Текст книги "Счастье"

Автор книги: Ким Чжэгю

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 25 страниц)

Глава восьмая

1

Зима уходила, весна настойчиво наступала ей на пятки. Далекие гребни гор, словно наряженные в белые капюшоны, еще поблескивали снегом, а люди уже жили ожиданием весны.

Сор Окчу окончила заочный факультет медицинского института, получила направление в отделение восстановительной хирургии при Н-ской клинической больнице и сейчас ехала туда. Она и радовалась и немного волновалась – ее заветная мечта осуществилась, она стала врачом. Вот только как сложится ее новая жизнь? Она стояла в проходе вагона, смотрела на мелькающие за окном весенние пейзажи и думала о своем.

Весна задерживалась где-то у горизонта в горах, никак не решаясь спускаться в долину. Теплое утро как будто предвещало хороший день, но, когда солнце склонилось к западу, внезапно подул холодный пронзительный ветер, от которого, как говорят, даже лисы плачут. Ветер мгновенно нагнал черные тучи. Они низко нависли над землей, проливаясь холодным дождем. И хотя это был весенний дождь, он вскоре, будто замерзнув на ветру, превратился в снег. И тут началось что-то невообразимое: порывистый ветер подхватывал снежную круговерть и устилал снегом окрестные сопки, голые ветви деревьев, покатые крыши пробегавших за окном домиков. Но снег быстро таял, стекая мутными струями на землю. Такое часто случается в период набухания почек на деревьях.

Сор Окчу не могла оторвать глаз от молоденьких деревьев, тянувшихся за кюветом вдоль железнодорожного полотна. Их нещадно трепал ветер. Они, сопротивляясь напору стихии, то гнулись к земле, то снова выпрямлялись. Сор Окчу было жаль их – уж слишком свирепая сила нападала на неокрепшие деревца. Теперь корни у них будут повреждены, да и веткам достанется, а скоро на них должны раскрыться почки, потом распустятся цветы, а там появятся и плоды. Но, может, все обойдется? Почему-то возникла ассоциация с судьбой Хван Мусона. Сколько мучений доставила ему полученная на фронте рана. Но этой весной он, вероятно, должен избавиться от своих страданий, он будет тоже свободно ходить по земле и наконец вырастит свой прекрасный сад… Интересно, как прошла операция? Она вспомнила слова Дин Юсона, который, провожая ее, говорил: «Пока вы будете сдавать выпускные экзамены, мы сделаем Хван Мусону операцию. Его будем оперировать по тому же методу, что и вас. Надеюсь, что и на этот раз все окончится благополучно. А вы об этом не думайте, спокойно сдавайте экзамены».

Дин Юсон говорил уверенно, и она надеялась, что ему и в этом случае будет сопутствовать удача. Сор Окчу близко к сердцу принимала судьбу Хван Мусона. Да, до тех пор, пока его не вылечат, ни она, ни Дин Юсон не успокоятся.

Сор Окчу все чаще в мыслях возвращалась к Дин Юсону. Удивительно, но она уже не инвалид, она твердо ступает по земле, закончила институт, стала врачом – и произошло это не во сне, а наяву. И все это достигнуто благодаря стараниям одного человека – Дин Юсона.

Два года назад профессор Хо Герим вынес ей приговор – ее увечье излечить нельзя. Тогда ей казалось, что жизнь кончена. Сколько времени она переживала, пока не свыклась с мыслью, что ей суждено навсегда остаться калекой…

А.теперь? Как ей хочется поскорее встретиться с друзьями и коллегами. Уезжая сдавать экзамены, она еще не свободно владела ногой, ходила с палочкой. Теперь, через месяц, она ходит легко, как все нормальные люди. И вот она, закончив институт и получив диплом врача, едет работать в отделение восстановительной хирургии, где работает и Дин Юсон. Господи, как все обрадуются, увидев ее совершенно здоровой!

И самую большую радость ей приносила мысль, что она будет вести научную работу совместно с Дин Юсоном. Она была так счастлива, что не завидовала даже птицам, летающим в небе. Все муки, все переживания остались в прошлом. Впереди ее ждет новая жизнь, интересная работа. О, она научилась ценить простые житейские радости. А у нее будут еще более счастливые, еще более радостные дни… Скоро весна, как ей хорошо! И, счастливая настоящим, девушка невольно торопила приближение будущего.

Поезд мчался уже по пригороду, приближался вокзал. Эти края стали ей родными совсем недавно, но она уже любила их беспредельно и радовалась своему возвращению. А как же иначе? Ведь в этом городе она обрела свое второе рождение.

Тем временем поезд шел уже по территории города. Сор Окчу встала. На ней был темно-синий костюм и красная шерстяная кофточка. Девушка надела серое пальто и, сняв с полки чемодан, приготовилась к выходу.

Последний месяц она стала носить туфли на высоких каблуках и теперь попробовала переместить тяжесть тела на оперированную ногу. Насторожилась, прислушалась к самой себе. Никакой боли она не почувствовала, нога не отозвалась на дополнительную нагрузку. Она вспомнила совет Дин Юсона – постепенно увеличивать нагрузку на больную ногу – и терпеливо тренировала ее.

Снег перестал, на перроне веял влажный весенний ветер. Сор Окчу легкой походкой направилась к подземному переходу и тут услышала звонкий голос:

– Подружка! Окчу!

Сор Окчу сразу узнала голос Гу Бонхи и живо обернулась на оклик. Подбежала Гу Бонхи. Однако что это с ней! Сор Окчу поразило выражение лица подруги. На нем не было и следа присущей Гу Бонхи жизнерадостности.

– Бонхи, дорогая! – Сор Окчу поставила чемодан на землю и обняла подругу.

– Подружка моя, поздравляю тебя с окончанием института! – Гу Бонхи поцеловала Сор Окчу, но при этом отвела глаза в сторону, пытаясь не показывать своего плохого настроения.

– Спасибо, Бонхи. Как вы тут, все здоровы?

– Все. А тебя пришла встретить мать Дин Юсона. Смотри! – Гу Бонхи показала на край платформы.

– Матушка! – Сор Окчу подбежала к женщине и низко поклонилась ей.

– С приездом, дочка. Теперь ты уже настоящий врач. Поздравляю.

Старушка погладила девушку по плечу.

– Спасибо, матушка. Это благодаря вашей помощи я смогла закончить учебу. Теперь буду работать здесь, в лаборатории клиники, получила назначение сюда.

– Очень хорошо. Как обрадуется Юсон! А сейчас пойдем-ка скорее домой.

Старушка обняла девушку за талию. Гу Бонхи подхватила чемодан. Обычно словоохотливая, Гу Бонхи сегодня была неразговорчивой. По выражению лица подружки Сор Окчу почувствовала что-то неладное.

Они вышли на привокзальную площадь. На площади в разных направлениях сновали люди – кто шел на вокзал, кто к бульвару, кто к автобусной остановке. В этой сутолоке три женщины совсем затерялись.

– А как твоя нога? – спохватилась Гу Бонхи и смутилась, понимая, что этот вопрос она должна была задать в первую же минуту их встречи. Но она как-то сразу не сообразила – ее все время не покидали невеселые мысли.

– Спасибо, Бонхи. Все в порядке, нога стала абсолютно нормальной. Но скажи мне, что с тобой? У тебя неприятности?

– Понимаешь… – Гу Бонхи замялась, она не знала, стоит ли сообщать подруге неприятные новости сейчас.

– Ну говори. Что же ты замолчала? – Сор Окчу замедлила шаг.

– Да, конечно, я скажу. Я… – И снова Гу Бонхи заколебалась. Право, ей не хотелось омрачать радостный для Сор Окчу день, да и мать Дин Юсона с ними.

Кажется, Бонхи должна сообщить что-то серьезное, чего пока не хочет говорить при матери Дин Юсона, подумала Сор Окчу.

– Матушка, извините нас, пожалуйста. Мы зайдем еще в клинику, а вы идите домой. Хорошо? Я скоро приду, – сказала Сор Окчу, обращаясь к старушке.

Мать Дин Юсона согласно закивала головой.

Когда она скрылась из виду, Сор Окчу повела Гу Бонхи в привокзальный скверик, где было не так людно. Они сели на скамейку.

– Окчу, ты, пожалуйста, не обижайся, что Юсон не пришел встретить тебя. Он никак не мог.

– Ладно. Ты лучше расскажи, что случилось?

– Ты знаешь, операция Хван Мусона… – начала было Гу Бонхи, но Сор Окчу, догадавшись, тут же ее перебила:

– Что? Закончилась неудачно?

– Да. Два месяца его держали в гипсе. А когда гипс сняли и сделали снимок, обнаружили, что кости-то срослись, но костная мозоль совершенно не приобрела прочности. Больной не то что ходить, стоять на этой ноге Не может.

– Почему? Может быть, основные кости стали хрупкими?

– Мне тоже кажется, что поэтому.

– И что же?

– В конце концов пришлось признать, что операция прошла неудачно.

– Что же теперь собираются делать?

– Доискиваться, в чем причина.

Гу Бонхи сказала, что в результате длительной болезни в кости больного плохо поступали питательные вещества и кости потеряли способность к регенерации. Видимо, поэтому и костная мозоль стала очень хрупкой.

– Что же думают делать дальше? – в отчаянии спросила Сор Окчу.

– Не знаю. Ведь другого способа лечения нет. Правда, говорят, ему может помочь непосредственная трансплантация костной ткани другого человека.

– Говорят или утверждают?

– Подобный эксперимент наблюдал наш Чо Гёнгу, он описал его в своей монографии «О новых методах консервации кости». Но вот что самое поразительное. Чо Гёнгу весь материал и почти завершенную монографию передал полностью в распоряжение Дин Юсона. Собственно, подарил ему все.

– Что ты говоришь? – Сор Окчу была восхищена поступком Чо Гёнгу. Она сразу вспомнила, что совсем недавно Чо Гёнгу, не задумываясь, отложил свою работу над монографией, чтобы помочь Дин Юсону, а теперь вот и весь свой труд ему передал…

– Чо Гёнгу и Дин Юсон предполагают, что пересаженная от донора живая губчатая кость обладает свойством регенерировать омертвевшие ткани. Сейчас они думают использовать этот метод для лечения Хван Мусона. Конечно, все это пока предположительно. Подобный эксперимент требует многократного испытания на животных, но вся сложность состоит в том, что общее состояние Хван Мусона требует срочной операции и времени проводить опыты на животных нет.

– Как же быть?

– В этом-то все дело… – Гу Бонхи опять замялась.

– Говори, говори, все до конца. Что они собираются делать?

– Они толком ничего не говорят. Но, кажется, что-то придумали небывалое. Это все, что я знаю.

Сор Окчу начала догадываться: Дин Юсон ради спасения боевого товарища способен пойти на крайние меры.

«Нет и нет! Это невозможно! Он не должен этого делать», – мысленно сказала себе Сор Окчу. Она резко поднялась. Скорее, как можно скорее, она должна увидеть Дин Юсона.

– Бонхи! Пошли! – И Сор Окчу заторопилась в клинику.

Гу Бонхи последовала за ней. Сор Окчу шла быстро, забыв, что ей все же нужно бережно обращаться с больной ногой.

– Окчу, не так быстро, тебе еще нельзя бегать. Подумай о себе, – сказала запыхавшаяся Гу Бонхи.

А Сор Окчу все убыстряла шаг. Ничего с ногой не случится, а вот Дин Юсон может наделать глупостей. Как быстро меняет жизнь обстоятельства! Она возвращалась уверенная, что черные тучи, сопровождавшие ее жизнь, навсегда рассеялись, что она наконец обрела покой. Но, кажется, ее ждут новые испытания. Дин Юсон ради нее перенес много неприятностей – и оскорбления, и нелицеприятную критику со стороны старших коллег. Теперь ему надо преодолеть новое препятствие.

Внезапно она остановилась. Ее осенила пришедшая неожиданно мысль: а что, если она заменит Дин Юсона в новом испытании? Он так много сделал для нее, теперь настала ее очередь помочь Дин Юсону.

Сор Окчу направилась прямо в отделение восстановительной хирургии. Но ни в ординаторской, ни в палатах, ни в кабинете заведующего отделением Дин Юсона не было. Оставался лабораторный корпус. Сор Окчу пошла туда.

На город уже спускались сумерки, и окна лаборатории горели яркими огнями.

В лаборатории Сор Окчу застала только санитарку Хусон.

– Здравствуйте, тетушка! Вот я и вернулась.

– Здравствуй, Окчу! Мне говорили, что ты приедешь. Хотела тебя встретить, да вот срочно понадобилась доктору Юсону. Поэтому и не пришла на вокзал. Так что извини, пожалуйста.

– Тетушка, я все знаю. Мне обо всем рассказала Бонхи. Скажите, где доктор Юсон?

– Только что ушел. Целый день здесь сидел, никуда не отлучался. Только и знал, что курил. Посмотри, сколько окурков в пепельнице.

– Мне необходимо с ним увидеться… Я пойду, поищу его. – Сор Окчу уже взялась за дверную ручку, но Хусон ее остановила.

– Где ты будешь его искать? Наверное, он пошел по шоссе. По-моему, он очень расстроен. Постой, вот-вот дождь пойдет, возьми на всякий случай зонт. И поскорее возвращайся. Я тебя буду ждать, – Санитарка подала девушке зонт Дин Юсона, стоявший в углу.

Сор Окчу взяла зонт и вышла во двор. По пути она зашла на кафедру, в виварий, но Дин Юсона нигде не было. Когда она вышла за ворота клиники, в свете фонаря, висевшего на столбе у входа, она увидела удалявшегося Дин Юсона. Девушка поспешила ему вдогонку.

2

Дин Юсон выходил из лаборатории, когда густые вечерние сумерки переходили в ночь. Он пошел наугад к окраине города. Это было неподалеку. Над головой проносились тучи, порывистый ветер трепал полы куртки. Дин Юсон шагал навстречу ветру, ощущая проникающий сквозь одежду холод. Странно, но именно этот холодный ветер предвещал наступление весны – промерзшая земля оттаивала, на деревьях начинали набухать почки. Но смена времени года не трогала Дин Юсона, он был занят своими мыслями.

Вот и окраина. Еще не зная зачем, он стал Подниматься вверх по тропинке к вершине сопки. Отсюда, как на ладони, виднелся весь город. Отчетливо просматривались освещенные улицы. Сюда не доносился городской шум, здесь, на удивление, стояла охраняемая деревьями гишина. Может быть, под воздействием тишины беспорядочные мысли в голове Дин Юсона постепенно выстраивались в логический ряд.

После неудачной операции Хван Мусону он с головой ушел в лабораторные исследования, искал новые способы лечения его недуга. Опыты на животных по непосредственной пересадке живой костной ткани от донора подходили к концу, и Дин Юсон обдумывал следующий этап работы.

Смысл операции по пересадке костной ткани от донора выходил за рамки чисто технического воплощения идеи. Следовало еще найти человека, готового прийти на помощь ради спасения инвалида войны.

Между тем омертвление костных тканей на ноге у Хван Мусона с каждым днем прогрессировало, и времени для повторения контрольных опытов на животных не оставалось. Надо было решаться на эксперимент с человеком…

Дин Юсон не раз представлял себя таким донором, однако все еще не решался идти на это. Сейчас снова эта мысль сверлила его взбудораженный мозг. Сердце стало биться с перебоями, он помассировал левую часть груди и расстегнул ворот рубахи. Лицо его горело. Было такое ощущение, что он подошел к краю пропасти: сделаешь еще шаг – и скатишься вниз.

Однако он нашел силы справиться с волнением. Он посмотрел на себя как бы со стороны. Неужели я трушу?.. Что это со мной? Чего я испугался? Я должен во что бы то ни стало вернуть Хван Мусона к нормальной жизни!

Ради него, ради многих изувеченных войной людей он, врач, должен действовать без колебаний. Этому учил его и покойный отец. Он обязан сдержать слово, данное самому себе, когда избрал профессию медика, – работать для блага людей.

На Дин Юсона нахлынули воспоминания… 28 июня 1950 года он вступил в ополчение и уже тогда поклялся посвятить свою жизнь служению Родине. А до этого…

Дин Юсон после окончания медицинского института работал врачом в частной клинике в Сеуле, принадлежащей некоему Пак Чжугору.

Однажды в клинику привезли рабочего с переломом левой голени. Рабочий не мог заплатить ни за операцию, ни за лечение, а без немедленной медицинской помощи ему грозила опасность остаться инвалидом. Совесть врача не позволяла Дин Юсону отказать рабочему в помощи. Кроме того, его с профессиональной стороны интересовали травмы конечностей: в будущем он намеревался специализироваться именно в этой области. И, воспользовавшись отсутствием хозяина клиники, Дин Юсон сделал рабочему операцию бесплатно.

На следующий день его поступок получил огласку, и хозяин его уволил. Так благородный порыв врача в самом начале профессиональной карьеры оказался попранным холодным эгоизмом дельцов от медицины. Страшный мир, где благородство, совесть, честность вышвыривались за негодностью, как старая обувь, если у больного не было денег заплатить за лечение!

Дин Юсон не поступился своей совестью и остался без работы. Но еще страшнее оказался нравственный тупик – что делать, как дальше жить? Юноша метался в сомнениях. Выручил профессор Хо Герим, по его рекомендации Дин Юсона приняли в клинику медицинского института в Кванчжу. Но вскоре он и тут столкнулся с жестокой действительностью.

В 1948 году в военном гарнизоне города Сунчхон произошли волнения. В клинику доставили солдата, раненного во время стычки с жандармами. Дин Юсон сделал ему необходимую операцию. Но вот он узнал, что за раненым пришли жандармы. Тогда он попытался вынести солдата через черный ход, но их задержали. Без суда и следствия Дин Юсона заточили в сеульскую тюрьму. Освободила его 28 июня 1950 года Народная армия, когда она вошла в Сеул…

Дин Юсон постепенно поборол в себе тревогу и страх. Вылечить Хван Мусона, инвалида войны, – это, в конце концов, дело его чести. Подул ветерок, он приятно холодил разгоряченное лицо врача.

«Все правильно. Надо сделать опытную операцию по пересадке костной ткани от донора», – сказал себе Дин Юсон и мысленно начал планировать схему эксперимента: сначала сделают операцию ему, извлекут у него кусочек костной ткани и пересадят другому человеку, и уже в зависимости от результата эксперимента будет сделана операция Хван Мусону.

Но кто будет его партнером?

Дин Юсон сразу подумал о Сор Окчу. Он не сомневался – девушка на это пойдет без колебаний. Однако он тут же отрицательно покачал головой. Нет, ее снова подвергать опасности нельзя. Она и без того достаточно много перенесла, да и не окрепла еще. Кто тогда? Чо Гёнгу. Он тоже без сомнения согласится.

Дин Юсон решил немедленно повидаться с Чо Гёнгу. И тут его окликнули:

– Товарищ Юсон!

Хрипловатый голос показался ему знакомым. Дин Юсон обернулся. Вот те на, это же профессор! Но каким образом он оказался здесь? Неподалеку, в сторонке, действительно стоял под зонтом профессор. Только сейчас Дин Юсон заметил, что идет мелкий дождик.

– Вы, наверное, промокли. Идите под зонт, – сказал профессор.

– Ничего, такой дождик даже приятен. Спасибо, сонсэнним, – ответил Дин Юсон, подходя к профессору.

– Что же тут приятного?

Профессор поднял зонт над Дин Юсоном.

– А как вы сюда попали в такое время? – спросил Дин Юсон профессора.

– А вы знаете, я иногда прихожу сюда, когда одолевают навязчивые мысли, благо недалеко.

Постояли некоторое время молча. Стояли рядом под одним зонтом – учитель и ученик. Дин Юсону показалось, будто вернулись былые времена, когда он у Хо Герима еще учился.

– Не отчаивайтесь. Какой-нибудь выход найдем, – прервал молчание профессор.

– Какой?

– Я имею в виду пересадку костной ткани от донора. Но… с этим не следует торопиться.

– Сонсэнним, а если непосредственно трансплантировать живую кость от одного человека к другому? Что вы думаете по этому поводу?

– Что? Живую кость?

– Да, – спокойно ответил Дин Юсон.

– Это же очень опасно. Пока нельзя на это идти.

– Почему?

– Потому что таких операций до сих пор у нас не практиковалось. – И профессор перечислил, какие методы регенерации омертвелых костных тканей применялись в современной медицине, привел описания конкретных примеров из практики, изложенных в иностранных медицинских изданиях.

Казалось, что Дин Юсон внимательно слушает профессора, но на самом деле он весь был во власти своей идеи.

– Пойдемте, уже поздно. Пора возвращаться, – предложил профессор, – а поиски свои продолжайте. Может, мне что-нибудь придет в голову. У меня теперь будет больше свободного времени. Я завершил монографию.

– Да?

– Сегодня отправил в Академию медицинских наук.

– Поздравляю вас.

– Поздравлять еще рано. А вы не отчаивайтесь. Вы человек энергичный, сумеете что-нибудь придумать.

Они стали спускаться вниз. На перекрестке, недалеко от клиники Дин Юсона окликнул женский голос. Он с удивлением посмотрел в ту сторону. В свете уличного фонаря он увидел Сор Окчу.

Сор Окчу шла за Дин Юсоном от самых ворот клиники, но, заметив, что этим же путем идет профессор, она не решилась идти дальше и поджидала Дин Юсона здесь.

– Окчу, как вы тут очутились? – Дин Юсон поспешил навстречу девушке. – Я получил вашу телеграмму, но не смог вас встретить. Извините меня, пожалуйста. Сердечно вас поздравляю с успешным окончанием института.

– Спасибо.

– Что вы тут собирались делать?

– Я хотела… – Однако она не решилась в присутствии профессора сказать Дин Юсону о своем намерении, с которым шла сюда. Ничего, она скажет после, не здесь. Она уже не огорчалась, что не может разделить при встрече свою радость с любимым, как она об этом мечтала в поезде. Сейчас ею владела тревога – кажется, в жизни любимого снова наступают трудные дни. И еще она боялась. Боялась, что Дин Юсон не задумываясь пожертвует своей жизнью, если это будет нужно для достижения поставленной им цели.

– Вы промокли, а зонт держите в руках нераскрытым. Идемте домой, завтра поговорим, – Дин Юсон открыл зонт и передал его девушке.

«Пожалуй, действительно, лучше завтра», – мысленно согласилась Сор Окчу.

«Что с Сор Окчу происходит, почему она такая взволнованная?»– подумал Дин Юсон, беря девушку под руку. Завтра он обо всем ее расспросит.

Было уже за полночь, когда Дин Юсон расстался с Хо Геримом и Сор Окчу. Сам он пошел в лабораторию, чтобы забрать приготовленный для него материал, после чего решил еще увидеться с Чо Гёнгу. В отделении восстановительной хирургии во всех палатах свет давно погас. Было темно и в ординаторской. Светилось окно только в кабинете заведующего отделением и в комнате дежурного врача. У дверей кабинета Дин Юсон остановился. Он представил себе Чо Гёнгу, погруженного в работу. Он знал, что днем Чо Гёнгу занят текущими делами, операциями и, лишь когда кончался рабочий день, часто просиживал у себя в кабинете чуть ли не до рассвета за своими научными трудами. «Может быть, не стоит беспокоить его в столь поздний час?» – подумал Дин Юсон. Ведь, в конце концов, как бы Чо Гёнгу хорошо к нему ни относился, нельзя злоупотреблять его дружбой.

Знакомство Дин Юсона и Чо Гёнгу состоялось в день освобождения Сеула частями Народной армии. С тех пор Чо Гёнгу неизменно во всем помогал Дин Юсону. Именно он первым поддержал Дин Юсона в его исследованиях, считая его работу крайне актуальной, более того, он практически помогал ему в лабораторных опытах, часто откладывая свои собственные дела. А вот когда поиски исследователя увенчались успехом, он незаметно отошел в сторону.

И теперь, когда Дин Юсона постигла неудача, Чо Гёнгу весь накопленный им научный материал по проблемам консервации костных тканей без колебаний передал ему.

В общем, Чо Гёнгу для Дин Юсона был идеалом коммуниста – энергичным руководителем, прекрасным специалистом, бескорыстным другом и наставником…

Поколебавшись, Дин Юсон постучал.

– Кто там?

Дин Юсон отворил дверь. Чо Гёнгу, обложившись книгами, что-то увлеченно писал. Он был настолько поглощен работой, будто и не он только что отозвался на стук.

– Товарищ Чо Гёнгу…

– О, это вы, Юсон! Что так поздно? Где вы были? Я вас всюду искал! Должен сообщить вам приятную новость. Она делает честь коллективу нашего отделения, всей клинике.

– Новость?! Какую?

– Мне сообщили, что на торжественный митинг по поводу пуска второй доменной печи на металлургический завод приехал товарищ Ким Ир Сен. Он осмотрел завод и весьма похвально отозвался о работе наших врачей на заводе.

– Ким Ир Сен?

– Да. И знаете, он весьма высоко оценил нашу инициативу по оказанию медицинской помощи непосредственно на заводе и организации здравпунктов в цехах.

Дин Юсону стало как-то не по себе: работу отделения высоко оценил руководитель партии и республики, а вот он не может до сих пор кардинально облегчить страдания Хван Мусона.

В молчании прошло несколько минут.

– Так-то, Юсон, – снова заговорил Чо Гёнгу, – нам оказано огромное доверие, и мы должны его оправдать.

– Я понимаю. Я лично приложу все свое уменье… Только бы знать, как…

– Я же в меру своих сил помогу вам…

– А я как раз пришел к вам за помощью, – решил объяснить свой приход в столь поздний час Дин Юсон.

– Давайте выкладывайте, что там у вас, – дружелюбно глядя на врача, сказал Чо Гёнгу.

– Я предлагаю сделать опытную операцию по пересадке живой костной ткани на человеке, – решительно заявил Дин Юсон.

– Вон оно что?! – Чо Гёнгу взял стул, пододвинул его к Дин Юсону и сел. – Говорите, что вы надумали.

– Результаты, которыми мы сейчас располагаем, конечно, еще недостаточны для того, чтобы начать лечение больных этим методом. Однако у нас нет времени продолжать опыты на животных. Болезнь Хван Мусона прогрессирует. Что же делать? Я предлагаю пойти на риск.

– Как вы себе все это представляете?

– Предлагаю сперва такую операцию сделать на мне, – спокойно ответил Дин Юсон.

– На вас?..

– Да, на мне.

– А вы знаете, какие могут быть последствия?

– Безусловно. Всякое может случиться. Тем не менее я готов к этой операции.

Чо Гёнгу внимательно посмотрел на Дин Юсона. Лицо врача выражало твердую решимость и выглядело даже сурово. «Наверное, такое выражение лица бывает на фронте у воина, когда он принимает решение во имя победы заслонить собой огневую точку врага», – подумал Чо Гёнгу.

Наступило молчание. Чо Гёнгу сам не раз приходил к заключению, что в сложившейся ситуации иного метода лечения больного нет, но сделать это одному человеку было не просто, тут требовались коллективные усилия. Да и ясного представления, как это все должно произойти, он еще не имел. Поэтому он ни с кем пока и не делился своими мыслями. Но, оказывается, к этому выводу пришел и Дин Юсон. Более того, он предлагает пробную операцию сделать на нем.

Откровенно говоря, Чо Гёнгу не ожидал от Дин Юсона такого смелого решения. Вроде бы совсем недавно он еще метался в отчаянии, не зная, что предпринять, столкнувшись с осложнениями, возникшими у Хван Мусона после операции. А сейчас перед ним сидел совсем другой Дин Юсон. Этот уже не будет безропотно прислушиваться к мнению профессора Хо Герима, не оробеет перед бывшим своим учителем, будет решительно отстаивать свою точку зрения на проблему. И Чо Гёнгу пришелся гю душе этот новый Дин Юсон, который продирается сквозь тернии, который решил пожертвовать собственным здоровьем ради спасения другого человека. Чо Гёнгу охватило радостное волнение.

– Юсон, вы решились на смелый шаг! Не каждый способен на такое. И я уверен, вас ждет удача.

– Товарищ Чо Гёнгу!.. – только и смог сказать Дин Юсон.

Они долго стояли друг против друга, объединенные единством цели, пониманием поставленной ими важной задачи, надеждой, что все завершится благополучно.

– Юсон, – наконец сказал Чо Гёнгу, – дайте мне немного времени для размышлений. Встретимся послезавтра, в воскресенье, в двенадцать часов здесь и обговорим все детали.

– Хорошо. Я приду ровно в двенадцать.

– И еще одна просьба. Наше решение мы должны хранить в тайне, никто о нем не должен знать. Ведь не каждый способен расценить это правильно, понять нас, – задумчиво заключил Чо Гёнгу.

– Я все понял, товарищ Чо Гёнгу.

Они обменялись крепким рукопожатием и разошлись.