плелся за Велдоном, устало опираясь на выстроганный из молодого деревца посох. Замыкал шествие Пол Губошлеп со взведенным арбалетом наперевес. Двигались прямо на нас.

– Не прекращайте песнь, – велел старику отец Томас, когда они поравнялись с нами. Его руки покоились на крышке драгоценного ящичка, который висел спереди.

– ... от всякого действа духов нечистых. Повели демонам отступить от душ...

– Вы оба, – констатировал Велдон, – живы. Находили еще кого?

– Да,– сумрачно ответил Тейвил, – и все мертвы.

– А Лилит? – с явной тревогой в голосе спросил лесник. – Видели её?

Мы покачали головами. Я искоса посмотрел на Велдона. Про дочь он не спрашивал, однако осунувшееся лицо выдавало его.

– ...от всякого искушения дьявольского, преподобно и праведно...

Рядом с монахами страх притупился. Молитва ли была тому причиной либо пребывание близ священной реликвии, я не мог судить. Быть может, привыкли к несмолкающему волчьему вою, или просто присутствие нескольких людей отгоняло от каждого из нас панику, но сердце перестало трепетать от ужаса.

Отчаянные вопли людей больше доносились из тумана, лишь звучала молитва:

– ...благословен и препрославен...

Я поймал на себе взгляд имперца. Граф пристально рассматривал мое оружие, и мысль, которую он затаил в своем угрюмом взоре, была недоброй. Однако мои подозрения оказались пусты. Переключив внимание на клики Тейвила, полковник обратился к нему с умоляющими нотками в голосе:

– Милорд, я вижу в вас благородного человека, дворянина. Позвольте мне умереть с честью.

При первых словах пленника Пол ощерился и подобрался, словно бы собрался выпустить в него болт. Он быстро понял, о чем просит имперец; догадался и я. Отец Томас также с явным неодобрением наблюдал за происходящим, но после дневного разговора об убийстве пленника иного быть не могло. Старик смотрел под ноги, не отвлекаясь от чтения молитвы, а я со вновь нарастающей тревогой косился на туман. Тень все ближе!

– Что вам нужно? – нахмурился драгун. Похоже, только он один не уразумел, чего хочет имперец.

– Эту ночь нам не пережить, – торопливо заговорил граф. – Проявите милость, позвольте умереть Генриху фон Герингену с оружием в руках!

Имперец спешил, пока не заткнули рот.

– Твое дело нести факелы и молчать, – зло зашипел Андар.

– Лейтенант, вы же не забыли, как именно заставили его идти вчера, – напомнил инквизитор.

– Я помню, – ответил Тейвил и протянул пленнику свой массивный кинжал.

Покуда Губошлеп не опомнился, Геринген быстро перехватил оба факела левой рукой и, жадно схватив рукоять дрожащей правой, засунул кинжал за пояс.

– Благодарю, – опустив глаза, негромко произнес рейтар. – Я тоже помню и не забуду это.

Дьявол его задери! Что он имеет ввиду? Будет ли помнить великодушный жест Ричарда или ждет случая, что засадить в драгуна его же кинжал за отрезанную мочку уха?

– ...в час Страшного Суда. Аминь.

Вой вдруг исчез. Меня проняла дрожь, и вздрогнул я не от неожиданности: охватило очень нехорошее предчувствие. Остальные недоуменно переглядывались.

– Эй! – что было силы заорал своим хриплым голосом Губошлеп. – Есть кто живой?

В мертвой тишине не прозвучало ни отклика.

– Эй! – снова завопил Андар.

Опять нет ответа.

– Неужели остались только мы, – растеряно обронил старик.

– Это конец, – едва слышно прошептал Велдон и уже громче добавил. – Пойдемте, отец Криг. Наш долг найти каждого.

– Подождите!

Окутанная туманом лесная опушка изменилась. Мир окрест нас стал иным, не таким как мгновение назад. Но что именно переменилось? Тень? Она ближе, но еще не здесь. Что же? Я крутил головой, отчаянно пытаясь понять, что не так.

– Тишина, – промолвил Тейвил.

Конечно же! Теперь нас окутывал не только туман. Ночь смолка, полностью! Слышно лишь наше дыхание и звон оружия. Неестественная тишина! Нас словно накрыло невидимым куполом, непроницаемым для любых звуков извне.

Монахи осеняли себя знамением. Тейвил взвел курок одного из своих короткоствольных пистолей. Имперец замер чуть поодаль, в двух футах от остальных, спиной к нам и по-прежнему вперив взор в землю. Облик обреченного на заклание: Андар приказал ему встать впереди, чтобы разгонять огнем факелов туман и первым встретить тень. Имперец не перечил и с внешней покорностью сделал все, как требовал лесник, но Губошлеп не сводил с рейтара злого подозрительного взгляда, наведя арбалет в его спину.

Странно. Неужели Андар столь явно опасается кинжала в руках графа. Или... Нет, не думаю, что Велдон имел с ним разговор после нашей беседы и уговорил убить полковника. Инквизитор сам сказал, что горцы желают получить за имперца выкуп. Или Губошлеп пойдет против воли всего отряда?

Размышления вдруг обозлили. Какое мне дело до Генриха фон Герингена, Томаса Велдона и Пола Андара! Пускай хоть глотки друг другу перегрызут!

– Мы должны найти остальных, – произнес отец Томас.

Инквизитор настоял, чтобы мы двинули вперед, построившись своеобразным крестом, в середине которого шли монахи. Имперец впереди, я и барон по бокам от них, а замыкал святую фигуру Губошлеп. Монах не удосужился объяснить, почему нужно идти именно таким порядком, но по моим соображениям это было разумно. Факелы немного, но разгоняли туман, а трое оружных прикрывают церковников с молитвами на устах. Прошлой ночью она доказала вою действенность, когда упокоили девочку-упыря, и священная реликвия тоже с церковником. Я надеялся, что молитвенное слово и частица святого Креста помогут и на сей раз.

– Двуединый Святой Дух, избавь нас от пленения дьявольского...

В густом тумане была слышна только молитва и, как мне казалось, учащенное биение собственного сердца. Мы сделали шесть шагов, семь, восемь.

– О, небеса! Проклятье!

Богохульный возглас полковника сбил песнь церковников. У ног имперца лежала очередная жертва сегодняшней ночи. Горец. Из его разорванного горла толчками бежит кровь. Он умер буквального мгновение назад, однако мы ничего не видели и не слышали. Туман скрывал все, гасил любые звуки за пределами пяти-шести шагов от факелов в руках Герингена. Я почти не видел Тейвила и Андара!

А тень где-то здесь! Несколько ударов сердца назад этот горец был еще жив.

– Идем дальше, – чуть дрогнувшим голосом сказал Велдон, – о его душе мы побеспокоимся позже. Продолжаем, отец Криг.

Молитва зазвучала вновь. Еще дюжина шагов и еще дважды имперец находил мертвецов, и каждый раз Андар хрипло рычал в его адрес. Дальше! Не мешкать! Вперед! Что на лесника накатило? Нервы, как натянутые струны, и без его озлобленных выкриков. Хотелось рявкнуть, чтобы он заткнулся, однако ж я боялся, что выдам себя. Но это глупо! Глупо! Тень рядом, и она знает, где любой из нас!

Имперец шел дальше, в мужестве ему не откажешь. Новый шаг... и мир пошатнулся. Качнуло, словно на палубе корабля в штормящем море. Снова завыли волки! Как близко! Земля под ногами опять покачнулась. Сильный, резкий порыв кинул в глаз лесную ветошь, хлопок и погасли факелы.

– Да чтоб тебя! – сквозь волчий рев и молитву прорвался крик Тейвила, и следом выстрел. – Она здесь!

Тень здесь!

Андар кинулся к монахам, прикрыв их спину. Снова выстрел! Это Ричард! Видеть его я уже не мог, но он стрелял, а, значит, еще одно мгновение был жив!

– Вижу! – завопил Губошлеп и вскинул арбалет, но болт в туман не сорвался. Тень, которую заметил лесник, исчезла.

– Изыди. Изгоняю тебя!

Я скорей почувствовал, чем что-то увидел, и, крутанувшись влево, рубанул сталью воздух. Тень была там, в паре шагов. Размытый темный силуэт, который исчез так быстро, что я даже не успел направить на него свой пистоль. Кровь и песок! Она играет с нами. Кто следующий? Геринген? Кого она убьет первым? Я рванул к имперцу, надеясь выстрелить прежде, чем тень растворится после очередного появления.

Тень показала себя снова, только на сей раз все вышло иначе. Вместо размытого пятна – черная фигура с кинжалами в руках. Имперец попятился от замешкавшейся тени. Опустив голову в глубоком темном капюшоне, та как будто в замешательстве разглядывала свое ставшее видимым тело. Магия, которая делала её почти неуязвимой, вдруг исчезла рядом с имперцем.

Мгновение, которое нельзя потерять! Я выстрелил. Пуля угодила ей в плечо! Прыжок, и тяжёлая шпага глубоко вонзилась в грудь черной фигуры. Пальцы, сжимавшие рукоять клинка, обагрила горячая кровь. Я убил её, и это не нечисть! Всхлипнув, к моим ногам упала закутанная во все черное женщина.

Вой смолк. Туман таял буквально на глазах: черная душа убитой уносила его с собой.

– Сдохни! – с искаженным от ненависти лицом Пол Андар нацелил арбалет на графа.

Нет! Я снова выстрелил. Пуля размозжила леснику голову. Вскинув руки, он выронил взведенный арбалет и рухнул без единого звука. Еще один мертвец этой ночи.

– Отец!..

Глава 25. Вергельд

Закутавшись в платок из козьей шерсти, который накинула поверх домотканого женского кафтана, неровной шатающейся походкой приближалась Лилит.

– Отец! – теперь уже негромко проронила она из-под прижатой ко рту ладони, когда поравнялась со мной. Большие широко раскрытые глаза на красивом правильном лице в сторону убийцы Андара не смотрели, хотя девушка прошла мимо на расстоянии вытянутой руки.

Сделав три глубоких вдоха, я попытался унять охватившее тревожное волнение. Хотелось произнести слова, какие оправдали бы мой поступок, но что я мог сказать Лилит? Я сразил Пола, чтобы он не выпустил болт в человека, отдавшего её на утеху солдатне. Она стала бы слушать, что около огсбургца потеряла силу черная магия? Что исчезло колдовство, порожденное Запустением, до коего рукой подать и куда я иду? Смогу ли я объяснить, что теперь в Запустение пойдет и Генрих фон Геринген? По своей воле или нет, связанный либо с оружием в руках, но он будет там со мной! Я вцеплюсь мертвой хваткой в любой маломальский шанс вернуться из сердца проклятых эльфийских лесов, пускай призрачной надеждой на возвращение окажется человек, чей Дар гасит чужое волшебство. Не знаю, почему причислил черную тень к отродьям Запустения, но оттуда иначе она могла взяться в Сумеречье?

Лилит остановилась у тела лесника.

– Отец, – снова произнесла она и подняла взор, устремив его к Велдону. После вчерашнего разговора мне было не понять, обратилась ли она к убитому моей рукой Андару либо к инквизитору. Глаза Томаса Велдона лучились отеческими чувствами, но лик монаха сохранял маску холодного спокойствия.

Присев к мертвому, Лилит сложила его руки на груди, накрыла платком изувеченную массивной пистольной пулей голову. Девушка молчала, слез у неё не было. Лилит воспитывалась Андаром почти с рождения, и для пятнадцатилетней девчонки держалась на удивление спокойно. Мне не ведомы, каковы её дочерние чувства к Полу, были ли они вообще, да и не мне судить. Однако в нескольких шагах от убийцы человека, воспитавшего и вырастившего её, не побоявшегося взяться ради неё за оружие, она казалась чересчур спокойной.

Туман полностью растворился в ночном воздухе. Из-за туч вылез кусочек луны, тучи рвались и уносились усилившимся восточным ветром, и ночная королева не стала откладывать, дабы показать себя в полной красе. Тропа, окраина леса и старое заброшенное кладбище хорошо проглядывались для темной поры.

Деревья спящего зимнего леса качались и скрипели в двадцати шагах. Инквизиторы, Лилит, Генрих, Ричард и я застыли в немой сцене, думая, каждый о своем. Мои мысли возвращались к горцам. Я ждал развязки, ведь убийство их предводителя не могло сойти с рук просто так.

Звякнуло железо. Граф отстегнул с пояса мертвого лесника ножны с коротким мечом, затем нагнулся к арбалету; иллюзий о своей судьбе Геринген не питал, и, более того, огсбургец собирался драться за свою жизнь. Мужественный человек!

Выругавшись, я вогнал шпагу в ножны, чтобы взвести курки на двух оставшихся заряженными пистолях. Схватка предстоит и мне.

– Идем, дочь моя, – Томас Велдон взял под руку Лилит, добавив. – И вы, отец Криг, пойдемте с нами.

Монахи и девушка ушли к деревьям, подальше отсюда.

Бросив на меня гневный взгляд, Тейвил торопливо последовал за ними.

– Отец Томас, – позвал Велдона драгун. – Вы должны меня выслушать!

Однако Томас Велдон как будто не слышал барона.

– Благодарю вас, – чопорно произнес Генрих фон Геринген и изысканно поклонился.

В грязном камзоле без пуговиц и сейчас, когда нас окружают люди Губошлепа, убитого мной ради него, пленника, аристократические повадки выглядели неуместно. Зря я разрядил оружие в Андара. Граф и его Дар, наверно, дадут небольшой шанс вернуться из Запустения. Только туда еще надо добраться, а пока нужно выпутаться из передряги, в которую сам себя и втащил.

– Оставьте свои манеры для них, – раздраженно огрызнулся я.

– Для них у меня есть немного стали, – осклабился граф. Кривая ухмылка и блеск выдавали в нем боевой запал. Да он отчаянный смельчак! Как и подобает настоящему кавалерийскому полковнику, и, выходит, отважный дурак! А я не лучше, раз выстрелил ради него! Я откровенно жалел, что убил Губошлепа.

Горцы приближались. Словно призраки, молчаливые и с укрытыми ночным полумраком лицами. В лунном свете окрестности хорошо просматривались. Я насчитал одиннадцать мертвых тел и темное пятно черной фигуры, собравшей кровавую жатву этой ночи. Тринадцатым смерть забрала Пола Андара. Лошадей нигде нет, ни мертвых, ни живых.

За спиной послышались шаги и бубнеж из бранных словечек.

– Купец, это будет тебе дорого стоить!

– Я это никогда не забуду! – ничего лучше на ум мне не пришло. Я отсалютовал Тейвилу пистолем в правой руке и глупо улыбнулся. Я точно полоумный! Сначала этот поспешный выстрел, теперь радуюсь, что буду драться бок о бок с лейтенантом против кучи головорезов.

Обнажил палаш, Ричард Тейвил с вызовом посмотрел на горцев. Чуть более двух десятков, точней посчитать я не удосужился. Люди Андара встали тесным полукругом со стороны поля, из которого к лесной опушке и кладбищу тянулась приведшая сюда тропа. Половина крестьян держала луки.

Среди темных курток мелькнули красные мундиры. В гробовой тишине к нам присоединились двое драгун: солдат с бульдожьей челюстью и усач. Капрала Ливва с ними или средь столпившихся горцев не заметно, наемников тоже. Один из них оказался первым мертвецом, на которого я наткнулся в тумане. Вероятно, второй, как и драгунский подофицер, лежали где-то в грязи.

– Мы с вами, господин лейтенант!

Пятеро против двадцати не самый плохой расклад, если учесть, что четверо из пятерых строевые армейцы, а супротивники сплошь из крестьян. Кабы только не десяток луков против двух пистолей и одного арбалета – тут соотношение явно не в нашу пользу.

Вперед выступил широкоплечий детина. Вчера я часто замечал его с лесником; правая рука Андара. В полную противоположность Губошлепа голос у него был по-бабски высоким и тонким:

– Нам нужны два ублюдка! Имперская собака и урод в шляпе! – горец недвусмысленно указал на Герингена и меня. – Вард! Пайс! Вы с нами?

Вместо ответа горцу усач повернулся к Тейвилу:

– Господин лейтенант, мы здесь, пока вы здесь. Мы с вами!

Слова драгуна дорогого стоили. Совсем немного офицеров, ради коих простые солдаты готовы положить собственные головы. Бульдог недобро покосился на меня, драгуны встали сюда явно не ради моей персоны.

– Спасибо, – просто и без высокопарных слов произнес Ричард и крепко пожал солдатам руки.

– Меня кличете? – я шагнул вперед. Близость боя щекотала нервы, заводила на дерзость – Вот он я!

Толпа горцев взорвалась озлобленным ревом, еще мгновение – и они ринутся на нас. Я вскинул пистоли на уровень переносицы. Двое первых, кто сдвинется хоть на шаг, получат по пуле! Горячка неминуемой схватки заполнила и меня! Это безумие!

Широкоплечий крепыш, что взялся предводительствовать в отряде, вдруг развернулся к нам спиной и бросился к своим, широко размахивая руками. Я видел, как дернулся граф, он едва не разрядил арбалет в горца. Лицо имперца исказилось гримасой остервенения. Близость неминуемого побоища затмила страх смерти, толкала меня и огсбургца в схватку!

– Гард! Гард! Уймись! – передо мной вырос Тейвил, буквально кинувшись на пистоли. Его медвежьи лапы смокнулись на моих запястьях, опуская оружие к земле. Тягаться с лейтенантом в грубой силе я не мог.

– Какого черта?

– Не дергайся! И смотри сам!

Потрясая золотым Распятием в высоко воздетых руках, отец Томас ворвался в наполненное ненавистью и предчувствием крови пространство, отделяющее нас от горцев.

– Во имя Святого Духа! Во имя Святого Духа! – повторял инквизитор. Его громоподобный глас перекрывал многоголосый ор горцев. – Молитесь! Молитесь!

Церковника с боков прикрывали оголенные палаши двух драгун. Тейвил перестраховывался, но кто бы упрекнул его за чрезмерную предусмотрительность?

Рев толпы постепенно стих. Отца Томаса знали не только в Бранде, про истового инквизитора слыхали в самых глухих уголках Загорья, и набожные горцы вняли увещеванию церковника. Окрестности заброшенного деревенского кладбища снова погрузились в ночную тишину.

– О Твоей защите просим... – в устах Томаса Велдона прозвучало начало очередной молитвы. Крестьянский отряд опустился на колени, осеняя себя знамениями. Люд повторял за монахом каждое святое слово, фразу за фразой.

Мы тоже встали на колени и погрузились в молитву. Я притворно играл роль добропорядочного сына Матери Церкви. Чертов монах! В который раз не выходило думать об Велдоне как-то иначе. После каждого нового вздоха толика решимости покидала меня. Место пьянящего чувства азарта, предвкушавшего неминуемую, скорую схватку и горячившего все мое нутро, заняла апатия.

Когда молитва закончилась, я поднялся с равнодушием в сердце и мыслью, что раз прикончат, то так тому и быть. А ведь пару минут назад рвался забрать с собой в могилу как можно больше горцев.

– Услышьте меня! – старый отец Криг тоже здесь, без посоха и привычной уже сгорбленной усталости. – Что полагается убийце по законам короны?

– Какого короля? – с ехидством прилетело из толпы. У старика не имелось даже намека на авторитет, каким средь простого народа располагал отец Томас.

Однако седой инквизитор не смутился:

– Короля Герарда!

Горцы откровенно и глумливо загоготали!

– Был такой да весь вышел! Нет больше в Загорье арнийской власти!

Оскорбления в адрес монарха, плоские и похабные шутки полились как из рога изобилия! Попытки нового предводителя отряда унять их оказались пусты, на него почти не обращали внимания. На арнийцев же было больно смотреть, в особенности на Ричарда Тейвила. Они-то полагали, что горцы сколотили отряд из верноподданнических чувств. Трудно заподозрить барона в наивности, но он по-мальчишески верил в верность короне, ожидая подобное и от других, пусть не так яро.

Вскоре я испугался, что хрупкое перемирие, отвоеванное инквизитором у судьбы, будет порушено. Замешательство драгун сменилось неприкрытой яростью, все трое не скрывали охватившее их бешенство. В Арнии красные мундиры значат больше, чем форменные камзолы. Это опора королевской фамилии уже не одно столетие, и не было случая, чтобы драгуны изменили присяге.

– Дайте ему ответ! – сильный голос Велдона вновь перекрыл гудение толпы. Прижав Распятие к груди, отец Томас застыл по правую руку от седого инквизитора. Теперь бросок насмешек и ехидных замечаний в старика также означал попадание в Томаса Велдона. Веселье горцев сделалось менее глумливым.

– Ну же! – требовательно воскликнул Велдон. Левая рука инквизитора покоилась на ящичке со святой реликвией. Последний резерв отца Томаса.

– За убийство – каторга на серебряных рудниках!

– Имперцы, поди, уже заправляют там. А к ним дороги у нас нет!

– Кончаем его!

Крики со стороны горцев вновь наполнились озлоблением. До меня вдруг дошло, почему они столь упорны в своей кровожадности. Они жаждут покончить с нами не только ради мести, они хотят отыграться за животный страх, пережитый этой ночью. Велдон вскинул к небесам золотое Распятье, громогласно призывая к тишине. Его в очередной раз послушали, но долго ли монах сможет сдерживать толпу?

– Как поступали наши прадеды? Еще добрую сотню лет назад? Мы, горцы, – отец Криг и сам родом с Загорья, – любим вспоминать те старые времена. Какой спрос с убийцы был у дедов наших?

Повисла немая тишина. Я насчитал десять вздохов прежде, чем в толпе кто-то неуверенно произнес:

– Вергельд?

Оба монаха удовлетворенно кивнули.

– Вергельд, – продолжил отец Криг, – он самый. Мера серебром за убийство.

Толпа ухнула. Крестьянский люд прижимист на деньги, они быстро смекнули, куда клонят инквизиторы и затаили дыхание в ожидании предложения, что вот-вот озвучат монахи.

– Вы сами сказали, что власти арнийской короны в Загорье больше нет, – напомнил отец Криг, – а по древнему обычаю предков за взрослого мужчину отсчитывается столько серебряных монет, сколько зубов у него во рту.

Из людей Губошлепа никто не проронил ни звука, они молчат, и, значит, расклад покамест не очень-то по душе.

– Он заплатит за двоих! За себя и за имперца! Но вдесятеро больше, – вмешался Велдон, – и золотом! Ручаюсь вам!

Горцы разразились восторженным ревом. Сказанное отцом Томасом решило дело. Сразу пятеро из толпы кинулись к мертвому телу бывшего вожака. Я отвернулся: противно смотреть, как торопливо зажигали факел и сколь бесцеремонно закинули голову Андара да разжали ножом рот, чтобы пересчитать зубы лесника.

Однако я благоразумно молчал. Инквизиторы в своем репертуаре – извернулись змеей и перевернули все с ног на голову и в свою пользу. Знать бы почто им еще Генрих фон Геринген понадобился, ну да то не мое дело. Нужно поблагодарить святых отцов. Для такого вора, как я, отыскать золото труда не составит. Николас Гард, считай, вышел сухим из воды, погрузившись в нее по уши. Пускай только кто-нибудь из церковников укажет, из какого кармана вытащить золото. В лесу сотворить такое затруднительно.

Огсбургец и солдаты выглядели обескураженными и с удивлением смотрели на меня. Мой теперешний облик горожанина скромного достатка никак не вязался с целым состоянием, что пообещал инквизитор. Дворянин из разорившейся фамилии, к которому также можно было причислить мою особу, тоже вряд ли найдет без малого три сотни золотых монет. Ричард Тейвил лишь устало отмахнулся и занялся невесть где отыскавшейся трубкой. Лейтенант недобро косился на горцев. Хорошо хоть понимал, что отстаивать честь его величества сейчас не время. Глядя на Тейвила, солдаты тоже успокоились.

Однако размен крови на злато устраивал не всех.

– Подождите! – тонко воскликнул крепыш. Очевидно, его лицо налилось кровью от негодования: в ночном полумраке оно было совсем темным. – При вергельде последнее слово за родичами убитого. Где Лилит?

– Я здесь!

Девушка выступила из-под раскидистых веток старого дерева, спящего у кладбищенской ограды. Её тонкие ладони сжимали охотничий лук с натянутой тетивой. Стрела смотрела в мое лицо, её наконечник всего в двух дюжинах футах.

– Да будет так! – произнесла Лилит и спустила тетиву.