Текст книги "Неравная игра"

Автор книги: Кит А. Пирсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 23 страниц)

27

Возвращаться в клементовскую берлогу нам не с руки, а до встречи еще полтора часа, и мы решаем скоротать время в кофейне. Заодно у меня появляется возможность сделать несколько звонков. В полиции подтверждают умышленный характер возгорания, что мне и без того известно, и заверяют в проводимом «опросе свидетелей», в результативности коего я весьма сомневаюсь. Тем не менее мне сообщают номер возбужденного уголовного дела, который мне понадобится для следующего звонка.

Забавно, но мне точно помнится, что, когда я звонила в страховую компанию насчет прейскуранта, меня соединили в считаные секунды. Отдел рекламации, однако, определенно не видит необходимости в подобной поспешности. Когда же через целую вечность соединение устанавливается, мне сначала приходится продираться через квест с цифровыми кодами, и только потом я слышу голос живого человека – из Мумбаи, судя по его ломаному английскому.

По итогам пятнадцатиминутных переговоров, на протяжении которых я сдерживаю раздражение да постоянно поглядываю на падающий до критического уровня заряд мобильника, страховщик уведомляет, что отправит мне на электронный адрес ссылку, где я смогу заполнить требование. Хорошая новость в том, что мне покроют расходы на временное проживание. Впрочем, радость моя быстро угасает, стоит мне услышать возмещаемую сумму.

– Все уладила? – интересуется Клемент, когда я наконец завершаю звонок и прячу телефон в сумочку.

– Вроде того. Я получаю баснословные пятьдесят фунтов за каждые сутки проживания в гостинице.

– Правда? Да за такие бабки ты можешь поселиться в «Парк-Лейн Хилтоне»!

– Ага, могла бы… Году эдак в 1983-м.

– Сколько же сейчас стоит гостиница?

– Скажем так, если не хочу останавливаться в клоповнике, придется снимать комнату.

Великан озадаченно смотрит на меня.

– Нечасто ты смотришь телевизор, да, Клемент?

– В общем-то, довольно редко.

– Ладно, неважно. Сегодня ночью переночую в гостинице, а завтра начну подыскивать комнату.

– Понял.

Словно недовольный маленький мальчик он отворачивается к окну, теребя в руках пакетик с сахаром.

– Ты в порядке? – спрашиваю я.

– Ага, просто… Я… Ладно, забудь.

– Да брось. Говори.

Теперь его внимание приковывает чашка на столе. Ему явно очень неловко.

– Я понимаю, что у меня не ахти какая хата, пупсик, но ты можешь оставаться у меня, пока не подберешь себе что-нибудь.

Я кладу ладонь ему на руку.

– Очень мило с твоей стороны.

– Но?

– Никаких «но». Я польщена твоим предложением.

– Не-не, в твоем ответе точно звучало «но»!

– Ладно, мне просто интересно… Как, хм, мы будем спать?

Клемент, наконец, поднимает на меня взгляд.

– Как ты захочешь.

– А как ты хочешь?

В ответ он смеется.

– Что смешного?

– Какое же слово мозгоправов ты использовала… а, во, уклонение!

– И вовсе я не уклоняюсь!

– Э нет, ты ответила вопросом на вопрос. Билл Хаксли говорил мне, что именно так и поступают политики, когда не могут или не хотят отвечать на заданный вопрос.

– Э-э, да, согласна… просто… Просто я еще не знаю, что это. – Я делаю многозначительное ударение на последнем слове.

Улыбку с Клемента как рукой снимает.

– Я тоже, пупсик, но, черт побери, был бы не против узнать.

– Я тоже. Тогда просто посмотрим, что будет получаться, день за днем?

– Именно так я и живу, так что меня устраивает.

Он пожимает мне руку и бросает взгляд на настенные часы.

– А теперь нам лучше пойти. Хочу осмотреться на месте, прежде чем нагрянет кто-либо из наших друзей.

Моментально переключившись в деловой режим, он встает. Я неохотно следую его примеру.

Прогулка по периметру жилого комплекса для малоимущих, пускай и краткая, к продолжению серьезного разговора совершенно не располагает, так что я болтаю о всяких пустяках. Клемент, однако, отмалчивается. Возможно, сосредоточен на предстоящей операции. Или же ломает голову, на кой ляд впускает в свой дом взбалмошную немолодую приживальщицу.

Но вот нашим взорам предстает «Черная кобыла», и зрелище паб являет собой весьма жалкое. В целях недопущения заселения сквоттерами, все окна забиты стальными листами, и лишь немногие участки кирпичной кладки избежали струи баллончика местных граффитистов. Побитая непогодой вывеска соблазняет домашней едой, барными играми, живой музыкой и бесплатной парковкой. Похоже, одно из предложений все еще в силе: за правый торец здания убегает узкая, уже поросшая сорняками подъездная дорожка.

– Жуть, – бурчит Клемент.

Я смотрю на часы – без четверти час – и интересуюсь:

– Так какой у нас план? Через пятнадцать минут они будут здесь.

– В прятки играла когда-нибудь?

– Хм, очень давно.

– Вот сейчас и вспомним, как это делается. Идем.

Мы обходим паб. Дорожка выводит на асфальтовую площадку, окруженную буйными зарослями лейландского кипариса, высотой почти с само заведение.

– Давненько сюда не заглядывал садовник, – комментирую я.

– Зато место для стрелки идеальное, – отзывается великан. – Совершенно не просматривается, и только один выход.

Мы оглядываемся по сторонам в поисках укрытия. На растрескавшемся асфальте еще проглядывают белые линии разметки, и из двенадцати мест четыре загромождены стихийной свалкой всякого хлама, среди которого диван и пара холодильников.

– Можно спрятаться за диваном, – предлагаю я.

– Не, там нас легко будет заметить, если наш мужик потрудится осмотреться. А я готов поспорить, что он как раз из таких.

– Где же тогда?

Клемент окидывает взглядом заднюю часть паба – открытый участок, обнесенный покосившимся панельным ограждением.

– Там, наверно, пивной сад.

– Вот только калитки не видать.

– Просто перелезем.

– Ты издеваешься? Да эта ограда под метр восемьдесят, а я в платье и на каблуках!

– Ну и что?

– И потом, перелезть – одно дело, но в какой-то момент нам придется перебираться обратно, причем быстро. Поверь мне, Клемент, это не вариант.

– Пожалуй, ты права. Давай-ка позырим поближе.

– У нас остается двенадцать минут, – поторапливаю я его.

Мы подходим к ограждению.

Клемент быстро находит альтернативный вариант. Один из деревянных щитов покоробился и держится на нескольких ржавых гвоздях. Удар ботинка Клемента – и возникает брешь с четверть метра шириной.

– После тебя, пупсик.

Я протискиваюсь в проем, следом великан. Он ставит панель на место, а затем лупит локтем по одной из дощечек.

– Ты что делаешь? – шиплю я.

– Какой смысл торчать здесь, если мы ни хрена не увидим?

Затем он отрывает несколько кусков расколотой деревяшки. Итогом его усилий является щель, через которую действительно можно обозревать всю стоянку.

– Долго еще? – спрашивает Клемент.

– Если оба отличаются пунктуальностью, семь минут.

– Отлично.

Мы устраиваемся и начинаем ждать. К моей великой радости, к встречающей делегации присоединяется и «звоночек».

Впрочем, выжидать семь минут нам не приходится: внезапно тишину нарушает бряканье консервной банки, которую кто-то пинает по дорожке. Через несколько секунд на сцене возникает долговязая фигура Джейдона.

Юнец пересекает стоянку, беспрестанно оглядываясь по сторонам, однако совершенно не заостряя внимание на нашем наблюдательном пункте. Наконец, он устраивается на подлокотнике выброшенного дивана.

Я сверяюсь с часами: четыре минуты.

Джейдон меж тем достает телефон и таращится в экран. Бегут секунды. Я только и слышу, что шуршание кипариса на ветерке да стук собственного заходящегося сердца.

Две минуты.

Чтобы успокоиться, я задумываюсь о развитии событий, если наша операция завершится успешно. Быть может, всего через несколько минут мы опознаем главаря «Клоуторна». Сорвем маску с Таллимана и разоблачим коррупционную схему, работавшую на протяжении десятилетий. Считаные минуты отделяют меня от кульминации журналистского расследования, что выпадает лишь раз в жизни и вознесет мою карьеру на уровень, которого удавалось достичь лишь весьма немногим репортерам.

Собираюсь уже в тысячный раз свериться с часами, как вдруг из-за здания доносится рокот двигателя. Я бросаю взгляд на Клемента, однако он, не отрываясь, следит за стоянкой. Я тоже смотрю в щель: на площадку как раз въезжает черный «мерседес-бенц». Машина разворачивается и останавливается, водительской стороной как раз к нам. Вот только за тонированным стеклом человека совершенно не разглядеть.

– Вылезай из тачки, – шипит Клемент.

Его требование, разумеется, остается без внимания, вместо этого стекло опускается. Мужчина за рулем – человек, которого мы считаем Таллиманом, – четко виден. Я поспешно прикрываю рот ладонью, чтобы удержаться от возбужденного вскрика. Водитель – прямо вылитый Терри Браун.

Джейдон отрывается от дивана и неторопливо направляется к «мерседесу». Перекидывается с Брауном парой слов, и тот вручает ему конверт, который юнец прячет в карман куртки. Затем разговор продолжается, причем, судя по оживленной жестикуляции Джейдона, отнюдь не мирно.

Голоса звучат все громче, обстановка явно накаляется, и в какой-то момент Джейдон сует руку в карман. Я опасаюсь, что юный преступник разжился новым ножом, однако когда он достает руку, оружие в ней куда серьезнее.

Это пистолет, и нацелен он прямехонько на Терри Брауна.

– Бляха-муха, – стонет Клемент.

Парнишка определенно пренебрег советом и теперь хочет отыграться за выявленную Брауном слабость.

– Что нам делать? – шепчу я.

– Ничего. Просто смотреть, что будет дальше.

– А если он пристрелит Терри Брауна?

– Сделает работу за нас.

– Не смешно! Если Браун умрет, сотня вопросов о «Клоуторне» останется без ответа.

Великан поворачивается ко мне.

– Хочешь пойти и обезоружить парнишку?

Пожалуй, он все-таки прав. Нам только и остается, что пассивно наблюдать.

События на остановке меж тем продолжают разворачиваться. Очевидно, Джейдон велит Терри Брауну выйти из машины, и тучный журналист в желтовато-коричневых брюках и синем блейзере прислоняется к машине с поднятыми руками.

– Может, вызвать полицию? – предлагаю я.

– Подожди еще минутку.

– Чего ждать, когда он его пристрелит?

– Не думаю, что до этого дойдет. Пушка, возможно, ненастоящая.

– Ты это определил с такого расстояния?

– Типа того. Если бы он перестал размахивать ею, удалось бы разглядеть получше.

Настоящий пистолет или нет, Браун стоит ни жив ни мертв, в то время как Джейдон продолжает разоряться. И в какой-то момент он, не прекращая поток ругательств, целится репортеру в грудь.

– Ну что? Настоящая пушка? – не на шутку тревожусь я.

– Есть только один способ узнать наверняка. Стой и не высовывайся.

Прежде чем я успеваю возразить, Клемент отжимает деревянную панель и выбирается на другую сторону. Всеми фибрами души я хочу затащить его обратно, однако он буквально за пару секунд отдаляется метров на десять.

Если он рассчитывал подкрасться к месту разворачивающейся драмы незаметно, то потерпел неудачу, поскольку его громада отражается в тонированных стеклах «мерседеса». Джейдон немедленно реагирует на угрозу и разворачивается на девяносто градусов, после чего отступает шагов на семь-восемь назад. Теперь он держит под прицелом обоих мужчин, водя пистолетом влево-вправо.

Клемент, как и Терри Браун, поднимает руки. Его план явно не сработал. Возможно, вынужденный теперь смотреть прямо в дуло пистолета, он понял свою ошибку насчет ненастоящего оружия.

Что же мне, черт побери, делать?

Очевидный и самый разумный ответ, конечно же, позвонить в полицию. Не отрываясь от щели в ограде, я принимаюсь копаться в сумочке. Нащупываю гладкий пластик и достаю телефон. Экран светится лишь мгновение, успевая сообщить об одном проценте заряда аккумулятора, после чего мобильник благополучно подыхает.

– Черт!

«Думай, Эмма, думай!»

Бросаю телефон обратно и снова копаюсь в своем лотерейном барабане, на этот раз в поисках кошелька. На стоянке Джейдон как будто вступает в переговоры с Клементом, однако пистолет по-прежнему описывает дуги со слишком непредсказуемой импульсивностью, так что успокаиваться рано.

Кошелек находится, и я извлекаю из него свое журналистское удостоверение. Шанс слабый, и, пожалуй, это одна из худших моих идей в жизни, но, как выразился Клемент, необходимость требует.

Сжав удостоверение в руке, я выбираюсь через брешь и осторожно двигаюсь к троице.

Метрах в пяти окликаю Джейдона. Он чуть поворачивается вправо и направляет на меня пистолет. Затем – по-видимому, решив, что это отвлекающий маневр, – пятится еще на пару шагов назад. Теперь он на достаточном расстоянии от Клемента – дернись тот, и выстрелить в него юнец успеет. Возможно, даже в нас обоих.

Я пытаюсь принять спокойный вид, хотя внутренне, разумеется, крайне далека от невозмутимости. Изображаю сочувственную мину и мягко говорю:

– Джейдон. Ты ведь не хочешь делать этого.

– Это моя разборка! – вопит паренек. – Какого хрена вы здесь забыли?

– Чего же ты хочешь добиться?

Судя по его физиономии, данным вопросом он едва ли задавался. В итоге его раздражение только возрастает.

– Я хочу… – Джейдон направляет пистолет на Терри Брауна. – Я хочу, чтоб этот мудила понял, что угрозы моей семье никому с рук не сойдут!

– Джейдон, если ты его пристрелишь, следующие пятнадцать лет проведешь за решеткой и своей бабушки уже никогда не увидишь. Я понимаю, что ты разозлен, но это не самый лучший способ разобраться с ним.

Пистолет снова разворачивается в мою сторону.

– Да ну?

– Именно. У меня есть идея получше.

– Что за идея?

Я медленно поднимаю руку с удостоверением и держу его так, чтобы юнец мог разглядеть.

– Это что за хрень?

– Мое удостоверение. Я – журналистка.

– И что?

– Мы пытались установить его личность. – Я киваю на Терри Брауна. – Он возглавляет организацию коррупционеров, и теперь благодаря тебе мы его вычислили. И я обещаю тебе, что, если ты отдашь его нам, он отправится в тюрьму, и очень надолго.

Джейдон умолкает, погрузившись в раздумья. Мне необходимо лишь слегка подтолкнуть его в нужном направлении.

– Ты уже общался с моим другом. – Я указываю на Клемента. – И ему не терпится поболтать с этим человеком. Если ты понимаешь, о чем я.

Паренек косится на великана, и тот утвердительно кивает.

– Что ты с ним сделаешь?

– Навряд ли тебе стоит знать, дружок, – гудит Клемент. – Но это будет долго и неприятно.

Теперь Джейдон ухмыляется. Он приближается к Терри Брауну, по-прежнему с поднятым пистолетом.

– Похоже, дядя, ты в глубокой жопе. Надеюсь, ты получишь по заслугам.

Затем паренек снова отступает и прячет пистолет в карман.

– Он ваш, – бурчит Джейдон. – Но если он снова станет угрожать моей семье, я убью всех вас.

Донеся свою точку зрения без умаления собственной гордости, Джейдон поспешно удаляется.

Настает наш черед сыпать угрозами, и, судя по выражению лица Терри Брауна, на кое-какие ответы мы точно можем рассчитывать.

28

Впрочем, прежде чем приступить к делу, я решаю выяснить у Клемента ответ на один животрепещущий вопрос:

– Так он был настоящий? Пистолет?

– Ага, самый что ни на есть.

– Черт, значит, мы были на волосок.

С этим мы оба поворачиваемся к Терри Брауну.

– Приятно наконец-то повстречаться с тобой, Терри.

Кажется, у нас с тобой назрел разговор.

Великан задает тон этому самому разговору: подходит к журналисту и грозно нависает над ним. Я пристраиваюсь рядышком с подельником и смотрю в глаза Брауну.

Передо мной какой-то жалкий человечек. Даже не верится, что некогда он обладал огромной властью и влиятельностью. Заправлял клубом, хранившим столь долго столь много страшных тайн многих коррупционеров.

Настало время пролить свет на его темное прошлое.

– У меня к тебе целая уйма вопросов, Терри. Но есть один, который я должна задать первым: почему?

Теперь, когда пистолет на сцене больше не фигурирует, Браун держится увереннее и в прямом смысле слова расправляет плечи. Он либо храбр, либо просто глуп, но выражение на его пухлой физиономии едва ли не самодовольное.

– Что почему? – ухмыляется он.

– Почему ты? У тебя была карьера, о которой подобные мне могут только мечтать. Прекрасная работа, несчетные награды, уважение и зависть коллег. Зачем надо было всем этим рисковать?

Он качает головой.

– Ты ничего не знаешь, женщина.

– Вот как? Ну так потрудись объяснить!

– Я не собираюсь ничего объяснять и, с твоего позволения, поеду, пожалуй.

Журналист разворачивается и берется за ручку дверцы, однако Клемент молниеносно пресекает его наглое поведение: хватает толстяка за горло и припечатывает к машине.

– Никуда ты не поедешь, приятель, – рычит он.

Браун вцепляется в руку великана и пытается оттянуть ее, однако его сопротивление даже не тянет на название. Шансы у него нулевые.

– От… пус… ти… – хрипит журналист.

– Будешь отвечать на наши вопросы?

– Хрен… тебе…

Что ж, Клемент прибегает к методу, столь эффективно сработавшему в случае Томаса Ланга. Он хватает Брауна за гениталии и сжимает руку. Толстяк мгновенно багровеет и визжит как свинья, кто, впрочем, он и есть. К несчастью для него, никто кроме нас его не слышит.

– Ну-ка, повтори, – подначивает его великан. – Слабо?

Браун мотает головой с такой неистовостью, что его обвисшие щеки трясутся, прямо как при езде на мотоцикле. Самодовольство сменяется страхом.

– Будешь отвечать?

Теперь журналист энергично кивает – насколько, впрочем, это ему удается с лапищей великана на горле.

Продемонстрировав всю серьезность угроз, Клемент отпускает жертву и делает шаг назад.

– Попробуем снова? – цежу я, испепеляя Брауна взглядом. – С самого начала.

Тот потирает горло, но за пах, к счастью, не хватается. Я выжидаю, пока он не отдышится.

– Чего тебе от меня надо? – наконец хрипит он.

– Ответы, Терри. Ответы.

– А если я откажусь?

– Честно? Особого значения это не имеет, поскольку игра закончена. Нам известно, кто ты такой, и весьма скоро мы разоблачим клуб коррупционеров и его членов – вне зависимости от того, станешь ты отвечать или нет.

– Не понимаю, о чем ты.

– О боже, – вздыхаю я и смотрю на Клемента. – Кажется, у Терри проблемы с памятью. Боюсь, тебе придется опять им заняться. Помоги-ка ему вспомнить.

– Подожди-подожди! – вскидывается Браун. – Ты все не так поняла!

– А я так не думаю, Терри – или ты предпочитаешь, чтобы тебя называли Таллиманом?

Его реакция отнюдь не та, что я ожидала.

– И ты еще называешь себя журналисткой, – фыркает он. – Да ты ни черта не знаешь, так ведь?

Мы с Клементом хмуро переглядываемся.

– Никакой я не Таллиман, – продолжает Браун. – Делайте что хотите, все равно ничего не добьетесь.

– Чушь! – взрываюсь я.

– Мне плевать, веришь ты мне или нет. Но ты вправду думаешь, что я Таллиман и при этом лично занимаюсь такой вот грязной работой?

– Тогда почему ты ей занимаешься? Сначала заплатил этому парню, чтобы он ограбил меня, а потом чтобы сжег мою квартиру! И уж точно это ты инициировал мое отстранение в «Дейли стандарт»! Почему?

– Всего этого я не отрицаю, но дело в том, что у меня не оставалось выбора. Как и у остальных членов «Клоуторна».

– А я повторяю: чушь!

– Хочешь верь, хочешь нет, но я ничего этого не хотел. Если бы я не разобрался с тобой и твоим расследованием о клубе, мои… мои проступки в прошлом… предали бы огласке.

– Что еще за проступки?

– Так я тебе и сказал!

– Мой друг может быть очень убедительным. Предпочтешь вспомнить сам, прежде чем я попрошу его снова тобой заняться?

Браун закатывает глаза и качает головой.

– У меня была игровая зависимость, – вздыхает он. – И дела пошли совсем скверно, я достиг той грани, когда мог все потерять. Но я попросил об услуге.

– Дай угадаю: через Таллимана?

– Да, – морщится толстяк. – И благодаря этой услуге я избежал очень большой беды. Штука в том, что услуга эта была не совсем законной.

– То есть ты утверждаешь, что сделал все это только потому, что тебе угрожали?

– Именно это я и утверждаю. Я-то полагал, что «Клоуторн» уже дело давнего прошлого. И так оно и было, пока ты не раскопала этот чертов блокнот и не запостила его фотографии.

Впервые за весь наш разговор я улавливаю в его голосе нотки искренности. И на меня обрушивается ужасающее осознание: Терри Браун вовсе не Таллиман.

– Кто заставил тебя это сделать?

– Разумеется, он… Таллиман.

– И кто такой Таллиман?

Вопрос задаю более с надеждой, нежели с ожиданием. Исходя из уже имеющегося опыта, навряд ли я получу ответ.

Браун опускает взгляд и, немного помолчав, произносит:

– Я не знаю.

– Врешь!

– Нет, клянусь. Не знаю.

Однако я вижу, что он лжет, и, несомненно, ему это понятно. Как-никак, мы оба занимались журналистикой достаточно долго, чтобы уметь улавливать малейшие обличительные признаки. Он выпрямляется и вновь заявляет о своем неведении, на этот раз гораздо убедительнее. Но слишком поздно.

– Терри, хватит морочить голову. Если Таллиман не ты, мы хотим знать, кто он.

– Честное слово, не знаю! – блеет он.

– Нет, знаешь, и у тебя ровно десять секунд, чтобы назвать имя. А будешь продолжать отнекиваться, я ответственности за действия своего друга не несу!

Клемент выуживает из кармана нож, конфискованный у Джейдона. Резким движением кисти раскрывает его и выразительно проводит пальцем по лезвию.

– Острый, охренеть, – буднично замечает он и смотрит на Терри. – Надеюсь, детей ты больше не планировал.

– Пожалуйста…

– Десять.

– Боже мой, Эмма!

– Девять.

Великан делает шаг вперед.

– Восемь.

– Я не знаю!

– Семь.

– Но это же нелепо!

– Шесть.

Клемент подступает к журналисту еще ближе.

– Пять.

– Ты об этом пожалеешь! Клянусь!

– Четыре!

Браун озирается по сторонам в поисках пути к бегству, но такового не существует.

– Три!

– Черт тебя возьми! – скулит он. – Ладно, я скажу.

Я уже собираюсь прикрикнуть на него, чтобы не тянул, как вдруг глаза Терри округляются на что-то у меня за спиной.

Машинально оборачиваюсь, однако мышцы шеи толком даже не успевают включиться в работу, как воздух прорезает оглушительный грохот. Звук можно было бы даже принять за громкий выхлоп машины. Я наконец поворачиваю голову: никакой машины нет, лишь высокий и худой паренек с пистолетом.

– Джейдон! – ахаю я.

Он стоит метрах в шести, целясь прямо в нас. Взгляд у него остекленевший, выражение лица полностью отсутствующее. Я догадываюсь, что его зомбированное поведение объясняется дозой кетамина или какого-то другого галлюциногена. Ситуация скверная, что и говорить.

Джейдон делает пару нетвердых шагов вперед, с очевидным усилием пытаясь сфокусировать взгляд. Вновь останавливается, уже метрах в четырех от нашей компании. С такого расстояния не промахнется даже обдолбанный юнец.

Он мрачно ухмыляется:

– Угрожать моей бабуле… Ты, пидор. Тебе это даром не пройдет.

Едва лишь я собираюсь снова пустить в ход свои способности к вразумлению, как Клемент внезапно выкидывает руку в мою сторону. Следует удар такой силы, словно меня сбивает грузовик, и мое тело откидывает назад. Вряд ли мне удалось бы удержать равновесие, будь я даже обута в кроссовки – а уж о каблуках и говорить не приходится. Через семь-восемь шагов задом наперед земное притяжение выигрывает, и я шлепаюсь на задницу.

Дальнейшие события развиваются для меня в качестве зрительницы в первом ряду, пускай и на жестком асфальтовом сиденье. До меня доходит смысл поступка Клемента: он просто вытолкнул меня с линии огня Джейдона. А огонь тот ведет – один, два, три выстрела, практически без пауз. В отличие от киношной пальбы, никакого дыма нет, лишь последовательность оглушительных хлопков, от которых сотрясаются все мои внутренние органы.

Затем юнец делает пару шагов вперед и стреляет еще дважды. Всего шесть выстрелов, пять из них практически в упор.

После этого рука Джейдона безвольно падает. Точно не помню, но в пистолете вроде всего шесть патронов. Хотя для осуществления своего замысла юнцу хватило бы и одного.

Придя в себя, я поспешно смотрю влево, опасаясь самого худшего. При виде стоящего Клемента меня охватывает облегчение, словами которое не описать. Впрочем, он может быть и ранен, и я немедленно поднимаюсь на ноги.

Зато Терри Браун с поникшей головой полусидит бесформенной кучей, привалившись к машине.

Я спешу к Клементу.

– О боже! – вырывается у меня. – Ты как? Не ранен?

– Нет, зато он ранен, – кивает он на Брауна.

Когда-то я проходила обучение по оказанию первой помощи, однако лишь самым основам, в число которых множественные огнестрельные ранения отнюдь не входят. Я приседаю рядом с пострадавшим и оцениваю причиненные ему травмы.

– Терри! Терри! Ты меня слышишь?

В ответ лишь слабый стон.

Его некогда синий блейзер теперь темно-красный, в воздухе стоит запах свежей крови.

– Пупсик, он не жилец, – тихонько произносит Клемент. – Оставь его.

– Нет! Нет! – кричу я. – Мы должны что-то сделать!

Снова склоняюсь над Терри. Безысходность ситуации вдруг бьет по мне еще даже ощутимее недавнего толчка великана. Мне не разобрать, сколько ранений получил журналист, но, судя по количеству крови, как минимум два-три. Несколько выстрелов в грудь, и никакой возможности остановить кровотечение. Вдобавок из-за разрядившегося аккумулятора телефона я не могу вызвать скорую.

Тут меня осеняет, и я поднимаю взгляд на Клемента.

– У тебя телефон с собой?

– Ага.

– Тогда вызывай скорее чертову скорую помощь!

Он лезет во внутренний карман безрукавки, я же пытаюсь обнадежить раненого.

– Терри… Ты меня слышишь? Мы вызываем скорую, держись!

Тупость призыва просто зашкаливает, конечно же. Ну что Браун может поделать? Посмотреть на меня и сказать: «Ага, спасибо, я на пару минут перестану умирать»?

Дыхание у него поверхностное, сиплое и пугающе слабое. Из уголка рта уже сочится струйка крови.

Снова смотрю на Клемента. А он стоит себе и сосредоточенно целится пальцем на кнопки.

– Ты что там копаешься? – воплю я. – А ну давай сюда!

Выхватываю у великана мобильник и лихорадочно набираю номер. А когда уже готова нажать на кнопку звонка, Терри внезапно находит в себе силы чуть-чуть приподнять голову и открыть глаза.

Лучше бы он этого не делал. В них столько страха, а утешить его я ничем не могу.

Браун пытается что-то сказать, однако слова ему не даются. Он судорожно сглатывает и предпринимает новую попытку, но у него получается лишь некоторое подобие младенческого гуканья. Страх в глазах сменяется отчаянием. Журналист насупливается, нижняя губа у него бессильно дергается.

Внезапно меня осеняет, что Терри, возможно, пытается донести до меня последнее признание. А вдруг он хочет сообщить мне личность Таллимана?

Я едва ли не прижимаюсь ухом к его рту.

– Что такое, Терри? Что ты хочешь сказать?

Какой-то звук, который может быть словом – вот только не из английского словаря. Мне следовало бы чувствовать себя виноватой, что я больше переживаю о его признании, нежели о его неминуемой смерти. Но ведь с таковой угаснет и наш последний шанс выяснить, кто такой Таллиман.

– Прости, я не понимаю.

Следует тот же звук. Меня охватывает отчаяние.

– Ты пытаешься назвать имя?

Браун выдавливает нечто похожее на «бер».

– «Бери»? – переспрашиваю я. – Что брать?

Он издает тот же самый звук, но на этот раз на «бер» не похоже. Я определенно не так расслышала.

– Терри, попытайся еще раз. Не спеши.

Пожалуй, опять не лучший мой совет, с учетом крохотного срока, остающегося у журналиста.

Нет, надо вызывать скорую.

Я отстраняюсь и уже собираюсь нажать клавишу вызова на клементовском телефоне, как вдруг Терри протяжно и клокочуще втягивает в себя воздух – выдохнуть который ему уже не суждено.

Его глаза по-прежнему таращатся в мою сторону, однако страха в них больше нет. В них вообще ничего нет.

Клемент приседает рядом на корточки и кладет руку мне на плечо.

– Он умер, пупсик.

– Нет… Нет! Не может быть!

Убиваюсь я не столько о смерти человека, сколько об утрате нашей последней зацепки.

– Нужно валить отсюда, – рассудительно замечает Клемент. – Тут скоро от фараонов не протолкнуться будет.

У нас на руках мертвый журналист, а Джейдон уже дал деру, так что великан, пожалуй, прав. Мне даже не вообразить, как мы сможем объяснить свое присутствие на месте преступления.

Я встаю и окидываю прощальным взглядом изрешеченный пулями труп Терри Брауна. Сочувствия к убитому я не испытываю совершенно, а мое профессиональное уважение к нему с некоторых пор еще даже мертвее, чем теперь сам журналист. Клемент, в свою очередь, также не питает к нему почтения, поскольку беззастенчиво принимается обшаривать карманы толстяка.

– Ты что делаешь? – ахаю я.

– Бумажник ищу.

– Боже, ты хочешь обокрасть покойника?

– Его бабки мне не нужны. Может, найдется какая-нибудь зацепка, чтобы двигаться дальше.

– А, извини. Тогда заодно проверь, нет ли у него мобильника.

После непродолжительного обыска великан обнаруживает и бумажник, и телефон.

– Так, а теперь валим, – бросает он.

Отдаленный звук сирены придает мне дополнительное начальное ускорение.

Мы торопливо огибаем паб и, отказавшись от намерения идти обратно по улице, срезаем через микрорайон. Сущий лабиринт проходов замедляет наше продвижение, зато позволяет незаметно подобраться к станции подземки.

По пути меня охватывает отсроченный шок. Отнюдь не такой сильный, как прошлым вечером, однако учащенное сердцебиение и щемящее чувство тревоги все же дают о себе знать.

– Поверить не могу, – признаюсь я Клементу.

– Знаю. Когда-то разжиться пушкой было чертовски нелегко, а нынче она у каждого доморощенного гангстера.

– Я вовсе не про то, что у Джейдона оказался пистолет, – качаю я головой. – А про то, что ты должен был лежать рядышком с Терри Брауном.

– Что-что?

– Этот маленький ублюдок выпустил пять пуль в упор, и одному лишь Богу известно, почему ни одна из них тебя даже не задела.

– Наверно, повезло, – пожимает великан плечами.

– Повезло? – недоверчиво переспрашиваю я. – Да это чертово чудо, что он в тебя не попал!

– Ну, иногда чудеса происходят.

Отнюдь не разделяю его непринужденности.

– Да ты был на волосок от пули… от смерти! Как ты можешь быть таким беззаботным?

– Может, мне просто жить надоело.

Я застываю на месте и хватаю Клемента за руку.

– Пожалуйста, не говори так! Даже в шутку!

Он стоит, потупив взор, затем смотрит мне в глаза.

– Прости.

Искренность во взгляде великана напоминает мне еще кое о чем: если бы не его моментальная реакция, часть полученных журналистом пуль наверняка досталась бы и мне.

– Ты не можешь умереть, Клемент! Кто же тогда придет мне на выручку и спасет от верной смерти?

За моей улыбкой прячется отрезвляющая мысль. Может, все дело в шоке, но я не стесняясь озвучиваю ее:

– Я и без того потеряла достаточно дорогих мне людей. И я не хочу, чтобы среди них оказался и ты!

Вопреки ожиданиям, что Клемент высмеет мое беспокойство, он поступает совершенно противоположным образом: не говоря ни слова, просто обнимает меня обеими руками. Ощущение прямо как в детстве – словно тебя закутывают в гигантское одеяло, вот только основательно провонявшее табаком.