Текст книги "Счастье"

Автор книги: Ким Чжэгю

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 25 страниц)

– Значит, решено… – как-то задумчиво произнесла Сор Окчу. Сообщение подруги взволновало ее. Теперь все ясно. Медлить больше нельзя, надо действовать.

– Сегодня ведь воскресенье. Юсон ненадолго зайдет, видимо, в лабораторию, а потом придет навестить тебя. Он тебе все подробно расскажет. А я, подружка, пойду. Мне надо зайти к профессору.

Гу Бонхи ушла. Сор Окчу взялась было снова за шитье, но мысли об операции не давали ей сосредоточиться, волнение не проходило. Несколько раз пыталась она справиться с волнением, но ничего не получалось. Тогда она отложила шитье, встала и заходила по комнате. Ходила из угла в угол, машинально наводила порядок – то подберет с пола разбросанные лоскуты материи, то поправит занавески на окнах, но все равно успокоение не приходило.

Ей не терпелось поскорее встретиться с Дин Юсоном и рассказать ему о принятом ею решении. Но ведь он сегодня придет – Гу Бонхи говорила, что он непременно зайдет к ней.

Она невольно подошла к зеркалу: критически оглядела свой туалет, поправила прическу, расправила складки на одежде. Она часто прислушивалась – не идет ли Дин Юсон. Но он пока не появлялся.

«Первым оперировать Хван Мусона? Нет. Этого нельзя допустить!» – повторяла про себя Сор Окчу, как бы оправдывая свое решение первой лечь на операцию.

«Пожалуй, надо идти в клинику, тут его не дождешься, а он наверняка там. Все ему и расскажу», – подумала она.

Но только она вышла из дома и пошла по улице, ведущей в сторону клиники, как тут же увидела Дин Юсона: он шел ей навстречу. Сор Окчу остановилась. Когда Дин Юсон подошел, она первая с ним поздоровалась.

– Добрый день, – ответил Дин Юсон, – это куда же вы направляетесь? – От него не укрылось, что Сор Окчу чем-то взволнована.

– Шла к вам в отделение. Хотела кое о чем поговорить, – ответила девушка.

– А я шел к вам. Но коль мы встретились, пойдемте на набережную, пройдемся немного. Не возражаете? – предложил Дин Юсон, коря себя, что в течение двух дней не смог выкроить время для свидания с девушкой.

– А у вас есть свободное время?

– Есть. Пойдемте.

Они направились к реке. Это была их вторая совместная прогулка. Сор Окчу и волновалась и радовалась. Сегодняшний день ей казался сном. Могла ли она мечтать о таком свидании, когда, смирившись с участью калеки, решила заживо похоронить себя в далеком Хаджине?

Они спустились к набережной. Сор Окчу вдруг остановилась и с нежностью посмотрела на Дин Юсона. Еще никогда, ни в Сеуле, ни во время долгой совместной работы в военную пору, она не одаривала его таким взглядом. Ей было приятно смотреть на высокую, широкоплечую фигуру Дин Юсона. Он выглядел сейчас гораздо лучше, чем тогда, когда приезжал к ней в Хаджин. Появились твердые нотки в голосе, движения стали размеренные. Лишь глубокая морщина на лбу, которой еще недавно не было, говорила о том, насколько напряженным был его труд.

Их взгляды встретились. Сор Окчу было приятно ощущать на себе обжигающий взгляд молодого человека. Она любила Дин Юсона всегда: и на фронте, и когда раненая оказалась в тылу врага, и там, в Хаджине.

Именно любовь помогла ей принять тогда смелое решение – вызвать огонь противника на себя и тем самым отвлечь его внимание от группы раненых, которых сопровождал Дин Юсон. И позднее, уже став инвалидом после тяжелого ранения, полученного в том же бою, она решила во имя этой же любви отказаться от любимого, чтобы не стать ему в тягость. И разве не любовь повелела ей без всяких колебаний приехать сейчас к нему на помощь?

Сор Окчу закрыла на минуту глаза, как бы желая навсегда запечатлеть в себе взгляд Дин Юсона, а затем смущенно улыбнулась. На лице Дин Юсона тоже сияла радостная улыбка.

– Пройдемся немного, – Дин Юсон легонько взял девушку под руку.

Ветер с реки трепал подол длинной темно-синей юбки Сор Окчу, распахивал полы ее куртки, надувал парусом рубашку Дин Юсона. Девушка откинула со лба растрепавшиеся волосы и повернулась лицом навстречу ветру. По западному небосводу разлилась вечерняя заря, окрашивая в пурпур окрестные горы. Бурливая река, отражая краски неба, приобрела багровый цвет и от этого, казалось, была объята пламенем.

На фоне вечерней зари четко вырисовывалась высокая, стройная фигура Дин Юсона, шагавшего рядом с маленькой Сор Окчу. И казалось, его глаза были наполнены этим тревожным вечерним пламенем.

Они шли медленно. Уже совсем погасли лучи заходящего солнца, а они продолжали идти, не нарушая тишины. Им так много хотелось сказать друг другу…

Заря погасла, с реки потянуло прохладой. На набережной они остались одни, слышались только всплески воды у берега.

Дин Юсон замедлил шаг.

– Окчу…

Сор Окчу остановилась.

– Окчу, я так рад нашей встрече, мне хочется многое вам сказать…

Сор Окчу стояла молча, низко опустив голову, придерживая руками раздуваемые ветром полы куртки.

– Если вы дорожите нашей любовью, почему вы до сих пор отстранялись от меня? Вы совсем не думали обо мне, – наконец сказал Дин Юсон самое главное.

– Товарищ военврач! – Почему-то в эти счастливые для нее минуты Сор Окчу вдруг захотелось назвать любимого именно так, как она называла его на фронте. Она подняла взволнованное лицо и жалобным голосом сказала – Умоляю вас, не надо об этом. Пожалейте меня, у меня сердце от боли разрывается.

У нее не хватило мужества сказать, почему она отрекается от своей любви, – ей было тяжело признаваться в своем увечье.

Дин Юсон не стал приставать с расспросами. Он все понял, а лишние вопросы лишь растравили бы незажившую душевную рану. В молчании прошло несколько минут. Сор Окчу наконец взяла себя в руки, она решила именно сейчас сказать Дин Юсону о своем решении.

– Товарищ военврач, можно ли вам сделать одно предложение? – тихо, стараясь не выдать волнения, спросила Сор Окчу.

– Конечно, можно, какое предложение? Я слушаю вас. – Дин Юсон заметил, что девушка волнуется.

– Если говорить откровенно, то еще в Хаджине, когда я получила письмо от Бонхи, я все обдумала и приехала сюда с определенной целью…

– Какой? Говорите, я слушаю вас. Только сначала пойдемте вон туда, там, кажется, есть скамья, – сказал Дин Юсон и повел Сор Окчу к скамейке, стоявшей у самой воды. Они сели, вода плескалась почти у их ног.

– Я все знаю о ваших спорах по поводу первой операции на человеке, и я хочу быть вашим первым пациентом, – на одном дыхании произнесла Сор Окчу эти слова, и ей сразу стало легче, словно она преодолела крутой подъем. И сразу вернулось привычное спокойствие, она без волнения ждала ответа.

– Что вы сказали? – Дин Юсон удивленно посмотрел на девушку, пораженный ее невозмутимым видом. – Нет, это невозможно… Да еще ничего и не решено…

– Товарищ военврач, Бонхи мне все рассказала. Вы должны меня понять, я рассчитываю на это. Ведь мое желание вызвано моим расположением к вам, стремлением принести пользу Родине. Я знаю о ваших чувствах ко мне. Спасибо вам за постоянство, но ведь и мое чувство к вам не прошло, поэтому я и приехала сюда. Я хочу вам помочь, и пусть случится самое непоправимое, я не боюсь…

Дин Юсон не отвечал. Перед ним была прежняя Сор Окчу, которая ради спасения раненых кинулась под огонь врага, которая, не желая обременять его, уехала от него. И вот она снова идет ему на помощь – предлагает свою жизнь, чтобы он успешно завершил свои труды, направленные на исцеление инвалидов войны.

«Что за удивительная девушка? – думал Дин Юсон. – Честная, мужественная, бесстрашная. Вот и сейчас предлагает себя для первой операции!»

Дин Юсон и гордился ее порывом, и в то же время пугался ее решения. Но нет, он не возьмет в руки скальпель, чтобы на этой девушке испытать свой метод.

– Спасибо, Окчу, – сказал он твердо, – но наш метод еще нуждается в тщательной проверке…

– Товарищ военврач! – Девушка с мольбой смотрела на Дин Юсона. – Зачем обманывать и меня и себя? Я не отступлюсь. Я вам говорила, что готова к любым испытаниям. Не бойтесь. Прошу вас, оперируйте первой меня, а не Хван Мусона! Говорю так потому, что я лучше, чем кто-либо, знаю о вашем отношении к этому больному. Я хочу до конца идти вместе с вами, рядом с вами, пока мы не достигнем цели.

Сор Окчу опять разволновалась и умоляюще смотрела на Дин Юсона.

– Дорогая Окчу, спасибо вам, большое спасибо. – Дин Юсон сжал руку девушки в своих ладонях. Его взгляд излучал любовь и восхищение.

– Это вам спасибо, – тихо отозвалась Сор Окчу.

Она поднялась. Дин Юсон тоже встал. Как хотелось ему сейчас нежно обнять девушку и без конца целовать ее пылающее лицо. Но нет, он этого себе не позволит. И он вспомнил… Как-то на фронте они вместе выполняли боевое задание. На обратном пути они набрели на поляну, всю пылавшую цветущими хризантемами. Они долго стояли, взявшись за руки, среди моря цветов и смотрели друг на друга горящими глазами. Ему неудержимо тогда хотелось обнять и расцеловать девушку, но он сдержался…

– Окчу, я искренне благодарю вас. Я самый счастливый человек на свете. Я счастлив, что моим спутником в жизни будет такой преданный друг, как вы… – Дин Юсон не мог дальше говорить, к горлу подступил горячий комок.

Повлажневшими глазами Сор Окчу смотрела на Дин Юсона и счастливо улыбалась.

Поднялся ветер, волнение на реке усилилось, ночной мрак окутывал землю.

7

Заместитель заведующего отделением Рё Инчже был потрясен. Он сидел у себя в кабинете и никак не мог прийти в себя. Два дня назад в клинику поступила больная Сор Окчу, он знал, кто она, – коллеги рассказывали о ее судьбе. Но он и предположить не мог, что девушка будет настаивать, чтобы ее первой оперировали по методу, разработанному доктором Юсоном. Первой! Это непостижимо. Такая на вид хрупкая, такая тихая, и на тебе! И откуда берется столько мужества, какая сила заставляет ее идти на самопожертвование?

Вспомнились рассказы Чо Гёнгу и Гу Бонхи о Сор Окчу и Дин Юсоне, да так живо, будто он слышал их голоса.

Рё Инчже погрузился в раздумье. Так верить в успех творческих поисков своего возлюбленного! Ведь полной гарантии нет и быть не может! И тем не менее готова идти на смерть, что вовсе не исключено. Но не может быть, чтобы девушкой руководила только любовь. Нет, такие люди общественные интересы ставят выше личных. И их любовь есть тоже продукт новых социальных взаимоотношений, окрепших в революционной борьбе, борьбе во имя блага трудового народа, которому они посвятили себя целиком.

И Рё Инчже позавидовал влюбленным. В его жизни ничего подобного не случалось. Да, любовь Дин Юсона и Сор Окчу – это любовь людей нового поколения. Какое это, оказывается, возвышенное чувство! Что может устоять перед такой любовью? Этим людям все по плечу.

Размышления Рё Инчже прервал стук костылей в коридоре. Затем дверь его кабинета отворилась и в комнату вошел Хван Мусон.

– Товарищ доктор! – Покрасневшее лицо Хван Мусона выдавало его волнение. Он сказал, что нигде не нашел ни Чо Гёнгу, ни Дин Юсона, поэтому без церемоний пришел сразу к нему, и скороговоркой добавил: – Первой оперировать Сор Окчу нельзя. Первая очередь моя. Прошу вас решить вопрос в мою пользу.

Просьба Хван Мусона не вызвала недоумения, но Рё Инчже явно оказался в затруднительном положении – он и сам еще не знал, когда будет эта операция и кто первым ляжет на операционный стол.

Хван Мусон, видя замешательство врача, настойчиво продолжал:

– Сор Окчу во время войны уже однажды спасла мне жизнь, рискуя собственной, и чудом осталась сама жива. А сколько она натерпелась лиха. А вы, как я узнал, хотите ее оперировать первой. Нет, этого я не допущу! – Последние слова Хван Мусон почти выкрикнул.

Рё Инчже по-прежнему хранил молчание. Что за люди?! Каждый стремится во что бы то ни стало первым лечь на операцию, которая не гарантирует благополучного исхода.

И тут в кабинет вошел Дин Юсон. Он, видимо, хотел посоветоваться с Рё Инчже по поводу очередных операций, какие предстояло делать во второй половине дня. Дорогу ему неожиданно преградил Хван Мусон.

– Товарищ Юсон, что же это делается? От вас я этого не ожидал. Разве можно первой Окчу… – Хван Мусон судорожно сглотнул.

– Товарищ Мусон, успокойтесь. Вам вредно волноваться. Прошу вас.

Дин Юсон помог больному сесть и сам присел рядом. Он, в сущности, ждал такой реакции со стороны Хван Мусона. Но когда столкнулся с ней, немного растерялся.

Дин Юсону нелегко далось его решение первой оперировать Сор Окчу, перед этим он провел несколько бессонных ночей. Думал он, конечно, и о Хван Мусоне. Он верил в успешное завершение операции, но все же стопроцентной гарантии успеха он дать не мог. Поэтому он хотел сделать первую операцию человеку, ему близкому. Таким человеком была Сор Окчу. Вот когда операция пройдет успешно и его метод всеми будет одобрен, когда он сам будет окончательно уверен, что стоит на верном пути, тогда он сделает операцию и Хван Мусону и другим. Вот почему Дин Юсон после долгих раздумий принял предложение Сор Окчу. В случае каких-либо осложнений он один ответит за все, в том числе и перед самим собой.

– Я протестую, доктор! Нельзя первой оперировать Окчу. Моя совесть не позволит, чтобы она была первой, – твердо стоял на своем Хван Мусон.

– Товарищ Мусон, выслушайте меня. Вы пока нездоровы, вас сейчас нельзя оперировать. А мы не можем ждать, пока вы поправитесь. Вы согласны со мной? Я хорошо понимаю ваши чувства, но что поделаешь… Прошу вас, поймите и вы меня, – вынужден был таким образом объяснить свое решение Дин Юсон.

Однако Хван Мусон не сдавался. Он утверждал, что абсолютно здоров и хорошо перенесет любую операцию.

Дин Юсон был тронут до глубины души. И Сор Окчу, и Хван Мусон, оба хотели помочь ему, были готовы своим самопожертвованием принести пользу науке, прийти на помощь другим. Дин Юсону с большим трудом удалось уговорить Хвгн Мусона уйти в палату. Проводив его, он вернулся в кабинет.

Рё Инчже как-то по-новому посмотрел на Дин Юсона.

– Доктор Юсон, вы все еще не отказались от своих идей? Намерены делать операцию на человеке? – спросил он.

– Да. Намерен, – ответил Дин Юсон.

– Вам не страшно экспериментировать на таких удивительных людях? Ваш скальпель не дрогнет?

– Товарищ Рё Инчже, я верю, все будет хорошо. Именно уверенность позволяет мне взять в руки скальпель и оперировать первой любимую девушку. Слов нет, она прошла через ужасные испытания, много горя натерпелась, и мне было нелегко решиться на эту операцию, но я должен это сделать.

– Мне кажется, вы все же рискуете, и довольно сильно. А вдруг в ходе операции… – Рё Инчже не закончил фразы, у него не хватило смелости сказать, что он не верит в ее успех.

– Товарищ заместитель заведующего отделением, не беспокойтесь. Все кончится хорошо.

Дин Юсону не понравились недомолвки Рё Инчже, но он не стал вступать с ним в спор. Он лишь коротко доложил о готовости больных к операциям, которые состоятся во второй половине дня.

8

Наконец наступил день, когда на операционный стол должна была лечь Сор Окчу. В ординаторскую пришли Дин Юсон, Чо Гёнгу и Рё Инчже. Они еще раз скрупулезно просматривали материалы повторной серии опытов на животных, проведенных Дин Юсоном в последнее время, обсуждали план предстоящей операции. В кабинете царила атмосфера деловой сосредоточенности. Многократно уточнялся участок поврежденной костной ткани, сличались результаты анализов больной в последние дни.

Врачи уже заканчивали свою работу, как вдруг дверь резко отворилась и в ординаторскую стремительно вошел профессор Хо Герим. Его вид ничего хорошего не предвещал.

– Мне сказали, что вы собираетесь сегодня оперировать больную Сор Окчу. Как это прикажете понимать? Ведь окончательные итоги экспериментов еще не подведены. Или я не прав? – Возмущенный голос Хо Герима не вызывал сомнений, как он относится к предстоящей операции.

Профессору лишь сегодня сообщили, что в клинику поступила больная Сор Окчу, которая чуть не потребовала, чтобы первой на операцию по методу, разработанному врачом Дин Юсоном, положили ее, что Чо Гёнгу и Дин Юсон решили удовлетворить желание девушки и что операция должна состояться сегодня. Решение врачей показалось профессору совершенно недопустимым, и он поспешил в ординаторскую.

Правда, поначалу он был восхищен поступком девушки: требует, чтобы ей первой сделали, по существу, экспериментальную операцию! Врач соглашается опробовать свой метод лечения на дорогом ему человеке! Спору нет, все это прекрасно! Однако первая восторженность сменилась трезвыми рассуждениями – новый метод еще не имеет достаточно убедительных научно-технических обоснований. Следовательно, операция связана с риском и может иметь далеко идущие отрицательные последствия. А ведь он тоже несет ответственность и за жизнь больной, и за дальнейшую судьбу своего ученика. Нет, пока не поздно, ему надо вмешаться, нужно запретить проведение операции, проводить еще и еще опыты на животных, окончательно убедиться в точности выводов и только тогда приступить к операции на человеке…

Чо Гёнгу и Дин Юсон переглянулись.

– Сонсэнним, садитесь, пожалуйста. – Чо Гёнгу предложил профессору стул. – Нам сказали, что сегодня у вас лекция в институте, поэтому мы и не успели поставить вас в известность. Повторная серия опытов подтвердила наши первоначальные выводы, и мы решились на операцию. Мне кажется, вам следует сказать несколько напутственных слов доктору Юсону, ему ведь в ближайшие часы предстоит взять в руки скальпель. Что же касается лабораторных данных, пожалуйста, ознакомьтесь. – И Чо Гёнгу стал излагать профессору детали лабораторных исследований последних дней.

– Ну, а желание больной Сор Окчу первой лечь на операцию, по-моему, говорит о ее патриотизме, партийном долге, решимости прийти на помощь людям. Это нельзя не приветствовать. Вот почему мы приняли решение прооперировать ее первой, – заключил Чо Гёнгу.

Но профессор стоял на своем.

– Порыв Сор Окчу прекрасен. Однако это еще не значит, что нужно принимать опрометчивое решение. – Профессор стал просматривать рентгеновские снимки и другие исследовательские материалы. – Не знаю, – продолжал он, – можно ли полностью положиться на эти материалы? У меня такой уверенности нет. Я не понимаю вас, дорогие коллеги. Куда вы так торопитесь? Поспешность – весьма вредная штука в нашем деле, а в науке особенно.

Профессор еще не успел опуститься на стул, как заговорил Рё Инчже.

– Откровенно говоря, я придерживаюсь того же мнения. Сор Окчу – особая больная, она удивительный человек. Ведь верно? А с ней, по-моему, мы хотим поступить бесчеловечно… Короче говоря, я предлагаю отложить операцию, – определил наконец Рё Инчже свою позицию.

Встретив такое решительное сопротивление со стороны Рё Инчже и профессора, Чо Гёнгу задумался, потом обратился к Дин Юсону.

– Юсон, а что вы думаете? Вы чувствуете себя уверенным? Вы верите в свою правоту? – Чо Гёнгу задавал эти вопросы не потому, что сам испытывал сомнения в правоте Дин Юсона, а из желания предоставить автору исследований возможность достойно ответить своим оппонентам.

– Ранее полученные позитивные данные подтвердились в ходе последней серии опытов, – ответил Дин Юсон, – я говорю это со всей ответственностью. Если бы у меня не было уверенности, разве я решился бы на операцию на человеке, тем более когда речь идет о Сор Окчу?

Дин Юсон говорил уверенно, но, сам того не желая, почувствовал, как червячок сомнения неожиданно закрался ему в душу. Будто возражения профессора и Рё Инчже посеяли в ней зернышко беспокойства.

Заметив смущение врача, Чо Гёнгу сказал:

– Если есть хоть малейшее сомнение, выкладывайте. Совершенно ясно одно: поскольку речь идет о первой операции на человеке, все должно быть тщательно выверено и учтено. Может быть, следует еще раз все заново перепроверить? Как вы считаете?..

И в этот момент отворилась дверь и в ординаторскую, словно подслушав происходящее, вошла Сор Окчу. Здороваясь, она низко поклонилась всем присутствующим и, остановив взгляд на Дин Юсоне, как бы желая вдохнуть в него уверенность, убежденно заговорила:

– Уважаемые товарищи, извините меня, пожалуйста, за бесцеремонное вторжение. Но если бы вы знали, как трудно ждать! Не надо спорить… Я приехала сюда с твердым намерением лечь на эту операцию. Поэтому отбросьте всякие сомнения. Приступайте к операции. Я верю в доктора Юсона. Эта вера и придает мне силы без колебания лечь на операционный стол. Так что действуйте, товарищ Юсон!

Сор Окчу говорила убежденно, решительно, и вдохновленный ее словами Дин Юсон снова обрел прежнюю уверенность, всякие колебания и сомнения пропали.

– Я сделаю вам операцию, Сор Окчу. Обязательно сделаю.

И профессор и Рё Инчже отступили, они молчали.

– Вас, Окчу, я знаю лучше, чем кого-либо из присутствующих, – заговорил Чо Гёнгу, – и это дает мне право поддержать и ваше желание, и решительность доктора Юсона. Сделаем так: сегодня проведем всю подготовительную работу, а завтра сделаем операцию.

– Это переходит всякие границы… – негодующе произнес профессор и покинул ординаторскую.

Рё Инчже не знал, как ему поступить – последовать за профессором или остаться. Он поерзал на стуле, поглядывая на всех по очереди, но уйти так и не решился.

– Значит, делаем, как я сказал, – заключил Чо Гёнгу. – Беру ответственность на себя. Завтра делайте операцию.

Так благодаря твердой позиции Чо Гёнгу вопрос об операции был решен.

С трудом переставляя ноги, Дин Юсон направился в операционный корпус, сердце его билось сильнее обычного. Все его мысли были о Сор Окчу, которая вскоре, одурманенная наркозом, неподвижно будет лежать на операционном столе. Ведь когда были проведены опыты на животных и получены положительные результаты, ему и в голову не приходило, что его скальпель первой коснется Сор Окчу.

И сейчас ее образ все время стоял у него перед глазами. В памяти всплыл вчерашний спор в ординаторской, и он будто снова услышал страстную речь Сор Окчу, укрепившую его уверенность в своей правоте.

Когда Дин Юсон вошел в операционную, Сор Окчу уже лежала на операционном столе. Лежала неподвижно, с закрытыми глазами, как после наркоза. Он тихонько подошел, остановился и молча стал всматриваться в знакомое лицо. Сор Окчу медленно приподняла веки. Дину Юсону показалось, что ее глаза подернуты печальной дымкой, но нет, вот она уже улыбается. Какая умница, подумал он, нашла в себе силы даже улыбнуться. В эти минуты для него не было никого на свете дороже этой девушки. И он, позабыв обо всем, опустился перед ней на колени.

– Окчу, родная. Спасибо за все. За любовь, за доверие… – Полные нежности и любви глаза Дин Юсона наполнились слезами.

– Юсон, не волнуйтесь, нельзя, вам предстоит нелегкая работа. Вы же должны меня оперировать. Не теряйте веры, не бойтесь, все будет хорошо. Только работайте спокойно. Я верю вам. Скоро я буду совершенно здоровой, и мы с вами будем гулять по берегу Мирана. Я верю в это, так обязательно будет, – Сор Окчу, улыбаясь, гладила руку Дин Юсона.

Дин Юсон, не отрывая взгляда от любимого лица, молча в знак согласия кивал головой. Затем он медленно поднялся…

Вот перед ним его Окчу… Это она ради его счастья хотела навсегда отказаться от своей любви, а потом примчалась в клинику, чтобы помочь ему в трудную минуту. Она верит в него, полагается на него, как спокойна она сейчас… Мысль, что Сор Окчу навсегда станет спутницей его жизни, помогала ему бороться с сомнениями и страхом, укрепляла желание отдать ей все – и знания, и уменье, и теплоту своего сердца.

Он медленно повернулся и пошел в дезинфекционную. Здесь уже были Чо Гёнгу, Гу Бонхи, Мун Донъир и другие медики – участники этой необычной операции. Все мыли руки. Дин Юсон подошел к рукомойнику, закатал до локтя рукава и не спеша, старательно принялся мыть руки. И опять перед собой он видел чуть размытое струей воды улыбающееся лицо Сор Окчу. Она улыбается, значит, все будет хорошо.

Рядом с Дин Юсоном молчаливо стояла Гу Бонхи, она вытирала руки. Сейчас она была спокойной и серьезной. Она думала о своей подруге. Вспомнила о ее ранении, о последующих испытаниях… «Да, эта мужественная девушка перенесет все, что предстоит ей испытать в ближайшие часы», – подумала Гу Бонхи. Ей вспомнилось, как во время войны они помогали оперировать раненых солдат, как Сор Окчу, тогда еще медсестра, умела с ними обращаться, сколько ласки дарила им. А вот теперь сама лежит на операционном столе…

Дин Юсон вошел в операционную. Сердце его учащенно билось, и он ничего не мог с собой поделать – сердце не подчинялось разуму.

Освещение в операционной было ярким – поневоле приходилось жмуриться. А когда зажгли светильник над операционным столом с девятью бестеневыми лампами и бра на стенах, в помещении стало даже жарко.

Перед Дин Юсоном на операционном столе лежала под простыней Сор Окчу. Он на мгновение отвел взгляд, будто стесняясь разглядывать контуры ее тела, очерченные тонкой тканью.

Вдоль стены, у окон, в нетерпеливом ожидании застыли Чо Гёнгу, Рё Инчже, некоторые другие врачи клиники, медики – преподаватели кафедры профессора Хо Герима и аспиранты. В операционной стало необычно тихо.

Дин Юсон кивнул головой ассистентам и подошел к столику с инструментами. С помощью медсестры он надел стерильный халат, еще раз протер руки спиртом. Медсестра натянула ему резиновые перчатки. Все это делалось молча, в полной тишине.

Гу Бонхи следом за Дин Юсоном подошла к операционному столу и, приложив губы к уху Сор Окчу, прошептала:

– Помнишь, на фронте перед операциями ты всегда просила солдат быть спокойными и терпеливыми. Помнишь? Но я тебе ничего говорить не буду. Тебя же оперирует сам Юсон, я буду все время рядом.

Гу Бонхи с трудом сдерживала себя, чтобы не расплакаться. Сор Окчу с закрытыми глазами кивнула подруге, ее ресницы стали влажными.

Дин Юсон глубоко вздохнул. Опять где-то в груди притаился страх. Но чего же он боится? Теоретически он подготовлен хорошо, методикой операции владеет превосходно, уверен, что операция пройдет успешно. И все равно приступы страха время от времени выводили его из равновесия. А вдруг случится непредвиденное, например нагноение или, что еще хуже, заражение крови? Тогда произойдет непоправимое – над жизнью любимой девушки нависнет угроза смерти…

Дин Юсон взял тампон, смоченный в спирте, и протер им надетые на руки резиновые перчатки, потом долго изучал место будущей операции. Анестезиологи дали наркоз.

Гу Бонхи пинцетом подхватила тампон с йодом и, приоткрыв простыню, склонилась над больной. Сразу бросилось в глаза, что бедро одной ноги искривлено и нога заметно короче другой.

Дин Юсон внимательно осмотрел рубцы от прежних операций, причинивших девушке много страданий.

В это время из коридора послышались возбужденные голоса, в дверь операционной застучали, и раздался голос Хван Мусона:

– Товарищ военврач, товарищ Юсон! Что же вы делаете? Такую девушку подвергаете риску? Почему не меня? Вы черствый, бездушный человек. Вы поступаете несправедливо!

Дин Юсон болезненно поморщился. Хван Мусон прав, но он не может поступить иначе.

Голос Хван Мусона постепенно затих, очевидно, сестры увели больного в палату. Лишь тогда Дин Юсон вплотную подошел к операционному столу и протянул руку. Медсестра Ра Хигён вложила ему в руку скальпель. И тут рука Дин Юсона вдруг мелко задрожала, он призвал на помощь всю свою волю, пытаясь унять дрожь, но не смог этого сделать. Он побледнел, на лице выступили капельки пота. Стоявшая рядом медсестра вытерла пот с его лица марлей.

Чо Гёнгу, настороженно наблюдавший за Дин Юсоном, почувствовал неладное. Он быстро встал рядом и протянул руку.

– Юсон, передайте, пожалуйста, скальпель мне, – коротко сказал он.

Сочувственный взгляд Чо Гёнгу как бы говорил Дин Юсону: «Я вас понимаю. Не каждый может взять в руки скальпель, чтобы сделать операцию любимой девушке. Это не просто. Операцию сделаю я. Не беспокойтесь, все будет хорошо».

– Нет. Спасибо. Уже прошло. Я буду оперировать сам, – ответил Дин Юсон и склонился над операционным Столом.

Все присутствовавшие врачи подошли ближе, окружив операционный стол. Их настороженные взгляды будто навалились на Дин Юсона какой-то непонятной тяжестью. Но в то же мгновенье колокольчиком зазвучал голос Сор Окчу: «Я верю вам. Действуйте, доктор Юсон». Дин Юсон встряхнулся, он почувствовал прилив уверенности и крепче сжал в руке скальпель. Постепенно вернулось душевное равновесие.

В полоске между медицинской шапочкой и марлевой маской сверкнули живые глаза Дин Юсона. То уже был взгляд уверенного в себе человека. Тупым концом скальпеля Дин Юсон пометил операционный участок, проведя линию по левой подвздошной кости. Это место снова смазали йодом, и очерченная линия выступила более отчетливо. Именно в этом месте должен пройти разрез.

Сор Окчу лежала неподвижно – видимо, она уже впала в глубокий сон.

Дин Юсон осторожным движением сделал первый надрез, шепча про себя: «Дорогая, я причиняю вам боль, извините меня. Да, такую операцию человеку я делаю впервые, но я верю, все кончится благополучно. Я без колебаний решился оперировать вас, зная, что вы сумеете все превозмочь».

В тот момент, когда Дин Юсон коснулся скальпелем тела Сор Окчу, он вздрогнул, будто нож вонзился в его тело. Но это быстро прошло, движения его стали уверенными и точными.

Гу Бонхи и Мун Донъир специальными зажимами защемляли кровеносные сосуды и останавливали кровотечение. Обнажилась подвздошная кость, и операционная сестра без промедления подала Дин Юсону медицинские стамеску и молоток.

При виде этих инструментов Дин Юсон мгновенно покрылся холодным потом: ведь этими предметами ему предстоит долбить кость у Сор Окчу. Однако разум приказывал: ради успеха операции необходимо преодолеть волнение. До боли стиснув челюсти, он поставил стамеску на кость и поднял руку с молотком. Но в эту секунду у него закружилась голова, потемнело в глазах, рука его бессильно опустилась, и он стал медленно опускаться на пол.

– Юсон, что с вами? – Чо Гёнгу быстро подхватил врача. Кто-то подставил стул. Дин Юсона усадили.

Он сидел с закрытыми глазами, не в силах пошевелиться.

– Юсон! Юсон, очнитесь! – растерявшаяся Гу Бонхи тормошила врача за плечо.

Сквозь затуманенное сознание Дин Юсон слышал голоса Чо Гёнгу и Гу Бонхи, он отчаянно боролся, чтобы прийти в себя, но плоть не подчинялась воле.

– Юсон, отдохните немножко. Я продолжу операцию. Товарищ Рё Инчже, помогите доктору, дайте ему успокоительное.

Чо Гёнгу занял место Дин Юсона. В это время зазвенел телефонный аппарат на столике в углу операционной.

Рё Инчже торопливо подошел и снял трубку.

– Ал-ло? Это профессор? Да… Начали… Но…

При последнем слове Рё Инчже, словно не желая, чтобы тот продолжал, Дин Юсон резко вскинул голову и встал.