Текст книги "Хрупкий побег (ЛП)"

Автор книги: Кэтрин Коулс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 23 страниц)

26

Шеп

Мой телефон издал сигнал как раз в тот момент, когда я остановился перед домом Теи. Бросив взгляд на экран, я увидел, что кто-то из моих братьев или сестер переименовал семейный чат в Пожалуйста, верните адресату. Я усмехнулся и покачал головой.

Коуп: Шеп, какого хрена? Ты собираешься жить с ЖЕНЩИНОЙ? Такие вещи своему брату сообщают, между прочим.

С момента, как Тея пригласила меня остаться у нее, прошло уже несколько дней. Я дал ей время передумать или отказаться, но она не отступила. Так что вот я – все нужные вещи в кузове пикапа, остальное в хранилище.

Я: Успокойся. Это не «такое» совместное проживание.

Хотя, если быть честным, это тоже было не совсем правдой. Я сам не знал, что между нами с Теей. Мы были не просто друзьями, но и не чем-то большим. Что-то среднее. Но я бы выбрал это «среднее» в любой день недели.

Кай: Почему мне с трудом верится, что ты просто так въезжаешь в полуразвалившийся дом посреди глуши и у тебя ноль интереса к женщине, которая там живет?

Я: Ее дом вовсе не развалюха. А даже если бы и был – это все равно лучше, чем жить с тобой.

Кай: Ты мой дом построил, придурок.

Я рассмеялся и быстро напечатал:

Я: Дом – люблю. Тебя в нем – вот с этим уже сложнее.

Роудс: Дети, ведите себя прилично.

Коуп: Вы все – отстой. Никогда меня ни о чем не посвящаете.

Фэллон: Может, тебе стоит хоть раз за сто лет приехать домой. Скоро забуду, как ты выглядишь.

Кай: Да найди один из тех билбордов в паре городков отсюда. Что ты там теперь рекламируешь? Таблетки для стояка или носки по акции?

Я поставил чат на беззвучный режим. Они могли так переписываться часами. Но я знал, что дело времени – и меня прижмут на каком-нибудь семейном ужине, заставив объяснять, что между мной и Теей. А я не знал, как это описать. Единственное, в чем я был уверен – рядом с ней я чувствовал себя хорошо. А это уже было облегчением.

Я заглушил двигатель и вышел из машины – в тот же момент распахнулась входная дверь. На пороге появилась Тея, и солнечный свет упал прямо на нее. Я резко втянул воздух. Вот такая у нее была красота – та, от которой перехватывало дыхание.

Было видно, что она работала в саду или в теплице. Джинсовые шорты с потрепанными краями – с них свисали тонкие ниточки, которые мне до безумия захотелось провести пальцами. Захотелось почувствовать, какая у нее на ощупь эта гладкая, оливковая кожа.

Майка открывала плечи, загорелые от солнца, а впереди соблазнительно спадала, открывая немного больше. Ее тело – длинные, плавные изгибы – я бы с радостью изучил до последней линии.

Что я вообще себе думал? Жить под одной крышей с женщиной, о которой думал не переставая – и днем, и ночью? Я обрекал себя на то, чтобы однажды сделать что-то по-настоящему глупое. Что-то, к чему она еще не готова.

Тея неуверенно улыбнулась:

– Привет.

Именно эта неуверенность и толкнула меня вперед. Я преодолел расстояние между нами быстрее, чем успел подумать. И стоило мне подойти ближе, я уловил ее аромат – цветы и кокос. Этот запах мог бы сбить меня с ног.

– Все в порядке? – спросил я, голос охрип.

Она подняла голову, зеленые глаза смотрели прямо на меня:

– Немного нервничаю.

Я обожал эту честность. Она была настоящей. Я знал, сколько ей стоит признаться в этом. Я протянул руку и переплел наши пальцы:

– Ты можешь передумать. Я могу пожить у Коупа...

Тея покачала головой, и из ее пучка выскользнули темные пряди:

– Я хочу, чтобы ты остался. Иногда тревога – это даже хорошо. Значит, я иду навстречу неизвестному.

Я провел большим пальцем по тыльной стороне ее ладони:

– Ты устанавливаешь правила, помнишь?

– Помню. Но, по-моему, у меня их нет. Разве что: не подключай мой дом к интернету.

Я рассмеялся:

– Хотя мне бы очень хотелось проложить сюда скоростной оптоволоконный кабель, я воздержусь. У меня есть телефон, я могу раздавать вайфай с него.

Тея облегченно выдохнула:

– Ладно.

– Значит, делаем это?

Она кивнула:

– Да. Пойдем, я покажу тебе гостевую.

Как только мы вошли в дом, нас встретил Лось, издав что-то вроде мяуканья, прошедшего через мясорубку. Я присел и почесал его за ушами:

– Привет, дружище.

Он ткнулся головой в мою ладонь. Я выпрямился и в ответ он несколько раз хлопнул меня по ноге.

– Лось, – осудила Тея. – Это нехорошо.

Он издал что-то, напоминающее лай, и убежал.

Тея виновато улыбнулась:

– Прости. Он бывает требовательным – и к еде, и к вниманию. Но если честно, это хороший знак. Значит, ты ему нравишься.

Я приподнял бровь:

– А если бы не нравился?

– Ты не хочешь знать.

Я не сдержал смешка – и заметил, как ее взгляд скользнул к моим губам. Будто она мысленно обводила их, запоминая звук моего смеха.

Я прочистил горло:

– Ну, где мой угол?

Тея встрепенулась:

– Ах да, сюда.

Она провела меня по знакомому коридору, мимо ванной, которую я сейчас ремонтировал.

– Кухню и гостиную ты уже видел, – сказала она.

Из гостиной доносились тихие мяуканья, и я заметил, как котята возились в своем уголке для игр.

– Основная ванная – здесь, – Тея указала на небольшую комнату с душем в ванне и одной раковиной.

У меня аж руки зачесались при мысли, как можно было бы переделать это пространство. Потенциал у него был огромный.

– А это – моя комната, – сказала Тея, указывая на открытую дверь чуть дальше по коридору.

Я лишь мельком увидел мягкое зеленое покрывало с лавандовыми акцентами, фотографию поля над кроватью… всего в нескольких шагах от другой открытой двери.

– А это – твоя.

Я вошел в комнату. Она была небольшая, но уютная. На кровати лежало стеганое одеяло – выглядело теплым и домашним. Напротив стоял старенький комод. Но главное – два окна выходили прямо на потрясающий сад Теи, создавая ощущение, будто ты становишься частью этого пространства.

– Знаю, это немного...

– Это идеально, – сказал я, обернувшись к ней. – Я просто разбалуюсь, просыпаясь с видом на такой сад.

Щеки Теи окрасились в нежный розовый.

– Рада, что тебе нравится.

– Не просто нравится. Я в восторге, – поправил я.

– В восторге, – повторила она.

Мы замерли, и воздух между нами сразу наэлектризовался.

Тея провела языком по нижней губе.

– Хочешь, помогу занести вещи?

Я чуть не шагнул к ней – мне хотелось самому проследить этот влажный след. Блядь. Не прошло и пяти минут, а я уже терял голову.

Я с трудом подавил это желание.

– Спасибо, не надо. Сейчас все занесу, распакуюсь и примусь за гостевую ванную, если ты не против?

Тея закивала:

– Конечно. Я как раз собиралась заняться сбором урожая в теплице. Подумала, может, твоей маме пригодится кое-что из лишнего.

Эта забота ударила мне прямо в грудную клетку.

– Она будет в восторге.

Тея улыбнулась:

– Корзинка с вкусностями, будет сделано.

Она развернулась и вышла из комнаты. А я не смог не посмотреть ей вслед – точнее, на ее ягодицы идеальной формы. Пальцы зачесались – удержаться от того, чтобы протянуть руку, было настоящим подвигом.

Холодный душ. Мне теперь явно придется часто принимать холодный душ.

27

Тея

Моя тряпка двигалась по столу в пекарне кругами – я выискивала хоть крошку, хоть каплю, но мысли были где-то далеко-далеко. С Шепом. С его высоким, мускулистым телом, перемещающимся по моему дому. С тем, как напрягаются и двигаются его мышцы, когда он работает в ванной. С тем, как футболка задирается, когда он потягивается с кружкой кофе по утрам, обнажая намек на те самые V-образные линии у бедер.

Три дня.

Шеп жил у меня три дня, и я была на грани самовозгорания. Он же, наоборот, выглядел абсолютно спокойным. Иногда я ловила его взгляд на своих ногах или губах, но он ни разу не сделал ни малейшего движения навстречу.

Я-то думала, что после нашей псевдо-свиданки в Рор все идет в нужном направлении, но внезапно он снова начал вести себя так, будто я сделана из хрусталя. И дело не в том, что я не ценила его бережность – ценила. Это значило, что я для него важна. Но я была готова к… большему.

– Уверена, ты уже скоро сотрешь лак с этого стола, – раздался голос Саттон.

Я вздрогнула и подняла голову.

Она рассмеялась:

– Что там у тебя в голове творится?

Щеки вспыхнули, и я не смогла это остановить:

– Прости. Просто… отвлеклась.

К счастью, в пекарне сейчас было только двое посетителей, и, похоже, оба туристы – никто не запомнит мой позор.

Саттон усмехнулась:

– Я знаю, что за отвлеченность такая. Как твой новый сосед?

Щеки запылали еще сильнее.

– Значит, все так хорошо? Позволь мне пожить этой жизнью хоть через тебя.

– Это не то, что ты думаешь, – прошипела я.

Брови Саттон изогнулись:

– Я думала, ты собиралась исправить это недоразумение.

– Он не... Я не уверена, что я ему интересна в таком смысле. Иногда кажется – да. А потом...

– Поверь мне, дорогая. Он интересуется. С большой буквы И.

Живот скрутило:

– Я не уверена. Он меня даже ни разу не поцеловал.

– А ты хочешь, чтобы поцеловал? – Саттон, как всегда, шла прямо в лоб.

– Да, – ответила я. Все просто. Только я хотела от него гораздо большего, чем просто поцелуй.

Саттон выпрямилась, уперев руки в бока:

– На дворе двадцать первый век. Женщины управляют миллиардными корпорациями, правительством, да что там – на Луну летают. Уж сделать первый шаг – нам точно по силам.

Я инстинктивно отступила назад, покачала головой. А что, если он меня отвергнет? Если я все испорчу, и следующие пару месяцев, пока он живет у меня, будут кошмаром?

– Тея, – сказала Саттон. – Ты нравишься ему. Просто он, скорее всего, нутром чувствует, что ты прошла через непростое, и не хочет давить.

– Он знает, – прошептала я.

Лицо Саттон смягчилось:

– Ты ему рассказала?

Я кивнула.

– Обожаю, что ты почувствовала себя в безопасности, чтобы с ним этим поделиться. Шеп – один из тех редких, настоящих хороших парней. А значит, он будет действовать медленно.

– Настолько медленно, что я уже лезу на стену, – проворчала я.

Саттон расхохоталась, а потом понизила голос:

– Милая, для таких случаев и придумали вибраторы. Чтобы сбить напряжение.

– Мне, кажется, придется покупать батарейки оптом.

Саттон засмеялась еще громче, и я не смогла не заразиться этим смехом.

– Вы тут явно что-то замышляете. Мне тоже хочется участвовать.

Я обернулась на голос, который звучал так, будто его обладательница выкуривала по пять пачек в день. Лолли, бабушка Шепа, стояла в дверях с завернутой посылкой в одной руке и сумкой в другой – эта сумка выглядела как сверкающая версия листа марихуаны.

Все как обычно. Лолли Рейнольдс была та еще штучка – в своих хиппи-платьях и ожерельях, которые весили чуть ли не половину от ее собственного веса. Но при этом она была главной музой нашего повара Уолтера.

– Привет, Лолли, – сказала я.

Она сияюще улыбнулась:

– Мои дорогие! Как вы?

– Отлично, – ответила Саттон, обняв ее. – А ты?

– Прекрасно. Планирую поездку в Перу. Собираюсь пройти айяуасковое путешествие. Расширить свое сознание.

Мои брови взлетели вверх:

– Это же то, от чего галлюцинации бывают?

Лолли фыркнула:

– Психоделики – это будущее. Тебе стоит попробовать. Чувствую, у тебя энергетические блоки.

– Думаю, лучше пусть они останутся закрытыми, – пробормотала я.

Она только покачала головой и протянула мне упаковку:

– Я даже не буду тебя наказывать за то, что ты такой тормоз. Это тебе.

– Мне?

Лолли кивнула:

– В знак благодарности, что приютила Шепа на пару месяцев. Я знаю, он не захотел останавливаться у нас, потому что Нора постоянно висит над душой. Или, может, – она игриво подвигала бровями, – он надеется, что это сожительство будет иметь иные преимущества?

Саттон обняла Лолли за плечи:

– Вот и мои мысли.

Щеки у меня вспыхнули огнем.

– В этом нет ничего постыдного, дорогая. Секс – это абсолютно естественно, – сказала Лолли.

Господи, пусть кто-нибудь провалит меня под землю.

– Кто-то говорил про секс? – раздался голос Уолтера, выходящего из кухни, с озорным блеском в глазах.

Я готова была спрятаться под ближайший стол.

– Не тебе, старый извращенец, – отрезала Лолли.

– Сейчас ты так говоришь, – парировал Уолтер, – но ты ведь не видела моих приемы.

– Уолтер! – Саттон упрекнула его, хохоча.

– Дай мне шанс, – продолжил он. – Я бы на тебе женился хоть завтра, только скажи слово.

– Ни за что на свете, – отрезала Лолли.

– Может, я это открою, – быстро вставила я, прежде чем разговор снова ушел в сторону всяких «приемов» и «прижиманий» или чего похуже.

Лолли захлопала в ладоши, как ребенок:

– Да, пожалуйста!

Я начала разрывать коричневую оберточную бумагу.

Шеп тут же шагнул вперед:

– Лолли, скажи, что ты этого не сделала.

Мои руки замерли, а Лолли отмахнулась от него:

– Ой, тише ты. Не порть сюрприз.

– Сюрприз? – я сразу напряглась.

– Не слушай моего занудного внука. Я придумала это специально для тебя. Знаю, как ты обожаешь свою теплицу и все, что там растет, – сказала Лолли.

Это немного меня успокоило. Ну правда, насколько ужасным может быть подарок, связанный с теплицей?

Шеп зажал переносицу пальцами:

– Прости за то, что сейчас произойдет.

Я сорвала оставшуюся бумагу, позволила ей упасть на пол и уставилась на холст, покрытый сверкающими стразами. Это была одна из тех картин, которые выкладываются бриллиантовой мозаикой. На первый взгляд – поле из разных тыкв. Но чем дольше я вглядывалась, тем шире открывался рот.

Саттон зажала рот рукой, сдерживая смех:

– Тыквы-пенисы, – выдавила она.

Мое лицо мгновенно вспыхнуло. Вся картина была усыпана фаллическими тыквами – разных размеров, форм и цветов, но все они были... однозначны.

Шеп уставился на Лолли с укором:

– Почему ты не можешь быть обычной бабушкой и, не знаю, вязать свитера?

Лолли постучала пальцами по губам:

– Могу попробовать придумать интересный узор снежков...

– Ради всего святого, – пробормотал Шеп.

У меня вырвался смех, который тут же перешел в что-то дикое и неуправляемое. Я хрюкнула и прикрыла рот ладонью.

Шеп смотрел на меня, и в его глазах было столько тепла, даже нежности.

– Видишь? – сказала Лолли вызывающе. – Ей нравится. Но это не единственная причина, по которой я пришла.

– Ты пришла, чтобы принять мое предложение руки и сердца, – вмешался Уолтер.

Лолли только закатила глаза:

– Мы с Норой хотели пригласить тебя на ужин.

– Лолли, – предостерег ее Шеп. – Не дави на нее.

– Я не давлю, – тут же огрызнулась Лолли.

Мой смех тут же стих. Большой семейный ужин – это серьезно. Это тяжело. Но я ведь хотела узнать семью Шепа поближе. Хотя, может, он не хотел того же...

Шеп перевел взгляд на меня, как только я перестала смеяться. И это не удивило – он умел читать меня, как открытую книгу.

Тремя быстрыми шагами он оказался передо мной:

– Не думай, будто я не хочу, чтобы ты пошла, Торн. Я хочу тебя рядом везде, где только можно. Как думаешь, зачем я каждый день таскаюсь в пекарню уже несколько месяцев? Я вообще-то не люблю сладкое.

Мой рот приоткрылся от удивления, а Саттон издала какой-то придушенный звук.

– Вот это уже получше, – пробормотала Лолли.

Шеп бросил на нее предупреждающий взгляд:

– Думаю, на сегодня ты уже достаточно навела шороху.

– До полудня еще далеко, – возразила Лолли.

Шеп повернулся ко мне:

– Увидимся дома. – И, подмигнув, ушел.

28

Тея

Я поерзала на шезлонге, пытаясь устроиться поудобнее, но палящее солнце уже припекало. Я старалась сосредоточиться на книге. Она должна была держать меня в напряжении – ведь главный герой, шотландский горец, только что осознал, что влюбился в жену по договорному браку, несмотря на то, что она из враждебного клана. Все шло к настоящему взрыву.

Но вместо этого я в сотый раз прокручивала в голове слова Шепа:

– Не думай, будто я не хочу, чтобы ты была там, Колючка. Я хочу тебя везде, где только смогу. Как думаешь, зачем я каждый день ходил в пекарню несколько месяцев? Я ведь даже не люблю сладкое.

Он не любит сладкое?

А ведь Шеп почти каждый день бывал в The Mix Up с тех пор, как мы открылись. Но теперь, если хорошенько вспомнить… он и правда почти никогда не брал ничего сладкого.

Я снова сменила положение. Ничего не помогало. Будто я не в своем теле, будто что-то внутри зудит и требует вырваться наружу. Я попыталась снова сфокусироваться на странице, но слова сливались в сплошное пятно.

Я была настолько отвлеченной, что даже не услышала шагов на веранде – пока кто-то не потянул мою книгу из рук. Я резко поднялась и увидела Шепа, изучающего страницы, с широкой улыбкой на лице:

– Я не особо любитель читать, но, похоже, многое упустил.

Лед пробежал по моим венам, когда на меня обрушились воспоминания. Голос Брендана – извращенный и жестокий:

– Вот чем ты занимаешься, пока меня нет? Читаешь это дерьмо? Ну, а что еще может читать шлюха?

И тут же – руки, бережно охватывающие мое лицо.

– Тея. Посмотри на меня.

Я моргала, пытаясь вернуть четкость его лицу. Только тогда я поняла, что дрожу.

– Вот так. Все хорошо. – Его янтарные глаза заглядывали прямо в душу. – Прости. Я не хотел тебя напугать.

– Т-ты не напугал...

Он смотрел мягко, но молчание говорило само за себя – не верил.

Я с трудом выговорила:

– Он ненавидел, что я читала такие книги.

– Черт, – выдохнул Шеп.

– Я знаю, что ты не он. Ты вообще не такой. Просто… мое тело все еще реагирует. Как будто помнит и готовится снова.

Шеп провел большими пальцами по моим щекам:

– Это посттравматическое. ПТСР.

Я прикусила губу. Да, я сама это уже поняла. Я часами копалась в статьях, пытаясь разобраться, почему мне до сих пор страшно, даже когда я в безопасности.

– Будто мое тело снова предает меня.

– Нет, – покачал головой Шеп. – Оно тебя защищает. Старается уберечь. Просто ему нужно время, чтобы понять – все позади. Больше никто тебя не обидит.

Глаза заслезились:

– Я чувствую себя чудовищем.

В его взгляде вспыхнула ярость:

– Ты – последнее, кого можно так назвать. – Его пальцы скользнули ниже, к пульсу на шее. – Ты сильная. Чертовски храбрая. И ты не дала ему победить.

Слезы были уже на грани:

– Иногда мне кажется, что он уже победил.

– Нет, – резко сказал Шеп. – Не победил. Посмотри, какую прекрасную жизнь ты построила здесь. И она становится все лучше.

Я глубоко вдохнула и медленно выдохнула:

– Ты не знаешь всего.

Я не могла на него смотреть. Не в тот момент, когда собиралась сказать то, что боялась сказать даже себе.

Его палец провел по моей шее – бережно, спокойно:

– Я знаю, что есть еще что-то. Но я также знаю, что это не изменит того, что я к тебе чувствую.

Слезы заполнили глаза. Он ошибался. Это обязательно все изменит. И потерять ту надежду, что звучала в его голосе, будет невыносимо. Но лучше сейчас, чем потом. Просто сорвать пластырь.

– Я скрываю свою личность не только потому, что боюсь, что Брендан меня найдет, – прошептала я.

Шеп продолжал поглаживать меня:

– Хорошо.

Его прикосновения были слишком теплыми, слишком правильными. И именно из-за этого я чувствовала, как многое сейчас потеряю.

Я отстранилась, разрывая контакт. Подошла к краю веранды и уставилась на поля, уходящие к лесу и горам. Я хотела быть как этот пейзаж – изменчивая, свободная, такая, что никто не сможет поймать.

Я почувствовала, как Шеп подошел ближе, но он не тронул меня. Понимал – мне нужно пространство.

– Я говорила, что Брендан разбирается в технике. Но я не знала, насколько хорошо. Пока не стало поздно.

Он молчал. Ждал.

– Через пару месяцев после разрыва меня уволили. Обвинили в нарушении морального кодекса фонда, где я работала. А в тот же день я получила статью по ссылке от анонимного номера. О том, как Брендан пожертвовал миллион долларов проекту по развитию грамотности.

– Он подставил тебя, – прорычал Шеп.

Я кивнула, не оборачиваясь:

– Тогда я даже почувствовала облегчение. Думала, все – он закончил. Он уже отрезал меня от всех друзей, кроме Никки. У меня осталась только работа и она. Я подумала: вот он, шанс начать сначала. Быть свободной.

– Но это было не все?

– Нет, – прошептала я. – В тот же вечер в моей квартире начался настоящий хаос. Телевизор и стерео включились на полную громкость. Завопила сигнализация. Телефон стал вибрировать от сотен уведомлений – чуть не сгорел.

Я сжала руки в замок:

– Уведомления о мошенничестве с карты. Гигантские траты – эскорт-услуги, секс-игрушки, белье. Потом звонки и сообщения от незнакомцев – мои фото и номер оказались на сайте эскорта.

– Что за… – Шеп стиснул зубы.

А я еще даже не дошла до самого страшного. Слезы, долго сдерживаемые, потекли по щекам.

– Потом пошли письма от порносайтов. С благодарностями за регистрацию как исполнительницы. Со снимками. С видео. Потому что он поставил в квартире камеры. А я даже не знала, что они там были.

Голос дрожал, но я не могла остановиться:

– Сначала я пыталась все удалить. Писала. Удаляла. Некоторые соглашались. Другие – отказывали. Говорили, что я подписала контракт. Но большинство – в темных уголках интернета. Я даже не могла найти, как к ним добраться.

Я задыхалась, стараясь не разрыдаться вслух:

– В итоге я сдалась. Я никогда не знаю, кто из туристов, заходящих в пекарню, видел меня обнаженной. Не знаю, узнает ли кто-нибудь и скажет всем, что я, по их мнению, шлюха. Он победил. А я просто пытаюсь собрать осколки.

Шеп молчал. Я слышала только его тяжелое дыхание позади.

И когда он наконец заговорил, голос его дрожал от ярости:

– Я его, блядь, убью.