Текст книги "Дочери Рима"
Автор книги: Кейт Куинн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 29 страниц)
– Я думала, тебе не нравится наблюдать за тем, как убивают людей.
– Не нравится, – ответил Ллин, следя за тем, как его соотечественник набросился на грека с трезубцем. – Но сам я умею убивать.
Грек нанес бритту резкий удар, и тот, смертельно раненный, упал на песок. Лезвие меча пронзило ему легкие. Разгневанный император повернулся к Ллину.
– Не слишком удачный выбор.
– Я не говорил, что это удачный выбор, цезарь, – ответил ему сын Каратака. – Я лишь сказал, что всегда ставлю на бриттов.
В глазах Отона промелькнул злобный огонек, однако император поспешил скрыть его за ширмой обаяния. Вместо того чтобы дать выход гневу, Отон и предпочел рассмеяться и даже бросил в Ллина монетой.
– Хорошо сказано!
Бритт ловко поймал монету и бросил ее на арену. Одержавший победу в поединке гладиатор бросился искать ее среди песка. Ллин приветственно помахал ему рукой.
Диана рассеянно передала бритту свой кубок с вином. Тот так же рассеянно отпил из него и вернул обратно. Поклонники Дианы дружно одарили его полными ненависти взглядами. Марцелла почувствовала, что ее губы недовольно поджались. Я пытаюсь завязать умный разговор с мужчиной ради получения нужных сведений, а Диана по-прежнему перетягивает все внимание на себя. Похлопай она ресницами Марку Норбану, он, – готова спорить на что угодно, – не ушел бы так скоро.
Император объявил конец праздника и, похожий на золотого бога в окружении простых смертных, направился в сопровождении свиты к дворцу. К Диане подошел претор с потными от волнения руками.
– Дорогая, госпожа, надеюсь, ты благосклонно отнесешься к моему ухаживанию? Когда я смогу поговорить с твоим отцом?
Марцелла с удовольствием наблюдала за тем, как Диана была вынуждена искать спасения от претора, который настойчиво продолжал предлагать ей руку и сердце. Она демонстративно попыталась завладеть вниманием Ллина, тем более что тот был свободен. Увы, Ллин уже подхватил плащ и, воспользовавшись первой же подвернувшейся возможностью, растворился в толпе гостей.
Лоллия, сверкая платьем из серебристой ткани, проложила себе дорогу в плотной людской массе и, подойдя к Марцелле, схватила ее за руку.
– Знаешь, дорогая, у меня важные новости, – с улыбкой сообщила она, очевидно, забыв об их последней размолвке. – Поехали со мной, и я замучаю тебя подробностями.
– Что за новость? – задала вопрос Марцелла, садясь в паланкин кузины, куда более массивный и богато украшенный, нежели прежний, который имелся у нее, когда Лоллия еще не была замужем за братом императора.
– Это касается твоего мужа, – пояснила Лоллия, когда носилки поднялись и носильщики затрусили по улице. Вскоре их паланкин присоединился к процессии, что медленно ползла к императорскому дворцу. Марцелле почему-то вспомнилось, как они с Лоллией в последний раз сидели вместе в паланкине. Тогда разъяренная толпа вынудила носильщиков бросить носилки, и им обеим пришлось спасаться бегством. – Я слышала, что Луций в дружеских отношениях с офицерами Отона. Император предложил ему пост здесь, в Риме, но он предпочел отправиться на войну, которая уже не за горами.
– И кем ему предложено стать? – презрительно фыркнула Марцелла. – Платным приживалой?
– Наблюдателем за ходом боевых действий, – неуверенно ответила Лоллия. – Посыльным. Что там еще делают наблюдатели на поле боя?
– Насколько я знаю Луция, он лишний раз рук не замарает.
– Во всяком случае, он больше не будет раздражать тебя, верно? По-моему, ты должна быть этому рада.
– Пожалуй, – согласилась Марцелла. – Наблюдатель на поле боя. Это более чем в духе Луция. Ему интересно наблюдать лишь за тем, что способно подтолкнуть его вверх по карьерной лестнице.
– Слава богам, что война – удел мужчин, – произнесла Лоллия, когда носилки наконец опустились у мраморных ступеней, ведущих в сады императорского дворца. Лампы светили ярко, напоминая золотые шары, а навстречу гостям уже устремились рабы с серебряными кувшинами, наполненными розовой водой для омовения ног. – Грязь, легионеры, страх…
– И возможность стать свидетелем и участником истории, – задумчиво проговорила Марцелла. – Собственными глазами видеть столкновение законного императора и императора-узурпатора, видеть действия армии, решающей судьбу Рима. Да это же просто замечательно!
– Замечательно? – Лоллия недоуменно посмотрела на кузину. – Там будут гибнуть люди, тысячи людей с каждой стороны. Это ужасно.
– По крайней мере все будет по-настоящему, – с неожиданным для самой себя раздражением сказала Марцелла и одарила колючим взглядом драгоценности Лоллии, ее припудренную кожу, кубок с вином в руке. – Некоторые из нас предпочитают видеть настоящую жизнь вместо разгульных пиров и нескончаемых потоков вина.
– Между прочим, я единственная, кто не постеснялся замарать рук, помогая плебсу во время наводнения, – язвительно отозвалась Лоллия.
– Да, говорят, тебе нравилось это занятие. Ибо оно давало тебе возможность отдохнуть от мужа. Ведь не для кого не секрет, что ты предпочитаешь его обществу общество своего галла. Воистину, это достойно восхищения, Лоллия!
– Он не домашний зверек! – обиженно заявила Лоллия и, высвободив руку, зашагала вперед, к просторному триклинию. У Марцеллы не возникло ни малейшего желания ее догнать. В последние дни один вид двоюродных сестер вызывал у нее раздражение. Впрочем, как и вид родной сестры, лицо которой мелькнуло в толпе. Неужели эта безутешная вдовушка Корнелия навсегда разучилась улыбаться?
Подавив в себе непривычную желчность, Марцелла взяла у ближнего раба кубок с вином. В конце концов сегодня прекрасная ночь. Император Отон как всегда собрал вокруг себя массу диковинных личностей. Тут были и сенаторы, и преторы, и консулы, их жены, актрисы, астрологи, возничие колесниц, куртизанки и даже несколько победителей сегодняшних гладиаторских поединков. Для обычного ужина гостей набралось слишком много. Их толпы заполнили сад, где воздух согревали угли позолоченных жаровен. Среди гостей сновали полуголые рабы в серебристых туниках, разносившие чаши с вином и блюда с изысканными угощениями.
– Эти императорские ужины ничем не отличаются один от другого, – неожиданно раздался рядом с Марцеллой голос Дианы. – Ты когда-нибудь это замечала?
– Зато как здесь красиво!
– Верно, но всегда одинаково, – ответила Диана и провела рукой по конской морде мраморной статуи, стоявшей среди зарослей жасмина. – Изысканные кушанья, дорогое вино, красивые люди, умные разговоры.
– Все могло быть гораздо хуже.
– Но в чем смысл всего этого? – Диана повернулась к статуе и, запрыгнув, боком уселась на конский круп. Ее легкое белое платье трепетало на вечернем ветерке, то и дело взлетая выше коленей, Диана же сидела и болтала ногами, не обращая внимания на посторонние взгляды.
– Диана, живо слезай на землю! – строго произнесла Марцелла. – Тебе обязательно нужно выставлять себя на всеобщее обозрение?
– А ты не смотри на меня, – парировала ее кузина и нагнулась, чтобы взять у раба чашу с вином. – Я просто делаю то, что хочу.
– Как это мило с твоей стороны.
– Диана! – прошипела выросшая словно из-под Туллия. – Слезай! Ты понимаешь, что на тебя все смотрят?
– Пусть смотрят, – усмехнулась Диана.
– Показывать на людях голые ноги… ты ведешь себя как бесстыдная рабыня!
Диана подалась вперед, и, сорвав с ног сандалии с золочеными ремешками, повесила их на уши мраморному коню.
– Шла бы ты! – посоветовала она Туллии. – А не то я сейчас сниму с себя все остальное.
– Послушай, госпожа! – К Туллии, пошатываясь, приблизился какой-то полупьяный трибун и обнял ее за плечи. – Не уходи, прошу тебя, останься!
– Гай!!! – взвизгнула Туллия и, оттолкнув незваного ухажера, бросилась на поиски мужа.
Диана откинулась на мраморную шею коня и обратила лицо к звездному небу.
– Загадываешь желания? – не удержалась от вопроса Марцелла. На фоне белого мрамора статуи кузина была божественно красива.
Она так хороша, что может вытворять все, что угодно.
– Хочу, чтобы многое изменилось.
– Многое и без того меняется. В то мгновение, когда умерли Пизон и Гальба, в Риме начало стремительно меняться буквально все. Неужели ты не чувствуешь этих перемен?
– Что-то, возможно, изменилось для Корнелии, – пожала плечами Диана, не сводя глаз со звездного неба. – Для Лоллии. Но не для меня.
– Тогда измени свою жизнь сама, – предложила Марцелла. – Ведь хотя бы это в твоих силах.
Увы, для нее самой тоже ничего не изменилось. Независимо от того, пыталась она изменить свою жизнь или нет.
– Вот ты где! – ей на локоть легла потная рука Домициана, ее вездесущего воздыхателя. – Я искал тебя!
Он тотчас что-то забубнил об играх, говоря, как провел бы их, если бы был императором. Марцелла залпом выпила вино и, делая вид, что его слушает, продолжила наблюдать за толпой гостей. Центром всеобщего внимания, разумеется, был Отон. Рядом с ним Марцелла заметила Лоллию с мужем. Диана по-прежнему восседала на мраморном коне и возле нее собралась кучка верных трибунов. Поклонники не сводили масленых глаз с ее голых ног, которыми она время от времени отталкивала руки наиболее обнаглевших из них. Молодой, но, увы, уже изрядно полысевший пухлый астролог, на которого с гордостью указал Домициан, изучал ладонь какой-то матроны. Впрочем, в следующий момент к ним, чтобы поговорить с сестрой, подошла Корнелия и вспугнула Домициана. Тот поспешил отойти в сторону.
– Я слышала, что Луций в звании военного наблюдателя отправляется вместе с армией на север. Это так?
– Да, это так, – ответила Марцелла и пожала плечами. – Только не злись на меня за то, что Луций теперь служит Отону. Ты же знаешь, он готов пресмыкаться перед кем угодно, лишь бы добиться повышения по службе.
Корнелия небрежно махнула рукой.
– Но ведь это опасно! Неужели ты не тревожишься за нею?
– А что плохого может произойти? Я овдовею? Кто знает, вдруг в таком случае, счастье наконец улыбнется мне?
– Марцелла! Как ты можешь так говорить? – с укоризной в голосе воскликнула Корнелия и на короткое мгновение стала прежней, – женой будущего императора.
– Все это не так опасно, как кажется, – поправилась Марцелла. – Армии Отона не придется идти в слишком дальний поход, поскольку Вителлий продвинулся на юг гораздо дальше, чем предполагалось. Две армии сойдутся где-нибудь севернее Рима, состоится сражение, только и всего. Отон поведет за собой восемь тысяч человек, так что победа наверняка достанется ему.
– Так много?
– Может, даже девять тысяч.
– Я слышала, что…
– Это Несс! – Домициан подвел к ним того самого полноватого астролога в расшитых астрологическими символами одеждах. Его появление заставило обеих сестер нахмурить брови. – Я представил его управляющему императора, когда тот искал астрологов, чтобы предсказывать будущее его гостям. Несс, моя Марцелла не верит мне, когда я говорю, что ты никогда не ошибаешься. Погадай ей!..
У молодого лысоватого астролога были бегающие глазки и улыбка профессионального угодника. Увы, дежурная улыбка эта мгновенно погасла, стоило ему склониться над раскрытыми ладонями Корнелии и Марцеллы.
– Мои добрые матроны! Похоже, я уже гадал вам несколько лет назад. Повторное прочтение линий ваших жизней будет излишним.
С этими словами он поспешно отпустил руки обеих сестер. Брови Марцеллы поплыли вверх.
– Надеюсь, вы извините меня…
Астролог еще раз скользнул по Марцелле и Корнелии полным ужаса взглядом и проворно скрылся в толпе.
– Ты видел? – с улыбкой спросила Домициана Марцелла. – Шарлатаны, встретившись со мной, сразу понимают мою циничную сущность.
– Он не шарлатан! Он сказал, что я стану великим полководцем, правителем Рима и…
– Мне гадали, наверное, десяток раз, – с горечью призналась Корнелия, – и ни один не предсказал смерть моего мужа. Марцелла, ты обязана убедить Луция не идти на войну. Это нешуточное дело – остаться вдовой.
– Корнелия…
Но Корнелия уже отошла от нее, не дав договорить. Впрочем, грубость ее простительна. Безутешная вдова, которая не находит себе места от горя. Это оправдывает все, что угодно.
– Будь ты вдовой, ты могла бы выйти за меня замуж. – Пальцы Домициана крепко сжали ей руку. – Тогда ты принадлежала бы мне одному.
– Сомневаюсь, что в твоей колыбели нашлось бы место и для меня, – усмехнулась Марцелла.
– Я не ребенок! – вспыхнул Домициан. – Не смей так говорить! Никогда!
Тем временем слуги приносили все новые и новые кубки с вином. Среди деревьев зажглись новые светильники, похожие на золотые шары. Диана по-прежнему восседала на мраморной лошади. Возвышаясь над остальными гостями, она напоминала богиню на залитой лунным светом небесной колеснице. Гай попытался уговорить ее слезть на землю, но к этому моменту в атрии, под дробь десятка барабанов, началось выступление акробатов, и Диана поднесла к уху ладонь, сделав вид, что якобы не может разобрать его слов. Гай был вынужден со вздохом удалиться.
– Ты всегда как будто следишь за всеми, – пожаловался Домициан.
– Именно этим я и занимаюсь – с интересом наблюдаю за другими людьми.
К ним, крутя на запястье инкрустированный золотом эбеновый браслет, вновь подошла Корнелия, строгая и величественная в черном траурном платье. В следующий миг какой-то преторианец распрямил плечи и тоже направился в их сторону. Это был центурион Друз Денс. По всей видимости, он уже оправился от ран, хотя вид у него был еще не вполне бодрый. Он что-то сказал Корнелии, вернее, попытался сказать, прежде чем она прошла мимо. Значит, Отон вернул бравого центуриона в гвардию, подумала Марцелла. Приятно узнавать, что верность иногда достойно вознаграждается.
– Центурион! – позвала она Денса и добавила с нескрываемой сердечностью в голосе. – Я рада, что ты оправился от ран.
При этих ее словах Друз Денс слегка сконфузился.
– Извини, госпожа, но разве мы с тобой знакомы?
– Ты спас мне жизнь.
Друз явно не узнал ее. Марцелла приходила проведать его, когда он лежал в доме деда Лоллии. Правда, тогда он был полусонным после макового отвара и вряд ли запомнил ее.
– Я – Корнелия Секунда, – представилась она, перехватив недовольный взгляд Домициана. Этот юнец явно был взбешен тем, что она разговаривает с красивым взрослым мужчиной. – Я сестра Корнелии, жены Пизона. Нас было четверо, и ты спас нас на ступенях храма Весты. Там была моя двоюродная сестра Лоллия. И Диана, вон та, что сидит на статуе.
Теперь центурион вспомнил.
– Конечно, я помню госпожу Диану, особенно, ее волосы.
Он обернулся на Диану – золотые гребни выскользнули из светлых, шелковистых волос, и те золотистой гривой упали на шею мраморной лошади.
– Только тогда ее волосы были в крови, – добавил Друз Денс.
Конечно, он помнит Диану. Впрочем, Марцелла подавила в себе раздражение. Было видно, что раны все еще дают о себе знать: движения Денса были осторожны и скованны.
– Ты уже снова на службе?
На центурионе, как у всех преторианцев, были красно-золотистые доспехи, которые плохо сочетались с игривой атмосферой вечера.
– Нет, я здесь гость.
– С каких это пор гости приходят с оружием? – нахально влез в разговор Домициан.
– Если на мне доспехи, то все знают, как относиться ко мне. – Друз Денс кивком указал на пеструю толпу приглашенных. – Если же я надену тунику и умащу себя благовониями, то стану всеобщим посмешищем. Доспехи надежнее.
Значит, центурион Друз Денс еще одна диковина Отона. Бывший мятежник, а теперь конезаводчик, чудаковатая любительница скачек, единственный верный солдат Рима, подумала Марцелла. Все они забавные диковины на императорских пирах.
– Ты тоже идешь вместе с войском на усмирение Вителлия?
– Да. После чего… – Денс не договорил и пожал плечами. – После чего я, пожалуй, уйду из гвардии.
– Почему? Ты славный солдат. Тебе нечего стыдиться.
– Я подвел того, кому присягал, госпожа. Твоя сестра, Корнелия, не преминула напомнить мне об этом.
– Империи нужны такие люди, как ты.
– Что хорошего из этого выйдет? Все до единого мои товарищи из числа преторианцев оказались изменниками. Всех до единого прельстили деньги Отона. Я не виню его в том, что он купил их всех, но ведь преторианцы не должны продаваться тому, кто предложит больше денег. Теперь они приглашают меня сыграть с ними в кости, сходить в бани или в лупанарий, выпить вина. Как будто ничего не случилось. – С этими словами Денс осушил свой кубок, причем, как заметила Марцелла, отнюдь не первый за этот вечер. Неожиданно центурион устремил на нее невидящий взгляд, и глаза его наполнились слезами.
– О боги, какая мерзость!
– Верно, – согласилась Марцелла.
– Ступай прочь! – грубо произнес Домициан. – Она не будет говорить с пьяным.
Денс, пошатываясь, удалился.
– Тебе обязательно нужно было встревать в нашу беседу? – вспыхнула Марцелла.
– Зачем тебе понадобилось говорить с ним? Он всего лишь жалкий плебей!
– Вряд ли. Плебея не сделали бы центурионом преторианской гвардии, ты сам это знаешь. Кроме того, он спас мне жизнь.
– Я бы сам спас тебя, будь я там, – пробормотал Домициан.
Снова вино. Снова музыка. Малоприятный разговор с Луцием.
– Это такая честь – твой новый пост военного наблюдателя. – Дорогая, не надо уксуса, напомнила она себе. Мед, только мед и побольше. – Я почти завидую тебе. Ты сможешь повидать дальние страны.
Луций отделался каким-то междометием, поскольку не сводил глаз с юной танцовщицы-гречанки.
– Выслушай меня прежде, чем скажешь «нет». – Марцелла заставила себя добавить в голос толику игривости. – Почему бы мне не отправиться вместе с тобой и нашей армией на север? Да-да, я помню, на прошлой неделе между нами возникла размолвка, но, поверь, я могу быть полезной. Тебе будет уютно и тепло, я буду всячески помогать тебе…
– Не говори глупости! – рассмеялся Луций.
– Но ведь если…
Не удостоив Марцеллу даже взглядом, Луций направился к танцовщице. Слишком много меда, слишком приторно, подумала она, чувствуя, как в ней закипает злость.
Тяжело дыша, Домициан схватил ее за руку.
– Ты постоянно пытаешься ускользнуть от меня, – упрекнул он ее.
И это главные события вечера, подумала Марцелла. Муж, который даже не сморит в мою сторону, и навязчивый поклонник восемнадцати лет, до смерти утомивший непомерным вниманием.
Она не удержалась и поискала глазами Лоллию. Та стояла в окружении знакомых и чему-то смеялась. Неподалеку застыла в скорбном молчании прямая, как столб, Корнелия. Диана по-прежнему восседала на мраморном коне, беспечно болтая ногами. Им дозволено делать все, что угодно. Все, что угодно. А мне – нет.
– Я сама не знаю, кто я такая, – произнесла она вслух. Не супруга важного человека, как Лоллия. Не избалованная родителями дочка, как Диана. И даже не безутешная вдовушка, как Корнелия. А всего лишь нелюбимая жена, живущая из милости брата в его доме. Конечно, все могло бы сложиться иначе, будь она красива, как Диана, богата, как Лоллия, или убита горем, как родная сестра. Красота, богатство и горе – они способны искупить многое. А вот попробуй я спать с собственными рабами, швыряться вазами или забираться на статуи в присутствии гостей, как меня тотчас же съели бы заживо. Им же все сходит с рук.
– Какое у тебя недоброе лицо, я бы даже сказал, свирепое, – произнес Отон, впрочем, довольно шутливо, когда Марцелла поклонилась ему. – Ты не пришла ко мне похлопотать за мужа. Я сам предложил ему пост в городе…
– И он отказался, – закончила она фразу и, выпрямившись, посмотрела императору прямо в глаза. – Скажи, цезарь, я все еще могу обратиться к тебе с просьбой?
Глава 10
Корнелия
Корнелия наслушалась немало нытья и жалоб от римских жен не самого высокого ранга о том, какие трудности приходится преодолевать, чтобы встретиться с любовником. Некоторые женщины нанимали паланкины, чтобы по темным переулкам незамеченной добираться до уединенного места долгожданного свидания, другие переодевались в платье рабынь, чтобы незаметно выскользнуть из дома, а кому-то приходилось каждый год раскошеливаться на определенную сумму в обмен на молчание собственных служанок.
Как же просто все оказалось на самом деле!
– Я собираюсь в бани, – однажды возвестила Корнелия. Ближайшие бани находились сравнительно недалеко, что в хорошую погоду позволяло преодолеть этот путь пешком. Поэтому никому даже в голову не пришло задавать лишних вопросов, когда она, вместо того, чтобы ехать в паланкине, взяла себе в сопровождение лишь одну рабыню. Приказав своей прислужнице ждать снаружи, Корнелия вошла в термы. В аподитерии около полудюжины женщин раздевались и обменивались последними сплетнями. Корнелия решительно прошла через все помещение и двинулась прямиком к заднему выходу. Пройдя быстрым шагом четыре улицы, она остановилась возле аккуратного дома, постучалась в боковую дверь, и ее тут же пропустили внутрь.
– Моя прекрасная госпожа! – воскликнул мужчина, облаченный в сенаторскую тогу с широкой пурпурной полосой, и поднялся с места, чтобы пожать ей руку. Это был младший брат Вителлия, недавно провозглашенного его легионами императором и ныне двигавшегося походным маршем из Германии на юг, в направлении Рима. – Я так рад видеть тебя снова. Позволь мне представить…
В круглом помещении библиотеки собралось около полудюжины мужчин, но никто из них не встал и не предложил гостье вина. Не снимая с плеч паллы, Корнелия села. Это было отнюдь не официальное собрание, да и на свидание с любовником эта встреча тоже не была похожа.
Это была подготовка к войне.
– Отон назначил Мария Цельсия одним из своих генералов, – хмуро сообщила Корнелия. – Он также отправил послание своим легионам на Истре, но они не успеют вовремя прийти ему на помощь. (Истр – в Древнем Риме – название р. Дунай. – Прим. переводчика)
Она передала присутствующим все, что ей удалось собрать по крупицам из непринужденных бесед с Марцеллой. Ее сестра оказалась просто кладезем полезных сведений – у нее был редкий талант собирать воедино разные сплетни, чтобы в итоге получить полную картину событий. Естественно, Марцелла делала это, чтобы потом записать историю на своих свитках, но она всегда была готова поделиться со старшей сестрой любыми сведениями, начиная от численности войск Отона и закаливая нелицеприятными чертами характера его генералов.
– Отон собирается снарядить флот, – добавил один из присутствующих сенаторов. – Но пока точно не известно, откуда именно. Если бы нам удалось узнать подробности… – Корнелия запоминала каждое слово и медленно кивала. В последнее время ее тело словно окаменело, будто мраморная статуя, ожившая лишь наполовину. Как в легенде о Галатее – статуе, оживленной любовью скульптора. Интересно, кто-нибудь спрашивал Галатею, хочет ли она ожить и перейти из привычного мира неподвижного камня в пребывающий в постоянном движении мир людей?
Будь камнем, будь мрамором! – убеждала себя Корнелия, ибо ей казалось, что так жить гораздо проще.
– Мой брат уже пересек Альпы двумя колоннами, – сообщил брат Вителлия. – И стремительным маршем движется на юг.
– Отон также не станет медлить, – опустила его с небес на землю Корнелия. – Он собирается перехватить Вителлия к северу от Плаценции.
– Ты в этом уверена?
– Мне сказала об этом кузина, Корнелия Терция. Она замужем за братом Отона.
– Спасибо за ценные сведения, госпожа Корнелия. Если тебе удастся раздобыть еще что-нибудь для нас полезное, мы будем благодарны.
Корнелия утвердительно кивнула. Она слышала много чего важного и полезного и всегда старалась держать ухо востро. Больше никакой скорби, никаких попыток присоединиться к Пизону в мире мертвых. В тот вечер, когда на пиру после скачек Марцелла непринужденно болтала о планах Отона двинуться с армией на север, Корнелия нашла лучший способ помочь покойному мужу. Она внимательно выслушала ее. Теперь главное для нее – сведения. Сведения о планах Отона, о приказах, отдаваемых им своим генералам, о сроках начала военной кампании, о количестве продовольствия и состоянии дорог…
Корнелия давно знала брата Вителлия. Он был знакомым Пизона и нередким гостем за ее пиршественным столом.
– Ты поддерживаешь связь со своим братом? – прямо спросила она, решительным шагом входя в его дом.
В глазах ее собеседника промелькнула тревога.
– Конечно же нет, госпожа Корнелия! Я верный подданный императора Отона.
– Если ты готов его предать, то у меня есть для тебя полезные сведения.
– Ну, раз так… – Само собой, он поддерживал связь с Вителлием, равно как и десяток других римских патрициев, полагавших, что при императоре Вителлин им заживется гораздо лучше, чем при Отоне.
Нашлись и такие, как Корнелия, желавшие смерти Отона любой ценой.
Еще несколько минут ушло на разные формальности, и собрание подошло к концу. Они никогда не задерживались и никогда не встречались в одном и том же доме дважды. Брат Вителлия на прощание пожал руку каждому из своих гостей-заговорщиков.
– Высокородная Корнелия, позволь поблагодарить тебя за твой бесценный вклад в общее дело. Предоставляемые тобой сведения об армии Отона непременно помогут склонить чашу весов в нашу пользу. – Казалось, от избытка чувств он вот-вот оторвет ей руку. – Мой брат позаботиться о том, чтобы твой муж был отомщен, тебя же ждет достойная награда. Став императором, он устроит твой брак с одним из своих верных соратников…
– У меня нет желания снова вступать в брак. Единственное, чего я хочу, – это смерть Отона.
Корнелия снова вернулась в термы, быстро разделась и нырнула в кальдарий. Воздух там был горячим и влажным. Десяток женщин лежали на мраморных плитах, обнаженными телами впитывая тепло, и предавались разговорам о непослушных детях, нечистых на руку рабах и неверных любовниках. Корнелия дождалась, когда лицо ее распарится и покраснеет, после чего погрузилась в бассейн с прохладной водой, чтобы намочить волосы. Домой она вернулась к началу ужина – с влажными волосами и раскрасневшимся от пара лицом. Даже зоркая Туллия ничего не заподозрила.
Я могла бы переспать с половиной Рима, а они даже не узнали бы об этом, подумала она, медленно входя в зал.
Весь вечер она держала ухо востро. Когда Марцелла сказала, что завтра собирается на Марсово поле, Корнелия предложила составить ей компанию. В конце концов запершись в своей комнате, никаких сведений не добудешь.
– Я рад, что ты стала снова выбираться из дома, – Гай ласково погладил ее по руке. Только Марцелла, казалось, была несколько удивлена внезапным изменением в настроении сестры.
– Нужно, чтобы у тебя было достойное сопровождение, Марцелла, – попробовала обосновать свое желание Корнелия. – Твой муж снова в городе, поэтому тебе стоит соблюдать приличия и не ходить одной, как какой-нибудь бродяжке.
– Спасибо, что заботишься о ее репутации, – похвалила ее Туллия. – Может, тебе даже удастся отговорить свою сестру от этой сумасбродной затеи ехать с армией на север!
Эта новость была для всех, как снег на голову. Каким-то непостижимым образом Марцелла уговорила императора разрешить ей сопровождать легионы, которым предстояло отправиться наперерез Вителлию.
– Луций просто в ярости, – с явным удовольствием прощебетала Марцелла на ухо Корнелии. – Но что он может сделать? Я сказала Отону, что напишу для потомков великолепную историю его славной победы. Это его воодушевило, и он, несмотря на недовольство Луция, приказал моему супругу позволить мне ехать с ним.
Разумеется, все семейство было потрясено, но никто ничего не мог поделать. Корнелия была уверена, что ее младшая сестра заранее все спланировала на несколько шагов вперед.
– Даже не пытайся меня отговорить, – на корню пресекла любые попытки Марцелла.
– Мне бы это даже в голову не пришло, – улыбнулась Корнелия. Сестры шли по Марсову полю, взявшись за руки, как это часто делали в детстве. Когда стало известно, что ей можно отправиться на север вместе с армией, Марцелла хотела знать все, что предстоит в походе войскам. Она досконально изучила планы Отона, тем самым став ценным источником сведений для Корнелии. Конечно, больше всего могла бы рассказать Лоллия, потому что была замужем за братом императора, но у кузины голова была, как решето. Единственные новости, которые задерживались в ее ветреной головке, были о том, кто из сенаторов устраивает следующий пир и у кого из преторов жена втайне от мужа обзавелась любовником. Такие скучные вещи как перемещения войск и подробности снабжения армии текли мимо Лоллии, словно вода. Марцелла же запоминала все.
Она с радостью пересказывала Корнелии то, что ей удалось узнать о сложностях, с которыми приходится сталкиваться Отону, когда тот готовил армию к походу. Сообщила о трудностях в снабжении продовольствием, о желании его соратников взять с собой едва ли не всю челядь, включая цирюльников и слуг, чтобы те подавали им еду на серебряных приборах, которые, естественно, тоже непременно надо тащить за собой в поход. Корнелия задавала наводящие вопросы и тщательно запоминала ответы. Марсово поле, словно водоворот, окружало их толчеей и суматохой. Мимо гордо вышагивали напыщенные, словно петухи, преторианцы, на низках колесницах туда-сюда сновали молодые трибуны, хихикающие в сторонке девушки строили солдатам глазки. День выдался пасмурным, налетавшие со стороны реки порывы ветра поднимали в воздух полы плащей и заставляли народ зябко поеживаться. Но ничто не могло разрушить царившее вокруг ощущение бесшабашного веселья.
– Госпожа Корнелия! – раздался за их спинами резкий оклик, и она обернулась на зов. Из роскошного позолоченного паланкина с расшитыми серебром занавесками бирюзового цвета выглянул мужчина и помахал ей рукой. Прокул, недавно назначенный префект преторианской гвардии и один из новоиспеченных генералов Отона.
На этот раз ей удалось изобразить нечто более или менее похожее на искреннюю улыбку.
– Префект! – Корнелия протянула ему руку. – Позволь поздравить тебя с повышением в чине!
– Прокул, госпожа Корнелия. Просто Прокул. Благодарю тебя. Не желаешь ли вина?
Корнелия приняла кубок. Марцелла остановилась и, приподняв бровь, окинула сестру удивленным взглядом, но в этот момент в поле зрения возник кто-то из ее знакомых, и Корнелия, кивнув, отпустила ее дальше. Префект Прокул небрежно плеснул вина себе в кубок и забрызгал стоявшего рядом раба.
– Давненько тебя не было на Марсовом поле, госпожа Корнелия.
– Армия скоро отправится в поход. Поэтому все стремятся сюда, – она сделала глоток. – Скажи, когда вы выступаете?
– Через два-три дня. Не позже, – префект так жадно прильнул к запрокинутому кубку, что вино стекало по его подбородку. – Мы дважды готовы были выступать. Лишь одной Фортуне известно, сумеем ли мы вовремя собраться. Часть легионов уже движется на север, но они идут черепашьим шагом. Не вижу нужды гнаться за ними, если они все равно опоздают.
