Текст книги "Ударная волна"

Автор книги: Клайв Касслер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 32 страниц)

– Хотят взять нас живыми, – рассудил Питт. – Значит, так, банда: усаживайтесь и держитесь крепко-крепко за сиденья.

– Ты что собираешься делать? – заволновалась Мэйв.

– Не я, а мы, любовь жизни моей. Мы собираемся поплавать. Ал, раствори все окна. Сейчас эта штука камнем полетит на дно.

– Надеюсь, вода теплая, – пробормотал Джордино, выдавливая стекла из рам. – Ненавижу холодную воду.

Обратившись к Мэйв, Питт посоветовал:

– Сделай несколько глубоких вдохов, чтобы набрать в кровь побольше кислорода. Когда мы ринемся вниз, выдохни и снова вдохни.

– Спорим, я под водой дальше тебя проплыву, – сказала она с отчаянной решимостью.

– Заметано, – восхищенно произнес он. – Прыгай в окно справа и греби под пирс, как только вода хлынет в автобус.

Питт достал из своей сумки нейлоновый пакет и запихнул его себе в штаны, отчего те невероятно раздулись спереди.

– Спасательный мешок? – удивилась Мэйв.

– О да, мешочек сладостей на крайний случай, – объяснил Питт. – Я никогда без него не выхожу из дома.

– Они уже почти рядом, – спокойно оповестил Джордино.

Питт натянул кожаную куртку, застегнул молнию до самого ворота и сжал баранку.

– Ладно, попробуем заработать у судей высокие оценки.

Он пробудил двигатель и переключил автоматическую коробку передач на малый ход. Разбитая машина дернулась вперед, шлепая обрывками правой шины, выпуская такие густые клубы пара, что Питт едва различал дорогу впереди. Он набирал скорость, готовясь к прыжку. Ограждения вдоль края пирса не было, тянулся только низкий деревянный брус, служивший бордюром для автомашин. Передние колеса приняли удар на себя. Ослабленная передняя подвеска отлетела, лишенное колес шасси рухнуло на нее, а задние шины, сжигая резину, закрутились, выталкивая остатки «тойоты» с пирса.

Последнее, что зафиксировал Питт до того, как ветровое стекло провалилось в кабину и через распахнутую дверь хлынула морская вода, было громкое шипение перегретого мотора.

Охранники Дорсетта подбежали к краю причала. Их взорам предстало множество булькающих пузырьков и огромное масляное пятно. Поднявшиеся от удара волны разошлись. Охранники тоже, благо из зеленой мути не вынырнула ни одна голова.

Питт рассудил: если причал способен принять крупнотоннажное судно, значит, здесь глубина воды по меньшей мере пятнадцать метров. Автобус затонул колесами вниз, ткнулся в донную грязь, подняв тучу ила. Оттолкнувшись от руля, Питт проплыл в салон, убедился, что Мэйв с Алом выбрались из машины, и последовал за ними. По мере того как он удалялся от «тойоты», вода становилась светлее и холоднее. Питт различил сваи под пирсом. «Видимость, – прикинул он, – где-то двадцать метров».

Впереди метрах в четырех он увидел Мэйв и Джордино – те сильно гребли, направляясь к сваям. Питт глянул вверх – над ним неясным рисунком маячили облака. Вдруг вода потемнела: Питт очутился под пирсом. На время он потерял своих спутников. Легкие заболели, требуя законной порции воздуха. Питт поплыл к поверхности под углом, работая одной рукой, а другой оберегая голову от соприкосновения с чем-нибудь твердым или острым. Вынырнул он посреди небольшого скопления мусора. Глубоко вздохнув, он крутанулся и увидел Мэйв с Джордино – они держались за сваю. Питт подплыл к ним.

Мэйв встретила его широкой улыбкой.

– Задавака, – шепнула она, опасаясь, что люди отца расслышат ее голос. – Признайся, что ты чуть не утонул, стараясь проплыть больше моего.

– Да, – улыбнулся Питт. – Жизнь во мне едва теплится.

– По-моему, никто нас не заметил, – тихо проговорил Джордино. – Я почти под причалом был, когда из илистой тучи выбрался.

Питт взмахнул рукой в сторону района причалов:

– Предлагаю найти безопасное местечко и выбраться на свет божий.

– Лучше залезть на борт ближайшего судна и попросить убежище, – возразил Джордино.

Мэйв взглянула на него с сомнением. Длинные светлые волосы плавали в воде у нее за спиной словно золотистые тростинки.

– Если охранники это заметят, то отец принудит экипаж судна выдать нас.

Джордино ответил:

– А вы не допускаете, что экипаж его не послушается? Ведь мы будем находиться под защитой местных властей.

Питт помотал головой, стряхивая капельки воды.

– Представь, что ты капитан корабля или начальник полиции порта. Кому ты поверил бы: трем полуутопшим крысам или самому Артуру Дорсетту?

– Наверное, ему, – вздохнул Джордино.

– Нам бы только добраться до пирса, возле которого стоит «Океанский удильщик».

– Именно там холуи отца нас и ждут, – заметила Мэйв.

– Люди Дорсетта не посмеют сунуться на борт судна, принадлежащего государственной организации, – уверил ее Питт.

– Утверждение абстрактное, – прошептал Джордино. – Кроме того, мы не имеем ни малейшего понятия, где стоит «Океанский удильщик».

Питт укоризненно взглянул на друга:

– Как же мне противно, когда ты мыслишь трезво!

– У «Удильщика» корпус бирюзовый, а надстройки белые, как у «Полярного охотника»? – спросила Мэйв.

– У всех судов НУМА раскраска одинаковая, – кивнул Джордино.

– Тогда я его видела. Он пришвартован к шестнадцатому причалу.

– Сдаюсь. В какой стороне отсюда шестнадцатый причал?

– Четвертый к северу от этого, – ответил Питт.

– Откуда тебе это известно?

– Метки на складах. Я заметил цифру «девятнадцать» до того, как выехал с двадцатого причала.

– Теперь, когда выяснилось, где мы находимся и куда предстоит плыть, давайте отправимся в путь, – предложил Джордино. – Если охранники не совсем мозги растеряли, то пошлют водолазов за нашими телами, чтобы доложить боссу о выполнении задания.

Экономя силы, они неспешно и ровно поплыли брассом среди леса свай. Прошел почти час, прежде чем они заметили бирюзовый корпус.

– Добрались! – радостно воскликнула Мэйв.

– Не надо заранее подсчитывать выигрыш, – урезонил ее Питт. – Причал, может, кишмя кишит качками твоего отца.

Корпус судна находился всего в двух метрах от свай. Питт плыл до тех пор, пока не оказался прямо под сходнями. Подтянувшись, он ухватился руками за крестовину, подпиравшую сваю, и вылез из воды. Забравшись по наклонному брусу на пирс, он медленно осмотрелся.

Около сходен никого не было, но у въезда на пирс стояла служба безопасности Дорсетта. Питт насчитал четверых охранников, растянувшихся цепочкой между контейнерами, и столько же автомашин.

Питт присел и проговорил:

– Наши друзья стерегут вход на пирс метрах в восьмидесяти отсюда; это слишком далеко, чтобы помешать нам попасть на борт.

– Годится, – ответил Джордино.

Питт вытянул Мэйв из воды, Ал выбрался сам, и они со всех ног припустили к «Океанскому удильщику».

Тишина и пустота на палубе насторожили Питта. Он оглянулся на охранников. Те не торопясь, вразвалочку двинулись к «Океанскому удильщику». Их совершенно не удивило внезапное воскрешение утопленников. «Что-то не так», – подумал Питт и удостоверился в этом, когда открылась дверь каюты и перед ним выросла до жути знакомая фигура.

– Как же приятно снова увидеть вас, мистер Питт! – расплылся в глумливой улыбке Джон Мерчант. – Вы ведь никогда не сдаетесь, да?

30

Сказать, что Питт испытал горькую досаду, – значит ничего не сказать. Он просто рухнул в отчаяние. Артур Дорсетт обвел его вокруг пальца как мальчишку. Магнат все просчитал: и куда Питт полетит, и где приземлится, и на чем поплывет. Он даже разработал запасной вариант поимки Питта – на случай, если основной даст осечку.

Теперь акустическую чуму не остановить, детей Мэйв не спасти, самому не уцелеть да еще и друга погубит. И половины из перечисленного хватило бы для того, чтобы завыть от безнадежности. Но кто мог вообразить, что у Дорсетта хватит наглости захватить судно, принадлежащее самой могущественной стране в мире?!

Питт искоса посмотрел на Джордино и удивился: Ал воспринял ужасное событие с привычной невозмутимостью. Он стоял, оглядывая Мерчанта так, будто мерку с него для гроба снимал. Питт перевел взгляд на Мэйв. Мужество покинуло ее. Голубые глаза сделались безрадостными, как у человека, знающего, что миру пришел конец. Она закрыла лицо ладонями и заплакала. Поведение друга пристыдило Питта, а горе подруги развязало язык.

– Что вы сделали с экипажем? – требовательно обратился Питт к Мерчанту.

– Тех пятерых, что остались на борту, мы убедили посидеть в трюме.

Питт вопросительно поднял брови:

– Пятерых?

– Да. Остальные веселятся в лучшей гостинице Веллингтона на вечере, который в их честь устроил мистер Дорсетт. Вы же знаете, как он уважает отважных исследователей морских глубин.

– Ловко, – холодно оценил Питт. – Кто из НУМА сообщил вам о нашем прибытии?

– Геолог какой-то – он постоянно осведомляет мистера Дорсетта о ваших проектах. Один из множества источников, снабжающих компанию доверительной информацией.

– Да у вас целая шпионская сеть.

– И очень хорошая. Мы следили за вами с той минуты, когда вы взлетели с аэродрома Лэнгли в Вашингтоне.

– Вы закуете нас в кандалы?

– Ни в коем случае. Моим людям приказано всего-навсего искалечить мисс Дорсетт, если вы с другом попробуете удрать. – Мерчант сверкнул зубами. – Так пожелала мисс Боудикка.

– Как мило с ее стороны! – съязвил Питт. – Готов побиться об заклад, она мучила кошек, когда была маленькой.

– У нее и на ваш счет есть интересные мысли, мистер Питт.

– Кстати, о мыслях. Как ваша голова?

– Благодарю, в порядке. Когда я вас буду бить, вы так сказать не сможете.

– Куда вы собираетесь нас переправить?

– Пока на яхту мистера Дорсетта. Он вскоре прибудет.

– Я полагал, что он безвылазно сидит на острове Гладиатор.

– Ради вас он сделал исключение. – Мерчант снял темные очки и тщательно протер линзы бархоткой. – Вам будет интересно познакомиться с ним.

– А мне кажется, он монах-отшельник, – вмешался в разговор Джордино. – Что его волнует, помимо пересчета алмазов?

На мгновение взгляд Мерчанта, обращенный на Джордино, полыхнул адским огнем.

– У всякого юмора, господин хороший, есть своя цена. Мисс Дорсетт может поведать вам, что ее отец лишен слабости к язвительным замечаниям. Завтра в это самое время у вас будет весьма и весьма мало поводов для шуток.

Артур Дорсетт оказался совершенно не таким, каким Питт представлял его себе. Ожидалось, что один из богатейших людей на свете, имеющий красавиц дочерей, сам, по крайней мере, благообразен. Человек же, которого он увидел в кают-компании яхты, уже известной по Кангиту, походил на тролля из скандинавского фольклора. Особенно поразили его зубы Дорсетта – пожелтевшие, выщербленные, они напоминали клавиши старого пианино. Такое убожество, по мнению Питта, следовало таить за плотно сомкнутыми губами. Однако рот магната был постоянно полуоткрыт. «Тролль жаждет крови», – подумал он.

Дорсетт сидел на краешке столешницы, поддерживаемой акульими плавниками. Слева от него стояла Боудикка в парусиновых брюках и рубашке, завязанной узлом на талии и наглухо застегнутой у ключиц. Справа размещалась в кресле, обитом шелком, Дейрдра в белой водолазке и юбке из шотландки.

Скрестив руки на груди, Дорсетт пустыми до черноты глазами избороздил Питта и Джордино. Он изучил их сверху донизу, от вихров на темени до шнурков на ботинках. Затем он перевел взгляд на Мерчанта, который стоял позади Мэйв, сунув руку за борт твидового спортивного пиджака, где в наплечной кобуре лежал автоматический пистолет.

– Отлично сработано, Джон!

– Вы все в точности предугадали, мистер Дорсетт, – просиял Мерчант. – Даже то, что они попытаются вплавь добраться до «Океанского удильщика».

– Были проблемы со службой охраны причалов?

– Переговоры и расчеты прошли гладко. Пятеро задержанных членов экипажа освобождены. Любой жалобе, направленной руководством НУМА, обеспечено полное равнодушие со стороны местных властей.

– Еще бы! – усмехнулся Дорсетт. – Эта страна в очень большом долгу перед нами за вклад в развитие ее экономики.

Мерчант угодливо закивал.

– Всех участников вскоре ждет щедрая премия, – объявил Дорсетт. – Можете идти.

Мерчант опасливо покосился на Питта и Джордино:

– За этими людьми нужен глаз да глаз. Не рекомендую оставаться с ними наедине.

Дорсетт нахмурил густые брови.

– Я не нуждаюсь в ваших советах, – презрительно бросил он.

– Мой долг – защищать вас и ваши интересы, – сказал Мерчант, снял руку с пистолета и застегнул пиджак. – Я отношусь к этому очень серьезно.

– Ценю ваше усердие. – Дорсетт, явно теряя терпение, выразительно потряс пальцами.

Как только Мерчант вышел, Мэйв набросилась на отца:

– Что с Шоном и Майклом? Не причинил им твой поганый Фергюсон вреда?

Питт подумал, что сейчас ей ответит Дорсетт, но вместо этого Боудикка шагнула вперед и влепила Мэйв пощечину. Удар оказался такой силы, что Мэйв пошатнулась. Питт подхватил ее, а Джордино загородил спиной.

Ал был вдвое ниже Боудикки. Он упер взгляд в пышную грудь великанши и изрек:

– Вот так приветствие!

Питт умел разбираться в выражениях лица своего друга. Джордино, похоже, о чем-то догадался насчет Дейрдры и теперь собирался выдать тайну троллева отродья. «Не надо», – хотел сказать Питт, но не успел. Лукаво улыбнувшись, Ал задрал голову и сказал:

– А я знаю.

– Что? – опешила Боудикка.

– У вас грудь волосатая. Поэтому вы застегнуты под горлышко.

Повисло минутное молчание. Потом прекрасные черты Боудикки исказились от ярости. Она занесла кулак над головой Джордино. Тот и не подумал отступить.

Кулак обрушился на черную кудрявую шевелюру с недюжинной силой. Джордино рухнул. Все уставились на него. Полежав немного, он поднялся, смачно выплюнул кровавый сгусток на дорогой ковер и широко улыбнулся:

– Значит, я прав.

Боудикка потерла ушибленный кулак. Безудержная ярость сменилась холодной враждебностью.

– Шут. Тебе бы в цирке выступать.

– Только вместе с вами, мадам, – немедленно откликнулся Джордино.

Питт испугался, что эта реплика вызовет новую вспышку гнева у великанши. Он хорошо помнил, на какой еще фокус способна Боудикка.

– Давай послушаем, что скажет мистер Дорсетт, – сказал он, положив руку на плечо Ала.

– Вы умнее своего приятеля, – заметил Дорсетт.

– Только когда нужно предотвратить убийство.

– Вот как? Значит, вы считаете нас убийцами?

– Учитывая, что на вашей совести гибель сотен людей, – безусловно, да.

Дорсетт равнодушно пожал плечами и, обогнув стол, уселся в кресло. Боудикка тут же встала около отца.

– Когда на прохожего падает кирпич, это называется не убийством, а роковой случайностью, – сказал Дорсетт.

– Вы называете случайностью акустическую чуму, вызванную вами?

Дорсетт поморщился:

– А, бросьте! Что значит несколько смертей, когда в третьем мире миллионы мрут ежедневно от голода, болезней и войн.

– Мама учила меня, что каждая жизнь есть дар Божий, – сказал Питт.

– Жизнь – это расхожий товар, и ничего больше, – с издевкой произнес Дорсетт. – Люди похожи на инструменты: ими пользуются, пока нужны, и выбрасывают, когда надобность отпадает. Мне жаль тех, кто вроде вас обременяет себя моралью и принципами. Вы обречены гоняться за миражом, за идеальным устройством мира, какового не было и никогда не будет.

Питт убрал руку с плеча Джордино и с удивлением произнес:

– У вас извращенная философия.

– До сих пор она служила мне превосходно.

– Что за причина заставляет вас совершать массовые убийства? Зачем добывать алмазы с помощью ультразвука?

– Обычный способ не позволяет настолько увеличить выработку, чтобы сбить цены на рынке. А я хочу сделать так, чтобы бриллианты стали доступны даже нищенке.

– Вас потянуло на благотворительность?

– Вообще-то алмаз – всего-навсего затвердевший углерод. Его единственная практическая ценность в том, что он – самое твердое вещество из известных человеку. Поэтому алмаз незаменим при обработке металла и бурении скальной породы. Между прочим, слово «алмаз» заимствовано из греческого. В переводе оно звучит как «неукротимый». Древние эллины, а позднее и римляне полагали, что алмаз защищает от врагов и диких зверей. Еще считалось, что с помощью алмаза можно выявить супружескую неверность. Нынешний ажиотаж вокруг бриллиантов – не более чем дань моде. По мне, хрусталь сверкает ничуть не хуже.

Дорсетт говорил ровным голосом, однако пульсирующая жилка на шее выдавала, насколько глубокие чувства вызывает в нем затронутая тема. Питт понял, что если Дорсетта не остановить, то лекция продлится до второго пришествия. Ждать так долго он не мог: его интересовала не история алмазов, а их добыча.

– Известно ли вам, – продолжал толковать Дорсетт, – что первое бриллиантовое обручальное кольцо было подарено эрцгерцогом Фердинандом Австрийским Марии Бургундской в тысяча четыреста семьдесят седьмом году, а верование, будто «вена любви» идет прямо от мозга к безымянному пальцу левой руки, связано с мифом, пришедшим к нам из Древнего Египта?

Питт воспользовался паузой, неизбежной после риторического вопроса, и сказал с нескрываемым презрением:

– Мне известно, что алмазы придерживаются на складах в Южной Африке, России и Австралии, с тем чтобы потребительский спрос на них оставался стабильно высоким. Еще мне известно, что картель, а по сути, монополия, управляемая «Де Бирс», диктует цены на рынке. Как же вам удастся осчастливить нищенку при подобных обстоятельствах?

– А я сокрушу «Де Бирс», – самодовольно скривился Дорсетт. – Я наводню рынок баснословно дешевыми алмазами, и картель разорится в пух и прах.

– Какая выгода господствовать на угнетенном рынке?

– Вы меня не поняли, мистер Питт. Я не намерен господствовать на рынке. Я собираюсь погубить его навсегда. – Дорсетт устремил взгляд поверх головы Питта, словно любуясь картиной ближайшего будущего.

– Неужели вы хотите перерезать горло самому себе, фигурально выражаясь?

Дорсетт наставил на Питта палец:

– Вот! Мне нужно, чтобы все думали именно так, даже мои ближайшие сподвижники. Правда же заключается в том, что я рассчитываю заработать целую кучу денег.

– Как? – вырвалось у Питта.

Дорсетт в сатанинской улыбке обнажил жуткие зубы:

– Помимо алмазов, есть другие драгоценные камни.

– Боже мой! – осенило Мэйв. – Ты собрался монополизировать рынок цветных камней.

Ее начало трясти – и от вымокшей одежды, и от охватившего ужаса. Питт снял сырую кожанку и накинул ей на плечи.

Дорсетт кивнул:

– Да, дочь. Все последние двадцать лет твой мудрый старик отец отправлял на склад добытые алмазы и потихоньку скупал доли в компаниях, добывающих цветные камни. Через сложные схемы дутых корпораций я теперь контролирую восемьдесят процентов рынка.

– Под цветными камнями, я полагаю, вы имеете в виду рубины и изумруды, – уточнил Питт.

– Так и есть, а еще сапфиры, топазы, турмалины и аметисты. Месторождения цаворита, красного берилла и красного изумруда становится найти все труднее и труднее, а мексиканского огненного опала и подавно. Есть цветные камни настолько редкие, что из них не делают ювелирные украшения, за ними охотятся коллекционеры.

– Почему же тогда цены на цветные драгоценные камни не идут ни в какое сравнение с ценами на бриллианты? – спросил Питт.

– А потому что картелю пока удается держать цвет в тени, – объяснил Дорсетт со страстью фанатика. – «Де Бирс» тратила бы бешеные деньги на энергичные исследования и анализ международных рынков. Миллионы уходят на рекламу бриллиантов, на придание им имиджа вечной ценности. Мужчинам и женщинам внушается, что настоящим проявлением любви является только подарок бриллиантовой безделушки. Я положу этому безобразию конец. – Дорсетт вскочил и заходил по каюте, для выразительности размахивая руками. – Сейчас добычу цветных драгоценных камней ведут тысячи горнозаводчиков. Конкурируя друг с другом, они сбивают цены. Нет никакой единой организации, занимающейся продвижением цветных камней на рынок. Одураченный потребитель пренебрегает истинной красотой. Я намерен все это переменить.

– Стало быть, вы делаете прыжок обеими ногами.

Дорсетт остановился.

– Да! Но в отличие от «Де Бирс» я буду обрабатывать цветные камни и торговать ими через «Дом Дорсетта». Сапфиры, изумруды и рубины помогут любой женщине почувствовать себя богиней. Еще знаменитый ювелир эпохи Возрождения Бенвенутто Челлини утверждал, что рубин с изумрудом блистательнее бриллиантов.

Замысел был ошеломляющий, и даже благородный Питт помедлил, прежде чем спросить:

– Женщины верят, что алмазы связаны с ухаживанием и любовью на всю жизнь. Вы действительно думаете, что способны переубедить их?

– Почему бы и нет? – удивился Дорсетт. – Идея бриллиантового обручального кольца утвердилась только в самом конце первого десятилетия девятнадцатого века. Всего-то и нужно – умелая пиар-кампания. У меня есть первоклассное рекламное агентство с отделениями в тридцати странах – оно готово приступить к делу одновременно с моей операцией по спуску картеля в унитаз. Даю вам слово: цветные камни станут престижнейшими украшениями, а бриллианты пойдут на их обрамление.

Питт обвел взглядом Боудикку, Дейрдру и Мэйв.

– Как и большинство мужчин, я плохой знаток потаенных мыслей и чувств женщин, только мне кажется, что доказать слабому полу, будто бриллиант для девушки не лучший дружок, чрезвычайно трудно.

Дорсетт громко рассмеялся:

– А при чем тут девушки? Главное – это мужчины. Именно они покупают драгоценности. Именно им не хватает фантазии поразить воображение любимых чем-то иным, нежели тугой кошелек. Взвинтите цены на цветные камни – и они их у вас купят.

– Это правда? – усомнился Питт. – То, что изумруд попадается в пятьдесят раз реже, чем сходный по размеру алмаз?

Дорсетт удовлетворенно кивнул:

– Месторождения изумруда иссякают, со временем добыча его прекратится вовсе, и тогда разрыв окажется больше. Красный изумруд, например, находят только в штате Юта, так что он встречается в миллион раз реже, чем алмаз.

– Монополизировать один рынок, развалив другой… Должно быть, на кону огромная прибыль.

– Не огромная – колоссальная, мой дорогой Питт. Просто несусветная. Речь идет о десятках миллиардов долларов.

Сумма ошеломила Питта.

– Представляю, во сколько вы увеличите цены на цветные камни…

– Не меньше чем в четыре раза. Конечно, это произойдет не за ночь, но постепенно, в течение нескольких лет, – обязательно.

Питт в упор посмотрел на размечтавшегося гиганта:

– Ваша воля. Если желаете, превращайтесь в царя Мидаса. [14]14
  Мидас – мифический царь Фригии. В порыве алчности упросил бога Диониса наделить его даром обращать в золото все, к чему ни прикоснется.


[Закрыть]Делайте что угодно с ценами на алмазы. Но ради бога, прикройте ультразвуковую добычу на своих шахтах. Сделайте это прямо сейчас, пока не потеряна очередная жизнь.

Наступила тишина. Все взгляды устремились на Дорсетта в ожидании взрыва ярости. Дорсетт внимательно посмотрел на Питта и повернулся к Мэйв:

– Странного ты себе нашла хахаля. Он думает, что мною можно понукать. Придется его просветить. – Он возвратился к Питту: – Наступление на «Де Бирс» назначено на двадцать второе февраля, через двадцать один день. Чтобы все удалось, мне нужно буквально опустошить шахты. Без ультразвукового метода это невозможно. Если при осуществлении моего плана кучка людишек умрет, значит, так им на роду написано.

«Мания величия, отягченная полным отсутствием совести, – заключил Питт, невольно поеживаясь под огнем угольно-черных глаз. – Сколько же он совершил преступлений, добиваясь власти и богатства! А сколько еще совершит…» У него не осталось и крупицы сомнения в том, что Артур Дорсетт не только психически больной человек, но и серийный убийца.

– Вы поплатитесь за свои злодеяния, Дорсетт, – спокойно выговорил Питт, придав голосу холодную резкость. – Вы непременно поплатитесь за причиненные вами горе и страдания.

– Кто же ниспошлет мне кару? – осклабился Дорсетт. – Вы, может быть? Или ваш мистер Джордино? Я не верю ни в земное, ни в небесное правосудие. Но если оно даже и постигнет меня когда-нибудь, то вы, мистер Питт, этого все равно не увидите.

– Стрелять свидетелю в затылок и выбрасывать тело за борт – такова ваша политика?

– Стрелять? Нет, мы обойдемся без шума. А вот насчет того, как избавиться от трупа, я, пожалуй, с вами соглашусь. Хорошая идея, верно, Боудикка?

– Они будут умирать медленно и мучительно, – посулила дочь своего отца.