Текст книги "Сто килограммов для прогресса (СИ)"

Автор книги: Константин Кузнецов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 45 (всего у книги 81 страниц)

Да, секретарь нужен, а вот управделами у меня уже есть. Тут такая коллизия была – когда мы все эвакуировались в Адлер, через день ко мне пришли – консул Адлера, Ратмира и Еремей с вопросом – кто тут из них главный? Ну консула Адлера я давно назначил, но он против Ратмиры и Еремея что плотник супротив столяра. Гусеву я предложил стать главой торгового приказа – когда он понял что это – обрадовался, это ему ближе, чем городом руководить. К тому же, консулов много, а министр торговли – один. Он уже уехал в Мавролако, там столько купцов стало! Появились крупные купцы из Персии.

Для Ратмиры придумал должность – управляющий делами пре… дожа. Должна будет обеспечить быт и питания меня, моей охраны, и моих помощников. Ну еще закрытый цех-шарашку добавил. Долго ей объяснял ее обязанности, вдруг она выпучила глаза и, чуть не криком:

– Я? Постельничий?! Я же даже не боярыня ни какая!

– Ну это у царя – постельничий. А у дожа – управделами. Тем более – слуг мало – повар да горничная. Ну еще повариха в закрытом цеху. Спальников мне не надо, что я немощный, одеться не смогу, что ли. Вот для протокола нужен этот, как его, дворецкий, что ли. Это если послов каких встречать, в зале официальных делегаций.

– А где у нас эта… зала?

– А зала у нас… в Мавролако! Что-то я торможу, у нас же там официальная столица! Вот пусть этим Барди занимается, он знает как! А ты здесь.

Так что у меня уже какой-то аппарат намечается. Но военный аппарат работает четко – это они побежали исполнять приказы, все суда пока еще к флоту-армии относятся, это у меня единый орган.

Аким. Порт-Перекоп.

Высадились вечером, в километрах десяти южнее Порт-Перекопа. Встречали нас разведчики, рассказали нам про ситуацию в крепости. Движения мало – иногда один-два всадника прискакивает или ускакивает. Караул виден только на надвратной башне, за воротами еще люди есть, кто ворота открывает. На другие башни иногда выходят караульные, но ненадолго, и всего несколько раз в день. Так что ничего не изменилось.

Как стемнело – выдвинулись, шли не спеша и через несколько часов подошли к стенам крепости. Ночь ясная, но четвертинка луны дает совсем мало света. Наблюдали часа два – на башнях и стенах не видно никакого движения, чуть сами не уснули, отдыхая от утомительного марша. Перебрались через сухой ров, и мы уже под стенами.

В нашем распоряжении вся южная стена и угловые башни – охраняемые ворота – справа за углом. Стена довольно открыта, и если ходить по ней, то будем заметны – надо прикрываться башнями. Начали с левой, «морской», башни. Башни и стены тут низкие – стена всего четыре метра, башня – чуть выше. Забросили кошку, первый штурмовик поднялся, осмотрелся – сигналит «чисто!» Поднялось половина группы, вторая половина пошла к правой башне. Повторили операцию – теперь мы заняли обе южных башни.

До надвратной башни от «нашей» – метров семьдесят, но надо двигаться или ползком или на четвереньках – а то могут заметить. Двигались очень осторожно – видно, что один из караульных не спит. Прижались к стене башни снаружи – передохнули. Один караульный храпит, другой сидит, не спит. Сидит неудобно – ножом не достать, а арбалет стреляет довольно шумно, не говоря про карабин с глушителем. Но это предусмотрено нашим планом – сидим, ждем утра, чтобы не воевать с татарами в потемках.

Первая группа ползком по западной стене доползла до северо-западной башни – там тоже пусто. Так что мы заняли почти весь периметр крепости.

Довольно быстро рассвело, во дворе крепости началось движение – татары занялись делами по хозяйству. Теперь надо выбрать момент – чтобы во двор из казарм вышло побольше людей, но чтобы и нас не заметили.

Вдруг над ухом по-татарски: «Э-э-э, ты кто такой?» Ему в ответ – «Бамс!» Карабин с глушителем, а звук как из пушки! Уф! Испугали ироды! И через пять секунд со стен загрохотали выстрелы. Второй караульный проснуться успел, а встать нет – дырка в голове. А еще через десять секунд стрельба прекратилась – все кто был во дворе – убиты или ранены.

Теперь процесс такой – из казармы выскакивает татарин и падает убитым. После третьего убитого процесс прекратился, но в казарме еще кто-то есть. Причем ясно в какой – из всех казарм, только у одной из трубы идет дым. Минут пять ничего не происходит – никто не выходит. Дал команду спускаться, оставили на стенах четверых. Осмотрели другие казармы – чисто. Окружили первую казарму, но так, чтобы под окна не подставляться. Окна без стёкол и закрыты ставнями, но рисковать не надо. Со штурмом тоже решили не рисковать – закинули фугасную гранату, зашли и перестреляли всех.

Еще раз все обошли – живых врагов нет, «контроль» провели. Все как командор требует – все четко, у нас даже никто не ранен, а у них никто не выжил. Только это скучно как-то, без куражу. Столько готовились, собирались – а как на стрельбище. Ну зато потерь нет.

Дали сигнал на шхуну, через два часа встречали солдат – они тут остаются, передадут крепость Нур-Девлету. А мы свою работу закончили, теперь домой.

Андрей Белов.

Штурмовики с Акимом успешно отбили Порт-Перекоп. Аким говорит, что ребята ворчат – мало постреляли. Вот тоже мне стрелки-маньяки! Я понимаю, что такое превосходство в оружие вызывает чувство безнаказанности, но расслабляться нельзя, надо с ними поговорить на эту тему.

– Если еще воевать хотите – вон у нас еще в крепости Ло Вати османы сидят, местных жителей объедают. Только, Аким, возьми еще два взвода – там осман около сотни сидит. И не рискуй людьми понапрасну, а то знаю вас, бравых вояк.

Ушли на трех шхунах, но вернулись быстро – через неделю. Я даже испугался сначала. Но Аким успокоил – Ло Вати наша, потерь нет. А дело было так: Подошли к цели уже под вечер, а сейчас темнеет рано, так что даже высаживаться не стали. Аким на флагмане подошел поближе, османы обстреляли из луков – несколько стрел в шхуну воткнулись. В темноте воевать не сподручно, еще ничего не разведано, отложили все на завтра. Но чтобы османам скучно не было – обстреляли крепость из минометов, десяток осколочно-фугасных мин выпустили.

Отошли от берега, встали на якорь, переночевали. Утром высадились в сторонке, стали ставить минометы метрах в пятистах от крепости. У осман пушек нет, только луки – красота. Два минометчика заспорили на главную тему – какое расстояние до цели. Сначала смотрели через свои треугольники, потом чуть до драки не дошло. Рядом появились мужики из местных – узнали флаги на шхунах. Один из мужиков, армянин, разговорился с солдатами, у нас в армии армян много. Спросил – о чем уважаемые так спорят? Ему объяснили. Он предложил померить расстояние шагами. Солдаты его схватили, чтобы не пошел, говорят ему – тебя же османы убьют! А он говорит – нету осман в крепости – ночью ушли.

Вот так, не повезло спецназу, даже не стрельнули ни разу. Так что обживаем Батуми, там сейчас теплынь – хорошо. Самый южный мой город. Послал туда специалистов по сельскому хозяйству – будем пахать и сеять.

* * *

Уже вернулись солдаты – передали крепость Нур-Девлету, там осталось несколько человек для взаимодействия – наблюдатели и связисты, шхуна дежурит вдали от берега. Мои корабли перевезли первым рейсом более сотни ногаев, на балкере перевезли два десятка лошадей и пушки. Десяток лошадей мы захватили в крепости, оставили Нур-Девлету. Он передал письмо – нужны еще пушки, в крепости пять башен, а пушек только четыре. Согласен, нужно еще одну, а лучше две.

Но в Порт-Перекоп поехали не сразу, в первую очередь изобразили морскую осаду Воспоро. Про то, что Нур-Девлет собирает армию ногаев, Менгли узнал довольно быстро. И для него было логичным, что брат попытается захватить Воспоро – ближайшую к Тане крепость. И лишь когда узнали, что к Воспоро прибыла конница Менгли в несколько тысяч всадников, начали операцию в Порт-Перекопе.

Узнал я почему так спешил Гирей, сейчас идет сезонная миграция татар с многотысячными стадами овец. Сезон на материке заканчивается, и стада перегоняют в Крым. Зимовать будут на «черных» землях, черные – не потому что чернозем, а потому что степь снегом почти не закрывает. Или тает периодически, или ветром сдувает, и овцы всю зиму пасутся на подножном корму, не надо заготавливать сено.

И вот через перешеек, рода татар ведут свои стада, через перекопскую линию осталось только два прохода, да и те недалеко друг от друга. А у прохода их встречает бывший хан Нур-Девлет, с ним всего три десятка всадников, но все в стальных панцирях, блестящих от жира. Но самое главное – у них есть огнестрельное оружие, которое демонстрируется выстрелом в воздух. А ведь это оружие есть только у дожа, который сбежал с полуострова. Сбежал, но ничего Менгли не оставил. А у Нур-Девлета есть, и это большое преимущество.

И бывший хан заявляет, что он снова будет ханом, и поэтому, данный род должен ему подчиниться. Род небольшой, мужчин-воинов около полусотни, но против трех десятков «железной» гвардии они даже не дернулись.

У главы рода берут сына в аманаты, берут десяток воинов в армию, и еще десяток лошадей. Следующий род встречает уже пять десятков всадников.

К моменту, когда Менгли узнал, что его обманули с местом высадки, и его войско подошло к Перекопу, у Нур-Девлета было уже почти две тысячи воинов. Менгли же мог собрать около пяти тысяч всадников – так быстро мобилизовать всех невозможно, большинство родов как раз занято перегоном скота.

Менгли с войсками дошел до Порт-Перекопа, но армию Нур-Девлета так и не встретил. Крепость была готова к осаде, но там явно не было большого количества войск. Тут же он узнал, что Нур-Девлет ушел на север с основным войском, навстречу родам, идущим в Крым.

* * *

Менгли обрадовался, что его брат не смог проскочить в Крым, но что теперь делать? Уходить за перешеек в погоню – нет смысла, можно упустить возвращение Нур-Девлета, разминуться. Делить армию – нельзя, перевес не такой уж и большой. Решил подождать, и пока взять крепость. Расположился лагерем, и вызвал обозы и пушки, а главное – минометы. Он помнил, как заполыхала цитадель Каффы.

После того боя он еще накопил земляного масла. Вот только стрелять дальше двухсот шагов не получается – даже самые крепкие кувшины с узким горлом не выдерживают достаточный заряд пороха. Менгли казнил уже несколько греческих гончаров – но все безуспешно. Если делать стенки слишком толстыми, то пороховая бомбочка не в силах развалить кувшин – выбивает пробку, и снаряд горит как масляная лампа, не представляя большой опасности.

А чтобы устроить хороший пожар в крепости нужно очень много кувшинов, из-за толстых стенок в кувшине помещается мало горючего масла. Пробовали делать снаряды из железа или бронзы – получалось очень дорого, масла помещалось больше, но при этом надежного разлития огня не получалось. Так что снаряды все еще керамические, зато их сотни.

Несколько дней длилось затишье – Менгли ждал подхода артиллерии, крепость ждала штурма. Но вот приехала вереница телег, татары установили пушки и началась перестрелка. Сначала пушки установили слишком далеко – каменные ядра не долетали, а чугунных у Менгли было очень мало. Пушкарям Нур-Девлета запретили пока стрелять ядрами, стреляли иногда мелкой картечью – а это метров триста.

Менгли придвинул пушки метров на пятьсот – ядра стали долетать до стен, но заметного ущерба нанести не могут. А минометы подтащить ближе не может – картечь не дает. В осаде появился позиционный кризис.

Все это время с момента подхода пушек Менгли, Аким пытался организовать согласованные действия с войском Нур-Девлета, который находился со своим войском на северо-западном берегу Перекопского залива. Наконец рассчитали и согласовали время атаки, и войско выдвинулось к проходу в Перекопском валу.

Войско Менгли осаждало крепость с юга и с востока, так как с севера мешал маневру Перекопский вал. В назначенный час из-за крепости появились три шхуны, и начало интенсивно обстреливать войска Менгли из пушки и двух минометов осколочно-фугасными. Расстояние было большим – около километра, но и цель большая – пятитысячное войско. Хорошо попали первые же мины и снаряды, человеческая масса забурлила, все ринулись в разные стороны.

От громких взрывов кони пугаются, люди глохнут – навести порядок невозможно, хаос получился качественный. Потеряв более полутысячи, войска Менгли отошли на безопасное расстояние от берега, оставив на поле раненых и артиллерию. Атака Нур-Девлета немного опоздала, ему бы ударить когда был хаос, а сейчас уже войско выстроилось полосой. Но важно, что удар пришел с тыла, и Менгли толком не успел перестроить войско.

Нур-Девлет построил войско так – впереди клин из трех сотен гвардии в стальных панцирях. На острие клина сам как-бы-хан и его четыре нукера, и все с револьверами. Но не рядом, а каждый в группе из четырех-шести всадников с тяжелыми щитами и длинными копьями. Почти что рыцари – только кони не защищены – кони мелкие, много железа просто не потянут. Даже шлемы похожи – стальная штампованная полусфера с приклепанным козырьком. Такой шлем, надетый на меховую шапку, неплохо держит удар.

Такие ногайские рыцари составляли два-три наружных ряда клина, внутри клина шли лучники с османскими луками и заводными конями. Это если под гвардейцем из первых рядов убьют коня, чтобы он смог сесть на нового. Если не затопчут. А уже за клином шло остальное войско.

Нур-Девлет был на острие этого клина, и его целью был Менгли, ориентировался он по «железной» гвардии и бунчукам. Когда атакующий клин приблизился к врагу, начали экономно работать револьверы – один всадник – один выстрел, и только когда патроны в барабанах закончились, подключились копейщики. Клин легко разрезал почти неподвижный строй.

Но когда Менгли услышал частую стрельбу – его сердце замерло. «Дож вооружил Нур-Девлета винтовками!» И он быстро отдал приказы – всем лучникам стрелять по центру атакующих, что лучники уже делали и без команды. И гвардии – маневр. Назад. Прикрывать хана, потому что винтовки у врага – это страшно.

Удар клина рассек строй простых воинов и «срезал» часть маневрирующей гвардии. Но патронов в барабанах только тридцать, а лучники с обеих сторон выпустили тысячи стрел. Клин таял, падали лошади, но и воинам тоже доставалось – доспехи не сплошные. Убили коня под Нур-Девлетом, но черкес подхватил хана на ходу, закинув на своего коня. Атака увяла, Нур-Девлет отступил к стенам крепости, зажав в угол между крепостью и валом три сотни врагов, которые тут же побросали оружие.

Пока Нур-Девлет пересаживался на другого коня, наводил порядок, разбирался с пленными, Менгли плавно отступал. С одной стороны – надо не потерять лицо, с другой стороны – винтовки у врага. Заявив – «мы их побили – вон они бурлят израненные!» Менгли повел свое войско на юг, домой.

У Нур-Девлета было много раненых, и еще все поле боя было усеяно убитыми и ранеными, чьи крики и стоны врывались в уши. Предстояло много работы – добить тяжелораненых, похоронить убитых, освежевать туши лошадей, посчитать трофеи. Особенно бронзовые пушки и минометы. Вот так, за один бой погибло почти две тысячи татарских воинов.

* * *

А я в это время вел борьбу за уголь. На транспортировке угля работали два парохода, две баржи-мавны и три парусных балкера-фусты. «Спартак» таскал их против течения по Дону и Северскому Донцу от Таны до Шахтинска. По течению спускались самостоятельно. От Таны до Адлера парусные балкеры шли под парусами, а мавны пришлось таскать «Архимедом», не успели оснастить галеры парусами. Против течения «Спартаку» даже удавалось тянуть по два балкера, они поднимали паруса, и довольно сильно помогали пароходу. Но если при очередном повороте речного русла выпадал левентик – встречный ветер – то скорость всего речного поезда сильно падала, вплоть до скорости пешехода. Но тут важно дотянуть до очередного поворота, почти наверняка следующий галс будет для косых парусов подходящим.

Так что в Адлер уголь стал поступать со скоростью 120–140 тонн в неделю, в зависимости от ветра. На балкерах мачты короткие, паруса небольшие, и сильный ветер давал им неплохую прибавку в скорости. Но этот ветер и требовал от моряков хорошей подготовки и постоянного внимания. Мы даже ввели на балкерах четыре вахты – это еще и отличная практика для начинающих моряков, я набрал еще греческих рыбаков в моряки.

Чтобы обеспечить такую добычу угля, еще до Босфорской операции, я отправил с Тамани в Шахтинск еще сотню рабочих. Но добычу обеспечили даже «старыми» силами, а дело вот в чем. Тот небольшой участок угольной жилы в овраге на берегу мы оценивали в 100–200 тонн. Далее, открытая добыча грозила перейти в шахту, хоть и совсем мелкую. С главной проблемой – откачкой воды. Но вышло по-другому само собой – пустую породу снимали с горизонта и выгружали часть наверх, и часть, на противоположную сторону оврага. Также прокапывали канал под жилой и до дна оврага. В результате овраг двигался за извлекаемой жилой, вода отводилась естественным способом в реку, и огромных земляных работ не требовалось, добыча все также велась открытым способом.

Но эта сотня рабочих не была лишней – еще велась срочная заготовка леса. Конечно, лес рубить лучше всего зимой, когда в нем меньше всего влаги. Но рядом с Шахтинском хорошего леса нет, его валят выше по реке и сплавляют. Но скоро река замерзнет и все, лес волоком не привезешь. А тут еще нашли хороший лес на берегу, но ниже по течению. И пока не было пароходов, воевавших осман, нарубили леса, навязали плотов. «Спартак» пришел, и, между делом, подтаскивает плоты к Шахтинску. Леса надо много – в планах усилить частокол, нарастить башни за зиму. Ну еще домов построить.

Сейчас в Шахтинске около тридцати домов, по четыре семьи в доме. Еще большая столовая с кухней и три дома под госнужды – казармы и изба консула. Ну не дворец же. Так что перед морозами, все рабочие, кто без жен и домов, вместе с мавнами уедут на Таманский полуостров. К зиме завозим продукты – крупы, муку, овец. Овец надолго не хватит, рыбу ловить не смогут – поэтому муку и зерновые завозим с большим запасом. Это из османских трофеев, там и пшено, и ячмень, и пшеница. Картошки завезли, пусть привыкают. Срочно доделывают печи в домах, печники себе помощников набрали, вот только кирпичей не хватает. Комбинируют глинобитную технологию и кирпичную кладку. Зато печного железа хватает – в Адлере отлили из чугуна сколько надо колосников, дверок и задвижек.

В ожидании зимы ротировали солдат, прислал еще один миномет с расчетом. Сто пятьдесят мин, уже с толом, добавил пять тысяч патронов к имеющимся – все-таки три-четыре месяца автономки. И если к Тане зимой еще можно пробиться – на Азове лед не постоянный, то Шахтинск – в полной изоляции.

* * *

Поехал я в Мавролако, там ко мне опять официальная делегация. Оказывается, прибыл представитель султана, просит принять. Моя резиденция в Мавролако стараниями Барди уже стала походить на дворец. Ну такой дворец – с неоконченным ремонтом. Но парадный зал уже выглядит прилично, да еще задрапирован дорогой желтой тканью. А ведь это шимоза, лишь бы пожара не было. Что-то как-то неуютно стало, надо сказать Джованни, чтобы убрал. Скажу, что цвет не понравился.

Камердинер объявляет – «Посланник султана Османской Империи Мехмеда Второго Исхак бин Ибрагим». Заходит немолодой мужчина, одетый в дорогую турецкую одежду, но на турка не похож.

Поприветствовал меня полным титулом и зачитал послание султана. В послании латинских слов много, но смысл умещается в одной фразе – великий султан-завоеватель предлагает дожу мир. Мир с Турцией мне нужен, но сразу соглашаться – опрометчиво, ведь султан уже на мир согласен. Может, выторговать у него еще что ни будь? Торговля! Проливы! Так, стоп, тебя никто не торопит, надо все обдумать. «Такие вопросы с кондачка не решаются».

Да, надо торговаться. Я посмотрел на посла, стоящего с каменным лицом передо мной. Что скрывается за этой непроницаемостью? А ведь он приехал в страну к врагам! Мы же в состоянии войны. Как же он проник? Сказали, что приехал под видом купца. Но пришел сюда и открылся, не побоялся. Нет! Он боится. Он боится, но скрывает это. Султан послал его в стан врагов, возможно, на смерть. Почему? Надо узнать. Вряд ли получится его просто разговорить, но хорошо бы наладить с ним контакт. В эту эпоху отсутствия быстрой связи от отношения посла зависит довольно многое. Но званым обедом его к себе не расположить.

Почему султан послал его на такой риск? Верительной грамоты он не предъявил, я мог казнить его как шпиона. Нету еще верительных грамот! Точнее, послы имеют некоторую неприкосновенность, но международных норм еще не выработано, итальянский правовед Джентили еще не написал свои «Три книги о посольствах.» Но Исхак идет на смертельный риск, наверняка его шантажируют семьей. Почему? Зачем подвергать риску ценного сотрудника, видно, что это не мелкий чиновник. Или я не прав?

– Уважаемый Исхак бин Ибрагим, вы раньше какой пост занимали? – посол очнулся, у каменной маски появились внимательные глаза, изучающие меня.

– Три года назад я был Великим Визирем султана Мехмеда Второго Завоевателя – я чуть не присвистнул – он был вторым человеком в Османской Империи! И этого человека «на съедение львам»? Что же там случилось? Наверняка это в наказание. Что же он натворил? Не скажет, даже спрашивать не буду. Я бы не сказал.

Какая-то мысль ускользает. Дипломатическая неприкосновенность! У него ее нет! Нет, я не собираюсь его пытать, наоборот, попытаюсь его «купить» дипломатическим статусом. Ведь если он в опале у султана, его жизнь там не стоит и ломаной лиры. Но если я придам ему статус единственного переговорщика, то пока султану будет важен мир со мной – Исхак будет ценным и незаменимым.

– Уважаемый посол, благодарю Вас! Пройдите в комнату для отдыха, я Вас позову через несколько часов.

Так, время еще есть, сегодня успею сделать. Хотя это ни на что не влияет, но хочется сделать сегодня. Вызвал Ефима и Джованни, сели в кабинете. Рассказал им о принципах дипломатического статуса, о посольствах, стали сочинять документы. Сначала указ о послах и посольствах, об иммунитете от уголовной юрисдикции. Потом стали составлять дипломатический паспорт для Исхака. Понятно, что это не соответствует нормам будущего, ведь это посол к нам, и диппаспорт должен выдавать султан. Но та прекрасная эпоха еще не наступила, а в реалиях этой эпохи, внутри конкретной страны действуют документы только этой страны. И даже этого еще предстоит добиться, добиться чтоб посла не прибили мои же «пограничники». Хотя документы Папы Римского ходят по всей Европе, но до диппаспортов международного образца еще далеко.

В паспорте получился краткий пересказ дипломатического иммунитета – «если что натворит – зла не причинять, со всем вежеством отвезти к дожу под охраной». Причем перед дожем должен предстать и задержавший посла, будет отвечать в случае клеветы. Кроме того, ввиду отсутствия фотографий, в паспорте давалось подробное описание внешности Исхака, включая шрамы и окружность головы, которую мы вписали позже.

Вызвали посла. Барди, на родной латыни, зачитал Исхаку все документы, разъяснял, где непонятно. Вручили паспорт, красивый такой – чернила разноцветные, печати с орлами. А мне было интересно наблюдать за метаморфозом каменной маски. В какой-то момент пропал скрытый страх, вытесненный работой мысли. А когда он изучил особые приметы в паспорте и поверил в свой новый статус, у него даже осанка изменилась. Да, бывших великих визирей не бывает.

Следующим этапом программы было здание османского посольства. Выбрали приличный дом, из купленных мною ранее, с высокой каменной оградой. Снаружи, у ворот сколотили домик для охраны, поставили часового. Пока мы работали с документами, (не, мы правда работали с документами) в доме навели порядок, подготовили для жилья.

Рассказал послу про принцип экстерриториальности здания посольства, про взаимную симметричность создания посольств, про внешнюю охрану принимающей стороной и внутреннюю охрану. Дом Исхаку понравился, я сказал, что дом станет полноправным посольством если будет выделен аналогичный дом в Костантинийэ и будет заключен мир между нашими странами. А пока дом передаю послу в пользование, он уже может в нем жить. Внешнюю охрану уже поставили, внутренней пока нет, Исхак приехал в сопровождении всего лишь двух слуг.

Видно, что посол загружен новыми понятиями и впечатлениями, каменная маска исчезла, появился положительный настрой. Пригласил его на завтра на обед, неофициально, поговорить.

* * *

За обедом Исхак бин Ибрагим все-таки разговорился. Сначала я рассказывал ему в непринужденной обстановке интересные истории, заранее продуманные, чтобы не выдать чего ни будь важного. Немного хвастался при этом, провоцируя посла на ответное хвастовство.

* * *

Исхак действительно не турок, а серб, это обычная практика у султанов – шесть последних великих визирей были или сербами или греками. И только после недавнего неудачного штурма Крыма, великим визирем был назначен турок – Ходжа Синан-паша. Командовавший операцией предыдущий великий визирь Гедик Ахмед-паша, тоже серб, несмотря на неудачу, не был казнен или посажен в тюрьму. Он так горячо рассказывал султану Мехмеду о новом флоте и оружие генуэзцев, что был назначен капудан-пашой – командующим флотом. На этом посту он и занимается строительством нового флота.

Сухопутный поход на Крым, через Дунай и Молдавское княжество, возглавил новый великий визирь Ходжа Синан-паша. Он внимательно изучил опыт войны с генуэзцами, и тоже пришел к выводу о необходимости массового использования пушек. «Средних» пушек, для поражения живой силы противника, а не только осадных орудий для штурма крепостей. Для этого, к неудовольствию Ахмед-паши, сняли часть пушек с галер, так как полевых пушек в османской армии почти не было. Но для пушек нужен порох, для массового использования пушек нужна масса пороха. Оказалось, что в Османской империи пороха очень мало для такой войны. Ну и Синан-паша, пользуясь властью, выгреб все запасы пороха для своего похода, в том числе и из гарнизона столицы – Костантинийэ. Это уже к неудовольствию Исхака бин Ибрагима – мухафиза – командира гарнизона, ответственного за оборону столицы и Босфора.

На протесты подчиненного, Синан-паша указал ему ускорить производство пороха. На производство пороха послали еще людей, но девять женщин не способны родить одного ребёнка за один месяц, так и селитра не вызреет быстрее, чем за полгода, даже в теплой Турции.

Была надежда что после войны остатки пороха вернутся, но пожар и страшный взрыв в крепости Исакча уничтожил почти весь порох. Узнав об этом, Гедик Ахмед-паша насобирал остатки пороха для своего флота по всем арсеналам, но вышли сущие крохи. Исхаку же пришлось дожидаться пороха «нового урожая». А ведь он отвечал за две крепости – Костантинийэ и Румелихисар. И если на древних стенах пушки стояли не очень хорошие, они только для обороны крепости, то на новой крепости Румелихисар стояли самые лучшие пушки – для перехвата кораблей в проливе, эта крепость была построена специально для этого.

Поступила первая партия нового пороха, Исхак к ней отнесся настороженно, заставил порохового мастера проверять порох стрельбой из пушки самолично. Стреляла пушка нормально и порох приняли.

Тут еще новое веяние – Ахмед-паша рассказывал, что у латинян новые пушки из чугуна, и стреляют они очень хорошо. Но самое главное – дефицит бронзы для пушек. Медь для бронзы добывают по крохам на всех доступных рудниках, и все идет на пушки. Но для бронзы нужно еще и олово, не так много как меди, но олово надо покупать. Привозят олово издалека, все древние месторождения олова давно истощились, и покупка обходится очень дорого казне султана. Так что чугунные пушки стали спасением.

Чугунные ядра уже начали лить, они однозначно показали свое превосходство над каменными. Этой же мастерской поручили отлить новые пушки. Пушки получились далеко не сразу, самые первые лопнули сразу после отливки. Потом были разрывы пушек при испытаниях, но к этому уже были готовы, испытывали аккуратно, обошлось без жертв.

Наконец-то получились хорошие пушки, на испытаниях они выдержали довольно сильный заряд пороха. Пушки делали для крепости Румелихисар, они были длиннее бронзовых, чтобы уверенно поражать корабли у дальнего берега. Пушки еще давно испытали на стрельбище, и уже смонтировали на башнях крепости. Главный топчу радовался новым пушкам, осталось их пристрелять. Но при первом же выстреле с башни, пушку разорвало на куски сильным взрывом. При взрыве кроме расчёта погиб главный топчилар и мастер по отливке пушек.

Схватили и посадили в тюрьму для выяснения причин мастера по пороху. Ведь взрыв мог быть вызван тремя причинами – неправильное заряжание, бракованная пушка и неправильный порох. Но так как заряжающий и пушечных дел мастер погибли, то остался только один возможный виновник.

Да уж, блестящая логика у правосудия, подумал я. Но Исхак продолжил: В Румелихисаре сложилась кризисная ситуация – качество пороха под сомнением – другого пороха нет. Качество чугунных пушек под сомнением – бронзовые пушки уже спустили с башен. Топчу боятся стрелять из новых пушек новым порохом – им угрожают смертью, а они размышляют – что предпочесть. Уж очень страшная картина была после взрыва пушки. Стали поднимать на башни старые бронзовые пушки, чугунные – спускать. И в этот момент пришла эскадра латинян.

Исхак помрачнел от нахлынувших воспоминаний. Свою главную задачу – оборону Босфора он провалил. Крепость Румели была не готова, на Костантиниийэ пушки не добивают до дальнего берега.

Гедик Ахмед-паша пытался спасти положение, но кроме мелких фуст у него были готовы только две хорошо вооруженных мавны. Команды галер отважно бросились в атаку, но в неравном бою были повреждены, и вынуждены были выброситься на берег.

Потери от набега были ужасны – уничтожены более половины военных кораблей и три четверти верфей сожжены. К обороне почти ничего не было готово – Исхак что-то проворчал про вечный бардак в стране.

Султан был в гневе и Исхак молился Всевышнему перед казнью. Но Мехмед придумал изощрённое наказание – под страхом расправы с семьей он поручил Исхаку бин Ибрагиму заключить мир с генуэзцами. С теми, что в восточном море и называют себя Таврической Республикой.

* * *

Вот так посол рассказал мне много интересного, не считаясь с военной или государственной тайной. Интересно – это хвастовство или изменившееся отношение к султану? Скорее первое, уж очень он увлеченно рассказывал интересные истории. А ведь это много кому свойственно. Я читал про частые случаи такого же беззаботного раскрытия секретов и в Российской Империи вплоть до девятнадцатого века. Иностранным шпионам-дипломатам достаточно было прийти на званый вечер и вежливо выслушать про государственные тайны очередного хвастуна.