Текст книги "Хрупкий побег (ЛП)"

Автор книги: Кэтрин Коулс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 23 страниц)

Я почувствовала мозолистую кожу его ладони на своей. Его тепло. Словно солнечный свет, переданный прикосновением. Я резко подняла голову и встретилась с его взглядом, полным понимания и доброты.

– Мы все делаем то, что нужно, чтобы выжить, – сказал он. – Я никогда не буду тебя судить за то, что тебе нужно, чтобы чувствовать себя в безопасности.

Я смотрела в эти янтарные глаза и знала: он говорит правду. И впервые за два года я пожалела, что мне вообще нужны были стены и системы защиты. Потому что, как бы ни было страшно… я хотела впустить его внутрь.

14

шеп

Энсон взглянул на старый фермерский дом и присвистнул:

– Ну ты и замахнулся на этот проект.

– Не так уж и плохо. У Роудс ее викторианский дом был куда хуже, – возразил я.

Он покачал головой и обошел к дому сбоку:

– Может, и так, но этот больше. А нас тут, в основном, всего двое.

Если бы я мог поставить сюда полноценную бригаду, работа пошла бы куда быстрее. Но у нас было слишком много других объектов, и как владелец Colson Construction я обязан был принимать решения, выгодные для всей компании. Я не мог задерживать чужой проект только потому, что хотел больше рабочих на своем – особенно когда речь шла, например, о доме моей сестры.

Лучшее, что я мог сделать, – это утащить к себе Энсона. И даже этого было достаточно. Потому что мой друг работал на совесть, и его внимание к деталям было на высоте. Наверное, это профайлер в нем сказывался. После работы в ФБР и погружений в головы маньяков он научился замечать даже малейшие детали. На стройке это качество особенно ценилось.

– Зато чем больше дом, тем дороже я его продам, – пробормотал я. Но как только слова сорвались с языка, я сам в них засомневался. В этом доме было что-то особенное. Что-то в его старых стенах отзывалось во мне. А тишина и красота вокруг успокаивали.

– Справедливо, – сказал Энсон, окидывая взглядом фасад. – Получил официальное предложение на свой Craftsman?

Я кивнул:

– Даже выше заявленной цены. Сделку закрываем на следующей неделе. Дженни выбила им отсрочку на въезд на две недели. Должно хватить, чтобы я успел найти, где жить.

– Удачи тебе, – проворчал Энсон. – Туристический сезон в самом разгаре, и каждый год все дольше тянется.

Он был прав, и это меня тревожило. Я провел рукой по лицу:

– Если не повезет, окажусь на пару недель у Коупа. А он – еще тот зануда.

Энсон усмехнулся:

– Зато наверняка не надолго. Он же вечно уезжает.

Коуп никогда не задерживался. Говорил, что из-за работы, но я подозревал, что дело в другом.

– Он и две недели будет невыносим. Слишком давит.

Энсон ненадолго замолчал, а потом посмотрел на меня:

– Они за тебя переживают.

Я напрягся:

– Не за меня им надо волноваться.

Он пожал плечами:

– Может, а может, и нет. Но это не меняет того, что они переживают. Потому что им не все равно.

– Знаешь, – буркнул я, – раньше мне больше нравилось, когда ты вообще ни с кем не разговаривал.

Энсон расхохотался. Сам факт, что он так смеется, говорил о том, как сильно он изменился за последние месяцы. Как сильно его изменила Роудс.

– Это ты все время хотел обсудить мои чувства. Как тебе теперь, когда роли поменялись?

– Отвратительно. Спасибо, – проворчал я.

Телефон пискнул. Я взглянул на экран.

Мара: У меня два билета на Design Fest в Роксбери в следующие выходные. Хочешь со мной?

Я нахмурился. Мара многое понимала в стройке, работая в хозяйственном магазине, но мои разговоры об архитектуре и дизайне откровенно ее утомляли. Она терпела их только ради меня, и делала это без особого таланта к притворству.

– Почему ты смотришь на телефон так, будто на экране лежит тухлый мусор? – спросил Энсон.

Я вздохнул и повернул к нему экран:

– Мара.

Он покачал головой:

– Ты точно дал ей понять, что между вами все?

Я нахмурился:

– Конечно, дал.

Энсон поднял ладони:

– Просто ты иногда не до конца ясен, потому что не хочешь задеть чувства. А иногда лучше ранить сразу, чем потом быть причиной глубокой боли.

– Ты кто вообще? Йода из Спэрроу-Фоллс? – огрызнулся я. – Я сказал ей, что не чувствую к ней ничего, кроме дружбы, и что лучше остановиться на этом.

Энсон кивнул:

– Звучит достаточно ясно. Но, похоже, ей нужно повторить, раз она продолжает звать тебя на такие штуки.

Я уставился на экран. Он был прав. Мы с Марой расстались еще весной, а она все пыталась найти повод провести со мной время. Даже когда я игнорировал ее сообщения. Я быстро набрал ответ:

Я: Спасибо за приглашение, но, думаю, нам не стоит проводить время наедине. Не хочу давать ложных надежд. Ты классная, но я не вижу у нас будущего.

Едва я нажал отправить, появились три точки. Потом исчезли. Потом снова появились.

Мара: Больно слышать это. Особенно после всего, что было. Но я отступлю.

Я поморщился.

– Уф, – выдал Энсон, заглядывая мне через плечо.

Я толкнул его локтем:

– Любопытный, что ли?

– Эй, ты же сам мне первую показал.

Это правда. Но я не хотел больше думать о Маре и ее эмоциональных посылах.

– Пошли, покажу задний двор. Я думаю – бассейн.

Энсон снова присвистнул:

– Ты решил идти на все пять звезд, да?

– Думаю, здесь это уместно. – Я не всегда делал люксовые проекты. Обычно я ориентировался на характер дома и участка. Я никогда не был из тех застройщиков, что лепят дворцы на крошечных участках. Но этот дом… Он просился. Здесь можно было вписать роскошь в ландшафт.

– Черт, – выдохнул Энсон, когда мы обошли угол дома, и перед нами открылся задний двор. – Если бы мы с Ро не переезжали в викторианский, я бы уже делал тебе предложение на этот дом.

Я напрягся. Потому что не был уверен, что хочу с ним расставаться.

– По крайней мере, ты видишь, что я хочу из него сделать. Я думаю вот тут – бассейн. – Вчерашний сад Теи вдохновил меня. – Природный ландшафт вокруг, никаких ровных краев. Пусть выглядит, как пруд.

– Будет выглядеть шикарно. А можно сделать водопадик – что-то вроде ручья, впадающего в лагуну.

Я прямо видел это, пока он говорил. Что-то, что напоминало бы тихий поток, стекающий в заводь.

– Отличная идея, – сказал я. – Мне нравится.

Он повернулся ко мне:

– И как, черт возьми, ты собираешься все это успевать? Ро сказала, что ты взялся еще и за проект у Теи.

Я заставил себя не напрягаться при ее имени, хотя она уже не раз всплывала у меня в голове. Ее нелепые комбинезоны и кот размером с льва. Потрясающий ужин и осторожная доброта.

– Надеюсь, много времени это не займет, – соврал я.

Энсон фыркнул:

– Ну конечно. У тебя появился шанс заполучить единственную женщину, которая за последние десять лет тебя отшила. Ты надеешься, что эта работа затянется до Рождества.

Из меня невольно вырвался смешок:

– Ладно, признаю. Мне действительно нравится возможность узнать ее поближе.

Он изучающе посмотрел на меня:

– И что ты узнал?

Меня не удивило, что Энсон интересуется. Он не мог выключить в себе профайлера, эту потребность разложить человека по полочкам. Особенно если речь шла о ком-то загадочном.

Я обдумывал, как бы точнее выразиться, размышляя, не будет ли это предательством – говорить о Тее. Но я знал, что Энсон – как сейф. И знал, что Ро, скорее всего, уже поделилась с ним многим.

– Ее кто-то сильно обидел. Это я точно понял.

Лицо Энсона стало каменным. Он видел немало ужасов, работая в ФБР, но особенно не выносил, когда страдали женщины.

– Не знаю, что именно произошло, но само присутствие меня в ее доме ее напрягло. Пока что я работаю только снаружи.

Энсон обдумывал мои слова, перебирая их в голове:

– Неважно, через что она прошла. Сейчас ей жизненно необходимо контролировать все сама. Ты должен позволить ей быть ведущей. Если она очерчивает границу – не переступай.

Я кивнул:

– Я не давлю. Но и не понимаю, как добиться ее доверия.

Энсон встретился со мной взглядом:

– Время. И готовность показать ей свои уязвимые стороны. Тогда, возможно, она найдет в себе смелость открыть тебе свои.

Моя машина тряслась на гравийной дороге, ведущей к дому Теи. Я невольно задумался: эта дорога в частной собственности или принадлежит округу? Ее срочно нужно было выровнять. Добавил этот пункт в мысленный список дел.

Когда я свернул за поворот, увидел вспышку темно-каштановых волос. Тея выпрямилась, сжала в руке шланг, поливая двор. Знал, что ей пришлось тащить этот шланг аж из теплицы – в доме-то до сих пор не было воды.

Раздражение вспыхнуло с новой силой – мне нужно было найти источник утечки, чтобы наконец вернуть ей воду.

Она внимательно посмотрела в мою сторону, и, когда поняла, что за рулем я, заметное напряжение немного спало. Черт, это едва уловимое облегчение ощущалось как выигрыш в лотерею.

Я припарковался у ее дома и заметил, как Лось гоняется за каким-то насекомым на траве. Покачал головой. Если бы кто-нибудь изучил это существо, то точно понял бы – это не кот, а какая-то мутантская помесь с чем-то другим.

Выключив двигатель, я взял пакет с едой и подстаканник. Еще вчера злился на себя за то, что не спросил, что она любит, но, по крайней мере, после вчерашнего обеда знал, что она не вегетарианка.

Выскочив из машины, направился к ней:

– Сад выглядит отлично. Ну, если не считать траншею, которую я в нем вырыл.

Ее пухлые губы дернулись:

– Засыпать яму гораздо проще, чем ее копать.

– Это точно. – Я приподнял пакет. – Как ты относишься к еде на вынос из Pop?

В ее глазах мелькнуло что-то, похожее на удовольствие. Потом уголки ее губ чуть приподнялись:

– У них лучшие луковые кольца в округе. Я пробовала повторить дома, но получается совсем не то.

– Рад сообщить, что в этом пакете есть луковые кольца.

Улыбка распустилась шире:

– Я только выключу воду.

Я было собрался предложить сделать это за нее, но Тея уже бежала к теплице. Я направился на заднюю террасу, туда, где мы сидели вчера. Лось наблюдал за мной с подозрением. И только тогда я заметил – на нем был шлейф, а поводок крепился к колышку в земле.

– Не доверяет тебе гулять без присмотра? – спросил я у него.

Лось зашипел.

– Эй, это не я тебя в шлейф засунул, приятель.

Он уселся на задницу и принялся умываться. Чудо-кот, не иначе.

Я разложил еду: клубный сэндвич, чизбургер, рубен и чизстейк. Гарниры: обычная картошка фри, луковые кольца, батат и картофельные шарики.

– А в Pop вообще осталась еда? – спросила Тея, подойдя к столу.

Я выпрямился и сунул руки в карманы:

– Я просто не знал, что тебе нравится.

– И решил купить все меню?

Я рассмеялся:

– Это еще не все.

Один локон выбился из её косы, когда она внимательно рассматривала еду. Потом подняла глаза на меня:

– Тебе не стоило все это делать.

– Хотелось. Это, конечно, не сравнится с твоими кулинарными шедеврами, но я не унаследовал кулинарный талант, как некоторые мои братья и сестры. – Я увидел, как она снова уставилась на еду, в ее взгляде было почти благоговение. – Ты выбирай первая, мне все нравится.

Она выбрала чизбургер. Я тут же запомнил.

– Есть еще шоколадный, ванильный и клубничный молочные коктейли. И кока-кола, – добавил я.

Тея села на ступеньку и взяла шоколадный коктейль. Потом посмотрела на меня:

– Спасибо. Я редко беру еду на вынос, так что это праздник.

Мне стало тяжело на душе. Подозревал, что дело в деньгах. И тут же понял: буду привозить ей еду со всех местных закусочных. Сам взял чизстейк и уселся рядом:

– На здоровье.

Тея откусила бургер, и ее глаза закрылись. Ни звука, но выражение лица было красноречивее слов. Чистое наслаждение. Я поймал себя на мысли, как бы это выражение выглядело в других обстоятельствах.

Блядь.

Я откашлялся, стараясь отогнать мысли:

– Ладно, расскажи, что любишь и чего терпеть не можешь из еды? Назови главных героев и злодеев.

Тея улыбнулась и сделала глоток коктейля:

– Люблю: чизбургеры, итальянскую кухню, фалафель и индийские самосы.

– Фалафель? Не уверен, что у нас тут такое найдешь.

Она засмеялась, и этот смех ударил мне прямо в грудь:

– В Спэрроу-Фоллс с этим беда, но в Роксбери есть отличный индийский ресторан.

– Не знал.

– Стоит заглянуть, если будешь в тех краях.

Роксбери – город покрупнее, минут тридцать отсюда. Иногда я туда ездил за чем-то специфическим для проектов.

– А что не любишь?

Она постучала пальцами по стакану:

– Морепродукты и дыню. Думаю, дело в консистенции.

– Справедливо.

Она помолчала, а потом спросила:

– А ты?

Я чуть не заулыбался от того, что она задала хоть один вопрос:

– Люблю: стейк, запеканку с сосисками и яйцами, которую делает мама, и арахисовый торт от Ро. Не люблю: пастернак, морковный торт и свеклу.

Уголки ее губ дернулись:

– Что тебе сделали корнеплоды?

– Может, их и не надо было вытаскивать из земли.

Она снова рассмеялась, и я почувствовал, что снова выиграл какой-то приз:

– Придется добыть рецепт этого арахисового торта у Ро. Звучит вкусно.

– Он великолепен.

Мы ели в тишине, перебрасываясь простыми вопросами. Ничего глубокого, ничего болезненного. Но это был лучший обед-не свидание за последние годы. Просто и легко.

Когда доели, я подтолкнул оставшиеся коробки к ней:

– Оставь себе остатки. У меня в машине все равно испортятся.

– Я могу убрать их в холодильник, но тебе стоит забрать. Особенно если ты не любишь готовить.

Я пытался придумать, как убедить ее забрать еду. Не то чтобы я мог решить все ее проблемы, но вот в этом – я мог помочь.

– Как насчет компромисса? Разделим пополам. Ни один из нас все это точно не съест.

Тея приподняла бровь:

– И чья же в этом вина, мистер «куплю все меню»?

Я ухмыльнулся:

– Проблемы с самоконтролем. – Быстро сложил остатки в пакет и протянул ей. – На, бери. Я пойду обратно к траншее. Сегодня вечером планирую осмотреть всю водопроводную линию.

Тея повертела пакет на пальцах, закручивая ручки все туже, но к дому не пошла.

В животе снова сгустился знакомый комок тревоги.

– Не спеши, Торн. Я не переступлю порог этого дома, пока ты сама не захочешь, чтобы я туда вошел.

Ее карие глаза метнулись ко мне:

– Почему ты такой добрый?

В голосе проскользнуло недоверие. И я понял – если не скажу ей правду сейчас, всю, то могу забыть о любом шансе. Будь то дружба или что-то большее. Ей нужно было знать: я не собираюсь от нее ничего скрывать. Не собираюсь врать. Поэтому я просто выложил все как есть.

– Ты мне нравишься. Даже когда ты была колючей до невозможности – мне это импонировало. В тебе есть что-то настоящее. Искренность, которую сейчас редко встретишь. И доброта. Ты пытаешься ее спрятать под своими колючками, которые так любишь, но я ее вижу. И, знаешь, от этого она становится еще сильнее. Потому что ты не выставляешь ее напоказ. Ты бы предпочла, чтобы никто не знал, что ты кому-то помогаешь. Вот почему.

– А, – только и выдохнула Тея, ее губы едва шевельнулись.

Я встал, прихватив свою колу:

– Ну и ты чертовски красивая, так что это тоже плюс.

С этими словами я повернулся и ушел.

15

Тея

Я вполголоса напевала себе под нос, крепко сжимая в одной руке переноску с котятами, а в другой – коробку с выпечкой, оставшейся после сегодняшней смены. Идеальный десерт на вечер. Мы с Шепом за последнюю неделю с лишним выработали некое подобие ритуала.

Он приезжал ко мне около четырех, когда я уже возвращалась из пекарни или с питомника, и всегда привозил с собой еду. Мы ели на заднем крыльце, и он задавал только те вопросы, которые касались настоящего. Никогда не лез глубже, позволяя мне самой решать, чем делиться. А потом принимался за работу.

А я случайно оказывалась у окна примерно через час – ну знаете, так, мимо проходила – и видела, как он работает без рубашки. Чистая случайность.

Я вынырнула из этой своей похотливой задумчивости как раз вовремя, чтобы не врезаться в широкоплечего мужчину, загораживавшего мне дорогу.

– Ой, извините, – пробормотала я.

– Осторожнее, милая. Если будешь ходить не глядя, рано или поздно влетишь в неприятности, – пропел тот самым тягучим голосом, от которого по моей спине пробежал холодок. Расс. Я не видела его с того самого дня, как зашла в Castle Rock Construction, и Рейну тоже. Иногда она не заходила в The Mix Up несколько дней подряд, но никогда не пропадала больше, чем на неделю. Я старалась не думать, что это может значить.

– Тяжелый день, – сказала я, пытаясь обойти его слева.

Но Расс сделал шаг в ту же сторону и выхватил у меня из рук коробку.

– Давай, я донесу до твоего велосипеда.

– Не стоит. Я сама…

– Я настаиваю, – перебил он.

Пульс глухо застучал в шее. Мне не хотелось, чтобы этот человек был рядом. Но и не хотелось усугублять ситуацию. Мы стояли на улице, посреди бела дня. Туристы заходили в магазинчики, местные прогуливались, наслаждаясь первыми летними деньками. Я в безопасности.

Я зашагала в сторону, где стоял мой велосипед, у самого угла здания, даже не поблагодарив Расса за «помощь», которую я не просила.

– Ну и кто тебе, скажи на милость, чинит утечку и водопровод? – заговорил он с фальшивой легкостью.

– Шепард Колсон, – ответила я.

Я не столько увидела, сколько почувствовала, как его шаг на долю секунды сбился.

– Богатеешь, значит.

Я стиснула зубы:

– Он просто делает мне одолжение. Я дружу с его сестрой.

На самом деле Шеп разрешил мне оплатить только материалы, и, я была уверена, сделал мне скидку по своей подрядной цене. Но я точно знала – как-нибудь, но я расплачусь с ним по-настоящему.

Русс усмехнулся:

– Малыш из коробки просто хочет затащить тебя в постель.

Я резко остановилась и развернулась к нему:

– Что ты сейчас сказал?

Он выпятил грудь, словно паяц:

– Ты прекрасно все слышала. Не строй из себя дурочку. Он просто хочет тебя трахнуть. А потом выкинет, как и всех остальных. Поспрашивай. Малыш из коробки только и делает, что разбивает девочкам сердца. Из себя строит золотого мальчика, а на деле – просто тот еще ублюдок.

Я даже не знала, с чего начать, чтобы разобрать эту кучу грязи. Но одно слово зацепилось особенно сильно.

– Малыш из коробки?

Глаза Расса зловеще загорелись:

– Не слышала историю? Его в коробке оставили у пожарной станции. Мать даже не захотела его воспитывать.

Желание влепить пощечину было таким сильным, что я прикусила внутреннюю сторону щеки, чтобы не сорваться. Вместо этого я вырвала коробку с выпечкой из его рук.

– Убирайся к черту. Ты бы мечтать не смел быть хотя бы вполовину таким человеком, как Шеп. И никогда им не станешь. Потому что ты – подлый, грубый, отвратительный тип. И, боюсь, это еще далеко не все.

Расс на секунду застыл, явно ошарашенный, а потом ухмыльнулся:

– Ага, значит, уже трахаешься с ним. Удачи, когда он тебя выкинет, как мусор. Ты ведь, похоже, именно им и являешься.

Он зашагал прочь, а меня затрясло. Он всего лишь задира, но я знала – такие умеют быть по-настоящему опасными, когда хотят навредить.

– Все хорошо, – прошептала я котятам, завозившимся в переноске из-за нашей ссоры. – Мы в порядке.

У меня дрожали руки, когда я подняла переноску и водрузила ее в прицеп велосипеда. Мне понадобилось три попытки, чтобы застегнуть ремешки. Потом я поставила коробку перед котятами, чтобы она не перевернулась. Но когда я закинула ногу на велосипед, замерла.

Откуда Расс знал, что я езжу на велосипеде?

По дороге домой, которая заняла чуть больше получаса, нервы у меня так и не успокоились – я оглядывалась через плечо каждые две секунды, выискивая, не едет ли кто за мной. Возможно, Расс просто видел, как я катаюсь по городу. Это было самым вероятным объяснением. Этот велосипед был у меня почти столько же, сколько я жила здесь. Но его жестокость и то, как хорошо он осведомлен о моих привычках, выбили меня из колеи.

Это слишком напоминало мне Брендана. Он тоже выпытывал из меня каждую мелочь – якобы из интереса ко мне, из желания сблизиться. А потом использовал все это как оружие. Целился в самое больное, в то, что точно ранит.

Меня затрясло, когда я свернула на гравийную дорогу, объезжая ямы. И когда увидела свой дом и серебристый пикап, припаркованный рядом, в глазах тут же защипало. Потому что я знала – рядом с ним безопасно.

Я изо всех сил пыталась сдержать слезы. Думала о цветах, которые хотела посадить перед домом, когда Шеп засыплет траншею. Думала, что можно собрать в теплице и отдать Шепу, чтобы он передал его маме. Думала, как Лось любит играть во дворе и наблюдать за Шепом, пока тот работает.

И это немного помогло. Но недостаточно.

Я остановилась у дорожки к крыльцу. Шеп уже шел мне навстречу, на лице сияла улыбка.

– Я заезжал сегодня в Роксбери и взял индийской еды. Не уверен, что она станет моей любимой, но там было много всего – я взял попробовать разное. И самосы тоже захватил. Возможно, придется все это подогреть, но… – Его глаза остановились на моем лице, и радость мгновенно испарилась. – Что случилось? Все в порядке?

Конечно, Шеп видел меня насквозь, как бы я ни пыталась заглушить тревогу картинками уюта.

– Все нормально, – выдохнула я.

– Чепуха, – прорычал он. – Ты дрожишь как осиновый лист.

Я спрятала руки за спину, будто это могло что-то скрыть.

– Колючка, – прошептал он. – Что случилось? Пожалуйста.

Это его «пожалуйста» все и решило. В этом слове было столько мольбы, столько заботы. И тогда я почувствовала, как снова подступают слезы. Я изо всех сил моргала, пытаясь их прогнать.

– Это глупо.

Шеп медленно подошел ближе, оставляя мне пространство и выбор – принять его или отступить. Я не отступила. Его ладонь поднялась и откинула прядь волос с моего лица.

– Это не глупо. Не если ты из-за этого в таком состоянии.

Сердце бешено колотилось. Мне так хотелось рассказать Шепу все. Но я не могла. Вся эта история была слишком пропитана стыдом. И все же я хотела дать ему хотя бы крупицу правды. Хоть что-то, что поможет ему понять.

– Я столкнулась с Рассом Уилером.

Рука Шепа в моих волосах сжалась, и из его груди вырвался низкий гортанный звук, больше похожий на рычание.

– Что. Он. Сделал?

– Он меня не трогал, – поспешила я заверить. – Просто… вел себя как хам. Грубо, мерзко. Дело не в нем самом. Просто он напомнил мне о человеке, о котором я не хочу вспоминать.

В глазах Шепа отразилась боль.

– Блядь, – выдохнул он и обнял меня.

Я не раз за последние два года получала объятия – и от Саттон, и от Роудс. Но ничего подобного не было. Шеп заключил меня в свои сильные руки, прижал к широкой груди, и я чувствовала, как его сердце бьется в унисон с моим. Запах древесины и опилок окутал меня, словно плед.

Комок в горле сдавил горло. Я прижалась к нему. Дала ему поддержать ту тяжесть, которую так долго носила одна.

– Он разорвал тебя на части, – прохрипел Шеп, запуская пальцы в мои волосы. – Порезал до живого, потому что он именно такой. И мне хочется, чтобы он сам узнал, что такое настоящая боль.

Я вцепилась в его футболку.

– Я накричала на него.

Шеп чуть отстранился и приподнял бровь:

– Пустила в ход свои шипы?

Я едва улыбнулась:

– Он наговорил о тебе всякого. Меня это взбесило.

Рука Шепа застыла в моих волосах.

– Что именно он сказал?

Во рту пересохло.

– Неважно, – пробормотала я. Глупая я.

– Колючка, – мягко потянул он меня за волосы, возвращая мой взгляд к себе.

Я вздохнула:

– Что тебя бросили. Не очень деликатно выразился.

– Называл меня Малышом из коробки?

В голосе Шепа звучала пустота, от которой внутри все сжалось.

– Да, – прошептала я.

– Это еще со школы тянется. Расс просто не повзрослел, – буркнул он.

Я подняла глаза:

– Прости. Это жестоко.

Он пожал плечами:

– Такова жизнь. В конце концов, я все равно оказался в замечательной семье.

Но что-то подсказывало, что Шеп не договаривает. Что боль от этих слов все еще жива. Но я не винила его. У каждого из нас есть свои раны, которые мы не готовы никому показывать.

– Что еще он сказал? – спросил Шеп.

Я отвела взгляд.

– Колючка…

– Он сказал, что ты помогаешь мне только потому, что хочешь переспать со мной.

К моему удивлению, Шеп расхохотался. Это был удивительный смех и я не только слышала его, но и чувствовала каждой клеткой.

Он посмотрел на меня, весело сверкая глазами:

– Не буду врать, я бы с радостью прикоснулся к твоему телу. Но помогаю тебе потому, что могу. И потому что тебе это нужно. Это дает мне ощущение, что я чего-то стою. А мне это важно.

Внутри все заклокотало – тревога, желание, страх. Я подавила первые два и посмотрела прямо в глаза Шепу. Подняла ладонь и коснулась его щеки. Щетина покалывала кожу, посылая дрожь по спине.

– Ты уже стоишь многого, Шепард Колсон. Не нужно никого спасать, не нужно рвать жилы. Ты – ценный сам по себе. Просто за то, кто ты есть.

В его янтарных глазах вспыхнули золотистые искры.

– Теа… – хрипло выдохнул он.

Я опустила руку и сделала шаг назад. Потому что если бы осталась, то сделала бы то, чего пока не была готова сделать. Но могла предложить ему другое.

– Хочешь зайти? Я разогрею еду, и ты поможешь покормить котят.

Глаза Шепа снова вспыхнули:

– Ты уверена? Я не хочу…

– Я доверяю тебе, Шеп. Заходи.

Он не двинулся с места. Просто стоял, выжидая, не передумаю ли я. Это терпение, это мягкое уважение пробудили во мне что-то новое. Что-то, от чего хотелось сбежать, но уже не получалось. Я подавила в себе это чувство и направилась к велосипеду.

Это подстегнуло Шепа к действию. Настоящий джентльмен. Он взял из моих рук коробку с выпечкой, потом отстегнул переноску с котятами и аккуратно достал ее. Пока малыши жалобно мяукали, он провел пальцем по передней решетке, как будто пытаясь их успокоить.

Этот жест – такой простой, теплый – успокоил и меня. Вроде бы мелочь, но я заметила ее.

И все равно сердце колотилось, когда я подошла к двери. Я сунула свободную руку в карман и достала ключи. Пальцы дрожали, и только со второй попытки удалось попасть ключом в замочную скважину. Щелчок замка прозвучал в ушах как выстрел – громко, резко, оглушающе.

Я задержала руку на дверной ручке. Раз, два, три. Обратного пути уже не будет. Но все сильнее росло желание впустить кого-то в свою жизнь. Впустить Шепа.

Я повернула ручку и открыла дверь. Зайдя в дом, жестом показала вперед:

– Котята в загоне в гостиной, сразу по коридору.

Шеп вошел неторопливо, будто каждый шаг спрашивал у меня разрешения. Давая мне возможность остановить его в любой момент. Это тоже был подарок. Я закрыла за ним дверь и повернула замок, как делала это тысячу раз. Только теперь с внутренней стороны был кто-то еще.

Я дрожала от тревоги и предвкушения. Прошла по коридору на кухню, поставила коробку с выпечкой рядом с пакетами с индийской едой, которые оставил Шеп, и пошла на звук мяуканья. У порога гостиной остановилась.

Шеп аккуратно опускал пушистиков в загон. Осторожно, ласково. И с каждым движением он будто стирал остатки тревоги с моего сердца.

Поставив серую кошечку в загон, он выпрямился и повернулся ко мне. Не двинулся с места, просто посмотрел, словно спрашивая молча: «Ты в порядке?»

Я смотрела на него долго. А потом ответила честно:

– Хорошо. – Слезы подступили к глазам. – Я думала, я никогда не смогу на это решиться.

В глазах Шепа вспыхнул целый калейдоскоп чувств, но одно стало самым ярким – гордость.

– Я так чертовски горжусь тобой, Колючка. Как насчет того, чтобы отметить это индийской едой?

– Звучит идеально.

И это действительно было так.