Текст книги "Дочери Рима"
Автор книги: Кейт Куинн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 29 страниц)
Глава 14
Корнелия
– Скажи ему, что меня нет дома, – умоляла Корнелия. – Ну, или что я больна.
– Чушь! – отмахнулась от ее слезной просьбы Туллия. – Думаю, тебе стоит переодеться. Как насчет голубой столы? Впрочем, нет, времени на переодевания нет. В принципе тебе неплохо и в черном. Главное, надень хотя бы серьги.
– Я не стану спускаться к нему.
– Не говори глупостей. Наоборот, ты должна быть благодарна богам, что они предоставили тебе такую возможность. Для нашей семьи это великая честь, – с этими словами Туллия открылась шкатулку с украшениями и, немного порывшись в ней, извлекала пару сережек из черного дерева с золотой инкрустацией и вставила их в уши Корнелии.
А ведь мне их подарил Пизон, с грустью подумала та, и у нее тотчас защемило сердце. И вот теперь меня, словно товар, хотят выставить на показ для нового мужа.
– Гай ждет, чтобы дать официальное согласие, тебе осталось лишь сделать знак рабу, – велела ей Туллия. – Думаю, по случаю вашей помолвки будет дан пир в императорском дворце.
Корнелия едва не сделалось дурно.
– Я не могу…
– Разумеется, можешь, – Туллия схватила ее за руку и накрашенные красным лаком ноготки больно впились ей в кожу. – Это твой долг. Ты ведь не станешь портить мне настроение? Как-никак, ты живешь в моем доме, ешь за моим столом…
– Но ведь это ты настояла, чтобы я вернулась сюда!
– Вот увидишь, ты еще скажешь мне спасибо за то, что я выдала тебя замуж! – Туллия крепко взяла ее за руку и потащила за собой из опочивальни вниз по лестнице, у основания которой, переминаясь с ноги на ногу, стоял Гай. Туллия бесцеремонно потащила его сестру мимо него.
– Гай! – взмолилась Корнелия, оборачиваясь к брату, и вновь попыталась вырваться из железной хватки Туллии. Они никогда не были с ним особо близки, но в конце концов он ведь ее брат. – Я ведь твоя сестра, прошу тебя…
Но Гай лишь улыбнулся в ответ виноватой улыбкой. Туллия еще крепче вцепилась в ее запястье и поволокла за собой дальше.
– Ущипни себя за щеки, чтобы покраснели, – велела она Корнелии, – на тебя страшно смотреть – бледная, как ходячий труп. А потом ступай в сад, тебя там уже ждут у фонтана.
– Туллия, я не…
Увы, она не договорила. Унизанная кольцами рука золовки больно ударила ее сначала по одной щеке, а затем по другой. От боли и неожиданности на глаза Корнелии навернулись слезы.
– По крайней мере теперь ты не такая бледная, – презрительно произнесла Туллия и грубо вытолкнула ее в сад. – А теперь улыбайся!
На звук ее шагов обернулись два офицера в латах и наколенниках.
– Достопочтенная Корнелия! – Фабий Валент улыбнулся ей, и оба мужчины поклонились. Из-за слез лица второго она почти не разглядела. Услышав у себя за спиной стук сандалий Туллии по мраморному полу, Корнелия усилием воли заставила себя улыбнуться. Перед ней, за спиной ее потенциального жениха, переливаясь в лучах солнца, весело взлетали к небу журчащие струи фонтана, и казалось, будто от воина исходит сияние, а вокруг его головы светится нимб. Мох под ногами был зеленым и мягким, каждый кустик торопился одеться цветами, в воздухе висел густой запах жасмина.
Полный цветов сад. Чудный летний день. У фонтана ждет жених, отрешенно подумала Корнелия. Сколько стихов начинались описанием этой сцены.
Не чувствуя ног, она сделала еще пару шагов в сад.
Фабий поспешил взять ее под локоть. От его прикосновения у нее тотчас по коже проползли мурашки. Однако сегодня он источал улыбки, и ей ничего не оставалось, как терпеть.
– Надеюсь, ты знаешь Цецину Алиена?
Второй мужчина – ее будущий муж – отвесил поклон, и Корнелия сквозь завесу слез рассмотрела худощавое, но в целом красивое лицо. Алиен, второй из доверенных лиц Вителлия. Римлянин по рождению, он так долго прожил в Германии, что теперь, как какой-нибудь германец-дикарь, носил длинные волосы и штаны, а на пирах пил германский мед, причем обычно напивался до потери сознания. Буквально поедая ее глазами, Алиен расплылся в улыбке. Что до самой Корнелии, то в ней презрение боролось с тошнотой.
– Разумеется, император устроит в честь твоей помолвки пир во дворце, Алиен. Ты же знаешь, как высоко он ценит тебя.
Алиен слегка отклонил голову назад и, развернув Корнелию в полоборота, придирчиво посмотрел на нее сзади. От такого унижения в ней тотчас вскипел гнев – и на брата, и на его жену.
Я была женой Кальпурния Пизона Лициниана, наследника императорского трона, потомка Красса и Помпея Великого. И вот теперь меня продают этому ничтожному человеку.
– Алиен, я не стану возражать, если сразу после бракосочетания ты увезешь ее в Байи. Но если тебе захочется испробовать ее в постели здесь, в Риме, что ж, я готов для тебя это устроить.
Пизон пришел просить ее руки зимой. Сначала он, как и полагалось, обратился к ее отцу, после чего им было позволено вдвоем прогуляться по замерзшему саду. Они беседовали, и в морозном воздухе дыхание обоих повисало белым облачком. Впрочем, тогда она была так взволнована, что даже не замечала холода.
– …и еще ты получишь в подарок дом на Авентинс, тот, что с синими мраморными колоннами. Оттуда открывается прекрасный вид на Тибр.
– Я знаю этот дом, – выдавила Корнелия. – Мне казалось, он принадлежит сенатору Пету.
Фабий осклабился.
– Теперь он принадлежит твоему новому мужу.
Корнелия же если и хотела что-то получить назад, так это свой собственный дом, где пришли счастливые восемь лет ее первого брака. Она с грустью вспомнила мозаики с изображением бутонов и переплетающихся ветвей, фрески, листья аканта и виноградные гроздья, статуи, которые она лично выбрала для каждой ниши. Дом этот давно был конфискован и, по всей видимости, теперь принадлежал очередному придворному проходимцу.
– …разумеется, придется постоянно принимать гостей. Всякий раз, когда император будет заглядывать к вам на обед, он ожидает пир, самое малое из шестидесяти блюд. Но, думаю, ты справишься. Мне кажется, что ты в сто раз лучше той шлюхи, на которой угораздило жениться мне.
– Я не позволю, чтобы мою кузину называли…
– А теперь мне следует уладить дела с твоим братом, – перебил ее Фабий, отходя от фонтана. – Обговорить приданое и все такое прочее. А вы двое можете тем временем познакомиться ближе.
– Мое приданое слишком скромное, – выдавила Корнелия глядя куда-то вдаль мимо лохматого Алиена. – Ты мог бы найти для себя жену и побогаче.
– Мне нужна ты, – это первое, что он сказал. Голос у него был гортанный, как у варвара-германца.
– Я бесплодна, – призналась Корнелия, в надежде, что это его остановит. – Со своим первым мужем я прожила в браке восемь лет и даже ни разу не забеременела. Мне казалось, тебе нужна жена, которая родит тебе сыновей.
– Если я захочу сыновей, я найду себе другую жену, – пошутил Алиен, – а тебя оставлю в качестве наложницы.
Фабий издал смешок, и Корнелия обернулась в его сторону.
Похоже, этот разговор доставляет ему даже большее удовольствие, чем Алиену, подумала она.
Интересно, с каких это пор Фабий Валент рассматривает, словно призовых лошадей, девушек-патрицианок, гордых, недоступных девушек, которые предназначены совсем не для него?
И вот теперь он может иметь нас всех, либо чтобы пользоваться самому, либо чтобы раздавать направо и налево своим дружкам и прихвостням. Теперь мы все его собственность, даже если он сам нам ненавистен. Ему это даже нравится.
– Сегодня днем у меня дела с новыми префектами, – произнес тем временем Фабий, – однако жду вас обоих сегодня ко мне на ужин. Приходите ближе к вечеру, нет, лучше, когда совсем стемнеет.
Это твой долг, напомнила себе Корнелия. Твой долг.
Она кивнула, и Алиен крепко сжал ей пальцы.
– Твоя невеста очень даже хорошенькая, – пальцы Фабия скользнули по ее руке. – Может, нам с ней стоит поужинать сегодня наедине. Так и быть, я попробую ее для тебя.
Его рука скользнула дальше, к ее груди, и он нащупал сосок. Корнелия больно прикусила губу.
Твой долг, твой долг, мысленно повторяла она.
Продолжая гладить ей грудь, Фабий осклабился еще шире и посмотрел на Алиена, который тоже довольно улыбался. Корнелия уловила запах его напомаженных волос.
– Я постараюсь, чтобы к свадьбе она была мокрой от желания.
Корнелия откинула его руку, а самому влепила звонкую пощечину, какую она отвесила бы разве только рабу.
– Отправляйся в царство Аида, гнусный плебей! – Она вырвала руку из рук Алиена. – И можешь забирать с собой своего германца!
С этими словами она развернулась и зашагала прочь, мимо фонтана с журчащими струями, мимо раба, который уже стоял с графином вина, мима Гая, который ждал в атрии, чтобы дать свое формальное согласие на брак.
– Корнелия! – растерянно окликнул он ее, но она прошла мимо и, поднявшись по лестнице к себе в опочивальню, захлопнула за собой дверь. Внутри было тихо. Ей срочно нужно побыть одной, в тишине, чтобы успокоить кровь, которая громко стучала в висках. Возможно, это последняя ее возможность, поскольку неизвестно, что ждет ее впереди. Она села на кровать и принялась ждать, что за этим последует. Впрочем, ждать ей пришлось недолго.
– Почему? Ну, почему? – это к ней в комнату, возмущенно топая, ворвалась Туллия. – Как ты посмела? Как только у тебя язык повернулся послать правую руку императора в царство Аида? Ты, самовлюбленная, неблагодарная…
– В будущем, Туллия, – спокойно ответила Корнелия, – я бы попросила тебя не подслушивать моих личных бесед с женихами.
– Гай! Скажи ей!
– Не волнуйся, ничего страшного не произошло, – Гай пытался успокоить жену. – Такой мужчина, как Фабий Валент, вряд ли испугается драчливой женщины. Он еще вернется, и если Корнелия принесет ему свои извинения…
– Никаких извинений, – возразила Корнелия. – Никакого замужества. Никаких уговоров. Я не выйду замуж за любого из его головорезов, даже если он снова придет сюда. Я сама ему так и скажу.
– Но ведь это твой долг! – от гнева лицо Гая сделалось почти таким же багровым, как лицо его супруги. – Знаешь, что он сказал мне, когда уходил отсюда? «Держи своих женщин в узде, сенатор».
– Неужели ты считаешь, что такой, как он, не станет мстить?! – выкрикнула Туллия. – Ему ничего не стоит выдумать против нас любые обвинения, ему ничего не стоит ограбить нас, отобрать нашу собственность.
– Пока Диана пользуется благосклонностью императора, я сильно в этом сомневаюсь, – возразила Корнелия. Однако Гай перебил ее.
– Ты хочешь погубить всех нас? Вспомни лучше, в какие времена мы живем! Мне решать, за кого тебе выходить замуж, слышишь?
– Слышу, и если ты найдешь мне достойного мужа, я подумаю над твоим предложением, – бросила в ответ Корнелия. – Ты же пытаешься положить меня в постель к дикому германцу, лишь бы только выслужиться перед императором. Нет, нет, не смотри на нее! – остановила брата Корнелия, видя, как Гай покосился на Туллию. – Я прекрасно знаю, что это ее затея. Но в этом доме хозяин ты, а не она. Так что будь мужчиной!
– Это ты во всем виноват, Гай! – набросилась на мужа Туллия. – Если бы ты не потакал ее капризам, ее и всех своих кузин…
– Что за крик? – спросила с порога Марцелла с пером в руке.
– Твоя драгоценная сестра только что отказалась выйти замуж за друга Фабия Валента! – истерично выкрикнула Туллия. – Отказала жениху!
Марцелла пристально посмотрела на сестру.
– Не слишком мудрый шаг, – сказала она, немного помолчав. – Хотя, с другой стороны, я тоже никогда бы не вышла замуж ни за одного из его лизоблюдов.
С этими словами она сочувственно сморщила нос и, положив за ухо перо, удалилась. Корнелия бросила в спину сестре полный ярости взгляд. Среди царящего в доме хаоса, среди крика и обвинений как пригодилась бы ей поддержка Марцеллы! Ее теплая рука, ее твердый голос. Ведь раньше она никогда не оставила бы ее один на один с фурией Туллией. Против нее они как сестры стояли бы плечом к плечу. А теперь на это не приходится даже рассчитывать. Теперь единственное, что есть для Марцеллы на всем белом свете, это ее сочинения, ее трактаты.
Увы, в следующее мгновение Туллия бросилась к ней и принялась бить ее по голове. Корнелия покачнулась.
– Самовлюбленная шлюха! Тебе нужно замуж! Нужно, чтобы кто-то из друзей Фабия оберегал нашу семью. Или ты забыла, что мы все ходим по лезвию ножа, потому что императоры сменяются каждый месяц! Кто ты такая? Что ты о себе возомнила!
– Я не ты, – бросила ей Корнелия, прикрываясь от ударов. – Я не шлюха.
Неожиданно Туллия разрыдалась. Лицо ее сделалось багровым, как зерна граната, и Гай поспешил ее увести. В опочивальню Корнелии, сочувственно вздыхая, заглянули рабы. Корнелия зажала ладонями уши и тоже вышла вон. Не обращая внимания на изумленные взгляды рабов, она направилась вниз по лестнице, мимо маленького Павлина, чей отец сейчас находился в тюрьме, и потому мальчик как потерянный бродил по всему огромному дому.
– Тетя Корнелия! – позвал он ее, не вынимая изо рта большого пальца. В иной момент она взяла бы его на руки, приласкала, а может даже, провела бы с ним целый день в играх, но сегодня лишь легонько поцеловала его в лоб и вышла вон через парадную дверь. Она шагала мимо бань, в которых не раз встречалась со сторонниками Вителлия, передавая сведения, которые помогли привести его на трон, а Фабию Валенту дать в руки власть.
– Какая же я была наивная!
У ворот бань ее окликнула какая-то знакомая, матрона в голубой столе. Корнелия тотчас повернулась и поспешила в другую сторону, зашагав по улице с неказистыми домишками.
Наверно, меня сошлют, подумала она, холодно и спокойно. Туллия права, такой человек, как Фабий Валент, если она и дальше будет ему отказывать, наверняка попытается отомстить. Даже несмотря на то, что их семья пользуется благосклонностью императора. Ссылка куда-нибудь на крошечный остров посреди бескрайнего моря. По крайней мере там будет тихо. Как ей недоставало тишины! Откуда-то спереди до нее донесся шум форума, и она свернула в ближайший переулок.
«Если они будут и дальше заставлять меня выйти замуж за этого головореза, я в день свадьбы наложу на себя руки. Диана вынесет ему мою голову на блюде и он пусть целует ее, если захочет. Но ничего другого он от меня не получит».
Корнелия остановилась и оглянулась по сторонам. Как долго она шла? Она сама не заметила, как оказалась в совершенно незнакомой части города. Более того, в части города, которую она не желала знать. С обеих сторон покосившиеся многоквартирные дома, из сточных канав тянуло вонью. Мимо нее, оскалившись, прошел бродячий пес, затем вдогонку друг дружке пронеслась ватага голых детей. В дверях одного дома две женщины в поношенных платьях, глядя на нее, принялись о чем-то переговариваться, прикрыв ладонью рот. Только сейчас Корнелия обратила внимание на свое дорогое платье и изящные сандалии, вспомнила про золотые серьги.
Возможно, меня ограбят и убьют еще до того, как Фабий отдаст приказ о моей казни.
С этой мыслью она повернула назад, пытаясь вспомнить, какими закоулками пришла в эти трущобы с Палатинского холма. Однако куда бы она ни шла, вдоль кривых переулков стояли все те же дешевые дома, а в нос бил все тот же омерзительный запах. Мимо нее, с громкими криками, пошатываясь и источая запах вина, прошли вымазанные в навозе погонщики мулов. Корнелия гордо вскинула подбородок. Ей стоило немалых усилий, чтобы не броситься от них бегом. Что ж, придется спрашивать у людей дорогу. Вот там, у дверей дома на табурете, прислонившись к стене, сидит какой-то мужчина и сморит на дорогу. По крайней мере он, кажется, трезв.
– Извините, – обратилась к нему Корнелия, подходя ближе. Мужчина удивленно посмотрел на нее. – Центурион?
– Нет, больше не центурион, – ответит Друз Семпроний Денс. – Меня вышвырнули из преторианской гвардии, госпожа. Или ты об этом не слышала?
– Слышала. Это так несправедливо.
Денс пожал плечами. В нем ничего не осталось от гордого воина в латах и с алым плюмажем на шлеме. Перед Корнелией в дверях дешевого доходного дома сидел крупный мужчина в тунике из грубой шерсти. Сидел и смотрел на нее без особого сочувствия.
– Я заблудилась, – призналась Корнелия и тотчас поняла, что сказала это зря.
– Похоже на то, – не слишком приветливо отозвался Денс. Куда только подевалась его былая любезность. – Патрицианки не часто расхаживают по нашим трущобам.
– Ты не мог бы вывести меня отсюда?
– Дай мне свои серьги, тогда выведу.
Корнелия машинально потрогала золотые подвески рядом с шеей.
– Мои серьги?
– Мне больше не платят жалованья, госпожа. Так что деньги мне не помешают.
Корнелия сняла подаренные Пизоном серьги и положила их в мозолистую руку бывшего центуриона Денса. Тот проворно поднялся со своего табурета и жестом поманил ее за собой в дом.
– Только скажу хозяйке, что отлучусь.
– Хозяйке?..
– Подожди меня внутри. Если останешься стоять на улице, тебя того гляди ограбят.
Корнелия испуганно вошла вслед за ним в дом. Внутри было темно, ниши завешаны рваными лоскутами ткани. На первой двери имелся крючок для плащей. Однако стоило ей подойти ближе, как она поняла, что это небольшая, грубо сработанная фигурка Приапа, с сальной ухмылкой и гигантским фаллосом. Затем она посмотрела на выцветшие фрески на стенах и ощутила, что заливается краской стыда.
– Комната в самом конце коридора, госпожа, – бросил ей Денс, – если не хочешь, чтобы тебя приняли за новую девушку.
С этими словами он исчез за занавеской. Корнелия поспешила дальше по коридору. Из-за занавесок до нее доносились стоны, громкое сопение и ритмичное поскрипывание кроватей. Мимо нее, поправляя на поясе ремень, прошел какой-то мужчина. Наконец Корнелия добралась до дальней комнаты и закрыла за собой дверь.
Ты не юная девушка, напомнила она себе. Ты прекрасно знаешь, что такое лупанарий.
И все равно Корнелия чувствовала, что щеки ее горят. Немного успокоившись, она огляделась по сторонам.
Комнатка оказалась крошечной, на удивление чистой и душной. В ней стояла узкая продавленная кровать, табурет и светильник. В стенной нише – две грубо сработанных статуэтки. Корнелия взяла их в руки. Марс и Минерва. Боги войны и военной стратегии. Солдатские боги.
Затем дверь открылась, и внутрь шагнул Денс. Не выпуская из рук статуэток, Корнелия обернулась.
– Так ты здесь живешь?
– Ты не ожидала, госпожа? – Денс порылся под матрацем.
– Как сказать…
– Моя работа состоит в том, чтобы вышвыривать на улицу клиентов, если те грубо обходятся с девушками. За мои услуги хозяйка разрешает мне жить в этой каморке.
С этими словами Денс вытащил из-под матраца гладий меч.
– Ты сохранил свой меч?
– Я его честно заработал. Я двенадцать лет отдал преторианской гвардии.
Денс прищурился, придирчиво посмотрел на лезвие, вновь сунул руку под матрац и извлек из-под него точильный камень.
Корнелия жестом обвела комнату.
– Смотрю, ты не большой любитель украшений, – сказала она, стараясь придать голосу слегка легкомысленный тон.
– Держу в комнате лишь койку да богов, потому что все другое украдут, – ответил Денс и принялся затачивать лезвие. – Не успеешь и глазом моргнуть, как шлюхи уведут все, что не прибито.
Корнелия опустилась на грубо сколоченный табурет.
– Может, тебе не стоит меня провожать. Моя семья знает, как ты выглядишь, и рабы… Вдруг тебя кто-то выдаст.
– Например, ты, госпожа. Что помешает тебе это сделать?
– Я тебя не выдам. А даже если бы и выдала, меня вряд ли кто станет слушать. В данный момент я не в почете у императора. Или у кое-кого из его окружения.
– Выходит, ты тоже предательница? – Денс повернулся к ней спиной и поискал плащ.
– Возможно. Генерал Валент хочет, чтобы я вышла замуж за одного из его офицеров.
– Это не предательство.
– О, еще какое! Ведь я послала его в царство Аида. – Корнелия улыбнулась. Почему-то ей стало очень легко на сердце. – Может, даже, когда я вернусь домой, меня арестуют.
– Еще никого не сажали под арест за то, что девушка отвергла чьи-то ухаживания.
– Сейчас все возможно, – возразила Корнелия, пожимая плечами. – В наши дни могут арестовать любого, если этот человек не угодил Вителлию. Так что, может, тебе не стоит идти рядом со мной.
– В любом случае, серьги я тебе не отдам, так что уж лучше я тебя провожу. – Денс перекинул через руку грубый коричневый плащ. – Пойдем.
Не поднимаясь с табурета, Корнелия окинула его пристальным взглядом.
– Моя сестра была в Бедриакуме. По ее словам, ты проявил там чудеса храбрости.
– Какая разница. Пойдем.
– Они не имели права обвинять тебя в предательстве, – сказала Корнелия, вставая. – Я точно знаю, ты не предавал Гальбу и Пизона.
– Как это великодушно с твоей стороны, госпожа. – Казалось, карие глаза Денса буравят ее насквозь. – Я должен быть тебе за это благодарен?
– Я просто пытаюсь…
– Ты рада, что меня выставили из гвардии, разве не так? Ты считаешь, что я это заслужил. Я не спас сенатора Пизона. Поэтому не имею права и дальше носить плащ преторианца.
– Неправда, – Корнелия испуганно сделала шаг назад.
– Ты надеешься, что я сейчас согнусь в поклоне и стану благодарить тебя за то, что в твоих глазах я якобы не предатель. Надеешься, что я рассыплюсь в извинениях за то, что не сумел спасти от смерти твоего мужа? – Денс в гневе швырнул на пол плащ. – Даже не рассчитывай! Я сделал все, чтобы защитить его. Увы, я оказался бессилен его спасти, но я сделал все, что мог! Мне надоело объяснять и извиняться. Я сыт этим по горло!
Денс отвернулся. Корнелии было слышно его надрывное дыхание. Его рука нервно сжимала и разжимала рукоятку меча. И тогда она заговорила, обращаясь к его мускулистой спине.
– Я никогда не считала, что ты заслужил такое к себе отношение. Из всех преторианцев ты был самым лучшим. Лучше, чем те префекты, которые отдавали тебе приказы.
– Тех самых, кому ты позволяла целовать себя за опущенным пологом? – Денс резко развернулся. – Для меня это не похвала.
– Мне были нужны сведения, – подавленным голосом возразила Корнелия. – Префекты снабжали меня ими, и я затем передавала их Вителлию. Мне нужно было лишь одно – смерть Отона.
– Что ж, твой план удался. И что? Ты довольна его результатами? – Денс в сердцах швырнул меч в ножнах через всю комнату. Тот с лязгом упал на пол в небольшой нише. Фигурки Марса и Минервы со звоном упали на пол и покатились. – А все вы и ваши интриги, патрицианские сучки, человеческая жизнь для вас…
– Я не хотела…
– Разумеется, ты не хотела! – Денс тяжело опустился на продавленную кровать и зажал огромные ладони между коленями. Руки его дрожали. – Убирайся отсюда. Ищи дорогу домой сама!
Корнелия в два шага преодолела комнату. Она открыла было рот, чтобы что-то сказать, но не смогла подыскать ни единого слова. Все слова были словно стерты его гневом. Она в растерянности стояла перед ним и не знала, что делать. Денс сидел, низко опустив голову. Ей была видна лишь его макушка и вздымающиеся плечи.
– Ступай домой, – повторил он хрипло. – Возьми в мужья одного из головорезов Вителлия, и пока он будет тебя пялить, лежи и думай о том, что исполняешь свой долг. Вы патрицианки тем и славитесь, что умеете выполнять свой долг.
– Не всегда, – возразила Корнелия и, протянув руку, погладила его по щеке. Денс тотчас отстранился от нее, но она шагнула ближе. Теперь его голова была прижата к ее талии. Он тотчас обнял ее и с силой прижал к себе. Корнелия пробежала пальцами по его волосам. Плечи его по-прежнему продолжали вздыматься. Из-за тонкой двери доносились стоны женщины и громкое сопение мужчины. Лупанарий среди трущоб, удушливый летний полдень, обвиненный в предательстве центурион, отстраненно подумала она. Так не начинается ни одно стихотворение. Корнелия поцеловала его первой. Взяла в ладони его лицо и поцеловала. Денс вопросительно посмотрел на нее. Она же вместо ответа лишь молча покачала головой и вновь припала губами к его губам. Царапая щетиной ей кожу, он поднялся и запустил пальцы в ее локоны. Затем стащил с ее плеч столу и зарылся лицом между ее грудей. Она, в свою очередь, опустилась на постель и помогла ему стащить через голову тунику. Как это необычно, вновь отстраненно подумала она, притягивая его к себе и потерлась щекой о его крепкое плечо. Единственное другое мужское тело, какое она когда-либо знала, это тело Пизона. Денс был шире в плечах, смуглее, крепче телом. Оно резко отличалось от поджарого, рослого тела Пизона. Корнелия закрыла глаза, как будто это могло спасти ее от странности происходящего, но Денс взял ее лицо в ладони.
– Нет, – сказал он. – Нет, – повторил он, целуя ее открытые глаза, после чего медленно вошел в нее. Она вскрикнула и прижалась к нему. Пизон тотчас исчез из ее сознания.
Они лежали на узкой кровати, сцепив пальцы на грязной подушке. В каморке было душно. Денс медленно провел рукой по изгибу ее блестящего от пота бедра.
– Корнелия, – прошептал он.
– Что?
– Ничего. – Лицо его было серьезным, гнев больше не искажал его. Взгляд его карих глаз был прикован к их сцепленным на подушке рукам. – Сколько недель я провел, сопровождая тебя во время несения стражи, мечтая назвать тебя по имени, Корнелия.
– Друз, – робко назвала она его по имени. Они полдня, несмотря на удушливую жару, занимались любовью, и вдруг теперь она испытала нечто вроде застенчивости.
