Текст книги "Из рода Свирх. Дикарка (СИ)"

Автор книги: Кирра Уайт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 22 страниц)

Мне было жаль всех: и Раалу, и ее отца, и Роома, и Шиину. А сильнее всего мне было жаль моего прошлого, когда я точно знала, кто друг, а кто враг.

В подавленном состоянии я дошла до Тёмного дома. Основная его часть скрывалась под землёй, наверху была лишь крытая дёрном крыша, отчего дом напоминал небольшой холм. В небесах как раз встретились Красный Валлах Одо и Голубой Окхари, их свет перемешался, окрасив всё вокруг в необыкновенные, ни с чем не сравнимые цвета: крыша Тёмного дома переливалась фиолетовым, а края её пылали красным. Я вспомнила, что это время, между днём и ночью, когда в небесах встречались два светила, было любимым временем Раалы. Если у неё не находилось важных дел в Целительском доме, она выбегала за ворота, забиралась на холм, чтобы быть ближе к небесам и зачарованно смотрела на светила.

Скрип двери Тёмного дома отвлёк меня от воспоминаний. Подавив тяжёлый вздох, я взяла из рук рахае факел и стала спускаться по деревянной лестнице. Некоторое время она освещалась двумя светилами, и моя тень бежала впереди меня, покачиваясь, словно пьяная. Но вот рахае закрыли дверь, и на лестнице остались я и свет факела. В ноздри ударил тяжёлый запах. Я невольно прикрыла нос воротом халата, давая себе время привыкнуть.

Спустившись на пол, я увидела сидевшую у стены Раалу. Она подтянула колени к груди и закрыла лицо руками, скрываясь от ослепительного в кромешной тьме сфета факела. Моё сердце сжалось от жалости и чего-то ещё, чему я не могла найти названия. Раала была передо мной, но я ощущала утрату, которую ничем не восполнить.

Вспомнилось, как в детстве учитель Яан, который знакомил нас с повадками Леса, как-то отсёк ножом кусок корня и бросил его в реку. Вода захватила обрубок цепкими прозрачными пальцами и понесла, поворачивая в потоке.

– Посмотрите, – сказал нам учитель. – Так и люди рода Свирх. Пока мы едины и переплетены корнями наших судеб, мы сильны. Но как только кто-то уходит из племени, он, как этот отрубленный корень, становится лишь щепкой, которую несёт прихотливая река судьбы.

Я понимала, что передо мной та самая щепка – оторвавшаяся от своих корней и занесённая бурным течением на илистый берег.

Кроша ногами осыпавшиеся с потолка комья земли, я подошла к бывшей подруге и остановилась рядом, едва не касась носком сапога её босой ступни. Раала сидела без движения. Справа от неё стояла глиняная миска с нетронутой едой и чашка с водой, в дальнем углу серело поганое ведра, которое никто не удосуживался почистить. Грязь к грязи, погань к погани, как говаривали у нас.

– Что же ты наделала, Раала?! – произнесла я. – Как нам теперь жить со всем этим?

Мой голос сорвался. Прокашлявшись, я тише спросила:

– Скажи, неужели тебе наших мужчин мало? Чтов нёмбыло такого, из-за чего ты предала нас?

Бывшая подруга медленно подняла голову. Светлые волосы, обычно блестящие и гладкие, были спутаны и желтоваты, словно подгнившая солома. В потухших, покрасневших от слёз глазах на мгновение вспыхнул и вновь погас свет. Покачав головой, Раала тихо ответила:

– Это не объяснить словами. Однажды ты полюбишьтаки всё сама поймёшь.

Я хотела возразить, что уже люблю Фееба, но голос Раалы внезапно окреп, и она не дала мне выговорить ни слова:

– Это любовь, когда забываешь себя, родителей, односельчан. Только он один в сердце – а всё остальное мимо, остальное подождёт.

– Но он чужак! – закричала я.

Подруга горько усмехнулась:

– Разделяют ли Красный Валлах Одо и Голубой Окхари на кого светить, а кого обойти светом? Нет. Так и здесь. Нет чужих и нет своих, есть я и он.

Я смотрела на Раалу, не в силах принять её слова.

– Знаю, то, что я сделала, ужасно, – продолжала она, – и я заслужила смерть. Но если бы время повернулось вспять, я бы вновь его полюбила и сделала всё также. Только Роом....

– Замолчи! – яростно выкрикнула я.

В памяти вспышкой осветился Целительский дом и лежащий на шкурах без сознания Деган. Я вновь вспомнила его мускулистое натренированное тело, лоснящуюся от пота смуглую кожу и шею, открытую для удара ножа. Тогда мне достаточно было сделать взмах, лишь один взмах, и не погибли бы Роом и Шиина, отец Раалы не повесился бы от позора, а мы с ней не находились в вонючей земляной яме и мне бы не нужно было бы казнить её. Всего один взмах, которого я не сделала!

– У меня к тебе просьба, – неожиданно сказала Раала слабым голосом. – Сделай всё быстро.

Я вздрогнула, понимая, что она говорит о казни. Ну почему все, даже Раала, уверены, что палачом должна стать я?! Мне хотелось ответить, что я не хочу брать это на себя и никто меня не заставит... Но тут же, будто стороны, услышала собственный голос, сказавший:

– Обещаю.

Некоторое время мы молчали, только факел в моей руке чадил, роняя на пол огненные капли.

– Фееб пропал, – сказала я. – Ты ничего о нём не знаешь?

Раала вскинула голову, упёрла в меня взгляд.

– Я ничего не знаю о Феебе, – ответила она. – Кажется, он давно хотел уйти из рода и стать учеником оружейника?

Я досадливо скрипнула зубами:

– Он взял бы меня с собой, а не сбежал вот так... внезапно. Да ещё сразу после убийства посла и... всего остального! Подумай, вспомни, может Деган то-то говорил о Феебе?

Бывшая подруга отрицательно покачала головой:

– Нет, Рейнар ни разу не упоминал про Фееба. Ему помогала только я.

Я прошла по небольшой комнате – три шага в одну сторону, три в другую. С одной стороны, то что Фееб оказался не связан с убийством, радовало. Но – он ушёл, не дождавшись моего ответа!

– Рейнар расспрашивал о тебе, – вдруг произнесла Раала.

Я резко обернулась, решив, что ослышалась. Она смотрела на меня сквозь спутанные волосы.

– Что он спрашивал? – хрипло спросила я.

– Кто твои родители? Знаю ли я, где ты родилась?

В груди заскрёб металлический коготок.

– Зачем ему нужно это знать? – спросила я.

Раала передёрнула плечами, во взгляде промелькнула ревность.

– Он сказал, в империи Тарганен был знатный род, но их полностью истребили много лет назад. Никого не осталось. Ты на них похожа.

Мне вспомнились слова Дегана, сказанные на прощание:

– Когда полностью поправишься, найди меня. Я сделаю тебя императрицей. Твоё место не здесь, а во дворце.

До сих пор я думала, что он просто насмехался. Но что, если нет?

Я почувствовала озноб, тряхнула головой, так что заплетённые во множество косиц волосы хлестнули меня по лицу.

Нет, надо остановиться. Этот мрохо** уже сбил с пути Раалу. Сделать тоже самое со мной ему не удастся.

– А Деган какое отношение имеет к тому роду? – спросила я нарочито небрежно.

Раала покачала головой:

– Не знаю. Рейнар говорил, что было бы чудом, если бы ты оказалась из того знатного рода.

Меня с головой захлестнула злоба. Было бы чудом, значит?! Я нагнулась к Раале – так, что огонь факела в моей руке почти лизнул её плечо. Девушка в испуге отпрянула.

Отчеканивая каждое слово, я сказала:

– Запомни, Раала, я из рода Свирх! И никакого другого рода знать не желаю! Я – не ты.

Девушка смотрела на меня исподлобья. Ничего ей больше не говоря, я развернулась, поднялась по лестнице и постучала в дверь, чтобы рахае меня выпустили.

– Маара! – раздался снизу отчаянный вскрик Раалы.

Я крепче сжала ручку факела. Наш разговор был закончен, впереди казнь.

Дверь со скрипом открылась, в лицо подуло лесной свежестью, и я глубоко вдохнула, выгоняя из себя смрад Тёмного дома. Не задерживаясь, я переступила порог и вышла на улицу.

___

*лауте – специальный чурбан для совершения казни

*мрохо – дух зла

Глава 15

Ночь перед казнью.

Заснуть я не могла, хотя очень старалась. Но, как бы не легла, всё казалось, будто подо мной раскаленные угли. Я вскакивала и начинала бродить кругами, держась за грудь и поглядывая на висящий в скобах на стене меч отца. Ночь была ясной, и падавший в дымоход свет Окхари заливал всё вокруг фиолетовым свечением. Как обычно, в его свете на клинке проступили древние письмена, которых днём не было видно. Отец рассказывал, что были ночные мечи, которые ковались при свете Окхари, и тогда письмена проступали ночью, и были дневные. Дневными могли пользоваться все люди рода, а ночными только вожди.

Отец говорил, что там написано «Род Свирх – первый из родов».

Я подошла к мечу и провела пальцем по гладкому холодному металлу. Прекрасно знала, что не почувствую на ощупь начертанные знаки – они скрыты внутри меча – но всё равно каждый раз надеялась почувствовать.

Мне представился кузнец, выковавший его, жар горнила, сноп искр, взлетающих в темноту ночи. Меч вождя – он был рождён, чтобы нести роду Свирх славу на поле брани. И вот что с ним стало: его хозяин умер, битвы не будет, и завтра ему предстоит отрубить голову той, которую я звала своей сестрой.

Чувствуя, что мне не хватает воздуха, я подошла к двери, распахнула её и глубоко, до боли в груди вдохнула ночной воздух. Моё лицо горело, а тело сотрясал озноб.

– За что ты так со мной? – глухо спросила я у Леса. – Почему выбрал для меня такое испытание? Что плохого я тебе сделала?

Вцепившись в дверной косяк, я обвела взглядом деревья, стеной окружившие селение. Близилось утро, и могучие кроны чётко выделялись на фоне светлеющего неба. Сквозь открытую дверь я видела, как встретились в небесах Голубой Окхари и Красный Валлах Одо. Всё повторялось снова и вновь, приближая момент страшного конца.

Я вышла из дома, оставив дверь не закрытой, и направилась к воротам. Селение ещё спало, и лишь тёмные окна провожали меня молчаливыми взглядами. В тот момент я не думала о побеге, всего лишь дошла до ворот. Караульные беспрепятственно выпустили меня – в самом деле, куда я могу отправиться без путевой сумы и оружия? Я оказалась за оградой. Со всех сторон меня обступил Лес. Я знала его наизусть, могла пройти даже с завязанными глазами. На церемонии посвящения моя кровь смешалась с соками его деревьев и трав, пролилась в землю, проросла травой...

Светлело. Мох скрадывал звук моих шагов и торопился скрыть следы – обернувшись, я видела только мягкий ковёр, по которому пробегали всполохи от Красного Валлах Одо. Будто от удара кремнем о кресало вспыхнула мысль, что этот путь ведёт к дороге в Сеншай, по которой обычно уезжали на рынок за покупками. Но я затушила её словами:

– Я иду через Лес. Просто иду через Лес.

Неожиданно впереди между деревьями появилось слабое мерное свечение, как от горящей лампады. Я подумала, что надо повернуть, и без того уже ушла далеко от селения – однако ноги сами вели меня вперёд. Вскоре я увидела, что на поваленном дереве сидит женщина в белом кружевном платье с высоким воротом, обхватывающим длинную шею. Рядом с ней резная прялка, на лопатке крепилась золотая кудель*, веретено в узкой, затянутой в кружево руке вертелось с невероятной быстротой, наматывая тонкую, как человеческий волос пряжу. Я остановилась, в изумлении глядя на женщину. Странное дело, хотя она сидела прямо передо мной, я не могла разглядеть её лицо: оно постоянно менялось. То мне чудилось, что я вижу юную девушку, но уже через мгновение она становилась очень старой женщиной – и вновь юной. От таких превращений у меня закружилась голова, я пошатнулась и схватилась за тонкий ствол дерева.

– Вакхай Оли, – неуверенно сказала я приветствие нашего рода.

Женщина разомкнула губы и сказала таким низким, глубоким голосом, что казалось, будто со мной говорит сама земля:

– Поправь-ка мою кудель. Скаталась, боюсь порвать нить.

Робея, я приблизилась к прялке, осторожно дотронулась до кудели и вдруг поняла, что это на самом деле собранные в комок человеческие волосы. Словно зачарованная, я обеими руками развела их в стороны и увидела, что на лопатку насажена голова Раалы. Глаза подруги были закрыты, щёки ввалились.

Заорав, я отшатнулась от прялки, зацепилась ногой за корень и упала, больно ударившись. Женщина открыла тёмный провал рта и громко расхохоталась. Веретено в её руке вертелось, как безумное. Забыв как ходить, я на четвереньках поползла прочь. На мгновение показалось, будто меня саму, как нить, наматывают на веретено.

В голове завертелось: «Лесная дева! Лесная дева!»

Увидев, что отползла далеко, я, придерживаясь за деревья, поднялась на ноги и побежала прочь. Лесная дева улюлюкала мне вслед. Я бежала, не разбирая дороги, отдав себя воле ужаса. Он привёл меня к воротам нашего селения. Караульные выбежали мне навстречу, держа в руках мечи. Они с тревогой осматривались по сторонам, но, кроме меня, никого не было.

– Что случилось, Маара? – спросил один из них.

– Лесная дева! Я видела Лесную деву! – всхлипнула я.

Мужчины переглянулись. Я пробежала мимо них по улицам селения, ворвалась к себе в дом, подбежала к деревянной кадушке с водой, зачерпнула полный ковш и стала пить большими глотками, как загнанный зверь. В ушах до сих пор звучало улюлюканье Лесной девы, а перед глазами была её жуткая кудель.

Выпив весь кош, я зачерпнула ещё один и вылила себе на голову. Ледяная вода потекла за ворот на спину и грудь, застучала по земляному полу. На дрожащих от слабости ногах я подошла к отцовскому мечу, упёрлась ладонями в стену и прижалась лбом к одной из прохладных скоб, держащих меч на стене. В висках стучала кровь.

Не знаю, сколько я так простояла, ощущая, как страх постепенно сменяет мрачная покорность судьбе. Всё решено за меня Лесом, и я должна принять своё предназначение.

Улицы наполнялись людьми. Проходя мимо моего дома, они бросали короткие взгляды на открытую дверь и тут же торопливо отворачивались. Все стекались к Площади.

Я медленно достала из скоб меч. Он показался мне непомерно тяжёлым – совсем как в тот раз, когда я несколько лет назад впервые взяла его в руки. Стоило свету Красного Валлах Одо упасть на клинок, как древние письмена скрылись в глубине металла.

Услышав на крыльце шаги, я развернулась – на мгновение почудилось, что у двери стоит Деган. Странное, дикое видение. Я рассекла клинком воздух. Но это оказалась Вееки со стопкой церемониальной одежды. Лицо старой Целительницы было замкнутым, глаза покраснели от слёз.

– Переодевайся, – сказала она, протягивая мне одежду.

Я хотела вернуть меч в скобы на стене, но передумала: уже пришло его время. Наше время. Поэтому я вложила его в ножны и оставила дожидаться меня на войлочных подушках. Затем взяла из рук Вееки одежду, развернула. Там была тонкая нательная сорочка, штаны и два халата – бирюзовый и зелёный – цвета племени Свирх.

Я сбросила с себя домашнее и стала медленно облачаться. Вееки наблюдала за мной, сложив руки на груди и поджав губы. Повернувшись к ней спиной, я спросила:

– Может, вы знаете, за что Лес так со мной поступает? Почему избрал меня, а не кого-то другого?

Целительница затянула на мне пояс, обошла и, встав напротив, сказала:

– Потому что ты сильнее остальных.

Я нервно усмехнулась:

– Сильнее, куда уж там!

Однако вспомнила, что много лет назад Вееки должна была оборвать жизнь Раалы. Сразу, как узнала, что младенец – Дитя Пожарища. И у неё ничего не получилось.

Вееки взяла меня обеими руками за ворот и притянула к себе.

– Когда нужно будет опустить меч, не думай о казни, не думай о мече, – быстро и с напором проговорила она. – Помни, ты всего лишь лист, сорванный ветром с дерева жизни. У тебя нет памяти и нет воли, есть только воздух – положись на него.

Целительница помолчала и с другой, официальной интонацией заявила:

– Идём уже! Пора.

Не дав сказать мне ни слова, резко выпустила меня и вышла из дома. Я взяла меч и вышла следом.

На Площади собралось уже всё селение. Люди взволнованно перешёптывались, не решаясь говорить в полный голос. При виде меня они расступились, образовав живой коридор. Лица соседей слились в две серых массы, которые тянулись по обе стороны, будто я шла по узкому проходу. Но одно лицо я всё же выделила: мать Раалы. Две женщины поддерживали её под руки, потому что сама она была не в состоянии стоять, а её взгляд... Я ещё никогда таких не видела. Он умолял и ненавидел одновременно. Губы женщины беззвучно шевелились, и мне не нужно было слышать её, чтобы понять, что мать Раалы проклинает меня.

Я резко отвернулась от неё и прибавила ходу, оттолкнув плечом, не успевшую уступить дорогу селянку.

Вот и место казни. Я увидела отшлифованный до блеска лауте и две фигуры рядом с ним: коленопреклонённую Раалу и Главу рода. Голова Раалы лежала на лауте, лицо было отвёрнуто от меня; волосы неаккуратно заплетены в косу, которая обвивала лауте кольцом. Мне вспомнилась кудель Лесной девы – между лопаток пробежал мороз.

Обернувшись, я увидела, что люди за спиной сомкнулись, точно боялись, что я попытаюсь убежать обратно в свой дом. А за оградой стражем застыл Лес: угрюмый, жестокий, неумолимый. Он не выпустит, пока я не выполню предназначение.

Выйдя к месту казни, Вееки с мукой взглянула на Раалу, но тут же отвернулась. Прокашлявшись, глухо произнесла, обращаясь к Главе рода:

– Она готова.

Я поняла, что речь обо мне. Сжала в потных ладонях непомерно тяжёлый меч. Колени дрожали, так что я боялась упасть. Подруга почувствовала меня, вздрогнула всем телом, сделала движение, будто хотела подняться – но осталась на месте.

Раала всегда меня чувствовала, ещё в детстве с ней было невозможно играть в прятки. В какую бы нору я не зарывалась, как тщательно не хоронилась – Раала находила меня. Раздвигала пушистые лапы деревьев, под которыми я пряталась и радостно кричала:

– Нашла! Нашла! От меня не спрятаться!

Как же я тогда на неё злилась: на её радость, торжество и... своё поражение.

...

Глава рода произносил речь из которой я не понимала ни слова. Они скользили мимо меня, как будто Глава говорил на чужом языке. Я сделала шаг к лауте и встала так, чтобы было сподручнее рубить. Вспомнилась просьба Раалы: пусть всё пройдёт быстро.

В горле вновь пересохло, и я сглотнула горькую слюну.

«Постараюсь, чтобы для тебя всё случилось за мгновение, – мысленно сказала я. – А мне же потом жить с этим годами».

Подняв меч для удара, я устремила взгляд на Раалу: Красный Валлах, лучи которого были сейчас особенно сильными, ярко освещал её шею с нежным пушком светлых волос. Глава рода продолжал говорить, но для меня существовала только эта нежная шея и тяжесть меча в руках, и выедающий глаза пот. Я ждала отмашки Главы, когда нужно опустить клинок. Тупо, отключив по совету Вееки все мысли и чувства. У меня нет памяти и нет воли, есть только воздух, который несёт, несёт, несёт...

Закончив речь, Глава отошёл в сторону от места казни и рубанул ладонью сверху вниз, давая мне команду. Все люди в напряжении следили за моими руками, словно те существовали отдельно от меня. Так оно и было: внутри у меня всё замерло от страха, а руки с мечом понеслись вниз, рассекая плотный, дремучий воздух.

Внезапно невероятная сила выбила меч из моих рук и отшвырнула его в сторону Главы рода. Клинок со свистом разрезал воздух – время замерло, словно стрела на натянутой тетиве за мгновение до спуска. Все видели как остриё несётся в грудь Главы, но никто, даже он сам, не двигались. Первым пришёл в себя стоявший неподалёку от Главы Наставник. Он бросился на друга, протаранил его и оба упали на землю. Меч пролетел над ними и вонзился в ствол дерева.

В толпе разом выдохнули. Я стояла, глядя на свои пустые руки и понимала только одно: на них не будет крови Раалы. Подруга подняла голову и обвела всех бессмысленным, обезумевшим взглядом. Все смотрели на неё, как зачарованные. Не соображая, что делаю, я на дрожащих ногах подошла к Раале, опустилась рядом на колени. В памяти яркой вспышкой вновь осветилась прялка и жуткая кудель. Я порывисто обняла Раалу за плечи и прижала к себе крепко-крепко, так что услышала, как бешено колотится её сердце. Плечи подруги затряслись от рыданий. Или это тряслись мои собственные? Я уже не могла разобрать.

Тем временем, Наставник и Глава рода поднялись на ноги. Вид у обоих был потрясённо – потерянный. Отряхнув полы церемониального халата, Глава прокашлялся и сказал:

– Ну... что же... Кхе... Люди рода Свирх, у меня для вас всех хорошая весть: Раала помилована. Лес оставляет ей жизнь и даёт шанс доказать преданность.

Раала его уже не слышала. Помилование оказалось для неё слишком сильным потрясением, и она обвисла на моих руках, потеряв сознание. Я осторожно опустила подругу себе на колени, заглянула в бледное лицо. Глаза девушки были закрыты.

– Этот день должен был стать днём скорби, а станет днём радости, – продолжал Глава рода.

Но его последние слова уже утонули в криках ликования. Все бросились целовать-обнимать мать Раалы. Она пыталась пробиться сквозь толпу к дочери, но её не пускали. Всем хотелось поздравить, обнять и выразить слова поддержки. Мать Раалы давилась слезами и часто кивала, обводя всех бездумным, счастливым взглядом.

К нам с Раалой подошла Вееки. Она изо всех сил старалась держаться, хотя в глазах тоже стояли слёзы радости, а щёки нервически подрагивали. Склонившись над Раалой, Целительница приподняла верхнее веко девушки, затем прижала палец к её шее. Переведя на меня взгляд, облегчённо воскликнула:

– Жива!

И тут же обернулась к Лииму и Доору:

– Ну-ка, лбы, сейчас поднимите её и несите в Целительский дом. Да осторожнее, не валежник тащите!

Под её покрикивания парни подняли Раалу на руки и понесли прочь от Площади.

Вееки посмотрела на меня. Я так и сидела на земле, до сих пор ощущая на своих коленях тяжесть Раалы. На плечи навалилась усталость. Вееки погладила меня по голове и ласково сказала:

– Иди и ты в Целительский. Я тебя отваром напою. Сил-то сразу прибавится.

Я кивнула, но так и осталась сидеть на земле. А Вееки уже направилась к рыдающей в платок матери Раалы.

– А ты не реви, – строго сказала она. – Всё обошлось. Значит, дальше будет хорошо, понимаешь?

Женщина зарыдала в голос.

– Ох, горемычная! – вздохнула Вееки и крепко обняла её за плечи. – Ну, идём, идём. Девочке, когда очнётся, нужно видеть рядом самых близких. Ну-ка, расступитесь!

Прикрикнула она на самых назойливых селян и, когда те отошли, повела женщину к Целительскому дому.

Я по-прежнему сидела на земле, чувствуя себя где-то на границе между сном и явью. Мимо меня проходили люди; лауте уже унесли с места казни подальше от глаз – в длинный сарай, где хранились всякие хозяйственные инструменты. А на площади прямо на земле расстилали пиршественные покрывала, и женщины побежали в дома за всякой снедью. Меня никто не трогал, и ни о чём не спрашивал. Лишь украдкой бросали в мою сторону неуверенные взгляды, но кроме Вееки никто так и не решился подойти и заговорить со мной. От этого я почувствовала себя чужой своих своих, на глазах щипали слёзы и разболелась затянувшаяся рана.

Я оглянулась на дерево, в котором застрял меч, и увидела рядом с ним Наставника. Мужчина в задумчивости изучал клинок, поглаживая обмотанную кожей рукоять.

«Надо забрать меч», – толкнулась в голове первая разумная с момента помилования Раалы мысль.

Я медленно поднялась с земли и подошла к дереву. Наставник поднял на меня глаза.

– Хорошо, что духи даровали Раале жизнь, – сказала я, чтобы нарушить молчание.

Наставник как-то неопределённо поморщился, потом напряг силы и вытащил меч из ствола. Мне вспомнилось, как меч летел в грудь Главы, будто его направляла твёрдая невидимая рука. Я огляделась по сторонам, но Главы на Площади уже не было.

– Наставник, – тихо сказала я.

Он перевёл на меня взгляд, при этом правый глаз смотрел мне в лицо, а левый на Площадь. Наставник хотел что-то сказать, но вместо слов протянул мне меч и, чуть отодвинув в сторону, направился к дому Главы.

Я смотрела ему вслед, пока он не скрылся за углом. Кажется, я поняла, о чём он умолчал,и это ошеломило меня сильнее, чем чудесное помилование подруги.

Раалуспасли не Духи леса.