Текст книги "Хрупкий побег (ЛП)"
Автор книги: Кэтрин Коулс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 23 страниц)
8
Шеп
Я захлопнул дверцу пикапа и вышел в гараж как раз в тот момент, когда за мной опустилась дверь. Повернув шею, почувствовал характерный хруст – напряжение немного отпустило, но все равно недостаточно. Мы взяли на себя больше работы, чем следовало. А добавление личного проекта окончательно вывело нас за пределы разумного. Но я не смог устоять перед этим старым фермерским домом – уж больно удачная находка.
Достав телефон, я открыл с помощью приложения дверь в дом. Большинство людей не ставят замок между гаражом и домом. Но я – не большинство.
Я вырос в доме, где постоянно появлялись дети из самых тяжелых жизненных ситуаций. Я знал: беда может настичь тебя где угодно, поэтому всегда был готов. Просто использовал для этого современные технологии.
Как только дверь открылась, раздался тихий писк сигнализации. Вводя код, я услышал, как заработал кондиционер. Лето в Спэрроу-Фоллс непостоянное: ночью температура опускается до четырех-пяти градусов, а днем может подняться до сорока. Пока меня не было, я оставлял на двадцать шесть, но срабатывание электронного замка снижало ее до двадцати трех.
По мере того как я проходил по дому в стиле модерн-крафтсман, автоматически включался свет. Пространства здесь было куда больше, чем мне нужно – четыре спальни и пять санузлов. Но это означало лишь одно: высокая стоимость при продаже. А выставить дом на рынок я собирался уже на следующей неделе. Открыв холодильник, я услышал, как телефон пикнул – пришло сообщение.
Мара: Ты не сказал, что дом на Джунипер Лэйн попал в Tribune. Это же здорово! Надо отпраздновать!
Я нахмурился, уставившись в экран. Если читать между строк, сообщение звучало как смесь упрека, поздравления и ненавязчивого приглашения провести время вместе. Меня накрыла волна раздражения. А следом – вина.
Как раз в этот момент экран сменился на входящий видеозвонок. Я с облегчением принял вызов – отличный повод не отвечать Мaре. На экране появился Коуп с видом на свой пентхаус в центре Сиэтла.
– Эй, чувак, – коротко бросил он. – Ты меня избегаешь?
Я взял пиво из холодильника и, захлопнув дверцу, выпрямился:
– Некоторые из нас, в отличие от тебя, реально работают, придурок.
– Сейчас не сезон, но я уже в шесть утра был в зале.
Роется в ящике, я нашел открывалку.
– Хочешь звездочку за старание? Могу нарисовать табличку. Я встал в пять тридцать, а домой только сейчас приехал. И чем ты занимался весь день?
Коуп скривился, но промолчал.
Я рассмеялся:
– Валялся на диване с Xbox?
Молчание было ответом.
– Так и думал. Ладно, раз уж позвонил… – я мельком глянул на экран с уведомлениями – восемь пропущенных вызовов. – Чего ты добивался? Скучно стало?
Я знал, что ничего серьезного не случилось. Если бы что-то горело, Коуп написал бы сообщение, что надо срочно поговорить. Но в последнее время младший брат стал слишком настойчивым, а я начал избегать общения.
Коуп поерзал на диване:
– Хотел узнать про твой дом с привидениями.
– Там нет привидений.
Он приподнял бровь:
– Там надо провести обряд изгнания. Лучше сразу зови священника. Может, святую воду на Amazon заказать можно.
Уголки губ дернулись:
– Думаю, обойдусь.
– Ты собираешься жить в этом доме, пока ремонтируешь?
Я покачал головой:
– Дженни выставляет его на продажу на следующей неделе.
Коуп присвистнул:
– А где жить будешь?
– Пока не знаю. Наверное, арендую что-нибудь. Дел навалилось столько, что времени искать не было. Поручу Дженни.
– Можешь пожить у меня. Места полно, а я ближайшие недели дома не появлюсь.
Я сделал хороший глоток пива, позволяя прохладе смыть усталость дня:
– Ты же меня знаешь. Мне нужно личное пространство.
У Коупа дом на огромном пруду за городом – настоящий дворец. Но как только он вернется, начнет вмешиваться. Да еще и Арден, наша младшая сестра, живет в гостевом домике на том же участке – слишком много семейной суеты.
Не то чтобы я не любил их. Просто мне нужно знать, что у меня есть угол, где можно расслабиться. Где не нужно постоянно быть «в строю».
Коуп нахмурился – на его лице это смотрелось странно:
– Ты всегда любил свои странные уединения.
Я усмехнулся. Коуп и Фэллон – родные дети Колсонов, вместе с Джейкобом, которого мы потеряли. Мы росли вместе с самого их рождения. Он знал, как я люблю уединение. В детстве я уходил в домик на дереве или к ручью – лишь бы остаться наедине с собой.
– Может, я в медитации нашел себя. Или просто хотел сбежать от твоей любопытной рожи. – Коуп младше меня на четыре года. Я ему как хвостик был все детство.
– Эй, вообще-то ты просил у меня билеты на плей-офф. Кто теперь хвостик?
Я ухмыльнулся:
– Ладно, тут ты меня подловил. Но что я могу сказать? Всегда приятно смотреть, как тебе на льду надирают задницу.
Коуп зыркнул в экран:
– Когда я вернусь, мы с тобой сходим на новый каток. Посмотрим, кому надут задницу.
Шансов у меня бы не было. Коуп на льду – зверь. В жизни он спокойный, но надевает коньки и превращается в другого человека. Иногда мне казалось, что он что-то скрывает внутри.
– Договорились. – Я посмотрел на часы. – Мне пора. Нужно заехать к Арден перед ужином.
– Окей, но быстро. Как ты сам?
Живот скрутило от того, как у него вдруг пропал весь юмор, а в голосе прозвучала настоящая тревога:
– Все нормально. Почему нет?
Он пристально посмотрел на меня:
– Только не гони мне пургу. Я тебя слишком хорошо знаю.
Я стиснул зубы:
– С Ро все хорошо. Она идет на поправку. Энсон говорит, что кошмары у нее почти прошли. Так что если с ней все в порядке – со мной тоже.
Коуп долго молчал, внимательно изучая меня. Его взгляд говорил, что он мне не верит, но на этот раз решил не давить:
– Ладно. Если захочешь поговорить – звони.
– Конечно. – Но я не позвоню. Я просто закопаю это внутри. Или выплесну на очередной ремонтный проект. Так я справлялся всю жизнь. Отец это понимал. Он первый увидел, что мне нужно работать руками, чтобы выпускать пар.
Он ставил меня чинить заборы на ранчо, помогать с постройкой сараев и амбаров. Благодаря ему я полюбил создавать новое и возвращать к жизни старое. Мы потеряли его много лет назад, но каждый раз, начиная новый проект, я снова ощущаю эту боль.
– Передавай всем привет, – сказал Коуп, возвращая меня к реальности.
– Обязательно.
– Пока, Боб-строитель, – усмехнулся он, отключаясь раньше, чем я успел ответить.
Я только покачал головой и пошел в душ. Уже через полчаса был чистый, переодетый и ехал к дому Коупа. Подъехав к воротам, опустил окно и услышал, как зашуршала камера – объектив поймал мое лицо, пока я вводил код.
Такие меры безопасности для Коупа необходимы – все-таки хоккейная звезда. Конечно, здесь, в глуши, не так много зевак, но фанаты все же порой добираются. Без охраны некоторые вполне бы заехали к нему прямо к крыльцу.
Но защита обеспечивала безопасность и Арден. Хотя она и сама могла за себя постоять.
Как только ворота распахнулись, я плавно отпустил тормоз. С дороги отсюда не видно было ни одного строения – только асфальт между рядами осин. Серпантин петлял несколько минут, пересекал ручей, впадавший в большое озеро, у которого и стоял основной дом. Наконец, дорога открыла завораживающий пейзаж.
Сам дом – сочетание темного красноватого дерева, камня и стекла. Внутрь через огромные окна заглянуть нельзя, но я-то знал по проекту: изнутри видно все. С одной стороны открывался вид на золотистые скалы Касл-Рок, с другой – на горы Монарх и озеро под ними. Не понимаю, как Коуп может оставлять всё это пустовать большую часть года.
Я проехал мимо главного дома, пересек еще один мостик и остановился у гостевого коттеджа. Архитектурно он повторял основное строение, но за ним высился огромный цех – Арден нужен был простор для ее проектов. Чуть дальше стоял амбар, где жили ее две обожаемые лошади.
Увидев рядом ее старенький пикап, я скривился. Эта машина с ней еще со школьных времен – теперь уже поржавела в нескольких местах, кузов исцарапан до безобразия от перевозки материалов и готовых скульптур. Ей давно пора купить новую. Учитывая, сколько ей платят за ее работы, она вполне могла себе это позволить.
Выключив двигатель, я вышел из пикапа и направился к дверям мастерской. Где еще ее искать – тем более что тяжелый рок гремел на всю округу. Иногда мне казалось, что Арден вообще домой не возвращается, а дремлет по паре часов прямо на диване в цеху.
Я проверил ручку – дверь была не заперта. Мое раздражение усилилось, как только я открыл ее и шагнул внутрь в оглушительный грохот, который с натяжкой можно было назвать музыкой.
На моем пути тут же вырос огромный кане-корсо. Если бы не он, Арден вообще бы не заметила, что кто-то вошел.
– Beruhigen, – скомандовал я, и пес моментально расслабился. Я почесал его за ушами. – Как жизнь, Брут?
Он лениво прижался ко мне, принимая ласку.
Музыка выключилась через пару секунд, но Арден даже не обернулась от чертежного стола, рука ее продолжала скользить по огромному листу бумаги:
– Что случилось, Шеп?
Я усмехнулся. Хоть сигнализацию она, слава богу, не отключила.
– Я пришел за тобой. Время ужина.
– Не могу. Я в процессе.
Я посмотрел на груду металла в центре мастерской. Пока неясно, что именно она творит, но я знал – со временем из этого родится нечто впечатляющее.
– Ты вечно в процессе. Но если сегодня не придешь, мама с Лолли приедут сюда сами. А ты знаешь: мама начнет убираться, расставлять все по местам и допрашивать, почему в холодильнике пусто.
Арден вскинула голову, и ее волосы разлетелись в стороны. Серо-фиолетовые глаза впились в меня:
– Я была у них две недели назад.
– Три, – поправил я.
Она выругалась и бросила карандаш на край стола.
Я усмехнулся:
– Это всего лишь семейный ужин, а не пытка.
– Да-да, – пробурчала она, убирая волосы с лица. Розовый мизинец и ладонь были в серых пятнах. – Я поймала поток.
– Да ты из него вообще не выходишь, – парировал я.
Она показала мне язык, но все же встала:
– Ладно. Только возьму сумку. У меня еще вечером спарринг с Каем.
Арден подошла к старому кожаному дивану, на котором валялась черная спортивная сумка. Там лежало ее снаряжение для джиу-джитсу. Пока она закидывала сумку на плечо, Брут вопросительно поднял голову.
– Берем зверюгу? – спросил я.
Арден кивнула:
– Komm, – скомандовала она, и пес радостно гавкнул.
Не везде она могла его брать, но с ним ей всегда было спокойнее. И я ее понимал – Брута она получила после двух лет серьезной дрессировки.
Она бросила на меня раздраженный взгляд:
– Пошли уже.
Я не удержался от усмешки:
– Какая требовательная.
Арден закатила глаза и направилась к моему пикапу, помогая Бруту забраться на заднее сиденье. Всю дорогу до дома она молчала, глядя в окно на проплывающие пейзажи. Я думал, что она ищет вдохновение для новой работы. Но когда заговорила, понял, что ошибался.
– Ты в порядке? – спросила она, опустив голос.
Блядь. Если уже Арден начала обо мне волноваться, значит, я плохо скрываю свои проблемы.
– Все нормально. Просто хочу поскорее взяться за новый проект реставрации. – Это была правда. Я жил, дышал. У меня не было шрамов, какие носила Ро.
Арден повернулась ко мне, ее серо-фиолетовые глаза сверлили насквозь:
– Я знаю, что значит жить с монстрами. С теми, кого видно. И с теми, кого не замечаешь. Это меняет человека.
Внутри все сжалось. Я не хотел, чтобы она снова возвращалась к тем ужасам – даже пытаясь помочь мне.
– Арден…
– Это не твоя вина, – перебила она.
Я резко закрыл рот.
Арден снова уставилась в окно:
– Однажды ты сам в это поверишь. А пока – я всегда рядом, если понадобится напомнить.
Я попытался сглотнуть ком в горле, но не смог. Это была милость. Подарок, который она мне давала. И я не был уверен, что заслуживаю его.
9
Тея
– Ты меня спасла, – сказала Саттон, перекладывая огромный мешок муки на другую сторону кладовки.
Я улыбнулась, наблюдая, как она проводит рукой по лицу, оставляя на коже белые разводы. Она вечно вся в муке.
– Да брось. Ты же знаешь, я люблю подработки.
На самом деле – я не просто любила, я нуждалась в этих часах. После всей истории с Бренданом моя кредитная история была в руинах. Единственный способ получить ипотеку – это то, что Никки согласилась формально возглавить траст, который купил для меня дом.
Я заморозила кредитные счета, чтобы никто не мог оформить новые карты или покупки на мое имя. Единственные деньги, что у меня были, – это то, что Саттон и Данкан платили мне наличными. Каждый раз, пряча их в жестяную банку под расшатанной половицей в шкафу, я чувствовала себя каким-то сумасшедшим параноиком, который не доверяет ни банкам, ни государству.
Хотя теперь я их понимала куда лучше. Все, что связано с технологиями, может дать сбой – риск, на который я не могла пойти.
Так что я экономила, копила и прятала.
Саттон повернулась ко мне:
– Все нормально? Если нужно, могу дать тебе еще смен…
Я покачала головой, не давая ей продолжить. У Саттон и так хлопот по горло – маленький бизнес, сын. Ей не нужна еще и я на совести.
– Все хорошо. Теперь у меня есть работа в питомнике, а Данк сказал, что оставит меня на круглый год.
Лицо Саттон просияло, и она обняла меня:
– Это же здорово! Я так рада за тебя. Знаю, как ты любишь это место.
– Я чуть больше разбираюсь в растениях, чем в выпечке.
Саттон рассмеялась, отпуская меня:
– Ты отлично справляешься с хлебом. И дегустатор из тебя экспертный – это тут даже важнее. Ты помогаешь клиентам найти идеальное лакомство.
Я улыбнулась:
– Вот именно. А тот капкейк с тыквенно-пряным латте, что ты тестируешь к осени? – я театрально изобразила обморок. – Совершенство.
Саттон подпрыгнула, визжа, как ребенок:
– Мне самой он жутко нравится! Поставлю в меню, как только начнется сентябрь. Самое то – поймать осеннее настроение.
– Народ будет в восторге. Особенно школьницы – они его разберут вмиг.
– Надеюсь. Завтра еще хочу попробовать сделать арбузные. Такие симпатичные: зеленый бисквит, розовая глазурь и мини-шоколадные капли вместо семечек.
Я поморщилась:
– Не знаю, как чувствовать себя по поводу зеленого торта.
Саттон хихикнула:
– Лука попросил сделать зомби-капкейки из этого теста.
– Вот уж не удивлена, – отметила я второй мешок муки в инвентарном листе и перенесла его на другую сторону комнаты. – Как сегодня прошли тренировки на льду?
Саттон вздохнула, поднимая третий мешок:
– Похоже, он реально увлекся. Конечно же, выбрал самое дорогое увлечение из возможных.
– Ну, хоть не верховая езда или Формула-1, – подбодрила я.
– Тут ты права. Но я бы предпочла, чтобы он влюбился в рисование или балет. Не сказать, что я в восторге от мысли, как мой ребенок врезается в других детей на ледяной площадке.
– Ну, в его возрасте, наверное, контакт пока ограничен? – спросила я.
– У них еще даже команды нет. Кажется, ищут тренера. Пока что они просто играют в хоккейных суперзвезд во время общего катания. Я все время сжимаюсь от страха, но хоть он счастлив.
В нотках Саттон звучала легкая грусть. Она никогда не говорила о бывшем, и я его ни разу не видела. Знала только, что она переехала в Спэрроу-Фоллс, чтобы начать всё заново. Похоже, это был подходящий город для таких, как мы.
Я сжала ее руку:
– Ты отличная мама.
Она слегка улыбнулась:
– Ты уверена? Мой ребенок сейчас сидит в зале, ест капкейки и играет на планшете.
– Все заслуживают вкусняшку в конце дня.
– Это точно, – Саттон выпрямилась. – И ты тоже. Потому что мы закончили. – Она отряхнула руки от муки. – Давай я соберу тебе немного сегодняшних остатков.
– Только немного, – предупредила я. – Ты вечно забываешь, что у меня один желудок.
– Тебе надо больше есть, – сказала она и направилась к залу пекарни.
Лука поднял голову, когда мы вошли. Его лицо было размазано в голубой глазури с капкейка «Улица Сезам», но он счастливо улыбался:
– Котята храпят.
Я взглянула на переноску, где в пушистой кучке спали малыши. Они все больше привыкали к людям – и в питомнике, и здесь.
– Они всегда любят поспать после еды.
– Можно я назову одного Зомби? – с надеждой спросил Лука.
Я рассмеялась:
– Не уверена, что с таким именем котенка захотят забрать.
Лука нахмурился:
– А Жнец? Так зовут моего любимого хоккеиста.
– Вот почему я переживаю, – пробурчала Саттон, вручая мне коробку из пекарни. – Что за спорт – где людям дают такие прозвища?
– Крутой, – ответил Лука с широкой голубой улыбкой.
Саттон только покачала головой и взяла переноску:
– Давай помогу загрузить их.
– Спасибо, – сказала я, потрепав Луку волосы. – Только не уничтожь слишком много зомби.
– Не могу этого обещать, – крикнул он, возвращаясь к своей игре.
Мы с Саттон вышли в теплый вечер. После дневной жары воздух все еще был прогрет. Солнце уже низко висело над горизонтом, но света хватало, чтобы я добралась до дома. Подходя к своему велосипеду, я прищурилась. Что-то было не так. Подойдя ближе, поняла – оба колеса спущены.
По спине пробежал холодок. Я присела у заднего колеса, провела по нему пальцами. Через резину шла длинная злая прорезь. Переднее колесо – точно такая же.
Тревога быстро переросла в панику, когда я осмотрела улицу. Никого. Только несколько человек у закусочной The Soda Pop в нескольких кварталах отсюда. Все остальное уже закрывалось – Спэрроу-Фоллс засыпал рано.
Мельчайшие волоски на моих руках встали дыбом. Кто-то сделал это намеренно. Кто-то взял лезвие, разрезал мои шины и спокойно продолжил свой вечер. Или, может быть, сейчас наблюдает за мной?
По спине скатилась струйка пота, сердце бешено заколотилось – паника накрыла с головой. Это Брендан? Мозг лихорадочно перебирал все меры предосторожности, что я приняла. Траст. Водительские права я так и не меняла – все еще с калифорнийским адресом. Машина оформлена на Никки. Абонентский ящик – в двух городах отсюда, на имя траста. Я была так осторожна.
– Господи, – выругалась Саттон. – Эти чертовы подростки!
Я резко обернулась к ней:
– Подростки?
Она зло уставилась на мой велосипед:
– Пара ребят уже несколько недель устраивают всякие пакости. Трейс задержал их на прошлой неделе – они разрисовали заднюю стену у The Pop. Но, судя по всему, не поняли намека. Другие владельцы магазинов жаловались: парни продолжают портить все, до чего дотянутся.
Саттон сжала мою руку:
– Прости. Я отвезу тебя домой и помогу купить новые шины.
Шалящие подростки. Случайный вандализм. Только это. Я повторяла это снова и снова. Но… не была уверена, что верю.
10
Шеп
Как только вдали показалось раскинувшееся ранчо, по телу разлилось знакомое чувство. Теплая тоска. Благодарность за то, что жизнь привела меня именно сюда – ведь все могло закончиться куда хуже.
Огромные пастбища, где паслись коровы и дюжина лошадей, обступали белый фермерский дом с верандой по периметру. После смерти отца мама сумела сохранить хозяйство благодаря команде опытных работников. Но ни один из нас, детей, так и не загорелся идеей продолжить дело семьи.
Я припарковался между темным пикапом Энсона и машиной Фэллон. На другой стороне стоял черный пикап Кая с витиеватыми узорами – они с Фэллон были неразлучны даже на парковке. Джип Трейса стоял ближе к амбару – я был почти уверен, что его дочка Кили выпросила приехать пораньше, чтобы успеть покататься верхом.
Заглушив двигатель, я потянулся за сумкой Арден.
– Я сама, – сказала она.
– Я тоже могу, – отозвался я.
Она показала мне язык:
– Вечно ты рыцарь в сияющих доспехах.
В последнее время я себя таковым не чувствовал. Разве что серым, и то мутноватым. Пока мы поднимались по ступенькам, из дома уже доносились голоса: визг восторга Кили, безудержный смех Роудс, крики Лолли кому-то в ответ.
Я потянулся к дверной ручке, проверил и, конечно же, дверь оказалась не заперта. Я поморщился, но все равно открыл.
Как только мы переступили порог, Кили вскочила:
– Дядя Шеп! Тетя Арден! – Она бросилась к нам, подпрыгнув со всей своей шестилетней силой. Я поймал ее и подхватил на руки. Она тут же потянулась к Арден: – Я каталась на Смоки, и мы мчались так быстро! Я хотела доехать до самых гор, но папа сказал, что надо возвращаться.
Арден улыбнулась и потрепала Кили по волосам. Брут сидел у нее у ног, как всегда, преданно и неподвижно.
– Может, съездим в поход, пока ты не вернулась в школу?
Глаза Кили загорелись от восторга, и она замерещилась в моих руках, пытаясь спрыгнуть. Сразу же подбежала к Трейсу:
– Папа, можно? Ну пожалуйста?
Он улыбнулся:
– Конечно. Через выходные подойдет?
Я знал, как тяжело Трейсу, что Кили не всегда рядом. Развод не был скандальным, но легким его точно не назовешь. Каждый раз, когда он оставался без дочки, у него будто вырывали часть сердца.
– Да! Да! Да! – закричала Кили и закружилась по комнате.
Мама засмеялась и подошла ко мне с Арден:
– Рада, что вы приехали. – Она встала на цыпочки, чтобы поцеловать меня в щеку. Нора Колсон была невысокой, но силы в этой маленькой женщине было с избытком.
Мама обняла Арден, покачивая ее из стороны в сторону.
– Я по тебе скучала.
Арден немного смутилась от такой теплоты, но все же обняла маму в ответ:
– Прости, Нора. Я была вся в арт-тумане.
У каждого из нас было свое отношение к имени. Для меня она всегда была мамой – ведь я оказался у нее еще младенцем. Трейс переехал к нам в двенадцать, но тоже довольно быстро стал звать ее мамой. А вот Роудс, Арден и Кай выбрали «Нору». Мама не возражала. Она любила нас всех одинаково.
– Наконец-то, – проворчала Лолли с места у огромного окна. – Я только и ждала, когда вы приедете, чтобы показать свое новое творение.
Она встала – ее воздушное платье заколыхалось, а десятки ожерелий на шее весело зазвенели. Все повернулись к ней. Фэллон и Кай выглядывали с дивана. Роудс подняла взгляд из кресла, где свернулась на коленях у Энсона. Трейс смотрел с легким беспокойством.
Лолли быстро подошла к стене, у которой стоял предмет, накрытый полотенцем. Она сдернула его и показала всем. Холст был усыпан блестящими стразами – новое увлечение Лолли. Но она не могла просто так заполнять обычные схемы по номерам. Ей нужно было творить по-своему и обязательно с долей неприличия.
Кай закашлялся, пытаясь скрыть смех.
Фэллон уставилась на картину, вспыхнув от стыда:
– Это… Они что, голые? На лошади?
– Похоже, что они занимаются сексом на лошади, Фэл, – сказал Кай, с трудом сдерживая улыбку.
Я не мог отвести глаз от картины. Два человека на лошади вроде бы были людьми, но с огромными крыльями. И, безусловно, они были… слиты воедино.
– Не говорите слово на «с», – важно сказала Кили. – У папы тогда лицо краснеет.
– Господи, – пробормотал Трейс, стирая ладонью с лица воображаемый позор. – Молюсь, чтобы моя дочка не обсуждала это в лагере верховой езды.
Лолли резко повернулась к нему:
– Если в лагере не разрешают открыто и честно говорить о сексе – пусть приходят ко мне.
Роудс прыснула со смеху:
– Представляю себе этот разговор, Лолли.
Она фыркнула:
– Подавленные желания убивают. Так и до инсульта или инфаркта недалеко. Жить надо на полную.
– Аминь, – согласился Кай.
Фэллон бросила на него взгляд, в котором я не сразу разобрался. Тревога? Раздражение?
Кай и правда жил на полную катушку. После того как он оказался у нас в шестнадцать, проблем с ним было больше, чем со всеми предыдущими приемными детьми Норы. Поздние визиты в участок, бесконечные разговоры с директором. Но со временем он успокоился, нашел выход тому, что терзало его изнутри.
Смешанные боевые искусства. Гонки на мотоциклах. И, конечно, его искусство. Скорее всего, именно Лолли открыла в нем любовь к рисунку, но никто не ожидал, что он начнет наносить свои работы на кожу – себе и другим. Теперь к нему едут со всего света, чтобы попасть к нему на сеанс.
– Ну так что, – сказала Лолли, оглядывая комнату, – кто хочет повесить это у себя дома?
Ответом была гробовая тишина. Мне показалось, я даже слышу, как стрекочут сверчки. Но у меня и так уже висит за дверью офиса полуобнажённый эльф. Еще одну такую работу я не потяну.
– Зануды, – проворчала Лолли.
Кай расплылся в улыбке:
– Заберу в салон. У меня пирсер тащится по всяким фейским штукам. Ей точно понравится.
Мама метнула в Кая строгий взгляд:
– Следи за языком.
Уголки его губ дернулись:
– Извини, Нора.
Она только покачала головой:
– Надо было строже тебя воспитывать в старших классах.
Роудс соскользнула с коленей Энсона и направилась ко мне. Он провожал ее взглядом, не отрываясь – весь во внимании, будто проверяя: все ли с ней в порядке, в безопасности ли она.
– У тебя есть минутка? – спросила Роудс.
Я сразу напрягся, мышцы инстинктивно сжались, но я кивнул:
– Конечно.
Она жестом пригласила меня к входу. Сам тот факт, что разговор должен быть наедине, добавил тревоги. Но я все равно пошел за ней.
Роудс бросила взгляд на гостиную – будто проверяя, не подслушивает ли кто.
– С тобой все в порядке? – спросил я, чувствуя, как внутри поднимается новая волна беспокойства.
– Со мной? Все нормально, – быстро ответила она. – Я хотела поговорить о Тее.
Напряжение вернулось, но уже по совсем другой причине. Лицо Теи весь день стояло у меня перед глазами на стройке. Ее неподдельный страх, когда она увидела меня у себя дома. Упрямое желание справиться со всем самой. Я постарался, чтобы голос звучал ровно, почти безразлично:
– Что с ней?
– Она сказала, ты помог ей с протечкой в доме.
Я кивнул:
– Настолько, насколько она позволила.
Роудс прикусила уголок губы:
– Вчера она ходила в Castle Rock Construction.
Я не смог сдержать ругательство. Владелец, Боб, был старой закалки – слегка сексист и абсолютно оторванный от реальности. А его сын? Расс всегда был еще тем экземпляром.
Мы учились в одном классе, и он вел себя как законченный придурок. Особенно по отношению ко мне. В начальной школе обожал называть меня «малышом из коробки» и до сих пор, похоже, не перерос это.
– Только скажи, что она их не наняла. – Castle Rock делали все через пень-колоду и еще и брали втридорога за ту жалкую работу, что все-таки выполняли.
– К счастью, нет, – сказала Роудс. – Кажется, я смогла уговорить Тею позволить тебе помочь.
В теле будто вспыхнул разряд – фантомная энергия, пробежавшая по мускулам.
– Ты уверена? Она даже не пустила меня в дом, чтобы я осмотрел, что там сломалось.
На лице Роудс мелькнула боль, и мне захотелось самому себе врезать. Но она не отступила:
– Я не знаю, что с ней случилось, но она явно от чего-то бежит. Данк платит ей наличкой. У нее нет ни телефона, ни электронной почты.
Во мне сразу все напряглось:
– Ни телефона, ни почты? – Я не знал ни одного человека, у кого не было бы и того, и другого.
Роудс покачала головой:
– Думаю, ей нужен кто-то, кто будет двигаться в ее ритме. Делать все, чтобы ей было комфортно.
В голове пронеслась тысяча версий и ни одна из них не была хорошей. Все они вызывали неприятное, липкое ощущение в животе.
– Шеп? – позвала Роудс.
– Прости, – пробормотал я, выныривая из тяжелых мыслей.
– Ты поможешь ей?
Я сглотнул, пытаясь справиться с комом в горле:
– Конечно.
Но предложить помощь и чтобы Тея ее приняла – две большие разницы. И я не верил, что она скоро впустит меня в свою жизнь. Эта мысль обжигала. Оставляла болезненный след, который я отчаянно хотел залечить. Но первый шаг должна была сделать Тея. А я совсем не был уверен, что она решится.
