Текст книги "Фэнтези 2018. Вор и убийца. В двух томах (СИ)"

Автор книги: Корвин Флейм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 50 страниц)

– Эй! – окликнул один из них.

Поздно. Дважды грянул гром! Я стрелял практически в упор, и оба орка рухнули к ногам женщины, вскочившей с гримасой смертельного испуга на лице. Откинув разряженные стволы, схватился за вторую пару пистолей, нацелив оружие на двух других несостоявшихся насильников.

Отважное молодое дурачье! Забыв про свою добычу, орки бросились на меня, обнажив клинки. Еще два выстрела – и еще два мертвых орка.

Зачем я это делаю?

Легла гробовая тишина. Я спешился, чтобы подобрать брошенные стволы. Но сначала нужно помочь крестьянину. Когда перерезал путы стонавшего мужика, тишину разорвали новые крики. Обе женщины кинулись ко мне. Захлебываясь в слезах и словах благодарности, они буквально норовили поцеловать носки моих сапог!

– Заткнитесь! – прорычал я. Какого черта я все это творю!

Удивительно, но крестьянки послушались. Упали задами наземь и тихонько заскулили, размазывая влагу на щеках. Наконец, и битый глава семейства смог подняться на ноги.

– Держи! – я кинул ему один из кошелей с золотом. – Бросайте все. Сейчас же! Да уезжайте, как можно быстрей и дальше отсюда.

Я крутанулся на каблуках, чтоб не слышать и не видеть спасенное семейство, и скорей влезть в седло. Однако уезжать рано, один из орков подавал признаки жизни. Тот, что упал последним. Вытащив из сапога орка тяжелый нож, я вогнал сталь глубоко в глаз живучего гаденыша. Нелюдь дернулся и затих. Я добил его не из жалости, не ради прекращения страданий, а чтоб не вздумал выжить. Прикончил без ненависти, злобы и даже без брезгливости. В душе пустота, все-таки я устал.

Не оборачиваясь больше, вскочил в седло и покинул место, где совершил столь странный поступок этого странного дня. А может все проще? Может быть где-то наверху, или внизу, зачтется за мое сегодняшнее неожиданное и тоже странное спасение?

Но теперь есть все шансы заполучить хвост из нескольких десятков жаждущих мести огсбургских ищеек. А... Проклятый пепел! К дьяволу все!

Через три часа я был у рощи, от которой вчера начался путь к Дорноку. Только я и пустой тракт. Меня должны заметить и выйти навстречу.

Из леса показались люди.

– Как же я рад тебя видеть, Гард! – восторженно проревел толстяк.

Глава 31. Становище орков

На тракт вышли четверо: Акан Рой, человек Губошлепа и двое орков. Я непроизвольно натянул поводья и дернулся, чтобы схватиться за оружие. Но за толстяком ступали местные орки; наверняка, из клана Манрока. Длинные волосы до плеч вместо бритых голов гребнем ото лба до шеи.

Довольно ухмыляясь, я спрыгнул с лошади и обнялся с толстяком. Я искренне обрадовался, когда узрел Акана; он из числа немногих, кому мог бы доверить спину. По меньшей мере, пока не выкрадем перстень Бога Сына из замка ордена Грааля.

Тяжелая лапа несколько раз хлопнула меня по плечам, чуть не сбив дыхание.

– Кровь и песок! Гард, ты живой!

– Как видишь, – я криво улыбнулся, вспомнив о Шраме. – Только Джон...

– Знаю, – Акан помрачнел, – отец Томас сказал про него. Он исповедовал его перед казнью.

– Милсдарь Рой, – произнес стоявший рядом горец. Его вытянутое лицо напоминало ослиную морду, – уходить надо. Не ровен час, имперцы на тракте покажутся.

Я согласно кивнул. Позади четыре застреленных огсбурских орка. Нужно поскорей укрыться в лесу. Впрочем, никто и не думал спорить. Мы без лишних слов убрались с тракта на звериную тропу, которая вчера вывела на дорогу к Дорноку.

– Акан, – окликнул я толстяка; тот двигался впереди в двух шагах за осломордым проводником, я следом, а орки вели под уздцы кобылу сзади чуть на отдалении. – Ты как здесь очутился?

– Сам же просил отца Томаса отыскать стоянку Морока.

Значит, нашли, и, раз толстяк ждал меня, до неё рукой подать.

– Далеко до вас от нашего лагеря? – спросил я. – Фосс там?

– Далековато. Сюда, к тракту, мы с час назад добрались. Сменили парней, ждущих тебя, да начали сами на дорогу глядеть. А Оливер в доме у Манрока отлеживается, слаб ещё. Вот Барамуд и я полностью оклемались. Эльф мазал наши раны каким-то вонючим дерьмом, но и зажили они быстро. Как на собаке.

– Ночевать у орков будем?

– Нет, – сказал Рой, – к темноте не успеем. До становища Манрока полдня добираться, а еще к вам попасть нужно.

Пока пришли к лагерю, лес погрузился в сумерки. Нас, а, вернее меня, уже ждали: кто-то из дозорных успел предупредить. Горцы, все кто был в лагере, столпились в кучу позади отца Томаса и Лилит. Тейвил шевелил палкой в небольшом костерке у края стоянки, рядом сидел на корточках имперский полковник.

Девушка посмотрела на меня с бесстрастным выражением лица. Лилит опиралась на длинный лук со снятой тетивой; прежний охотничий, с которым она почти не расставалась, исчез, и теперь она обладала настоящим боевым оружием. Я решил, что кто-то из горцев отдал её свой. Не иначе, как инквизитор приложил к этому руку.

– Вернулся? – сухо произнес он. Показалось, что инквизитор не очень-то верит собственным глазам. В понимании монаха трудно найти место для вора, который держит слово. Может и так, но клятвенный крест кардинала Антуана связал меня с походом в Запустение крепче железных оков, а без графа Герингена и фанатичного инквизитора с его священным обломком туда соваться я теперь не собирался. Посему не мог не вернуться. Только где ящичек с реликвией? Впервые после побега из Бранда я увидел инквизитора без него.

– Золото? – раздался из толпы крестьян жадный возглас. – Золото принес?

Я выудил из кармана кошель с монетами, поднял его высоко над головой и бросил под ноги. Следом все остальные. Толпа возбужденно загудела!

– Тихо! – возглас инквизитора осёк гомон двух десятков глоток. Инквизитор дождался, когда замолкнет последний из крестьян, и продолжил. – Вергельд уплачен.

– Надо пересчитать... – робко возразил тонкоголосый крепыш, нынешний предводитель отряда.

– Так считайте и делите по своему усмотрению, – инквизитор двинулся прочь.

– Святой отец, – я догнал церковника.

– Чего тебе вор?

– Где реликвия?

– Я отослал отца Крига с ней.

– Отца Крига? – только сейчас я понял, что в лагере нет старого монаха и двух драгун.

– Господин лейтенант согласился, чтобы его солдаты проводили отца Крига в безопасное место.

– Но куда? Почему? – сдавленно вырвалось у меня. Получается, я вернулся только ради Дара пленного имперца. Без реликвии шансы выбраться из проклятых лесов сильно уменьшились.

– Не твое дело, вор, где это безопасное место, – резко ответил инквизитор. – В последнее время слишком много косых взглядов да пересудов о том, что я ношу на плече.

– И что же, святой отец, отныне я свободен от данной клятвы? Более не требуется ничего переправить в Арнию?

– Нет, от клятвы ты не освобожден. Ты по-прежнему должен помочь мне перебраться за Долгий хребет.

– После того, как вернемся из Запустения, – я невесело поправил монаха.

– Да, – на сей раз согласился монах, – как вернемся из Запустения.

К нам приблизилась Лилит.

– Они посчитали, – сказала она. – Золота даже больше, чем нужно.

– Вергельд уплачен, – отец Томас посмотрел мне в глаза.

Я отвел взгляд. Состязаться с его взором не имел никакого желания. Я очень устал и просто направился к костру Тейвила и Герингена, где уже умостились Рой и двое орков. Тут было весело: толстяк достал объемную флягу и под нарочито напыщенное разглагольствование пустил крепкий напиток по кругу.

Акан угощал ромом. Чертовски неплохим ромом, надо сказать. Горячительное потекло в нутро, меня развязло. Я облокотился спиной о ближайшее дерево, глаза налились свинцом. И тень... Она снова рядом, но сейчас мне совершенно все равно, здесь она или нет... Только почему она защитила меня от зверя?..

Я погрузился в небытие.

– Просыпайся, Николас, пора в путь.

Акан Рой потормошил меня. Я сонно посмотрел на улыбающегося горца и спросил:

– Давно солнце встало?

Сквозь просвет в древесной кроне виднелось ярко синее небо, какое редко увидишь в декабре. Стоянку окружала почти полная тишина, я не слышал привычного гула голосов людей из отряда Губошлепа.

– Часа два, – пожал плечами Рой. – Не будили тебя, раз не просыпался, но пора отправляться.

Поднявшись, я оглянулся. Я чувствовал себя отдохнувшим, но внутренне опустошенным. Путешествие за выкупом отняло неожиданно много сил. Спал как убитый и проспал бы еще долго, не растолкай меня Рой.

Лагерь опустел: вон молятся Велдон и Лилит, Геринген и Тейвил крутятся у двух жеребцов.

– Где все?

– Нету их, – Рой почесал щетину на мясистом подбородке и с явным сожалением поднял пустую флягу, брошенную с вечера у остывшего коста. – Смылись они с твоим золотом в карманах. Но сперва святой отец говорил с каждым и после благословения отправлял восвояси, оттого проводы и растянулись. Сейчас же отец Томас читает молитву за путешествующих.

– Лошадей тоже забрали? – поинтересовался я. Вчера их было девять.

Акан кивнул.

– А ловко ты придумал с золотом. Легко отделался за убийство.

– Это не я. Это инквизитор, – хмуро ответил я.

Дьявол! Чего я недоволен? Горцы убрались и довольствовались золотом, а про мою шкуру позабыли. Нужно радоваться, что столь дешево заплатил за смерть Губошлепа, только что не так?.. Тень. Она по-прежнему здесь. Я чувствовал её присутствие совсем рядом, и впервые за все время пребывания в Загорье она таилась поблизости при свете солнца.

– Будь настороже, – произнес я и поведал о нечисти, которая едва не прикончила Фосса и проредила отряд Губошлепа. Легкомысленный настрой толстяка улетучился в одно мгновение.

– Нужно рассказать остальным, – Рой посмотрел в сторону поднимающегося с колен монаха и беседующих лейтенанта и огсбургца.

Я не возражал. Случайных людей здесь уже не осталось, и новость о тени панику посеять не должна. Жаль только, что нас столь мало. Рой, я, монах с девчонкой и двое рубак-офицеров. Кабы не истовая вера Томаса Велдона и не Дар графа Герингена, четверо вооруженных людей против тени – это, считай, ничего. Вспомнив жуткую туманную ночь, которая унесла одиннадцать жизней, поежился и сплюнул на листву под ногами.

– Куда делись твои орки? – я поинтересовался о паре воинов, что сопровождали вчера толстяка.

– Следят за ушедшими. Чтоб никто на хвост не сел, – ответил Акан. – Идем же. Предупредим остальных о нечисти и убираемся отсюда.

Когда мы подошли к отцу Томасу и позвали Ричарда и имперца, из леса появились два орка из клана Манрока. Весьма кстати, так как не пришлось дважды говорить об одном и том же. Сообщение о тени встретили молча. Отец Томас осенил себя и уменьшившийся до шести людей и двух нелюдей отряд знамением, и мы покинули место ночевки. Тропа повела на северо-восток.

Шли почти весь день. Я нервничал: иногда казалось, что тень всего в нескольких шагах. Близость тени ощущал лишь я, но напряжение охватило всех. Орки, ступавшие чуть впереди, то и дело замирали и вслушивались в лесные звуки; их движения чем-то неуловимо напоминали звериные повадки. Огсбургский граф и арнийский барон проделали весь путь с обнаженными клинками, инквизитор ежечасно молился, а Лилит натянула на лук тетиву и не снимала до самого вечера, не пожалев загубить витую пеньковую нить. Я же полагался на четыре готовых к бою пистоля.

К сумеркам мы добрались до расчищенных от леса полей. Впереди виднелся частокол из заостренных кверху толстых бревен на земляной насыпи.

– На месте, – облегченно выдохнул Рой. – Главная стоянка манрокова клана. Еще одна, поменьше, срублена в полудне на север, и совсем небольшая, новая, на – юге.

Я тоже хотел бы почувствовать облегчение. Только тень все также идет по следу, и стены любой высоты для нее не преграда. Но хоть кров над головой будет, и то ладно.

– Сколько тут обитает? – Тейвил оценивающе осмотрел на деревянное укрепление рочьего рода.

– Морок говорил, что сотни четыре вместе с бабами, детьми и стариками.

Сопровождающие нас орки побежали вперед, чтобы предупредить своих об остуствии опасности со стороны прибывших, и, когда мы приблизились к деревянной стене, через распахнувшиеся ворота высыпала, наверно, половина обитателей становища: ребятишки, женщины, воины. Мужчины смотрели на нас с любопытством, держась при этом с достоинством, а малышня и бабы галдели и показывали пальцами без стеснения. В особенности на инквизитора, потому как даже в резервации львиная часть орочьего народа с упорством держалась за своих старых богов, и Матерь Церковь давно отказалась от обращения орков в истинную веру. Церковников в их селениях не видывали уже много-много лет.

– Чего это они? – спросил я, удивленный шумной встречей.

– Гости здесь в диковинку, – ответил толстяк, по-свойски махая рукой. Он приветствовал каждого второго, – мы для них, что твое развлечение.

В орках, встреченных мной в столице графства, чувствовалась внутренняя сила. Тем не менее, я ожидал увидеть убогую стоянку посреди леса с нищими, полуголодными обитателями. Однако становище клана ничем не отличалось от обычного горского поселения, укрывшегося от дыхания Запустения частоколом, крытыми дворами и массивными ставнями на окнах. Хотя нет, на орочьих домах как раз ставень и не имелось, потому как отсутствовали окна. Срубы щурились на мир темными щелями бойниц; позже выяснилось, они запирались на ночь изнутри. И еще одно отличало дома нелюдей. Мы подошли к крыльцу дома вождя, и я с изумлением уставился на дверь в жилище Манрока. Её высота едва доходила мне до груди.

– Что это? – я оглянулся. Судя по лицам Велдона, Лилит, Тейвила и Герингена размер двери их тоже привел в смятение.

– Проход в дом, – еле сдерживая смех, молвил Рой. Он широко улыбался и явно ждал моего вопроса. – Низкий, чтоб врагу неудобно было. Заходи, Николас, а вы, милостивые государи, обождите пока снаружи.

Сняв шляпу, я отворил дверь и, согнувшись, нырнул внутрь; вперед головой и вытянув шею. Представил, что рвусь в этом дом в пылу схватки, и, когда поднялся, передернул плечами и непроизвольно провел ладонью по загривку. По нему бы и рубанули сталью, будь сейчас бой. Проход из полутемных сеней в жилую часть сруба столь же низок. Ругнувшись, я снова поклонился и нырнул в дверь. За ней в комнате, освещенной множеством лучин, работали несколько пожилых женщин. Они штопали одежду. С виду обычная крестьянская изба, а не дом вождя.

– Я ищу Оливера. Оливера Фоссато.

Орчиха с проседью в черных волосах указала на дверь напротив себя:

– Там он.

Такой же низкий проход, и я снова поклонился. Центральную часть комнаты, где поселился Фосс, занимал покрытый картами стол. Сам бывший наемник сидел на кровати, у спинки которой дремал взведенный арбалет, а у изголовья – несколько клинков в ножнах. Вдоль стен аккуратным рядом лежали набитые заплечные мешки, пять аркебуз и столько же арбалетов. Штаб нашей экспедиции.

– Гард! – воскликнул Оливер. – Я и не чаял тебя увидеть!

– А он взял и появился!

Фосс рассмеялся и попросил помочь подняться.

– Подсоби, – произнес он, – эта дрянная слабость...

Я подал руку, и, вцепившись за неё, Фосс с видимым усилием встал на ноги.

– Дальше сам, – прошипел бывший наемник. Сделав нетвердой походкой три шага, он упал на стул. – Кровь и песок! Как дряхлый старик.

– Со мной прибыл отец Томас. Именно его святая магия вытащила тебя с того света. Может ещё чем-нибудь поможет.

– Хорошо бы, – Фосс дотронулся до шрама на шее, мотнув головой вправо и влево. – Морок почти закончил подготовку к походу. Завтра-послезавтра он вернется в становище, чтоб идти с Роем в Запустение.

– Без меня думали отправляться?

– Без тебя. Мы рассудили, что ты погиб. Той ночью напали дьявольские гончие, от них не уйти. Если только кто-то один не пожертвует собой... Тогда... Тогда они прекращают охоту.

– Я не жертвовал собой.

– Знаю, – произнес Фосс и опустил взор. Он стал похож на побитую собаку. Я впервые видел его таким. – Прости, но с гончими только так. Или один, или все.

Мне вдруг захотелось, чтобы мы – я, церковник и лейтенант – задержались в пути на несколько дней. Чтобы люди кардинала Антуана ушли в Запустение без меня. Ведь я только инструмент для них, коим можно и пожертвовать. Давние подозрения о собственной роли в походе за перстнем вспыхнули с новой силой... Или один, или все... Не все вместе... Хотя без меня они тоже обречены. Но мое предназначение становится предельно ясным.

– Рассказывай, – Оливер попытался ободряюще улыбнуться.

Эх, Фосс, у тебя куча достоинств, но только не притворство. Чего не скажешь о воре, выросшем в Семиградье. Я отбросил на время все домыслы и начал обстоятельное повествование про то, что случилось с момента нашего расставания. Я ничего не таил и постоянно подчеркивал силу веры святого отца, лихость палаша Тейвила и Дар Герингера. Теперь я вижу в них шанс не только против ужасов Запустения: они не служат арнийскому первосвященнику, и вместе с ними я не окажусь в одиночестве средь людей кардинала. Уверен, что и Морок пляшет под дудку Фосса.

Повествование выдалось долгим. Появившаяся молодая орчиха затворила бойницы. На дворе окончательно стемнело. Тень, как мне казалось, затаилась сразу где-то за частоколом. Но сейчас больше волновала не она – я настроился на долгий спор с Оливером о троих новых участниках похода.

– Ты хочешь, чтобы офицер из палаты Тайных дел следил за пленником с его странным Даром, а молитвы инквизитора отгоняли нечисть? – дымя трубкой, спросил Оливер. Ответить я не успел, потому что бывший наемник произнес. – Согласен.

– Согласен? – я не поверил услышанному.

– Да, – кивнул Фосс, – твои доводы разумны. У вас есть пара дней, чтобы перевести дух. Квартировать будете в доме Манрока. Сходи узнай, где вам постелят да и насчет ужина тоже спроси, а я над картами еще посижу. Поутру с лейтенантом загляни, потолкуем.

– Ладно, – я поднялся с табурета, на котором сидел во время разговора. – До завтра.

В помещении, где раньше сидели портнихи, сейчас у печи возились две женщины. Вкусно тянуло тушеным мясом. Ох, есть-то хочется! Однако женщины в мою сторону не взглянули. Да и ладно, хотелось выйти на улицу, чтоб в одиночестве обмозговать сговорчивость Фосса. Неспроста его покладистость! Нельзя допускать до секретной миссии чужаков, а он согласился. Значит, лишние глаза и уши из Запустения не вернутся. Как и вор...

Дважды поклонившись, я вышел на улицу и натянул на голову шляпу. Похолодало, я поправил шарф и закутался в плащ Ночь, как и день, выдалась безоблачной. На небе светили яркие звезды. Становщие погрузилось в темноту, которая лишь в нескольких местах разгонялась факелами. Но деревня орков ещё не спала, то там, то здесь слышались голоса.

Свернув за угол, я очутился в укромном месте. У глухой стены без бойниц, в тупике, огороженном с трех сторон запертыми сараями. В дальнем углу у поленницы стояла колода для колки дров. Я умостился на ней, чтобы еще раз все обдумать в тишине и покое. Память вернула к трактиру "Гусь и окорок" и Антуану! Проклятый пепел! Как же угораздило тогда попасться на клятвенный крест! Второй раз за мою треклятую жизнь.

Вдруг повеяло холодом, и отнюдь не дуновением ветра.

Из темноты шагнула черная фигура. Тень!

– Здравствуй, Николас, – прозвучал знакомый голос.

– Алиса?..

Глава 32. Убийца

– Алиса, – повторил я. – Что вы тут делаете?

Магия обострила слух, усилила зрение. В семи или восьми футах стояла темная фигура с надетым на голову капюшоном и черной маской на лице. Я вскинул два пистоля, но в тень не разрядил. Потому как голос принадлежал Алисе Кайлер – племяннице кардинала Антуана.

Она приблизилась на два шага. Левый пистоль задрожал. Проклятый пелеп! Что, если предо мной не Алиса? Что, если это дьявольская уловка? По виску сбежала струйка пота.

– Не стреляй!

Дьявол! Но это её голос! Она подошла, уперевшись грудью в пару стволов. Тень медленно подняла руки и откинула капюшон, на плечи упали золотистые локоны; затем она сняла маску. Алиса Кайлер!

– Кто ты или что ты такое? – сдавлено произнес я.

– Я люблю тебя, Николас.

Кровь и песок! Оружие опустилось, дула пистолей смотрели на землю, а я отступил на шаг назад. Дальше не мог, мешала бревенчатая стена.

– Что ты сказала?

– Я... я люблю тебя.

Она говорила взволновано. Я непонимающее уставился на тень, превратившуюся в Алису Кайлер и признавшуюся в любви.

– Что происходит? – только смог произнести я.

Тень сняла перчатку с правой руки, осторожно коснулась моей скулы и провела пальчиками по щеке. Затем она поцеловала. Жарко, горячо впившись губами в мои губы. Я утонул в её поцелуе.

– Теперь слушай, – прошептала Алиса, отстранившись и чуть отойдя в сторону, чтобы видеть мои глаза. – Я действительно та, за кого себя выдаю. Алиса Кайлер, сирота и единственная племянница Антуана де Сош. С двенадцати лет пребываю в Тиме в девичьем пансионе при папском дворе, и с четырнадцати лет моя жизнь и душа более не принадлежат мне.

Она произнесла избитую фразу, какую часто бросали бывшие воспитанницы пансионов благородных девиц, но в устах Алисы эти слова приобрели жуткий смысл:

– Пансион для девиц благородного сословия при дворе Его Святейшества на самом деле не совсем то, чем называется.

Тень, вернее Алиса, произнесла полное наименование самого известного дома для воспитанниц на всём Орноре, здание этого пансиона примыкало к дворцу самого папы в Тиме. Я слушал и не понимал, что будет дальше. После поцелуя чувства пришли в полное смятение. Черт возьми! Она сказала, что любит меня? Но Алиса, милое создание, встреченное мной на дороге к замку Сош, оказалась жуткой тенью, что шла по пятам, оставляя позади себя кровавый след!

– Наш пансион – это место... – продолжив, Алиса тут же осеклась, опустила взор и зачем-то извинилась – Прости, мне трудно говорить... Уже долгие годы шефом пансиона является епископ Лаззар Примас. Его слово закон даже для матушки-настоятельности. Лучшие воспитанницы получают стипендию, которую оплачивает Лаззар, и он лично курирует дальнейшую учебу и судьбу выбранных им девиц, устраивает их замужество. Всегда очень удачное. А еще епископ Лаззар часто беседует с воспитанницами, подолгу запершись в своем кабинете. В Тиме ходят неприличные слухи на сей счет, но лучше бы они оказались правдивы...

Леди Кайлер произнесла последние слова с горечью. Даже в темноте было заметно, как она побледнела.

– Три года назад, после четырнадцатых именин, и я удостоилась стипендии Примаса. Скоро меня пригласили в его кабинет. Он находился там не один... – слова давались ей с трудом. – Еще одиннадцать человек в монашеских рясах и матушка-настоятельница. Они окружили меня и...

Алиса вновь замолчала на мгновение.

– Не помню, что случилось потом. Только знаю, что тогда произошло... Они обратили меня.

Часто доводилось слышать истории, которые любят называть страшными, про несчастных, что были обращены на службу дьяволу против их воли. Для темного обряда непременно требуется тринадцать черных магов. Старая байка. Одна из множества по ту сторону Долгого хребта, но за короткое время в Загорье я успел насмотреться на ожившие страшные истории.

– Что значит быть обращенной?

Алиса Кайлер посмотрела в сторону отрешенным взглядом:

– Ты ведь знаешь, что такое клятвенный крест?

Я нехотя кивнул. Но откуда ей ведомо, что я клялся на магическом кресте?

– Мы перевоплощаемся в избранных! – взор девушки вдруг изменился. Она немигающее уставилась на меня, а вместо неё словно заговорил кто-то другой. – Мы избранные! Мы возвышаемся над смертными и бессмертными! Мы служим только Ему! Низверженному! Он грядущее! Он восторжествует!

– Ты служишь Сатане, – негромко сказал я. Я снова видел вместо неё тень.

– Слишком просто и неверно сказать, что я служу ему. Низверженный – это не Сатана.

Я вспомнил о Харузе. Церковники называют его демоном ада, а ночные крысы просто помнили о древнем воровском боге. Однако меня не заставляли служить древнему и почти забытому божеству против воли.

Взгляд Алисы прояснился, она снова походила на саму себя.

– В тот день я и родилась заново и превратилась в кинжал маркизы Даон ди Регель. Она одна из высших сиятельных в Тиме. Избранные подчиняются ситятельным, мы не можем ослушаться их.

– Не понимаю.

– Вы называете их рыцарями Грааля. В их замок ты идешь за перстнем... – леди Кайлер поморщилась и добавила, – за перстнем Бога Сына.

– Тебе многое известно, – сухо произнес я. Воры не любят, когда им рассказывают про их тайны.

– Про этот поход я знаю все, милый мой Николас, – она прильнула ко мне и снова провела внешней стороной пальчиков по моей щеке. Горячий шепот Алисы будоражил кровь. – Сиятельным известно о замыслах Антуана, и мне велено остановить тебя.

– Кто же ты есть?

– Я ведь сказала. Я кинжал маркизы ди Регель, лучшая из её кинжалов.

Кровь и песок! Я начал догадываться, что такое кинжал сиятельных.

– Она сделала тебя тенью, убивающей в ночи, – молвил я, глядя в её глаза сверху вниз. Девушка была ниже на полголовы.

– Убивать так сладко, – с мурлыканьем произнесла она. – Сладко-пресладкко...

Её губы вновь нашли мои. Я целовал безжалостную убийцу, находящую в смертях своих жертв истинное удовольствие, и словно вкусил часть этого порочного греха. Я осознавал грех, но не мог оторваться от влажных губ златовласой убийцы.

– Я тоже убивал.

– Но ты не избранный. Ты не знаешь, что значит убивать, будучи избранной.

Девушка отступила на два шага, её вгляд осматривал меня с головы до ног. Проклятый пепел! Кто она? Сначала она рассказывала о своей судьбе как будто с горечью. Но теперь ликует, когда говорит, что существует только ради убийств. Алиса Кайлер... Я часто вспоминал племянницу кардинала после отбытия из замка Сош. После Бранда все реже и даже почти забыл про неё, и вот она рядом. Целует и признается в любви, а меня тянет к ней, к её губам.

– Ты здесь, чтобы убить меня? – после этого вопроса я должен был схватиться за оружие, но просто ждал ответа.

– Мне приказано остановить тебя.

– Кем?

– Про то я не поведаю.

– Но ты уже рассказала многое.

– Верно, и скажу еще большее.

– Почему ты рассказываешь о тайнах ордена?

Я не заметил, как перешел на ты. Сейчас это казалось естественным.

– Я свободна. Каждый избранный обретает настоящую свободу. Я по-прежнему человек.

– Но ты подчиняешься сиятельным.

– А ты подчиняешься своей клятве.

– Ты их покорная слуга! – не сдавался я.

– Ты раб божий!

Я глубоко вздохнул. Она сказала, что всё еще человек, но человеческое ли движет ею, когда она называет убийства сладкими? Человеческое ли начало подчиняет её велениям сиятельным? И человек ли любит меня?

– Я хочу помочь тебе! – произнес я.

Алиса улыбнулась, с нежностью глядя на меня. В её облике сейчас не было ничего дьявольского.

– Николас, я люблю тебя, – повторила она. – Но сперва именно ты должен помочь самому себе. Не иди в Запустение! Уезжай за Долгий хребет, и однажды мы снова встретимся. Обещаю, что скоро.

– Моя клятва...

– Твоей клятвы больше нет. Антуан мертв!

Я потрясенно посмотрел на девушку в черном одеянии перед собой. Та самая жуткая тень. Я смотрел на вдруг сделавшееся бесстрастным лицо Алисы и боялся спросить о кардинале.

– Ты убила его?

Леди Кайлер кивнула. На сей раз она ничего не сказала о сладости убийства и отвела взгляд.

– Ты убила собственного дядю? Своего единственного родича?

– Так было велено. Но ты-то знаешь, его смерть сняла с тебя клятву. Ты свободен! Ты понимаешь это?

После известия о смерти Антуана де Сош внутри меня образовалась непонятная пустота. О, Харуз! Что происходит? Мне в общем-то плевать на кардинала, он мертв, и клятвы больше нет. Но отчего-то я знал, что все равно пойду в Запустение. Почему?

Из-за неё? Она сказала, что любит меня, и после поцелуев во мне вспыхнула страсть. Только, черт возьми, не она тянет меня в проклятые леса! И люблю ли я стоящую предо мной девушку? Могу ли я полюбить убийцу в черной, сливающейся с ночной мглой одежде? Нужна ли мне такая любовь?

– Ты слышишь меня, Николас? Ты понимаешь, о чем я говорю?

– Понимаю. Но...

Как задать следующий вопрос? Так, чтобы он прозвучал без резкости? Я боялся услышать ответ, но не мог не спросить.

– Сколько жизней ты отняла?

Алиса пристально посмотрела в мои глаза и тихо произнесла:

– Ты в самом деле хочешь узнать?

Я кивнул.

– Я избранная уже три года, и давно сбилась со счета. Но это не важно, – Алиса вновь заулыбалась, только другой, не скромной, а какой-то хищной улыбкой, и положила руки мне на плечи.

– А что важно? – во мне бушевало желание оттолкнуть её, но одновременно я жаждал нового поцелуя.

– Ты мой!

– Но ты не принадлежишь себе.

– Я избранная и я свободна!

– Ты убиваешь, когда тебе велят.

– Ты тоже убиваешь.

– Чтоб защититься!

– И я защищаю! Но не себя. Верь мне, Николас, и тогда ты узнаешь, что у кинжала сиятельных гораздо больше свободы, чем ты можешь вообразить.

– Верить тебе, Алиса? Тогда расскажи, как сиятельные проведали о замыслах Антуана.

– Хорошо, – девушка на краткий миг прильнула к моим губам, заставив позабыть, кто она есть. – Я расскажу тебе, что знаю, чтобы ты верил мне. Хотя мне известно не столь уж и много. С чего начать?

– С какого времени ты следишь за мной?

– Помнишь даму в черном в таверне "Гусь и окорок"?

– То была ты?

– Я. Мне приказали помешать планам Антуана. Я ждала его приезда и разговора, который он будет вести со своими людьми. Оливера Фоссато я знала в лицо и догадывалась, что ты делишь с ним номер неспроста. Однако именно после приезда кардинала и твоей клятвы, мне велели остановить именно тебя, и каждый день я благодарю Низверженного, что не услышала тогда одного короткого слова. Убить! Я...

– Постой, – я перебил Алису, – кто стоит за тобой? Маркиза ди Регель? Как ты прознала о содержании моего разговора с Антуаном? Ведь в таверне Кампо невозможно следить или шпионить.

– Сколько вопросов, – улыбнулась леди Кайлер, – и снова ты спрашиваешь, кто повелевает мной, но я не отвечу. Даже не пытайся больше узнать. Но это не Даон ди Регель, она Тиму не покидает.

– И все же, как ты узнала разговоре?

– Все проще, чем ты думаешь. Каждый, с кем ты разговариваешь, может являться сиятельным или избранным.

– Фосс? – я покрылся холодным потом. При той беседе с покойным кардиналом присутствовал лишь Оливер.

– Нет, не он. Лека! Она избранная.

– Но..., – я поптылася возразить, однако смолк. Что я мог сказать о слепой эльфийке?

– Великий господин наградил её тремя Дарами. Хоязин таверны ведает лишь о двух: о том, что её близость гасит чужое колдовство, и что эльфика чувствует, когда рядом пытаются шпионить. Но она также в силах услышать любое слово, сказано в таверне. Для этого ей нужно лишь запомнить голос нужного человека.

Умно. Я мысленно ругнулся. Выходит, шпионы ордена знают о содержании всех тайных переговоров, что ведутся в гостинице "Гусь и окорок". А перворожденная тоже неспроста появилась близ номера, где жил я и Фосс. Ей требовалось услышать мой голос. Я вспомнил, что использовал магию в таверне и прослушивал собрание масок, но эльфика не выдала меня. Теперь понятно почему: чтобы не угодил в чужие руки. Вероятно, тогда Лека и Алиса еще не получили указания на мой счет.