Текст книги "Искусство (Сборник)"

Автор книги: Клайв Баркер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 54 (всего у книги 77 страниц)

2

У Теслы и Фебы было мало общего, кроме того, что обе они – женщины. Тесла много путешествовала, Феба – нет. Феба была замужем, Тесла – нет. Тесла никогда никого не любила и понятия не имела, что такое страсть, а Феба и любила, и знала.

Именно по этой причине (как быстро поняла Тесла) Феба стала удивительно открытой, словно в мире, где правила страсть, прощалось и допускалось все или почти все. А уж в том, что в мире Фебы правила страсть, Тесла не сомневалась. Они были едва знакомы, но Феба сразу почувствовала, что Тесла – судья снисходительный, и начала рассказывать свою историю. Больше всего она говорила о Джо Фликере, о его глазах, о его поцелуях, о его привычках в постели; она им едва ли не хвасталась, будто он стал ее наградой за все мучения супружеской жизни. Мир странно устроен, повторила Феба несколько раз в ходе повествования о том, как они с Джо встретились и как быстро полюбили друг друга – Знаю, – сказала Тесла и подумала: поймет ли ее Феба, если захочет в ответ услышать историю Теслы?

Но в это мгновение позвонил Грилло, а потом Феба, во время их разговора остававшаяся в комнате, задала вопрос:

– О чем вы говорили?

– Ты действительно хочешь знать?

– Конечно, я же спросила.

Тесла начала с самого простого: кто такой Грилло, что та кое Риф и чего она насмотрелась за последние пять лет, пока путешествовала по «Америкам».

– Ну и что все это значит? – спросила Феба.

– Ты подумаешь, что я спятила.

– Спятила ты или нет, – сказала Феба, – но я хочу знать.

– По-моему, приближается конец света. В смысле, конец нашей прежней жизни. Нам придется совершить эволюционный скачок. А это значит, что начинается удивительное и опасное время.

– Почему опасное?

– Потому что некие силы против того, чтобы мы сделали этот скачок. Для них было бы лучше, если бы мы оставались прежними, продолжая слепо блуждать в темноте, боясь собственной тени, боясь смерти и жизни. Они, эти силы, не хотят, чтобы что-то менялось. Но есть люди, которые говорят: не желаю жить в потемках, не желаю жить в страхе, я вижу путь, я слышу голоса ангелов, я знаю, что было со мной раньше, до рождения, и кем я стану после. Они есть повсюду.

– Ты встречала таких людей?

– Да.

– Потрясающе, – отозвалась Феба. – Не знаю, верю ли я в это, но все равно потрясающе.

Феба поднялась и пошла к холодильнику, продолжая тем временем говорить.

– А кто те силы, что хотят нас удержать? – спросила она. – В дьявола я тоже не очень-то верю, но если не дьявол, то кто же?

– Это уже другой вопрос, – ответила Тесла.

– Поболтаем за ужином, а? – сказала Феба– Лично я ужасно проголодалась. А ты?

– Вообще-то я тоже.

– Еды никакой нет, – проговорила Феба, закрывая дверцу холодильника. – Придется куда-нибудь сходить. Как на счет пиццы? Или цыпленка?

– Все равно. Только не в ту гребаную закусочную.

– Ты имеешь в виду, не к Босли?

– Вот ублюдок.

– Но гамбургеры у него хорошие.

– Я заказывала рыбу.

Они не сели в машину, а пошли пешком, и по пути Феба рассказывала, как она завела любовника и потеряла мужа. Чем больше она говорила, тем больше нравилась Тесле. В Фебе странным образом соединялись претензии жительницы маленького городка (она искренне считала себя лучше большинства своих знакомых) с очаровательным самобичеванием (особенно когда речь зашла о весе). Она казалась Тесле то забавной (когда начинала ехидно и совершенно неблагоразумно рассказывать о медицинских проблемах своих знакомых, которые презрительно морщили нос, завидев ее), то трогательной (когда говорила про Джо и про то, что уже давно не верила, будто кто-то может полюбить ее по-настоящему).

– Ты совсем не знаешь, куда он мог деться? – спросила Тесла.

– Нет. – Феба окинула взглядом уличную толпу. – В толпе ему не затеряться, это уж точно. Если он вернется сюда, ему придется быть очень осторожным.

– Ты уверена, что он вернется?

– Конечно, уверена Он же обещал. – Она искоса поглядела на Теслу. – По-твоему, я дура?

– Нет, ты просто доверчивая.

– Все кому-нибудь доверяют, ведь так?

– Разве?

– Если бы ты могла почувствовать то, что чувствую я, – сказала Феба, – ты не задала бы такой вопрос.

– Я знаю только одно – что в конце всегда остаешься в одиночестве. Всегда.

– Кто же говорит про конец? – отозвалась Феба.

Тесла сошла на мостовую, обходя толпу, и потянула за собой Фебу.

– Послушай, – проговорила она, – здесь скоро произойдет что-то ужасное. Не знаю точно что и не знаю точно когда, но можешь мне поверить: жизнь этого городишки подошла к концу.

Феба сначала ничего не ответила. Она лишь оглядела улицу, заполненную людьми и машинами. Потом подумала не много и сказала:

– Надеюсь, все случится скоро, и я увижу это.

– Ты серьезно?

– То, что я живу здесь, вовсе не значит, что я люблю этот городишко, – ответила Феба – Я не говорю, что верю тебе. Но если все так и случится, я плакать не буду.

– Та еще штучка, – сказал Рауль, когда они уселись за столик в пиццерии, а Феба пошла в туалет.

– Я уже думала, куда это ты подевался.

– Наслаждался вашей беседой. Сердитая дамочка.

– Она не дамочка, это мне и понравилось. Жалко ее.

– думаешь, ее дружок дал деру?

– А ты?

– Вполне возможно. Только зачем ты тратишь на нее время? Она, конечно, забавная, но мы сюда приехали, что бы найти Флетчера.

– Я не могу идти к этому Тузейкеру одна, – ответила Тесла. – Просто не могу. Когда я почуяла запах…

– Может быть, просто неисправная канализация.

– А может быть, и ликсы. А тот, кто их вызвал, мог убить Флетчера.

– Но чтобы это выяснить, нужно попасть в дом.

– Вот именно.

– И ты решила получить у этой женщины моральную поддержку?

– Если не она, то кто нам поможет? Или подождать, пока вернется Люсьен?

– Я ведь не знал, что он может понадобиться…

– Я тебя не виню, но пойми: мне нужна помощь, а кроме нее, мне здесь никто не поможет.

– А если с ней что-то случится?

– Не хочу даже думать об этом.

– А надо.

– Тоже мне, мудрый сверчок! Я честно ей все объясню. Скажу, что мы боремся…

– Хочешь снять с себя ответственность, да? Тесла, Тесла! Она всего-навсего обыкновенная женщина.

– Я тоже была обыкновенная, – напомнила Тесла.

– Когда это было. К тому же, по-моему, ты никогда не была обыкновенной.

– Вот спасибо.

– Не за что.

– Возвращается. Я хочу ей все рассказать, Рауль. У меня нет выбора.

– Это кончится слезами и…

– Как всегда.

Такой разговор не подходил под пиццу с копчеными кол басками, но аппетит Фебы нисколько не пострадал. Не перебивая, она выслушала рассказ Теслы о том, что с ней случи лось в Петле, со всеми подробностями. Поначалу Тесла поминутно говорила что-то вроде «знаю, что это звучит глупо» или «ты, наверное, думаешь, что я ненормальная», пока Феба ей не сказала.

– Не переживай, даже если ты ненормальная, мне плевать.

Тесла приняла к сведению и дальше обходилась без отступлений, пока не дошла до ликсов и их хозяина. Тут она остановилась.

– В чем дело? – осведомилась Феба.

– Про них попозже.

– Почему?

– Они омерзительны, вот почему. Не за едой.

– Если ты из-за меня, то не беспокойся. Ты не забыла, что я восемь лет проработала у врача? Всякого навидалась.

– Такого, как ликсы, ты не видела, – ответила Тесла и, приглушив голос, принялась их описывать.

Феба продолжала жевать, а потом осведомилась:

– И ты думаешь, что видела таких ликсов у Эрвина?

– Да, вполне возможно.

– Их сделал твой знакомый, этот Флетчер?

– Сомневаюсь.

– А кто же?

– Тот, кто желал Флетчеру зла. Тот, пришел за ним туда, кто нашел его и. – Она вскинула руки. – Не знаю, в том-то и дело. А единственный путь выяснить…

– Вернуться туда.

– Правильно.

– Сдается мне, – проговорила Феба, – если эти ликсы существуют… Я не говорю, что они есть, я говорю «если». И если на самом деле они сделаны из того, о чем ты говоришь, их не так уж трудно убить.

– Они вырастают до шести-семи футов длиной, – заметила Тесла.

– Фу. И ты это видела?

– Да, видела, – Тесла посмотрела в окно: отчасти для то го, чтобы не видеть остатки пиццы в тарелке, отчасти для того, чтобы скрыть от Фебы страх в собственных глазах. – У меня в квартире в Лос-Анджелесе…

– Как они туда попали? Выползли из унитаза?

Тесла не ответила.

– Придется ей рассказать, – прошептал Рауль у нее в голове.

– Что именно? – настаивала Феба.

– Расскажи ей про Киссуна.

– Она испугается.

– До сих пор она держалась неплохо.

Тесла посмотрела на Фебу, которая приканчивала пиццу в ожидании ответа.

– Ясли рассказать про него, придется и про остальное.

– Об этом надо было думать, когда ты начала про ликсов.

Тесла промолчала.

– Разве не так?

– Наверное, так.

– Тогда говори все. Про Киссуна. Про Петлю. Про Синклит. Про Субстанцию, если она до тех пор не сбежит.

– Ты знаешь, что у тебя шевелятся губы, когда ты дума ешь? – спросила Феба.

– Правда?

– Немного.

– Ну… я тут пытаюсь разрешить одно противоречие…

– Какое?

– Стоит ли говорить тебе правду, всю правду и ничего кроме…

– Ну и как, решила?

– Рассказывай.

– Решила. – Тесла отодвинула тарелку и наклонилась вперед. – Я отвечу на твой вопрос Нет, ликсы не выползли из унитаза Они явились из Петли времени…

Она никогда никому не рассказывала этого в подробностях. Сообщила, конечно, Грилло и Д'Амуру, но лишь в общих чертах. Детали были слишком гнусными, вспоминать о них было слишком мучительно. Но Фебе, которую Тесла едва знала, она рассказала все под звяканье тарелок и болтовню не обращавших на них внимания людей. Это оказалось не так уж трудно. Во всяком случае, здесь, где прошлое не могло снова обрушиться на нее своей тяжестью.

– Был человек по имени Киссун, – начала Тесла, – и, если бы список самых мерзких людей на планете составляли мы, он наверняка значился бы одним из первых. Киссун был… да, вот кем он был?.. Сам себя он называл шаманом, но это не совсем так. Он обладал властью, большой властью. Мог играть со временем, мог проникать в мысли людей, мог создавать ликсов…

– Значит, он их и сделал.

– Нет, скорее всего, они существовали и раньше. Наверное, маги умели создавать их сотни лет назад. Я называю магами не фокусников, вытаскивающих кролика из шляпы, а тех, кто преображает мир… Тех, кто меняет, мир… А мы даже толком не понимаем, что происходит.

– Все они мужчины? – поинтересовалась Феба

– Большинство.

– Ага.

– Так вот, Киссун был одним из таких магов. Они назвались Синклитом и поклялись, что никто никогда не узнает…

Она замолчала.

– Ну давай, – сказала Феба. – Рассказывай.

– Никто не узнает, что есть такое место – Субстанция.

– Субстанция?

– Да. Это море, куда мы иногда попадаем во сне.

– И почему же нам нельзя о нем знать? – спросила Феба, – Если мы туда попадаем, где же тайна?

Тесла задумалась.

– Знаешь, я сама не понимаю. Я всегда думала… Что я думала? Кажется, я думала, что в Синклит входят самые умные, и раз уж они хранили эту тайну, жили с ней и умирали, значит, ее надо хранить. Но теперь, когда ты задала вопрос, я поняла, что не знаю почему.

– Они все умерли?

– Все. Их убил Киссун.

– Зачем?

– Чтобы завладеть величайшей в мире силой. Она называется Искусство.

– Ну, завладел бы, и что?

– Думаю, этого не знает никто.

– Далее Киссун? Тесла опять замялась.

– Да, – сказала она наконец, – даже он.

– Значит, он убил мудрейших, чтобы получить то, не знаю что? – произнесла Феба с явным недоверием.

– О, он не просто убил их. Он спрятал их тела в прошлом.

– Ну-ка, ну-ка.

– Клянусь. Он ведь убивал самых важных людей, пони маешь? Важнее, чем Папа Римский или наш президент. Ему нужно было спрятать их так, чтобы их никогда не нашли. И он выбрал для этого место под названием Троица.

– Где?

– Важнее знать когда, – ответила Тесла. – В Троице взорвали первую атомную бомбу. Шестнадцатого июня сорок пятого года. В Нью-Мехико…

– И ты говоришь, что там он прятал тех, кого убивал?

– Там. Кроме…

– Что такое?

– Однажды он совершил одну ошибку. Маленькую ошибку… Он запер сам себя.

– В прошлом?

– Да. Вместе с бомбой, готовой взорваться. Тогда он сделал Петлю и пустил в ней время по кругу за секунду до взрыва.

Феба улыбнулась и покачала головой.

– Что такое? – спросила Тесла.

– Не знаю, в своем ты уме или нет, но, если это записать, ты могла бы отлично заработать. Например, сделать кино для ТВ.

– Это не кино. Это правда Я знаю точно, потому что была там три раза. В Петле Киссуна.

– Значит, ты на самом деле его видела? – спросила Феба

– Конечно, видела, – ответила Тесла.

– Ну и…

– На что он похож?

Феба кивнула. Тесла пожала плечами.

– Трудно подобрать слова, – сказала она.

– А ты попробуй.

– Пять лет я пыталась забыть о нем. Но не смогла Каждый раз что-нибудь – что-нибудь грязное, мерзкое, вроде за паха собственного дерьма, – напоминало о нем. Понимаешь, с виду он так, ничего особенного. Маленький, старый, вы сохший. Но он мог одним взглядом увидеть тебя насквозь. Прочитать все твои мысли. Разглядеть твое нутро. Использовать, поиметь. – Тесла потерла руки, пытаясь их согреть, но они не согрелись.

– И что с ним случилось?

– Он не удержал время.

– Что? – спросила Феба непонимающе.

– Ту самую маленькую Петлю времени, которую создал за секунду до взрыва, – объяснила Тесла– И он отпустил ее.

– Значит, бомба взорвалась?

– Да, и он вместе с ней.

– Ты была там?

– Нет, иначе бы я здесь не сидела Но я ушла оттуда последней, я уверена в этом. – Она откинулась на спинку стула. – Вот и все, что я могу тебе рассказать. По крайней мере, сейчас.

– Занятная история.

– И ты не поверила ни слову.

– Кое-чему почти поверила. Кое-что показалось смешным. А еще кое-что… Еще кое-чему я не хочу верить. Страшно.

– Значит, ты не пойдешь со мной к Эрвину?

– Я этого не говорила, – сказала Феба.

Тесла улыбнулась и полезла в карман своих кожаных штанов.

– Что ты ищешь?

– Деньги, – ответила Тесла. – Если ты решила рискнуть вместе со мной поохотиться на ликсов, позволь мне хотя бы заплатить за пиццу.

X1

Когда толпа на улицах начала редеть, Эрвин пожалел, что поссорился с Доланом. Ноги болели, все его несуществующие кости ныли от усталости, но он и без проверки знал: призраки не спят. Он будет бродить всю ночь напролет, пока жители Эвервилля, закрыв двери и окна, спокойно погрузятся в сон. Он брел по Мейн-стрит, как одинокий пьянчуга, мечтая снова встретить женщину, услышавшую его шепот у Китти. Она услышала его, пусть даже не совсем разобрала слова, а другие, в ком билось живое сердце, вообще ничего не замечали, как бы он ни кричал. Наверное, эта женщина необыкновенная, решил Эрвин. Например, она телепат.

Кое-кто его все же заметил. На Эппл-стрит из-за угла на встречу Эрвину вышли Билл и Мейзи Уэйтс, прогуливавшие двух своих лабрадоров. Собаки, поравнявшись с Эрвином, учуяли его присутствие. Возможно, они услышали запах – точно Эрвин не знал. Так или иначе собаки вдруг зарычали, шерсть у них на загривке вздыбилась, лабрадорша припала к земле, а пес вырвался и рванул куда-то, волоча по земле поводок. Билл – ему было за пятьдесят, и он был далеко не в форме – с воплем бросился догонять.

Поведение животных огорчило Эрвина. У него никогда не было собаки, но вообще-то он любил их. Неужели призрачное состояние так противоестественно, что одно его приближение сводит собак с ума?

Эрвин присел на корточки и ласково заговорил с лабрадоршей.

– Все хорошо, все хорошо, – повторял он, протягивая к ней руку. – Я никого не трону.

Собака захлебывалась лаем рядом с хозяйкой, которая беспомощно смотрела в спину мужу, догонявшему пса. Эр вин наклонился ниже, продолжая уговаривать, и животное, похоже, наконец услышало его. Лабрадорта наклонила го лову набок, и ее лай стал тише.

– Вот так, – сказал Эрвин, – вот так. Видишь, я не страшный, правда?

Ладонь его была теперь в двух футах от ее носа. Яростный лай превратился в обычное тявканье. Эрвин поднес руку еще ближе. Собака наконец умолкла, легла, перекатилась на спину и подставила живот, разрешая почесать себя.

Мейзи Уэйтс уставилась на нее.

– Кэти, что это ты улеглась? – удивилась она– Вставай.

Она потянула за поводок, пытаясь поднять собаку, но Кэти блаженствовала Вдруг она тихо зарычала, словно на мгновение вспомнила, как ее напугал тот, кто сейчас почесывал ей брюхо, а потом окончательно замолчала.

– Кэти, – устало повторила Мейзи и спросила возвращавшегося мужа: – Ты его нашел?

– А ты не видишь? – отвечал запыхавшийся Билл– Рванул к речке. Вернется, ничего с ним не сделается.

– Но машины…

– Сейчас нет никаких машин, – возразил Билл. – Ну, или почти нет. Ради бога, Мейзи, он ведь у нас уже убегал.

Тут Билл перевел взгляд на разлегшуюся на асфальте Кэти.

– Ах ты, старая шкура! – воскликнул он нежно и при сел, чтобы ее погладить. – Не понимаю, чего они так испугались?

– Меня, – сказал Эрвин, гладя живот собаки вместе с Биллом. Собака услышала. Она навострила уши и посмотрела на Эрвина. Билл, конечно, ничего не уловил, но Эрвин все равно продолжал: – Послушай меня, Уэйтс, пожалуйста! Если собака меня слышит, то и ты можешь. Послушай. Это я, Эрвин Тузейкер…

– Если ты уверен… – говорила в это время Мейзи.

– Эрвин Тузейкер.

– Уверен, – отозвался Билл. – Может, он будет дома раньше нас.

Он похлопал Кэти по солидному брюшку и встал.

– Пошли, старушка, – позвал он и, ехидно взглянув на жену, добавил: – Кэти, тебя это тоже касается.

Мейзи ткнула его локтем в бок.

– Уильям Уэйтс! – проговорила она грозно, изображая гнев.

Билл придвинулся к ней поближе.

– А не побаловаться ли нам немножко? – предложил он.

– Уже поздно…

– Завтра суббота, – сказал Билл и обнял жену за талию. – Соглашайся, или я наброшусь на тебя во сне.

Мейзи хихикнула и, дернув за поводок, подняла Кэти на нога. Билл поцеловал жену в щеку и зашептал что-то ей на ухо. Эрвин стоял очень близко, но все равно расслышал толь ко «подушка» и «как всегда». Что бы это ни означало, Мейзи тоже поцеловала мужа, и они пошли, обнявшись. Кэти тру сила рядом, поминутно оглядываясь на своего призрачного приятеля.

– Ты когда-нибудь был женат, Эрвин?

Это спросил Долан. Он сидел на ступеньках магазина «Свет и мебель для дома» и ковырял в носу.

– Нет.

– А моя, когда я умер, переехала в Сиэтл. Через семь недель и два дня собралась и уехала. Дом продала, мебель продала, а магазин сдала в аренду. Я чуть с ума не сошел. Месяц места себе не находил, ходил тут, страдал. Даже пытался уйти за ней.

– И как?

Долан покачал головой.

– Не советую пробовать. Чем дальше я отходил от Эвервилля, тем становился… призрачнее.

– Как думаешь, почему?

– Точно не знаю. Думаю, вся моя жизнь связана с городом. Может, я не могу себя помыслить где-то еще. Как бы там ни было, с тех пор я успокоился. Я знаю, где мое место. – Он поглядел на Эрвина. – По правде сказать, я искал тебя не для того, чтобы поболтать.

– А зачем?

– Я тут поговорил с друзьями. Рассказал про тебя и про то, что случилось в моем магазине. Они захотели тебя увидеть.

– Они тоже…

– Говори. Не бойся этого слова.

– Они тоже призраки?

– Мы предпочитаем называть себя «неспящие». Но во обще-то да, мы призраки.

– Зачем они хотят меня видеть?

Долан встал.

– Какая тебе, к черту, разница? – гаркнул он, вдруг озлившись. – У тебя что, есть более важные дела?

– Нет, – помолчав, сказал Эрвин.

– Так идешь или нет? Лично мне без разницы.

– Я иду.

2

Будденбаум пришел в себя в белой комнате, голова раскалывалась от боли. Возле постели стоял молодой человек с бледной физиономией.

– Вот ты и очнулся, – сказал он.

Молодой человек был с ним явно знаком. Будденбаум не помнил ни лица, ни имени. Недоумение его было настолько явным, что молодой человек сказал:

– Оуэн, это я, Сет.

– Сет. – Имя всколыхнуло в памяти десяток воспоминаний, закружившихся, как кинокадры на пленке.

Пленка прокрутилась раз, другой, десять, двадцать. Обнаженное тело, мерзкая рожа, небо, люди, столпившиеся над ним.

– Я упал.

– Да.

Будденбаум ощупал грудь, шею, живот.

– Я цел.

– У тебя сломано несколько ребер, трещина в каком-то позвонке и в основании черепа.

– Неужели? – Будденбаум протянул руку к голове. Та оказалась забинтована. – Как долго я пробыл без сознания?

– Примерно восемь часов.

– Восемь? – Он сел в постели. – Господи.

– Ты должен лежать.

– Некогда Мне нужно кое-что сделать. Это очень важно. – Он потер рукой лоб. – Кто-то должен приехать. Мне нужно… нужно… Бог ты мой, не помню. – Он в отчаянии по смотрел на Сета– Дело плохо, – сказал он. – Дело очень плохо. – Он схватил Сета за руку и притянул к себе. – У нас ведь была связь, не так ли? – Сет не понял, о чем он. – Мы занимались любовью, мы с тобой?

– А, да. Да, мы пришли туда, а этот идиот Босли, этот истинный, видите ли, христианин…

– В истинных христианах нет ничего плохого, – провор чал Будденбаум… Мне-то ты веришь?

– Конечно, верю, – ответил Сет, касаясь рукой его лица – Ты мне сказал, что будет.

– Да? Сказал? И что будет?

– Ты сказал, что идут аватары. – Сет с запинкой произнес это слово. – Сказал, что они выше ангелов.

Отчаяние исчезло с лица Будденбаума.

– Аватары, – повторил он. – Да, конечно.

Он спустил ноги с кровати.

– Тебе нельзя вставать, – забеспокоился Сет, – у тебя серьезные травмы.

– Бывало и похуже, и ничего, пережил, поверь мне, – успокоил его Будденбаум. – Где моя одежда?

Он встал и направился в угол комнаты, где стоял узкий платяной шкаф.

– Мы все еще в Эвервилле?

– Нет, в Силвертоне.

– Как далеко это?

– Тридцать пять миль.

– Ты как; сюда попал?

– Взял машину у матери. Но, Оуэн, тебе нужно…

– Наплевать на трещины, я рискую потерять больше, – перебил его Будденбаум, открывая шкаф и доставая свои вещи. – Гораздо больше.

– Что?

– Это слишком сложно…

– Я быстро схватываю, – напомнил Сет. – Ты же знаешь. Ты сам так сказал.

– Помоги мне одеться.

– Это все, на что я гожусь? – возмутился Сет. – Я не идиот, которого ты снял, чтобы так со мной обращаться.

– Тогда прекрати вести себя как идиот! – рявкнул Будденбаум.

Сет отпрянул.

– Все понятно, – проговорил он.

– Я не хотел тебя обидеть.

– Ты хотел, чтобы кто-нибудь помог тебе одеться. Позови сиделку. И чтобы тебя отвезли в Эвервилль. Вызови такси.

– Сет…

Поздно. Мальчишка выбежал в коридор, хлопнув дверью.

Оуэн и не попытался его остановить, ему некогда было спорить. Побегает и вернется. А если нет, значит, нет. Через несколько часов ему не понадобится ни помощь, ни дружба, ни сам Сет, ни какой-либо другой капризный мальчишка. Он, Оуэн Будденбаум, освободится от всего на свете, включая любовь, от всей земной мелочности, и начнет жить вне времени и пространства Он отринет земное, как все небо жители, безначальные и бесконечные, существующие вечно в своей удивительной и прекрасной сути.

Он почти оделся, когда в палату заглянул врач – молодой, белобрысый, лохматый, с бледным, как сыворотка, лицом.

– Мистер Будденбаум, что вы делаете? – спросил он.

– Мне казалось, это очевидно, – ответил Оуэн.

– Вы не можете уйти.

– Ничего подобного. Я не могу остаться. У меня дела.

– Удивительно, как вы смогли встать! – воскликнул доктор. – Я просто требую, чтобы вы легли.

Он направился к Оуэну, который нетерпеливо поднял руки.

– Не мешайте, – проговорил он. – Если хотите помочь мне, вызовите такси.

– Если вы отсюда уйдете, – сказал врач, – я за последствия не отвечаю.

– Вот и отлично, – кивнул Оуэн. – А теперь, прошу вас, выйдите и позвольте мне одеться.