Текст книги "Счастье"

Автор книги: Ким Чжэгю

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 25 страниц)

Глава пятая

1

Было уже за полдень, когда Дин Юсон сошел на станции Хаджин. Это был его второй приезд сюда, но какие разные чувства владели им тогда и сейчас.

Тогда на душе у него было спокойно. Теперь, несмотря на предстоящую встречу с матерью, он испытывал какое-то смущение: приехал, не доведя до конца начатое дело.

Лучше бы эта поездка состоялась до того злополучного совещания – может быть, тогда не было бы так тяжело на сердце. В поезде он ни на минуту не сомкнул глаз.

Тяжелой походкой Дин Юсон направился к выходу. На площади он осмотрелся. Кое-что тут изменилось: появились новые кирпичные дома, более оживленным стало уличное движение. Лишь на обочине, как и прежде, высилась металлическая опора высоковольтной линии и, казалось, с насмешкой взирала на старого знакомого.

С тревожно бьющимся сердцем садился Дин Юсон в автобус, который шел до машиностроительного завода. Как его встретит Сор Окчу? Но вот автобус наполнился пассажирами и, вздрогнув своим массивным корпусом, медленно тронулся с места.

Через некоторое время, натужно урча, автобус стал подниматься на перевал. Дин Юсон сидел у окна, глядя на медленно проплывавшие пейзажи, а перед его глазами стояли образы матери и Сор Окчу.

С тех пор как Дин Юсон видел их в последний раз, прошло много времени, и ему казалось, что мать очень постарела, а Сор Окчу из-за своего увечья тоже внешне изменилась… Он представил себе, как они встречают его на конечной станции, и сердце его учащенно забилось.

Поднялись на перевал. В раскрытые окна ворвался соленый морской воздух, потянуло запахом вяленой рыбы и бодрящим ароматом молодой зелени, уже покрывшей склоны сопок.

Сквозь частокол стройных сосен виднелась хаджинская бухта, а справа у подножия гор лежал завод.

Окрашенные в серый цвет, с огромными окнами, сверкавшими на солнце, выстроились в строгий ряд заводские корпуса.

По акватории бухты, ближе к скалистому мысу, скользили рыбачьи лодки, а у берега на якоре стояли большие сухогрузы, ожидавшие разгрузки.

«Родина залечивает раны, возрождается из пепла, а наши врачи…» При этой мысли его снова охватила досада: ведь и он до сих пор не выполняет свой прямой долг врача – решить проблему радикального лечения инвалидов войны. Но больше всего его тяготило сознание, что он, отчаявшись из-за постоянных неудач, сам бросил на полпути свои исследования и в таком состоянии должен предстать перед Сор Окчу.

Автобус медленно подходил к остановке. Дин Юсон пытался отыскать в толпе мать, но, к его удивлению, матери не было видно. И только когда автобус сделал еще один круг и подошел к пассажирам, ожидавшим посадки, он увидел мать. Она стояла в сторонке, у изгороди перед жилым домом.

Мать стала ниже ростом, она как-то сгорбилась – может, поэтому Дин Юсон не сразу заметил ее. Но это была его мать, о которой он думал и на берегу Нактонгана, и в тяжелые дни отступления. Он увидел ее впервые после того, как она покинула родную деревню и, преодолев путь в тысячи ли, пришла на Север. Направляясь в Хаджин, Дин Юсон знал, что его мать находится здесь, но сейчас при виде ее ему это казалось сном. Женщина тоже напряженно вглядывалась в лица прибывших, пытаясь отыскать сына. Дин Юсон высунулся из окна и помахал матери рукой.

– Ма-ма! – сдавленным голосом окликнул он мать. И только тогда старушка, узнав сына, бросилась к автобусу с протянутыми руками.

Теплое чувство заполнило грудь Дин Юсона.

«Бедная мама, сколько унижений, сколько оскорблений вытерпела она, когда после смерти отца ей пришлось гнуть спину на помещика! А какие суровые испытания она перенесла во время отступления, когда, пробираясь на Север, должна была преодолеть тысячи ли тяжелого пути!» И от этих мыслей мать становилась ему еще роднее, еще ближе.

Мать торопливо подошла к автобусу, в ее глазах стояли слезы.

– Мама! – повторил Дин Юсон, выходя из автобуса и обнимая мать.

– Юсон, мальчик мой! – Голос матери не изменился: он звучал так же мягко и нежно, как и раньше.

Встречать Дин Юсона пришел и Ди Рёнсок, с которым Дин Юсон познакомился еще в прошлый раз. Но Сор Окчу не было. Возможно, она еще работает? А может, плохо себя чувствует? Или же…

– Ну вот, снова довелось встретиться! – Ди Рёнсок крепко пожал Дин Юсону руку.

– Здравствуйте, очень рад вас видеть, – сердечно поздоровался с ним Дин Юсон и опять повернулся к матери. – Мама, милая! – В первые минуты встречи Дин Юсон ничего больше не мог сказать.

– Сыночек! Мой сыночек! – повторяла женщина; подкативший к горлу комок мешал ей говорить.

Сколько же лет прошло с тех пор, когда сын в военной форме приходил навестить ее в деревне. Она так гордилась тогда перед односельчанами, что ее сын – офицер. И вот он снова приехал и обнимает свою старенькую мать. Кажется, он стал еще выше ростом, раздался в плечах. Теперь ее сын известный врач, член Трудовой партии. Как жаль, что мужа нет в живых и она одна переживает эти счастливые минуты.

– Что же вы плачете, тетушка? – укоризненно произнес Ди Рёнсок. – Сына ведь встретили, нужно улыбаться, а не плакать. Ну, пойдемте домой, чего мы тут стоим.

– Да, да, пойдемте, – встрепенулась старушка.

Все трое направились в поселок. Дин Юсон шел рядом с матерью.

– Мама, а что с Сор Окчу? – тихо спросил он, наклонясь к матери.

– Потом, потом поговорим, она ненадолго отлучилась, – скороговоркой проговорила старушка и отвела взгляд.

Дин Юсона снова охватило тревожное чувство.

«Если Окчу действительно отлучилась ненадолго, почему же мать так волнуется?» – недоумевал он.

Пришли домой; от натертого до блеска пола шло тепло. Повсюду – на красиво расставленной мебели, на абажуре настольной лампы – лежали вышивки. Это, видно, работа Сор Окчу, подумал Дин Юсон, ведь она и в госпитале этим занималась, везде наводила порядок и уют. Мать, словно угадав мысли сына, открыла шкаф, вынула оттуда вышитую подушечку и предложила сыну. Все уселись за столик. Из кухни, где жена Ди Рёнсока готовила ужин, доносился звон посуды.

– Ну, как твое здоровье, как у тебя на службе? – Старушка участливо посмотрела на сына.

– Спасибо, мама, я здоров, как вы себя чувствуете?

– Ничего, все в порядке. На Юге я часто болела желудком, но здесь меня вылечили.

– Правда? А я так ничем вам и не смог помочь. Но как это вы проделали такой нелегкий путь – с Юга на Север? Я даже представить это себе не могу. Да еше с Сор Окчу.

– Да, путь был трудный. Но все обошлось. И тебя вот встретила, сразу радостнее стало жить. А ты почему только сейчас приехал? Я думала, мы встретимся раньше.

– У меня, мама, была срочная работа, поэтому и не приехал раньше, – ответил Дин Юсон и невольно вспомнил злосчастное совещание у профессора.

– Срочная работа, говоришь? Теперь у всех срочная работа. А вот что Сор Окчу долго не навещал, зная о ее горе, это плохо.

– Я хотел, мама, но… – Дин Юсон посмотрел на мать и замолчал. Вспомнились все его переживания, когда он, узнав от профессора Хо Герима о судьбе Сор Окчу, все никак не мог решиться написать ей письмо. – Так сложились дела…

– Какие же такие дела могли быть выше этого?

– Вы должны понимать, что я как врач не мог прийти к Окчу с пустыми руками. Я упорно работал, стараясь найти способ избавить ее от увечья…

– И что же?

– К сожалению, мои усилия не увенчались успехом…

– Вот что я тебе скажу, сынок. Зачерствел ты душой. Нельзя так. Вспомни, какой это человек, Окчу. Была почти при смерти, но нашла в себе силы выкарабкаться. Из-за этих проклятых американцев потеряла и отца, и мать. А как сражалась на фронте? Жизни своей не щадила. Неужели же тебя не волнует ее судьба? Да мы должны преклоняться перед ней, носить ее на руках! Все должен был бросить, а к ней приехать!

– Послушайте, мама… – чуть не со стоном начал Дин Юсон, но, опустив голову, умолк.

– Я не знаю, как ты, но я не могу жить без Окчу. Где бы я была теперь, если бы не она?

– Не будьте так несправедливы ко мне, мама. Я с вами во всем согласен. Меня удерживало только одно: я ничем не мог ей помочь. А где же сейчас Окчу?

– Наша девочка… Ох, не могу я говорить об этом… – С этими словами старушка встала и вышла на кухню.

Что еще случилось, подумал Дин Юсон с тревогой.

– Я тебе все расскажу, – вмешался в разговор Ди Рёнсок.

…Несколько дней назад, после обеда, к нему зашла Сор Окчу. Она казалась очень взволнованной. Он вообще заметил, что после того, как мать Дин Юсона съездила в Пхеньян, Сор Окчу сильно изменилась, стала какой-то замкнутой, как бы ушла в себя. Он вопросительно посмотрел на девушку.

«Товарищ бригадир, мне нужно на какое-то время съездить в госпиталь для инвалидов войны», – сказала Сор Окчу.

«Понимаю, но, говорят, скоро должен приехать Дин Юсон».

«Вы знаете, что мне два раза в год – осенью и весной – предоставляется возможность проходить курс лечения в этом госпитале».

«А вызов есть?»

«Да, и с нашей больницей вопрос согласован. Я должна ехать».

«Тогда конечно, поезжай. Но а как же быть, если приедет товарищ Юсон?»

«Если приедет товарищ Юсон, позаботьтесь, чтобы он хорошенько отдохнул… а потом пусть возьмет свою мать и уезжает», – тихо ответила Сор Окчу.

«Ты в своем уме? Конечно, увидеть мать – это большая для него радость, но я думаю, что он едет сюда больше из-за тебя. Разве ты этого не понимаешь?..»

«Прошу вас, не говорите об этом. Я…» Сор Окчу отвернулась и расплакалась.

«Ну что ты, что с тобой, Окчу?» Ди Рёнсок растерялся.

«Я не в силах сейчас все объяснить, но поймите меня правильно и постарайтесь, чтобы мать Юсона тоже поняла мое состояние. Я уезжаю завтра утром».

Сор Окчу вытерла слезы, склонилась в поклоне и вышла. Ди Рёнсок молча смотрел ей вслед. Что еще спрашивать? Он и так понял, что творилось в душе у девушки…

– Вот так и уехала Окчу. Беда, да и только, – тяжело вздохнул Ди Рёнсок.

Дин Юсон молчал, только курил одну сигарету за другой.

Из письма, оставленного Сор Окчу профессору Хо Гериму, было трудно догадаться, что руководило девушкой, когда она писала свое письмо. Теперь он все понял. Так вот в чем причина! Что же делать дальше? Как ему поступить?

– Можно только представить, какое насилие совершила над собой Окчу, если она, глубоко почитая вашу мать, навсегда решила расстаться с вами. Ее поступок может показаться жестоким, но ему можно найти оправдание. Поэтому не судите ее слишком строго.

– Что вы, товарищ Рёнсок!.. Да разве…

А Ди Рёнсок, словно не слыша его, продолжал:

– Что ж теперь поделаешь? Но вы не беспокойтесь об Окчу, она не пропадет, а вы живите счастливо со своей матушкой.

Дин Юсон сидел неподвижно, устремив взгляд в одну точку. Да, его поведению нет оправдания. Ведь знал же он, в каком состоянии находится Сор Окчу, а не стремился разыскать ее. Колебался даже, прежде чем писать ей. И в Хаджин медлил с приездом: мол, закончу опыты, тогда и приеду. Почему он такой нерешительный?

– Если говорить откровенно, – наконец заговорил Дин Юсон, – я ей обязан больше, чем она мне. Думаю, что всегда она будет нужнее мне, чем я ей. Поэтому я не уеду отсюда с матерью. Я не оставлю Окчу одну. Уверен, что и мама так считает.

– Что ж поделаешь, коль она так решила. Я ее понимаю; нет, это не безрассудство, – сказал Ди Рёнсок и встал.

Мать и сын оставляли его ужинать, но бригадир поблагодарил их и от ужина отказался.

Проводив гостя, Дин Юсон вернулся к себе и долго стоял неподвижно посреди комнаты, как бы раздумывая, что ему делать. Мысли путались. Его взгляд упал на книжную полку, там стояли учебники для студентов четвертого курса заочного факультета медицинского института. Он с нежностью подумал о Сор Окчу: вот ведь хватает сил еще учиться. На маленьком столике лежали раскрытые книги и тетрадки. Казалось, что их хозяйка только что занималась здесь и лишь ненадолго вышла куда-то. На столе рядом с настольной лампой Дин Юсон увидел две маленькие фарфоровые фигурки мальчика и девочки. Они улыбались друг другу с таким забавным выражением лица, что, глядя на них, нельзя было сдержать улыбку.

Эти маленькие человечки своим забавным видом, наверное, подбадривали Сор Окчу, скрашивали ее одиночество. Милая Окчу, ты стала мне еще дороже. Чувство любви к девушке вспыхнуло в Дин Юсоне с новой силой, и теперь только от него самого зависело, чтобы это чувство не угасло. Нет, оно никогда не угаснет, и он добьется своего – вылечит свою любимую.

Вошла мать и поставила перед сыном столик с ужином.

Как когда-то, они сели за столик друг против друга.

– Ну, давай ужинать, сынок, – сказала мать, протягивая сыну палочки для еды.

– Сколько лет, мама, мы не сидели вот так за одним столом?

– Ох, давно, сынок.

– Мама, а когда вы приехали в Хаджин?

– Скоро неделя будет. Я ведь как думала? Вот приедешь ты, мы возьмем Сор Окчу и все вместе поедем к тебе. Но видишь, как вышло? Ох… – Старушка пододвинула к сыну мисочку с кимчхи из молодой редьки.

– Это вы специально для меня приготовили? – спросил Дин Юсон, нежно глядя на мать.

Страдальческое выражение исказило лицо старушки.

– Что с вами, мама?

– Это еще Окчу приготовила перед отъездом. Она говорила, что ты очень любишь кимчхи из молодой редьки…

Это было дня два назад. Сор Окчу принесла несколько пучков молодой редьки. Через несколько минут она была уже на кухне и приготовила кимчхи, положив его в глиняный кувшин. Разве трудно было догадаться, для кого девушка перед отъездом готовила кимчхи?

Дин Юсон вспомнил, как в военно-полевом госпитале, когда в столовой подавали кимчхи, Сор Окчу, видя, с каким аппетитом Дин Юсон его уплетает, всякий раз незаметно пододвигала ему и свою порцию.

Милая, она не забыла о нем, она всегда о нем думала, хотя и решила навсегда с ним расстаться. И даже уезжая, приготовила его любимое блюдо.

Внимание Дин Юсона привлекли фотографии, стоявшие в стеклянной рамке на письменном столе. Рядом с его детской фотографией в рамку был вставлен снимок, сделанный в доме профессора Хо Герима в день освобождения Сеула, где он был снят вместе со своими боевыми друзьями. Поев, Дин Юсон подошел к письменному столу. Мать вышла на кухню мыть посуду. Когда она вернулась, он спросил:

– Мама, а как эти фотографии оказались здесь?

– Вон ту маленькую я привезла с собой, а эта, где ты с друзьями, была у Окчу.

– Ах, вот как… – задумчиво протянул Дин Юсон, продолжая рассматривать фотографии.

Оба долго молчали.

– Видишь, как получилось, сынок, – нарушила молчание старушка. – Окчу ушла, но ведь мы могли бы жить все вместе?

– Не отчаивайтесь, мама. Вот увидите, Окчу обязательно вернется, – твердо сказал Дин Юсон, хотя он сам еще не был в этом уверен. Просто он страстно этого хотел.

– Дай-то бог! Тебе, конечно, виднее. Но почему не могут вылечить Окчу? У вас такая прекрасная больница, взял бы ты ее к себе!

– Со временем вылечат. А вы видели нашу клинику?

– Видела, доктор Мун Донъир показывал. Раньше я даже не думала, что на свете бывают такие больницы. Куда ни войдешь – везде стоят какие-то аппараты, кругом чистота, у больных белые простыни. И как врачи стараются, ухаживают за больными. Как же могут тут не вылечить болезни! И подумать только: никто ничего не платит за лечение. Поневоле вспомнила мужа. Какой у него был крохотный кабинет! А все ж лечил односельчан – и многих вылечивал. А вот сам занемог, и пришлось отдать богу душу – никто не помог. И подумать страшно, сколько еще страдает бедных людей в Южной Корее! Но почему у нас в такой чудесной больнице наши врачи не могут вылечить Окчу?

Слова матери причиняли Дин Юсону чуть ли не физическую боль. Он не знал, что ответить. Наконец тихо произнес:

– Потому, мама, что врачи, в том числе и я, еще многого не умеют. Но в настоящее время делается все, чтобы излечить таких больных.

– Скорее бы наступил такой день!

– Этот день обязательно придет.

Дин Юсон вышел на улицу и направился к морю. Через некоторое время он оказался на стрелке, залитой ярким лунным светом. Отсюда начинался пляж. Дин Юсон медленно пошел по песчаному берегу, прислушиваясь к тихому плеску мерно набегавших волн.

У высокой, одиноко стоявшей на берегу сосны он остановился. Струящийся сквозь хвою серебристый свет луны будоражил душу.

Мысли Дин Юсона снова вернулись к тому, что рассказывала о Сор Окчу мать. И чем больше он думал о девушке, тем больше утверждался в мысли о ее благородстве. Как же ему сейчас не хватает ее! Как хотелось излить ей свою душу. Теперь ему было ясно: нужно как можно скорее увидеть Сор Окчу и объясниться – их жизнь совершенно немыслима друг без друга. Он должен принести ей радость и вселить в нее надежду.

Дин Юсон был так поглощен своими мыслями, что не заметил, как к нему подошли мать и Ди Рёнсок. Старушка, видимо, беспокоилась, куда это отправился сын, и захватила с собой бригадира.

– Юсон, сынок!

Дин Юсон от неожиданности вздрогнул и обернулся.

– Вы, доктор, уж не осуждайте Окчу за ее поступок, – сказал Ди Рёнсок.

– Я не осуждаю. Напротив…

– А ты поедешь за ней, сынок?

– Обязательно, завтра утром и отправлюсь. Что бы там ни было!

Ди Рёнсок крепко пожал юноше руку.

– Спасибо, доктор, вы поступаете благородно.

– Может быть, пойдем домой? – робко спросила мать.

– Да, пора.

Они повернули в сторону поселка.

2

По приезде в госпиталь для инвалидов войны Дин Юсон сразу же направился к главному врачу, так как считал, что лучше других должен быть осведомлен о состоянии здоровья Сор Окчу именно он.

Его приветливо встретил пожилой коренастый мужчина.

– Товарищ Сор Окчу, говорите? Да, три дня, как поступила. А вы кем ей доводитесь?

– Мы знакомы еще с фронта… Это моя невеста, – ответил Дин Юсон и покраснел.

– Вот как! Выходит, это вы писали сюда? К сожалению, мы ничего не могли вам ответить, ведь Сор Окчу, выписываясь, не оставила адреса.

– Да, я знаю. Я все знаю.

– Ну что ж, тем лучше. Вы можете встретиться с больной. Можно здесь у меня, если желаете.

– Простите, я хотел бы узнать… Как вы оцениваете теперешнее состояние Сор Окчу? – Дин Юсону хотелось услышать подробности от человека, который в течение длительного времени знал Сор Окчу и следил за ее здоровьем.

– От вас я ничего скрывать не стану. Положение у нее, конечно, серьезное, хотя…

– Я имею в виду вот что, – прервал врача Дин Юсон. – Есть ли, по-вашему, у Сор Окчу хоть какой-нибудь шанс на полное излечение?

– Что вам сказать? По сравнению с некоторыми другими больными общее состояние вашей невесты вполне удовлетворительное. Конечно, нужно всегда надеяться на полное выздоровление. Но пока мы бессильны излечить ее полностью.

Дальнейшие расспросы Дин Юсон счел излишними. Все было ясно. Никто пока не может помочь Сор Окчу, в том числе и он.

– Вы побудьте здесь, а я приглашу Сор Окчу, – дружелюбно сказал главврач и вышел из кабинета.

Дин Юсон не находил себе места. Чтобы как-то успокоиться, он стал медленно ходить по кабинету. Сейчас придет Сор Окчу, он увидит свою любимую. Сердце у него учащенно забилось.

Семь лет прошло с тех пор, как он в последний раз видел Сор Окчу в Ёнчжу, семь долгих мучительных лет ожидания. В тот трагический день, когда он увидел Сор Окчу, сраженную вражеским осколком, он рыдал от отчаяния, ибо ничем не мог ей помочь. И вот она сейчас придет. «Неужели я сейчас увижу ее?» – думал Дин Юсон и не мог в это поверить. Наверное, она сильно изменилась, лицо стало бледным, осунулось, как у всех больных. А раньше оно всегда светилось улыбкой. И сама, конечно, похудела от частых операций.

Послышались неровные шаги. Дин Юсон весь напрягся, прислушиваясь. Человек подходил все ближе и ближе, вот шаги застыли у кабинета. Стало тихо. Нервы у Дин Юсона была напряжены до предела. Наконец в дверь постучали.

Это, конечно, стучит она, подумал Дин Юсон. Охваченный волнением, он стоял как вкопанный, забыв даже ответить на стук. Затем опомнился, тихо сказал: «Войдите» – и подошел к двери.

Но дверь не открывалась. Тогда он взялся сам за дверную ручку. Прошло несколько тягостных секунд. Но вот дверь открылась – Дин Юсон так и не понял, сам ли он открыл ее, или это открыли с другой стороны, – и он увидел бледное, без кровинки лицо Сор Окчу. Только лицо.

Их взгляды встретились. Прижав к груди руки, как бы сдерживая готовый вырваться крик, Сор Окчу стояла не двигаясь.

– Окчу! – воскликнул Дин Юсон сдавленным голосом, делая шаг вперед.

Сор Окчу, казалось, не изменилась. Те же внимательные глаза, тот же овал лица, то же очертание рта. Только немного осунулась. Но нет, лицо было и прежним и другим. Появилось какое-то строгое, волевое выражение, но оно придало девушке еще большую привлекательность.

Сор Окчу сделала над собой усилие, чтобы улыбнуться, но улыбки не получилось, и она опустила глаза.

Войдя в кабинет, она дрожащей рукой прикрыла за собой дверь…

Когда ей сообщили о приезде Дин Юсона, это было так неожиданно, что она хотела отказаться от встречи, но главврач посоветовал ей встретиться, да и подкупала та настойчивость, с которой Дин Юсон добивался ее увидеть. И она решила не избегать встречи, напротив, нужно было воспользоваться ею, чтобы объясниться до конца.

– Окчу, милая, как я рад вас видеть! – Дин Юсон подошел к девушке и протянул ей руку.

– Как вы меня разыскали? – Слабая улыбка появилась на лице Сор Окчу.

– Я нашел бы вас даже на краю света. Я не могу прийти в себя от счастья, что снова вижу вас. Мама мне все рассказала. Вы столько пережили! – торопливо говорил Дин Юсон, стараясь не показывать своего волнения.

– Не больше, чем другие. – Сор Окчу только теперь увидела, как сильно похудел Дин Юсон.

– Мне говорили, что вы и работаете и учитесь, не трудно ли вам? – голос Дин Юсона звучал очень ласково.

– Ничего, справляюсь.

Оба хорошо понимали, что говорят слишком обыденные слова, которые не выражают того, что творится у них в душе. Но их горячие взгляды, дрожащие руки, взволнованные лица лучше всяких слов передавали их чувства.

– Давайте, Окчу, прогуляемся – такая чудесная погода сегодня, – предложил Дин Юсон.

Сор Окчу заколебалась, она незаметно посмотрела на свою больную ногу.

Дин Юсон догадался, что девушка стесняется своей хромоты, и молча взял ее под руку.

– Ничего, не надо, – смутилась Сор Окчу и попыталась высвободить свою руку.

Они шли рядом по белоснежной песчаной дорожке среди могучих тополей, которые, словно состязаясь друг с другом, устремляли ввысь свои вершины. Вокруг было тихо. Только легкий ветерок шумел в кронах деревьев да слышалось щебетание птиц.

Долгое время они шли молча. Дин Юсон не знал, с чего начать разговор. Наконец он нарушил это тягостное молчание.

– Милая Окчу, я очень устал. И приехал сюда, чтобы наконец объясниться с вами, – как-то жестко начал Дин Юсон, собираясь высказать девушке все, что до сих пор мучило его.

– О чем вы, Юсон? – Сор Окчу остановилась, вопросительно вглядываясь в напряженное лицо Дин Юсона. Она насторожилась: Дин Юсон всегда такой выдержанный, такой спокойный и вдруг…

– Я был в Хаджине, виделся с матерью, разговаривал с Ди Рёнсоком. Я измучился, я думал встретить там вас, своего верного товарища, которому мог бы поведать все свои мысли и чувства. Но вас там не оказалось.

– Юсон, не волнуйтесь, пожалуйста, говорите спокойнее. – Сор Окчу растерялась. Что случилось с Дин Юсоном? Она опустилась на скамейку.

– Постараюсь. Раз я пришел сюда, я не стану от вас ничего скрывать. Когда мы были на фронте, вы всегда были рядом со мной, вы во всем помогали мне.

– Юсон, вы несколько преувеличиваете.

– Нет, это правда. Кто образумил меня, когда я чуть было не отхватил Хван Мусону ногу? Вы. Кто, рискуя жизнью, помог отряду раненых выйти благополучно из окружения? Тоже вы. Вы для меня всегда были надежным товарищем, на которого можно положиться, который не оставит в беде.

Сор Окчу сидела, низко опустив голову. Она не пыталась возражать. Да, то были трудные, но такие счастливые дни!

– И вот я снова прошу вашей поддержки. Вас пугает, что вы можете стать мне в тягость. Но ведь не вам, а мне нужна ваша помощь. Поэтому вполне возможно, что я могу стать вам обузой.

– Юсон, но что же все-таки случилось?

– Окчу, – заговорил спокойнее Дин Юсон, – в отделении восстановительной хирургии, где я сейчас работаю, находится больной Хван Мусон, раненный на Нактонганском рубеже.

– Тот самый?

– Да, тот самый. И до сих пор мы не можем полностью излечить его. Сейчас его состояние настолько ухудшилось, что мы вынуждены будем ампутировать ему ногу.

– Но как же так?

– Я делал все, что мог. Я считал, что если мне удастся вылечить Хван Мусона, то это позволит решить актуальную проблему лечения инвалидов войны. Но все мои труды закончились неудачей. Вот почему и к вам я приехал с пустыми руками.

Дин Юсон оперся локтями на колени и обхватил голову руками.

– Говорите, говорите, Юсон, все как есть.

Сор Окчу всегда верила в Дин Юсона, она считала, что в любом деле ему должна сопутствовать удача, и сама искренне этого желала. И сейчас она была крайне обескуражена, что увидела перед собой совершенно другого Дин Юсона, какого-то растерянного, опустошенного. Видно, и впрямь его постигла серьезная неудача.

Отняв руки от лица и повернувшись к девушке, Дин Юсон подробно рассказал о мотивах, побудивших его к исследованиям, о неудачах, преследовавших его в процессе проведения опытов.

– Окчу, я знаю, только вы сможете понять меня. Поэтому я приехал сюда. Я верю, что вы поможете мне, как это делали не раз во время войны. Поймите, мы должны быть вместе!

Сор Окчу молчала. Ей было очень тяжело, и она лишь сильнее сжимала губы.

– Я понимаю вас. Но я не могу поступить так, как поступаете вы. Мне слишком дороги мои чувства, которые вы вызвали во мне в те далекие фронтовые дни.

– Спасибо, Юсон. Но мне… – Сор Окчу осеклась, что-то теплое заполнило грудь и мешало говорить. Любовь Дин Юсона оставалась такой же пламенной, как и прежде, и она страдала, что не может теперь принять эту любовь… – но мне жаль, что я не смогу вам теперь ничем помочь. В моем положении я просто не в состоянии это сделать. Прошу вас, поймите меня! – Сор Окчу бессильно уронила голову.

– Не надо так говорить, не надо, милая Окчу.

– За эти годы я многое передумала. Я навсегда сохраню в своем сердце самые нежные чувства, которые до сих пор питаю к вам.

– Но вы думаете только о себе!

– Нет, так мне велит моя совесть. Прошу вас, не мучайте меня больше.

– Окчу!

Дин Юсон смотрел на девушку умоляющим взглядом. Почему, почему она не хочет понять его!

– Значит, это все? Я не верю, что если бы со мной произошло то, что случилось с вами, вы бы меня бросили!

Избегая взгляда Дин Юсона, Сор Окчу отвернулась, ее хрупкие плечи вздрагивали.

– Почему вы молчите?

– Юсон, вы не смеете так говорить! – через силу выдавила из себя Сор Окчу, глотая слезы.

– Вы обманываете себя. Еще раз я говорю вам: мои чувства к вам остались прежними. Прошу вас, поймите.

– Умоляю, не мучайте меня. Я желаю вам всего самого хорошего, но своего решения не изменю. Возвращайтесь в Хаджин, заберите маму и уезжайте оттуда. Я умоляю вас! – Сор Окчу повернулась и медленно пошла в сторону госпиталя.

– Окчу! – окликнул ее Дин Юсон, сделав несколько шагов ей вслед. Но Сор Окчу не обернулась.

Дин Юсон не стал ее больше звать. Он понял, что никакая сила не заставит девушку вернуться назад.

«Зачем, зачем, Окчу, вы так поступили!» Он несколько раз мысленно повторил эти слова и бессильно опустился на скамейку.

Медленно стали сгущаться вечерние сумерки. Сумрачно было и на душе Дин Юсона.