Текст книги "Кто вы, профессор Амбридж? (СИ)"
Автор книги: Кира Измайлова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 28 (всего у книги 36 страниц)
Часть 46
Директор лежал на больничной койке, совсем не похожий на себя, и дело было вовсе не в отсутствующей правой руке.
– Что скажете, Северус? – спросила Ингибьёрг, когда они появились, и решительно отстранила мадам Помфри. – Погодите пока с вашими зельями, Поппи. Лучше идите к аврорам, им они больше нужны!
– В самом деле, мадам Помфри, там есть раненые, – сказала Марина Николаевна, – займитесь ими. Здесь вы ничем не поможете!
Медичка молча кивнула и посеменила прочь. Слышно было, как она собирает склянки с зельями и ругается себе под нос, а потом выходит – хлопнула дверь.
– А где… рука? – негромко спросил Снейп, и, когда Храфн поднес ее, завернутую в темную ткань, поднял палочку. – Так… Проклятие не целиком осталось в ней, чего и следовало ожидать… Госпожа Ингибьёрг, вы говорили, что есть способ изгнать его из тела носителя?
– Да, но потребуется доброволец. Тот, кто разделит с этим человеком воспоминания, – снова блеснул флакон с изумрудным зельем.
– По всему выходит, это буду я, – сказал Снейп после паузы. – Долорес… проследите, чтобы с Поттером все было в порядке. Он здесь?
– Да, в дальнем углу. Спит, – ответила Ингибьёрг. – Ничего ему не сделалось, жив и здоров. Держите, Северус, и помните: вы должны выпоить ему всё до капли. И сколько пройдет времени, я не знаю, равно как и не представляю, что именно увидите вы…
– Какая разница? – устало ответил он. – Только… он от кровопотери не умрет?
– Нет, конечно же… – прорицательница посмотрела на слипшиеся от запекшейся крови волосы и бороду Дамблдора. – Пожалуй, стоит сделать вот так… У нас считается, что в волосах – сила жизни, и сама я не подрезала кос уже много лет, но… Пусть это будет жертвой.
Сверкнул нож – не серп вроде друидского, но тоже изогнутый, с серебряным лезвием, – жалобно звякнули колокольчики, и когда-то белоснежная борода директора осталась в руке что-то негромко шепчущей Ингибьёрг.
– Храфн, ты знаешь, что делать с этим, – сказала она. Двергар кивнул и ненадолго вышел, а возвратившись, встал возле Ингибьёрг.
Без длинной бороды, без очков (куда они подевались, свалились по пути, что ли?) Дамблдор выглядел бы самым обычным пожилым пенсионером на больничной койке, куда привел его какой-то недуг – например, давление подскочило, – если бы не окровавленные простыни. Рука-то была заморожена, но с одежды натекло уже изрядно…
– Мы разбудим его, – негромко сказала Ингибьёрг, переливая зелье в обычную больничную кружку, – и вы, Северус, дадите ему вот это. Вы готовы?
– Да, – ответил тот после паузы и сел на край кровати.
Дамблдор приоткрыл глаза. Всегда ясные и блестящие, сейчас они казались затянутыми пленкой, как у больной птицы, а говорить он почти не мог, сипел едва слышно:
– С-с-северус… прош-ш-шу…
– Все в порядке, профессор, – выговорил тот, приподняв голову директора. – Вот, выпейте, вам станет легче. Пейте же!
Изумрудное зелье мерцало в кружке, и Дамблдор приник к нему, и выпил залпом, но вдруг закашлялся и попытался отстраниться.
Марина Николаевна смотрела, прикусив губу от напряжения: зелья в кружке не убавилось…
– Пейте же, – повторил Снейп, – пейте, Дамблдор…
Тот глотал, глядя на него в упор мутно-голубыми страдальческими глазами, из которых катились слезы, и порой делал попытки оттолкнуть кружку, но тщетно.
Еще. И еще, и еще…
Марина Николаевна обернулась, чтобы взглянуть на Ингибьёрг, но та стояла, будто статуя, сцепив руки на навершии своего посоха, и спрашивать ее о чем-то явно было бесполезно.
– Не надо… не надо больше… – стонал директор, пытаясь увернуться от очередной порции изумрудного зелья. – Я не хочу… не заставляйте меня… Отпустите! Это моя вина, моя вина, – плакал он. – Пожалуйста прекратите, я знаю, что был неправ, пожалуйста, прекратите, и я никогда, никогда больше…
Ей показалось, будто возле кровати вьются тени, зеленоватые, полупрозрачные. Вот какой-то юноша, красивый, со светлыми кудрями, другой, похожий на Дамблдора, и маленькая девочка с длинными волосами…
– Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, не надо… только не это, только не это, я сделаю всё… Ариана!..
«Он бы еще сказал «Ради всего святого, Монтрезор!» – невольно подумала Марина Николаевна, и директор, будто услышав ее мысли, простонал:
– Ради всего святого, Северус…
– Да, ради всего святого… – негромко ответил Снейп. – Пейте.
– Не надо больше… Я хочу умереть! Я хочу умереть! Прекратите это, прекратите, я хочу умереть!
– Это так просто – взять и умереть, – проронила Ингибьёрг. – Нет.
– Не могу… лучше убейте!..
Зеленое сияние вокруг двух мужских фигур делалось ярче и ярче, и тени прошлого проявлялись всё отчетливее.
Вот снова тот кудрявый юноша – нет, уже мужчина, и лицо его искажено болью и злобой, и он исчезает в яркой вспышке…
А вот другие люди – знакомые, незнакомые, их так много!
Красивый темноволосый мальчик – вот он же, взрослый, и глаза у него уже не человеческие, со змеиным зрачком…
Снова мальчишки – один очень похож на Гарри Поттера, даже очки такие же, только этот держится уверенно и надменно. И второй – это же Блэк! Его лицо, его улыбка, похожая на оскал; а это Люпин, точно, он, застенчивый и будто бы в чем-то провинившийся. И Петтигрю – неприметный мальчишка с острым крысиным носиком…
И еще один… И девочка…
– Еще немного, – негромко произнес Снейп. Зелье в кружке не убывало.
Зеленая вспышка, летящие по ветру осенние листья, отчаянные глаза. Звука не слышно, только по губам читается – спаси! А я взамен – всё… всё, что пожелаешь, только спаси!..
Снова вспышка. Снова лица – молодой мужчина в круглых очках, смеющаяся девушка и крошечный ребенок…
– Пейте… – голос у Снейпа сорвался. – Пейте же!
– Они доверились не тому, – пробормотал Дамблдор, словно продолжая давнишний разговор, – кому-то вроде тебя, Северус. Разве ты не надеялся, что Волдеморт сделает для неё исключение?..
Марине Николаевне доводилось видеть плачущих мужчин всего раз или два в жизни, но то были пьяные слезы, которым грош цена. А теперь… Казалось, Снейп даже не моргает; слезы бежали по его щекам и капали с подбородка, а когда он наклонился к директору – с кончика длинного носа, прямо в кубок с зельем.
– Не трогайте его, Долорес, нельзя, – Ингибьёрг взяла ее за плечо железными пальцами, заставив опустить инстинктивно протянутую руку. – Он сейчас тоже пьет эту чашу… пьет и наполняет вновь, и питье становится все горше и горше, неужто не видно?
– Он настолько… виновен?
– Конечно. Мы все в чем-то да виноваты, а эти особенно – в своей молодости, глупости, жадности до знаний и страсти, и жажде обладания, и во лжи, и в предательстве. Демоны прошлого будут мучить их до самой смерти… если они не найдут себе толкового психоаналитика, – неожиданно закончила Ингибьёрг. – Что вы на меня так вытаращились, Долорес? Я не в дикой рыбацкой деревне живу. И знаю, что кое в чем магия, увы, бессильна!
– Это было несколько неожиданно, – выговорила Марина Николаевна, покосившись на глухо стонущего Дамблдора, окруженного беззвучно шевелящими губами призраками.
– Ну же, еще глоток, – разобрала она шепот Снейпа. – За вашего любимца Джеймса. За Лили. За их сына… ну же, глотайте… И за меня выпить не забудьте, до дна…
Теперь и тень Гарри Поттера появилась возле директора – он будто бы внимательно слушал какие-то пояснения и кивал, а из груди Дамблдора рвался хрип:
– Так надо… так надо… Я не хочу, но выхода нет! Он должен умереть… должен умереть от руки Волдеморта, только так сбудется пророчество… Обещай, обещай, что проследишь за этим, слышишь, Северус?.. Обещай…
Снейп выронил кружку, и она с грохотом покатилась по полу – совершенно пустая.
– Что?.. – тихо выговорил он. – Я думал… все эти годы… что мы защищаем его ради неё! Ради Лили…
– Мы защищали его, потому что было важно обучить его, поднять его, дать ему попробовать свои силы… – просипел Дамблдор. Глаза его закатывались так, что видны были белки. – Связь между ними усиливается, растёт… Мне кажется, он сам это подозревает… Если я его знаю, то он сам так поставит дело, чтобы, когда он пойдёт встретить смерть, это будет верный конец Волдеморту…
– Долорес, будьте наготове, а то мы рискуем получить труп директора, – негромко сказала Ингибьёрг. – Храфн, подстрахуй.
– Вы спасали ему жизнь, чтобы он мог умереть в нужное время?!
– Почему ты так изумлен, Северус? – еле слышно спросил Дамблдор. – Смерть скольких людей ты наблюдал?
– В последнее время – только тех, кого я не мог спасти, – Снейп порывисто поднялся. – А вы меня использовали.
Директор вопросительно приподнял брови.
– Я шпионил и лгал для вас, для вас же подвергался смертельной опасности. Предполагалось, это всё – чтобы сын Лили Поттер был в безопасности. А сейчас вы говорите мне, что растили его, как гуся к рождественскому столу?!
– Северус, это так трогательно, – серьёзно прошептал Дамблдор. – Ты что, дорос до того, чтобы заботиться о мальчике?
– О нём?! – Снейп сорвался на крик и поднял руку с палочкой. – О нём?..
– Не надо, Северус, он не поймет, – негромко произнесла Ингибьёрг. – Не тратьте слов и сил понапрасну.
Она властно положила руку ему на плечо, заставив развернуться, привлекла к себе и обняла.
Марина Николаевна машинально отметила, что Ингибьёрг выше Снейпа ростом, и подумала: не было ли у нее в родне каких-нибудь ледяных великанов?.. И тут же помотала головой, прогоняя неуместные мысли.
– Помните, что я сказала вам про вашу тварь? – спросила прорицательница, по-матерински гладя его по голове, прижатой к ее плечу. Ладонь у нее была широкой, как медвежья лапа. – Как там писал поэт… Чудище обло, огромно, с тризевной…
– Должно быть, не зря меня цербер цапнул, почуял родню, – не удержался Снейп, но оттолкнуть Ингибьёрг то ли не рискнул, то ли не захотел.
Марина Николаевна потихоньку поднялась и отошла подальше, на другой конец палаты, за ширму, якобы проверить, как там Поттер. Она прекрасно понимала, Снейп еще сможет принять свидетельницей своей минутной слабости женщину, которая годится ему в прабабки, но не ровесницу. А слышать она и так всё слышала.
– Взглянули? – негромко, но отчетливо говорила прорицательница. – Увидели, какого монстра вырастили внутри себя? Киваете? Тогда гоните его прочь!
– Убить не выйдет?
– Нет. Сам сдохнет, от голода, только не смейте звать тварь назад – ведь придет, стоит только поманить лакомым куском. Гоните прочь, говорю вам, и заприте ворота понадежнее. У вас без того достаточно бед, одни невыполненные обещания чего стоят… – Ингибьёрг гулко вздохнула. – Не нужно раскапывать старые могилы, Северус. Прошлое уже не вернуть, исправить ничего нельзя, а сживать себя со свету за то, что были слишком глупы в юности, и каяться до конца дней своих тоже нет смысла. Это никак не поможет ни вам теперешнему, ни окружающим. Живым.
– Будто я не понимаю…
– А раз понимаете, прогоните тварь. Вам это по силам, я знаю. Вы не Дамблдор, вы не сможете держать ее на коротком поводке и в наморднике. Видели ведь, да?
– Да, у директора эта гадина послушная, – Снейп коротко не то рассмеялся, не то всхлипнул.
– Именно. Даже изумрудное зелье лишь на время освободило его монстра от оков, но как бы ни был сейчас немощен Дамблдор, он уже снова взял это чудовище на сворку. Оно хорошо выдрессировано… Вам так не суметь, и не в молодости дело, – Ингибьёрг помолчала, потом добавила: – Больше я вам ничем помочь не смогу, Северус. Только вы способны это сделать.
– Я постараюсь, – серьезно ответил он.
– Ну вот… – судя по звуку, прорицательница от души похлопала его по спине. – А теперь соберитесь-ка, нам еще надо Дамблдора в порядок привести! Долорес, вы куда пропали?
– Я здесь, – отозвалась Марина Николаевна. – Проверила, как Поттер.
– И?..
– Спит, – ответила она.
– Ну и славно. Тогда закончим с нашим делом… Помните, я сказала, что с током крови многое должно выйти? – спросила Ингибьёрг, дождалась утвердительных ответов и продолжила: – Вот и посмотрим, что у нас получилось!
Она дотронулась навершием посоха до замороженной культи Дамблдора, и лёд истаял, но из раны хлынула не кровь – изумрудное зелье изливалось из старческой плоти и собиралось в подставленный Храфном флакон…
– А это уж залечить – пара пустяков, – произнесла прорицательница, когда последняя зеленоватая струйка, извиваясь, покинула тело директора.
– Северус, помните, вы же сказали, что сможете оживить протез, – напомнила Марина Николаевна. – Или вы передумали?
– Нет, отчего же? – ответил он ровным тоном. – Если сил хватит, постараюсь. Только материал нужен настоящий, трансфигурация тут не годится.
– Летти, принеси руку от доспехов, – попросила она. – Такую, чтобы подошла директору по росту.
– Да, мадам! – пискнула та и исчезла, чтобы через полминуты вернуться с требуемым. – Летти принесла!
– Ну-ка, ну-ка, – заинтересовалась Ингибьёрг. – Это что вы затеяли?
– Протезирование в полевых условиях, – пояснила Марина Николаевна. – У Грюма есть волшебный глаз, почему не создать волшебную руку? Сами-знаете-кто смог сделать своему слуге почти что настоящую, но…
– Но я не он, а чары эти творю впервые, поэтому помолчите, будьте так любезны! – вспылил Снейп, поднимая палочку.
Он пользовался невербальной магией, только губы время от времени шевелились, когда он проговаривал очередную формулу, а палочка… Казалось, Снейп дирижирует невидимым оркестром, и это выглядело удивительно красиво.
– Эк выплетает, а ведь не мастер-чаровник… – прошептала Ингибьёрг, тоже любовавшаяся рисунком заклятия.
Марине Николаевне показалось, что прорицательница видит намного больше, чем просто узоры, выписанные палочкой в воздухе, но она решила отложить расспросы.
– Вот так, – устало сказал наконец Снейп и утер взмокший лоб. – Должна работать.
– Рефлексы проверьте, – не удержалась Марина Николаевна, а он уязвил заклятием кисть новой руки Дамблдора. Металлические пальцы дернулись и сжались в кулак. – Получилось?!
– А почему должно было не получиться? – сухо спросил он и спрятал палочку. Пальцы у него едва заметно подрагивали, как бывает от сильного перенапряжения. – Хм… интересно, а где Поппи держит спирт? Акцио…
– Лучше этого глотните, – Ингибьёрг протянула фляжку, и Снейп подозрительно принюхался. – Да не переживайте вы, тот же спирт, только настоенный на травах… Да и вам не помешает, Долорес, вы белая, как первый снег!
– С-спасибо… – с трудом выдавила Марина Николаевна, отведав забористого пойла. Доводилось ей пить и деревенский самогон, и тот самый медицинский спирт, даже неразбавленного однажды хлебнула, но эта настоечка дала бы им сто очков вперед!
– Идите-ка вы спать, – сказала прорицательница. – Я тут пригляжу. И за Дамблдором, и за мальчиком. И вроде бы еще авроры должны быть?
– Да их уже подлатали, если и придут, то на своих двоих, – вздохнула Марина Николаевна. – Ингибьёрг… Спасибо.
– За что? – удивилась та. – Идите уж. Там, наверно, учеников нужно успокоить…
– Верно! – сразу ожил Снейп.
По счастью, без распоряжения Генерального инспектора авроры отказались выпускать учеников из гостиных, как ни настаивали их деканы. Впустить к ним преподавателей – сколько угодно, а вот открыть двери на выход – нет, пока замок не прочешут от Тайной комнаты до флюгеров!
– Все в порядке, – сказал Снейп, коротко переговорив со своими подопечными.
Марина Николаевна тем временем договаривалась с Беркли, чтобы действовал, как собирался, а за ней отправил школьного домовика, если вдруг что-то срочно понадобится.
– А Малфой?
– Я его отключил так, что до утра точно проспит, – ответил Снейп. – Отправил его в спальню, велел остальным не беспокоить. По туманным намекам, пострадавшей физиономии Драко, а также краткой информации о том, что директор тяжело ранен, полагаю, Крэбб с Гойлом сделают выводы, что Малфой все же постарался выполнить задание и почти преуспел.
– Какая разница, если связи с внешним миром нет?
– Всегда у кого-нибудь отыщется зеркальце, блокнот или что-то в этом роде, – сказал он. – Способ сообщить найдется, вот увидите. Может, кто-нибудь додумается посигналить Люмосом в окошко. Или хотя бы свечой.
– Но не слизеринцы, у них же общежитие внизу!
– А кто вам сказал, что приверженцы Темного лорда могут оказаться только среди слизеринцев? – приподнял брови Снейп. – Что вы так смотрите? Неожиданная мысль, не правда ли? Я бы поискал на Рэйвенкло: они дадут моим змеенышам большую фору по части тяги к запретным знаниям и отсутствию сострадания ближним!
– Северус, давайте обсудим это завтра… то есть уже сегодня утром, – попросила Марина Николаевна. – Я с ног валюсь, а соображать совсем не могу… Всё. Завод кончился.
– Немудрено… Проводить?
– Летти доставит, я в самом деле уже на стены натыкаюсь.
– Жаль, я хотел предложить вам выпить еще по бокалу. А то в одиночку изгонять тварь очень… – он помолчал и сказал все-таки: – Страшно. Вы же все слышали, верно?
– Да… Ну хорошо, только без фанатизма! А то, не дай бог, опять нападут, а мы недееспособны!
– На подобный случай, – изрек Снейп, – у меня всегда имеется запас зелий, которые даже Блэка после недельного запоя на ноги поднимут. Отлично действуют, я на нем и проверял!
Часть 47
Марина Николаевна очень не любила спать раздетой. Не потому, что считала это неприличным, просто не слишком-то приятно, когда с утра пораньше по твоей голой спине гарцует увесистый кот, а стоит дернуться, впивается всеми когтями, чтобы удержаться! Ну а зимой еще и неуютно…
И ночевать с кем-то в одной постели Марина Николаевна тоже не любила. В детстве и ранней юности ей вынужденно приходилось делить диван с кузиной, но у каждой хотя бы было собственное одеяло. А вот любви бывшего мужа непременно спать в обнимку она не разделяла – жарко, неудобно, не повернешься толком, такое ощущение, что повсюду чужие руки и ноги… Впрочем, замужем Марина Николаевна выдержала ровно год, после чего сбежала обратно к тете: кузина как раз уехала учиться, и отдельный диван стал воплощением мечты о достаточном комфорте! Муж еще какое-то время пытался восстановить отношения, но тщетно: Марина Николаевна поняла, что к жизни в неволе не приспособлена, детей ей вполне хватает на работе, и на этом успокоилась. В конце концов, мимолетных (а впоследствии и курортных) романов никто не отменял.
Долорес – та вообще ни с кем не спала в смысле именно совместной ночевки. Так-то она, зная о своей непривлекательности, но обладая вполне здоровым либидо, не гнушалась пройтись по маггловским клубам и зачаровать себе на ночь мужчину посимпатичнее. Неудивительно, что наутро они ни о чем не могли вспомнить…
«Где я?!» – подумала Марина Николаевна. Судя по ощущениям, одежды на ней не было вовсе, рядом кто-то ровно дышал, а щекой она лежала на сгибе чужой руки. Осторожно приоткрыв один глаз, она удостоверилась, что рука, жесткая и жилистая, определенно принадлежит мужчине, ну а оказавшаяся перед самым носом Темная метка позволяла безошибочно этого мужчину идентифицировать.
Марина Николаевна осторожно пошевелилась, но реакции не последовало. Тогда она вывернула шею и смогла рассмотреть хорошо знакомый длинный нос и взлохмаченные черные волосы. Обстановку ей тоже доводилось видеть.
– Северус… – выговорила она осипшим голосом.
– Что? – отозвался он, будто бы и не спал вовсе. Глаз, правда, не открыл.
– Какого черта я делаю в вашей постели?..
– Хороший вопрос, – задумчиво произнес Снейп и шевельнулся, устраиваясь поудобнее. – А вы что-нибудь помните?
– Вы предложили выпить по бокалу, – сказала она, припоминая. – И мы выпили. И поговорили немного… В основном об этом вашем внутреннем чудовище. А потом… потом… провал.
– Ну тогда я напомню, – сказал он. – Мы действительно разговаривали, да. Я вам даже выболтал кое-что из своего прошлого, и хорошо, что вам память отшибло… Так вот, я уже не могу точно вспомнить, с какой стати речь зашла о подобном, но вы вдруг спросили, как давно у меня не было секса.
– И?.. – Марина Николаевна зажмурилась.
– Пока я подсчитывал, вы успели меня наполовину раздеть.
– Я вас… раздеть?!
– Ну, вы расстегнули на мне мантию и добрались до рубашки, – уточнил Снейп. – А когда я опомнился и спросил, какого дьявола вы творите, вы выдали что-то вроде «я непривлекательна, вы чертовски непривлекательны, так что ж зря время терять?» и полезли ко мне на колени.
– О господи… – Марина Николаевна накрыла голову подушкой. – Чем вы меня напоили?
– Я ничего не подливал, если вы об этом, а вот что было во фляге у Ингибьёрг, у нее надо спрашивать, – был ответ. – Так вот… Я, наконец, вспомнил, что действительно давно не был с женщиной. Всё как-то не до того, то сил нет, то возможности… Однако я не мальчик-с-пальчик, а вы отнюдь не дюймовочка, поэтому стул не выдержал, он как-то не рассчитан на такую активность. В общем, он развалился. В этот момент я подумал, что на кровати будет удобнее.
– И?..
– Действительно, удобнее, – невозмутимо произнес Снейп. – Кстати, подвиньтесь, вы мне руку отлежали.
– Заберите вашу руку… – Марина Николаевна привстала. – Я ни-че-го не помню! Вы мне память не стирали?
– Нет, зачем бы? Хотите воспоминания посмотреть? Думосброс имеется…
– Не хочу… – выговорила она. Судя по ощущениям, ночь прошла очень и очень бурно! Но не могла же Ингибьёрг в самом деле… для чего ей это? – Северус, вы что, не могли меня остановить?
– Мог, конечно же. Но не стал.
«И как быть? Сказать ему, что воспользоваться невменяемостью выпившей лишку женщины, пусть даже она сама на него набросилась – это всё едино изнасилование? – мелькнуло в голове у Марины Николаевны. – Да, он не школьницу к себе затащил и напоил силком, чтобы потом употребить, а мой случай – это классический вариант «сама, дура, виновата»… Взрослая ведь женщина, никто не заставлял идти к нему и надираться, да еще после такого стресса! Но…»
– А если бы ваша Лили, скажем, на выпускном перебрала и вот так же накинулась на вас где-нибудь под лестницей? – глухо спросила она из-под подушки. – Как бы вы поступили?
Снейп не ответил, но его молчание было выразительнее любого ответа. Уж точно бы не воспользовался, нет, пусть даже хотелось бы до искр из глаз, но… нет, никогда. А тут…
– Чудовище прогнали, а щеночка оставили? – не удержалась Марина Николаевна. – Теперь его будете кормить?
Он молчал.
«Вот тебе и друг-соратник, – с горечью подумала она. – Ну зачем же было всё портить? И как с ним теперь… разговаривать хотя бы? Может, попросить Ингибьёрг память стереть, в самом деле? Обоим!»
– Долорес, вы плачете, что ли? – вдруг встревоженно спросил Снейп, и она вздрогнула, вспомнив вдруг…
…В кабинете было полутемно, как обычно, а в глубокое кресло тянуло забраться с ногами, забиться в уголок и ждать, пока отпустит накопившийся страх: пока что-то делала, с кем-то говорила, вроде бы ничего и не ощущалось, а теперь накатило…
– Держите, – сказал Снейп, подав ей бокал. – Лишним не будет, вас трясет.
– Вас тоже, – ответила Марина Николаевна, едва не расплескав напиток. У нее еще и зубы стучали, не от холода, от нервной дрожи, выбивали дробь по тонкому стеклу. – Я… я только сейчас поняла… как было страшно…
– Ничего, отпустит. Долорес? Вы плачете, что ли?
Да, как маленькая девочка, перепуганная насмерть, крепившаяся, сколько могла, но все-таки не сдержавшаяся.
– Всё же закончилось, – тихо сказал Снейп. – По крайней мере, этот раунд. Долорес, вы сильная женщина. Я не уверен, что смог бы вот так встать на пути у Дамблдора!
– Вы ведь тоже… – она с трудом перевела дыхание. – Не думаю, что я бы сумела вот так разделить с ним воспоминания. В особенности такие… Это же…
– Ингибьёрг сказала верно: изумрудное зелье выворачивает душу наизнанку. Я сам не пил эту мерзость, но мне хватило… – он посмотрел в сторону.
– Я видела, – она протянула руку, чтобы дотронуться до него.
Неуловимый миг – прикосновение к другому человеку, живому, тёплому, такому же напуганному… За него можно схватиться, как за спасательный круг, и держаться, держаться как можно крепче, чтобы не утонуть в собственном страхе…
Потом действительно последовал короткий провал и негромкое:
– Долорес, вы точно этого хотите?
– Мне вам расписку написать, что ли?!
– Да, – был ответ, – правда, я не уверен, дееспособны ли вы, но хоть какая-то отговорка у меня будет, если вы назавтра решите заявить, что я вас изнасиловал!
И звук смачной оплеухи, правда, пришедшейся по плечу, потому что Снейп уже был научен горьким опытом…
…Марина Николаевна вытерла нос о простыню и глухо спросила:
– Вы зачем выдумали всю эту ересь?
– Я не подозревал, что вам в самом деле память отшибло, – после паузы ответил Снейп. – Думал пошутить. Ну и… вышло, как всегда. Вспомнили?
– Да. Я что, правда расписку написала?
– Ага. Но я спрятал ее в надежном месте. И вашу палочку тоже, на всякий случай, – довольно ответил Снейп. – Во избежание травм, а то в гневе вы делаетесь буйны.
– Мерзавец вы, Северус, и шутки у вас дурацкие, – мрачно сказала Марина Николаевна и села, машинально прикрывшись простыней, хотя чего он там не видел, спрашивается?
– Кто бы говорил! «Долгоносика» я вам не прощу.
– Ну извините… Видимо, я находилась в состоянии аффекта. А который час? – спохватилась она. – А то в вашем склепе не поймешь, день или ночь…
– До второго завтрака еще полтора часа, – ответил Снейп.
– Почему второго?..
– Потому что первый почти все проспали после ночных событий. И Большой зал еще нужно было в порядок привести, авроры там временную допросную устроили. Ученикам подали легкий завтрак в гостиные, так что с голоду никто не умер, – сказал он. – А утренние занятия сегодня отменены по понятным причинам.
– Откуда вам это известно? – тут же спросила Марина Николаевна. – Домовика вызывали? Школьного?!
– Долорес, я, в отличие от вас, в состояние аффекта не впадал, – серьёзно ответил Снейп. – Ну, или же достаточно быстро из него вышел, я к такому привычный. И дел-то на полминуты – пойти в кабинет и вызвать Минерву через камин! Внутренняя сеть ведь работает… Она официальный заместитель директора, она и отдала распоряжения…
Марина Николаевна с облегчением выдохнула и упала обратно на подушку.
– А директор? Живой?
– А что ему сделается? – Снейп поморщился. – А вызова пока не было. Полагаю, Лорд все-таки в состоянии понять, что я не могу незамеченным исчезнуть из тщательно охраняемого замка! Но скоро он объявится, уверен, как только подведет итог потерям…
– Сову хотя бы отправьте.
– Уже. Не ему, разумеется, Люциусу. Я их филина уже несколько дней как забрал из совятни, – усмехнулся он. – Все-таки в жизни над поверхностью есть свои плюсы, никуда идти не надо – окно открыл, и всё.
– Когда только вы всё это успели… – пробормотала Марина Николаевна.
– Примерно в половине шестого вы очнулись, сказали что-то вроде «нет-нет, еще пару минуточек» и снова отключились. А я, раз все равно проснулся, решил отправить весточку – туман густой, филина поди угляди. Ну а чуть погодя уже можно было без особого зазрения совести будить коллег и… как это? Уточнять рекогносцировку, – обстоятельно ответил Снейп. – Кстати, никогда не видели Минерву в ночном чепчике? Умилительное зрелище! Ну вот, я убедился, что всё в порядке, и решил еще немного вздремнуть…
– Северус… – она взялась за голову.
– Ах да, вам тут послание от министра, – спохватился он и, развернувшись, пошарил на тумбочке. – Летти забрала его у совы и оставила тут. А я добавил к списку своих прегрешений еще и чтение чужой переписки.
– Бросьте, вдруг там было что-то срочное… – вздохнула Марина Николаевна и взяла конверт.
«Дорогая Долорес! – писал министр, ставя кляксы от волнения. — Я был шокирован, получив ваше сообщение. Еще сильнее я был шокирован, когда буквально пять минут спустя после этого ко мне ворвался Уильямсон во главе отряда авроров и потребовал немедленно ввести военное положение и наделить его неограниченными полномочиями. И что я мог противопоставить такому напору?!
Мой помощник всецело поддержал Уильямсона, заявив, что, цитирую, «мистер Фадж еще неделю будет сопли жевать, а меры нужно принимать незамедлительно!».
Правда, они заверили меня, что это никоим образом не попытка переворота, но безопасностью обитателей волшебного мира в критический момент должны заниматься, снова цитирую, на этот раз Уильямсона, «не старые пердуны из Визенгамота, а люди, способные оценить реальную опасность и разбирающиеся в текущей обстановке».
К маггловскому министру Уильямсон отправился со мною вместе, но это даже к лучшему: тот очень недоверчив, но бандиты из аврората сумели его порядком напугать и убедить в том, что необходимо усилить меры безопасности и со стороны маггловского правительства. Уж не знаю, как он будет это объяснять – угрозой террористических атак или природными катаклизмами…
Ну а мне покамест вменяется в обязанность успокаивать старых п… – это было густо зачеркнуто, – членов Визенгамота, попечителей Хогвартса и прочая, и прочая.
Вам же, Долорес, я препоручаю бразды правления Хогвартсом, поскольку директор недееспособен, а компетенция его подвергнута серьезному сомнению. Это мое решение одобрено единогласно, поэтому поздравляю вас и искренне желаю выжить!
Искренне ваш, Корнелиус Фадж, пока еще министр».
Марина Николаевна вытряхнула из конверта приказ о назначении ее на директорскую должность, глубоко вздохнула и выпалила:
– И это, по-вашему, не срочные новости?!
– Ну, никто же не умер, – пожал плечами Снейп. – Впрочем, если бы и умер, это тем более могло подождать.
Марина Николаевна не нашлась, что ответить, сложила послание Фаджа и приказ и убрала в конверт. С ее стороны никакой мебели не было, пришлось пристроить письмо в изголовье.
Директорский пост – это мелочи, а вот как теперь разойтись со Снейпом миром? Сказать какую-нибудь пошлость вроде «постель – еще не повод для отношений»? В волшебном мире, насколько успела узнать Марина Николаевна, нравы довольно патриархальные, до свободных отношений если и додумались, то предпочитают помалкивать. А как к подобному относится Снейп, вообще не ясно!
– Долорес, – задумчиво произнес он вдруг, – я сейчас скажу еще кое-что. Только по физиономии не бейте, а то вы завели такую дурную привычку…
– Не буду, – заверила она.
– Давайте останемся друзьями!
Марина Николаевна закрыла глаза и выдохнула с огромным облегчением.
– Я серьезно, – как-то не так истолковал ее мимику Снейп. – Я говорил уже, что не могу вникнуть в тонкости отношений. Да и не хочу. И это вот… Так, я понял, сейчас мне все-таки достанется!
– Нет, Северус, я хотела сказать то же самое, только пыталась придумать, как бы сделать это… кхе-кхе… поделикатнее, – подобрала она подходящее слово. – Мужчины обычно очень болезненно относятся к таким заявлениям.
– Да? А я думал, наоборот…
