Текст книги "Лилия и шиповник"

Автор книги: Кирилл Сомов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 21 страниц)

Глава седьмая

Узнав о ночных событиях, принц Филипп едва не умер со страха. С минуты на минуту мальчишка ждал, что его придут арестовывать и упрячут в Бастилию. Ведь участие в заговоре не прощается даже принцам крови!

Филипп стал неузнаваем. Куда подевались его задор и детская шаловливость. Он стал бледен и скучен, прятался по укромным уголкам, стараясь не попадаться на глаза ни отцу, ни брату.

Впрочем, Генриху было не до прогулок. Он лежал в своей спальне, укрытый тонким покрывалом и слабым голосом расспрашивал Жан-Мишеля, что же произошло. Выслушав короткий рассказ, Генрих прикрыл глаза. Смерть была столь близка, что в спальне даже сохранилось ее ледяное дыхание.

– Я не знаю, как и благодарить тебя... если у тебя есть какое-либо желание...

– Нет, ваше Высочество, я более чем счастлив! – ответил Жан-Мишель. – Я даже и мечтать не мог, что стану жить во дворце и прислуживать сыну короля!

Генрих не успел ответить – вошел король.

Справившись у доктора о здоровье сына и убедившись, что все налаживается, Людовик сказал:

– Анри, я решил, что тебе необходим отдых на море. Доктор подтвердит, что морской воздух лечит любые болезни и быстро поставит тебя на ноги. Отправляешься сегодня же. Филипп также поедет с тобой, он слишком испуган после этого злосчастного покушения... Вы будете под охраной роты швейцарцев в замке Шато-Латиньоль, что на юге. Так что, малыш, на ближайший месяц забудь о занятиях, аудиенциях, военных парадах и прочих делах. Развлекайся и не думай о плохом. К тому же рядом с тобой будет... Как там тебя зовут?

– Жан-Мишель, ваше Величество... – тихо напомнил мальчик.

– Да, вот именно. И еще... – добавил король значительным тоном, – никому не рассказывай, что у тебя есть такой чудесный дар. Иначе враг начнет охоту и за тобой. Анри, малыш, тебе помогут одеться и пройти к карете. Если нашелся один предатель, то во дворце могут оказаться и другие – оставаться в Лувре опасно, пока враг не будет обнаружен и наказан.

* * *

Выезд решили назначить на вечер, чтобы не тревожить горожан. С той же целью шею принца Генриха украшал большой фиолетовый бант, скрывающий рубец от удавки.

В карете сидели четверо. Принцы Генрих и Филипп, Жан-Мишель и старый граф д’Ориньяк. Разговаривать ни о чем не хотелось. Генрих приоткрыл шторку и смотрел на сумеречное небо. Он думал о том, сколько еще опасностей предстоит преодолеть, прежде чем займет трон. Наемные убийцы мерещились ему за каждым встречным деревом, за каждым поворотом. Не отдавая себе отчета, он сжал ладонь Жан-Мишеля и словно живительная энергия полилась в его душу.

Филипп прятал глаза, он не решался посмотреть на брата, чувствуя свою вину. Закипала злость, но не на Генриха, а на тех, кто нагло обманул его. Обещали сохранить брату жизнь, а что на самом деле? Нет, он больше не поддастся на уговоры. Пусть даже сулят отдать ему во власть весь мир.

А граф д’Ориньяк ни о чем не думал. Он дремал, чутко прислушиваясь к любым посторонним звукам, готовый немедленно встать на защиту принцев.

Топот копыт полусотни лошадей, сопровождавший карету, слился в непрерывный ровный шум, напоминавший морской прибой. Карету качало и встряхивало на выбоинах и кочках, что делало ее похожей на каюту какого-нибудь фрегата.

И дети незаметно для себя погрузились в объятия Морфея.

* * *

Через пару дней пути, в предместьях Орлеана граф решил, что даже полусотни солдат недостаточно для охраны принцев. В душе он посетовал, что король не дал в три раза больше гвардейцев, но вслух выражать недовольство не стал.

Время было крайне опасное – только-только устоявшийся мир с Англией, постоянные мелкие стычки между сюзеренами, да еще и рыскавшие по всем дорогам банды разбойников, не имевшие ничего общего с благородством Робин Гуда.

Торговцы мясом, тканями, сыром, вином, объединялись в караваны, чтобы доставлять товар из северных провинций к южным портам Марселя и Тулона.

К одному из таких караванов и присоединилась кавалькада с каретой принцев. Такой выход устраивал всех – ни одна собака не подошла бы на расстояние десяти миль к вооруженным до зубов гвардейцам короля и столь же воинственным купцам, увешанным мушкетами и аркебузами.

Дорога заняла почти две недели, со сменой лошадей, отдыхом и ночевками. Лишь к середине мая путешествие закончилось. Караван ушел в портовые доки, а перед путешественниками гостеприимно распахнулись ворота замка.

Шато-Латиньоль оказался выстроен у самого берега моря, на скале, в десяти милях от старинного порта Марсель. А внизу блестело и переливалось лазурное покрывало. Волны тихо накатывали на песок, шептали извечную сказку о неведомых островах и дальних странах.

Генрих вышел из кареты, подставил лицо солнечным лучам и вдохнул полной грудью соленый живительный воздух.

– Ваши Высочества, извольте пройти внутрь. Вам покажут ваши комнаты.

Впрочем, слово «замок» оказалось слишком громким именем для этого здания. Он нимало не походил на мощные неприступные крепости, выстроенные еще во времена крестоносцев. Нет, скорее это был трехэтажный огромный дом с колоннадой, в стиле древнеримского зодчества. Парк выглядел уменьшенной копией своего собрата в Лувре. Такие же круглые лужайки, идеально подстриженные кустарники, фонтан перед входом.

И над всем этим великолепием множество ласточек! Черными стрелами они стремительно проносились в синеве, без устали ловили только им заметных мошек.

Граф распорядился расставить караулы на подходах к замку, чтобы никто не посмел беспокоить принцев во время отдыха.

– Завтрак подан, ваши Высочества, извольте пройти в Обеденный зал, – произнес церемониймейстер.

Изрядно проголодавшиеся за время пути, мальчишки почти бегом устремились в указанном направлении. Там их встречали двенадцать лакеев в наглаженных ливреях.

Тяжелый круглый стол из красного дерева уже был уставлен множеством всевозможных блюд, самыми изысканными яствами. Серебро блестело в солнечных лучах, золото матово искрилось. Хрусталь бокалов играл солнечными зайчиками. У Жан-Мишеля широко раскрылись глаза, такое изобилие он еще не видал, даже за прошедший месяц жизни во дворце. Ведь к королевскому столу его, естественно, не допускали.

Лакей придвинул к Генриху блюдо, на котором в ароматной подливке дымилось жаркое – бараний бок под винным соусом с трюфелями. Генрих вдохнул потрясающе вкусный запах, прикрыв от удовольствия глаза. Отнял у лакея нож и сам отрезал приглянувшийся кусочек. Отправил в рот, не спеша принялся жевать. Улыбнулся, взял бокал с вином.

Филипп ел со скучным видом, не разбирая ни вкуса, ни цвета, ни запаха – у него совершенно не было аппетита, он лишь утолял голод.

А Жан-Мишель пробовал всего понемногу, стараясь не выказывать любопытства. Хотелось отведать и того, и этого, руки не поспевали за глазами. В присутствии принцев крови мальчик стремился соблюдать максимум приличий, но он совершенно не знал придворный этикет, путал приборы. Рыбным ножом намазал горячую булочку маслом, а сыр разрезал ножиком для овощей.

Лакеи посмеивались за его спиной, но Генрих приподнял бровь и смешки стихли.

На десерт Генрих пожелал ананас с медовым сиропом. Поскреб ложечкой внутри плода и отставил – слишком приторно.

– Знаешь, что это? – спросил он у Жан-Мишеля, указывая на фарфоровую тарелочку с ломтиками белого цвета.

– Да, ваше Высочество. Это рахат-лукум.

– Правильно, – удивился принц. – Откуда ты о нем знаешь?

– Как я рассказывал, я был помощником у булочника. Однажды ему поступил заказ из поместья баронов де Мориньяков. В числе прочих лакомств оказался и рахат-лукум. Вот я тогда его и попробовал, совсем чуть-чуть. Еще там были конфеты из пастилы, и шербет. Очень вкусно, – Жан-Мишель причмокнул языком, вспоминая.

– Ну так не стесняйся, бери, сколько пожелаешь, – Генрих был настроен благожелательно.

– Благодарю, ваше Высочество, – мальчик взял сладкий кусочек пальцами, не заметив протянутые лакеем серебряные щипчики. Чем чуть не погубил несчастного слугу, который и так едва держался на ногах от сдерживаемого смеха.

– Уфф, похоже, я наелся, – сказал Генрих, поднимаясь из-за стола.

Жан-Мишель украдкой сунул в карман горсть разноцветных яблочных леденцов.

– Ваше Высочество, – граф, что также завтракал со всеми вместе, спросил: – чем изволите заняться? Хотите отдохнуть или совершить прогулку по парку?

– Граф, мне хочется поскорей на море! Я ведь был здесь очень давно, прошлым летом. Филипп, пойдешь с нами?

– Нет, Анри, не хочется. Я лучше пойду спать... – Филипп и вправду выглядел не лучшим образом.

– Что-то ты совсем заскучал. Что с тобой происходит, брат, ты не заболел ли?

– Все в порядке, просто немного устал. Слишком трясло в карете. Проводите меня в спальню, – приказал Филипп лакею, что оказался ближе других, и вышел из зала.

– Ну что же, пойдем вдвоем, – сказал Генрих Жан-Мишелю. – Или ты тоже оставишь меня в одиночестве?

– Что вы, ваше Высочество. Я ведь еще ни разу не был на море. С удовольствием буду вас сопровождать.

– Граф, мы идем к морю! Распорядитесь об охране.

– Слушаюсь, ваше Высочество, – поклонился граф.

В радостном возбуждении принц схватил Жан-Мишеля под руку и помчался к выходу.

Глава восьмая

В этот майский день весна решила раскрыться во всей своей красе. На небе ни единого облачка и солнце пригревало уже

весьма ощутимо. Желтый песок напоминал россыпи янтаря и манил, манил к себе. А море... Лазоревая гладь слегка волновалась под ласками легкого ветерка. Волны накатывали на берег, пенными гребешками причесывая и без того ровную поверхность.

Принц спустился на берег степенно, величаво, но тут же преобразился. Он сбросил камзол, стряхнул с ног туфли и помчался босиком по кромке у воды. Весело взвизгнул и выбежал на сухое место – вода была еще слишком холодна для подобных развлечений.

– Жан-Мишель! Сбрасывай обувь, смотри как здорово! – и Генрих побежал дальше, подбирая на бегу крупную гальку и швыряя ее в воду. Сухие водоросли, выброшенные приливом, хрустели под ногами и щекотали ступни.

Жан-Мишель разулся, неловко подогнул пальцы – песок еще не успел прогреться. Но мальчик жаловаться не стал, а припустил вслед за принцем. Генрих от избытка чувств что-то громко закричал, весело и задорно. Смех рассыпался по морскому побережью, заставив улыбнуться даже суровых стражников, что охраняли покой наследника.

Трое гвардейцев стояли на берегу и молча плавились в металле кирас.

– Граф! Идите к нам! – крикнул принц, швыряя в Жан-Мишеля гранату из песка.

– Я уже слишком стар для детских забав, ваше Высочество, – ответил граф д’Ориньяк, скрывая улыбку в роскошных усах с серебряной проседью.

– Как бы мне хотелось искупаться! – сказал задумчиво принц, глядя на зеленоватые волны.

Теперь граф слегка забеспокоился:

– Ваше Высочество, еще слишком прохладно!

– Знаю, знаю. Я еще не сошел с ума, чтобы лезть в воду. Но право, это так заманчиво!

– Если изволите приказать, вам подготовят ванну из морской воды, но уже горячую.

– О, это было бы пределом моих мечтаний! Пусть нагреют воду сразу после обеда.

– Я распоряжусь.

– Жан-Мишель, ты умеешь строить крепость? – отвлекся от графа принц.

– Признаться, никогда не пробовал.

– Это совсем несложно. Нужен лишь мокрый песок.

И мальчишки, встав на коленки, принялись выстраивать крепостные стены. Они так увлеклись, что час пролетел как одна минута.

Свежий воздух, прибой, громкие и резкие крики чаек над головой, желтый солнечный шар – если рай действительно существует, то он несомненно расположен на морском берегу...

Граф негромко кашлянул, привлекая внимание.

– Что-то случилось? – поднял голову Генрих.

– Нет-нет, не беспокойтесь. Просто уже пора возвращаться. Но если вы желаете продолжить игру...

– Мне уже расхотелось. Крепость почти готова и если она продержится до завтра, мы закончим строительство.

Принц поднялся с колен, потянулся, разминая затекшие мышцы. И с удовлетворением осмотрел дело рук своих.

Крепость действительно вышла на славу. Башню венчал приплюснутый песочный шар с ракушкой посредине; стены величаво вознеслись вверх; ров прорыт по периметру, по всем правилам фортификации.

Жан-Мишель тоже был доволен. Он и не догадывался, что из обычного песка можно соорудить подобную красоту.

– Ну, пойдемте, граф, – держа в руках туфли и набросив камзол, Генрих направился вверх по склону.

Солдаты облегченно вытерли со лба пот – наконец их мучения завершены.

* * *

– Напрасно ты с нами не ходил! – возбужденно сказал Генрих брату, усаживаясь за обеденный стол.

Филипп лишь махнул рукой. Да и одного взгляда хватало, чтобы понять его состояние. Темные круги под глазами, бледное осунувшееся лицо, сбившиеся волосы... Он был сурово наказан, причем не кем-то, а самим собою.

Нагуляв аппетит на свежем воздухе, Генрих и Жан-Мишель быстро управились с поданными блюдами.

А после трапезы принцев пригласили на морские ванны. Филипп попытался было отнекиваться, но здесь уже граф проявил настойчивость – он понимал, что король строго спросит с него, если Филипп вернется в Париж столь же разбитым, как теперь.

Во внутреннем дворе была установлена квадратная мраморная ванна, более походившая на небольшой бассейн. Изнутри она была облицована небольшими плитками из белого мрамора с розовыми прожилками, под цвет кожи. А снаружи – плитки с каким-то загадочным синим оттенком. Под солнечными лучами это выглядело просто восхитительно. Да еще зеленоватая вода переливалась и отбрасывала на стены волнистые узоры.

Чуть в стороне стоял чугунный котел, где грели остаток воды. Слуги время от времени подбрасывали дрова.

К Генриху тут же подскочил расторопный лакей, помог расстегнуть пуговицы и принял камзол.

– Филипп, смелее, здесь нет акул! – вскрикнул Генрих, стянул панталоны и перелез через низкий бортик.

Быстро присел, окунувшись, и растянулся на дне, зажмурившись от удовольствия. Вода была просто потрясающей.

Филипп глубоко вздохнул и понял всю безнадежность дальнейшего сопротивления. Без купания он живым отсюда явно не выйдет. Расстегнув камзол, опустил его на пол, мимо рук подбежавшего слуги. Лениво сбросил туфли, стараясь потянуть время. И тоже отправился в ванну, в дальний от Генриха угол.

Жан-Мишель смущенно переступал с ноги на ногу и не знал, что делать. Присутствовать при омовении принцев было весьма почетно, но не стоять же столбом посреди дворика. Так ничего и не придумав, мальчик просто сел на бортик, в пол-оборота.

– Эй, Жан-Мишель? Тебе надо особое приглашение? Или отдать письменный приказ? – с иронией спросил Генрих, плеснув на мальчишку. – Живо лезь в воду!

– Но, ваше Высочество... – растерялся Жан-Мишель, – я, право, не смею...

Неожиданно его поддержал Филипп:

– Братец, что это ты задумал? Этот безродный оборванец будет принимать ванну рядом с нами? Не бывать этому! Он и так слишком приблизился к нашей семье. Анри, не позволяй ему.

У Генриха потемнели глаза.

– В чем дело, Филипп? С каких пор ты стал мне указывать? Если забыл, я твой старший брат! И вправе решать сам, кому и что позволять! – но гневная тирада прервалась, Генрих задумался, плавно водя ладонями перед собой по воде. – Ладно, Жан-Мишель, ты примешь ванну после нас.

Филипп не тешил себя иллюзиями, что одержал победу. Просто Генрих был настроен миролюбиво, к тому же понимал, что каждый его поступок находится под пристальным контролем множества глаз. И кто-то из слуг непременно доложит королю. И все обернется неприятностями, прежде всего для самого Жан-Мишеля.

Тем временем влажное тепло приятно расслабило тело, воинственный дух растворился. Захотелось поболтать.

– Жан-Мишель... Тебе больше не снятся твои странные сны? – спросил Генрих. Задав вопрос, он перевернулся на живот и погрузился в воду с головой.

Жан-Мишель дождался, пока принц вынырнет и раскроет глаза.

– Нет, ваше Высочество, сны самые обычные. Ничего тревожного.

– Это прекрасно. Очень надеюсь, что все эти нелепые покушения больше не повторятся. Ведь жизнь столь прекрасна! Филипп, ты согласен?

Филипп увлекся упавшим на воду листком. Он превратил его в кораблик и теперь гонял перед собой, устраивая ладошкой небольшие смерчи. Вопрос Генриха прошел мимо его ушей.

– Ваши Высочества, – мягко сказал граф д’Ориньяк, – пора заканчивать ванну. Прошло уже полчаса.

– Ну вот... Никогда нет покоя... – притворно расстроился Генрих. Говоря по чести, ему уже наскучили водные процедуры. – Жан-Мишель, подай мне халат.

Взяв из рук лакея ярко-алый шелковый халат, Жан-Мишель поднес его выходящему из воды принцу. И замер, приоткрыв рот...

Тело принца сияло в солнечных лучах, словно подсвеченное изнутри. По мускулам стекали капельки воды, превращаясь в радужные шарики. Жан-Мишель вспомнил, что видел уже во дворце подобную картину. Но то был мраморный бог, Амур, с колчаном стрел за плечом и с луком в руках. Здесь же, напротив, подлинный греческий бог был жив!

Голова пошла кругом и Жан-Мишель чуть не свалился в воду.

– Ты уснул? Дай же халат! – рассмеялось божество и шлепнуло зазевавшегося мальчишку по носу мокрой ладонью.

Вконец смутившись греховным мыслям, Жан-Мишель быстренько сунул халат в руки принцу и отвернулся.

– Если хочешь, теперь можешь искупаться ты, – позволил Генрих.

– Нет-нет, благодарю, ваше Высочество. Мне совсем не хочется.

– Не буду настаивать. Граф, какие на сегодня планы? Чем вы нас собираетесь развлекать? – стягивая поясок, спросил Генрих.

– Конная прогулка, если пожелаете. Или вечерний променад по парку.

– Как жаль, что я не догадался взять с собой Нольду... Я так привык к ней... – чуть взгрустнул принц. – Ну да ладно. Филипп, что скажешь? Или ты опять против?

– Нет, почему же. Я с радостью прокачусь верхом, – ответил брат. Должно быть, морская ванна и впрямь повлияла благотворно.

– Вот и прекрасно. Жан-Мишель, мы идем одеваться, а ты можешь подождать во дворе, – прозвучала то ли просьба, то ли приказ.

Шлепая по влажному мрамору, мальчишки вышли из зала, предоставив лакеям почетное право начать уборку.

Глава девятая

Шел уже четвертый день каникул, если не считать время, ушедшее на дорогу. Безмятежные игры на морском побережье сделали свое дело. И Генрих, и Филипп быстро позабыли о всяческих неприятностях, превратившись в обычных шаловливых мальчишек. Жан-Мишель едва поспевал за ними. Особенно неутомим был юный Генрих. Он придумывал такие забавы, что даже сам впоследствии удивлялся. Ну кто, скажите на милость, додумался бы устроить гонки... улиток? Или скачки на лошадях, обернувшись головой к хвосту?

А сколько седины добавили графу д’Ориньяку прыжки нагишом в фонтан? Нет-нет, граф в фонтан не прыгал. Он только и успевал, что иногда осаживать разгоряченных подопечных.

Да еще и охрана доставляла хлопот. Солдаты в карауле играли в кости, зевали, прятались в тень. Граф метался между постами, но уследить за всеми не мог. Накажешь одного, дашь оплеуху другому, а дисциплины нет как нет. Слишком далеко от королевского ока. Графу не нравилось подобное к себе отношение, но поделать ничего не мог. Эти швейцарцы слишком много мнили о себе!

А таинственный враг не дремал... Почему он решился на захват власти именно сейчас? Что происходило на политической арене? Ясно лишь одно – ни король, ни его сыновья, этот год не должны пережить!

И напрасно стража утратила бдительность, напрасно принцы столь беспечны... Напрасно...

* * *

Принц смахнул мизинцем прилипшую на губу крошку. Посмотрел на стол повнимательней, выбирая очередное блюдо.

Пожалуй, вот это... Гусиный паштет, нежный, пушистый, воздушный. Он так и таял на языке. Генрих от удовольствия причмокнул.

– Это потрясающе. Во дворце совсем не умеют готовить фуа-гра! Я, пожалуй, возьму здешнего повара с собой, когда вернемся в Париж. Жан-Мишель, ты почему ничего не ешь?

Жан-Мишель засмотрелся на потолок. Там, в кругу ажурной лепнины, нарисована была удивительная картина – два старца в пурпурных тогах, несколько ангелочков, порхающих вокруг, олени, спящий барс, парящий в лазурном небе орел. Жан-Мишель целых четыре дня не обращал на потолок внимания, а вот сейчас потрясенно всматривался в неизвестный ему библейский сюжет.

Генрих поддел вилкой кусочек сыра и метнул его в мальчишку.

– Проснись! А то голодным останешься! – рассмеялся он.

Филипп тоже хихикнул. С недавнего времени совместные игры сблизили его с братом, чем несказанно улучшили настроение.

Жан-Мишель, понурившись, стал укладывать ломтики ветчины себе на тарелку.

– Ваши Высочества, подавать горячий шоколад?

Филипп покрутил носом:

– Нет, терпеть не могу! Он слишком горький!

– А я не откажусь. Несите! – приказал Генрих.

Жан-Мишеля никто спрашивать, конечно, не собирался.

– Сегодня отправимся на виноградники, – сообщил Генрих, намазывая на булочку варенье.

– Зачем? Еще ведь нет винограда, – удивился Филипп. – Что мы там будем делать?

– Почем я знаю? – пожал плечами Генрих. – Просто мы там еще не были, вот и поглядим.

Лакей принес кофейник и налил в чашку коричневый напиток, источающий дивный аромат. Придвинул чашку к Генриху.

Принц принял ее, поднес к губам, в предвкушении удовольствия.

И тут...

Жан-Мишеля словно подменили. Скучный, полусонный, он вдруг стремительно ринулся через весь стол, сметая посуду на пол. Сильно и точно, без размаха, ударил Генриха по кисти, да так, что чашка вылетела у того из рук и впечаталась в гобелен на стене. Осколки фонтаном брызнули на мрамор, шоколад черным пятном разлился по ткани.

Никто ничего не успел понять. Генрих так и застыл с открытым ртом и столь же широко раскрытыми глазами.

Первым опомнился граф. Он подскочил к Жан-Мишелю и схватил его за плечо.

– В чем дело? Что ты натворил?!

– Я... Я не знаю... – растерянно сказал мальчик и глаза наполнились слезами. – Ваше Высочество, простите меня!.. Право, я не хотел...

Генрих наконец захлопнул рот, щелкнув зубами.

– Погодите, граф, здесь что-то не так...

На миг задумавшись, граф вдруг подбежал к стене, обмакнул палец в шоколад, медленно капающий на пол. Осторожно понюхал и не менее осторожно лизнул.

– Мышьяк... Невероятно... – прошептал он.

Лакей, подавший кофейник с шоколадом к столу, закатил глаза и упал без чувств.

Генрих побелел. Пальцы комкали салфетку, ноздри судорожно трепетали. Он вновь оказался на пороге смерти...

Он выбрался из-за стола, подошел к Жан-Мишелю.

– Встань... – тихо попросил принц. Именно попросил, а не приказал...

Жан-Мишель неловко поднялся, чуть не опрокинув стул.

Принц обнял его за плечи и замер, всматриваясь в лицо мальчика. О чем он думал в этот миг? До сего момента Генрих относился к Жан-Мишелю, словно к забавной игрушке. С которой можно весело провести время, которую можно позабыть на несколько дней в чулане, которая иногда предупреждает об опасности... Но теперь Генрих с оглушающей ясностью понял, что этот мальчишка гораздо ближе ему, чем даже родной брат.

Генрих бережно обнял голову мальчика ладонями, привлек к себе и поцеловал в лоб.

– Поверь, я никогда не забуду... Никогда...

Жан-Мишель только вздохнул...

– Но кто пронес яд?! – принц резко повернулся к графу. – Кто осмелился?! Где этот негодяй?

– Ваше Высочество, я немедленно распоряжусь!.. Стража! Немедленно перекрыть все выходы! Всех сюда! Поваров, слуг, лакеев, горничных!

– И начните с того, кто лежит здесь, у наших ног.

Лакея оттащили в сторону и тщательно обыскали – тщетно, в одежде ничего подозрительного не нашли.

В несколько минут челядь заполнила обеденный зал. Слуги испуганно жались друг к другу.

– Кто из вас собирался меня отравить? – черные глаза принца источали гнев. Как же он походил теперь на своего отца!

Слуги молчали. Никто не желал выдавать сам себя на заклание.

– Граф, пусть обыщут все помещения. Где-то должен быть пузырек с ядом. Или уже без яда...

Солдаты разбежались по многочисленным комнатам, начался обыск. Слуг тоже осмотрели, не спрятан ли яд в одежде.

Прошел час, другой... Солдаты возвращались ни с чем, мрачно качали головами. Крошечный пузырек словно растворился в воздухе.

Генрих стоял, скрестив руки на груди. Он глядел исподлобья и никто не смел шевельнуться под этим взглядом.

– Ваше Высочество... Мы ничего не нашли... – подошел к нему граф.

– Вижу... – тускло ответил принц. – И все же мы должны найти этого подлеца... Думаю, стоит отправить их всех в Париж. Там умеют развязывать языки!.. Но нет, у меня появилась другая мысль...

И Генрих зашагал вдоль стены, размалывая в пыль осколки фарфора. Он что-то обдумывал, шевеля губами.

Вскоре он просиял и потребовал:

– Граф! Всех немедленно проводите в одну из комнат. Потом сделайте вот что...

Генрих потянул графа за ворот, наклоняя к себе, и зашептал на ухо тайные приказы. Граф молча выслушал, поклонился и вышел.

* * *

– Входите, милейший! – сказал Генрих растерянному и насмерть перепуганному лакею. – Выпейте этот шоколад.

Принц сам наполнил чашку из серебряного кофейника, стоявшего на столе и поднес лакею.

– Но... Я не смею... Ваше Высочество...

– Пейте! – приказал принц. В глазах метались молнии, а голос походил на затаившийся до поры гром.

Дрожащей рукой лакей принял чашку и сделал глоток.

– Все, ступайте! – произнес принц. – Граф, ведите следующего.

Так, один за другим, слуги заходили в обеденный зал и принимали из рук самого принца напиток. Уже испробовавшие отправлялись в другую комнату, чтобы не предупредить оставшихся. Так и продолжалось, пока в зал не вошел один из помощников повара. Парень лет двадцати, в белоснежном фартуке. Он сразу разглядел на столе продолговатый кофейник, чем-то похожий на восточный кальян.

Парень задрожал всем телом.

– Подойди ближе. Бери чашку, пей, – приказывал принц, внимательно глядя в глаза вошедшему.

– Нет... Нет!.. – зашептал несчастный, отталкивая руку принца.

– Пей!! – принц выхватил кинжал и приставил острие к груди преступника.

– Сжальтесь, ваше Высочество! Я не могу! – поваренок упал на колени.

– Это ты... Это ты хотел меня отравить, ведь так? – голос принца упал до шепота.

– Да...

– Встань... Садись сюда...

Парень обессилено свалился на стул, не решаясь поднять голову.

– Кто дал тебе это задание?

– Я его не знаю...

– Не лги мне! Говори, негодяй! Ну!..

– Клянусь, ваше Высочество, я не знаю его имени! – воскликнул умоляюще несостоявшийся убийца. – Он прибыл сюда за сутки до вас. Он разыскал меня и передал пятьсот луидоров... И пузырек с ядом...

– Где же ты спрятал яд, что его не смогли найти?

– На кухне... В мешке с мукой...

Граф взглядом отправил солдата на кухню. Вернувшись, стражник молча положил на стол перед принцем крошечный стеклянный пузырек с притертой крышкой. Принц осторожно заглянул внутрь. Пузырек был уже пуст...

– Ну, хорошо... – устало сказал Генрих. – Как выглядел этот человек? Надеюсь, это ты сможешь вспомнить?

– Я не видел его лица. Мы встретились ночью, в темноте. Он был закутан в черный плащ, а лицо прикрывала шляпа. Я ничего не могу про него рассказать...

– Дьявол тебя возьми! – ругнулся принц, не сдержавшись. – Граф, мне надоело. Отправляйте этого мошенника под конвоем в Париж. Я сейчас напишу отцу письмо обо всем, что здесь произошло. Перо и бумагу!

Подали прибор для письма и Генрих сел к столу. Смел остатки завтрака на пол, положил лист бумаги перед собой...

В зале воцарилась мертвая тишина. Тихо поскрипывало перо; не в силах стоять спокойно, звенели шпорами стражники; принц Филипп отошел к окну и шептал про себя: «Чтобы я еще хоть раз в жизни попробовал этот дурацкий шоколад!..» Жан-Мишель, белый словно сама смерть, так и застыл у стены, не шевелясь.

Только граф д’Ориньяк давно уже взял себя в руки и восхищенно смотрел на Генриха. Так ловко разобраться в преступлении, всего за каких-то два часа! Без длительных допросов, без пыток. Как ловко он провел этого негодяя, подсунув кофейник. Ведь никакого яда в нем не было! Граф принес с кухни точно такой же. Но преступник ведь этого не знал, вот и попался на удочку, словно форель в королевском пруду. Все произошло столь быстро, что никто из слуг так и не понял, чем именно пытались отравить принца. Никто, кроме самого убийцы. Нет, определенно, из Генриха выйдет превосходный король!

Генрих поставил перстнем печать на расплавленный сургуч и передал письмо графу.

– Ваше Высочество... – сказал тот, – полагаю, что нам следует вернуться в столицу. Здесь может оказаться небезопасно.

– Вы правы, граф, – через силу произнес Генрих. – Завтра же утром отправляемся в Париж.

– Брат, поедем сейчас! Мне здесь жутковато... – сказал Филипп.

– Нет, завтра поутру. Я хочу пройти в часовню. Необходимо вознести молитву за спасение. Я пойду один...