Текст книги "Полумесяц разящий"

Автор книги: Клайв Касслер

Соавторы: Дирк Касслер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 31 страниц)

17

Стоя в зоне ожидания терминала аэропорта, Питт вздохнул с облегчением, когда самолет, в который села Лорен, отъехал от посадочных ворот и двинулся к взлетно-посадочной полосе международного аэропорта имени Ататюрка, где ожидали очереди на взлет другие реактивные лайнеры. Наконец-то жена вне опасности и можно хоть немного расслабиться.

С того момента, пока он стоял у причала в Еникое, глядя на то, как паром с бандитами на борту выходит в Босфор, время пролетело незаметно. Они с Лорен поймали такси, вернулись в центр Стамбула, зашли в отель с заднего входа и быстро сдали ключи от номера. Поездили по городу туда-сюда, чтобы убедиться в отсутствии слежки, а затем остановились переночевать в недорогом отеле у самого аэропорта.

– Возможно, нам стоило бы пойти в американское посольство и обо всем рассказать, – начала вздыхать Лорен, когда они устроились в бедно обставленном номере отеля. – Они могли бы обеспечить нам охрану и нормальный ночлег.

– Да, конечно, – согласился Питт. – После тридцати семи докладов дюжине чиновников они бы, наверное, нашли нам безопасное место. После дождичка в четверг.

Но и не удивился, что Лорен не стала настаивать на обращении в посольство раньше. Несмотря на годы, проведенные в Конгрессе, она редко пользовалась своим служебным положением.

– В любом случае придется известить обо всем этом Госдепартамент, – сказала она. – Этих мерзавцев надо упрятать за решетку.

– Сделай одолжение, начинай трубить во все трубы только тогда, когда будешь дома, в безопасности.

Перерегистрировав билеты, первым же утренним рейсом он отправил ее в Вашингтон. Самому ему еще предстояло ждать своего рейса на Хиос, и он пошел поесть в кафе в аэропорту, а затем попытался дозвониться до профессора Руппе. И очень удивился, когда археолог сразу ответил на звонок по номеру в Риме, который он оставил Питту.

– Из аэропорта звонишь? – спросил Руппе, услышав по телефону оглушительный голос из динамика прямо над головой у Питта, объявлявший очередной рейс.

– Да, только что отправил домой Лорен, теперь жду своего рейса.

– А я думал, что вы там еще на денек задержитесь.

Питт вкратце изложил ему приключения, которые они пережили всего за день.

– Хорошо хоть, что целы остались, – ошеломленно заключил Руппе. – У этих ребят наверняка есть хорошие связи. В полицию сообщил?

– Нет, – ответил Питт. – Что-то подозрительно, как эти негодяи так быстро нас нашли.

– Возможно, ты и прав. Турецкие полицейские славятся продажностью. А судя по тому, что я тебе сейчас расскажу, ты имеешь полное право их подозревать.

– Что еще случилось?

– Позвонил из музея мой помощник. Судя по всему, кто-то влез в мой кабинет средь бела дня. Перерыли все. Хорошая новость, что сейф они не вскрыли, так что золотая корона на месте.

– А плохая?

– Они забрали монеты и некоторые мои бумаги, в том числе твою карту, где обозначено место находки. Не могу сказать стопроцентно, но похоже, все эти события как-то связаны между собой. Со мной такого никогда раньше не бывало.

– Еще одна утечка информации из турецкой полиции?

– Вполне возможно. Мой помощник уже сообщил о взломе, и они ведут расследование. Но, как и в случае с ограблением Топкапы, заявляют, что пока у них нет никаких ниточек.

– Хотя мог уже быть целый пучок, – посетовал Питт.

– Ну, тут уж ничего не поделаешь. Попытаюсь поработать с короной, когда вернусь в Стамбул.

– Будь осторожен, Рей. Перезвоню тебе через пару дней.

Убрав трубку, Питт подумал, что остается лишь надеяться на то, что эта встреча с грабителями из Топкапы была последней.

Но в глубине души он чувствовал, что так просто все это не закончится.

18

Вилла в марокканском стиле примостилась на скальном выступе, и с нее открывался захватывающий вид на Средиземное море. Она была не столь роскошна, как другие по соседству, но выстроена явно со вкусом. Наружные ее стены были покрыты глазированными изразцами, углы крыш – украшены миниатюрными шпилями. Но роскошь была принесена в жертву практичности и созданию у обитателей чувства уединенности. Со стороны берега была выстроена высокая каменная стена, скрывавшая обитателей дома от глаз местных жителей и туристов, проезжающих по идущей вдоль берега дороге, ведущей к курорту Кушадасы.

Озден Челик стоял у огромного панорамного окна, глядя на сверкающее в лучах солнца море и видневшийся на горизонте греческий остров Самос, километрах в двадцати.

– Какое издевательство, что острова у нашего побережья теперь принадлежат другой стране, – с горечью сказал он.

Мария сидела за рабочим столом, проглядывая стопку финансовой отчетности. Залитая солнечным светом комната была сделана в том же стиле, что и их рабочий кабинет у Босфора, с домоткаными коврами на полу и антиквариатом Оттоманской эпохи на стенах и полках.

– Не вини себя за просчеты людей, которых давно уже нет в живых, – ответила она.

– Когда правил Сулейман, эти земли были наши. И лишь великий Ататюрк принес в жертву нашу империю, – язвительно сказал Озден.

Мария промолчала. Брат не впервой начинал поносить основателя современной Турции. Челик повернулся к ней, глаза его сверкали.

– Наше наследие не должно быть забыто, и наша истинная судьба не должна быть предана забвению.

Мария кивнула.

– Пришло подтверждение перевода денег от шейха, – сказала она, взяв в руку банковское извещение.

– Двадцать миллионов евро? – спросил Озден.

– Да. Сколько ты обещал муфтию?

– Я сказал, что мы рассчитываем получить двенадцать, так что давай отдадим ему четырнадцать, а остальное оставим себе, как и раньше.

– С чего бы такая щедрость? – спросила Мария.

– Важно, чтобы он не терял доверия к нам. Кроме того, это позволит мне эффективнее влиять на то, как будут тратиться эти деньги.

– Я так понимаю, что у тебя уже есть стратегический план на этот счет?

– Конечно. Много уйдет на подкуп юристов разного ранга, чтобы партия «Благоденствие» во главе с муфтием Батталом появилась в избирательных бюллетенях. Оставшееся – обычные для политики расходы: организация митингов, разного рода рекламы и мероприятий по сбору средств.

– Он быстро набьет себе карманы, учитывая, сколько он имеет с мечетей, не говоря уже о его растущей популярности в обществе.

– Которую мы можем поставить себе в заслугу, – самоуверенно улыбнувшись, ответил Челик.

У него ушло несколько лет на то, чтобы найти и взрастить исламского лидера, подходящего для реализации его собственных целей. В муфтии Баттале удачно сочетались харизматичность и эгоцентризм, так, чтобы он мог возглавить политическое движение, не препятствуя при этом исполнению замыслов Челика. Используя тщательно спланированную и организованную Челиком кампанию подкупа и шантажа, Баттал приобретал все большую поддержку среди фундаменталистов по всей Турции, выводя свое движение на общенациональный уровень. За кулисами всего этого стоял Челик, готовый в первый же удобный момент трансформировать религиозное движение в политическое. Понимая, что открытое провозглашение его собственных целей встретит в обществе серьезное сопротивление, он решил пока что держаться в тени популярного в народе муфтия.

– Похоже, общественный резонанс кражи в Топкапы очень велик, – продолжила Мария. – Это расценивается как серьезное оскорбление всем правоверным мусульманам. Удивлюсь, если в результате муфтий не наберет дополнительно еще один-два процента голосов.

– Как и было задумано, – ответил Челик. – Нужно, чтобы он сделал официальное заявление и публично проклял этих мерзких воров, – добавил он, криво улыбнувшись.

Подошел к столу и посмотрел на лежащие в обитой фетром коробке монеты, рядом с пачкой лабораторных журналов и морской картой. Все это украла Мария, переодевшись туристкой и обчистив кабинет профессора Руппе средь бела дня.

– Не рискованно возвращаться на место преступления? – спросил он.

– Это же не был Павильон Священной Мантии, – ответила Мария. – Я предполагала, что там мог оказаться наш второй мешок с реликвиями пророка Мухаммеда, пока не узнала от полицейских, что это не так. В любом случае, забраться в этот кабинет было проще простого.

– И что там интересного, кроме монет? – спросил Челик, с восхищением разглядывая одну из золотых монет, которую достал из коробки.

– Керамический ларец из Изника. Запись этого археолога, относительно того, что он датирует ларец и монеты эпохой Сулеймана. Судя по всему, все эти вещи найдены на затонувшем корабле, который обнаружил американец.

– Значит, это корабль эпохи Сулеймана? – приподняв брови, спросил Челик. – Я хочу знать об этом больше.

Раздался стук в дверь, и спустя секунду в комнату вошел рослый мужчина в темном костюме. У него была светлая кожа и серые, жестко глядящие глаза, которые явно не раз видели жизнь с худшей ее стороны.

– Посетители прибыли, – хрипло сказал он.

– Веди, – приказал Челик. – И приведи с собой еще одного янычара.

Слово «янычар» зародилось несколько столетий назад; в Османской империи так называли телохранителей и воинскую элиту, служивших султанам. Обычно это были люди не из мусульманских семей, а из христианских, из подвластных империи балканских народов. Мальчиков рано забирали у родителей и готовили из них слуг и телохранителей. Некоторые янычары даже оказывались на командных постах армии султана.

Нынешние «янычары» у Челика тоже были из христианских стран, Сербии и Хорватии, в основном – из числа бывших спецназовцев. Но в его случае они исполняли роль исключительно телохранителей и наемных солдат.

Янычар ненадолго вышел, а затем вернулся вместе с напарником. Они ввели в комнату троих мужчин, тех самых бандитов, которые преследовали Питта и Лорен по всему Босфору. Все трое шли медленно, опустив взгляды, подчеркнуто выражая покорность.

– Вы уничтожили этих незваных гостей? – вместо приветствия спросил Челик.

Ответил самый рослый из троих, в зеркальных очках.

– Мужчина по имени Питт и его жена, вероятно, заметили слежку и попытались сбежать на пароме в Сарыер. Мы догнали их и там, но им опять удалось скрыться.

– Значит, вы провалили дело, – неторопливо произнес Челик. Его слова повисли в воздухе, как занесенный топор палача.

– И где они теперь, Фарзад? – спросил Челик после паузы.

Мужчина покачал головой.

– Они съехали из отеля. Мы не знаем, в городе ли они еще или нет.

– Что в полиции? – спросил Челик Марию, поворачиваясь к ней.

– Никаких сведений, – ответила она, покачав головой.

– Все этот Питт. Он очень удачлив, если не сказать, изобретателен.

Челик подошел к столу и взял в руку золотую монету, украденную из кабинета Руппе.

– Без сомнения, он вернется, чтобы продолжить исследования найденного им затонувшего корабля. Оттоманского корабля, – с нажимом добавил он. Потом подошел к Фарзаду и посмотрел ему прямо в глаза.

– Один раз ты подвел меня. Второго я не потерплю.

Отошел назад.

– Вы получите сполна за свою работу, – сказал он, обращаясь ко всем троим. – Заберете деньги, когда выйдете. Затаитесь и будете ждать следующего задания. Понятно?

Все трое молча кивнули. Один из янычаров открыл дверь, и они поспешно пошли к выходу.

– Стойте, – внезапно крикнул Челик. – Атвар, задержись. Остальные свободны.

Мужчина в синей рубашке остановился. Фарзад и усатый вышли. Янычар закрыл дверь и встал позади Атвара. Челик подошел к нему поближе.

– Атвар, ты позволил этому Питту уложить тебя, когда вы были в Топкапы. В результате у нас нет Священной Мантии Пророка, которая почти уже была нашей. И вот вчера ты снова позволил ему ускользнуть?

– Он застал нас врасплох, – выпалил Атвар, глянув на Марию в ожидании поддержки.

Мария промолчала. Тем временем Челик открыл ящик стола и достал тетиву от лука в метр длиной. Это было одно из любимых орудий казни у его предков в Оттоманскую эпоху.

– В отличие от Фарзада, ты подвел меня дважды, – сказал Челик и кивнул янычару.

Тот сделал шаг вперед и мгновенно обхватил Атвара сзади, поверх рук. Иракец задергался, пытаясь вырваться, но янычар был намного сильнее его.

– Это она виновата! – заорал Атвар, дернув головой в сторону Марии. – Она приказала забрать женщину. Если бы мы не схватили ее, ничего бы не случилось!

Но Челик уже не слушал его, медленно двигаясь вперед, пока не остановился перед иракцем лицом к лицу.

– Больше ты меня не подведешь, – прошептал он ему на ухо и молниеносным движением обернул тетиву вокруг шеи иракца, а затем начал затягивать ее, держа руками полированные деревянные рукоятки на ее концах.

Атвар завопил, но его голос быстро стихал по мере того, как тетива врезалась в шею. Его лицо посинело, глаза выпучились. Скрестив руки, Челик потянул сильнее. В его глазах сверкнул огонек садистского наслаждения, когда он посмотрел на лицо умирающего. Держа тетиву натянутой, пока тело жертвы не обмякло, он продолжал наслаждаться. Потом снял тетиву с шеи, аккуратно смотал и убрал обратно в ящик стола.

– Когда стемнеет, оттащите на берег и выкиньте в море, – сказал Челик янычару. Тот кивнул и вытащил холодеющее тело из комнаты.

Похоже, собственноручно совершенное убийство взбодрило Челика, и он принялся возбужденно расхаживать взад-вперед, вертя в пальцах, как игрушку, золотую монету.

– Ты не должна была нанимать на работу таких дебилов! – рявкнул он, обращаясь к Марии. – Мои янычары справились бы куда лучше!

– Они и так достаточно нам послужили. Кроме того, как ты только что сам продемонстрировал, незаменимых у нас нет, – ответила она.

– Мы больше не можем допускать таких ошибок. Слишком высоки ставки, – поучающе сказал Челик.

– Следующую операцию я снова возглавлю сама. Кстати, ты уверен, что стоит затевать это именно в Иерусалиме? Я не уверена, что возможный результат оправдывает такой риск.

– Мы можем добиться потрясающего по силе эффекта, который объединит всех мусульман. Кроме того, очередной раз раздув сионистскую угрозу, мы сможем получить от наших арабских друзей еще пару десятков миллионов.

На мгновение остановившись, Челик посмотрел на сестру.

– Я понимаю, что это опасно. Ты уверена, что хочешь сама все это сделать?

– Еще бы, – не моргнув глазом, ответила она. – Мой связной в «Хезболла» уже связался с лучшим из их оперативников, который нам поможет за соответствующее вознаграждение. Если возникнут трудности, они возьмут их на себя.

– И в «Хезболла» даже не возражают против самой сути этой операции?

– Я не стала посвящать их во все подробности, – скромно улыбнувшись, ответила Мария.

Челик подошел к сестре и нежно погладил ее по щеке.

– Ты всегда была для меня самым лучшим в мире помощником.

– Судьба зовет нас, – ответила она. – Когда в 1922 году Ататюрк отправил в изгнание нашего прадеда, пришел конец первой империи. Дед и отец прожили всю жизнь, как отверженные, и не смогли восстановить ее величие. Но по воле Аллаха мы уже в шаге от рождения обновленной империи. Нам остается лишь действовать, в память о нашем отце и его предках.

Челик стоял молча, лишь слезы текли по его щекам. Он сжал монету в кулаке так, что рука задрожала от напряжения.

Часть вторая
МАНИФЕСТ

19

Лимонно-желтый подводный аппарат спустился в плещущуюся в спусковой шахте воду и быстро исчез из виду. Штурман поспешно направил его в глубину, чтобы не болтаться поблизости от судна на семибалльной волне.

Холодные воды у Оркнейских островов, к северо-востоку от побережья Шотландии, редко бывали спокойными. Один за другим штормы северной Атлантики хлестали по скалистым островам огромными волнами, а ветер штормовой силы, казалось, дул здесь почти непрерывно. Но в сотне футов под поверхностью воды от беснующейся наверху стихии не осталось и следа.

– Я слегка побаивалась этого погружения, но здесь куда лучше, чем болтаться из стороны в сторону на судне, – сказала сидевшая на заднем сиденье Джулия Гудьир, историк из Кембриджа. Это было ее первое погружение, а все предыдущее плавание на борту исследовательского судна НУПИ «Один», вышедшего из Скапа Флоу три дня назад, ее донимала морская болезнь.

– Мисс Гудьир, уверяю вас, что вам так понравится погружение, что не захочется возвращаться обратно на эту болтающуюся лоханку, – с тягучим техасским акцентом ответил штурман. Джек Дальгрен, рослый мужчина с серо-стальными глазами и длинными усами, с хирургической точностью двигал ручки управления, постепенно снижая скорость погружения.

– Возможно, вы и правы. Если только меня здесь не одолеет клаустрофобия, – ответила Джулия. – И как вы оба работаете в такой тесноте?

Джулия была не из малорослых, но Дальгрен и вторая женщина, сидящая в аппарате, были выше ее сантиметров на пять, не меньше. Саммер Питт, сидевшая в кресле помощника, повернулась к ней и ободряюще улыбнулась.

– Если сосредоточиться на красотах подводного мира снаружи, – сказала она, кивнув в сторону носового иллюминатора, – то можно быстро забыть о тесноте внутри.

Саммер, с ее длинными рыжими волосами и пронзительными серыми глазами, смотрелась впечатляюще даже в перепачканном комбинезоне. Ростом за метр восемьдесят, безо всяких каблуков, дочь директора НУПИ, двойняшка Дирка Питта-младшего давно уже привыкла к такой тесноте. Работа океанографа заставляла ее проводить под водой многие часы, изучая морское дно из иллюминаторов небольших подводных аппаратов.

– Давайте-ка прольем на все это немного света, – сказал Дальгрен, протягивая руку и перещелкивая пару тумблеров на потолке. Включились два ряда стоящих снаружи прожекторов, залив светом зеленую воду моря.

– Так-то лучше, – сказала Джулия, вглядываясь в иллюминатор. Видимость была метров десять-двенадцать. – Я и не думала, что у нас будет такой хороший обзор.

– Вода на удивление чистая, – ответила Саммер. – Куда чище, чем у берегов Норвегии, где мы работали до этого.

Перед этой экспедицией «Один» вернулся из трехнедельной экспедиции к берегам Норвегии, где Саммер и остальные исследовали изменения температурного режима моря и его влияние на жизнь морских обитателей.

– Глубина сто семьдесят футов, – доложил Дальгрен. – Мы уже у самого дна.

Подрегулировав балластные баки, чтобы обеспечить нулевую плавучесть, он посмотрел вперед и увидел покрытое песком дно. Включив тяговые электромоторы, слегка подкорректировал курс и поглядел на гирокомпас.

– Мы неподалеку от края шельфа, течение два узла, – сказал он.

– Не слишком веселое местечко для погружения с аквалангом, – заметила Саммер.

Они прошли совсем немного, и в поле зрения появился огромный цилиндрический объект.

– Труба номер один, – сказал Дальгрен, когда аппарат завис над громадной дымовой трубой.

– Какая громадная! – возбужденно сказала Джулия. – Я-то привыкла их видеть только на старых расплывчатых черно-белых фотографиях, где они не такие большие по сравнению с кораблем.

– Похоже, он ушел на дно очень быстро, – сказала Саммер, увидев, что с одной стороны край проржавевшей дымовой трубы сильно вогнут и покорежен.

– Очевидцы заявляли, что «Хэмпшир» едва не перевернулся, буквально встав кормой вверх, и ушел носом в воду. Очевидно, в этот момент трубы и оторвало.

Протянув руку к пульту, Саммер включила цифровые видеокамеры.

– Камеры записывают, – сообщила она. – Джек, похоже, слева от нас много обломков.

– Разворачиваюсь, – ответил Дальгрен и вывел аппарат на курс против течения.

Неподалеку от трубы из песка торчало множество темных предметов, по большей части сильно проржавевших. Видимо, они свалились с палубы корабля, когда тот повернулся носом ко дну.

Саммер заметила латунную гильзу, керамическую тарелку и кучу обломков и мусора, идентифицировать который не представлялось возможным. Внезапно перед ними показался черный силуэт. Аппарат медленно двигался вперед, и они разглядели громадный корпус затонувшего корабля, спутать который с чем-либо другим было невозможно.

Столетие, проведенное в морской воде, не прошло даром для британского крейсера времен Первой мировой. Он превратился в покореженное месиво ржавой стали, но лежал на морском дне почти ровно, с креном на правый борт. Корпус глубоко погрузился в песок, наносимый течением. Надстройка обрушилась, тиковая обшивка палубы сгнила уже десятилетия назад. Провалились даже некоторые секции бронированного корпуса. Огромный крейсер, переживший Ютландскую битву, теперь представлял лишь бледную тень своего былого величия.

Дальгрен подвел аппарат к корме «Хэмпшира», и они зависли в воде, как на вертолете. Затем он развернулся и повел аппарат к носовой части, зарывшейся в песок, когда корабль пошел ко дну. Развернулся и провел аппарат мимо корабля еще несколько раз. Одна цифровая камера вела непрерывную видеосъемку, другая делала кадры, из которых потом можно будет составить панорамную фотографию всего корабля.

Когда они в очередной раз двинулись к корме, Саммер показала пальцем на рваную дыру в палубе в кормовой части корабля. Рядом с дырой была гора мусора в несколько футов высотой, но какая-то слишком упорядоченная.

– Странная дыра, – сказала она. – Непохоже, что она имеет какое-то отношение к причине затопления корабля.

– Судя по разложенным рядом с ней предметам, здесь уже кто-то побывал, – сказал Дальгрен. – Кто-нибудь залезал внутрь до того, как правительство взяло под охрану этот корабль?

– Да. Корабль был обнаружен в тридцатых годах XX века экспедицией Василия Захарова. На поверхность подняли часть корабельного имущества, – ответила Джулия. – Ходили слухи, что на борту корабля есть какое-то золото. Но из-за сильного течения операция была не слишком удачной. Да и золота они, судя по всему, тоже не нашли.

Дальгрен повел аппарат вдоль изгибающейся кормы корабля, и они увидели торчащие из дна пустые гребные валы.

– Зато сняли огромные гребные винты, бронзовые, – заметил он.

– Британское правительство закрыло доступ к месту катастрофы только в 1973 году. С тех пор никто официально не проводил здесь погружений. У меня ушло три года на то, чтобы получить разрешение на фотосъемку, да и то это мне удалось лишь благодаря тому, что у меня дядя в парламенте.

– Хорошо иметь родных на высоких постах, – сказал Дальгрен, подмигнув Саммер.

– Я ужасно рада, что ваше Управление согласилось нам помочь, – сказала Джулия. – Вряд ли, даже с такими родственниками, я бы получила грант, достаточный, чтобы нанять подводный аппарат с экипажем.

– Пара микробиологов из Кембриджа помогла нам в нашей экспедиции в Норвегии, – ответил Дальгрен. – А еще они притащили с собой «Старую Пеструю Курицу». Классные ребята, так что мы были рады вас отблагодарить.

– «Пеструю Курицу»? – переспросила Джулия.

– Пиво такое английское, – слегка закатив глаза, ответила Саммер. – На самом деле, как только Джек услышал про затонувший корабль, вопрос был сразу решен.

Дальгрен молча улыбнулся. Аппарат медленно шел вдоль корпуса крейсера.

– Что ж, давайте посмотрим, найдем ли мы место, где он наткнулся на эту мину, – сказал он после паузы.

– А «Хэмпшир» утонул, подорвавшись на мине? Или в него попала торпеда? – спросила Саммер.

– Большинство историков считают, что он подорвался на мине. В ту ночь был сильный шторм. «Хэмпшир» должен был идти в сопровождении эскорта из нескольких миноносцев, но они не могли идти с ним в одном строю при таком волнении, и крейсер шел без них. Взрыв произошел рядом с носом, что наводит на мысль о мине. В те дни в этом районе находилась немецкая подводная лодка «U-75». Известно, что с нее ставили мины дальше по побережью.

– Похоже, случилось нечто ужасное, – сказала Саммер.

– Да. Корабль затонул меньше чем за десять минут. Успели спустить на воду около десятка шлюпок, да и те либо разбило о борт, либо перевернуло волнами. Попавшие в воду быстро теряли сознание от холода, и большая часть экипажа утонула, не добравшись до берега. Из шестисот пятидесяти пяти человек, находившихся на борту, выжили лишь двенадцать.

– И среди них не было лорда Китченера, – тихо сказала Саммер. – Его тело так и не нашли?

– Нет, – ответила Джулия. – Он не сел в шлюпку и утонул вместе с кораблем.

В кабине воцарилась тишина. Сидящие внутри аппарата молча глядели на корабль, ставший могилой для солдат той войны. Дальгрен повел аппарат вдоль левого борта к палубе, которая в некоторых местах провалилась вниз на несколько футов. Когда они приблизились к носовой части, Дальгрен вдруг заметил, что несколько плит корпуса вспучены. И тут прожекторы осветили огромную дыру почти у ватерлинии размером метров шесть.

– Ничего удивительного, что он так быстро затонул, – сказал он. – Тут дыра, через которую хоть грузовик проедет.

Он развернул аппарат так, чтобы прожекторы светили внутрь, и они увидели груды искореженного металлического мусора, рассыпанного по двум внутренним палубам. Изнутри выплыла крупная пикша, с удивлением глядя на яркий свет, а затем исчезла в темноте.

– Камеры еще снимают? – спросила Джулия. – Это были бы просто бесценные кадры.

– Да, съемка идет, – ответила Саммер. – Джек, сможешь подойти поближе к месту взрыва? – спросила она, внимательно глядя в иллюминатор.

Дальгрен поиграл ручками управления, и аппарат завис меньше чем в метре от дыры.

– Вы заметили что-то особенное? – спросила Джулия.

– Да. Посмотрите на края дыры.

Джулия непонимающе поглядела на рваные края ржавых листов стали. Дальгрен тоже. Его глаза вдруг расширились.

– Вот это да. Край вывернут наружу, – сказал он.

– Причем по всему периметру, – добавила Саммер.

Джулия удивленно посмотрела на них.

– О чем вы? – спросила она.

– Да о том, что немцы несли полнейшую чушь, – ответил Дальгрен.

– В смысле?

– В том смысле, что взрыв, потопивший «Хэмпшир», судя по всему, произошел внутри корабля, – ответила Саммер, показывая на края дыры.

Спустя полтора часа, сидя в кают-компании «Одина», все трое просмотрели заснятое видео на большом плоском мониторе. Дальгрен быстро прокрутил первые кадры, а потом включил нормальную скорость, когда пошло изображение дыры в левом борту. Джулия и Саммер сидели рядом, внимательно вглядываясь в экран.

– Останови сейчас, – сказала Саммер.

Дальгрен остановил воспроизведение и увеличил кадр, в котором дыра в борту была видна целиком.

– Ну вот, все совершенно ясно, – сказала Саммер, показывая на рваные края дыры, развернутые наружу, как лепестки цветка. – Взрыв, который это сотворил, должен был произойти внутри корабля.

– А экспедиция Захарова не может иметь к этому отношение? – спросила Джулия.

– Вряд ли, – ответил Дальгрен. – Хотя они и использовали взрывчатку, чтобы проделать дыры в корпусе, их главной задачей было пробраться во внутренние помещения корабля. Им незачем было делать такую огромную дыру, тем более так близко к главной палубе.

Он нажал на кнопку воспроизведения.

– Совершенно очевидно, что взрыв произошел внутри, а если бы Захаров и его люди пытались расширить уже имеющуюся дыру, такого бы не было.

– А если это была детонация боеприпасов, в результате подрыва на мине или попадания торпеды? – спросила Саммер.

– Тогда дыра слишком маленькая, – ответил Дальгрен. – Судя по тому, что мы видим внутри, повреждения сильны, но они сосредоточены у края корпуса. Если бы сдетонировали боеприпасы, то слетели бы целые секции палубы.

– Значит, остается только взрыв изнутри, – сказала Джулия. – Тогда, возможно, некоторые тогдашние слухи становятся более правдоподобными.

– Какие? – спросила Саммер.

– Смерть лорда Китченера в 1916 году потрясла всех. Два десятилетия назад он стал героем Хартума, подавив восстание в Судане; его считали главным творцом победы над Германией в Первой мировой, которая была уже на горизонте. Конечно, его в первую очередь вспоминают в связи с плакатом, на котором он был изображен с выставленным вперед пальцем, говоря: «Ты нужен своей стране!», призывая идти на службу в армию. Его тело так и не нашли, и появилось множество теорий насчет этого. О том, что он выжил, или о том, что вместо него в плавание отправился двойник. Некоторые считали, что боевики ИРА заложили бомбу, когда за пару месяцев до катастрофы корабль был на ремонте в Белфасте.

– Судя по всему, это открывает новую страницу в вашей биографии, – заметила Саммер.

– Так вы именно поэтому хотели исследовать «Хэмпшир», из-за Китченера? – спросил Дальгрен.

Джулия кивнула.

– На самом деле зафиксировать нынешнее состояние «Хэмпшира» было идеей декана факультета, но меня лично вело желание продолжать работу над биографией фельдмаршала. Видимо, придется съездить в Кентербери, в бывшее имение Китченера, и еще раз взглянуть на его архивы.

– Кентербери? – переспросила Саммер. – Это же неподалеку от Лондона, да?

– Меньше сотни миль.

– Мне тоже надо в Лондон, после того как мы зайдем в Ярмут.

– Ярмут – наше следующее место назначения, после того как мы высадим вас в Керкуолле, – объяснил Дальгрен. – Там мы пополним припасы перед отправлением в следующую экспедицию, к Гренландии.

И он призывно поглядел на Саммер.

– На следующей неделе я лечу в Стамбул, к брату и отцу, которые работают на Средиземном море, – ответила она.

– Даже звучит тепло и солнечно, – сказала Джулия.

– И не говорите, – буркнул Дальгрен.

– Возможно, я смогу пару дней побыть с вами и помочь, до отлета из Лондона, – предложила Саммер.

– В самом деле? – удивилась Джулия. – Нырнуть в покрытые пылью старые книги – это совсем не то, что нырнуть на дно морское.

– Ничего страшного. Мне самой стало интересно, что же там такое случилось с «Хэмпширом». Это самое меньшее, что я могу сделать, после того как мы помогли открыть эту банку с пауками.

– Спасибо, Саммер, это просто здорово.

– Легко, – с улыбкой ответила Саммер. – Кто же не любит загадок, в конце-то концов?