Текст книги "Хрупкий побег (ЛП)"
Автор книги: Кэтрин Коулс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 23 страниц)
34
Тея
Мой взгляд скользнул с кастрюли на плите, где с громкими хлопками лопалась кукуруза, к окну над раковиной. Полная луна заливала мой сад мягким светом. Обычно это зрелище казалось мне волшебным. Завораживающим. Но не сегодня. Сегодня оно не приносило покоя.
Я встряхнула кастрюлю, дожидаясь последних хлопков, и убрала ее с огня. Запах масла и соли щекотал нос, но не помогал заглушить раздражение, гудящее внутри. А стоило раздражению вспыхнуть сильнее – тут же подкатывала вина.
С той самой ночи в баре Шеп обращался со мной так, будто я сделана из хрусталя. Вначале это казалось заботой. Теплом. Но спустя три дня? Раздражение копилось. Больше не было поцелуев, от которых закипала кровь. Не было шепотов обещаний, скользящих по коже.
Шеп по-прежнему был ласков, да. Но все прикосновения стали... целомудренными. Поцелуй в висок или в волосы. Сцепленные пальцы. Ладонь, скользящая вдоль позвоночника. Но не больше.
Я вздохнула, высыпала попкорн в миску и поставила кастрюлю в раковину замочиться. Может, та ночь все изменила. Может, это просто еще одна вещь, которую мое прошлое у меня отняло.
– У тебя есть DVD-плеер, – сказал Шеп, глядя на устройство, когда я перешла из кухни в гостиную.
Вопроса в его голосе не было, но я все равно посмотрела на него, ставя миску с попкорном на кофейный столик. Котята весело носились в своем вольере, а Лось развалился на когтеточке и смотрел в окно.
– Смотреть DVD без плеера было бы затруднительно.
Шеп с недоумением и уважением уставился на коробку с фильмом Рокки:
– Кто вообще сейчас смотрит диски?
Я рассмеялась:
– Кто-то, у кого дома нет интернета.
Он покачал головой и вставил диск в проигрыватель:
– Когда в новом доме появится интернет, я познакомлю тебя со всеми культовыми стримингами. Начнем с Йеллоустоуна. – Он опустился на диван, как будто делал это сотню раз раньше.
Я села на другой конец и укрылась пледом. Пока Шеп здесь, я могу оставить окна приоткрытыми, впуская ночной прохладный воздух. Но дело было не только в этом. Рядом с ним я чувствовала себя в безопасности. Впервые за много лет. Это было по-настоящему красиво.
– У меня все классика, – возразила я, показывая на маленький стеллаж с дисками. Я собирала их по скидкам и в магазинах вроде Goodwill, постоянно пополняя коллекцию.
Шеп схватил мою ногу в носке и начал массировать свод стопы:
– Уважаю твою любовь к Рокки.
Я едва не застонала, когда он нащупал особенно чувствительное место:
– А кто не любит Рокки?
Он усмехнулся:
– Мы с братьями в детстве часто смотрели, но сестрам не особо нравилось. Хотя Арден, наверное, сейчас оценила бы.
Я нахмурилась.
– Она занялась джиу-джитсу, когда была подростком, – пояснил он. – Сейчас тренируется с Каем. Рокки – в ее духе.
– Впечатляет, – призналась я. Мне всегда хотелось пройти курсы самообороны, но так и не получилось.
Пальцы Шепа замерли.
– В зале, где тренируется Кай, есть курсы для новичков и ежемесячные семинары по женской самообороне.
– У тебя с чтением мыслей все становится страшновато, Шепард.
Что-то изменилось в его выражении – тепло, нежность... и огонь.
– Никогда не любил полное имя. Пока не услышал, как ты его произносишь.
У меня пересохло во рту. Я поерзала на месте:
– О.
Один уголок его губ дернулся:
– Ага.
– У тебя красивое имя, – честно сказала я.
– Красивое, значит? – с легким весельем переспросил он.
Я показала ему язык:
– Думаю, ты переживешь, если про тебя хоть что-то назовут красивым. Мужское начало в безопасности.
В янтарных глазах Шепа вспыхнула озорная искра:
– Ах ты язва.
И он резко рванул вперед. Цель – мои бока. Пальцы защекотали. Я завизжала от смеха и попыталась увернуться. Но Шеп не знал пощады.
– Шеп! – закричала я.
– Скажи еще раз, какое мое имя красивое.
Я выдернула подушку из-за спины и стукнула его.
– Все, ты доигралась, – зарычал он.
Он схватил мои запястья и прижал их к подушке над головой, нависнув надо мной:
– Сдаешься?
Смех застыл на губах. Он был так близко. Я почти ощущала его вкус в воздухе между нами. Его тепло пробирало до костей. Он буквально нависал и я хотела, чтобы он сделал больше, чем просто навис.
Я хотела почувствовать его всем телом. Узнать, каково это – когда Шеп прижимается ко мне. Когда вся эта сила, все эти мускулы... двигаются внутри меня. Я хотела утонуть в нем.
Голова сама потянулась вверх, как на ниточках желания и жажды. Глаза Шепа вспыхнули. Я преодолела оставшееся расстояние, мои губы нашли его. Его язык ворвался внутрь. Жадный, требовательный.
Шеп провел бедром между моих ног. Я выгнулась навстречу и стоны сами вырвались наружу. Услышав это, он резко отпрянул.
Ни тени желания или веселья в его лице не осталось.
– Блядь. Прости, Тея. Я не подумал.
Я заморгала, голова шла кругом от резкой перемены.
– За что ты извиняешься?
Шеп провел рукой по лицу:
– Последнее, что тебе нужно – это чтобы кто-то хватал тебя и наваливался сверху после всего, что с тобой было.
Все во мне замерло. Внутри меня разлился холод. После всего, что со мной было. Меня накрыла волна печали и разочарования, пока я смотрела на мужчину, в которого влюблялась. Который, возможно, навсегда будет видеть во мне только жертву.
– Я не слабая, – прошептала я.
Шеп вздрогнул, будто я ударила его:
– Я знаю. Но это не значит, что я не должен учитывать твой опыт.
Горячие слезы подступили, но я не позволила им выйти:
– Я не хочу, чтобы ты относился ко мне иначе из-за этого.
Шеп протянул руку, сжал мою ладонь:
– Просто... я думаю, нам стоит идти медленно.
Это была мягкая форма отказа. И оттого только больнее.
– Ладно.
– Ты убиваешь меня, Колючка.
Я посмотрела на него. Белая футболка натянулась на его груди. Темные волосы чуть растрепаны... Он был невероятно красив. И от этого становилось только хуже.
– Правда. Все нормально. Я понимаю, что сейчас все немного... размыто. Я не хочу все испортить…
Мои слова оборвались, когда губы Шепа накрыли мои. Его пальцы зарылись в волосы, откидывая голову назад, чтобы получить лучший доступ. Его язык скользнул внутрь – уверенно, настойчиво, так по-шеповски. Господи, это было все, чего я хотела. И даже больше.
Но поцелуй закончился слишком быстро. Я заморгала, глядя в пустоту между нами.
Шеп смотрел на меня, глаза горели.
– Если ты хоть на секунду думаешь, что я не хочу тебя – ты ошибаешься. Думаешь, я не хочу узнать, каково это – войти в тебя, зарыться так глубоко, чтобы забыть собственное имя? Ты чертовски ошибаешься.
Все мое тело напряглось, соски затвердели, будто каждая клеточка тянулась к нему, к тем словам, что он только что произнёс.
– А если я тоже этого хочу?
В голосе прозвучал вызов. Это было нарочно, осознанно. И я знала это.
Шеп напрягся, его янтарные глаза стали почти золотыми.
– Тея, – прорычал он.
Сердце стучало в груди, словно выламываясь изнутри. Каждое дыхание – рваное, отчаянное, просящее. Просящее его.
Он откинулся назад, покачал головой:
– Слишком рано. Ты еще не готова…
– Я не готова? – я резко села.
– Тея…
– Разве не мне решать, готова я или нет?
Шеп открыл рот, будто хотел возразить или успокоить – я не знала, что хуже. Но не собиралась ждать. Я уже поднималась с дивана, вышагивая из гостиной под вступительные аккорды Рокки.
Я свернула в коридор и зашла в спальню, закрыв за собой дверь с резким толчком. Мне хотелось хлопнуть ею так, чтобы сотрясло весь дом. Но, зная свою удачу, я бы просто сломала проклятую дверь.
Энергия кипела под кожей – злость, разочарование, страх, что я никогда больше не смогу быть «нормальной». Но громче всего сейчас звучало другое – я была чертовски возбуждена.
Та искра, которую я чувствовала к Шепу весь последний месяц, вспыхнула настоящим пожаром. И я едва сдерживалась, чтобы не сорвать с себя кожу. Я, может, и не могла пока справиться с гневом, страхом и обидой… но с влечением – черт возьми, с этим я вполне могла что-то сделать.
35
Шеп
– Блядь. – Я провел рукой по волосам и с силой дернул за пряди.
Я все испортил. Совсем. Едва не сошел с ума от того, насколько близко ко мне была Тея, как витал вокруг нее ее цветочно-кокосовый аромат. А то, как ее грудь прижималась ко мне с каждым вдохом...
Я хотел ее больше, чем кого-либо в своей жизни. Это притяжение, эта потребность – она пугала до чертиков. И наравне со страхом идти слишком быстро и все разрушить была тревога, а не сломаю ли я это все уже сейчас, если продолжу контролировать каждую деталь.
И вот в этом желании все держать под контролем я и совершил самую большую ошибку – отнял у Теи ее выбор. Неудивительно, что она злилась.
Лось недовольно мяукнул, словно выговаривая.
– Да знаю я, – буркнул я. – Не надо читать мне мораль.
Я поднялся с дивана и направился к ее комнате. Может, я все и запутал, но извиниться еще не поздно. Вернуть ей контроль. Позволить ей решать.
Босые ступни шлепали по паркету, пока я сворачивал за угол и останавливался у ее двери. В голове вспыхивали образы: Тея, сидящая в комнате одна, слезы текут по щекам… Я не дал себе времени передумать. Просто схватился за ручку и повернул.
Дверь распахнулась и я застыл.
Тея. На кровати, под одеялом. Голова откинута назад, щеки румяные, спина выгнута. Через тонкую хлопковую майку проступали затвердевшие соски, бледно-розовая ткань почти не скрывала более темные вершины. Ее дыхание было сбивчивым, рваным.
Мое тело напряглось, мышцы налились тяжестью. И без того наполовину твердый член резко напрягся до предела.
– Тея, – выдавил я хрипло.
Ее глаза распахнулись и встретились с моими. Я ждал, что она закричит, потребует уйти. Но нет. Она смотрела прямо на меня и не убрала руку из-под одеяла.
– Чего ты хочешь, Шепарт?
Я скучал по тому, как она произносит мое имя. Как ее губы обволакивают каждый слог.
Дыхание сбивалось, сердце рвалось из груди.
– Скажи мне уйти. – Я вцепился в ручку двери так сильно, что думал – пальцы треснут.
Но Тея была слишком смелой для этого.
– Останься, – прошептала она в темноте.
Я устал быть идиотом. А может, просто ее притяжение было сильнее любой воли. Я вошел в комнату и закрыл дверь, прислонившись к ней спиной.
– Скажи мне, что делают эти красивые пальчики, Колючка.
Ее глаза вспыхнули в лунном свете.
– То, что твои пальцы не захотели.
Из груди вырвался рык.
Тея изогнула бровь – и в вопросе, и в вызове.
– Покажи мне, – прохрипел я.
Ее зубы впились в нижнюю губу. А потом, медленно, мучительно медленно, она скинула с себя одеяло.
Я судорожно втянул воздух. На ней была только эта розовая маечка. И все. Длинные, стройные ноги. Бесконечно гладкая кожа. Ладонь – все еще прикрывала то место, которое я хотел увидеть больше всего.
Во рту пересохло. Блядь. Она и так была самым красивым, что я когда-либо видел. Но вся – вот так, передо мной… Это бы меня разрушило. И мне было плевать.
– Чего ты хочешь, Шепард? – прошептала она.
– Я хочу увидеть тебя всю. – Голос был хриплым, грубым. Голым от желания.
Тея не колебалась. Ни секунды. Она убрала руку в сторону.
Я оторвался от двери, медленно двигаясь к кровати, ловя взглядом каждый ее сантиметр.
– Такая, блядь, красивая.
Пальцы чесались прикоснуться. Язык – коснуться. Яйца ныли от желания.
Тея смотрела прямо в меня:
– Шепард.
– Я облажался. Не дал тебе того, что нужно было.
– Нет, не дал, – согласилась она. Не отводя взгляда. – Я не слабая.
– Ни капли, – прорычал я. – Это твое тело, твое удовольствие. Ты решаешь.
Во взгляде Теи промелькнула остринка. Любопытство и жар. Я обожал ее огонь. В любом виде.
– Но мне чертовски хочется увидеть, как ты берешь это удовольствие, – пробормотал я.
Ее грудь приподнялась в рваном вдохе, и соски натянулись под тканью. Мой член дернулся, отчаянно рвущийся к ней.
Рука Теи скользнула между бедер:
– Скажи, что мне делать. Как мне это взять.
Ад. Она – огонь. Чистый огонь. Ничто из того, что я себе представлял, не шло с ней ни в какое сравнение.
– Подними майку, – прохрипел я.
Она сдвинулась, стянула хлопок вверх, оголяя совершенные груди. Соски потемнели и напряглись от воздуха и возбуждения.
– Черт, – выдохнул я.
Уголки ее губ приподнялись.
Я сузил глаза:
– Нравится, что ты меня мучаешь, да?
– Может быть... чуть-чуть, – ее улыбка расплылась.
– Оближи палец, – выдохнул я сквозь стиснутые зубы.
Ее глаза вспыхнули, но она потянула указательный в рот, провела по нему языком.
– Проведи им по соску. Скажи, что чувствуешь. Какая ты.
Палец опустился, нарисовал круг вокруг ареолы, потом по самому центру:
– Жарко и холодно. Чувствительно.
– Продолжай, – просил я, дыша все чаще. – Другой рукой – к себе. Почувствуй, насколько ты горячая там, внизу.
Она сдвинулась, ладонь легла между бедер, пальцы заскользили.
– Проведи пальцами по этому жару. Скажи мне, ты влажная?
Спина Теи выгнулась, бедра разошлись. Губы приоткрылись и я хотел быть там, чувствовать, как ее нижняя губа дрожит под моим пальцем.
– Влажная, – выдохнула она. – Ты делаешь меня такой.
Я сжал челюсть до боли. Она была дерзкой, красивой, идеальной.
– Что именно во мне?
– Твой голос, – простонала она. – Как он скользит по моей коже...
Господи, я хотел прикоснуться. Хотел, чтобы она чувствовала не только голос. Но я не заслужил. Пока нет.
– Возьми эту влагу и подними на клитор.
Пальцы задвигались кругами, дыхание Теи сбилось.
Мой член рвался из штанов, пульсируя под тканью.
– Введи пальцы. Расскажи, что чувствуешь.
Пальцы двинулись снова, и из ее горла сорвался тихий всхлип:
– Тесно. Тепло. Сколько влаги...
Она убивала меня. Но я бы умер за это тысячу раз.
– Входи и выходи, Колючка. Медленно. Наслаждайся.
Ее движения стали глубже, влажные звуки наполняли комнату, как и ее тихие стоны. Я едва держался на ногах.
– Быстрее, – выдохнул я.
Пальцы задвигались быстрее, тело отзывалось на каждое движение.
– Этого мало, – простонала Тея.
– Что тебе нужно? – спросил я. Ее взгляд впился в мой, пальцы замерли. – Помни, ты здесь решаешь. Ты устанавливаешь правила.
Я увидел, как язык Теи скользнул по нижней губе, оставляя за собой влажный след.
– Твои руки. На мне.
Я с трудом сглотнул, кулаки сжались по бокам.
– Твои правила, Колючка, – пробормотал я, уголки губ дернулись в усмешке. – И… возможность извиниться. Как следует.
На ее губах появилась чертовски коварная улыбка.
– Вот это мне уже нравится.
Я подошел ближе к кровати.
– Такая ты красивая, черт подери. – Мои пальцы медленно скользнули вверх по ее ноге, впитывая ощущение гладкой, теплой кожи под шершавыми подушечками.
Я обхватил ее руки, приподнял и развернул так, чтобы она села на край кровати. А потом наклонился и заключил ее пальцы, те самые, что были внутри нее, в свои губы. Глубоко засосал, позволяя вкусу Теи разлиться по языку.
Это едва не свело меня с ума.
Я застонал, не отрываясь, позволяя ей заполнить меня полностью – вкусом, запахом, ощущением. Затем медленно открыл глаза и отпустил ее руку.
– Шепард… – Мое имя прозвучало шепотом, едва уловимым дыханием.
– Совершенство, – выдохнул я.
Я опустился на колени, чтобы быть ниже нее, чтобы отдать ей контроль. Мои ладони медленно поднялись по внешней стороне ее бедер.
– Прости, что хоть на секунду заставил тебя усомниться в том, как сильно я тебя хочу. Или в том, насколько ты сильная.
Тея смотрела на меня, ее бледно-зеленые глаза полыхали вихрем эмоций.
Пальцы добрались до подола ее майки, который едва прикрывал эти идеальные, тугие груди.
– Можно?
– Да, – прошептала она.
Я поднял ее майку одним движением, и Тея осталась передо мной совершенно обнаженной.
Боже, какая же она была красивая. Та красота, что никогда не наскучит, потому что в ней всегда будет что-то новое, неизведанное.
Пальцы чесались от желания прикоснуться, исследовать, дразнить. Ее соски напряглись от предвкушения, а грудь – идеальной каплевидной формы – казалась сотканной из самого нежного шелка.
Я провел рукой вверх, не в силах больше сдерживаться. Обхватил ее грудь, и Тея выгнулась мне навстречу. Большим пальцем я обвел сосок, наблюдая, как кожа там темнеет от возбуждения.
Мой член болезненно упирался в ткань спортивных штанов, умоляя о ее внимании.
– Ты прекрасна. В каждом из своих проявлений. – Вторая рука скользнула к ее шее, затем медленно спустилась вниз и легла на другую грудь. – Как светится твоя кожа. Как изгибается твое тело.
Глаза Теи нашли мои в лунном свете. Мы смотрели друг на друга, не отводя взгляда.
Я наклонился и сомкнул губы вокруг ее соска.
Тея застонала, снова выгибаясь мне навстречу. От этого звука, от этого движения по венам словно ударило напряжение – резкое, яркое, как ток.
Одна рука оставила ее грудь и начала скользить ниже. Еще ниже. Пока не оказалась между ее бедер. Я застонал, не отрываясь от ее соска, когда почувствовал, насколько она мокрая. Пальцы легко скользнули по ее щелочке.
Черт возьми. Тея и правда доведет меня до конца.
Я поигрался с ее влажностью, потом поднял ее вверх, обвел ею ее клитор.
Тея всхлипнула.
Я оторвался от ее груди и приподнялся.
– Скажи, чего ты хочешь. Моих пальцев или моего языка?
В ее глазах вспыхнуло пламя.
– И то, и другое.
Я рассмеялся, прижимаясь губами к ее коже:
– Моя жадная девочка.
Я опустился на пятки. Одним резким движением потянул ноги Теи, притянул ее к себе, устроив ее бедра у себя на плечах, спиной на матрасе.
И сразу нырнул туда.
Как только ее вкус взорвался у меня на языке, я застонал. Хотел утонуть в этом. В этом было все, чем была Тея, и в то же время – нечто, что невозможно описать. Я провел языком вглубь, и тело Теи задрожало.
Одеяло зашевелилось – я знал, что она вцепилась в него с силой.
– Шепард... – Мои имя прозвучало как мольба.
Я вытащил язык, провел им вверх, пока пальцы скользнули внутрь. Два – легко вошли и вышли, закручиваясь и извиваясь. Я не придерживался никакого ритма – чтобы Тея не могла предугадать, что будет дальше, чтобы ее тело не успело приготовиться или напрячься.
Кончик языка коснулся того крошечного чувствительного бугорка, и Тея вскрикнула, ее мышцы начали дрожать.
Я добавил третий палец, скользнув ими глубже, согнув в призывном движении, от которого ее внутренние стенки задрожали сильнее.
– Господи... Я… Шеп…
– Шепард, – прорычал я, прижавшись губами к ее клитору. – В этой постели ты зовешь меня Шепард.
Ее дыхание перехватило.
– Шепард…
Что-то в том, как она это произнесла, чуть не сломало меня.
Пальцы пошли глубже, быстрее. Языком я обвел ее клитор, дразня самую чувствительную точку. Ту, от которой она обязательно сломается.
Когда моя рука ускорилась, я втянул ее клитор глубоко в рот. Тея сжалась вокруг моих пальцев. Волна за волной пронеслась сквозь нее, выжимая из меня все до капли и чуть не доводя до оргазма прямо в спортивках, как у какого-нибудь озабоченного подростка.
Звуки, которые издавала Тея, были лучше любой симфонии. Настоящие. Искренние. Ее. Стоны и тихие вскрики, когда тело выгибалось, прося еще.
И наконец движения начали замедляться, звуки стихли, и Тея обмякла на матрасе. Я медленно вынул пальцы из ее тела и облизал их, смакуя. Ее голова поднялась, уловив звук и ощущение, и она покачала ею, на лице – легкая улыбка.
Я усмехнулся:
– Ты на вкус как наркотик. Я собираюсь взять все, что смогу.
Грудь Теи все еще поднималась и опускалась в попытке восстановить дыхание.
– Это было... Я никогда... У меня никогда так не было. Никогда.
Мои глаза вспыхнули:
– Так должно быть всегда. Умение слушать свое тело – это, черт возьми, настоящий дар.
Она пошевелилась, потянулась за одеялом, будто собиралась прикрыться.
– Не надо, – прошептал я.
Взгляд Теи метнулся ко мне.
– Не лишай меня этой красоты. Не стыдись того, что между нами только что произошло. Потому что это было все.
Она долго смотрела на меня.
– Хорошо, – сказала наконец. Потом её взгляд опустился ниже. – А… а как же ты?
Я улыбнулся ей снизу вверх:
– Это не было бы настоящим извинением, если бы мы шли по принципу «ты мне – я тебе».
У Теи вырвался смешок:
– Я могла бы привыкнуть к таким извинениям.
Я усмехнулся, поднялся на ноги и откинул одеяло. Лег позади нее, прижав к себе, мой член упирался в ее идеальную попку.
– Придется тогда почаще тебя злить.
36
тея
Утреннее солнце ласково светило нам с Шепом в спины, пока мы шли к The Mix Up. Его пальцы были переплетены с моими, как будто мы так ходили каждый день последние десять лет. Все ощущалось так естественно. Что-то изменилось прошлой ночью.
Шеп больше не сдерживал себя со мной. И хотя я не была уверена, что он когда-нибудь перестанет относиться ко мне как к чему-то хрупкому, теперь я понимала, что он делает это не потому, что сомневается в моей силе, а потому, что я дорога ему.
Мы замедлили шаг у входа в пекарню, и я обернулась к Шепу.
– Знаешь, тебе не обязательно было меня подвозить.
Он одной рукой убрал с моего лица прядь волос, не отпуская при этом мою ладонь.
– Я хотел. Я возьму любое время, что могу провести с тобой. Я в этом смысле эгоист.
Я улыбнулась ему так широко, что наверняка сияла вся, но мне было все равно.
– А мне нравится твой эгоизм.
Голос Шепа стал низким:
– Точно так же, как мне нравится твоя жадность.
Мое тело вспыхнуло изнутри – воспоминания о прошлой ночи хлынули, как волна.
– Вот этот румянец... Сводит меня с ума, Колючка. Я хочу провести по нему языком, – пробормотал он и наклонился ко мне, целуя долго и медленно, как будто у нас было целое море времени.
Позади раздался радостный возглас, мы оба вздрогнули и отпрянули друг от друга. Я обернулась и увидела Лолли, танцующую в нашу сторону, с поднятыми руками, браслеты звенели на ее запястьях.
– Я так и знала! – завопила она. – Наконец-то ты нашел себе кого-то, кто вернул тебя к жизни, Шеп!
– Лолли, – предупредил он.
– Не порть мне веселье. Разве бабушка не может порадоваться, что ее внук получает все, что надо? – Она повернулась ко мне и подмигнула: – Самые скромные джентльмены всегда самые умелые в постели.
– Лолли! – выкрикнули мы хором.
Я уткнулась лицом в грудь Шепа, задыхаясь от смеха.
– Границы, – прорычал он.
Лолли фыркнула:
– Надеюсь, ты не такой зажатый в спальне.
– Я не хочу это обсуждать, – отрезал он.
– Перестань быть занудой. Секс – это нормально. Нечего стыдиться.
– Я и не стыжусь. Я просто не хочу обсуждать это со своей бабушкой. И уж точно не перед своей девушкой.
Я отстранилась, уголки моих губ поползли вверх:
– Девушкой, да?
Щеки Шепа тронули легкий румянец.
– Очень надеюсь на это.
Лолли цокнула языком:
– Вы даже не обсудили отношения? Я думала, я тебя лучше воспитала, Шепард Колсон. Нельзя упускать хорошую девушку.
Шеп нахмурился:
– Обсудили?
Лолли громко вздохнула:
– Определили отношения. Подключайся уже к реальности.
Шеп только покачал головой и посмотрел на меня с насмешкой:
– Я бы извинился, но такое будет происходить постоянно, так что смысла в этом нет.
Один уголок моих губ дернулся вверх:
– А мне, знаешь ли, нравятся твои извинения.
Шеп зарычал, понизив голос:
– Если ты сейчас возбудишь меня при бабушке, ты потом за это заплатишь.
Я сдержала смех:
– Обещания, обещания.
Лолли захлопала в ладоши и визгнула:
– Обожаю вас!
Шеп вздохнул:
– А ты-то что так рано здесь делаешь? Ты же никогда не встаешь раньше восьми.
Она весело улыбнулась:
– У меня сегодня съезд Любителей Дьявольского Салата в Роксбери. Я продаю свои специальные кулинарные книги.
Я нахмурилась:
– Дьявольского Салата?
– Она имеет в виду травку, – пробормотал Шеп. – Она едет на конвенцию по марихуане. Господи.
Лолли зыркнула на внука:
– Прям как Трейс. Думает, что меня увезут в багажнике наркокартеля. Я просто продаю кулинарные книги.
– С рецептами с травкой, – добавил Шеп.
Она фыркнула, отряхивая воображаемые крошки с своего воздушного платья:
– Надо давать людям то, чего они хотят. У меня лучший рецепт брауни в трех округах.
Шеп глянул на меня:
– Когда будешь у нас на ужине, и Лолли предложит тебе выпечку – просто откажись.
– Ты совсем не веселый, – пожаловалась Лолли. – Знаешь, у меня есть новый сорт, говорят, он сильно усиливает возбуждение. Могу принести вам...
– Лолли!
Я протирала тряпкой один из множества пустых столиков, но с утра у нас уже была предвыходная суматоха. Если это хоть какой-то намек на то, что нас ждет, – нас накроет с головой.
Над дверью звякнул колокольчик, и я подняла взгляд – в пекарню вбежал Лука.
– Ти-Ти! Смотри, что я сделал! Это такая офигенская штука!
Этот восторженный, типично мальчишеский тон вызвал у меня улыбку.
– Покажи-ка.
– Это настоящая модель ледовой арены. Прямо как у Seattle Sparks. Теперь я смогу заучивать комбинации и все такое, – сказал Лука, поднимая макет, чтобы я могла рассмотреть его получше.
Саттон, переходя через зал, рассмеялась. Ее светлые волосы разметались по плечам. В руках у нее были пакеты, стопка писем и целый ворох детской одежды – Лука, видимо, скидывал с себя вещи весь день.
– Его вожатая в лагере сжалилась и сделала урок труда по теме хоккея – специально для него.
– Она меня понимает, – серьезно кивнул Лука. – Она знает, что я буду самым крутым тафгаем, прям как Жнец. Так что надо начинать уже сейчас.
Саттон сморщила нос:
– Очень надеюсь, что у тебя будет кличка получше, когда начнешь играть.
– Маааам, «Жнец» – это самая крутая кличка в лиге!
Саттон посмотрела на меня с притворной тоской:
– Когда-то я была крутой, но, видимо, мое сияние уже померкло.
– Ты снова станешь крутой, если захочешь научиться кататься на коньках. Тогда мы сможем тренироваться вместе, – предложил Лука с искренним энтузиазмом.
Уголки моих губ дрогнули:
– Я придумала тебе прозвище. Злобная Пекарша.
Саттон рассмеялась:
– Звучит звонко.
Лука поставил свою модель на стойку и принялся танцевать по пекарне, энергично виляя бедрами:
– Злобная Пекарша! Злобная Пекарша!
– Все, ты натворила дел, – простонала Саттон.
– Мы можем напечатать футболки, – усмехнулась я.
Она поставила свои пакеты на прилавок и начала разбирать почту, в то время как Лука юркнул за стойку – наверняка в поисках кексов.
– Ой, я забыла. В этой стопке было что-то для тебя.
Я напряглась. Мне никто не писал. Кроме Никки. И она всегда присылала письма на мой абонентский ящик в соседнем городке.
Горло тут же пересохло, когда я протянула руку за конвертом, который держала Саттон. Почерк был угловатый, без всяких зацепок – как будто специально, чтобы невозможно было определить, кто отправил. Где-то на краю сознания я слышала, как Саттон рассказывает о своих планах на выходные с Лукой, но я уже не могла сосредоточиться ни на чем, кроме письма.
Пальцы дрожали, когда я вскрыла конверт. Внутри оказался лист компьютерной бумаги. На нем – фотография. Моя. Снятая издалека, зернистая, но я узнала одежду, в которой была вчера, когда шла в The Mix Up.
Наверху страницы, размашисто, было выведено красными буквами: ШЛЮХА. Но дальше – только хуже.
Некоторые части моего тела были обведены. Рядом с ногами написано ЖИРНАЯ. Лицо – УРОДКА. Грудь – ШЛЮХА.
И все это звучало в точности как Брэндан.
