Текст книги "Кто вы, профессор Амбридж? (СИ)"
Автор книги: Кира Измайлова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 36 страниц)
Часть 32
Как ни странно, учебный год завершился достаточно мирно.
Правда, обещанный шаман из Илверморни (Ингибьёрг оказалась права, это был старый ее знакомый) смог прогостить только неделю, но она оказалась незабываемой, и Марина Николаевна была уверена – на будущий год прорицания выберут очень и очень многие!
Наказанные выглядели весьма бледно, но отбывали повинность, и Лонгботтом неожиданно для себя самого так втянулся в зельеварение, что даже на обычных уроках у Снейпа начал получать приличные отметки.
Директор время от времени порывался забрать Поттера с какой-нибудь отработки (особенно аврорской), приходилось напоминать ему о приказе Министерства, согласно которому Генеральному инспектору принадлежало решающее слово в определении наказаний, санкций, а также лишении привилегий, данных ученикам Хогвартса, и право изменять таковые наказания, санкции и ограничения привилегий, определённые преподавателями. Всякий раз, услышав об этом, Дамблдор кривился, будто целиком сжевал лимон.
Потом он попытался приглашать к себе Поттера по ночам, и об этом Марина Николаевна узнала сразу же, благо Летти следила за Поттером практически неотрывно. Она, однако, выждала некоторое время, чтобы убедиться – это посещение кабинета директора не было единичным, – убедилась и решительно прекратила эту порочную практику, благо Поттер очень удачно уснул на уроке трансфигурации, и у МакГонаггал не было возможности и далее закрывать глаза на эти ночные визиты. Чем там занимался Дамблдор с Поттером, осталось тайной: мальчишка молчал, как пленный партизан, а Летти видела лишь, как директор показывал ему что-то в думосбросе, но последовать за ними обоими, разумеется, не могла – ее бы заметили.
Так или иначе, проблема здорового ночного сна была решена радикально – хорошим снотворным. Переутомиться Поттеру никак не грозило: авроры ответственно заявляли, что их младших воспитанников еще и не так гоняют, так что пусть привыкает к режиму и распорядку.
Остервеневший пятый курс неожиданно сам для себя почти в полном составе сдал СОВ по защите на «выше ожидаемого», а многие и на «превосходно» (они пока об этом не знали, результаты экзаменов должны были разослать позже, но преподавателям-то все было известно). С зельеварением дело обстояло похуже, но Снейп заявил, что другого и не ожидал, и чем меньше у него будет учеников на старших курсах, тем лучше для них же.
Седьмые курсы едва не надорвались на ТРИТОН, но всё же удержали марку. Кое-кто, знала Марина Николаевна, уже подал заявки на поступление в аврорскую школу (проникшись тренировками, не иначе), кто-то шел на стажировку в Министерство (и некоторым она написала рекомендации)… Ну а многострадальная Чандлер уже почти взяла штурмом школу целителей, и теперь с замиранием сердца ждала лишь школьной оценки по зельеварению. («Да заработала она свое «превосходно», – отмахнулся Снейп, – пусть не переживает!»)
– Похоже, вы сняли проклятие с должности, Долорес, – произнесла Граббли-Дёрг во время прощального ужина.
– Не было тут никакого проклятия, – уверенно сказала Ингибьёрг, – обычные школьные суеверия. Человеку со стороны сложно справиться с такой оравой невоспитанных учеников, вот неопытные преподаватели и удирают, поджав хвост.
– Да, в ваших руках они моментально делаются шелковыми, – улыбнулась Марина Николаевна. – Так или иначе, я не намерена оставлять Хогвартс. А вы?
– И я, пожалуй, задержусь, – величественно кивнула прорицательница. – У нескольких человек видны проблески дара, жаль будет, если его загубят понапрасну. Разумеется, на лето уеду, у меня своих дел довольно, но вернусь, да-с.
– Здорово, здорово! – воскликнула Спраут. – А вы видели? Наши яблони немножко цвели! Вряд ли на них что-то созреет в этом году, но я ими займусь, и на будущее лето…
∗
Ученики разъехались.
Марина Николаевна, собрав вещи – большую часть она оставляла в школе, – тоже собиралась отбыть, как вдруг вспомнила кое о чем.
– Зашли пожелать мне хорошего лета? – встретил ее Снейп.
– Нет, спросить – вы сумели узнать о том, где спрятаны…
Он покачал головой.
– Слишком смутные видения, а проникать глубже я побоялся. Если бы лорд заметил мое присутствие, меня бы здесь уже не было.
– Ясно… но хотя бы намек?
– Никаких намеков. Разве что ощущение – это очень ценные, очень значимые вещи. Он выбирал их с любовью и осознанием того, насколько они редки и неповторимы… – произнес Снейп, прикрыв глаза, а потом закончил буднично: – А это может быть всё, что угодно.
– Да уж, может, он пуговицы от пальто коллекционирует или яйца Фаберже… – пробормотала Марина Николаевна. – Ну что ж, в таком случае, до будущего учебного года. Хорошего отдыха желать не стану, вижу, что он вам только снится. О, кстати, пока не забыла…
– Что еще?
– Насчет отдыха: вы, когда сами были учеником, как относились к жизни в общежитии?
– Неважно, – подумав, честно ответил Снейп. – Но так принято. Вдобавок, к шестому курсу я остался один в спальне.
– Полагаю, соседи не выдержали вашего милого характера? – приподняла брови Марина Николаевна.
– Да. А еще скверной привычки читать по ночам и время от времени испытывать на них свежепридуманные заклинания. Но старшие курсы были не такими уж многочисленными, так что места хватало.
– Да его и сейчас предостаточно.
– К чему вы клоните, Долорес?
– Думаю о расширении общежитий, – пояснила она. – Понимаю, что так принято, но… не все могут ужиться с соседями, а это дополнительный стресс к уже имеющемуся. Помню, мне в общей спальне очень не нравилось. Не побудешь наедине с собой, полог – это только иллюзия уединения.
– Да, действительно. Дома у меня была своя комната, крохотная, размером с табакерку, но своя, – неожиданно сказал Снейп. – Там можно было закрыться, если… совсем уж доводили. Но что вы задумали?
– Хочу предложить студентам выбор. Возможно, кому-то действительно нравится жить большой компанией, друзьям-приятелям, к примеру. А те же близнецы с удовольствием останутся вдвоем или с Джорданом, чтобы посторонние не мешали им обсуждать какие-нибудь коварные планы, – усмехнулась она. – Или, скажем, братья Криви хотели бы жить вместе, как привыкли дома, но не положено, они с разных курсов. Про сестер Патил молчу, они вроде бы и так довольны.
– Да уж, смешанного общежития нам не надо, – покачал головой Снейп.
– Так вот, хотелось бы предусмотреть возможность переселения, – добавила Марина Николаевна. – А то, может быть, кто-то сходу решит, что в большой компании веселее, а через месяц-другой взвоет и попросится в одиночную комнату, пускай даже размером с табакерку, как вы выразились. Или компания распадется, кто-то захочет отделиться или поменяться…
– Вы представляете, какое переселение народов начнется?
– Не вижу ничего страшного. Взять и перетащить вещи – дело пяти минут, а кровати везде одинаковые.
– А если всем захочется отдельные апартаменты?
– Я уже спрашивала домовиков: модифицировать имеющиеся комнаты очень просто. Большая спальня легко превращается в две средние или четыре маленькие. С окнами сложнее, но у вас в подземельях ведь они зачарованы? Можно и в башнях так же поступить. Словом, это уже техническая часть, с которой вполне справятся домовики! Вдобавок, – добавила Марина Николаевна, – ютиться в спичечном коробке совершенно не обязательно. Раз уж существуют чемоданы, сундуки и даже палатки с чарами расширения пространства, то уж тут-то сам бог велел ими воспользоваться!
– Ну, удачи вам, – вздохнул Снейп и задумался, а потом сказал: – Сдается мне, многим из моих слизеринцев эта идея придется по душе. Они в большинстве своем предпочитают держаться наособицу. А к приятелю и в гости можно зайти.
– Вот именно! Словом, я предложу эту идею министру, только придумаю психологическое обоснование позаковыристее. Что-нибудь о моральном климате в коллективе… Вот, кстати: некоторые ученики становятся объектами травли своих же, это неизбежно, и им в общей спальне жить очень тяжело! Северус? – окликнула она. – Что с вами?
– Нет, ничего, – покачал он головой. – Пытаюсь сообразить, кто у нас сейчас объект травли… У моих всё спокойно, не считая стычек с Гриффиндором. Но это, сами понимаете, неистребимо.
– Например, Луна Лавгуд, – пояснила Марина Николаевна. – Я видела, как она перед отъездом вешала на доску объявлений список пропавших у нее вещей. В основном это мелочи, которые она сама могла где-нибудь забыть или потерять: перья, заколки, книги… Но вот мантия и обувь сами собой в пространстве раствориться не способны! Она сказала, правда, что всегда всё возвращается на место, но…
– Но находят эти вещи домовики, – закончил Снейп. – Ясно.
– Ну, про то, что Лавгуд называют ненормальной в глаза, я промолчу, – добавила она. – Я не уверена, действительно ли она не обращает на это внимания или просто делает вид. Во втором случае она может и сорваться, потому как предел есть у каждого.
– Она впрямь немного не от мира сего, поэтому ставлю на первый вариант, – мрачно сказал Снейп, – что, конечно, не отменяет свинства окружающих.
– Вот именно. А та же Миртл? Ее травили за дурацкие очки и прыщи, и если бы она тогда не погибла, то вполне могла бы и сама свести счеты с жизнью. А может, и нет, – подумав, добавила Марина Николаевна. – Она много болтает о самоубийстве, но те, кто говорят, чаще всего никогда этого не сделают… А сколько тех, кто молчит? Неважно, от страха или из гордости и упрямства? Вы представляете, сколько невротиков выходит из стен Хогвартса?
– Знаю, я сам такой, – неожиданно выдал Снейп. – Ну что вы так смотрите? Вы же видели карту Мародеров!
– Ах вон оно что… – сообразила Марина Николаевна. – Враждующие факультеты, а вы…
– А я в глазах этой компании был типичной жертвой, – ответил он. – Ну… это они так думали. Их, конечно, было больше, зато я – изобретательнее.
– И что, наш факультет, который, если мне не изменяет память, всегда преподносился как одна большая семья, не вступился?
– Если бы я попросил о помощи, вступился бы, – серьезно ответил Снейп. – Во всяком случае, Малфой – если помните, он был старостой, – делал вполне прозрачные намеки на то, что неплохо бы указать Мародерам их место, пускай даже среди них отпрыски знатных семейств, но… Я не попросил.
– Очевидно, как раз из гордости?
– Скорее, гордыни.
– Снейп, а что, они вас вот так на ровном месте невзлюбили? – подумав, спросила Марина Николаевна.
– Как ни странно, да, – фыркнул он. – Еще в поезде, перед первым курсом… Кажется, только из-за того, что я сказал, мол, хочу попасть на Слизерин. Потом-то, конечно, у нас прибавилось поводов для взаимной любви!
– Хотите сказать, что и деканы этого не замечали?
– Ну что вы. Это же милые шалунишки, – улыбнулся Снейп, – золотая молодежь, прекрасные ученики, гордость школы!.. Довольно об этом, Долорес. Не люблю вспоминать.
– В Хогвартсе необходим психолог, – вздохнула она, – причем и ученикам, и преподавателям. Только, сдается мне, в школе Мунго психологию не преподают, а взять кого-то со стороны не выйдет.
– Да уж, тут только маггловского специалиста не хватало для полного счастья…
– А почему сразу маггловского? – сообразила вдруг Марина Николаевна. – Отчего бы не сквиба? Филч же работает здесь!
– Ну поищите, поищите, – скептически произнес Снейп. – Какое, право, распространенное сочетание: сквиб-психолог! Причем еще такой сквиб, который знает о своем происхождении и не обижен на весь мир из-за того, что сам не владеет магией, как тот самый Филч…
– Спорим, найду? – прищурилась Марина Николаевна, подумав, что как раз такой человек и мог увлечься психологией, чтобы вытравить из головы собственных тараканов.
– Не буду я с вами спорить. С вас станется притащить маггла, слегка подправив ему мозги, и заявить, что это сквиб. Как проверишь? Семьи стараются не афишировать рождение таких детей, кого-то отдают в приемные семьи, ну а те, кто уходит в маггловский мир уже взрослыми, обычно меняют фамилию.
– А маггл сможет войти в Хогвартс?
– Вероятно, если кто-то его приведет, но я не уверен, – подумав, ответил Снейп. – Так! Кажется, я только что сам подал вам идею?
– Ну почему, я об этом сразу же подумала, – пожала плечами Марина Николаевна. – Так или иначе, что-то в этом направлении нужно предпринять. Может быть, не в этом году, но всё же… А теперь – до свидания. Что-то я заговорилась…
– Это уж точно, – без тени улыбки сказал он. – Всего доброго.
Часть 33
Лето выдалось для Марины Николаевны насыщенным. Конечно, по сравнению с прошлой жизнью отчетности было всего ничего, но дел все равно хватало.
– Долорес, вы твердо решили остаться на должности Генерального инспектора? – грустно спросил Фадж, когда она явилась к нему с докладом.
– Вы возражаете?
– Не то, чтобы я возражал, но я без вас, как без рук!
– Господин министр, если бы я могла раздвоиться, я бы с удовольствием работала на оба фронта, но увы, это невозможно! – искренне ответила Марина Николаевна. – Но неужели ваши помощники не справляются с возложенными на них обязанностями?
– Справляются, но до вас им далеко, – вздохнул он. – Перебрал уже нескольких, бестолковые, как… как… не придумаю даже сравнения!
– А почему бы вам не сделать первым помощником Перси Уизли? – спросила она. – Он ведь и так у вас в штате, и он не так уж скверно разбирается в делах Министерства!
– Долорес, но он ведь, во-первых, Уизли, а Уизли, сами знаете, кому преданы, – поморщился Фадж. – А во-вторых, это же не сотрудник, а болванчик, говорящая голова! Что бы я ни сказал, он только кивает и долдонит: «да, господин министр, совершенно верно, господин министр!». Если я заявлю, что сотрудникам положено ходить на ушах, он ведь выполнит приказ!
– Господин министр, пожалуй, тут есть небольшой нюанс… – протянула Марина Николаевна. – Этот юноша, конечно, Уизли, но вы не заметили, случайно, что он порвал отношения с семьей? Он честолюбив, он был старостой школы и прекрасным учеником… И он искренне мечтал о том, чтобы выбраться из нищеты, в которую вверг семью его отец своей… кхе-кхе… неуемной страстью к увеличению числа наследников.
– Да уж, лучше бы он руками так работал, – буркнул Фадж. – Простите, сорвалось…
– Ничего-ничего, – улыбнулась она. – Должна заметить, что и старшие отпрыски этого семейства, как только достигли совершеннолетия, покинули отчий дом, успели сделать неплохую карьеру и не слишком-то стремятся поддерживать связь с родными. Вероятно, это что-то говорит о ситуации в семье?
– Я бы тоже не обрадовался, если бы мне пришлось жить на головах у братьев и сестер, – пробормотал Фадж.
– Полагаю, близнецы повторят путь старших братьев. Они весьма изобретательны и намерены открыть собственный бизнес, – добавила Марина Николаевна. – Ну, эта цель хотя бы позволяет направить их неуемную жажду изобретательства в относительно мирное русло… О младших пока говорить рано, но, боюсь, там дело обстоит печально. Взять хотя бы тот факт, что в первый год – мне рассказали другие преподаватели – Рон Уизли приехал в школу со старой палочкой, которая толком не работала, а когда сломал ее на втором курсе, боялся написать об этом домой! И о какой учебе может идти речь в такой ситуации? А младшей девочке даже на новую мантию не наскребли… И это чистокровные волшебники!
– Долорес, я как-то потерял нить рассуждений, – нахмурился Фадж. – Мы ведь говорили о Перси Уизли?
– Да, и я просто привела в пример остальных его братьев, – пояснила она. – Почти все они весьма целеустремленные личности, стремящиеся сами обустроить свою жизнь и обеспечить себя, а не полагающиеся на наследство и помощь родственников. Так вот… Перси, пожалуй, чрезмерно услужлив, но это объяснимо: он очень боится потерять место. Что ему останется в этом случае? – Марина Николаевна помолчала, потом добавила: – Он очень напоминает мне меня в том же возрасте. Разве что пробивной силы у него поменьше.
– Да уж, ваша карьера ему вряд ли улыбается, – усмехнулся министр и посерьезнел. – Полагаете, Долорес, стоит дать ему шанс?
– Я полагаю, следует дать ему задание, которое выявит, действительно ли он способен лишь слепо повиноваться указаниям руководства, либо же способен проявить творческую инициативу. Люди первой формации тоже необходимы, но их пруд пруди, а вот вторых…
– И какое же задание вы предлагаете? – заинтересовался Фадж.
– Вот, – Марина Николаевна вынула из сумки папку. – Тут изложена краткая суть. На словах же могу пояснить: я полагаю, что магическое общество очень напрасно выпускает сквибов из поля зрения и старается забыть о них.
– Долорес! Что вы такое говорите?!
– Выслушайте, пожалуйста, до конца, господин министр, – с нажимом произнесла она. – Я не буду вдаваться в подробности, но исследования некоторых ученых позволяют предположить, что все так называемые магглорожденные волшебники – на самом деле потомки сквибов либо имеют волшебников в предках. Сложно сказать, как именно передаются способности к магии, у нас нет данных, нет общей базы, поэтому вывести закономерность не представляется возможным, – Марина Николаевна перевела дыхание и продолжила: – Существует Общество поддержки сквибов, но деятельность его сводится лишь к помощи тем, кого изгнали из семей, найти место в мире магглов. Тоже немало, но этого не достаточно. Тем не менее, кое-какие записи у них ведутся, и с этого можно начать.
– Что именно начать?
– Господин министр… – она помолчала. – Хорошо, возможно, на конкретном примере будет понятнее… Вы знаете, что мой брат – сквиб?
Фадж вытаращился так, что стало ясно – нет, впервые слышит.
– Я даже не знал, что у вас есть брат! – выговорил он.
– Представьте себе. Это тщательно скрывали, как принято… Так вот, он сквиб, а обе его дочери – волшебницы. Они уже внесены в книгу записей Хогвартса, я проверила. Под той же фамилией, что у меня, но они числятся магглорожденными. А мало ли похожих фамилий! Вы понимаете, к чему я клоню?
– Погодите, погодите… – Фадж в возбуждении схватился за подбородок, потом за нос. – Так-так-так… Вы хотите сказать, что от двух магглов волшебник родится с крайне небольшой вероятностью? И, скорее всего, кто-то из них либо сквиб, либо имел его в предках… а может быть, и оба… и они могут об этом даже не знать?!
– Именно, господин министр. Это вполне могут быть потомки сквиба из какого-нибудь древнейшего и благороднейшего семейства, не помнящие родства, выросшие в маггловском мире, не имеющие представления о нашем мире и тем самым представляющие угрозу текущему положению вещей! – произнесла она, стараясь сохранить серьезное выражение лица. – В моем случае дело обстоит не так скверно, отец расскажет девочкам о том, что им следует знать. Но как быть тем, кто сам-то ничего не знает о волшебном мире, потому что его ребенком отдали магглам, едва поняв, что он не владеет магией? Детские воспоминания легко стереть и внушить, что он всю жизнь жил простой жизнью! Или же он стыдится сказать, что да, он отпрыск хорошего семейства, да только его вышвырнули, чтобы не позорил фамилию, и заставили назваться каким-нибудь Джонсоном! Или он сам взял фамилию жены…
– Долорес, вы с вашими исследованиями каждый раз разверзаете передо мной какие-то бездны ада, – с содроганием выговорил Фадж. – Если вы правы… выходит, большая часть магглорожденных на самом деле…
– Да, господин министр. Взять вот братьев Криви: где же это видано, чтобы в семье магглов подряд родилось два волшебника?
– А Дамблдор об этом знает? – спросил вдруг министр, собравшись. – Если да, тогда понятно, почему он опирается на магглорожденных!
– Сомневаюсь, – вздохнула Марина Николаевна. – Но даже если так, вам не кажется, что следует лишить его этого преимущества? Он говорит, что все равны, и чистокровные, и магглорожденные, а следует возразить: магглорожденные на самом деле отдаленные потомки чистокровных! И они ничуть не хуже, господин министр. Наоборот, за счет прилива свежей крови и смешения ее они зачастую намного одареннее чистокровных!
– Что вы такое говорите…
– Простой пример: на нашем проблемном пятом… то есть уже шестом курсе, на Слизерине есть двое непроходимых тупиц-чистокровных. А есть магглорожденная гриффиндорка, способная обставить почти любого чистокровного. Кстати, она может быть родней Дагворт-Грейнджеру, хотя сама об этом не знает: судя по ее таланту к зельеварению, да и прочим наукам, это вполне вероятно.
– И вы предлагаете, – Фадж пролистал папку, – оставлять сквибов в волшебном мире?
– Уж во всяком случае, не терять их из виду, – серьезно ответила Марина Николаевна. – И не травить. Они не виноваты в том, что родились без выраженных волшебных способностей. Тем не менее, какие-то зачатки этих способностей у них имеются: тот же хогвартский завхоз, Аргус Филч, пусть и неосознанно, но пользуется ими. Он видит замок, знает все его закоулки, в которые не каждый волшебник может проникнуть, у него есть связь с фамилиаром…
– Так-так-так… – министр подскочил и заходил по кабинету. – А если не изгонять их из общества, то, вероятно, они смогут составить партию так называемым магглорожденным волшебникам и волшебницам, и, если всё сложится удачно, то потомство их тоже может обладать магическими способностями! Верно я понял вашу идею?
– Да, господин министр. Это лотерея, конечно, но точно такая же, как если вдруг чистокровный или полукровный волшебник женится на маггле. Моя мать маггла, – пояснила она, видя недоуменный взгляд. – Как результат: я волшебница, брат – сквиб, племянницы – тоже волшебницы. Наследственность – очень причудливая штука!
– Это очень, очень серьезное и… противоречивое начинание, – выговорил Фадж и снова сел за стол. – Наверняка возникнет сильное противодействие со стороны чистокровных… Не всех, но многих. Но вот магглорожденные – пока будем называть их так – могут поддержать. И полукровные тоже.
– Главное, не торопиться и всё тщательно спланировать, – вставила Марина Николаевна. – Нельзя вываливать такие сведения разом, нужно действовать мягко, постепенно…
– Да, тот же небезызвестный вам член попечительского совета вряд ли будет доволен!
– Этот господин сейчас не в том положении, чтобы возражать, – напомнила она.
– В каком смысле?
– В таком, что его старые друзья-Пожиратели, вырвавшиеся на свободу, вряд ли относятся к нему с большой любовью: он, в отличие от них, в Азкабане не сидел, а жил на широкую ногу, – пояснила Марина Николаевна. – А сын его будет в Хогвартсе под моим надежным присмотром…
– Да, в самом деле… А ведь сами-знаете-кого поддерживают в основном чистокровные! – добавил министр, явно думавший о чем-то своем. – Но магглорожденных и полукровок намного больше!
– Ну а я вам о чем битый час толкую?! – не выдержала Марина Николаевна. – Нельзя упускать такой человеческий ресурс! Если продолжать относиться к магглорожденным, как к людям третьего сорта, их соберет под крылышко Дамблдор, неужели вы не понимаете?!
– Да-да-да! – воскликнул Фадж, придя в страшное возбуждение. – С одной стороны сами-знаете-кто, не считающий магглорожденных за людей, с другой – добрый Дамблдор… И тут Министерство разворачивается на сто восемьдесят градусов и распахивает объятия магглорожденным и сквибам! О, Долорес, это очень рискованно, но… но… если затея удастся…
– Я думаю, вы станете самым знаменитым министром магии как минимум в этом веке, – улыбнулась она. – Конечно, противодействие возникнет, и серьезное. И именно поэтому нужна тщательная подготовка и планирование реинтеграции сквибов в наше общество. Вот тут мы и возвращаемся к Перси Уизли.
– Каким образом? – низвергся с небес на землю министр.
– Поручите ему собрать данные о сквибах, – постучала Марина Николаевна по папке. – Он очень дотошный юноша, привык работать с информацией и не упускает мелочей. Нужно искать малейшие намеки: скажем, в книге волшебников есть запись о рождении ребенка в такой-то семье. Но этот ребенок не пошел в Хогвартс, более его имя нигде не встречается. Куда он подевался? Умер? На домашнем обучении? Его отправили в другую школу, а он остался жить в той стране? Или просто спрятали, узнав, что он сквиб? Это будет долгая и кропотливая работа, но если Перси найдет хотя бы десяток таких прецедентов, и если удастся проследить жизненный путь этих людей…
– И, может, уговорить их на интервью, если они еще живы, – пробормотал Фадж. – Взять того же Филча. И Фигг. Они, правда, одинокие, но… Это Общество защиты сквибов поможет?
– Я же сказала, у них есть кое-какие сведения. Думаю, помогут, – кивнула Марина Николаевна. – Главное, чтобы Перси вел себя не как напыщенный болван, а по-человечески. Но это я могу до него донести, если вы дадите добро… Ну и познакомлю с представителями Общества, конечно.
– Конечно, Долорес! – Фадж схватился за перо. – Где тут ваше предложение… Ага. Вот. И пусть попробуют сказать, что министр ничего не делает! Вот. Вразумите Уизли, пускай работает. Выполнит задание – возьму его первым помощником и прибавлю жалование!
– Я думаю, – сказала Марина Николаевна, взяв приказ, – это станет для него идеальной мотивацией!
