Текст книги "Дочери Рима"

Автор книги: Кейт Куинн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 29 страниц)

– Так как там твоя семья? – напомнила ему Корнелия.

– Ах да, моя семья. Теперь у моей матери есть дом с атрием, чем она страшно гордится. А моя младшая сестра найдет себе достойного мужа, чем мы все будем очень гордиться. Мой старший брат легионер. Сейчас он служит где-то в Дакии. Он наверняка мог бы подняться по службе, но ему это не интересно. Он просто любит военную жизнь.

– То есть ты гордость и радость своей семьи? – Корнелия погладила его волосы. – Центурион преторианской гвардии в тридцать четыре года! Им есть, чем гордиться.

– Было чем, – улыбки Друза как не бывало. – Я не общался с ними весь этот год. Не хочу, чтобы они пострадали из-за меня.

Корнелия молча поцеловала его. Быть вышибалой в лупанарии, и это после того, как он охранял во дворце самого императора! Она не сомневалась, что Друз до сих пор глубоко переживает свой позор.

– Значит, твоя сестра скоро выйдет замуж? – уточнила она, меняя тему разговора. – У нее уже есть возлюбленный или мужа ей ищут родители?

– Нет, у нее самой уже есть жених на примете, – улыбнулся Друз. – Сын судьи. Конечно, отец предпочел бы, чтобы она вышла замуж за эдила, но сестра, наверняка, настоит на своем.

– Думаю, было бы лучше, если мужа ей подыскал отец, – заявила Корнелия. – Юные девушки даже платье толком выбрать не могут, не говоря уже о муже. Кстати, это касается не только девушек. Ты когда-нибудь видел, что кто-то сам делал разумный выбор? Нынешний выбор Лоллии – это раб из Галлии. А Диана скорее выйдет замуж за жеребца, чем за мужчину.

– Мой выбор – это ты. – Друз убрал от шеи Корнели ее влажные от пота волосы и намотал себе на руку. – Моя семья пришла бы в ужас. Где это видано мечтать о патрицианке, женщине из рода Корнелиев? Так что ты права. Люди, если решают сами, обычно делают неправильный выбор.

– Верно, – согласилась Корнелия и поудобнее устроилась с ним рядом. – За меня решал отец, и я осталась довольна его выбором.

– Сенатором Пизоном?

Корнелия кивнула. Пока что никто из них не решался произнести вслух это имя. И вот теперь Друз сделал это первым. Его рука замерла.

– Ты… ты часто о нем думаешь?

– Здесь – нет, – Корнелия провела пальцем по его груди. – Здесь только мы с тобой.

– Да, потому что в этой каморке больше никто не поместится. Даже блоха.

– Ну, для блох место всегда найдется! Моя горничная вечно находит их в складках моих платьев и жалуется. Еще одна причина для подкупа, лишь бы она держала язык за зубами!

Друз рассмеялся и притянул Корнелию ближе. Однако по дороге домой, пока носильщики паланкина трусили по пыльным римским улицам, Корнелия вновь задумалась о Пизоне. Она даже не заметила, как мысли о нем просочились в ее сознание.

И вот уже восемь месяцев, как его нет в живых. Если бы заговор Отона провалился, к этому времени Гальба умер бы естественной смертью, и Пизон стал бы императором. Император Кальпурний Пизон. Корнелия представила, как он обращается к сенату. Как приветствует толпу. Чего бы он никогда не делал – это заниматься любовью с женой среди бела дня. Во-первых, это неприлично, а во-вторых, времени на это у него тоже не было бы. Случись ему увидеть супругу с растрепанными волосами, он наверняка бы нахмурился. Но, с другой стороны, где это видано, чтобы супруга цезаря ходила непричесанной? Ведь она была бы императрицей Рима. Она бы гордо передвигалась по римским улицам в дорогом паланкине, увешанная с головы до ног драгоценностями, а не бегала бы тайком по грязным переулкам, а гордый центурион за ее спиной был бы просто центурионом, и никем больше.

Прости меня, мысленно взмолилась Корнелия, обращаясь к покойному мужу. Прости. Впрочем, она сама толком не знала, за что просит прощение. Пизона нет в живых вот уже восемь месяцев. Можно сказать, целую вечность. Но она до сих пор представляла себе его благородное лицо, его крепкое, поджарое тело под аккуратными складками тоги, его красивые, ухоженные руки, его сдержанную улыбку. Он ужаснулся бы, если бы увидел меня сейчас. Его благовоспитанная, целомудренная жена, которая стыдливо торопилась натянуть на себя простыню после выполнения супружеского долга. Такая спокойная, такая безупречно-аккуратная. И вот теперь она, словно помешанная, готова в любое время дня и ночи броситься в объятья бывшего телохранителя, чтобы потом в луже пота лежать обнаженной на грязных простынях, на узкой, продавленной кровати в тесной каморке, пропитанной запахом плесени.

Нет, Пизон наверняка бы пришел в ужас, вновь подумала Корнелия. Он сказал бы, что я веду себя как Лоллия, как ветреная женщина.

С другой стороны, Пизон, останься он жив, наверняка бы пришел в ужас от всего того, что произошло в течение этого года. Императоры сменялись один за другим, патрицианские семьи в Риме шарахались от одной партии к другой, не зная, у кого им искать благоволения, уважаемые государственные мужи с незапятнанной родословной вроде сенатора Марка Норбана гнили за решеткой, в то время как гнусные плебеи вроде Фабия Валента чувствовали себя хозяевами положения. Вот что наверняка привело бы его в ужас. Но если весь мир сошел с ума, может, он простил бы собственную жену? Даже если бы Пизон ужаснулся, он все-таки был бы рад, зная, что счастлива?

Между тем незаметно подкрался сентябрь. Марцелла сообщила, что мезийские легионы присягнули на верность Веспасиану, и Вителлию ничего другого не остается, как вступить с ним в войну. Тем не менее в императорском дворце каждую ночь шумели пиры, и пьяный Вителлий уверял, что разгромит противника в два счета. Однако в Риме было неспокойно. Еще бы, ни для кого не секрет что Фабий Валент уже собирает армию. Тревога владела всеми кроме Корнелии и, как поняла она как-то раз знойным днем, еще одного человека.

– Я видела тебя вчера, – сказала она Диане как-то вечером, когда они приготовились отправиться на императорский пир и теперь ждали остальных. Марцелла появилась как обычно без каких-либо украшений. В свою очередь, Лоллия заявила, что патрицианке это не пристало, и потащила ее назад в комнату, чтобы украсить серьгами и брошками. Затем Корнелия и Диана остались одни.

– Я знаю твой секрет.

– Неужели? – Диана покрутила один из медальонов у себя на шее.

– Твой отец сказал, что ты каждый день уходишь из дома на свидание к своему колесничему-британцу. А вчера на Марсовом поле я видела тебя вместе с ним.

Сама Корнелия тогда спешила к Друзу и выбрала самый короткий путь. День был знойный, и Марсово поле в этот час было почти пустым, если не считать колесницы, упряжки усталых лошадей и двух человеческих фигур с ними рядом. В одной из них Корнелия узнала кузину, другая, выше ростом, принадлежала мужчине.

– Обычно я езжу к нему на виллу, – призналась Диана, ничуть не смутившись. – Но в такую жару Марсово поле пустует, вот мы и решили с ним поупражняться там.

– Только поупражняться? – недоверчиво переспросила Корнелия. Она видела их издалека, однако от нее не скрылось, как непринужденно держались эти двое. Ее кузина и этот ее наставник, кем бы он ни был. Диана игриво вылила ему на спину полмеха воды. Он же с улыбкой подхватил ее под мышки и поставил на колесницу. – Мне показалось, что вы… очень близки.

Диана улыбнулась.

– Я никому не скажу, – вздохнула Корнелия. – То есть по идее я должна, но я не скажу.

– Отлично. Потому что я не собираюсь останавливаться.

Корнелия посмотрела на младшую кузину. Такая маленькая и такая смелая! И не страшно же ей убегать из дома на свидания к своему колесничему!

Я должна осуждать ее за это, но я не могу. Юнона свидетельница, не могу!

– Корнелия! – темный силуэт Друза присел на кровати и машинально потянулся за мечом. – Раньше ты никогда не приходила ночью! Как долго ты у меня останешься?

– Все хорошо, – шепнула Корнелия, голышом ложась рядом с ним в кровать. Собственная дерзость пьянила, била в голову, словно вино. – Не волнуйся. Я буду приходить к тебе каждую ночь.

С этими словами она обняла его шею и поцеловала. С обеих сторон из-за тонких перегородок до них доносились сопение, всхлипы и стоны, но Корнелия поняла, что счастлива.

Оставалось надеяться, что Пизон понял ее счастье.

Глава 16

Корнелия

– Флавия! – Лоллия подхватила дочь на руки и закружилась вместе с ней. Корнелия наблюдала за ними с улыбкой. – Или это не моя Флавия? – пошутила Лоллия. – Мы оставили в доме прадедушки маленькую хохотушку, а теперь передо мной взрослая красавица. Где же моя Флавия?

С этими словами Лоллия принялась оглядываться по сторонам, делая вид, будто кого-то ищет, и Флавия захихикала.

– Уже целых четыре года! – с нежностью в голосе произнесла Лоллия. – Какая ты уже большая девочка! Тебе понравился твой праздник?

– Прадедушка подарил мне лошадку! А еще жемчужное ожерелье, а еще веер и маленькие фигурки животных из яшмы…

– Праздник был прекрасный, – подтвердила Корнелия. – Все повеселились от души.

Разумеется, Флавия была царицей прадеда, окруженная кучей подарков. Он катал ее на плечах, после чего девочка, посидев на коленях у всех, запрягла Диану лентой и, как беговую лошадку, заставила бегать вокруг сада. Лоллия не смогла прийти к дочери. Фабий потребовал ее присутствия на императорском пиру.

– Она была слишком занята, чтобы скучать по тебе, – успокоила ее Корнелия.

– И все равно мне стыдно за себя, – сказала Лоллия. Флавия схватила мать и тетю за руки и потащила по атрию. – Мое место рядом с ней.

– Что-то я не припомню, чтобы ты переживала по поводу того, что пропустила три ее предыдущих дня рождения! В первый год ты проводила время в Байи на своей новой вилле, затем на лодке с каким-то поэтом отправилась на Крит, а после этого…

– Как давно это было! – вздохнула Лоллия.

– А ты не хочешь снова забрать Флавию к себе? – осторожно поинтересовалась Корннелия. – Ты могла бы держать ее подальше от Фабия.

– Нет, даже не осмелюсь. В эти дни из-за Веспасиана он сделался страшно подозрительным. А Флавия – внучка Веспасиана. Впрочем, он никогда даже не смотрел в ее сторону, – задумчиво добавила Лоллия. – Да и я сама видела Веспасиана лишь пару раз в жизни. Помню, как он поздравил меня и Тита в день нашей свадьбы. Уверяю тебя, такого сильного провинциального акцента я еще ни разу не слышала! А так, приятный человек. Он прекрасно ладил с моим дедом. Оба – прозорливые торговцы.

– Ты считаешь, что Фабий увидит в твоей дочери угрозу? – удивилась Корнелия. – В такой малышке?

– Откуда мне знать, что он подумает, – в голосе Лоллии слышались напряженные нотки. – Я просто не хочу видеть его рядом с ней. Вот и все.

– Ой, посмотрите на рыбок! – крикнула Флавия и потащила взрослых в маленький садик с фонтаном, откуда можно было попасть в ее маленькую розовую спальню. – Прадедушка надел на них золотые колечки!

Флавия усадила мать и тетю на край фонтана и принялась рассказывать им про рыбу-царя и рыбу-царицу, и их маленьких дочек-царевен, что резвились в фонтане. Светлые кудри разметались по ее плечам, на шее матовым блеском поблескивало жемчужное ожерелье – подарок от любимого прадеда.

– Ну и ну! – удивилась Корнелия. – Я и не знала, что у рыб такая интересная жизнь!

– Еще какая! – с жаром подтвердила Флавия. – А если ты опустишь в фонтан ноги, они тотчас начнут кусать тебя за пальцы!

– О, такую возможность никак нельзя упускать! – Лоллия развязала серебряные сандалии и поставила ноги в фонтан, рядом с пухлыми ножками Флавии. – Давай, Корнелия! Не стесняйся, присоединяйся к нам!

Впрочем, Корнелия уже сама развязывала шнурки сандалий.

Поблескивая на солнце перламутровой чешуей, рыбы лениво плавали вокруг ее ног. На их плавниках действительно были надеты золотые кольца.

– Неужели дед надел на них эти кольца исключительно ради Флавии?

– Да. Судя по всему, он также заказал короны для рыбы-царя и рыбы-царицы. Не слишком тяжелые, правда, чтобы не мешали им плавать.

– Он слишком ее балует.

– Кто-то же должен это делать! – Лоллия наклонила голову назад и посмотрела на ажурную листву сада.

Когда-то я хотела, чтобы она серьезно относилась к своим обязанностям, подумала Корнелия, глядя на кузину, которая своим легкомыслием раздражала ее больше всех остальных. И вот теперь эта новая, печальная Лоллия ей тоже совсем не нравилась. Эти красивые пухлые губы были созданы для улыбки, теперь же их уголки скорбно опущены.

– У тебя усталый вид, – наконец сказала она.

– У тебя тоже. Ты хорошо спишь?

– Конечно! – поспешила ответить Корнелия. – В эти дни я почти нигде не бываю. Разве что утром в сенате…

– Слушала, как Фабий проталкивает там последние указания Вителлия? О боги, какое увлекательное занятие!

– А во второй половине дня бываешь на Марсовом поле?

– Да. Послушать, как Фабий жалуется на то, что никак не может собрать полноценную армию. По крайней мере мой запас ругательств растет с каждым днем.

– А по вечерам объедаешься на пирах?

– О, это скорее соревнование, кого больше вырвет, чем кто больше съест. Каждый такой пир обходится в миллионы сестерциев, и все ради того, чтобы потом все эти изысканные блюда гости в отхожих местах извергали на мраморный пол из своих желудков. Никогда не видела худшей расточительности.

– Вот уж никогда не замечала в тебе склонности к бережливости, – улыбнулась Корнелия.

– Я сама ее за собой не замечала. Все мои платья провоняли блевотиной, а голова болит так, будто по ней, как по наковальне, своим молотом бьет сам Вулкан. И каждый вечер Фабий заставляет меня надевать все мои драгоценности и расхаживать по спальне голой, и в придачу говорить ему, что он величайший за всю историю творец императоров… – Лоллия не договорила и пожала плечами. – Вот такие дела.

Корнелия попробовала свернуть их разговор на более невинную тему.

– А где сегодня твой дед?

– Заключает сделки с поставщиками зерна. Префект Египта перешел на сторону Веспасиана, так что, возможно, в скором времени даст о себе знать недостаток зерна. Но по крайней мере наши арендаторы будут сыты.

– Я бы не советовала тебе говорить такие вещи, – Корнелия покосилась на Флавию. Девочка в этот момент была занята тем, что пыталась поймать рыбку и что-то негромко нашептывала себе под нос. – Фабий может…

– Посадить меня под арест? Он это делает со всяким, кто говорит, будто Веспасиан движется на Рим. Хотя всем прекрасно известно, что так оно и есть. Веспасиан действительно идет походом на Рим.

– Император говорит, что поводов для беспокойства нет, – Корнелия пошлепала ногами по воде бассейна. – Когда я в последний раз была в театре, мне даже не было слышно, что говорят актеры, потому что он во весь голос уверял присутствующих, что все спокойно.

– Вителлий скачет верхом на тигре и боится посмотреть вниз, – фыркнула Лоллия. – Диана говорит, что именно поэтому он и напивается каждый вечер. Пьяным ему легче притворятся, что все в порядке. А Диана, если дело не касается лошадей, говорит разумные вещи.

Блестя перламутровой чешуей, одна рыба принялась легонько пощипывать пальцы Корнелии.

– Вителлий в скором времени будет вынужден отправить на север армию, – произнося эти слова, она подумала о том, что на этот раз Друзу не грозят военные походы. – Ты не знаешь, кого он пошлет командовать ею? Фабия или кого-то еще?

– Если боги будут милостивы, – Лоллия посмотрела на поросшую мхом нимфу в середине фонтана, из сложенных ладоней которой вверх била струя воды. Флавия устроилась у ног нимфы и что-то напевала себе под нос. Увы, Лоллия даже не улыбнулась. – Если боги будут милостивы, назад он не вернется.

– Но даже если и вернется, долго не продержится, – сказала Корнелия и удивилась собственной смелости. Еще год назад она ни за что бы не осмелилась сделать подобное заявление даже своей кузине. Но, с другой стороны, год назад все было по-другому. – Люди вроде Фабия Валента быстро впадают в немилость. И тогда твой дед подыщет тебе мужа получше.

– Ну, я готова побыть какое-то время разведенной женой. Скажу честно, я уже устала от свадеб.

Рядом с ними раздался восторженный вопль. Как оказалось, Флавия поскользнулась и шлепнулась в бассейн. Когда же она поднялась из воды, платье на ней промокло насквозь.

– Я вся мокрая! – радостно заявила девочка.

– Я вижу, – ответила Лоллия и, встав в воду, направилась к дочери, однако в следующий момент за спиной у нее раздался голос.

– Живо вылезай из фонтана, высокородная Флавия. Сейчас мы тебя высушим.

В садик с полотенцем в руках вошел золотоволосый галл в набедренной повязке по колено. Флавия выбралась из фонтана и подняла руки, давая себя вытереть. Раб повернулся к девочке, и Корнелия увидела на его спине еще не зажившие багровые следы кнута.

– Я так рада, что он не умер от побоев, – сказала она Лоллии, которая, слегка сконфуженно, вслед за дочерью вылезла из фонтана.

– Верно. Я попросила деда, чтобы он нашел для него лучшего лекаря в Риме, – ответила Лоллия, завязывая сандалии. – Теперь он приставлен к Флавии в качестве личного раба. Она обожает его.

– Да я уж вижу!

Тракс завернул Флавию в полотенце и легким щелчком убрал с кончика ее носа каплю воды.

– Жаль, что остались следы. Со шрамами на теле он теперь будет стоить гораздо дешевле.

– А, по-моему, они его ничуть не портят, – возразила Лоллия. – Многие мужчины носят на себе шрамы.

– Но ведь он раб, – упрямо повторила Корнелия. Однако ей бросилось в глаза, как Флавия льнет к Траксу, когда он подхватил ее на руки, с какой нежностью он убрал от лица девочки влажные пряди.

– Пойдем в дом, малышка, – произнес он с сочным галльским акцентом. – Ты как хорошая девочка примешь ванну, и я расскажу тебе сказку.

– Про рыбок и про хлебы! – отозвалась Флавия, играя деревянным крестиком у него на шее. – Я поискала, не будет ли хлебов рядом с рыбками в фонтане, но ничего не нашла.

– Нужно очень-очень поверить, если ты хочешь найти хлеб, – Тракс бросил быстрый взгляд в сторону Лоллии, поклонился и понес Флавию в дом.

– Он что, учит ребенка какой-то странной религии? – встревожилась Корнелия. – Рыбки, хлебы…

– Это просто сказки, – отмахнулась Лоллия. – Про какого-то плотника из Иудеи. Или про бога плотников. Я точно не помню. По крайней мере это хорошие сказки. Про то, как плотник лечит прокаженных или ходит по воде. Согласись, это лучше историй про привидения, которые нам рассказывала наша няня, вернее, которыми она нас пугала.

В голосе Лоллии слышались резкие нотки. Однако прежде чем Корнелия успела вставить хотя бы слово, она торопливо заговорила дальше.

– Кстати, ты слышала новый эдикт Вителлия? В нем ни слова о том, как нам выбраться из финансовой ямы, в которую мы угодили. Зато император счел нужным запретить патрицианским юношам самим управлять колесницами в Большом цирке. Это просто курам на смех! Однако…

Неожиданно Лоллия разрыдалась. Корнелия обняла ее за плечи и прижала ее голову к своему плечу.

Еще несколько месяцев назад мы с ней вечно ругались. Я обвиняла ее в том, что она плохая, беззаботная мать, и вот теперь она рыдает на моем плече, словно маленькая девочка.

Лоллия плакала долго. В горле Корнелии тоже застрял комок.

– О боги! – наконец Лоллия выпрямилась и вытерла мокрые от слез щеки. – Терпеть не могу лить слезы. Потому что какая от них польза? К тому же я не из тех женщин, которым слезы к лицу. Некоторым они придают очарование. Я же превращаюсь в страшилище с опухшими глазами. Так что какой от них толк?

– Верно, никакого, – согласилась Корнелия.

Лоллия сделала долгий, надрывный вздох и бросила взгляд на дверь, в которой скрылся золотоволосый раб по имени Тракс. Корнелия рассматривала собственные ноги, которые по-прежнему были опущены в фонтан и казались позеленевшими и сморщенными. По идее, она должна была прийти в ужас. Впрочем, смотря из-за чего. То, что Лоллия спала с рабом, в этом не было ничего из ряда вон выходящего. Иное дело, что она явно была в него влюблена. И тем не менее если Корнелия и была этим потрясена, то это потрясение по пути сюда растеряло остроту и силу, как будто докатилось до нее под водой, в которую сейчас были опущены ее ноги.

– У меня у самой связь с одним солдатом, – неожиданно для себя самой призналась она.

Глаза Лоллии вылезли на лоб.

– Корнелия!

– Только никому не говори. Ни единого слова.

– За кого ты меня принимаешь? – похоже, к Лоллии вернулось ее прежнее «я». – А кто он?

– Никто.

– Не хочешь говорить?

Корнелия отрицательно покачала головой.

– Не хочу подвергать его опасности. И не спрашивай, почему.

– Как тебе будет угодно, – Лоллия вновь потерла глаза. – По крайней мере я надеюсь, ты им довольна.

Корнелия невольно улыбнулась.

– Похоже, что да. Что ж, я за тебя рада, дорогая. Мне казалось, что я уже не доживу до такого дня. Ну, кто бы мог подумать!

– Мы все в этом году потеряли голову, – Корнелия задумчиво провела пальцем по воде. – Сначала ты, потом я, и вот теперь, если верить дяде Парису, Диана тайком бегает на свидания к какому-то колесничему.

– Просто мы для мужчин легкие трофеи, все мы, – Лоллия пожала плечами. – Так почему бы нам самим не заняться тем же самым?

– Твоя логика хромает, – вздохнула Корнелия. – Но я слишком устала, чтобы точно сказать, почему.

– Еще бы тебе не быть усталой, моя дорога! Последнее время ты совсем не спишь, и на то есть причина. Кстати, об этом твоем солдате. Он бы не мог на пару деньков уехать?

– Что?

– Если он уедет, у тебя появится предлог самой на пару дней улизнуть из города. Отдохните вдвоем, как следует, насладитесь друг другом. – Лоллия встала и отряхнула руки. – Диане не составляет большого труда видеться со своим возлюбленным, кем бы он там ни был. Дядя Парис ничего не заметит, даже если она приведет его в себе в опочивальню вместе с лошадьми и колесницей. А вот тебе явно приходится несладко. Всякий раз, уходя из дома или возвращаясь, ты рискуешь нарваться на Туллию. А у нее зоркий глаз! Так что, если можешь, устрой себе небольшой праздник.

– И как я это сделаю?

– Я что-нибудь придумаю. Хотя, как я вижу, ты научилась тихо делать свои дела. – С этими словами Лоллия заставила кузину подняться. – Да-да, небольшой праздник. Чтобы было о чем вспомнить, когда весь мир провалится в тартарары.

– А он туда провалится?

– О, моя дорогая, с ним это постоянно происходит, – в глазах Лоллии Корнелия разглядела печаль, как будто за веселым блеском лились невидимые миру слезу.

И в порыве сочувствия она обняла сестру.

– Скажи мне, Лоллия, почему мы не такие благоразумные, как Марцелла?

– Не знаю, но я рада, – неожиданно Лоллия отстранилась от сестры с лукавой усмешкой. – Потому что теперь, моя дорогая праведница, у меня есть, чем ответить тебе, когда ты попробуешь учить меня жить. Кстати, ты заметила, что до сих пор стоишь в моем фонтане?

Марцелла

– Прекрати, ты ведь знаешь, что я не могу…

– Это ты прекрати, я всего лишь…

– Я не могу… – Марцелла оттолкнула руку Домициана прежде, чем та скользнула вверх по ее бедру. – Ну почему ты осложняешь мне жизнь?

– Я? Тебе? – он зарылся лицом ей в шею. – Не смеши меня!

– Я супруга Люция Акция Ламии…

– Если ли! – ощетинился Домициан. – Он сейчас на Крите. Тебе ничего не стоит с ним развестись!

– Моя семья не разрешает мне это сделать. И пока я не заручусь согласием родных, я замужняя римская матрона. Я не куртизанка, которую можно поиметь прямо в носилках.

Марцелла отстранилась от него и, одернув подол платья, принялась поправлять прическу. Впрочем, Домициан успел на мгновение заметить белую кожу бедра и со стоном повалился спиной на подушки. Паланкин слегка качнулся – это носильщики свернули за угол.

– В один прекрасный день, – произнес он, глядя на нее непроницаемым взглядом, – ты будешь моей. И только моей.

– Возможно, – улыбнулась Марцелла. – А до тех пор? Вообще-то, мне казалось, что мы с тобой собрались поговорить об армии.

Мезийские легионы уже входили в Италию, и даже Виталлий не мог делать вид, будто ничего не происходит. Ему наконец удалось наспех собрать и бросить на север армию.

– Легионы Вителлия сейчас в Хостилии, – произнес Домициан. – Там они окопались и теперь ведут переговоры. Переговоры! Готов поспорить, что на самом деле они готовы перейти на сторону Веспасиана.

– И перейдут, вот увидишь, что перейдут. Разве твой драгоценный Несс не говорил тебе, что все будет хорошо?

– Я поверю в это только тогда, когда увижу собственными глазами, – Домициан сложил руки на крепкой груди и принялся барабанить пальцами по подушкам. – А как насчет Фабия Валента? Он до сих пор верен Вителлию.

– Он до сих пор в постели. Выздоравливает после отравления.

После того как отведал на пиру блюдо из красной кефали. Убить его оно не убило, зато на несколько дней уложило в постель. Так что теперь легионами Вителлия на севере командовал кто-то другой.

– Отравление? Ничего удивительного, – вздохнула Лоллия, когда ее спросили о состоянии здоровья супруга. – Любой может отравиться, пытаясь на пиру угнаться за Вителлием. – К сожалению, ему не настолько плохо, чтобы он не требовал моего постоянного присутствия в его постели. Да, что-то мне не везет в последние дни.

Потому что везение в эти дни целиком на моей стороне, подумала Марцелла. Пока Фабий приходит в себя после съеденной рыбы, армию Вителлия на север ведет… Цецина Алиен.

Да, замысел сработал на славу, подумала Марцелла. Жаль только, что она не может присоединиться к Алиену и его армии. Всего несколько месяцев назад ей посчастливилось оказаться в Бедриакуме и собственными глазами увидеть гибель Отона. Увы, на этот раз такой возможности у нее не было. Впрочем, и в Риме происходят увлекательные события.

– Что-то я не заметил, чтобы ты была уверена в Алиене, – произнес Домициан после короткой паузы. Марцелла уловила в его голосе обвиняющие нотки. – Он ведь ни разу не сказал, что перейдет на сторону моего отца.

– Может, и не сказал, – ответила Марцелла. – Но ведь армия остановилась и не движется с места. Разве не так?

– Но если он готов перейти на сторону Веспасиана, зачем ему понадобились переговоры?

– Потому что, до того, как перейти, он должен убедиться в прочности своего положения, – Марцелла провела пальцем по запястью Домициана. – Доверься мне. Вот увидишь, он перейдет. Разве мы не должны быть благодарны Фортуне, что именно он, а не Фабий, командует армией. Если твой отец когда-нибудь облачится в пурпурную тогу, он сможет благодарить за это несвежую рыбу, поданную на пиру.

– Или тебя, – Домициан смерил ее оценивающим взглядом. – Скажи, ты причастна к этому отравлению?

– Ну, ты скажешь! – обиженно надула губки Марцелла. – Я всего лишь собираю и передаю слухи. Неужели ты думаешь, что я способна кого-то отравить?

– Такой умной женщины, как ты, я еще никогда не встречал, – ответил Домициан. – Обычно я не люблю умных женщин.

Он взял ее лодыжку, после чего его рука скользнула выше. Марцелла оттолкнула его, однако не слишком сильно.

– Тебе пора. Мои носильщики уже обошли форум пять раз… скоро кто-нибудь обратит на это внимание.

Домициан нехотя выбрался из носилок. Марцелла выглянула наружу и быстро поцеловала его в губы. Он тотчас жадно ответил на ее поцелуй.

– Только не пытайся просунуть мне в рот язык, – предупредила его Марцелла. – Когда будут новости, я вновь дам о себе знать.

С этими словами она юркнула назад в носилки и с беззвучным смехом задернула шелковые занавески. Ну, кто бы мог подумать, что восемнадцатилетний юнец, с его щенячьей любовью, окажется столь полезен? Теперь, когда обе армии приближались друг к другу, Домициан был как на иголках. Он то мечтательно представлял себе, как его отец станет римским императором, а он сам – наследником трона, то с ужасом рисовал себе кровавые сцены поражения отцовской армии. Что касается самой Марцеллы, то ею владело удивительное спокойствие. Хотя бы потому, что она ничем не была обязана ни той, ни другой стороне. Посмотрим, что будет дальше.

Впрочем, если бы нужно было делать ставки, она бы поставила свою монетку на то, что Алиен перейдет на сторону Веспасиана. До того, как ему отправиться с армией на север, Марцелла встречалась с ним пять или шесть раз. Поначалу он держался настороженно. Однако она познакомила его с Домицианом, поделилась с ним кое-какими слухами о передвижении мезийских легионов, слухами, которые в конце концов оказались верными. Постепенно Алиен начал прислушиваться к ней, когда она говорила ему о том, как нуждается Веспасиан в умных людях и какие награды их ждут, когда он станет императором.

– Решай сам, – прошептала она, когда Вителлий поставил Алиена командовать своей армией, поскольку Фабий был прикован к постели. – Ты можешь возвести на трон Веспасиана. Этого он никогда не забудет. Это не Вителлий, который уже успел забыть о твоем существовании.

– Он не забыл меня. Он доверил мне армию.

– Потому что его правая рука расхворалась. Неужели тебе не хочется стать чьей-то правой рукой?

Когда Алиен покинул Рим во главе армии, он даже словом не выдал своих намерений. Однако Марцелла в нем не сомневалась.

Он перейдет на сторону Веспасиана. Сначала будет колебаться, но потом все-таки перейдет и перетянет вслед за собой армию.

Марцелла посмотрела на свои руки. Те дрожали у нее на коленях – не от страха, от возбуждения. Она никак не ожидала, что ужас неизбежной войны и волнение будут пытаться побороть друг друга в ее душе. Что ладони ее станут потными. Что ей будет стоить немалых усилий не выдать дрожь в голосе. А еще она никак не ожидала того, какая гигантская волна удовлетворения накроет ее, когда увидела в глазах Алиена хищный блеск.

Нет, конечно, все могло обернуться с точностью до наоборот. Войны – вещь непредсказуемая. Но если Алиен предаст, если он сможет переманить вслед за собой на сторону Веспасиана целую армию, если Веспасиан в конце концов облачится в пурпурную тогу… то на трон нового императора возведет отнюдь не Алиен. Императорским венцом Веспасиан будет обязан ей, Корнелии Секунде, известной, как Марцелла.

Она до сих пор время от времени перечитывала свои исторические хроники. Однако записанные на свитках, они казались какими-то безжизненными. И зачем ей только понадобилось часами корпеть над этими никому не нужными воспоминаниями? «Зато теперь я тружусь не над свитком, а над чем-то более важным!».

Марцелла пригладила волосы, поправила платье и отдернула занавески паланкина. Может, стоит пройтись по форуму и до полуденного зноя сделать кое-какие покупки?

Она вышла из носилок и тотчас увидела среди толп домохозяек и лавочников знакомую белокурую головку.

– Диана! – она помахала кузине, за которой едва поспевали два раба.

Та помахала ей в ответ. Марцелла ответила ей улыбкой. Диана больше не вызывала в ней ни раздражения, ни зависти.

Иметь свободу, какой нет ни у кого, и тратить ее на каких-то лошадей и колесничий, – подумала Марцелла. Нет, я буду возводить на трон императоров.