Текст книги "Ударная волна"

Автор книги: Клайв Касслер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 32 страниц)

18

Как обычно, ровно в семь часов утра Артур Дорсетт на персональном лифте поднялся на последний этаж небоскреба и устремился в свои роскошные апартаменты – словно бык на арену в Севилье.

Внешность Дорсетта поражала воображение. Проходя в дверной проем, он задевал плечищами о косяки и наклонял голову, чтобы не стукнуться о притолоку. Сильно волосатое тело бугрилось мускулатурой профессионального борца. Светло-рыжая жесткая шевелюра напоминала густые заросли ежевики. Энергичное выражение на загорелом лице подчеркивал здоровый румянец. Взгляд черных глаз, бивший из-под нависших бровей, был неистов. Громадные усы загибались к уголкам губ, которые постоянно извивались, как мурены, обнажая пожелтевшие зубы заядлого курильщика. Ходил магнат вперевалку, при этом плечи у него поднимались и опускались, будто коромысло парового двигателя.

Загар у Дорсетта был несмываемый – он появился от длительного пребывания на солнце, когда Артур работал в открытых шахтах, вдохновляя рабочих на трудовые подвиги. Магнат до сих пор мог наполнить ковш экскаватора пустой породой наравне с лучшими шахтерами. Мог, но давно уже этого не делал. Из него прямо-таки перли презрение и непомерное тщеславие. Артур Дорсетт был сам себе империей и не следовал никаким законам, кроме своих собственных.

В небоскребе, выстроенном за четыреста миллионов долларов без привлечения банковских кредитов, располагались конторы оптовых и розничных торговцев алмазами, ювелирные мастерские, шлифовальная фабрика, а также главный офис компании «Дорсетт консолидейтед». Это было известно в Сиднее всем. Но мало кто знал о личной жизни Артура Дорсетта.

Он вошел в обширную приемную, миновал четырех секретарш, не удостоив их ни малейшим вниманием, и открыл стальную дверь. Кабинет имел стены двухметровой толщины без окон: слишком уж многие из тех, кто сталкивался в бизнесе с Дорсеттом, желали нанять снайпера, чтобы отомстить магнату. Вдоль стен стояли остекленные витрины, где на черных бархатных подушечках лежали образцы продукции, выдаваемой на-гора алмазной империей. Кто-то подсчитал, что общая стоимость бриллиантов, хранившихся здесь, составляла полтора миллиарда долларов.

Дорсетт не нуждался ни в штангенциркуле, ни в специальных весах, ни в лупе, чтобы наслаждаться своим сокровищем. У него был взгляд настоящего профессионала. Устав от дел, он доставал из витрины какой-нибудь камень и подолгу любовался им. Особенно часто он выбирал лилово-розовый бриллиант класса «Д», безупречный по исполнению и обладающий удивительным блеском благодаря способности мощно преломлять и пламенно рассеивать свет. Этот камень, найденный китайским рабочим на острове в 1908 году, был самым крупным в личной коллекции Дорсетта. Первоначальный его вес равнялся 1130 каратам. После обработки вес уменьшился до 620 карат. Мастера придали алмазу форму розочки, наделив девяносто восьмью гранями. Если и существовал в мире бриллиант, порождающий мечты о любви и приключениях, то это был он, скромно именуемый Артуром «Роза Дорсетта». Он никогда не выставлялся на публике. Дорсетт хорошо знал: не меньше полусотни человек с великой радостью пойдут на любое преступление, лишь бы завладеть уникальной драгоценностью.

Он сел за стол – изделие чудовищных размеров из полированной окаменелой лавы с ящиками из красного дерева – и нажал кнопку, уведомляя заведующую канцелярией о том, что приступил к работе.

Генерал-секретарша немедленно сообщила по внутренней связи:

– Ваши дочери ожидают уже почти час.

Дорсетт откликнулся голосом, не уступающим в твердости выставленным в кабинете алмазам:

– Пусть милашечки войдут.

Он поудобнее устроился в кресле, как зритель перед началом спектакля. Ему неизменно доставляло удовольствие видеть, насколько разные у него дети – и по виду, и по характеру.

Боудикка вошла в кабинет с самоуверенностью тигрицы, ступившей на землю безоружных селян. Прекрасно сложенное, неподвластное ожирению тело было облачено в вязаный шерстяной жакет, надетый поверх подобранной в тон безрукавки, и полосатые коричневые брюки, заправленные в сапожки из телячьей кожи, предназначенные для верховой езды. Ростом Боудикка значительно превышала сестер, хотя и не дотягивала до отца. У него она переняла черные глаза, надменное выражение лица, внушающее благоговейный страх, и густые рыжеватые волосы, которые в свободном падении достигали бедер. Косметикой Боудикка совсем не пользовалась.

Дорсетт воспринимал старшую дочь как сына. С годами, основательно скрепив сердце, он примирился с тайным образом жизни амазонки, поскольку по-настоящему значимым для него было одно: Боудикка обладала не менее сильной волей, чем он.

Дейрдра в простом (правда, отличного покроя) багряном двубортном платье-пальто вплыла в кабинет. Писаная красавица, она прекрасно умела использовать очарованных ею людей к своей выгоде, но внешне – никаких претензий. Мускулистая сила легко перенесла ее через кабинет и опустила в кресло рядом с Боудиккой, севшей чуть раньше.

Мэйв появилась последней. Грациозная, как морская водоросль, она была одета в гладкую юбку и клетчатую рубаху на молнии поверх белой рубчатой водолазки. Длинные светлые волосы мягко сияли от дорогого шампуня, а смуглое лицо пылало от гнева. Она остановилась напротив отца между сестрами и выкрикнула прямо в глаза, таившие злокозненность и порочность:

– Отдай моих мальчиков!

Отец взял со стола трубку и выставил ее на манер пистолета.

– Сядь, девчонка!

– Нет! – крикнула Мэйв. – Ты украл моих сыновей, и я хочу, чтобы ты их вернул, не то, видит бог, я сдам тебя и этих послушных сучек полиции, но сначала обо всех вас расскажу журналистам.

Артур Дорсетт уставился на строптивицу, гадая, насколько далеко она способна зайти. Приняв решение, он нажал кнопку внутренней связи.

– Соедините меня, пожалуйста, с Джеком Фергюсоном, – сказал он секретарше и с улыбкой обратился к Мэйв: – Ты ведь помнишь Джека, не так ли?

– Это тот гориллоподобный садист, которого ты называешь смотрителем шахт. А он тут при чем?

– Я счел, что тебе следует знать. Он сейчас нянчится с близнецами.

Выражение гнева исчезло с лица Мэйв, на смену пришла тревога.

– Только не Фергюсон!

– Немного дисциплины не повредит растущим мальчикам.

Мэйв собралась что-то сказать, но ее опередил сигнал внутренней связи. Дорсетт взметнул руку, призывая к молчанию, и включил громкую связь у телефона.

– Алло, Джек?

Сквозь шум работающих агрегатов пробился голос Фергюсона:

– Я слушаю.

– Мальчики с вами?

– Да, сэр. Я научил их грузить пустую породу в вагонетку.

– Я бы попросил вас устроить какой-нибудь несчастный случай…

– Нет! – взвизгнула Мэйв. – Боже, им же всего по шесть лет! Не можешь же ты убить собственных внуков! – Она оглянулась на сестер, ожидая поддержки, и ужаснулась, увидев на их лицах выражение совершеннейшего равнодушия.

– Я этих ублюдков своими внуками не считаю! – проревел Дорсетт.

Мэйв овладел тошнотворный страх. Она поняла, что ввязалась в битву, которую ей в одиночку не выиграть. Ах, если бы поведать об этой беде Дирку Питту из НУМА! Он наверняка сумел бы помочь. Только до него – тысячи километров. Мэйв решила подчиниться воле отца, потянуть время до тех нор, пока не придумает, как спасти сыновей.

Она села в предназначенное для нее кресло.

– Что тебе от меня надо?

Успокоенный отец оборвал разговор с Фергюсоном. Злые морщины на лице обмякли.

– Мне следовало вышибить из тебя дурь, когда ты еще маленькой была.

– А ты и вышибал, папочка. Разве не помнишь? Много раз.

– Хватит сантиментов, – рыкнул Дорсетт. – Мне нужно, чтобы ты поработала в Национальном подводном и морском агентстве Соединенных Штатов. Если там подойдут слишком близко к ответу, почему масса живности погибла на море, ты обязана задержать их. Диверсия, убийство – все, что потребуется. Только попробуй меня надуть, и твои мерзкие детеныши сдохнут.

– Ты рехнутый, – выдохнула пораженная Мэйв. – Ты говоришь так, будто для тебя не имеет значения…

– Э нет, ошибаешься, сестричка, – перебила ее Боудикка. – Двадцать миллиардов долларов имеют очень большое значение.

– Какие двадцать миллиардов?

– Не бегала бы от нас, так знала бы, – фыркнула Дейрдра.

– Папочка собирается обрушить мировой рынок алмазов, – сообщила Боудикка с такой невозмутимостью, будто речь шла о покупке новых туфель.

Мэйв устремила взгляд на отца:

– Это невозможно. «Де Бирс» и другие фирмы не допустят резкого падения цен.

Дорсетт, казалось, раздулся от самодовольства.

– Несмотря на их наглую манипуляцию со спросом и предложением, в ближайшие тридцать дней крах рынка неизбежен. Его сметет вал камней по цене, доступной любому ребенку, который пожелает тряхнуть своей копилкой.

– Даже тебе не по силам командовать алмазным рынком.

– Вот тут, дочь, ты напрочь не права, – хитро улыбнулся магнат. – Бриллианты традиционно стоят дорого потому, что их добывают в мизерных количествах. Пользуясь мифом о редкости алмазов, «Де Бирс» взвинтила цены, скупив и законсервировав новые копи в Канаде, Бразилии, Австралии, Танзании. Когда русские открыли месторождения в Сибири и набили пятиэтажный склад тысячами тонн алмазов, готовясь наводнить ими рынок, «Де Бирс» почувствовала приближение краха. И тогда они договорились: «Де Бирс» предоставляет миллиардные займы новому государству, а оно возвращает долг алмазами, которые картель складывает в кубышку – к вящему интересу и производителей, и биржевиков. Не счесть шахт, которые «Де Бирс» скупила и тут же закрыла, дабы сбить предложение. Кимберлитовая трубка в штате Арканзас тому пример. Если бы ее разрабатывали, то она вошла бы в число крупнейших мировых поставщиков алмазов. А «Де Бирс», приобретя в собственность земельный участок, передала его Управлению парков и заповедников США!

– Похожие истории происходят по всему свету, – добавила Дейрдра. – Ты хорошо нас выучил, папа. Мы знаем о закулисных махинациях алмазного картеля.

– Я не знаю! – выпалила Мэйв Дорсетту. – Я никогда не вникала в ваши дела.

– Жаль, что ты была глуха к папиным лекциям, – произнесла Боудикка. – Внимательность пошла бы тебе только на пользу.

– Крах цен разметет в пыль и нашу компанию, – заявила Мэйв. – Ты этого не боишься?

– Я ничего не боюсь, – процедил Дорсетт сквозь зубы, стиснувшие пустую курительную трубку.

– Зачем тебе понадобилось тридцать дней?

Дорсетт расслабился, скрестил на груди ручищи.

– Через месяц в моем распоряжении будет запас камней на два миллиарда долларов. Дела в мировой экономике идут ни шатко ни валко, продажа алмазов в застое. Мы потратили на рекламу чудовищные суммы, но все они пошли прахом: число продаж не возросло. Если инстинкт меня не обманывает, рынок достигнет низшей точки через тридцать дней, прежде чем снова пойдет вверх. Я собираюсь начать атаку, пока он сидит на дне.

– Это по твоей вине случился мор на океане и побережье?

– С год назад мои инженеры создали принципиально новый тип экскаватора – в нем используется импульсный ультразвук высокой частоты. Очевидно, скальная плита под островом срезонировала и акустическое излучение направилось в окружающие воды. Явление хотя и редкое, но не исключительное. В результате произошло наложение излучений от других наших горных выработок: возле Сибири, в Чили, в Канаде. Многократно возросшая энергия, вероятно, повлияла на кого-то не лучшим образом.

– «Не лучшим образом»! – ахнула Мэйв. – Тебе что, совсем наплевать на окружающий мир? Сколько же еще должно умереть существ, прежде чем ты насытишься?

– Я остановлюсь не раньше, чем уничтожу рынок алмазов, – холодно уведомил ее Дорсетт и обратился к Боудикке: – Твоя яхта где?

– Я послала ее на остров Кангит, после того как высадилась в Гонолулу, чтобы лететь домой. Тамошний начальник службы безопасности сообщил мне, что у канадских «конников» какие-то подозрения. Они совершают облеты острова, ведут фотосъемку и задают вопросы окрестным жителям. С твоего позволения, я бы вернулась на яхту. Твои геофизики предсказывают очередное наложение излучений примерно в пятистах километрах к западу от Сиэтла. Я должна быть поблизости, чтобы помешать расследованию американской береговой охраны.

– Бери самолет компании и возвращайся как можно скорее.

– Вам известно место, на которое смерть обрушится в следующий раз? – отчаянно воскликнула Мэйв. – Вы должны предупредить суда держаться подальше от этого района.

– Мысль непрактичная, – возразила Боудикка. – С какой стати выдавать миру нашу тайну? И потом, папины ученые способны лишь приблизительно определить, где и когда ударят звуковые волны.

Мэйв широко раскрыла глаза:

– Как «приблизительно»? А почему тогда Дейрдра оказалась на «Снежной королеве» и устроила мне внеочередную экскурсию на Сеймур?

Боудикка рассмеялась:

– Ты это так себе представляешь?

– Так она сама мне сказала.

– Я солгала, чтобы не позволить тебе рассказать все сотрудникам НУМА, – подала голос Дейрдра. – Извини, сестричка, инженеры отца слегка просчитались со временем. Акустическая чума должна была поразить лайнер на три часа раньше.

– На три часа раньше… – пробормотала Мэйв, постепенно осознавая жуткую правду. – Я была бы на судне…

– И умерла бы вместе с остальными, – равнодушно подтвердила Дейрдра.

– И вам не было бы меня жалко?

Отец взглянул на нее, словно на пустую породу:

– Ты повернулась ко мне и сестрам спиной. Для нас ты просто не существовала. Да и сейчас ты мало чего стоишь.

19

Ярко-красный гидроплан, на фюзеляже которого большими белыми буквами было выведено «Грузовые перевозки „Чинук“», слегка покачивался на воде рядом с заправочным причалом возле частного аэропорта. Низкорослый шатен с неулыбчивым лицом, одетый в старомодный летный кожаный наряд, держал наконечник шланга, по которому в один из баков в крыльях гидроплана поступало горючее. Не прерывая работы, он изучающе посмотрел на беззаботно вышагивавшего по причалу мужчину с рюкзаком за спиной и большим черным чемоданом в руке. На мужчине были джинсы, лыжная жилетка на пуху и ковбойская шляпа. Когда незнакомец остановился около гидроплана и взглянул вверх, шатен кивнул на шляпу:

– Стетсон?

– Нет, сшита на заказ Манни Гамаджем из Остина, что в Техасе.

Незнакомец окинул взглядом самолет и решил, что его построили до 1970 года.

– Это ведь «Де Хэвиленд», так?

Летчик кивнул:

– «Де Хэвиленд» по прозвищу «Бобер» – один из лучших самолетов из всех спроектированных для полетов во всяких диких местах.

– Старичок, зато бодрячок.

– Построили в Канаде в тысяча девятьсот шестьдесят седьмом году. Поднимает с воды больше четырех тысяч килограммов на высоту сто метров. Заслужил титул рабочей лошадки Севера. Подобных машин до сих пор больше сотни летает.

– Нечасто теперь большие радиальные двигатели попадаются.

– Это вы приятель Эда Поузи? – резко спросил шатен.

– Я, – ответил Питт.

– Сегодня немного ветрено.

– Узлов двадцать, я полагаю.

– Вы когда-нибудь летали?

– Провел немного часов в воздухе.

– Малкольм Стоукс, пилот.

– Дирк Питт, турист.

– Как понимаю, вы собираетесь посетить бухту Черная Вода.

Питт кивнул:

– Эд Поузи сказал, что там я смогу найти резчика тотемов по имени Мейсон Бродмур.

– Я знаю Мейсона. Его деревня находится на нижнем конце острова Морсби.

– Лететь долго?

– Часа полтора через пролив Хекате. Доставлю как раз к обеду.

– Звучит заманчиво, – сказал Питт.

Стоукс указал на большой чемодан:

– У вас что там, тромбон?

– Гидрофон, прибор для замера подводного звука.

Не тратя больше слов, Стоукс надел заглушку на топливный бак и вернул шланг на стойку насоса, подававшего горючее. Питт тем временем погрузил свой скарб на борт гидроплана. Освободившись от причальных канатов и оттолкнув одной ногой самолет от причала, Стоукс забрался в кабину пилота.

– Не желаете ли прокатиться впереди? – спросил он.

Питт улыбнулся про себя: в багажном отсеке он никаких мест для пассажиров не увидел.

– Не возражаю.

Усевшись в кресло второго пилота, Питт пристегнулся. Стоукс завел и прогрел единственный большой радиальный двигатель и проверил приборы. Отливом самолет уже отнесло от причала метра на три. Убедившись, что путь свободен от других самолетов или судов, Стоукс подал ручку газа вперед и взлетел, развернув «Бобра» над островом Кэмпбелл и направившись на запад. Пока они набирали высоту, Питт вспоминал справку Хайрема Йегера.

В состав архипелага Королевы Шарлотты входят пять островов. Общая площадь – 10 282 квадратных километра. Население – 5890 человек, из них большинство индейцы хайда, которые вторглись на острова в восемнадцатом веке. Хайда быстро нашли применение красному кедру, в изобилии росшему здесь. Из его стволов они выдалбливали громадные каноэ, строили дома, вырезали тотемные столбы и всяческую утварь.

В настоящее время основу экономики региона составляют заготовка леса и рыболовство, а также добыча меди, угля и железной руды. В 1997 году изыскатели, работавшие по заказу «Дорсетт консолидейтед», нашли кимберлитовую трубку на острове Кангит, самом южном из островов Королевы Шарлотты. Уже после пробного бурения было найдено 98 алмазов в 52-килограммовом керне. Хотя остров Кангит являлся частью национального заповедника Южное Морсби, правительство позволило «Дорсетт консолидейтед» арендовать остров. Дорсетт наладил обширное производство по добыче драгоценных камней и полностью закрыл остров для посетителей и туристов. По подсчетам нью-йоркской брокерской фирмы «К. Дирго энд К°», островная шахта способна принести алмазов на два миллиарда долларов.

Стоукс прервал размышления Питта:

– Теперь, когда мы в стороне от надоедливых глаз и ушей, осмелюсь спросить: вы и есть тот Дирк Питт, который работает в Национальном подводном и морском агентстве?

– А у вас есть полномочия спрашивать?

Стоукс достал из нагрудного кармана кожанки футляр и распахнул его:

– Королевская канадская конная полиция, Центральное управление уголовного розыска.

– Стало быть, я имею дело с инспектором Стоуксом?

– Да, сэр, именно так.

– Что бы вы хотели увидеть: кредитные карточки, водительские нрава, удостоверение НУМА, карточку почетного донора?

– Просто ответьте на один вопрос.

– Задавайте.

– Что вам известно об «Императрице Ирландской»?

Питт усмехнулся.

– Это был трансатлантический лайнер, он утонул в тысяча девятьсот четырнадцатом году, столкнувшись с рудовозом в паре миль от городка Римуски. Смерть унесла более тысячи человек, многие из которых состояли в Армии спасения. Судно лежит на глубине около пятидесяти метров. НУМА обследовало его в тысяча девятьсот восемьдесят девятом году.

– Похоже, вы действительно Дирк Питт.

– Зачем понадобились «конники»? – спросил Питт. – Поузи ни словом не обмолвился про уголовный розыск.

– Эда это не касается. Ваша просьба пошнырять вокруг Кангита попала ко мне на стол в соответствии с заведенным порядком. Я вхожу в группу из пяти человек, которая держит алмазные копи Дорсетта под наблюдением вот уже девять месяцев.

– Какова причина?

– Незаконная иммиграция. Мы подозреваем, что Дорсетт тайком перевозит на остров китайцев для работы на шахте.

– А почему китайцев? Почему он не нанимает местных, канадских граждан?

– Мы уверены, что Дорсетт покупает рабочих у преступного синдиката, а потом их рабски эксплуатирует, экономя на налогах, страховках от безработицы, пенсиях и профсоюзных отчислениях.

– Вы представляете канадские правоохранительные органы. Что мешает вам заявиться туда и проверить документы у рабочих?

– Дорсетт дал уйму взяток чиновникам и членам парламента, чтобы избежать такой неприятности. Каждый раз, когда мы собираемся провести проверку на месте, мы натыкаемся на целую батарею высокооплачиваемых адвокатов, которые выстреливают тоннами подзаконных актов. Без улик мы как без ног.

– У меня появилось ощущение, что меня используют втемную, – пробормотал Питт.

– Вы, мистер Питт, появились как нельзя вовремя. С точки зрения «конников», по крайней мере.

– Позвольте, я догадаюсь. Вы надеетесь, что я проникну туда, куда «конникам» дорога закрыта.

– Что ж, вы американец. Если вас схватят за вторжение на частную собственность, то самое худшее, что вас ждет, – выдворение. В нашем же случае это может вылиться в политический скандал. Извините, но мы не хотим потерять пенсии.

– Ну разумеется, – язвительно бросил Питт.

– Я буду очень рад, если вы передумаете, и с удовольствием выполню ваш приказ вернуться.

– Извините, но я не могу забыть, что в море и на побережье люди гибнут. Здесь я для того, чтобы выяснить, каким боком к этому причастна «Дорсетт консолидейтед».

– Меня известили о судах, пораженных акустической чумой, – сказал Стоукс. – Похоже, мы преследуем одного и того же зверя, но по разным причинам.

– Фокус в том, чтобы пригвоздить Дорсетта до того, как погибнет еще больше безвинных людей.

– Могу я поинтересоваться вашим планом охоты?

– Никаких сложностей, – ответил Питт. – Я рассчитываю попасть на шахту с помощью Мейсона Бродмура.

– Насколько я знаю Мейсона, он за ваше предложение двумя руками ухватится. С год назад его брат рыбачил около острова. Катер охраны «Дорсетт консолидейтед» приказал ему убираться вон. Он отказался: его род ловил рыбу в этих местах искони. Тогда Мейсона побили, и очень крепко, а карбас сожгли. Когда мы проводили расследование, охранники Дорсетта заявили, будто карбас взорвался и они спасли Бродмура.

– Его слово против двадцати.

– Их, положим, было всего восемь, но картинку вы нарисовали верно.

– Теперь ваш черед, – по-доброму улыбнулся Питт. – Что вам от меня нужно?

Стоукс указал в окно:

– Кангит. Они устроили посадочную полосу для приема людей и припасов. Я инсценирую перебои с мотором, и мы приземлимся. Пока я стану возиться под капотом двигателя, вы будете пичкать охранников байками об отчаянных приключениях под водой.

Питт глянул на Стоукса с сомнением:

– И чего вы надеетесь добиться, помимо резкой враждебности со стороны лиц, осуществляющих охрану предприятия Дорсетта?

– У меня есть веские причины для незапланированной посадки. Причина первая. Дать возможность камерам, встроенным в поплавки, произвести съемку.

– У меня почему-то сложилось впечатление, что они не переваривают незваных визитеров. Что заставляет вас предполагать, будто нас не поставят к стене сортира и не расстреляют?

– Причина вторая, – живо продолжил Стоукс. – Мое начальство надеется именно на такой случай. Тогда оно налетит сюда как саранча и позакрывает мерзавцев к чертям собачьим.

– Ну естественно.

– Причина третья. У нас есть тайный агент, работающий на шахте. Мне нужно взять у него донесение.

– Да мы прямо-таки полны побочными интрижками! – воскликнул Питт.

– А если серьезно, то прежде чем охранники Дорсетта предложат нам по сигарете и повязке на глаза, я раскрою свое инкогнито. Они не настолько глупы, чтобы пойти на риск вторжения армии служителей закона, рыщущей повсюду в поисках талантливейшего члена коллектива.

– Вы что, в самом деле уведомили начальство о нашей посадке?

Стоукс принял вид оскорбленного человека.

– А как же иначе! Наше исчезновение должно попасть в вечерние новости всех газет, радио и телевидения. Не волнуйтесь, Дорсетту противна сама мысль о дурной рекламе в прессе.

– Когда же в точности нам предстоит исполнить этот достойный восхищения замысел Королевской конной полиции?

Стоукс вновь указал на остров:

– Снижаемся минут через пять.

Питту ничего не оставалось, как поудобнее устроиться в кресле и начать любоваться заоконным пейзажем.

Горнодобывающее предприятие располагалось на холме вулканического происхождения. Через разверстое жерло кимберлитовой трубки гигантским мостом тянулись стальные брусья со множеством стальных тросов, поднимавших бадьи с голубоватой породой. Достигнув бруса, каждая бадья устремлялась к месту, где из кимберлита извлекались алмазы. Отходы, так называемые хвосты, сваливались поодаль. Разработка велась настолько интенсивно, что из отходов образовался огромный вал. Он окольцовывал холм и служил преградой для беглецов и непрошеных гостей. С внешним миром горнодобытчиков связывали аэродром и туннель, ведущий прямо к небольшой бухте, помеченной на карте Питта как Гавань Розы. Питт увидел, как от причала отходит пустая баржа. «Наверное, направляется на материк», – подумал он.

Между насыпью и холмом стояли сборные домики – жилища и конторы.

– Здоровенная язвочка, – сказал Питт и услышал в ответ:

– Вот из этой, как вы выразились, язвочки и течет гной.

Стоукс обеднил горючую смесь и держал четырехсотпятидесятисильный двигатель на голодном пайке до тех пор, пока мотор не стал давать перебои и глохнуть. В кабине немедленно прозвучал голос, призывающий держаться подальше «от нашей собственности».

Стоукс сообщил говорившему:

– У меня не подается топливо, вынужден воспользоваться вашей полосой для аварийной посадки. Извините за неудобства, но ничего не могу поделать, – и отключил радио.

– А что было бы, приземлись мы без уведомления? – поинтересовался Питт.

Стоукс, сосредоточенный на том, чтобы посадить самолет, двигатель которого кашлял и едва тянул, оставил вопрос без внимания. Он выпустил пару небольших колес впереди по центру двух крупных поплавков и прицелился на посадочную полосу. В самолет ударил порыв бокового ветра. «Конник» был умелым пилотом, но вряд ли асом. Посадка получилась весьма жесткой.

Едва гидроплан застыл возле ангара, как появились человек десять в касках на головах и с автоматами М-16 в руках. Тощий несимпатичный субъект лет тридцати залез на поплавок, открыл дверцу и бесцеремонно, держась за автоматический девятимиллиметровый пистолет, находящийся в кобуре на ремне, прошел к кабине.

– Это частное владение, вы не имеете права здесь находиться, – произнес он недружелюбным тоном.

Стоукс извинился и объяснил:

– Топливный фильтр забило. Второй раз за этот месяц. А все из-за этой дряни, которую нынче называют топливом.

– Как скоро вы управитесь с ремонтом?

– Минут двадцать потребуется, не больше.

– Пожалуйста, поторопитесь, – попросил Стоукса охранник и велел Питту: – Из самолета не выходить.

– А как насчет пописать? – осведомился Питт.

Охранник сначала пристально посмотрел на него, потом кивнул:

– Сортир в ангаре. Мой парень вас проводит.

– Вы даже не представляете, насколько я вам признателен, – выговорил Питт, демонстрируя легкую агонию.

Он выпрыгнул из самолета и понесся к ангару; по пятам за ним следовал охранник. Оказавшись внутри металлической конструкции, Питт обернулся, выжидая, когда охранник укажет ему на нужную дверь, хотя сразу ее распознал. Уловка потребовалась для того, чтобы кинуть взгляд на обитателей ангара.

«Гольфстрим-V» произвел на Питта сильное впечатление. В отличие от своего предшественника «Лирджета», в котором пассажирам и повернуться-то толком было негде, салон «Г-V» был просторен и высок настолько, что даже долговязый путешественник мог передвигаться по нему в полный рост. Способный развивать скорость 924 километра в час на высоте чуть менее 11 000 метров и имеющий дальность полета 6300 морских миль, самолет был оснащен парой турбовентиляторных реактивных двигателей, изготовленных на заводах «БМВ» и «Роллс-Ройс».

«Дорсетт на средствах транспорта не экономит, – подумал Питт, – игрушка стоит один миллион тридцать три доллара».

Прямо против главных ворот ангара, грозные и зловещие из-за иссиня-черной окраски, стояли два вертолета. Питт узнал творения «Макдоннелл-Дуглас», боевые машины, отличающиеся бесшумностью полетов и феноменальной высокой устойчивостью при вынужденном маневрировании. Под фюзеляжем у каждого вертолета приютились пулеметы 7,62-миллиметрового калибра. Кабины были обвешаны аппаратурой слежения. В задачу геликоптеров явно входила охота на похитителей алмазов и других злоумышленников.

Когда Питт оправился, охранник жестом велел ему зайти в дежурку. Питт недоуменно пожал плечами и повиновался.

В дежурке его встретил худой человечек, облаченный в изысканный деловой костюм, по виду и обхождению – настоящий иезуит. Оторвавшись от компьютерного монитора, он изучил Питта непроницаемыми, глубоко посаженными серыми глазами.

– Я Джон Мерчант, начальник охраны этой шахты, – сказал он с заметным австралийским акцентом. – Не соблаговолите ли вы предъявить что-либо, удостоверяющее вашу личность?

Питт молча вручил ему удостоверение НУМА и сел на стул около стола.

– Дирк Питт. – Мерчант прокатал имя во рту и повторил: – Дирк Питт. Это вы несколько лет назад нашли сокровища инков в Соноранской пустыне?

– Я был всего лишь участником экспедиции.

– Зачем вы прибыли на Кангит?

– Об этом лучше спросить пилота. Это он приземлил самолет на острове. Я всего лишь попутчик.

– Малкольм Стоукс является инспектором Королевской канадской конной полиции. А еще он служит в Центральном управлении уголовного розыска. – Мерчант повел рукой в сторону компьютера. – У меня на него полное досье. А вот вы вызываете вопросы.

– Вы весьма основательны, – сказал Питт. – Судя по вашим тесным связям с канадскими властями, вы, вероятно, уже знаете, что я здесь исследую воздействие химических загрязнений на местные коричневые водоросли и рыбное поголовье. Желаете взглянуть на документы?

– У меня имеются копии.

Питта подмывало поверить Мерчанту, однако он слишком хорошо знал Поузи и верил: тот умеет держать язык за зубами. «Значит, – решил он, – Мерчант врет. Старый гестаповский трюк: внушить жертве, что обвинитель знает про все на свете».

– Зачем же тогда выспрашивать?

– Чтобы выяснить, нет ли у вас привычки путаться в показаниях.

– Меня подозревают в каком-то ужасном преступлении?

– Мое дело – ловить алмазных воришек до того, как они успеют доставить камни в европейские и ближневосточные расчетные палаты. Поскольку вы заявились сюда без приглашения, я должен выяснить ваши мотивы.

Питт по отражению в стекле шкафа определил положение охранника – тот стоял сзади чуть правее с автоматом наперевес.

– Вы не можете всерьез считать меня алмазным контрабандистом, поскольку вам известно, кто я такой, и вы, как утверждаете, располагаете внушающими доверие документами о целях моего прибытия на острова Королевы Шарлотты. – Питт поднялся на ноги. – Беседа доставила мне удовольствие, но не вижу причин долее обременять вас своим присутствием.

– Сожалею, но вынужден вас временно задержать, – в тон ему ответил Мерчант.

– Права не имеете.

– Ошибаетесь. Вы нарушили неприкосновенность частного владения, да еще под фальшивым предлогом. Я имею полное право арестовать вас.

«Нехило, – подумал Питт. – Если он примется копать глубже и обнаружит мое знакомство с сестрами Дорсетт, то никакой ложью, даже самой изощренной, не объяснить, зачем я оказался здесь».