Текст книги "Полумесяц разящий"

Автор книги: Клайв Касслер

Соавторы: Дирк Касслер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 31 страниц)

49

Сэм стоял, прислонившись к утесу спиной и разглядывая тело палестинца, когда Дирк ненадолго выбежал из тоннеля в поисках Софи. Услышав, как кто-то зовет ее по имени, он развернулся, как раз чтобы увидеть, как свет фонаря Дирка исчезает в тоннеле. Сэм снова попытался позвонить Софи, а затем принялся взбираться на холм.

Он был в паре метров от входа, когда взорвался второй заряд. С его точки зрения, это был всего лишь приглушенный удар, после которого земля слегка задрожала у него под ногами. Спустя несколько секунд из входа в тоннель вырвались клубы дыма и пыли.

Подойдя к входу, Сэм нашел в кустах брошенный фонарь и, включив его, осторожно вошел в тоннель. Поразился, что такая огромная пещера существует под Храмовой Горой, а о ней ничего не известно.

Воздух все еще был наполнен дымом и пылью, и Сэму пришлось прижать рукав к лицу. Сунув голову по очереди в каждый из четырех тоннелей, он задумался. Из последнего больше всего пахло дымом, и тут он услышал стук камней, доносящийся оттуда.

Медленно продвигаясь по тоннелю, Сэм увидел вдали свет. Ускорив шаг, наткнулся на кучу камней, отколовшихся от стены в результате взрыва. Аккуратно ее обойдя, пошел дальше. Внезапно тоннель стал прямым, и Левин увидел яркий свет фонаря впереди.

От напряжения на его лице выступил пот, он кашлял от пыли, оседавшей в дыхательных путях. Обойдя большую зазубренную глыбу, Сэм оказался в большой пещере, освещенной поставленным на камень фонарем. Пещера больше напоминала карьер для добычи гравия, с завалами камней, лежащих там и тут. В потолке зияла большая, неправильной формы дыра, под которой лежало больше всего камней, обрушившихся в результате взрыва. В воздухе висела густая белесая пыль, мешая разглядеть что-либо, несмотря на свет.

В противоположном конце пещеры Сэм увидел какое-то движение.

– Софи? – позвал он, нерешительно потянувшись рукой к пистолету.

Из тумана, как привидение, возникла фигура. С облегчением Сэм понял, что это Дирк, но чувство облегчения исчезло, когда он увидел у него на руках обмякшее тело Софи.

– Как она? – тихо спросил он.

Нерешительно подойдя ближе, Сэм увидел, как Дирк накрыл лицо и грудь Софи курткой. Потом увидел безжизненно висящие руки и ноги, неестественно вывернутые и покрытые кровью и грязью.

Поглядев на Дирка, чтобы спросить, что произошло, Сэм вздрогнул. По внешнему виду Питта сразу стало понятно, что никакой надежды на то, что Софи жива, нет. Дирк смотрел на него потерянными и безжизненными глазами, по его лицу текла кровь. Казалось, жизнь уже покинула его самого. Сэм понял, что Софи погибла.

50

Взрыв под Харам Аш-Шариф возымел эффект едва ли больший, чем клубы дыма. Главной целью Марии был Купол Скалы, туда она заложила основной заряд взрывчатки, но он не взорвался, поскольку за считаные минуты до взрыва Дирк выдернул из пластита детонаторы. Взорвался лишь второй, меньший заряд, который был заложен под мечеть Аль-Акса, но последствия его были минимальны.

Да, земля под мечетью, построенной в восьмом веке нашей эры, вздрогнула, задребезжали окна, но мечеть не исчезла в вырвавшемся из-под земли огненном шаре. За несколько секунд до взрыва Софи успела снять со стены большую часть пластита и выбросить его в тоннель. Затем она попыталась снять оставшийся заряд, и тут произошел взрыв. Сильно ослабленный, он лишь сделал трещину в фундаменте фонтана позади мечети. Служащие мечети, палестинцы, поначалу даже не обратили на него внимания, решив, что взрыв произошел в другой части города.

Левин действовал быстро и решительно. Прибыли полицейские и «Скорая помощь», оказали помощь Дирку и отвезли тело Софи в морг. Сотрудники «Шин-Бет» тоже не мешкали. Они тщательно обыскали подземелье, обезвредили и вывезли оставшуюся взрывчатку. Затем подземелье было закрыто, прежде чем хранители Харам Аш-Шариф успели понять, что произошло.

Новости о теракте быстро распространились по Иерусалиму. Поднялся шум. Все мусульмане осудили это деяние; евреи же пришли в ужас от того, какому поруганию могла подвергнуться Храмовая Гора. Все пытались свалить вину друг на друга, напряженность росла. Правительство Израиля заняло оборонительную позицию, но втайне усилило меры безопасности в городе. Лидеров мусульманских общин привели в подземелье, где и договорились навсегда замуровать его, во избежание возможных терактов в будущем.

Взаимная неприязнь на улицах города продолжала оставаться сильной, но открытых вспышек протестов и насилия удалось избежать. Еще через несколько дней напряженность спала, да никто и не осмелился взять на себя ответственность за теракт. Настоящие же виновники бесследно исчезли.

51

Генерал Брэкстон прочел доклад из ЦРУ, не проронив ни слова. Лишь изредка подергивающиеся усы начальника национальной разведки выдавали его эмоции. Напротив сидели офицер разведки О'Куинн и сотрудник ЦРУ, молча разглядывая носки ботинок. Но они тут же вытянулись, когда заметили, что Брэкстон снял с кончика носа свои старомодные очки.

– Итак, вот что я понял, – мрачно начал генерал. – Какие-то придурки едва не подняли на воздух половину Старого Города, и ни «Моссад», ни «Шин-Бет» понятия не имеют, кто это. Это правда или только то, что израильтяне согласились нам рассказать?

– Израильтяне явно пошли не по тому следу, – ответил сотрудник ЦРУ. – Они считают, что здесь замешана группировка ливанцев, занимающаяся контрабандой оружия и наркотиков, известная под названием «Мулы». Известно, что «Мулы» имеют связи с «Хезболла», так что, возможно, этот теракт был совершен в отместку за продолжающиеся столкновения в секторе Газа. Американец, оказавшийся на месте событий, опознал одного из террористов. По его словам, этот человек участвовал в недавнем нападении на археологическую партию в Кесарии.

– Этот американец – наш агент? – спросил Брэкстон.

– Нет, инженер-подводник, сотрудник НУПИ. Сейчас проходит лечение в израильском военном госпитале в Хайфе, получил легкие ранения.

– Инженер-подводник? Какого хрена он делал в Иерусалиме?

– Очевидно, у него были отношения с девушкой, сотрудником Департамента древностей, которая погибла при взрыве. Он вызвался помочь ей провести обычное патрулирование и попал в самое пекло. И к счастью, как оказалось, – поскольку именно он обезвредил основной заряд взрывчатки, заложенный под Купол Скалы.

– Сэр, на этот раз пуля просвистела у виска, что называется, – сказал О'Куинн. – Взрывчатки там хватило бы не только чтобы сровнять с землей сам Купол, но и добрую половину Старого Города. В результате мы получили бы такую вспышку межнациональной ненависти, какой еще никогда не было. Если бы теракт удался, то над Израилем сейчас летали бы ракеты и снаряды.

Брэкстон хмыкнул и уставился на О'Куинна.

– Раз уж речь зашла о взрывчатке, я так понимаю, что тут не обошлось без очередной порции неприятностей по нашу душу.

– Мы получили от израильтян образец взрывчатки. Лабораторный анализ подтвердил, что это октоген, причем нашего производства. Его производит фирма, работающая на подряде у американской армии, – сдержанно ответил О'Куинн.

– Это наша взрывчатка, черт ее дери?! – вскричал генерал.

– Боюсь, что да. Мы немного покопались и выяснили, что этот образец совпадает по составу с той партией октогена высшего качества, которую мы втайне продали Пакистану для использования в их ядерной программе в начале девяностых. Пакистанцы сообщали, что вскоре один контейнер пропал. Считают, что их военные, подторговывающие оружием на черном рынке, продали его за границу, но до сих пор мы не сталкивались с фактами использования этой взрывчатки.

– Целый контейнер с октогеном. Немыслимо, – сказал Брэкстон.

– В нем должно было перевозиться где-то четыре тонны взрывчатки. Которая известна своей высокой мощностью.

Генерал прикрыл глаза и покачал головой.

– Полагаю, этот теракт напрямую связан с недавними взрывами в мечетях? – спросил он, не открывая глаз.

– Нам известно, что и мечеть Аль-Азхар в Каире, и Зеленая Мечеть в Бурсе были подорваны с применением октогена. В обоих случаях никто не взял на себя ответственность за теракт и не было найдено никаких улик, позволяющих связать их с местными группировками. В Иерусалиме мы имеем дело с точно таким же взрывом.

– А что насчет того мертвого палестинца, которого нашли на кладбище?

– Охотник за древностями, мелкая сошка, в связях с террористами не замечен, – ответил сотрудник ЦРУ. – Возможно, он имел какое-то отношение к обнаружению подземелья, но вряд ли был участником теракта.

– Что возвращает нас к первоначальному вопросу: кто и зачем?

О'Куинн с горечью посмотрел на генерала.

– Никто не брал на себя ответственность ни за один из этих терактов, и пока у нас нет реальных подозреваемых, – сказал он. – Джо подтвердит, все разведывательные ведомства проверяют любые варианты – от христианских и иудейских экстремистов до «Аль-Каиды» и других мусульманских фанатиков. Мы привлекли к делу и иностранные разведслужбы, но у них тоже пока нет ничего стоящего.

Сотрудник ЦРУ кивнул.

– Генерал, во всех случаях целью удара были объекты исключительной духовной значимости для мусульман-суннитов. Поэтому мы считаем, что есть большая вероятность того, что террористы принадлежат к мусульманам-шиитам. Это отчасти подтверждает и возможная причастность к теракту в Иерусалиме группировки «Хезболла». Но должен сказать, что в Управлении зреет уверенность в том, что здесь может быть замешан и Иран, желающий отвлечь наше внимание от своей ядерной программы.

– Мотив серьезный, – согласился Брэкстон. – Но они играют с огнем и должны понимать, что будет, если их поймают за руку.

О'Куинн покачал головой.

– Вынужден с вами не согласиться, сэр, – сказал он. – Эти теракты не похожи на иранские по почерку. Вероятно, мы столкнулись с новой формой экстремизма, еще не известной нам.

– Ты не оставляешь мне выбора, О'Куинн, – буркнул генерал. – Что там с твоим турком, муфтием Батталом, с которым ты все носишься?

– Как мы и опасались, он включился в предвыборную кампанию. Баттал и его партия только выиграют от любого усиления напряженности среди фундаменталистов, которую провоцируют все эти теракты. Есть вариант того, что они связаны с достижением конкретных политических целей, а не с общей тенденцией мирового терроризма. Что касается Баттала, мы пристально следим за ним, но пока не уловили в его действиях склонности к силовым методам. По крайней мере, не имеем этому четких доказательств.

– Значит, там ты ничего не нашел. Думаю, ребята, главный вопрос, над которым вы должны сейчас размышлять, – где они нанесут следующий удар.

– Да уж, цели становятся все более значимыми, по нарастающей, – согласился О'Куинн.

– А в последний раз им не удалось осуществить задуманное. Значит, следующий их теракт должен быть еще ужаснее.

– Тогда уж сразу Каабу в Мекке, – усмехнулся О'Куинн. – Думаю, следует порекомендовать спецслужбам Саудовской Аравии усилить меры безопасности.

– Аналитики работают над проблемой день и ночь, – сказал сотрудник ЦРУ. – Делаем все, что можем, – добавил он, в стиле традиционного вашингтонского языка беспомощности.

Брэкстон зло поглядел на них.

– Тогда я вам скажу, что делать, – сказал он, подавшись вперед и яростно сверля их взглядом. – Есть простейший способ прекратить все это. Все, что вам надо сделать, – продолжил он, срываясь на крик, – это найти остальную взрывчатку!

52

«Оттоманская Звезда» вошла в бухту к северу от Дарданелл ближе к вечеру и пришвартовалась у пустующего причала. На песчаном дне с другой стороны пирса лежал под водой затонувший рабочий катер, в ожидании крана и водолазной команды.

Стоя на мостике судна, Мария с удивлением увидела на берегу «Ягуар» своего брата. Челик сидел в машине, глядя, как пристает судно. Когда швартовы намотали на кнехты, он вылез с заднего сиденья. Быстро взобрался по трапу. У него под мышкой был чемоданчик-кейс.

– Не ожидала, что ты станешь меня встречать прямо здесь, Озден, – вместо приветствия сказала Мария.

– Время не терпит, – ответил Челик, возбужденно оглядев мостик. Уловив его взгляд, капитан и рулевой поспешно ушли, оставив их наедине.

– Слышала, что полиция обыскивала порт после нашего отбытия, – сказала Мария. – Тебе не опасно здесь находиться?

Челик ухмыльнулся.

– Местной полиции платят достаточно, чтобы она блюла наши интересы. Они лишь зашли сюда, а мы позаботились, чтобы они не подходили к складам.

Вопрос о следователях из полиции напомнил ему про нападение людей из НУПИ, и он непроизвольно потер шишку на голове, там, куда Питт ударил его киянкой.

– Эти американские псы сполна заплатят за то, что вторглись сюда, – гортанным голосом сказал он. – Но сейчас у нас есть задачи поважнее.

Мария, уже ожидавшая бурю гнева за провал операции в Иерусалиме, так ее и не дождалась. Челик молча посмотрел на пустующую гавань через окно дома.

– Где «Султана»?

– Я оставила ее в Бейруте, чтобы закончить ремонт. Команда вернется в Стамбул через пару дней.

Челик кивнул и подошел ближе к сестре.

– А теперь скажи мне, Мария, почему провалилась операция? – спросил он.

– Я и сама не знаю, – спокойно ответила та. – Главный заряд не взорвался. В нем было несколько детонаторов, и я уверена, что они были правильно установлены. Думаю, не обошлось без чужого вмешательства. Да и второй заряд тоже должен был вызвать более серьезные разрушения. Подозреваю, что та женщина-археолог, которая погибла, успела обезвредить часть взрывчатки.

– Результат меня разочаровал, – сказал Челик, с трудом сдержавшись от привычного сарказма. – Но я рад, что ты вернулась в целости и сохранности.

– Ливанских контрабандистов мы высадили на берег у Триполи, на обратной дороге, так что израильтянам негде их искать и у них нет следа, по которому они могли бы идти.

– Ты всегда хорошо заметаешь следы, Мария.

Несмотря на необычно спокойное поведение, Мария видела, что брата что-то мучает.

– Как дела у муфтия? – спросила она.

– Ведет избирательную кампанию не хуже профессионального политика, получил публичную поддержку от нескольких ключевых фигур в меджлисе. Но по опросам, он все еще отстает процентов на пять, не меньше, а до выборов остались считаные дни.

Челик укоризненно поглядел на сестру.

– Провал операции в Иерусалиме не дал нам ожидаемого прироста популярности, – добавил он.

– Возможно, это не в нашей власти, – ответила Мария.

Ее слова внезапно пробудили в Челике гнев, который ему с трудом удавалось сдерживать.

– Нет! – заорал он. – Мы так близки к успеху! Мы не можем упустить такую возможность! Ставка в этой игре – восстановление империи, которой правила наша семья…

Он словно уже ощутил вкус власти, которую собирался получить. Глаза его засверкали безумным огнем, а лицо побагровело от ярости.

– Мы не можем упустить такой шанс!

– Золотой Рог? – тихо спросила Мария.

– Да, – ответил Челик, открывая дипломат и доставая карту. – Перехват надо произвести завтра ночью, – сказал он, отдавая ей папку. – Вот описание нужного судна, маршрут и расписание движения по нему. Ты успеешь подготовиться?

Мария тревожно посмотрела на брата.

– Думаю, да, – тихо ответила она.

– Хорошо. В операции будет участвовать группа янычаров, которые взойдут на борт захваченного судна. Но я рассчитываю лишь на тебя.

– Озден, ты действительно хочешь это сделать? – спросила Мария. – Риск очень велик. Погибнет множество наших сограждан, а если операция не удастся, то последствия могут быть просто ужасны.

Челик поглядел на сестру взглядом, достойным маньяка-убийцы, и резко кивнул.

– Другого пути нет.

53

Абель Хамет глядел на лучи заходящего солнца, искрящиеся на волнах Средиземного моря, как маленькие шарики огня. Стоя на открытой части капитанского мостика, капитан израильского судна видел, как солнце уходит за горизонт, обещая прохладный вечерний бриз. Глубоко вдыхая соленый морской воздух, он, казалось, уловил запах сосен, доносящийся с турецкого берега, едва видневшегося вдали. Поглядев в сторону носа судна впереди от мостика, Хамет увидел лишь еле различимые огни. Немного отдохнув от жары, капитан вернулся назад к штурвалу «Даяна» нести вахту.

Почти стометровой длины, «Даян» представлял собой достаточно небольшой танкер, можно сказать, скромный по сравнению с супертанкерами, перевозящими нефть из Персидского залива. Танкер был похож на них практически во всем, однако построили его совсем для другой цели. Он перевозил пресную воду. Согласно давнему соглашению между израильским и турецким правительствами, три одинаковых судна регулярно доставляли воду из Турции к засушливым берегам Израиля.

Находясь меньше чем в четырехстах километрах морем от Израиля, Турция была единственным государством в этом засушливом регионе, обладавшем излишками пресной воды. Под ее контролем были истоки Тигра и Евфрата, а также несколько полноводных горных рек. Ценность этого стратегического ресурса год от года лишь возрастала. Сделав пресную воду статьей экспорта, Турция продавала малую его часть Израилю по достаточно низкой цене.

«Даян» мог перевезти порядка четырех тысяч тонн воды, и Хамет знал, что в масштабах потребления воды Израилем это лишь капля в море, но их рейсы, раз в две недели, не прекращались. Для него лично это была только несложная моряцкая работа, которую он и девять членов команды с удовольствием выполняли.

Стоя посреди рулевой рубки, капитан глядел на экран навигационного компьютера, следя за курсом корабля.

– Две трети ход, – приказал он рулевому. – Мы в сорока милях от Манавгата. Незачем приходить в порт до рассвета, все равно на насосной станции никого не будет.

Рулевой повторил приказ, и единственный двигатель судна сбавил обороты. Незагруженное судно сидело в воде высоко и постепенно сбросило скорость с двенадцати до восьми узлов. Через пару часов, около полуночи, на мостик пришел старпом, чтобы сменить капитана на вахте. Хамет в последний раз посмотрел на экран радара, прежде чем развернуться и уйти.

– Нас нагоняет судно слева по борту, а так на море пусто, – сказал капитан помощнику. – Так что, Зев, просто держись подальше от пляжей.

– Да, кэп, – ответил помощник. – Никаких ночных заплывов.

Хамет спустился в свою каюту, лег в койку и быстро уснул, но вскоре проснулся от ощущения, что что-то не так. Тряхнув головой, чтобы прогнать остатки сна, он понял, что не хватает гула и дрожи судового двигателя. Подумал еще: странно, что никто не пришел за ним и не разбудил, если возникли проблемы с ходом судна или работой двигателя.

Накинув халат, капитан вышел из каюты и взобрался по трапу на мостик. Войдя в полутемную рулевую рубку, он замер в ужасе. В полуметре от него на полулежал старший помощник лицом вниз в луже крови.

– Что тут происходит? – рявкнул он, обращаясь к рулевому.

Тот молча поглядел на него широко открытыми глазами.

В полумраке капитан увидел, что на лице у парня – свежая ссадина. Внезапно взгляд капитана привлекли огни другого судна, видневшиеся сквозь переднее окно. Судно находилось в опасной близости от левого борта танкера, ближе к носу.

– Полный право на борт! – заорал капитан, не обращая внимания на шорох позади.

От задней стены рулевой рубки отделилась рослая фигура человека, одетого в черное, с угольно-черной лыжной маской на лице. В его руках была штурмовая винтовка, которую он поднял на уровень плеч. Рулевой не выполнил команду Хамета, молча глядя на бандита с оружием. Хамет обернулся как раз в тот момент, когда ствол винтовки двинул ему в лицо. Голову пронзило болью, словно молнией. Капитан почувствовал, как его колени подгибаются, и погрузился в темноту, падая на палубу рядом со своим помощником.

54

– Ридли, друг мой, заходи, заходи.

Голос Толстяка звучал, как попавший в миксер песок. Он снова встречал Ридли Баннистера в своих апартаментах в Тель-Авиве, второй раз за неделю.

– Благодарю тебя, Оскар, – ответил археолог, входя с уверенным видом, которого у него в прошлый раз и в помине не было.

Гуцман отвел его в приемную, где за столом сидел худощавый, хорошо одетый араб, который просматривал какие-то бумаги. Подняв взгляд, он с подозрением посмотрел на Баннистера.

– Это Альфар, один из моих менеджеров, – сказал Гуцман, небрежно махнув рукой. – Не беспокойся, ему можно доверять, – уловив настороженный взгляд Баннистера, добавил он.

Дойдя до любимого кресла, Гуцман неуклюже плюхнулся в него.

– Итак, что у тебя за важное дело, раз ты мне так неожиданно позвонил? – спросил он.

Баннистер заговорил тихо, готовя жертву к решающему удару.

– Оскар, ты не хуже меня знаешь, что охота за исторической правдой – занятие в лучшем случае спекулятивное. Мы можем искать в течение дней, недель и даже лет, надеясь совершить великое открытие, и все равно оказаться ни с чем. Конечно, по ходу дела можно найти что-то важное, иногда даже такое восхитительное, что разыгрывается воображение. Но обычно все усилия пропадают даром. Но иногда, когда звезды встают как надо, кто-нибудь очень-очень удачливый может обрести истинный дар небес.

Наклонившись вперед, он посмотрел в глаза Толстяку.

– Оскар, я считаю, что мы находимся на пороге такого открытия.

– Ну, мальчик мой, где же, где? – свистящим голосом проговорил Гуцман. – Хватит со мной играться.

– Я только что побывал в Лондоне и случайно встретился с торговцем антиквариатом, которого знаю уже не первый год. У него недавно появился ряд предметов, многие годы назад украденных из архивов англиканской церкви, – солгал Баннистер, снова сделав паузу для пущего эффекта.

– Продолжай.

– Часть из них – предметы искусства, украшения и другие предметы, вывезенные из Святой Земли во времена Крестовых походов.

Баннистер опасливо огляделся.

– Но среди них – Манифест, подлинный, – тихо добавил он.

Глаза Гуцмана выпучились, как шары.

– Ты… ты серьезно? – прохрипел он. Попытался скрыть охватившее его возбуждение, но лицо его покраснело от волнения.

– Да, – ответил Баннистер, доставая фотокопию папируса, преднамеренно сделанную с плохим качеством. – Оригинала я не видел, но меня заверили, что он подлинный.

Гуцман несколько минут разглядывал фотокопию, не проронив ни слова. Лишь шуршание бумаги в его неловких пальцах раздавалось в тишине.

– Он существует, – тихо сказал он наконец. – Поверить не могу, что по воле Божией это все-таки произошло… – Потом жестко поглядел на Баннистера: – Этот торговец мне его продаст?

Баннистер кивнул.

– Учитывая, как тот к нему попал, он будет вынужден продавать его втихую. Поэтому и назначил цену всего в пять миллионов фунтов стерлингов.

– Пять миллионов фунтов! – выпалил Гуцман и зашелся в приступе кашля. Когда приступ кончился, он снова посмотрел Баннистеру в глаза.

– Я не стану столько платить, – твердо сказал он.

Баннистер слегка побледнел. Он не ожидал такого ответа.

– Думаю, Оскар, цена – вопрос обсуждаемый, – выпалил он. – Торговец указал, что он провел радиоуглеродный анализ за свой счет.

Гуцману доводилось покупать антиквариат у всех, начиная с расхитителей могил и заканчивая политиками, и он хорошо знал, как торговаться. Более того, он понимал, что Баннистер пытается его разыграть, окончательно убедившись в этом, когда уловил в голосе собеседника нерешительность.

– Будь здесь, – сказал Толстяк, неуверенно встал из кресла и вышел.

Очень скоро он возвратился с толстой папкой в руках. Сев и открыв ее, достал пачку фотографий, каждая из которых была упакована в пластиковый прозрачный конверт. На фотографиях были антикварные предметы разных эпох и стилей, большие и маленькие. Баннистер увидел статуи, барельефы и керамику; каждый из этих предметов стоил не одну сотню тысяч долларов. Пролистав папку до конца, Гуцман достал несколько других фотографий, которые и отдал Баннистеру.

– Погляди, – сказал Толстяк.

– Часть твоей коллекции? – спросил Баннистер.

– Да, та, что у меня на складе в Португалии.

Баннистер принялся разглядывать фотографии. На первой были несколько ржавых мечей и наконечников копий. На второй – железный армейский шлем, римский, хеддернхаймского типа. На следующей фотографии была тонкая бронзовая пластина с изображениями орла, скорпиона и нескольких корон. Но на последней был предмет, которого Баннистер опознать не смог. Какая-то огромная угловатая груда искореженного металла.

– Редкие предметы римского оружия, – сказал он. – Орел и скорпион – часть боевого штандарта, да?

– Неплохо, Ридли, неплохо. Это не просто боевой штандарт. Это – эмблема «Схола Палатина», элитного подразделения, охранявшего Константина Великого. А что скажешь по поводу последнего предмета, друг мой?

Баннистер снова поглядел на фотографию, но потом покачал головой.

– Боюсь, я не знаю, что это.

Гуцман улыбнулся, торжествуя малую победу.

– Это бронзовый таран с имперской галеры. Судя по размеру и форме, скорее всего – с биремы, двухрядной галеры, которую еще называли либурной.

– А теперь понял. Рабочее острие смято от удара. Где же, во имя всего святого, ты это нашел?

– Это лежало в трюме другого судна, корабля кипрских пиратов, четвертого века нашей эры, если мне все правильно рассказали. Поврежденный корабль шел к берегу, но затонул и оказался в иле, как бы законсервировавшись. Многие предметы на нем удивительно хорошо сохранились. На него наткнулись местные дайверы, которые опередили официальную археологическую экспедицию. И богатый коллекционер купил большую часть находок прежде, чем тамошние власти вообще о них узнали.

– Кажется, я знаю этого богатого коллекционера, – ухмыльнувшись, сказал Баннистер.

Гуцман засмеялся булькающим смехом.

– Тогда мне весьма повезло, – сказал он, улыбаясь.

– Просто отличные штуки, Оскар. Но зачем ты мне их показываешь?

– Я их купил много лет назад. И все эти годы я только и слышал, что про этот Манифест. Правда ли, что он существует? Где тот груз, который в нем перечислен? И однажды ночью мне приснился сон. Во сне я держал его в руках – так, как сейчас держу твою фотокопию. А еще я увидел вокруг себя римское оружие и другие предметы. Не какие-нибудь, а именно эти, – добавил он, показывая на фотографию.

– Нам часто снится желаемое, – ответил Баннистер. – Ты и вправду думаешь, что есть связь между Манифестом и этими римскими древностями? Разве не могли они остаться от какого-то другого морского боя?

– Отнюдь не в каждом морском бою участвуют бойцы из «Схола Палатина». Сам знаешь, они заменили преторианскую гвардию, поскольку ее остатки были уничтожены в битве у Мильвиева моста, когда он разгромил Максенция и объединил империю. Нет, я уверен, что эти киприоты напали на галеру, перевозившую груз имперской важности.

– А сам корабль датирован?..

Гуцман снова улыбнулся.

– Корабль, вооружение и другие предметы датированы одним временем – в районе 330 года нашей эры. А вот еще.

Он показал на одной из фотографий изрубленный римский щит. Баннистер не заметил его, но тут вгляделся повнимательнее. На щите были выцветшие греческие буквы, «хи» и «ро», образовывающие крест.

– Константинов крест, – пробормотал он.

– А правдоподобности этому добавляет папирус из Кесарии, – сказал Гуцман. – Сон сбывается, Ридли. Если твой Манифест – подлинный, то мы уже буквально слышим исходящий из этих находок голос Елены Августы.

Глаза Баннистера загорелись охотничьим азартом.

– Скажи, Оскар, а где нашли этот корабль? – многозначительно спросил он.

– Его нашли неподалеку от деревни Писсури, у южного берега Кипра. Вполне возможно, что судно, на котором был описываемый в Манифесте груз, тоже где-то неподалеку, а? – предположил Гуцман. – Вот это был бы дар небес, а, Ридли?

– Точно, – ответил археолог. В его голове бешено пролетали мысли. – Это было бы величайшее открытие всех времен и народов.

– Ну, пока что мы забегаем вперед. Сначала я должен сам проверить Манифест и выяснить, подлинный ли он. Скажи своему другу в Лондоне, что я заплачу за него сто тысяч фунтов. Но сначала мне нужен результат радиоуглеродного анализа и возможность лично его проверить.

– Сто тысяч фунтов? – ахнул Баннистер. Теперь настала его очередь изумляться.

– Да, и ни пенса больше. – Опытный коллекционер похлопал Баннистера по плечу. – Спасибо, Ридли, что пришел ко мне первому. Думаю, перед нами открываются отличные перспективы.

Баннистеру оставалось лишь разочарованно кивнуть по дороге к двери. Когда он уже спустился вниз на лифте, Гуцман вернулся обратно в комнату и подошел к Альфару.

– Запомнил наш разговор? – спросил Толстяк.

– Да, мистер Оскар, слово в слово, – ответил араб с сильным акцентом. – Но не понимаю, почему бы вам просто не купить этот Манифест?

– Все очень просто, Альфар. Я абсолютно уверен, что Манифест у самого Баннистера, а не у какого-то там лондонского торговца. Он пытается меня круто надуть, и у него даже могло бы получиться.

– Тогда зачем вы рассказали ему о ваших римских предметах коллекции?

– Чтобы заронить семя сомнения в его голову. Сам видишь, у него талант совершать открытия. Он ушел отсюда, расстроившись, что не смог продать мне Манифест, но ошеломленный открывающейся перспективой. Как и я сам, если предположить, что описанные в Манифесте предметы существуют. Уверен, что его самомнение подвигнет его на многое. Он немедленно примется за их поиски. Может, это и игра впустую, но почему бы не попробовать? Баннистер умен и удачлив. Если эти предметы можно найти, то он именно тот человек, который это сделает. Почему бы не позволить ему найти их для нас?

– Вы умнейший человек, мистер Оскар. Но как вы сможете контролировать Баннистера?

– Свяжись с Заккаром. Скажи, что у меня для него несложная работа, слежка. Я хорошо заплачу, как всегда.

– Он сообщил, что по возможности не хотел бы в ближайшие несколько месяцев появляться в Израиле.

– Жареным запахло, да? – с усмешкой спросил Гуцман. – Без разницы. Скажи, чтоб не беспокоился, работа не в Израиле. Свои денежки он заработает на Кипре.