Текст книги "Неравная игра"

Автор книги: Кит А. Пирсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 23 страниц)

31

Хоть я и скормила Клементу несколько сандвичей с беконом в его любимой кафешке, мой план по-прежнему не вселяет в него энтузиазма. Я-то надеялась, что великан все-таки желает довести до конца разоблачение Таллимана, несмотря на все эти его «если» и «но», однако в данный момент мне практически очевидно, что сердце у него к продолжению расследования не лежит. Не могу, впрочем, винить его за незаинтересованность – с самого начала это не было его войной.

– Ты в порядке? – спрашиваю я, когда мы уже направляемся к станции подземки.

– Вполне.

Не очень-то мне верится в его заверения. Настроение у него мрачнее дождевых туч, затянувших лондонское небо.

– Слушай, если затея провалится, я обещаю позвонить Джини и попытаться ее образумить. Но я должна проверить свою версию. Пожалуйста, не злись на меня за то, что я стараюсь поступить правильно.

– Я вовсе не злюсь на тебя, пупсик. Я просто беспокоюсь.

– Беспокоишься, что мы напрасно тратим время?

– Беспокоюсь, что мы не напрасно тратим время.

– Как это? Не понимаю…

– Работа будет сделана, и… Не знаю, что будет с нами дальше.

Я беру его под руку.

– Мы будем жить дальше… вместе. Ты же этого хочешь, так ведь?

– Ага.

– Ну и вот! О чем же тогда беспокоиться?

Великан молчит, и испытывать удачу продолжением разговора я не хочу. Мне следует радоваться, что он вообще согласился мне помочь – как-никак, требовать этого от него я была, пожалуй, и не вправе.

Пункт нашего назначения – компания по прокату автомобилей в Хаммерсмите. Не самая близкая, зато самая дешевая. Увы, моя собственная машина после пожара восстановлению не подлежит, поскольку стояла слишком близко от здания. Так что остается только аренда.

Мы прибываем на место незадолго до десяти, и после получасовой канцелярщины мне вручают ключи от убитого «форда-фиеста» с пробегом больше, чем у среднестатистического «Аэробуса».

Ввожу дорсетский адрес в навигатор, и устройство отчитывается о составленном маршруте: почти двести километров за два с половиной часа. Данная информация отнюдь не улучшает настроение Клемента.

– Киммеридж, – бурчит он название деревеньки, куда мы направляемся. – В жизни не слыхал про такую дыру.

– Не удивлена, но, вообще-то, выбор места вполне оправдан. Я посмотрела участок в Интернете – заныкан в глуши, прямо на побережье, никаких тебе соседей за километр. Идеальная собственность для желающего уединиться.

– Значит, ты убеждена, что это логово Таллимана, да?

– Не убеждена, но чутье меня подводит редко, и в данный момент оно говорит, что Алекс Палмер и есть Таллиман.

Великан закатывает глаза, ясно давая понять, что не придерживается моего оптимистичного настроя.

– Ты так не считаешь?

– Не знаю.

– Твое мнение для меня важно, Клемент, так что давай – что говорит твое нутро?

– Ничего мне не говорит мое нутро, пупсик. Но вот тот назойливый голос, этот да.

– И что же он говорит?

– Как разберусь, дам знать.

С этим он откидывается на спинку сиденья и закрывает глаза. Похоже, путешествие обещает быть по большей части молчаливым.

Великан погружается в глубокие раздумья – или же сон, – и я веду нашу ужасную колымагу через плотный транспортный поток центрального Лондона к автостраде. К моему облегчению, зеленые знаки основных маршрутов вскоре сменяются магистральными синими, и я могу сосредоточиться на своих мыслях.

В надежде выявить какие-нибудь признаки преступного поведения Алекса, вспоминаю времена, когда работала с ним в одной редакционной студии. По большому счету, передо мной встает образ бездарного журналиста, своим уходом из профессии лишь оказавшего ей услугу. Не то чтобы Палмер был дураком, он просто совершенно не подходил для нашего ремесла. Эрик, помню, только и досадовал на него. Нежелание Алекса следовать советам Эрика, равно как и его самомнение, не единожды приводили к негативным последствиям. Эрик был очень терпеливым человеком, но и его однажды достал безалаберный подход Палмера к работе. Сомневаюсь, что они расстались по-хорошему, и теперь меня и вовсе удивляет, что Алекс удосужился посетить похороны Эрика. Вполне может быть, он поступил так лишь с целью порисоваться – мол, в конце концов он доказал неправоту Эрика и возглавил организацию с реальным могуществом и влиянием. Последняя возможность показать кукиш моему старому наставнику.

Ко времени, когда мы пересекаем границу Гэмпшира, мои мысли уже заняты Джини и ее неожиданным знакомством с Таллиманом – или Алексом, если моя теория верна. Прокручиваю у себя в голове недавний разговор с девушкой и мысленно воздаю благодарность несуществующему Богу, что, в отличие от моей несчастной мамы, Данни в результате наезда автомобиля не погиб. Быть может, знай Джини, что мне довелось тогда перенести, она не стала бы столь рьяно взывать к мести. Раны Данни заживут, а вот мои – никогда. И если наша поездка в Дорсет будет напрасной, то я хотя бы получу веский довод для усмирения Джини. Остается лишь надеяться, что некий мистер Тим не позвонит ей, пока до нее не доберусь я.

Я собираюсь обогнать грузовик, но что-то отвлекает мое внимание. Последняя мысль упрямо заседает в голове и не желает уступать место другим. Я задумываюсь о причинах ее навязчивости, и тут на меня нисходит озарение.

– Черт побери!

Я пихаю Клемента в плечо.

– Эй! Проснись!

Он моргает спросонья и затем щурится на меня:

– А? Что?

– Таллиман! – выпаливаю я. – Он звонил Джини.

– Ну да, ты говорила.

– Она слышала его голос!

– И что? Как это нам поможет?

– Напрямую – никак.

– Прекрасно. Я – спать.

– Да ты не понимаешь! Со мной Таллиман общался через имейл и мессенджер и никогда не звонил. Почему же тогда он позвонил Джини?

– Да откуда мне знать.

– Сказать?

– Все равно же скажешь, чего спрашиваешь-то.

– А потому не звонил, – провозглашаю я, совершенно не обращая внимания на скучающий тон великана, – что я немедленно узнала бы его голос. И это еще одна причина, почему я убеждена, что это Алекс.

Клемент сосредоточенно почесывает голову.

– И он никогда не работал с этой цыпой Джини?

– Не-а. Алекс оставил журналистику уже более десяти лет назад, а Джини начала карьеру только четыре года назад. Они никогда не встречались, так что ей ни за что не узнать его голос. Поэтому-то он и не опасался ей звонить.

– Что ж, звучит правдоподобно.

– Даже более чем правдоподобно! В высшей степени обоснованно!

– Посмотрим. Еще долго?

– Около часа.

– Дай знать, когда останется десять минут.

Он снова закрывает глаза, так что спор продолжается лишь у меня в голове. Должна признаться, я несколько раздосадована неверием Клемента. Впрочем, памятуя его нежелание заниматься моей новой гипотезой, удивляться не приходится.

Я поддаю газу и сосредотачиваюсь на дороге впереди – буквально и фигурально.

Быть может, в угоду своей гипотезе я и провожу несуществующие связи, но с каждым оставленным позади километром во мне крепнет убежденность, что именно Алекс Палмер и заведует – точнее, заведовал – клубом «Клоуторн». Единственный вопрос, на который у меня пока нет ответа, – это как он получил должность председателя. К гадалке не ходи, его репортерская карьера тут ни при чем. Исходя из временных рамок, Таллиманом Палмер, по-видимому, стал вскоре после оставления журналистики, поскольку клуб закрылся примерно в тот же период. Возможно, именно поэтому его и привлекли – молодой мужчина с необходимыми навыками для ликвидации любой цифровой информации, относящейся к «Клоуторну». И именно благодаря его деятельности в сети и отсутствуют какие бы то ни было упоминания названия клуба.

Такая вот у меня версия.

После пары довольно нервных задержек из-за заторов мы наконец-то покидаем автомагистраль и продолжаем путь по шоссе, а по приближении к конечному пункту – по сельской дороге.

Графство Дорсет представляется мне вполне подходящей сельской глушью, где можно было обосноваться в надлежащее время. Восхитительная местность, впечатляющее побережье, десятки старомодных деревушек – жаль, что общую картину несколько портит пасмурная погода.

Я снова пихаю Клемента.

– Привет, соня. Мы почти на месте.

Великан шевелится и зевает.

– Напомни мне больше не брать тебя в поездки, – посмеиваюсь я. – Хорошо поспал?

– Ага, прости. Хотя ты сама виновата.

– Ах вот как?

– Я чертовски измотался за ночь.

– А тогда ты вроде как не жаловался. Что ж, придется заняться твоей выносливостью.

Впервые за всю поездку на лице Клемента появляется улыбка.

– Так-то лучше. А для придания дополнительной бодрости сообщаю, что нам осталось чуть больше километра.

Улыбка моментально исчезает.

– Какой у нас план? – спрашивает он.

– Я посмотрела дом на Гугл-панорамах…

– Как-как?

– Да это интернет-сервис такой. Можно посмотреть по компьютеру любую дорогу и улицу в стране буквально под любым углом.

– Все равно не понимаю.

– Вроде как выйти из дома и осмотреться по сторонам.

– Как, на хрен, такое возможно?

– Мне вправду тебе нужно объяснять?

Ответом служит нахмуренное выражение великана.

– В общем, – продолжаю я, – дом стоит на однополосной дороге, так что припарковаться рядом не получится. Более того, подъездная дорожка к нему закрыта воротами.

– Как же мы тогда узнаем, что этот таинственный мудила приехал? Если он вообще приедет, конечно же.

– Я обнаружила придорожную площадку метрах в четырехстах за домом. Там мы и припаркуемся.

– Пупсик, это не ответ на мой вопрос.

– Я как раз к этому и веду. С одной стороны дома есть лесок. Пройдем назад по дороге, перелезем через ограду и незаметно подберемся к дому.

Клемент снова хмурится.

– Думаешь, плохая идея?

– Идея-то ничего, только я не особый любитель шастать по сельским е***ням.

– Да какое там шастать-то, несколько сотен метров от силы.

– Надеюсь, коров поблизости не будет. Не доверяю я этим мутным тварям.

– Ешь-то ты их с удовольствием!

– Когда они дохлые, это другое дело.

Я качаю головой.

– Поверить не могу! Мы вот-вот разоблачим аферу века, а ты только из-за скота и переживаешь!

Наконец, перед нами финальный отрезок пути. Я сворачиваю на однополосную дорогу и плетусь на третьей передаче, всего лишь тридцать километров в час. По обеим сторонам за жердевым забором тянутся поля и луга. Смотреть не на что, весь пейзаж – хмурое небо да редкие деревья.

Заборчик сменяется живой изгородью, и дорога круто изгибается. За поворотом, метрах в двухстах слева, из-за рощицы голых деревьев проглядывает крыша дома.

– Вот он, – киваю я в сторону строения.

Немного ускоряюсь, чтобы не вызвать подозрение у обитателей жилища. Участок показывается за окном всего лишь на несколько секунд, но выглядит он в точности, как я и помню по Гугл-панорамам. Придорожная граница засажена высоким кустарником, несколько запущенным, а за основательными на вид деревянными воротами, чуть смещенными от центра, к дому бежит дорожка. Вид самого строения скрыт плотно растущими деревьями на участке. Лишь успеваю заметить кирпичные стены, выкрашенные в белый цвет: даже в это время года мать-природа надежно прячет дом от посторонних глаз. Пейзаж справа тоже не отличается открытостью: над дорогой высится рощица из белых берез и рябины.

Когда я снова бросаю взгляд влево, шпалера как раз заканчивается, и опять тянется жердяная изгородь. За ней стоит лесок, через который мы и собираемся подкрасться к дому.

Метров через четыреста я останавливаюсь на придорожной площадке. Глушу двигатель и смотрю на часы на панели.

– Двадцать минут, – объявляю я.

– До чего?

– До двух часов – когда у Алекса была назначена встреча.

– Тогда нам лучше поторопиться.

Мы выбираемся из машины и идем обратно вдоль дороги. За исключением шороха ветвей да редких криков чаек, стоит зловещая тишина.

– Не нравится мне это, – бормочет Клемент.

– Что не нравится?

– М-м… Пустота.

– Понимаю. Да уж, живя в Лондоне, привыкаешь к постоянному шуму.

– Я не об этом.

– А о чем же?

– Ни о чем. Забудь.

Достигаем рощицы, быстро оглядываемся по сторонам – необходимости в этом, по правде говоря, и нет – и перебираемся через ограду.

– Нужно немного отойти от дороги, – тихонько говорю я. – Вдруг мимо проедет машина, тогда нас заметят.

– Очень в этом сомневаюсь.

– Например, машина Алекса.

– Ах да, верно.

Вскоре становится ясно, что нога человека не ступала в этом лесу вот уже много лет, и за отсутствием тропинок нам приходится брести по рыхлой земле. Углубившись метров на тридцать, я оборачиваюсь:

– Пожалуй, достаточно. Теперь идем в сторону дома.

Клемент шумно принюхивается. В воздухе ощущается запах моря, к которому примешивается вонь сырости и перегноя. Великан недовольно косится на меня. Определенно, не милый его сердцу бетон и асфальт.

Не дожидаясь новой порции сетований, я поворачиваю на девяносто градусов и двигаюсь к цели.

В отличие от Клемента, сельская среда меня не тревожит. Вот сердце у меня грохочет так, что его могут услышать из дома, до которого остается все меньше и меньше. И сквозь звенящие нервы и зуд предвкушения я уже ощущаю «звоночек». Теперь, однако, дело сводится не только к потенциальной передовице: слишком многое поставлено на кон, слишком многое вложено – и все слишком личное, начиная с разбереженных старых ран из-за отца и заканчивая потерей всего имущества в огне. Совсем скоро я узнаю, окупятся ли мои жертвы, или же они принесены напрасно.

Впереди за деревьями проглядывает белая кирпичная стена, и я останавливаюсь и указываю на нее подтянувшемуся Клементу.

– Вот и дом, – шепчу я.

– Ни хрена не видно. Надо подойти поближе.

Я киваю, и мы крадемся дальше, со всей осторожностью ступая по усеивающим землю сухим веткам.

Постепенно деревья редеют, но, к счастью, листва на них еще сохранилась. Великану, впрочем, все равно приходится пригибаться по мере приближения к дому. Метрах в двадцати от здания снова останавливаемся, поскольку теперь нам требуется какое-то укрытие.

Я киваю на раскидистый падуб немного левее от нас. Размером кустарник с маленькую машину, так что спрятаться есть где, и из-за него можно будет наблюдать за фасадом дома.

Прячусь за куст и присаживаюсь на корточки.

– Сколько времени? – шепчет Клемент, устраиваясь рядом.

– Час пятьдесят две.

Смещаюсь на полметра, чтобы получше разглядеть. В поле моего зрения попадает торцевая стена здания и гравийная парковочная площадка, занимающая почти все пространство перед фасадом. Изгиб подъездной дорожки мне тоже различим, но ворота уже нет. Сам дом, насколько я могу отсюда судить, совершенно невыразительный. Скорее всего, это бывшая ферма, при строительстве которой больше руководствовались функциональностью, нежели архитектурными достоинствами. Внешние стены, возможно, и побелили для оживления аскетичной кирпичной кладки, однако на унылости внешнего вида это нисколько не сказалось. А уж на фоне темных туч и высоких деревьев дом и вовсе смотрится мрачно.

Сверяюсь с часами: час пятьдесят пять.

Медленно текут секунды, и впервые с отъезда из Лондона меня начинают одолевать сомнения. Я поворачиваюсь к великану:

– Скажи мне, что это не безумная затея, как я прямо сейчас ощущаю.

– Мы прячемся за кустом в лесу, у черта на куличиках, и караулим мужика, который может быть в Борнмуте, или Уэймуте, или в любом другом дорсетском городке. Спроси еще раз минут через двадцать.

Похоже, идея и вправду безумная.

– Надеюсь, скоро выясним.

Вдруг со стороны дороги доносится шум машины.

– Тихо! – шиплю я.

Звук становится все громче, однако потом постепенно стихает вдали.

– Прости. Ложная тревога.

Снова бросаю взгляд на часы: минутная стрелка стоит почти вертикально. Несколько утешает то обстоятельство, что пунктуальностью Алекс никогда не отличался.

Словно бы одного неудобства сидения на корточках недостаточно, тучи решают освободиться от бремени, и по земле вокруг начинают стучать крупные капли дождя.

– Ну вообще охренеть, – бурчит Клемент. – Теперь еще и промокнем.

– Хватит ныть.

– У самой-то пальто непромокаемое.

– А джинсы нет, и уж точно не кроссовки. Кроме того, ты сам захотел каждый день носить свою чертову безрукавку, никто тебя не заставлял.

Какое-то время Клемент дуется молча, затем находит новую причину для недовольства:

– Курить хочу, умираю.

– Ты выкурил сигарету, когда вышел из машины!

– Да, но это было двадцать минут назад.

Я уже собираюсь разразиться продолжительной и отчасти лицемерной отповедью о вреде курения, когда мои уши улавливают слабый звук в отдалении – вой выхлопной трубы.

– Тихо!

Шум становится громче, и вдруг падает до булькающего рокота. Судя по всему, машина остановилась у ворот. Затем водитель дважды газует, и до нас доносится шорох шин по гравию.

Наконец, медленно показывается и сам автомобиль – черный «ягуар-купе». Его номерной знак подтверждает, что он сошел с конвейера только в этом году.

– Вот это таченция! – тихонько ахает Клемент.

Машина останавливается в десяти шагах от дома, и двигатель умолкает. Нашим глазам предстает лишь задняя часть «ягуара», с окошком что амбразура. Так и вижу, как за его рулем сидит сам Джереми Кларксон.

Едва ли осмеливаясь дышать, не свожу глаз с автомобиля в ожидании, когда же откроется водительская дверца.

Мучительно тянутся секунды, затем раздается щелчок замка, и дверца медленно распахивается. Перво-наперво показывается нога, демонстрируя некоторые детали облачения – разумеется, костюм и отполированные черные туфли. По некой причине остальные части туловища являть себя не спешат. Мне так и хочется матом заорать на водителя, чтобы он побыстрее отрывал свой зад от сиденья, однако тот, как назло, поглощен какими-то своими делами. Может, просматривает сообщения на телефоне, а может, смакует роскошь интерьера «ягуара» ручной отделки.

Я едва ли не киплю от раздражения.

И вот водитель наконец-то выбирается из машины. Нам только его спина и видна, но лично мне вовсе не обязательно, чтобы он оборачивался. Я узнаю его и без этого.

32

Мне удается удержаться от радостного вопля и триумфального выкидывания кулака, и я довольствуюсь тем, что как чокнутая скалюсь на Клемента и беззвучно шевелю губами:

– Это Алекс. Это Алекс.

Глаза мои бегают туда-сюда с вытянувшейся физиономии великана на направляющегося ко входной двери Палмера. Через пару секунд второй исчезает из виду, после чего раздается стук закрываемой двери. Я наконец-то могу заговорить, не опасаясь разоблачения.

– Так и знала, что это он! – едва ли не визжу я. – Чутье меня редко подводит!

– И что теперь собираешься делать?

– Все проще простого – мы идем и предъявляем ему!

– То есть постучишься к нему и обвинишь его, что он Таллиман?

– В общем и целом, да.

– А он скажет, что ты сошла с ума, и захлопнет у тебя перед носом дверь.

– На этот случай у меня имеется секретное оружие – Клемент.

– В смысле?

– Ты наверняка сможешь вынести дверь, а потом мы применим какой-нибудь из твоих особых допросов.

– Да запросто, но что потом? Признание без улик мало чего стоит.

– Нам известно, что этот дом посещали два человека, причастные к «Клоуторну». И раз уж здание находится в самой глуши да зарегистрировано на неотслеживаемую иностранную компанию, то более подходящего места для поиска улик и не придумать.

– Допустим.

– Есть только один способ проверить это.

– И все же я не уверен. Пупсик, ты вправду хочешь это провернуть?

– А что же еще? Вернуться в Лондон и сидеть на заднице?

– Нет, но… Не знаю. Что-то здесь не так.

– А можно конкретнее?

Клемент на несколько секунд прищуривается, словно бы пытаясь что-то вспомнить. Я терпеливо дожидаюсь ответа. Меж тем холодные капли дождя начинают просачиваться за воротник, и меня невольно пробирает дрожь.

– Мне становится холодно, – тараторю я. – Может, определимся наконец?

Великан открывает глаза и вздыхает.

– Ладно. Будь по-твоему.

Я чмокаю его в щеку и поднимаюсь, что радостно приветствуют ноющие бедра и спина. Нужно действовать быстро, пока великан не передумал, и я выхожу из-за куста и жестом призываю его следовать за мной.

Мы выходим из леска, и тогда становится ясно, зачем домовладелец засыпал площадку перед своим укромным местечком тоннами гравия – ступаешь словно по чипсам, и подобраться неслышно практически невозможно.

Раз уж со скрытностью покончено, я решаю поставить на скорость и мчусь к входной двери. На крылечке оборачиваюсь в ожидании своего сообщника, однако он совершенно не торопится.

И вдруг дверь у меня за спиной открывается.

Я резко разворачиваюсь.

– Привет, Эмма, – невозмутимо произносит Алекс.

С учетом неожиданности нашего появления спокойствие его просто поразительно. Вызывает удивление и его странная поза, словно у стражника на посту: ноги чуть врозь, руки за спиной.

Вариант, если Алекс совершенно буднично откроет дверь и поздоровается, я даже не рассматривала. И потому сейчас слишком сбита с толку, чтобы моментально выработать новую тактику поведения.

В итоге первым действует Алекс.

Пока Клемент с хрустом подходит сзади, Палмер достает руки из-за спины и эдак неспешно поднимает их перед собой. В каждой у него штуковина, смахивающая на черно-желтую электрическую дрель. По необъяснимой причине одна из этих дрелей направлена на меня, а вторая на Клемента за моим правым плечом.

Хруст за спиной уже совсем близко, а в следующую миллисекунду… Больно. Очень. Больно.

Единственные мышцы, которыми я способна управлять, – это глазные, и я различаю две проволочки, а на их концах – вонзившиеся мне в грудь гарпунчики. Слишком поздно до меня доходит, что угрожали мне не электрической дрелью, а полицейским тазером.

Я падаю на гравий – и не одна. Посылаю сигнал своей руке дотянуться до распростершегося великана, однако команда до адресата не доходит. Ситуация с ногами ничуть не лучше. Каждый нерв моего тела буквально горит, но вот передавать управляющие импульсы не способен. Теперь-то я знаю, как ощущается полный паралич.

А потом меня охватывает страх, подобный которому я прежде никогда не испытывала, – страх, сопутствующий полнейшей и безоговорочной беспомощности. В ужасе наблюдаю, как Алекс приседает рядом с Клементом, достает из кармана шприц и вонзает его в руку великана. Мой спаситель самого себя спасти не может – только издает стон, а потом… А потом ничего.

Алекс извлекает второй шприц и поворачивается ко мне. Я пытаюсь заговорить, однако слова не идут, да и язык не слушается.

– Ты никогда не умела вовремя остановиться, – вяло произносит он. – Потому я не особо удивлен, что ты за мной следила. Но сработано здорово, я даже не догадывался.

Увы, я даже не могу сообщить ему, что он ошибается, пускай это и было бы весьма незначительным торжеством.

Палмер втыкает мне в руку шприц.

– Тебе с дружком лучше поспать, пока я соображу, что же с вами делать.

Моя голова заваливается набок, и передо мной открывается захватывающая панорама темного неба. Оно все темнеет и темнеет, пока…