Текст книги "Из рода Свирх. Дикарка (СИ)"
Автор книги: Кирра Уайт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 22 страниц)
Глава 24
Я «провела» обряд, подражая Вееки: с торжественным, преисполненным значимости видом обошла два раза вокруг разбойников, коснулась ладонью головы каждого, произнесла первые попавшиеся слова, какие только придумались. Всё таки лечить здоровых – одно удовольствие!
Более всего мне было жаль, что свиток с заклинанием вызова уфари остался дома, а наизусть я его не помнила. Как было бы хорошо, если бы сейчас здесь появился рыжик, подобный тому, какого я создала в селении Свирх. Он бы сразу навёл порядок, а вернее устроил полный беспорядок, что сейчас было весьма кстати. Но увы – о подобном мне оставалось только мечтать.
Вспомнилось, как перед отъездом я зашла к уфари попрощаться. Он аппетитно хрумкал побегами тасника – трубчатого растения, которое пришлось ему по вкусу более других. К слову, грызунами он тоже не брезговал, и у меня на глазах поймал и заглотил довольно крупного бурундука.
– Рыжик, – окликнула я.
Над оградой загона появилась продолговатая голова на длинной шее.
– Ммаа-а-а-ма, – обрадовался зверюга.
Он потянулся ко мне перепачканными в зелёном соке губами, коснулся щеки.
– Мне нужно уехать, – сказала я Рыжику. – Ты давай тут, обживайся и сильно не шали. Я скоро приеду и наколдую тебе братьев и сестёр. Будете всей толпой по Лесу бегать. Наставник говорит, можно попробовать приделать тебе на спину седло, только не такое, как для хабарги, а специальное. Как, хочешь стать ездовым уфари?
Рыжик замотал головой, так что в меня полетела не проглоченная кашица.
– Да ну тебя! – засмеялась я и шутя хлопнула его по мохнатой шее.
Сейчас прощание вспомнилось мне так чётко, что я невольно коснулась щеки в том месте, где на неё тогда попала зелёная кашица. Как там сейчас мой Рыжик? Скучает или нашёл себе другую ма-а-амку? Сердце защемило от тоски. Суждено ли мне вернуться в наш Лес, пройти по чисто выметенным улицам, заглянуть в Кожевенный дом или сразиться на учебных деревянных мечах с Наставником? У меня защипало в носу, а на глаза сами собой навернулись слёзы. Чтобы скрыть их, я ещё раз обошла разбойников и на третий раз прочитала заклинание...
Затем разбойники решили, что нужно вылечить тех, кто охранял повозку. К счастью, заклинание от чёрной горячки я придумала не сложное, так что повторить его не составило труда.
Тогда же разбойники договорились, что не будут говорить у себя в деревне про неизвестную болезнь – а то мало ли что. Я поняла, они боялись, что их прирежут также, как они чесоточного.
Заметно повеселевшие, разбойники стали грузиться в повозку. Я думала, меня посадят внутрь, к остальным пленникам, но Егрек приказал сесть рядом с ним на козлы. Предварительно он связал мне руки. Всё это время Егрек, как и обещал, не спускал с меня глаз. Даже когда мне понадобилось пойти по женской надобности, отправился сопровождающим и специально стоял напротив, поигрывая ножом и отвешивая сальные шуточки.
«Ничего, – мысленно утешала я себя, – перевернётся и на моей улице телега с пряниками. Уж тогда ты сполна ответишь мне и за это унижение, и за смерть Фрииды».
Переговорить со своими я так и не смогла. Лиима быстро увели, а мне потом даже заглянуть в повозку не дали, так что я до сих пор не знала, кто из мужчин остался жив после схватки с напавшими.
Когда с погрузкой было закончено, несколько разбойников забрались внутрь повозки для охраны пленников, остальные пошли пешком рядом.
На месте стоянки остались два тела: Фрииды и чесоточного. Посмотрев наверх, я увидела, что под низкими тучами уже кружат падальщики.
Стоило отъехать, как небеса треснули, и на землю полил дождь. Косые струи стучали по крытому верху повозки, спинам лошадей, головам и плечам людей. Егрек привстал и взял с сиденья плащ из плотной непромокаемой ткани. Расправив его, главарь накрылся плащом с головой, так что только длинный нос снаружи остался. Меня, само собой, оставил мокнуть.
Неожиданно к козлам подбежал мужчина в плаще с капюшоном. Когда он поднял голову, я увидела, что это Прол.
– Держи, колдунья, – сказал он и бросил мне на колени плащ.
Егрек только фыркнул, но говорить ничего не стал.
– Спасибо, – проронила я и впервые рассмотрела Прола внимательнее. Оказывается, он был ещё довольно молод, лет двадцать пять, не больше. Редкие пепельные волосы и борода делали его похожим на волка во время линьки.
Неловко орудуя связанными руками, я стала разворачивать плащ. Прол запрыгнул на козлы.
– Но ты! И без тебя тесно! – рявкнул Егрек.
– Так иди пешком! – в тон ему ответил Прол.
Я заметила, что в складках его плаща тускло блеснул нож. Мужчины уставились друг на друга словно звери. У меня возникла мысль спихнуть Егрека, но лошадки шли шагом, и падение не будет впечатляющим. Жаль, соблазн был так велик!
Тем временем, Егрек первым отвёл взгляд и грязно выругался, но это было ворчание побеждённого пса. Я подумала, может, Прол в приливе великодушия развяжет мне руки, но он лишь забрал плащ, с которым я так и не смогла справиться. Развернув его, Прол укрыл мои плечи и голову.
Я усмехнулась:
– Поздно, я уже промокла до нитки.
– Ничего, так всё равно теплее, – сказал он.
Сидеть втроём на самом деле было тесно, поэтому Прол спрыгнул и пошёл рядом с повозкой, меся ногами кашу, в которую превратилась дорога. По обе стороны тянулся редкий лесок, в котором пней было больше, чем деревьев. Я отметила, что за всё время не встретила в этих местах ни одного зверя или птицы.
– Как называется этот лес? – спросила я у Прола.
– Гиблый, – ответил Егрек и ударил вожжой правую лошадёнку.
Та, видимо уже привыкшая к подобному, даже не ускорила шаг.
– Слушай, а как вы нас захватили? Откуда вообще появились? – вновь спросила я у Прола.
Егрек бросил в нашу сторону свирепый взгляд, но ничего не сказал. Его звезда главаря закатилась, и теперь ему оставалось только возмущённо сопеть.
– Нам донесли, что в Малой степи будет бой и можно поживиться добычей, – ответил Прол.
– Донесли?! – изумилась я. – Кто?
Разбойник пожал плечами:
– У Шэра свои доносчики.
Я отметила новое имя.
– Мы поехали проверить, – продолжал Прол, – и впрямь бой. Подождали, пока вас разобьют и повязали тёпленьких.
«Подождали, пока разобьют, – мысленно повторила я. – Подлые, трусливые шакалы, способные нападать только раненых и смертельно уставших!»
– Раньше вы видели тех, кто на нас напал первыми? – спросила я, стараясь не показать гнева.
Просто едем, просто разговариваем. Прол даже удивился:
– Конечно, это ж степняки. Они всегда так нападают.
Я вновь, как наяву, увидела похожих на призраков людей в чёрном – быстрых, неуловимых, смертоносных. Степняки. И ведь посол тоже был убит шипом растения из Великостепья. Но почему они объявили нам войну? Что мы им сделали? Какое отношение Великая степь имеет к нашему Лесу и роду Свирх?
Вопросы множились, а рядом не было никого, кто сумел бы на них ответить.
– Сколько наших вы взяли? – продолжила я выспрашивать у Прола.
– Шестерых вместе с тобой и той девчонкой.
Я поняла, что он говорит о Фрииде. Шестерых. То есть в живых осталось всего четверо мужчин. Новость оглушила меня точно обухом по голове. Четверо мужчин из тринадцати, поехавших в империю Тарганен. Четверо! Только четверо! Да что же это?! Как же?!
Прол что-то спрашивал у меня, но я не понимала смысла его слов. Сидела совершенно раздавленная и потерянная, не в силах принять правду. Богатый же урожай собрала смерть с рода Свирх!
Увидев, что я не в состоянии поддерживать разговор, Прол вернулся к остальным разбойникам. А я так всю дорогу и просидела, тупо глядя на лошадиные крупы и летящие из-под копыт ошмётки грязи.
Дождь продолжал лить, когда мы подъехали к деревне разбойников. Она оказалась окружена высоким частоколом, на который были насажены две мужские головы. Одна голова принадлежала старцу. Его длинная седая мокрая борода прилипла к колу. Второй обезглавленный был гораздо моложе, лицо наискосок разрублено мечом – наверное, сопротивлялся, когда поймали.
Мы проехали ворота, и жуткие «встречающие» остались позади. Скрипя, повозка потащилась по улицам. Наверное, деревня тоже называлась Гиблой, потому что выглядела под стать лесу: потемневшие от времени, покосившиеся домишки, грязь, доходившая лошадям до бабок. Глядя по сторонам, я особенно остро тосковала по светлому, весёлому селению Свирх.
При нашем появлении, из домов начали выходить люди: старики, женщины, дети. Детей загоняли обратно, но они снова лезли на улицу, с любопытством разглядывая повозку и вернувшихся из вылазки разбойников. Я чувствовала направленные на себя со всех сторон взгляды.
– Смотрите! Никак это девка в мужицкой одёже! – говорили бабы и показывали на меня пальцами.
– Да ну, не девка! – возражали им. – Просто парень молодой. Лицо девичье, усы ещё не проклюнулись.
– Да где же не девка? Вот плащ с плеча сполз, титька сквозь рубаху просвечивает.
Я почувствовала, что заливаюсь краской и натянула на плечо опустившийся край плаща.
Повозка подъехала к большому дому, который сравнении с остальными был новее и просторнее. На крыльце под навесом стоял крупный мужчина с орлиным носом и чёрной, без единого седого волоса, бородой. На нём был длинный тёплый халат, перепоясанный кожаным ремнём, и хорошие сапоги. За спиной мужчины тёмной стеной стояли разбойники. Я подумала, что это и есть главарь, а Егрек всего лишь мелкая сошка, решивший изобразить из себя главного. Впрочем, может он был назначен старшим на время поездки, да только Прол его приземлил. Я заметила, что толпа селян тоже подтянулась к дому главаря.
Повозка остановилась перед навесом. Егрек толкнул меня в бок:
– Спускайся! Чего расселась, как госпожа?
Я спрыгнула в грязь, подняв брызги. Плащ, которым я была укрыта, остался на козлах, и меня начало знобить от холода и ветра. Проклятый дождь!
– Я же говорила, что это девка! – воскликнула одна из женщин в толпе.
Я гордо вскинула голову, стараясь не думать о том, что мокрая одежда облепила грудь и ноги, так что я стою перед ними, как голая.
Егрек схватил меня под локоть, повёл к навесу. Обернувшись, я увидела, что из повозки выталкивают других пленников. Все они были босые, грязные и побитые; дождь хлестал их по плечам и головам. Лиим, Тооли, Аркаад и Ниил. А где же Наставник?! Я в замешательстве смотрела на тёмный «короб» повозки, ожидая, когда выведут Наставника. Но его не было.
– Иди уже! – прикрикнул на меня Егрек и дёрнул за руку.
Я едва не растянулась в грязи и была вынуждена схватиться за край его плаща.
– И не приставай ко мне! Ишь, приставучая, – развязно добавил он.
Как же мне хотелось заткнуть ему глотку! Но я была вынуждена терпеть.
Один из разбойников обогнал нас, взбежал на крыльцо и что-то быстро заговорил, приблизив лицо к лицу главаря. Тот кивал, переводя мрачный взгляд с меня на пленников и обратно. Я почувствовала, как мелко затряслась рука Егрека, которой он сжимал мой локоть.
Мы подошли к крыльцу. Егрек остановился.
– Я тебя понял, – сказал главарь разбойнику и жестом приказал ему уйти. Разбойник спрыгнул с крыльца и как-то сразу потерялся, будто растворился в дожде.
– Небогатая добыча, – мрачно заметил главарь, в упор глядя на Егрека.
– Многих посекли степняки, – ответил тот. – Это все, кто остался.
– Негусто, негусто, – повторил главарь и указал на меня: – Мне говорили, женщин будет трое.
У Егрека забегали глаза.
– Говорю же, многих посекли степняки, – скороговоркой повторил он.
– Он лжёт! – воскликнула я.
Егрек с яростью сжал мою руку и процедил сквозь зубы:
– Заткнись!
Я ответила ему насмешливым взглядом. Сейчас я заставлю тебя заплатить за смерть Фрииды и свои унижения.
Главарь посмотрел на меня с любопытством.
– В чём именно лжёт? – спросил он.
– Степняки убили только одну девушку. Вторую он избил за то, что она не захотела быть с ним ласковой, изнасиловал и убил. А Фриида была ещё нетронута мужчиной.
Я физически ощущала, как Егрека разрывает от злости, и искренно желала ему лопнуть.
Остальные разбойники молчали, не вступаясь за Егрека. Рассказать, что Фриида умерла от страшной болезни они не могли, а поддержать его и сказать, что девушку убили степняки, почему-то не захотели. Может, опасались, что главарь им не поверит, а может, просто хотели Егреку зла.
– Она врёт! – заорал он, брызгая слюной и повернулся к друзьям: – Прол, Норд, скажите, что она врёт! Вы же там были! Двух девок убили степняки!
– Не вешай на нас свои проделки, – сухо произнёс Прол.
– Мои проделки? Ну ты и мразь! – заорал Егрек. – И ты, Рамиль, против меня? И ты, Фео?!
Разбойники молчали. Главарь обвёл всех тяжёлым взглядом, вновь обратился ко мне:
– Как тебя зовут?
– Маара, – ответила я.
– А ты уже знала мужчину, Маара? – спросил он.
Я судорожно вдохнула: было понятно, для чего он спрашивает и что меня ждёт.
– У меня не было мужчины, – тихо ответила я.
– Хорошо, – произнёс он и вновь обратился к Егреку: – Ты уже не в первый раз портишь товар. Помнишь наш прошлый разговор?
– Двух девок убили степняки! – настырно повторил разбойник.
Глаза главаря недобро сверкнули, а выражение лица стало жёстким.
– На этот раз ты будешь наказан, – сказал он. – Назначаю тебе сто ударов кнутом.
Егрек вздрогнул всем телом, словно его уже ударили.
– А если мне ещё хоть раз расскажут, что ты не удержал в штанах своего петуха, я сам тебя кастрирую, – закончил главарь.
Краем глаза я увидела, что Егрек выхватил из чехла нож.
– Маара! – вскрикнул, тоже заметивший это Лиим.
Но я уже отпрыгнула в сторону от Егрека, и ногой выбила у него нож.
По толпе разбойников пронёсся удивлённый гул. Они явно не ожидали от девицы такой прыти.
– Убью, шлюха! – захрипел Егрек, бросился на меня и повалил в грязь. Сдавил пальцы на моей шее, пытаясь задушить.
Со связанными руками мне было тяжело с ним бороться. К нам подбежали разбойники. Заломив Егреку руки, они подняли его и повели к главарю. Разбойник упирался, брыкался и плевался проклятиями, но не мог ничего поделать.
Подтащив Егрека к крыльцу, разбойники швырнули его на землю.
– Зачем он мне? – презрительно хмыкнул главарь. – Вон, на козлах разложите и отходите кнутом хорошенько.
Он указал на стоявшие рядом с поленницей козлы, на которых пилили брёвна. Егрека вновь подняли, сорвали плащ и рубаху. На козлах укрепили широкую доску, на неё положили разбойника. Руки и ноги его привязали к «рогатинам». Главарь набросил плащ и подошёл к месту наказания, встав так, чтобы видеть лицо Егрека. Толпа селян тоже подтянулась к козлам и окружила их. Многие улыбались так, будто им сейчас покажут что-то весёлое. При всей моей ненависти к Егреку, я удивилась такому отношению. Ведь это их односельчанин, сосед – и ни у кого не возникло к нему даже капли жалости.
Плотная толпа закрыла от меня Егрека. Я видела только мокрые спины и головы. Оглянулась на своих, но они были слишком далеко, не поговорить. А мне так хотелось узнать, что стало с Наставником! Я не могла даже мысли допустить, что его убили. Может, ему удалось сбежать?
Однако в душе я знала, что если бы Наставник убежал, то обязательно вернулся бы за нами и постарался отбить у разбойников. Мы своих не бросаем. А раз не вернулся...
Я зажмурилась, мысленно повторяя: «Он жив, жив, жив! Однажды мы встретимся снова. Не знаю, когда и как, но обязательно встретимся!»
Неожиданно раздался дикий, полный боли вопль. Наказание началось. Я открыла глаза и тихо сказала:
– Первый удар. За Фрииду.
Тишину прорезал второй вопль. Казалось, забивают свинью.
– За меня, – шепнула я.
Осталось девяносто восемь ударов.
На пятьдесят втором крики стали тише, а потом совсем смолкли, и я уже не могла считать. О том, что всё закончилось, поняла, лишь когда толпа расступилась, и мимо меня под руки пронесли Егрека. Он был без сознания, голова свешивалась так низко, что борода утопала в грязи; спина превратилась в кровавое месиво. Его уволокли вдаль по улице, наверное к его дому. За ними шла только одна худая маленькая женщина лет тридцати. В руках она держала рубаху и плащ Егрека. Уж не знаю, кем женщина ему приходилась – женой, сестрой или соседкой, но на её лице, как и на лицах других селян, не было и тени жалости. Только всё та же мрачная сосредоточенность. Жуткий народ, звериный.
Следом за ними стали расходиться по домам остальные. В сопровождении охраны появился главарь.
– Этих уведите в сарай и держите под охраной, – сказал он, указав на моих друзей. – К вечеру приедет скупщик.
Я сглотнула вставший в горле ком. От холода и напряжения меня трясло так, что стучали зубы.
С отчаянием я наблюдала за тем, как моих друзей угоняют по улице. Нам так и не удалось перекинуться даже парой слов! Я не представляла, что будет с нами дальше... Что будет со мной?!
Когда они скрылись за домами, главарь подошёл ко мне и, протянув руку, взял меня за подбородок. Я заставила себя прямо смотреть ему в глаза. Они были тёмно-серыми и тусклыми, словно два перегоревших угля.
– Мне сказали, ты колдунья, исцелять умеешь, – сказал главарь, пристально вглядываясь в моё лицо.
У меня не нашлось сил подтвердить. Для чего он об этом спросил?! И не потому ли меня не увели в сарай вместе с остальными пленниками?! Колени задрожали так сильно, что я взмолилась духам Леса: лишь бы не упасть!
– Жена моя после родов третий день в горячке мечется, – продолжал главарь. – Привозили двух знахарей из соседних сёл, они ничем не помогли. Вон, с кольев теперь на всех смотрят. (Он махнул рукой в сторону ограды). Не умеют лечить, нечего знахарями называться.
Главарь помолчал и с надеждой добавил:
– Говорят, ты чудеса творишь.
Улица закружилась у меня перед глазами. Я отчётливо поняла, что настало и моё время раскусить зерно яхменя.
Глава 25
Но не раскусила. Мне нужно было лишь резко и сильно сомкнуть зубы, чтобы треснула покрывающая зуб прозрачная корка, но рот будто наполнился чем-то вязким. Я не могла заставить себя с силой сжать челюсти.
Тем временем, главарь подозвал женщину с сальными, расчёсанными на пробор и забранными костяным гребнем волосами. Женщину звали Лайра, и на поясе у неё висел небольшой топорик. Главарь приказал Лайре выдать мне одежду, а также всё, что я попрошу для колдовства. После чего отвести к нему домой.
Вновь подняв мою голову за подбородок, он заглянул мне в глаза и сказал:
– Вздумаешь убежать, засеку до смерти. Уяснила?
Я кивнула.
– Хорошо, – он достал нож и разрезал верёвку на моих руках.
– Иди за мной, – сказала мне женщина сиплым разбойничьим голосом и, не оборачиваясь, пошла по улице. Я потянулась следом, загребая носками сапог грязь. Плечи придавила невыносимая усталость, воздух казался тяжёлым и липким. В голове стучало: «Я пропала! Пропала! Пропала! Мне отрубят голову, как тем знахарям, и насадят её на кол».
Почувствовав на себе чей-то взгляд, я обернулась и увидела, что на крыльце одного из домов сидит Прол. Он лузгал семечки и пристально наблюдал за мной. Я резко отвернулась и продолжила путь. Мой взгляд притягивал топорик на поясе женщины, который покачивался в такт ходьбе. Как бы его стащить? Я украдкой обшарила глазами улицу. Конечно же, за мной наблюдали. Кто-то пялился в открытую, другие поглядывали исподтишка, но, в любом случае, я находилась под пристальным вниманием деревенских. Стоит лишь попытаться снять с пояса женщины топорик, как эти шакалы набросятся на меня всей стаей.
Вслед за женщиной я прошла в тёмную, покосившуюся избу. На полу со звериным ожесточением дрались дети, поперёк комнаты была натянута тряпка, за которой женский голос пел заунывную колыбельную.
– Жди здесь, – сказала мне Лайра и зашла за ширму.
Дети при нашем появлении перестали драться, разбежались по углам точно мыши и блестели оттуда глазами. Вскоре Лайра вернулась и подала мне комок одежды.
– Переодевайся, – приказала она.
Это оказалась нательная рубашка и длинное платье с рукавами, сшитое из грубой ткани. Всё было плохо простиранным и как будто только что с кого-то снято. Но всё же лучше, чем моя промокшая насквозь, грязная одежда.
– Ты случайно не знаешь, куда скупщик отвезёт моих друзей? – спросила я Лайру.
– Вестимо, в Сеншай, – ответила она. – По сибицам там ведут торговлю рабами.
– Что такое сибица? – спросила я.
На лице женщины появилось презрительное выражение.
«Что взять с дикарей?» – читалось в нём.
– Сибица, манница, подёнка, вторых, середница, четвериница, палая, южаль, недыля, – раздражённо ответила она.
Я поняла, что Лайра перечисляет дни.
– А сегодня что? – спросила я.
Дети захихикали.
– Середница, – ответила одна из девчонок.
За ширмой заплакал младенец.
– Одевайся, – посуровела Лайра.
Отворачиваться никто не собирался, и я под любопытными взглядами всех, кто был в комнате, сняла с себя мокрую одежду и надела разбойничью. Платье оказалось так широко, что в него вошли бы ещё две меня. Я натянула свои сапоги и пригладила волосы. Они уже высохли после дождя, но были грязными и спутанными.
Закинув ногой мою старую одежду в угол, Лайра приказала одной девочек:
– Слашка, постирай.
Вновь повернулась ко мне:
– Что дать для лечения Изы?
Если бы я знала! Но что-то назвать надо было.
– Воду и свечу, – сказала я первое, что пришло в голову.
– Это всё есть и там, – отмахнулась женщина.
Младенец надрывался плачем, что есть силы.
– Ну что, идём, – сказала Лайра и довольно ощутимо пихнула меня, подталкивая к дверям.
Я тяжко вздохнула. Всё происходило будто в дурном сне. Мне казалось, что сейчас я проснусь и окажется – ничего этого нет: нас не взяли в плен, мне не нужно притворяться целительницей, за нами не приедет скупщик людей и нас не продадут на рынке, будто животных.
Мы вышли на улицу. Хотя бы дождь закончился – и то хвала духам Леса. Я быстро оглядела улицу – не оставляла мысль о побеге. Пробраться бы в конюшню, выкрасть лошадь и ускакать отсюда восвояси! Я видела, куда уехала повозка после того, как высадили пленников, там и должна быть конюшня. Не знаю, может, что-то отразилось на моём лице, а может всех впечатлило, как я выбила у Егрека из руки нож, да только к нам подошли двое разбойников. Окинув меня пытливыми взглядами, они спросили у Лайры:
– Всё в порядке?
– Да, – ответила она. – Идём Изу лечить.
– Пройдёмся-ка и мы с вами.
Я опустила глаза в землю, чтобы разбойники не прочитали в моём взгляде досаду. Похоже, у меня на самом деле остаётся три пути: разгрызть зерно яхменя, смотреть на всех с частокола, или – совершить чудо.
Подгоняемая разбойниками, я прошла к тому самому дому, под навесом которого главарь встречал шайку Егрека.
– Заходи, – приказала Лайра.
Я толкнула тяжёлую дверь и зашла внутрь. Сквозь небольшие, затянутые бычьими пузырями окна проникал тусклый свет, который освещал только середину, а углы тонули во мраке. Лайра провела меня через несколько полутёмных комнат. За столами там сидели мужчины. Они ели с ножей, пили из больших кружек и провожали меня угрюмыми взглядами.
«Не сбежать!» – в отчаянии подумала я.
Женщина открыла дверь очередной комнаты, и в ноздри ударил тяжёлый, сладковатый запах болезни. Я прикрыла нос рукавом платья и вопросительно посмотрела на Лайру: мне туда?
Она кивнула и посторонилась, пропуская меня первой. Небольшая, очень душная комната была заставлена сундуками, на которых теснились банки-крынки со всевозможными настойками, мазями, притирками. Все они воняли, каждая по-своему, и всё вместе соединялось в гремучую смесь, способную свалить с ног лошадь. Прямо перед дверью стояла кровать, на которой металась в горячке больная. Её лицо осунулось так, что напоминало череп мертвеца, из-под сбившегося покрывала выглядывало худое, желтоватое, будто воск тело. Я почувствовала, как от страха закачался под ногами пол – не уверена, что ей может помочь даже самая сильная целительница – что уж говорить обо мне? Я невольно потянулась к оберегу духов Леса, но тут же вспомнила, что оставила его дома и отдёрнула руку.
Уловив движение справа, я повернула голову. С сундука поднялась невысокая, худенькая старушка, которая до этого скрывалась в полумраке. Щурясь, она вгляделась в моё лицо и спросила:
– Не узнаю, чья будешь?
– Ещё одну целительницу нашли, – резко сказала Лайра, и по её интонации я поняла, что она не верит в мою способность помочь.
А вот старушка обрадовалась, выцветшие глаза заблестели, и она протянула ко мне руки.
– Спаси нашу Изаньку! С подёнка мучается, – сказала старушка, и по её щекам потекли слёзы.
«Надо же! Оказывается, эти люди и переживать друг за друга способны!» – изумилась я и, повинуясь внезапному порыву, сжала руки старушки.
– Я сделаю всё, что смогу! – заверила я.
Старушка часто заморгала:
– Сделай, добрая госпожа, сделай! Что от нас, какая помощь требуется?
Я вновь посмотрела на больную. Из её полураскрытого рта вырывались хриплые стоны.
– Ребёнок выжил? – спросила я.
– Да, у кормилицы. Её сестры, – старушка показала на Лайру.
Я вспомнила плачущего младенца. В этот момент мне вдруг стало так жалко их всех, живущих и умирающих в этой гнилой деревне, что даже в груди стало жарко. Если бы я только могла спасти несчастную женщину, то сделала бы это без сомнений. В голове промелькнули шальные, безумные мысли: «А, может, мне передалась магия рода Свирх? Ведь сколько времени я провела с Раалой в Целительском доме и порой даже помогала ей. Что, если вдруг?»
Воодушевлённая этим, я указала на горшочки с настойками-притирками и скомандовала:
– Первым делом, выбросите все эти банки. Мази в них протухли, от одной этой вони помереть можно.
После чего повернулась к Лайре:
– Ещё мне нужен таз с водой и горящая свеча.
Женщины беспрекословно всё выполнили. Скоро крышки сундуков опустели, только на ближайшем к Изе стоял таз с водой и горела свеча в подсвечнике. Старушка и Лайра отступили к двери, наблюдая за мной со смятением и надеждой. Я взяла свечу и стала ходить вдоль кровати от изголовья к ногам и обратно, беззвучно шевеля губами, будто произношу заклинание. На самом деле я не сказала ни одного слова: боялась что случайно произнесу что-нибудь страшное, что убьёт Изу. И как же мне сейчас не хватало Раалы! Уверена, она сумела бы изгнать болезнь. Я вспоминала её руки, плетущие целительские чары и лицо, которое в такие моменты будто освещалось внутренним светом.
«Раала, Раала, что же ты наделала и где сейчас? Увидимся ли мы когда-нибудь вновь?» – думала я, и на глаза набегали слёзы.
Предавшись воспоминаниям, я выпала из происходящего и вздрогнула, когда Лайра радостно воскликнула:
– Глянь, нянька! Никак, Изе лучше!
Я споткнулась и взглянула на больную. Она больше не стонала и не металась, а лежала тихо, с умиротворённым выражением на изболевшемся лице. Одна рука была вытянута вдоль тела, вторая свесилась с кровати. На миг мне показалось, что она мертва, но тут же я заметила, что грудь женщины поднимается и опускается при дыхании.
Я повернулась к женщинам и, не доверяя собственным глазам, спросила свистящим шёпотом:
– Помогло?!
Они смотрели на меня, как я сама ещё недавно смотрела на Раалу: с благоговением и восторгом, точно видели перед собой богиню. Старушка хотела опуститься передо мной на колени, но я подхватила её свободной рукой и едва не закапала горячим воском. К счастью, Лайра вовремя забрала у меня свечу.
– Спасительница! Ты спасительница... – шептала старушка, и голова её мелко тряслась.
Я вновь обернулась на больную. Неужели я сделала это?! Неужелиэтосделала я?! Чудо, истинное чудо! Духи Леса и Дева, спасибо!
Тем временем Лайра усадила старушку на сундук и бросилась прочь из комнаты. По дому разнеслось:
– Изе лучше! Все передайте Шэру: Изе лучше!
Дом наполнился топотом ног и хлопаньем дверей. Какие-то люди ломились в комнату, желая своими глазами увидеть жену главаря; их выталкивали обратно, но они ломились снова.
Но мне казалось, что всё происходит без меня. Будто я уже не в этой комнате и не в этом доме – будто стою я на улице и гляжу на людскую суету через маленькое, затянутое пузырём оконце. А пузырь радужный и переливается красками.
Осев на пол, я закрыла лицо руками и заплакала от счастья.
Скоро пришёл главарь. Я слышала, как люди называли его по имени. Быстрые шаги к кровати, пауза, шаг ко мне. Я отвела ладони от лица и взглянула на главаря. Его глаза больше не напоминали потухшие угли.
– Пошли вон и дверь закройте, – приказал он людям, которых на тот момент в комнате столпилось порядком.
Все шумной гурьбой вышли. Когда в комнате остались только я, главарь и больная, он присел напротив меня на корточки и спросил:
– Что ты хочешь? Говори, не бойся.
– Свободы, – ответила я. Голос был хриплым, разбойничьим.
Он добродушно засмеялся:
– Так мало?
– Для моих друзей тоже, – сказала я.
Главарь откинул голову назад и некоторое время рассматривал меня, как неведомую зверушку.
– Теперь слишком много, – сказал он, наконец.
Я тоже вскинула голову и с вызовом ответила:
– Без них я не уйду.
Он ухмыльнулся:
– Как хочешь, оставайся. Мы не против.
Я смутилась – да, это я неудачно придумала. У них тут человек человеку волк, и такие слова как дружба, взаимовыручка и самопожертвование вызывают только смех. Надо другое, более понятное и близкое главарю. Я покосилась на Изу. Может...
– Нас всего пятеро вместе со мной, – сказала я. – Неужели ты оцениваешь жизнь своей жены дешевле пятерых наших?
Главарь одобрительно щёлкнул языком и заметил:
– Я оцениваю её выше. Ведь она моя жена.
– Тогда о чём спор? – спросила я.
Он вновь рассмеялся: громко, от души.
– А ты мне нравишься, – заявил главарь. – Если продолжишь в том же духе, далеко пойдёшь.
«Для начала хотелось бы подальше отсюда», – подумала я.
Шэр хлопнул себя по коленям и громко сказал:
– Ладно, уговорила. Пусть знают, что Шэр умеет быть великодушным.
Я радостно вскочила на ноги, но мужчина удержал меня за локоть и притянул к себе, точно кот убегающую мышь.
– Куда это ты? – спросил он.
– К своим. Мы же теперь свободны.
– Сядь, – он дёрнул меня за руку, и я опять опустилась возле него на пол.
Разбойник обнял меня одной рукой за плечи и сказал:
– Какая ты шустрая! Такие дела быстро не делаются. Сперва мне нужно поговорить с людьми.
– Поговорить? Зачем? – удивилась я.
– Видишь ли, люди рисковали своими жизнями, когда брали вас в плен. Теперь они хотят получить плату.
Меня будто кипятком окатило: рисковали?! Они просто пришли и повязали нас уставших и раненых после битвы со степняками! Стая шакалов...
Не знаю, каким чудом я не высказала ему это. Не иначе, Лесная дева уберегла.
– К тому же, у меня договорённость со скупщиком, – добавил главарь. – Он приедет за товаром и надо объяснить, почему товара нет. Да объяснить так, чтобы он не захотел разорвать со мной дела. Ты же понимаешь, он в свою очередь обещался другим людям.
