Текст книги "Искусство (Сборник)"

Автор книги: Клайв Баркер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 44 (всего у книги 77 страниц)

3

Уже после половины девятого, когда желудок заурчал и потребовал обеда, Эрвин выудил из неразобранной папки – в этих папках царил чудовищный беспорядок – странную брошюру, вышедшую из-под пера некоего Рэймонда Меркла. Это имя уже встречалось. Кажется, автор упоминался в связи с исследованиями орегонской глубинки, в соответствующей книге из магазина в Уилсонвилле. Брошюра была на писана претенциозно, как пишут люди, воображающие себя писателями, но начисто лишенные слуха; она походила на конспект, где собраны разные факты об Эвервилле.

Называлась брошюра «Эти спящие горы». Как оказалось, название представляло собой цитату из некоего стиха, напечатанного на первой странице без указания автора (из чего Эрвин сделал вывод, что сочинил его сам Меркл). Пролистав сей труд примерно до середины, Эрвин наткнулся на следующие строки:

«То, что силы мерзкого, не ведающего раскаяния зла оставили свою варварскую отметину в таком прекрасном городе, как Эвервилль, не должно удивлять человека, немало повидавшего мир. Я, автор этих строк, в сорок третьем году нынешнего столетия покинул изобильные земли нашего славного штата, дабы, как истинный американец, исполнить свой долг в южной части Тихого океана, и с тех пор у меня перед глазами по гроб жизни будут стоять картины человеческой глупости и жестокости, которым я стал свидетелем в тех краях, настолько похожих на рай, что ближе к нему не найти на земле места.

Потому и не стало для меня потрясением, когда в ходе подготовки сего труда я узнал о проделках дьявола, побывавшего в пределах нашей общины в Эвервилле.

Всем хорошо известна печальная история Ребекки Дженкинс. Дочь нашего прекрасного города, любимая и обласканная, восьми лет от роду, она была убита, и тело ее брошено в водохранилище. Убийцей оказался мужчина из Саблимити, впоследствии умерший в тюрьме, где он отбывал пожизненное заключение. Однако тайны, окружающие гибель бедной Ребекки, этим не исчерпываются.

Я собирал факты, связанные с несчастными случаями в Эвервилле, и мне передали историю про Ричарда Долана. Мне сказали, что он был владельцем кондитерского магазина, куда маленькая Ребекка не раз забегала, отчего он воспринял ее смерть особенно болезненно. Поимка убийцы, не раскаявшегося, но получившего заслуженный приговор, не умерила его горе. Он все сильнее тосковал, и однажды вечером 19 сентября 1975 года сказал жене, что слышит голоса, что доносились до него с хребта Хармона. Кто-то его зовет, сказал он. Когда жена спросила, кто это, он не ответил и в ту же ночь исчез. Ричард Долан не вернулся домой, и на другой день за ним отправилась поисковая партия.

Через два дня они нашли безумного Ричи Долана в расселине между двумя скалами на северо-восточном склоне горы. При падении он ужасно расшибся, но остался жив. Грудь и лицо его были в таком состоянии, что жена при виде его упала в обморок, а потом так и не оправилась от шока.

Ричи Долан умер в Силвертоне в больнице через три дня, и эти три дня он не молчал. Семьдесят два часа подряд он нес полный бред, не умолкая даже под действием транквилизаторов, которые ему кололи врачи.

О чем же он говорил в эти последние страшные часы агонии? Я не смог отыскать свидетелей, присутствовавших при кончине, однако все сходятся на том, что общепринятая в городе версия верна. Вредил он, как мне рассказали, исключительно мертвецами, призывавшими его с горы Хармона. Вез остановки, даже на пороге смерти, в окружений-врачей, не понимавших, откуда он берет силы, чтобы так цепляться за жизнь, он все твердил, о мертвецах и просил прощения…»

Дальше шли еще несколько абзацев полной чепухи, и Эрвин остановился. Он нашел то, что искал: пусть частичное, но все же подтверждение слов Макферсона. А если одна часть истинна, почему бы и другой не оказаться правдой?

Довольный тем, что сегодня его поиски увенчались успехом, Эрвин решил сделать временный перерыв и позвонил Фебе Кобб. Не может ли она подойти и закрыть школу? Конечно, конечно. Она сейчас придет, а если он будет любезен и пока закроет окна, ей останется только запереть переднюю дверь.

Он отметил, что язык у нее слепо заплетается; впрочем, ему могло показаться. День был длинным, и он порядком устал. Пора домой, отдыхать и выкинуть из головы историю Макферсона до завтра, когда он снова ею займется.

Он уже знал, с чего начнет завтрашний день: с дома у реки. Пусть после тех событий прошло больше тридцати лет, но если дом, который будто бы сожгли Макферсон и его приятели, существовал на самом деле, то должны остаться следы. А если они остались, значит, история правдива. Тогда у него действительно есть что представить публике, и пусть люди сами решают, чем это пахнет.

4

Почти без четверти восемь Феба открыла бутылку бренди, уговаривая себя, что просто хочет отпраздновать свое скорое освобождение. На самом деле ей хотелось заглушить нараставшее беспокойство. Мортон в тех редких случаях, когда уходил ужинать, обычно возвращался через час и тут же водворялся в кресло перед телевизором Куда же он теперь делся? И главное: почему ее это так тревожит?

Она залила тревогу порцией бренди, потом еще одной. Бренди сработал отлично, особенно учитывая почти пустой желудок. Когда позвонил адвокат, ей уже было хорошо. На столько хорошо, что садиться за руль было нельзя. Пойду пешком, решила она.

Ночь была теплой, в воздухе пахло хвоей, и прогулка оказалась приятнее, чем ожидала Феба Обычно вечерами – в любое время года, даже в разгар лета – улицы в Эвервилле пустели. Однако сегодня на Мейн-стрит горел свет, и хозяева магазинов оформляли праздничные витрины или загружали товаром полки в предвкушении прибыльных дней. Там же гуляли немногочисленные гости, приехавшие пораньше, чтобы успеть насладиться тишиной и покоем.

На углу Мейн и Уотсон-стрит Феба на минуту задержалась. Дорога направо шла к школе, налево – мимо рынка и парка к Донован-стрит, и там, недалеко от угла, стоял дом, где снимал квартиру Джо. Всего-то нужно шагнуть не на право, а налево. Но Феба воспротивилась порыву. Пусть все, что они сегодня сказали, все, что они почувствовали, успокоится и немного отстоится, иначе все вспыхнет и разгорится опять. Кроме того, от бренди у нее всегда глаза на мокром месте, а от слез отекает лицо. Она увидит Джо завтра, а до завтра он еще ей приснится.

Свернув направо, она поднялась по Уотсон-стрит к школе, мимо нового супермаркета, где царило оживление. Пять минут ушло на то, чтобы закрыть окна, опустить шторки и запереть дверь. Потом она вышла и двинулась обратно.

По другой стороне улицы шел какой-то человек. Не дойдя до Мейн-стрит ярдов пятьдесят, он вдруг сошел на проезжую часть и задрал голову, глядя в ночное небо. Феба его узнала – младший сын клана Ланди. Сэм, или Стив, или…

– Сет.

Она выдохнула это себе под нос, но он услышал. Сет по вернулся к ней, так же стоя посреди дороги с сияющими глазами, и она вспомнила, как познакомилась с ним. Пять или шесть лет назад мать привела его к доктору Пауэллу, а Сет стоял в приемной с выражением такого безразличия на бледном маленьком личике, что Феба заподозрила в нем умственно отсталого. Теперь никакого безразличия не наблюдалось. Напротив, он был в высшей степени напряжен.

– Слышите? – спросил он.

Он не двинулся с места, но отчего-то она оробела и не приблизилась, а замерла на ходу, оглянувшись на огни супермаркета На стоянке, которую она миновала, было множество машин, одна из них собиралась отъезжать и могла в случае чего прикрыть отход.

– Не слышите, так ведь? – снова спросил он звонким голосом.

– Чего я не слышу?

– Молоточки.

– Молоточки? – На миг она прислушалась. – Нет.

– Хм.

Сет снова воззрился на звездное небо.

– Вы работали у доктора, – сказал он.

– Я у него до сих пор работаю.

– Осталось недолго, – отозвался он.

Ее окатило холодом с головы и до пяток, и по спине пробежали мурашки.

– С чего ты взял?

Он улыбнулся, кивнув на небо.

– Очень громко стучат, – ответил он. – Вы уверены, что не слышите?

– Говорят же тебе… – начала она.

– Да-да, – сказал он тихо. – Другие редко их слышат, разве что иногда ночью. А днем никогда Днем их слышу только я.

– Мне очень жаль…

– Не нужно меня жалеть, – проговорил он, улыбаясь уже ей, а не звездам – Я привык.

Вдруг ей стало стыдно – почему она испугалась его? Он одинокий, неловкий мальчишка. Может быть, со странностями, но совершенно безобидный.

– В каком смысле мне осталось недолго работать у док тора?

Он пожал плечами:

– Не знаю. Иногда мне что-то такое приходит в голову, сам не знаю почему.

Он помолчал.

– Может, и ни в каком, – добавил он и снова стал смотреть в небо.

Она не стала ждать прикрытия от машины, все еще не выехавшей со стоянки, и двинулась дальше на Мейн-стрит.

– Ладно, веселись, – сказала она, поравнявшись с ним.

– Ага, – пробормотал он. – Я повеселюсь…

По пути домой она думала над их разговором, а потом решила завтра, когда придет на работу, заглянуть в карточку Ланди и посмотреть, почему мать тогда привела сына к врачу и почему они больше не приходили. Когда она вернулась, Мортон уже крепко спал в кресле перед телевизором, на коленях у него лежала банка с пивом, и еще четыре пустые валялись рядом на полу. Феба не стала его будить. Она пошла в кухню, сделала себе бутерброд с сыром и ветчиной и съела его, глядя через окно в потемневший двор. На звездное небо наползли тучи, но, подумала она, вряд ли они помешают мальчишке Ланди. Если уж он слышит небесные молоточки, что ему несколько тучек.

Доев бутерброд, она пошла в спальню в надежде, что успеет лечь и уснуть, прежде чем Мортон перейдет туда из кресла. Феба не нуждалась в его компании. Она проснулась, оттого что сползло одеяло и по спине потянуло холодом, когда он лег рядом. На светящемся циферблате было десять минут четвертого. Бормоча себе что-то под нос, Мортон потянул одеяло к себе, повернулся на бок и тотчас захрапел.

Уснула она не сразу, а когда уснула, ей привиделась какая-то чепуха Утром в кухне, сидя за завтраком (когда она встала, Мортон уже ушел на работу), она пыталась разобраться в своих снах и вспомнила, что в одном из них Джо знакомил ее с людьми, которых она знала только по фото графии. Все они, все пятеро, ехали куда-то в машине, и брат Джо все время спрашивал: «Где мы? Черт побери, где мы?» Сон был не из приятных. Что он означает, думала она. Что мы все потеряли? Она приняла три таблетки аспирина, за пила их чашкой черного кофе и отправилась на работу, выкинув сон из головы. И напрасно. Вспомни она побольше, она могла бы заинтересоваться той местностью, где они ехали, и в результате повела бы себя иначе, тем самым избавив и себя, и Джо, и Мортона от несчастий, каких ни один из них не ждал и не заслуживал.

IV

Мотоциклистка имела вид заправской путешественницы. Потертая кожанка запылилась; волосы, упавшие волной, когда она сняла шлем, выгорели на солнце и посеклись на ветру; лицо – никогда, наверное, и не бывшее красивым – обветренное и усталое. На подбородке красовался синяк; возле рта и у глаз залегли морщины, и вряд ли это от смеха.

Ее звали Тесла Бомбек, и сегодня она вернулась домой. Не туда, где родилась (а родилась она в Филадельфии), и не туда, где росла (а выросла она в Детройте), а туда, где началось ее преображение, в результате чего она и сделалась этаким бывалым, битым ветром и непогодой бродягой.

Точнее, она вернулась туда, где лежали развалины прежнего Паломо-Гроува. В годы своего благоденствия городок этот числился первым среди кандидатов на звание Калифорнийского рая. В отличие от Эвервилля, который рос не спеша, полтора столетия, Гроув возник из ничего всего за три года, созданный риэлторами и проектировщиками, для вдохновения вооружившимися ворохом демографических изысканий. Какое-то время он жил и процветал в зеленых кущах долины Сими, всего в паре миль от шоссе – по нему благополучные местные жители каждое утро мчались на работу в Лос-Анджелес и каждый вечер возвращались обратно.

Теперь движение там стало еще оживленнее, однако мало кто сворачивал на боковую дорогу, ведущую в Гроув. Лишь изредка какой-нибудь турист, желающий пополнить свой список достопримечательностей Калифорнии, направлялся взглянуть на развалины ГОРОДА-ПОГИБШЕГО-В-ОДНУ-НОЧЬ. Но такие туристы были крайне редки. Никто не вел восстановительных работ, хотя крупные землевладельцы и частные липа понесли здесь в свое время большие убытки. Теслу это не удивило. Такие теперь времена; люди не хотят вкладывать средства в недвижимость, тем более что события уже доказали нестабильность этих вложений.

Ибо Паломо-Гроув не просто прекратил свое существование, но в буквальном смысле провалился – земля разверзлась и погребла его нарядные домики «со всеми удобства ми». Въезд на многие улицы был до сих пор перегорожен, чтобы уберечь от беды любопытствующих. Но Тесла с детства говорила «да», когда слышала «нет», поэтому она объехала заграждение и устремилась вперед – туда, где больше всего разрушений.

Она думала о возвращении сюда в течение пяти лет странствий по «Америкам», как она называла континентальные штаты. Это не одна страна, говорила она Грилло, ничего подобного. Из того, что в Айдахо подают ту же кока-колу, что в Луизиане, а в Нью-Мехико смотрят те же ситкомы* (*комедии положений), что в Массачусетсе, вовсе не следует, будто все это – единая страна Америка. Когда президенты и разные умники что-то вещали от имени американского народа, Тесла закатывала глаза. Бред, как прямо сказал ей один рыжий пес, полторы недели сопровождавший ее в странствиях по Аризоне, когда Теслу преследовали галлюцинации. Пес заходил с ней вместе в забегаловки и мотели, сидел в номере и болтал так дружелюбно, что потом она даже скучала по нему, когда он исчез.

Если она запомнила правильно (она не уверена), именно пес первым заговорил о возвращении.

– Рано или поздно надо возвращаться нюхать свое дерьмо, – сказал он, сидя в старом потертом кресле в номере мотеля. – Это единственный способ сохранить связь.

– С чем? – поинтересовалась она.

– С чем? С чем? – передразнил он, перебираясь в изножье кровати. – Я тебе что, психоаналитик? Сама пони май.

– А если тут нечего понимать? – возразила она.

– Какая чушь, – отозвался он. – Ты боишься вовсе не потому, что нечего понимать. Ты боишься понять так много, что сойдешь с ума.

Он пошел по постели и встал над ней, растопырив лапы, нос к носу.

– Знаете, мисс Бомбек? А ведь вы уже рехнулись! Чего вам терять?

Тесла не помнила, нашла ли тогда достойный ответ или попросту промолчала. Скорее всего, второе. Потом каждый раз она пасовала, услышав этот вопрос. Но так или иначе рыжий пес заронил идею. Месяц проходил за месяцем, к Тесле постепенно возвращался рассудок, и через некоторое время, раскрыв перед собой карту или взглянув на дорожный знак, она уже и сама думала: может, именно сейчас и нужно это сделать. Нужно ехать в Гроув.

Но как только она собиралась повернуть, раздавался еще один голос – голос, живший в ее черепе все эти пять лет.

Его звали Рауль, и родился он обезьяной. Правда, обезьяной он пробыл недолго. В четыре года с помощью таинственной жидкости, которую ее создатель назвал «1гунций», то есть «посланник», Рауль сделался человеком. Ученый, создавший нунций, действовал на стыке двух дисциплин – биогенетики и алхимии. Жидкость имела свойство изменять человеческую природу, высвобождая заложенные в ней свойства; она преобразовывала всех, кого касалась, в том числе и (от части) Теслу. Это вещество пробудило две противоборствующие силы, некогда и превратившие Паломо-Гроув в поле битвы.

Одной из сил стал создатель нунция – мечтатель, фантазер и любитель мескалина по имени Флетчер. Под действием созданного вещества он вышел за пределы собственного тела, превратившись в сгусток энергии. Другая сила – бывший покровитель Флетчера Рэндольф Яффе, финансировавший его исследования, чтобы, изменив состояние духа и плоти, достичь божественной жизни. Однако прикосновение нунция открыло в нем отнюдь не божественное начало, а одну лишь безудержную жажду власти, которая постепенно захватила все его существо, сокрушая душу. К тому времени, когда Яффе одолел Флетчера (попутно уничтожив Паломо-Гроув), дух его ослаб до такой степени, что он не смог воспользоваться плодами победы. Он расплатился за все: потерял рассудок, а в скором времени и жизнь.

Поэтому не удивительно, что Рауль отчаянно протестовал против ее решения возвратиться в Гроув.

– Ненавижу Калифорнию, – без конца твердил он. – Не хочу туда, никогда, ни за что.

Тесла не собиралась с ним воевать. Она полностью контролировала свое тело, так что могла бы спокойно повернуть на запад, и Рауль не сумел бы ей помешать. Но он столько раз помогал Тесле в страшное время сразу после гибели Гроува, что она совсем не хотела портить отношения с ним; к тому же она не сомневалась, что ужасные события еще не кончились.

Парадокс ситуации заключался в том, что здравость ее рассудка, пусть и неустойчивую, поддерживало то, что обычно сводит людей с ума (эти голоса в голове). Она никогда не забывала об этом, как и о том, что ее «постоялец», всегда тщательно соблюдавший границы между нею и собой и не влезавший в ее мысли, бывал и сам подвержен нервным срывам. Порой Тесле приходилось его утешать. Не раз она просыпалась по ночам от рыданий Рауля, оплакивавшего свое тело, навсегда потерянное в битве. Она его утешала как могла, говорила, что когда-нибудь они найдут способ вернуть ему свободу, а пока нужно радоваться тому, что есть, потому что оба они, по крайней мере, не одиноки.

И это правда. Если она не могла поверить глазам, рядом всегда был он, и он говорил: да, это правда. Если она пугалась трудностей, он говорил: я здесь, мы сделаем это вместе.

Вместе! Вот тут и собака зарыта. Главное – переложить свою ношу на чьи-нибудь сильные плечи, а самой побыстрее вернуться к жизни, какой она жила прежде, когда и не слышала про Паломо-Гроув.

Тогда она писала киносценарии, и желание реализовать это умение, а также кинематографическое чутье еще остались в глубине души, хотя с тех пор прошло немало времени. Даже в худшие дни после катастрофы она машинально отмечала: отличный кадр. Цвет неба, дерущиеся собаки, собственные слезы – все годилось в кадр и могло стать началом замечательного, необыкновенного фильма.

Впрочем, с недавних пор, когда она сворачивала на очередное шоссе или начинала беседу с очередным незнакомцем, ей стало казаться, что вся ее жизнь – вот такое начало, и никогда ей не дойти до второго эпизода. Тогда она решила, что пора что-то делать и сдвинуть этот печальный фарс с мертвой точки. А он не сдвинется до тех пор, подумала Тесла, пока она не вернется в Гроув и не встретится лицом к лицу с его призраками.

Позже она отметит синхронность событий и придет к выводу, что время путешествия выбрано не случайно. Под сознание или какие-то внешние силы, управлявшие Теслой во сне, так загрузили ее память воспоминаниями, что все надежды на освобождение связались с Гроувом, и ей страшно захотелось отправиться туда именно в эту августовскую неделю, чреватую множеством событий.

Далее Рауль, который все прошедшие годы и слышать не желал о возвращении, смирился с неизбежностью.

– Пора с этим покончить, – сказал он, – хотя бог его знает, что ты там. собираешься найти.

Теперь она это знала. Она стояла среди руин, где некогда располагался Молл – торговый центр Паломо-Гроува. Это было сердце города, географическое и не только. Здесь назначали свидания, сплетничали, влюблялись, а иногда (по рой случайно) даже что-нибудь покупали. Теперь все бывшие магазины превратились в груды мусора и камней, а немногие уцелевшие стояли пустые, будто открытые раковины. Товары, оставшиеся на полках, либо погибли, либо испортились, либо их растащили туристы.

– Тесла, – услышала она в голове шепот Рауля.

Она ответила так же, как и всегда, – не губами, а мыс ленно:

– Что?

– Мы не одни.

Она оглянулась и никого не увидела, но это ничего не значило. Рауль был ближе к животным и восприимчивее к тем бесчисленным крохотным сигналам, которые органы чувств Теслы, возможно, и воспринимали, но она не умела их интерпретировать. Раз он сказал, что у них появилась компания, значит, так и есть.

– Где? – спросила она

– Слева, – ответил он. – За грудой мусора.

Она двинулась в ту сторону, по пути соображая, что где. Справа возвышались развалины зоомагазина, и это значило, что лежавшая на пути гора из стальных балок и каких-то деревянных конструкций, засыпанных штукатуркой, – это все, что осталось от супермаркета. Тесла полезла наверх и, поскольку солнце било прямо в глаза, не заметила, как на пути у нее появился молодой человек. Он преградил ей до рогу: длинноволосый, в джинсах и футболке, с глазами такими зелеными, каких она никогда не видела.

– Вам сюда нельзя, – сказал он почти извиняющимся тоном.

– Вот как? А вам? – сказала Тесла.

С другой стороны послышался женский голос

– Кто там, Люсьен?

Люсьен переадресовал этот вопрос Тесле:

– Кто вы?

Вместо ответа Тесла снова полезла вверх и остановилась лишь на гребне мусорной горы, когда увидела женщину. Только тут она ответила:

– Меня зовут Тесла Бомбек. Остальное не ваше дело.

Женщина, сидевшая там на земле в центре круга, составленного из горшочков с курившимся ладаном – над ними вился тошнотворный сладковатый дымок, – при виде Теслы медленно поднялась, и на лице ее отразилось изумление.

– Господи, – произнесла она и оглянулась на второго своею товарища, довольно плотного человека средних лет. Он сидел, развалясь, в потрепанном кресле. – Эдвард! – окликнула женщина. – Ты только посмотри, кто приехал!

Толстяк уставился на Теслу с нескрываемым подозрением

– Мы слышали, что вы умерли, – заявил он.

– Я вас знаю?

Тот покачал головой.

– Зато я вас знаю, – сказала женщина и вышла из круга.

Тесла уже спускалась к ним и подошла достаточно близко, чтобы разглядеть, какая она худая и изможденная.

– Меня зовут Кейтлин Фаррел. Я здесь жила, в Гроуве.

Имя это ей ничего не сказало, но она не удивилась. Быть может, Рауль забрал часть ее памяти для собственных воспоминаний, а быть может, сказывался возраст. Так или иначе, имена и лица она теперь забывала,

– Зачем вы вернулись? – поинтересовалась Тесла.

– Мы…

Ее прервал Эдвард, который даже поднялся из кресла.

– Кейт, – напомнил он, – будь осторожнее.

– Но она…

– Нам нельзя доверять никому. Даже ей.

– Но ее не было здесь… – сказала Кейт и посмотрела на Теслу. – Ведь вы…

Она оглянулась на Эдварда;

– Она знает, что здесь происходит. И снова повернулась к Тесле:

– Ведь так, правда?

– Правда, – солгала Тесла.

– Вы действительно его видели? – спросил подошедший сзади Люсьен.

– Нет… в два последних месяца – нет, – ответила Тесла, лихорадочно соображая, о ком они. Кого, черт побери, они имеют в виду?

– Но вы его видели? – спросила Кейт.

– Да, – кивнула она. – Разумеется. Усталое лицо Кейт осветилось улыбкой.

– Я так и знала, – сказала она

– Никто и не сомневается, что он жив, – сказал Эдвард, не отрывая глаз от Теслы. – Но почему, черт побери, он показался ей?

– Разве не понятно? – удивилась Кейт. – Тесла, объясните ему.

Тесла приняла страдальческий вид, будто вопрос был чересчур деликатным.

– Все так непросто, – проговорила она.

– Понимаю, – отозвалась Кейт. – В конце концов, это вы подожгли бензин…

Рауль у нее в голове тихо застонал, и ей не потребовалось объяснения отчего. В своей жизни Тесла только один раз подожгла бензин, и произошло это на Молле – может быть, на том самом месте, где сейчас сидит Кейт Фаррел.

– Вы были здесь тогда?

– Нет. А Люсьен был, – ответила Кейт.

Люсьен вышел из-за ее спины, так что Тесла теперь его видела, и заговорил:

– Помню как сейчас. Он облил себя бензином, а потом вы выстрелили. Я тогда подумал, что вы хотите его убить. По-моему, все так подумали.

– Бред какой-то, – пробормотал у нее в голове Рауль, – они говорят-

– Про Флетчера, – так же безмолвно ответила она. – Поняла.

– Да, но они думают, будто он жив.

– Я тогда не понимал, что вы делали, – продолжал Люсьен.

– А теперь? – спросила она.

– Теперь, конечно, понял. Вы его убили, чтобы он мог снова ожить.

Она слушала, как он говорит, и последние минуты жизни Флетчера прокрутились в ее мозгу, как сотни раз за последние годы. Вот он стоит, мокрый, облитый бензином с головы до ног. Она держит в руке пистолет, целясь в бензиновую лужу у него под ногами, и молится только об одном – что бы туда упала хоть одна паршивая искра от выстрела. Один раз она уже выстрелила, И ничего не случилось. Он тогда повернулся к ней и смотрел на нее с надеждой – воин, который боролся с врагом, пока израненное тело не подвело его, и теперь ему нужно вырваться из ловушки. «Освободи меня, – говорил этот взгляд, – освободи, или я проиграю битву».

Она выстрелила еще раз, и ее молитвы были услышаны. Искра воспламенила воздух, и от земли поднялся столб пламени, скрыв тело Флетчера.

– Он умер здесь? – спросила она, глядя на круг.

Кейт кивнула и посторонилась, чтобы Тесла могла подойти. Темное пятно на асфальте, где горел бензин и обугливалось тело, не исчезло от солнца и от дождей и за пять лет. Тесла содрогнулась.

– Разве это не замечательно? – спросила Кейт.

– Как вы сказали?

– Замечательно. То, что он снова среди нас.

– Значит, скоро конец, – заметил Люсьен. Тесла отвела глаза от обожженного асфальта;

– Конец чего?

Он кротко ей улыбнулся.

– Нашей мелочности и жестокости, – ответил он. Тесла подумала; неплохо сказано. – Значит, для нас пришло время подняться еще на одну ступеньку. Но вы сами это знаете. Бас коснулся нунций, ведь так?

– Да, мне повезло, – сказала она

– Больно только вначале, – тихо проговорила Кейт. – Мы ездили по стране и беседовали с шаманами.-

Эдвард снова ее перебил,

– По-моему, мисс Бомбек узнала уже достаточно, – сказал он. – Мы не знаем, насколько она лояльна…

– Нисколько, – прямо сказала Тесла

– Полагаете таким образом меня успокоить? – спросил Эдвард.

– Нет.

– Это хорошо. Потому что вам это не удалось.

– Эдвард, – напомнила Кейт, – здесь мы не воюем.

– Минуточку, – сказала Тесла. – Только что вот он, – она ткнула пальцем в сторону Люсьена, – говорил, что мы на дороге в рай, а теперь кто-то собирается воевать. Разберитесь сначала между собой.

– Я уже разобрался, – ответил Эдвард. Он повернулся к Кейт. – Поговорим потом, – сказал он, глядя на темный круг на асфальте. – Когда она уйдет.

– Я никуда не уйду, – сказала Тесла, устраиваясь на железной балке. – Могу остаться хоть на весь день.

Эдвард улыбнулся.

– Видишь? – Голос у него взлетел вверх. – Она пришла помешать нам. Она хочет оторвать нас от работы…

– Какой работы? – не поняла Тесла.

– Мы ищем Флетчера, – сказала Кейт.

– Заткнешься ты или нет? – рявкнул на нее Эдвард.

– С какой стати? – парировала Кейт, нисколько не испугавшись. – Если она приехала, чтобы нам помешать, она уже и так знает, что мы делаем. А если нет – вдруг она по может?

Этот аргумент заставил Эдварда на пару секунд замолчать. Тесла тем временем вставила:

– Если вы думаете, будто Флетчер – кто-то вроде спасителя, вы заблуждаетесь. Можете мне поверить.

«Я говорю так, будто он жив», – подумала она, слушая свой голос, и Рауль отозвался на эту ее мысль:

– Вполне может быть.

– Я и не думаю, что он спаситель, – сказал Люсьен. – Хватит с нас спасителей. Опять кто-то явится и начнет учить, что делать. Или рассказывать, что с нами будет, если мы его не послушаем. – С этими словами он опустился рядом с Теслой на корточки, посмотрел ей прямо в лицо и увидел, что она улыбнулась. – Флетчер вернулся, потому что хочет быть рядом с нами, когда мы, все мы, поднимемся и перейдем в какое-то другое состояние.

– В какое?

Люсьен пожал плечами:

– Если бы я знал, я бы уже сам ушел из этой жизни.

– Почему?

– Потому что тогда спасителем был бы я. – Он рассмеялся, и Тесла тоже. Потом встал и пожал плечами. – Это все, что я знаю, – сказал он.

Она виновато смотрела на него снизу вверх. Искренность его тона показалась ей очень милой. Даже больше чем милой: в этом было что-то влекущее.

– Слушайте, – проговорила Тесла, – я лгала, когда сказала, будто видела Флетчера. Я его не видела.

– Я так и знал, – прошипел Эдвард.

– Ничего ты не знал, – устало ответила Тесла. – Даже в мыслях у тебя не было. – Она снова повернулась к Люсьену: – И почему вам так важно найти его, если он, по-вашему, просто должен присутствовать?

– Потому, что нам нужна защита от врагов, – ответила Кейт. – А он может помочь.

– Значит, так, – сказала ей Тесла. – Я вам не враг, и вы это знаете. Ваш Эдди мне не верит, и я это знаю. Но не важно. Я ни на чьей стороне, лишь на своей. Может быть, это эгоизм, но это правда– Она поднялась на ноги. – У вас есть какие-нибудь доказательства того, что Флетчер жив?

– Есть, – ответил Люсьен.

– Но рассказывать мне ты не хочешь? Он смотрел на свои сандалии.

– Вряд ли сейчас от этого будет польза.

– Ладно. По крайней мере, честно, – сказала она, оглянувшись на мусорный склон. – Тогда я пошла. Если увидите Флетчера, привет ему от меня.

– Мы не шутим! – крикнул ей вслед Эдвард.

Вот такого Тесла не смогла пропустить мимо ушей. Она остановилась, повернулась и посмотрела ему в лицо.

– Ну нет, – сказала она. – Это именно шутка. Одна большая проклятая шутка.