Текст книги "Полумесяц разящий"

Автор книги: Клайв Касслер

Соавторы: Дирк Касслер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 31 страниц)

87

Саммер и Дирк пришли в археологический музей Лимасола, располагавшийся в современном здании к востоку от центра города, неподалеку от известного городского сада. Там хранилась богатейшая коллекция находок, иллюстрирующая богатейшую историю Кипра. Первые из находок датировались вторым тысячелетием до нашей эры, но все они были выставлены в простеньких стеклянных витринах, стоящих в трех секциях здания. Саммер восхитила коллекция терракотовых фигурок животных, датированных архаической эпохой. Она все разглядывала ее, пока они ждали хранителя музея.

– Меня зовут Георгиос Данелис, чем могу помочь? – сказал с греческим акцентом полноватый мужчина.

Саммер представилась и представила брата.

– Нас интересует затонувший корабль четвертого века нашей эры, найденный у Писсури, – объяснила она.

– А, корабль из Писсури, – ответил Данелис, кивая. – Находки выставлены в третьем зале… Вы не из Британского музея? – спросил он, отводя их в нужный зал.

– Нет, мы работаем в Национальном управлении подводных исследований, – ответил Дирк.

– О, извините, – ответил куратор. – Тут недавно человек был, пару дней назад, спрашивал про туже самую экспозицию. Я подумал, может, вы вместе работаете.

Он подошел к большой стеклянной витрине, в которой были выставлены десятки находок. Саммер подметила, что это по большей части керамические шкатулки и какие-то деревянные обломки с проржавевшими металлическими деталями, закрепленными на них.

– Что вы можете рассказать про сам корабль? – спросила она.

– Датируется первой половиной четвертого века, – ответил хранитель музея, показывая на почерневшую серебряную монету на нижней полке витрины. – Римский динарий с портретом императора Константина в лавровом венке. Это дает повод предположить, что корабль затонул примерно в 330 году нашей эры.

– Римская галера? – спросил Дирк.

– С момента находки было множество предположений, но большинство экспертов сошлись на том, что это торговое весельно-парусное судно. Пробы дерева говорят, что оно было построено из ливанского кедра, что лишь подтверждает основную гипотезу.

Он показал пальцем на картину с художественной реконструкцией внешнего вида судна, галеры с высоким носом и двумя квадратными парусами, которая висела на стене.

– Археологи считают, что его использовали для перевозки зерна или оливкового масла.

Дирк показал на проржавевшую рукоять меча, лежащую позади глиняного горшка.

– На борту было найдено оружие? – спросил он.

Хранитель кивнул.

– Предположительно, его было намного больше, но, боюсь, этот фрагмент меча – все, что нам удалось найти. Археологам пришлось вести работы в спешке, когда выяснилось, что судно постоянно подвергается разграблению. Я слышал, что, прежде чем прибыли археологи, оттуда достали очень много оружия.

– И как это согласуется с гипотезой насчет торгового судна? – спросила Саммер.

Хранитель озадаченно поглядел на нее.

– На самом деле, не знаю. Возможно, это была часть груза. Или на его борту путешествовал высокопоставленный чиновник империи.

– Есть и другая версия, – сказал Дирк.

Данелис и Саммер с любопытством посмотрели на него.

– Мне кажется, что это судно могло быть пиратским кораблем. Меня оно заставило вспомнить о документах, виденных мной в Кесарии, о захваченном пиратском судне, на котором нашли много римского оружия.

– Да, вполне может быть и так, – согласился хранитель. – Некоторые из личных вещей команды роскошны, даже по нынешним меркам, – добавил он, показывая на стеклянную тарелку и изысканную керамическую чашку.

– Мистер Данелис, вам неизвестно насчет других затонувших кораблей этой эпохи, найденных в водах Кипра? – спросила Саммер.

– Нет. У северного побережья нашли судно, предположительно бронзового века, но кроме него, это – древнейшее из мне известных. А что именно вас интересует?

– Мы ищем римскую галеру, отправившуюся в путешествие по личному приказу Константина, которая предположительно пропала у берегов Кипра. Она проходила неподалеку как раз в то время, когда затонул корабль у Писсури.

– Об этом ничего не известно, – ответил хранитель, качая головой. – Но, возможно, вам имеет смысл посетить монастырь Ставровуни.

– А почему именно монастырь? – спросила Саммер, недоверчиво поглядев на него.

– Ну, помимо прекрасных мест вокруг, там останавливалась мать Константина, Елена Августа, по дороге из Святой Земли, где она обрела Истинный Крест, – ответил Данелис.

88

«Эгейан Эксплорер» медленно подошел к берегу, а затем резко развернулся и пошел обратно с такой же черепашьей скоростью. С кормы свисал тонкий изолированный кабель, уходящий в море. На пятидесятиметровой глубине к кабелю был прицеплен небольшой сигарообразный аппарат, шедший в полуметре над морским дном. Гидролокаторы буксируемого аппарата прощупывали дно ультразвуковыми импульсами, а процессоры на борту судна обрабатывали сигналы, составляя точную карту дна.

Сидя на мостике, Питт глядел на монитор, на котором отображалась получаемая с гидролокаторов информация. Волнообразное морское дно с редкими скальными выходами. Стоявший рядом Джордино решил отдохнуть от глазения в монитор и поглядел в бинокль на берег.

– Наслаждаешься видами? – спросил Гунн.

– Ничего особенного, – ответил Эл. – Если не считать пары хорошеньких девушек, укрывшихся от жары в прибрежной пещере.

Пляж у Писсури представлял собой узенькую полоску песка, за которой вздымались скалистые утесы, на вершинах которых и раскинулась одноименная деревушка. Хотя пляж и пользовался популярностью у британских солдат, служивших на базе в Акротири неподалеку отсюда, все равно он был одним из самых спокойных и тихих мест на всем южном побережье.

– Похоже, скоро мы выйдем за границы пляжа, – сказал Джордино, прикинув, что их судно постепенно смещается к востоку, сканируя сектор водной поверхности.

– Значит, мы все ближе к затонувшему кораблю, – с присущим ему неистребимым оптимизмом ответил Питт.

Словно в подтверждение его пророчества, спустя пару минут на мониторе появились очертания затонувшего корабля. Гунн и Джордино встали поближе, ожидая, пока компьютер достроит изображение, обрабатывая сигналы гидролокаторов. Это на самом деле было не очень-то похоже на настоящий корабль. Просто продолговатый холм, из которого торчали небольшие фрагменты киля и шпангоутов, засыпанные песком. Именно столько остается от деревянного корабля после семнадцати веков, проведенных под водой, если не меньше.

– Определенно, это весьма древний затонувший корабль, – сказал Гунн.

– И единственный, который мы нашли у Писсури. Значит, это тот самый корабль четвертого века, про который говорил Перлмуттер, – добавил Джордино. – Странно, я думал, он ближе к берегу, – сказал он, увидев, что они находятся в полумиле от пляжа.

– Не забывай, что два тысячелетия назад Средиземное море было несколько мельче нынешнего, – ответил Гунн.

– Это объясняет, почему он здесь. Будем нырять? – спросил Джордино Питта.

Питт покачал головой.

– Незачем. Во-первых, его и так дочиста обобрали. А во-вторых, это не тот корабль, который мы ищем, – ответил он.

– Как ты можешь быть так уверен? – спросил Гунн.

– Саммер звонила. Они осмотрели находки с корабля в музее Лимасола. Археологи уверены, что это не римская галера. Дирк считает, что это мог быть второй корабль пиратов, напавших на римлян. Возможно, позднее и стоит к нему нырнуть, но Саммер выяснила, что его хорошенько разграбили еще до прихода археологов.

– Значит, это лишь отправная точка? – спросил Гунн.

– Лучшая, какая у нас есть, – кивнув, ответил Питт. – Если корабль пиратов сел на мель и затонул здесь, остается лишь надеяться, что римский тоже где-то поблизости.

Джордино уселся за монитор и устроился поудобнее.

– Что ж, тогда давайте искать дальше, – сказал он. – Как говорится, Рим не за день построили.

89

Саммер вела машину на восток, по прибрежному шоссе, поскольку с того времени, как она вернулась из Британии, Дирк не садился за руль. Кипр был британской колонией вплоть до окончания Второй мировой, и повсюду были видны напоминания о столетиях владычества Британской империи. Большинство населения знало английский, валюта в южной, греческой половине острова именовалась фунтами, дорожное движение было левосторонним.

Саммер повела арендованную машину в глубь острова, по хорошо асфальтированной дороге, ведущей к Никосии. Дорога пошла в подъем, когда они приблизились к восточной оконечности Троодосских гор. Вокруг простиралась пустынная холмистая местность. На перекрестке они свернули на узкую асфальтовую дорогу, которая уходила круто вверх, на небольшую гору. На ее вершине и примостился небольшой монастырь, называемый Ставровуни.

Саммер припарковала машину на небольшой стоянке у подножия горы. Пройдя через пустующие входные ворота, они подошли к длинной деревянной лестнице, ведущей наверх. У ее начала сидел нищий в лохмотьях и широкополой шляпе, уронив голову на грудь; видимо, он задремал на жаре. Брат с сестрой прошли мимо него и начали взбираться по лестнице к монастырю, откуда открывался отличный вид на всю юго-восточную часть острова. Пройдя через двор, они подошли к строго глядевшему на них монаху, в одеянии из грубой шерстяной ткани.

– Добро пожаловать в Ставровуни, – сдержанно сказал он и посмотрел на Саммер. – Возможно, вы не знаете, но мы придерживаемся Афонского православного устава, так что женщинам не разрешается входить в монастырь.

– Насколько мне известно, вас самих здесь не было бы, если бы не женщина, – резко ответила Саммер. – Вам знакомо имя Елена Августа?

– Ничего не могу поделать.

Закатив глаза, Саммер поглядела на монаха, потом на Дирка.

– Видимо, мне придется стоять здесь и любоваться фресками, – сказала она, махнув рукой в сторону богато украшенных стен. – Приятной экскурсии.

Дирк наклонился к сестре.

– Если не вернусь через час, значит, я согласился принять монашество, – прошептал он ей на ухо.

Оставив Саммер в полнейшем смятении, он пошел следом за монахом в открытую деревянную дверь.

– Что вы можете рассказать мне о роли Елены в основании монастыря и его истории? – спросил Дирк.

– В древности на вершине горы находился языческий греческий храм. Он уже давно пустовал и нуждался в ремонте, когда Святая Елена появилась на Кипре после своего паломничества в Иерусалим. Говорят, что появление святой ознаменовалось окончанием тридцатилетней засухи, поразившей остров. Будучи на Кипре, она имела видение, в котором ей было сказано, что следует построить церковь во имя Креста. Ставровуни, если вы не знаете, переводится с греческого как «Гора Креста». Именно здесь она возвела церковь, оставив здесь крест, на котором был распят раскаявшийся разбойник, а также частицу Истинного Креста Господня.

Монах отвел Дирка в небольшую церковь, провел мимо огромного деревянного иконостаса и к алтарю. На алтаре стоял большой деревянный крест, обрамленный серебром. В него был вделан небольшой кусочек дерева в золоте.

– За столетия церковь не раз претерпевала разрушения и вандализм, сначала от Мамелюков, потом от Османской империи, – объяснил монах. – Боюсь, немного здесь осталось от Елены, кроме этой частицы Истинного Креста, – добавил он, показывая на кусочек в золотом обрамлении.

– Вам ничего не известно о других реликвиях, связанных с Христом, которые могли бы остаться на Кипре от Елены? – спросил Дирк.

Монах потер подбородок.

– Нет, я ни о каких не знаю, но спросите брата Андроса. Он у нас тут за историка. Пойдемте в его кабинет, может, он на месте.

Монах повел Дирка налево по коридору, мимо скромных гостевых комнат. В конце коридора были двери в пару кабинетов. Дирк увидел худощавого мужчину, который здоровался с монахом, а затем пошел в их сторону.

– Ридли Баннистер? – удивленно сказал Дирк, узнав его.

– Да, а что? – ответил Баннистер, с подозрением поглядев на него.

– Меня зовут Дирк Питт, я недавно читал вашу книгу о раскопках в Святой Земле. Узнал вас по этой запыленной куртке. Должен сказать, с удовольствием читал о ваших открытиях.

– Ну, спасибо, – ответил Баннистер, протягивая руку Питту. Затем нерешительно посмотрел на него. – Вы сказали, ваша фамилия Питт? У вас, случайно, нет родственницы по имени Саммер?

– Да, это моя родная сестра. Она ждет снаружи на самом деле. А вы с ней знакомы?

– По-моему, мы с ней встречались на археологической конференции некоторое время назад, – выпалил Баннистер. – А что привело вас в Ставровуни? – спросил он, резко меняя тему разговора.

– Саммер недавно нашла свидетельства того, что Святая Елена, возможно, привезла из Иерусалима не только Истинный Крест и что эти реликвии могли быть утеряны где-то здесь, на Кипре. Мы надеемся найти какие-нибудь сведения о римской галере, которая шла в Константинополь по ее личному поручению.

В полумраке коридора не было видно, как Баннистер побледнел.

– Впечатляет, – сказал он. – А у вас нет предположений, где бы они могли находиться?

– Мы начали поиски с обнаружения уже известного затонувшего корабля, рядом с местечком Писсури. Но, сами понимаете, спустя почти два тысячелетия трудно найти какие-нибудь свидетельства.

– В самом деле. Но, боюсь, что мне надо идти, дела не ждут. Рад был познакомиться, мистер Питт. Удачи вам в ваших поисках.

– Благодарю. Поприветствуйте Саммер, когда выйдете.

– Обязательно.

Естественно, это отнюдь не входило в планы Баннистера. Быстро пройдя по коридору, он вышел в церковь и нашел небольшую боковую дверь. Выйдя наружу, осторожно обошел здание и увидел Саммер, разглядывающую фрески на стенах. Дождавшись, пока она повернется спиной, он быстро достиг выхода и вышел на лестницу, не попавшись ей на глаза.

Сбегая по лестнице, он едва не споткнулся о сидящего внизу нищего и бегом бросился к машине. Сев за руль и быстро спустившись по извилистой дороге, он выехал на шоссе и свернул на обочину, ожидая, пока проедут Дирк и Саммер.

Спустя считаные секунды после того, как он покинул стоянку, завелся мотор другой машины. Водитель подрулил к лестнице, и оборванный нищий вскочил и сел на сиденье. Когда он снял шляпу, стал виден огромный шрам справа на челюсти.

– Быстро, – сказал Заккар водителю. – Не дай ему уйти.

90

Саммер продолжала стоять во дворе, когда из дверей монастыря вышел Дирк.

– Как там дела в мужском клубе? – с едва заметной досадой спросила она.

– Там отнюдь не студенческая вечеринка, как ты могла бы подумать.

– Есть что-то стоящее?

Дирк рассказал все, что узнал об истории церкви и монастыря, и про частицу Истинного Креста.

– Я встретился с одним из монахов, который занимается историей, но он не слишком-то много добавил к нашим знаниям о посещении Кипра Еленой. Монастырь так часто грабили, что не осталось никаких архивов. Суть в том, что никто не слышал ни о каких реликвиях, кроме Истинного Креста.

– А про суда, находившиеся в распоряжении Елены?

Дирк покачал головой.

– Насколько им известно, Елена прибыла на Кипр и покинула остров без каких-либо происшествий.

– Следовательно, на Плавтия и его галеру напали еще до ее прибытия.

Схватив за руку брата, Саммер подвела его к стене.

– Посмотри-ка на это, – сказала она.

Перед ними был триптих из трех фресок, написанный на длинном отрезке стены. Фрески выцвели так, что их было едва видно, и Дирк подошел ближе. На первой части фрески было обычное изображение Богоматери с Младенцем, Марии с Младенцем Христом на руках, с нимбами вокруг голов. Они были изображены с большими глазами и в плоской, иконографической манере, что свидетельствовало о древности фрески. На второй части была сцена Распятия. Иисус на кресте, его голова опущена, близится смерть. Достаточно необычно для иконы было то, что на ней были изображены и распятые по обе стороны от Христа разбойники.

Затем Дирк подошел к третьей фреске, которую с довольным лицом разглядывала Саммер. На ней была изображена женщина в короне, указывающая на верхний угол фрески. Там была изображена покрытая лесом гора, на вершине которой виднелись два креста. Очертания Ставровуни были ясно различимы.

– Елена? – спросил Дирк.

– Должно быть, – ответила Саммер. – А теперь погляди вниз.

Дирк пристально посмотрел на нижнюю часть фрески. Выцветшим синим цветом было изображено море. На воде были изображены три корабля примерно одного размера, с веслами и парусами. Если правильно выбрать ракурс, понял Дирк, становится ясно, что два корабля преследуют третий. Потом он показал пальцем на два корабля преследователей.

– Вот этот тонет, с дифферентом на корму, – опытным глазом морского инженера подметил он. – А другой отворачивает в открытое море.

– Погляди на парус первого, который преследуют, – сказала Саммер.

Прищурив глаза, Дирк разглядел еле различимый знак на парусе. Большое «Х», поверх которого «Р» с длинной палочкой.

– «Хи-Ро», монограмма, которую ввел Константин, – объяснила она. – Божественный символ, по преданию, явившийся ему во сне перед битвой у Мильвийского моста, в которой он победил. Он стал использовать его в качестве боевого знамени и символа своего правления.

– Значит, либо это Елена с эскортом, прибывающая на Кипр…

– Либо Плавтий, пытающийся скрыться на римской галере от двух пиратских кораблей, – закончила за него Саммер.

Выщербина во фреске не давала возможности определить, куда направляется галера, но по контуру побережья было понятно, что она идет к берегу. Далее, над горизонтом, была изображена обнаженная женщина, выходящая из моря в сопровождении двух дельфинов.

– А вот этого я совершенно не понимаю, – призналась Саммер.

Вскоре мимо них прошел суровый монах, сопровождая к церкви двоих туристов французов. Дирк окликнул его и спросил насчет фресок.

– Да, очень древние, – ответил тот. – Археологи считают, что они относятся к Византийской эпохе. Некоторые заявляют, что эти стены изначально были частью церкви, построенной здесь в древности, но никто этого точно не знает.

– На последней фреске изображена Елена? – спросила Саммер.

– Да, – подтвердил монах. – Она прибыла сюда морем, и ей было видение, что следует возвести церковь на Ставровуни.

– А не знаете, что вот это за фигура? – спросила она, указывая на изображение обнаженной женщины.

– Должно быть, Афродита. Знаете, ведь монастырь был возведен на развалинах храма Афродиты. Видимо, художник работал при нем, пока Елена не повелела возвести здесь христианскую церковь.

Поблагодарив монаха, она поглядела ему вслед.

– Что ж, очень близко, – сказала она. – По крайней мере, теперь мы знаем, что пиратских кораблей было два.

– Судя по изображению, после сражения с пиратами римский корабль остался на плаву и куда-то шел, – пробормотал Дирк, разглядывая фреску, пока она не поплыла у него перед глазами. Потом, наконец, отошел от стены и пошел к выходу вслед за Саммер. – Думаю, здесь мы выяснили все, что могли. Кстати, ты не поговорила с Ридли Баннистером?

– Ридли кем? – переспросила Саммер, спускаясь по лестнице.

– Ридли Баннистером, британским археологом. Он сказал, что знаком с тобой.

Получив в ответ недоуменный взгляд, Дирк принялся описывать неожиданную встречу в стенах монастыря.

– В жизни его не видела, – ответила Саммер. И тут в ее голове зародилось подозрение. – А как он выглядел? – спросила она.

– Худощавый, среднего роста, волосы соломенного цвета. Возможно, симпатичный, с женской точки зрения.

Саммер встала как вкопанная.

– Ты не заметил у него кольца?

Дирк призадумался.

– Да, вроде бы. На безымянном пальце правой руки. Я его заметил, когда мы пожали друг другу руки. Массивное, золотое, с забавным рельефом. Я бы сказал, средневековое.

Лицо Саммер вспыхнуло от ярости.

– Это тот самый парень, который отнял у меня и Джулии Манифест, наставив на нас револьвер! А называл он себя Бейкером…

– Он известный и всеми уважаемый археолог, – возразил Дирк.

– Уважаемый? – прошипела Саммер. – Бьюсь о заклад, он тоже ищет эту галеру.

– Один из монахов сказал, что он пишет биографию Елены.

Когда они дошли до машины, Саммер была на взводе. Перед ее глазами стояло лицо Баннистера, который отнял у них Манифест в подвале особняка Китченера. Она повела машину неожиданно резко, вымещая на ней свое возмущение. Когда они выехали на шоссе, она и не догадывалась, что объект ее гнева едет в автомобиле позади них.

Когда они подъехали к Лимасолу, Саммер уже немного успокоилась, а к тому времени, как они добрались до коммерческого причала, она уже воодушевилась.

– Если Баннистер здесь, то и галера просто обязана быть на месте, – сказала она Дирку.

– Но он определенно ее еще не нашел, – ответил тот.

Саммер удовлетворенно кивнула. Кто знает, подумала она, может, мы намного ближе к разгадке, чем думаем сами.