Текст книги "Красота - страшная сила"

Автор книги: Кэти Агни

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 22 страниц)

– Надо же, вот и ты пришла. А я решил подышать свежим воздухом перед сном. – Он всегда делал вид, будто случайно засиделся допоздна и не лег еще спать. Но я понимала, что он ждал моего возвращения.

Я принимала его заботу как должное, мне казалось вполне естественным, что меня ждут. Даже тогда, когда я не торопилась возвращаться домой и тусовалась на вечеринках до утра. И даже тогда, когда я оставалась ночевать у Рики в гостинице. А вдруг и сейчас где-нибудь в Абердине Адам сидит на ступеньках и думает обо мне? Я зашла в темную кухню, где меня никто не ждал.

На автоответчике не было ни одного сообщения от Рики, зато было один приятный, но странный звонок от бабушки: «Я просто хотела сказать, что люблю тебя, Лора. Будь счастлива».

Перезванивать было уде слишком поздно. Но я дала слово себе позвонить бабушке завтра утром. Мы не разговаривали с ней уже пару месяцев. Затем я позвонила Рики в Чикаго.

– Будьте добры, соедините меня, пожалуйста, с номером Майка Ханта, – самым вежливым тоном попросила я. Рики вечно регистрировался в гостиницах под какой-нибудь школьной кличкой, поэтому дозваниваться было не особенно приятно. А он, наверно, именно на это и рассчитывал.

– Как вас представить? – спросил вежливый женский голос на другом конце провода.

– Это его подружка, – ответила я и, помолчав, добавила: – Лора. – На всякий случай, чтобы меня не спутали с какой-нибудь другой подружкой.

– Одну минуточку…

Пару минут я слушала песню «Лестница в небо», а затем мягкий женский голос сообщил: «Извините, но мистер Хант не может сейчас подойти к телефону. Всего доброго».

Я старалась не думать о том, что могло помешать Рики ответить на звонок, успокаивая себя тем, что, возможно, у музыкантов сейчас важный разговор. Пить чай в одиночестве совсем не хотелось, поэтому я проглотила пару таблеток от бессонницы (снабдил все тот же Сноумэн) и легла спать. Мне снилось, что звонит телефон, потом сработал автоответчик, и я услышала отца. Откуда-то издалека раздавался его печальный, испуганный голос.

– Лора, ты дома? Мне нужно срочно поговорить с тобой. Пожалуйста, сними трубку.

Какой странный сон. Отец не разговаривал со мной с июля. А вдруг это происходит на самом деле? Наконец сон развеялся, и я поняла, что в комнате действительно звучит голос отца. Я лихорадочно старалась нащупать телефон возле кровати. Взглянув на часы, увидела, что уже половина первого, середина дня.

– Папа, папа, я здесь, – хрипло проговорила я. – Что случилось?

– Бабушка умерла, – мрачно произнес он. Я решил, что ты должна знать об этом.

Я зажала рот рукой, у меня непроизвольно вырвался длинный стон: «Н-е-е-е-т!». Я залилась слезами.

Разговор не затянулся. Я услышала, что отец Адама нашел ее утром, когда пришел косить лужайку. Бабушкино золотое сердце оказалось не таким уж прочным. Оно так много отдало, что у него не осталось больше сил биться. Мне казалось, что и мое сердце сейчас разорвется на тысячи кусочков, не желая смириться с тем, что бабушки больше нет. Отец сказал, что похороны назначены на среду.

– Думаю, ей было бы приятно знать, что и ты пришла ее проводить, – добавил он, давая мне понять, что его мой приезд вряд ли порадует.

Затем папа положил трубку, и я осталась один на один со своим непосильным горем. Я не знала, что делать. Неужели бабушка могла вот так взять и умереть? Почему именно самые дорогие мне люди оставляют меня? Я схватила горшок с розовой орхидеей и со всей силы швырнула в стенку. Горшок пролетел через всю комнату и разбился, налетев на встроенный шкаф, над которым так усердно трудился Адам. Деревянная дверца покрылась царапинами, а на пол посыпались лепестки, земля и осколки фарфора.

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

На северо-востоке Шотландии объявлено штормовое предупреждение

Я дозвонилась Рики и попросила его поехать со мной на похороны. Мне хотелось испытать его. Я знала, что между выступлением в Чикаго и концертами в Нью-Йорке у группы был недельный перерыв. Ребята хотели несколько дней потусоваться в Бит Эппл, и, насколько мне было известно, Рики ждал с радостью этих вечеринок. Но мне он был нужен здесь. Ему хватило бы времени, чтобы прилететь в Лондон и снова вернуться в Америку к началу выступления в Мэдисон Сквэа-Гарденз. Я попросила его посвятить эту неделю мне.

– Послушай, детка. – Он чуть не расхохотался. – Ты не шутишь? Я ведь даже не знал старушку…

– Рики, это очень серьезно, – настойчиво объясняла я. – Никогда тебя ни о чем не просила, но теперь мне действительно нужно, чтобы ты был со мной. Не смогу я справиться с этим одна. И потом, тебе известно, какая обстановка у меня в семье. Рики, пожалуйста, умоляю тебя.

– Детка, это невозможно, – весело ответил он. – У нас уже все распланировано. Не могу же я своим отъездом всех огорчить, верно?

– Но ты можешь огорчить меня, верно? – со слезами в голосе проговорила я.

– Лора, ты требуешь от меня слишком много. Почему ты думаешь, что я все брошу и прилечу к тебе из-за того, что твоя бабушка умерла? Ты не моя жена, черт побери. – В его голосе появились нотки раздражения. – И потом у тебя есть твой друг Адам, пусть он и поддерживает тебя. – Рики сделал особое ударение на слове «друг». – Ведь он тоже, кажется, оттуда же, с каких-то там островов, верно?

– Из Абердина, – поправила я его, удивившись, как непрочно хваленое частное образование. – Это совсем в другой стороне и на большой земле.

– Какая разница, – ответил он небрежно.

– Мы с Адамом больше не общаемся, – поделилась я с ним.

– Неужели? – Рики эта новость заинтересовала. – Он что, уронил молоток тебе на ногу?

– Нет, – ответила я. – Все вышло немного странно, честно говоря. Он признался мне в любви.

Я слышала, как Рики загибался от смеха на другом конце провода.

– Давно так не веселился, – гоготал он. – Этот парень – полный дебил. Эй, Льюис, иди сюда! Представляешь, этот шабашник, что работал у Лоры, уехал, а перед отъездом признался ей в любви до гроба. Ну, и я тоже говорю, мудак. Да, это потрясающе смешно, детка.

– На самом деле ничего смешного не вижу, – сердито ответила я. – Чего смеяться, если человеку плохо?

– Ну, а на что он мог рассчитывать? – парировал Рики. – Неужели он и в самом деле думал, что ты бросишь меня ради него? Как бы не так!

– Значит, ты не поедешь со мной на похороны? – вернулась я к основной теме. – Несмотря на то, что я тебя умоляю? – Я особенно нежно выговорила слово «умоляю».

– Ну, дай я попробую прикинуть, – с сарказмом проговорил Рики. – Вечеринка в Нью-Йорке или похороны в… где ты сказала?

– Под Абердином.

– Нет. Я не приеду. Ты прекрасно справишься без меня. Плесни винца от моего имени и изящно проводи старушку в последний путь.

– Рики, ну пожалуйста, – не сдавалась я.

– Лора, не превращайся в слезливую корову. Я терпеть не могу назойливых женщин. Ты ведь не хочешь надоесть мне, верно?

– Нет, – вздохнула я, признав свое поражение, – не хочу.

– Ну тогда заткнись, ладно?

– Ладно, прости меня.

– Вот так-то лучше. А теперь я намерен пойти и немного поразвлечься. Поговорим попозже, детка.

Раздались короткие гудки. Я тупо смотрела на телефонную трубку, не в силах поверить в происходящее. И не пролила ни одной слезинки. Я оплакивала себя без слез.

Небольшая церковь из гранита была наполнена нарядно одетыми местными жителями. Лица их были торжественны. Все они пришли отдать дань уважения Мэгги Макнотон. Я стояла прямо перед кафедрой рядом с Фионой, которая все время крепко сжимала мою руку. Бабушке вряд ли понравились бы наши рыдания, поэтому мы изо всех сил старались держать себя в руках. Наши плечи вздрагивали, когда мы слушали, как священник говорил о ее сострадании, сильном духе и жажде жизни. Тихие слезы капали с наших носов на холодный каменный пол. Фиона приехала вместе со своим новым другом – австралийским доктором по имени Куртис. Бабушка одобрила бы ее выбор. Наступила очередь отца сказать прощальное слово. Лицо его посерело, он за последние три дня состарился лет на десять. Он говорил, что даже в его годы потерять мать – значит расстаться с детством навсегда. Мама тихонечко шмыгала носом, закрывая лицо носовым платком. Сердце ее обливалось кровью, когда она видела, как страдает муж.

Бабушку похоронили рядом с ее родителями и другими членами семьи. С этого участка кладбища открывался вид на суровое Северное море, в котором покоилось тело ее брата Нейла. Среди могил родственников была плита с его именем, но самого его там не было. Кладбище ютилось на вершине скалы. Это – одно из самых открытых ветру мест на побережье. Там не росли деревья, а ветер вырывал из поддонов цветы, оставленные живыми в память об умершей, и они кружились над кладбищем в странном танце. Тяжелое черное пальто священника развевалось, и его голос был едва различим среди порывов ветра и шума разбивавшихся о скалу волн. Я стояла у могилы и никак не могла сдержать дрожи. Клянусь, я слышала, как сотни мертвецов дышат мне в спину. Из меня вырывались тяжелые всхлипывания, и ветер тут же уносил их в сторону. Гроб опустили в могилу, и больше всего в тот момент мне хотелось броситься вниз и остаться навеки с моей бабушкой. Но вместо этого я бросила цветок – белую лилию. Это были любимые бабушкины цветы. Ее свадебный букет состоял из одних белых лилий. Папа легко и всего лишь на мгновение прикоснулся к моей спине, изобразив грустное подобие улыбки. Даже после смерти бабушка заботилась обо мне, старясь облегчить возвращение в семью.

Я не могла видеть, как земля с глухими ударами падает на гроб. Слишком бесповоротным становилось все происшедшее. Вместо этого я стала смотреть вдаль, туда, где возникали белые барашки, беспрерывно устремлявшиеся к берегу. Воспоминания унесли меня далеко отсюда: я окунулась в солнечные дни, проведенные вместе с бабушкой. Вдруг я почувствовала на себе чей-то взгляд. На другой стороне могилы вместе со своими родителями стоял Адам. Он был великолепен в черном траурном костюме и с развевающимися на ветру темными волосами. Сердце мое затрепетало, только я не могла понять, что именно в нем сейчас на первом месте: боль от утраты, радость видеть Адама или чувство вины перед ним? Мы долго стояли и не отрывали глаз друг от друга.

Когда все вернулись домой, мама уже разложила на подносах бутерброды, торт и лепешки, которые, правда, не шли ни в какое сравнение с бабушкиными. Мама была на кухне, прием гостей отвлекал ее от страданий – сейчас она была занята тем, что заваривала чай и разливала его в чашки. Я подошла к ней, она поставила на стол чайник, вытерла руки о фартук и крепко прижала меня к груди, как будто я была четырехлетним ребенком, разбившим коленку.

– Жизнь так коротка, – прошептала она мне на ухо. Мы обе знали, что она этим хотела сказать. Никогда я еще не переживала такой светлой грусти.

Потом мы с Фионой скрылись от всех в саду, где, спрятавшись в кусты, закурили. А бедный Куртис остался вместе с отцом, слушать про его третий диплом.

– Думаю, у них там все будет в порядке, – беспечно сказала Фиона. – Он порядочный работящий парень из простой семьи. Папе должен понравиться. А где Рики?

– В Нью-Йорке, – ответила я, стараясь скрыть свое огорчение.

– А, ну, может, так даже лучше, – пожала плечами Фиона. – Папа разбит горем, только Рики здесь и не хватало. Кстати, ты видела Адама?

Я кивнула. Фиона ничего не знала о том, что произошло между нами, и я решила оставить это в тайне. Надо же, у нее появился новый друг, а ведь всего пару недель назад она с ума сходила по Адаму.

– Боже, какой он красивый в этом черном костюме! Я чуть в могилу не хлопнулась с отвисшей челюстью, когда его увидела.

– Фиона, прояви хоть капельку уважения к происходящему, – нахмурившись, сказала я.

– А что такого? – Она смотрела на меня своими большими невинными глазами. – Бабушка выступила бы так же, окажись она на моем месте.

– Это правда, – согласилась я.

– На самом деле, если бы она увидела эту слезливую компанию, – Фиона указала на скорбные лица родственников, – она попросила бы их не унывать.

Я грустно улыбнулась словам младшей сестренки.

– Не представляю, как я буду жить без нее, – вздохнула я.

– Я тоже, – откликнулась Фиона, сделав глубокую затяжку.

Когда мы вернулись в дом, я нерешительно подошла к отцу.

– Папа, – набравшись смелости, обратилась я к нему. – Я подумала, что, может, теперь, после всего, что случилось, мы могли бы забыть старое и снова стать друзьями.

Он выглядел постаревшим и сокрушенным. Мне казалось, что его враждебность рассеялась под гнетом свалившегося на него горя.

– Лора, – мягко сказал он, положив руку мне на плечо, – ты – моя дочь. Даже если я не принимаю ту дорогу, которую ты выбрала для себя, ты все равно останешься моей дочерью. И с этим я ничего не могу поделать, да и не стал бы, даже если бы мне дали такую возможность.

– Спасибо, папа, – улыбнулась я, но он приподнял палец, давая понять, что еще не все сказал.

– Дело в том, – продолжил отец, – что я не могу быть близок с тобой, пока ты связана с этим… – он старался подобрать слово, – с этим грязным миром. Но если ты когда-нибудь расстанешься с ним и захочешь вернуться, дверь для тебя всегда открыта. Я хочу, чтобы ты знала это. Выбор за тобой, Лора.

Он слегка похлопал меня по плечу и пошел к дяде Блейру. Все-таки наши отношения хоть немного улучшились.

Я принялась искать Адама. Мне нужно было многое ему сказать, чтобы хоть частично загладить вину. И потом, мне его так не хватало. Я толкалась в гостиной, надеясь заметить его высокую фигуру среди седовласых родственников и соседей.

– Он ушел, – раздался знакомый голос у меня за спиной.

Я чуть не подпрыгнула от неожиданности.

– Фиона, откуда тебе известно, кого я ищу? – изумленно спросила я.

– Это же проще простого, – ответила она.

– Но…

– Я видела, как вы смотрели друг на друга. Надо быть полной идиоткой, чтобы не догадаться. Так что, давай выкладывай. Что там между вами происходит?

– Ничего, – солгала я.

– А почему же он ушел домой сразу после похорон? И почему ты так упорно хочешь его отыскать? От меня ничего не скроешь.

– Мы немного поссорились, – ответила я.

– Ну а дальше что?.. – спросила Фиона. Она смотрела так, будто видела меня всю насквозь.

– Ну а дальше ничего не было, – отрезала я.

Похоже, Фиона отнеслась к этой новости спокойно. Я не заметила и намека ревности.

– А жаль, не стоило бы его упускать, – подначивала она. – Если верить сегодняшним газетам, Рики опять вместе с Венецией.

Бабушка оставила для меня большой конверт из жесткой коричневой бумаги, запечатанный скотчем. На следующий день после похорон я пошла на берег моря и распечатала его. Внутри были ключи и письмо. Как это похоже на бабушку! Вот что она написала:

«Дорогая моя Лора!

Я не оставила тебе денег. У тебя их и так много, а счастливой они тебя не сделали. Поэтому деньги я завещала Фионе, ты ведь знаешь, труд медсестры ценится недорого. Тебе же, моя девочка, нужно место, которое ты смогла бы назвать своим домом. Вот ключи от Доррик-Коттидж. Теперь они твои. Этот дом стоит недорого, но он полон любви. Пожалуйста, таким его и сохрани.

Помни, что я, люблю тебя, и будь счастлива.

Твоя бабушка.

Р. S. Судя по тому, что пишут в газетах об этом Рики Джонсе, человек он дрянной. Будь добра, позаботься о себе и найди порядочного мужчину».

Я обернулась и посмотрела на вершину скалы, где приютился бабушкин дом. Моя жизнь протекала в Лондоне. Что я буду делать с этим домом в Абердине?

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

Неужели Рики порвал с Лорой?

Когда у меня вдруг не появились месячные, я отнесла это на счет моих переживаний из-за смерти Люси. Но они не пришли и в следующий раз. И это уже стало беспокоить. Я давно бросила пить таблетки, считая, что из-за них толстеют. Но не могла же я и в самом деле залететь?

С тех пор, как обнаружились проделки Рики с героином и поклонницами, я всегда требовала, чтобы он пользовался презервативами. Конечно, он жаловался, что с резинкой секс совсем не тот: ощущения не столь яркие, а наслаждение не столь сильное – в общем, нес вздор, к которому обычно прибегают мужчины, не желающие брать на себя ответственность за контрацепцию. Но я оставалась непреклонной, по крайней мере, до того момента, пока не погибла Люси. Рики в то время был сильно подавлен и собирался на гастроли в Америку. В нашу последнюю ночь перед его отъездом в Лос-Анджелес я поддалась на его уговоры, и мы не предохранялись. Честно говоря, мне хотелось ощутить близость с ним в полной мере, насколько это возможно между мужчиной и женщиной. Ведь потом долгое время он будет далеко от меня, и я не смогу наслаждаться его прикосновениями и тем волнующим ощущением, когда он находится внутри меня. Я меньше всего думала о риске. Жизнь казалась такой короткой и бессмысленной. Этому меня научили Люси и Рики.

Спустя неделю после похорон я сидела дома на унитазе. В руках я держала тест на беременность и страстно желала, чтобы на нем не появилась вторая синяя полоска, которая подтвердила бы, что я залетела. Но тест был глух к моим мольбам: на нем нарисовалась вторая четкая полоса. Я сделала второй тест, надеясь, что произошла ошибка, но результат был тот же.

– Черт, черт, черт!

Я отшвырнула эту пластиковую штуку. Вот уж чего не ожидала. «Супер-Бра» дали мне всего две недели, чтобы набрать вес перед следующими съемками, но потолстеть при помощи беременности – это уж слишком. И все же материнский инстинкт заговорил во мне, и я бы не сказала, что вовсе не рада ребенку. Просто я не представляла, как смогу справиться с такой ответственностью. Боже, я еще не разобралась с самой собой, разве хватило бы меня на малыша? И потом, что скажет Рики? Меньше всего он был похож на заботливого домоседа-папашу. Не известно, как он отреагирует на эту новость.

Я набрала полную ванну теплой воды, добавив туда побольше пены. Теплая ванна всегда выручала меня во времена кризисов. Здесь я могла спокойно поразмышлять о будущем. Я расслабилась в воде и лежала, поглаживая живот, проверяя, не вырос ли он хоть немножко. Вместо живота у меня, как всегда, была впадина. Тем не менее где-то глубоко во мне проклюнулось семечко. Эта мысль постепенно захватила мое сознание, и теперь я уже не могла отделаться от ощущения своей связи с этим крохотным росточком новой жизни. А может, этот ребенок мне послан свыше, чтобы я наконец пришла в себя? Слишком многих потеряла я за последнее время. Кого-то сама бездумно оттолкнула, а кого-то отобрала смерть. Но вот во мне начинается новая жизнь. Может, эту крошку послали спасти меня. Ребенок изменил бы все. У меня снова появился бы смысл в жизни. Я любила бы его таким, какой он есть, а он дарил бы мне свою любовь в ответ. В какой-то миг мне даже подумалось, что, может, в ребенка переселилась душа моей бабушки.

Да, придется нелегко. Но ведь каждый день в Британии сотни девчонок, которым еще и двадцати лет не исполнилось, рожают детей. Если верить прессе. Уж если другим это по силам…

У меня были деньги, куча денег. Я могла дать этому ребенку все. Он был бы счастливчиком, рожденным в богатстве и с положением в обществе. Однажды он наследует титул и роскошный особняк. Чем больше предавалась я мечтам, тем более привлекательным казалось мне внезапно свалившееся на меня материнство. Конечно, Рики сначала будет шокирован, но постепенно он привыкнет к этой мысли, так же, как и я. Все крутые знаменитости заводили детей. Практически без исключения. Кэйт и Джефферсон, Лэйм и Николь, Джонни Дэпп и Ванесса Парадиз. У всех у них в один прекрасный момент появлялись на свет дети, и все они благополучно пережили это испытание. А одежда для будущих мам бывает потрясающе стильной в наши дни. Более того, ребенок соединил бы меня с Рики навеки. Разве сможет он не любить меня, если я произведу на свет маленького Херлингэма-Джонса? Отцовство преобразит его, в этом я не сомневалась. К тому времени, когда вода остыла и мне захотелось поскорее вылезти из ванны, я уже продумала, какими у нас будут свадьба, крестины младенца и вечеринка в честь совершеннолетия наследника.

Я быстро оделась и первым делом выбросила в туалет три грамма кокаина. Я молила бога, чтобы все те наркота и спиртное, что я приняла за последнюю пару недель, не навредили младенцу, и поклялась больше не предаваться этим порокам ради моего ребенка. Затем я записалась на утренний прием к лучшему гинекологу на Харли-стрит и заказала билет первого класса на самолет, улетавший в Нью-Йорк завтра днем. После этого я позвонила в службу доставки и попросила привезти ветчину, пиццу с грибами и двойной порцией сыра, хлеб с чесноком и коку. Если я должна потолстеть, то к чему откладывать это в долгий ящик. Впервые за долгое время мне удалось заснуть без снотворного. Я предавалась своим сладким грезам, в которых младенцы решают взрослые проблемы, а плохие парни вмиг превращаются в хороших папаш.

Великолепно вышколенная стюардесса предложила мне шампанского, но я отказалась и попросила принести минеральной воды. Доктор сделал мне УЗИ и подтвердил, что я была на девятой неделе беременности, плюс-минус пара дней. Он даже показал мне ребеночка на экране: этакое крохотное существо, похожее на головастика, с бьющимся сердечком. И вот я наконец в самолете. По персональному телевизору, прикрепленному к ручке кресла, шел фильм, но я постоянно теряла нить событий – в голове моей вновь и вновь прокручивалась речь, которую я заготовила для Рики. Он не знал о моем приезде, так что его ждал большой сюрприз.

Это началось еще в Нью-Йоркском аэропорту: с каждого газетного стенда на меня смотрел Рики. Его фото красовалось на обложке журнала «Роллинг Стоун» – голый торс, длинные волосы, а на голове корона. Заголовок гласил «Ричард первый – король рока». Я сразу вспомнила, что Натали назвала Рики дважды аристократом. Если родится мальчик – он будет принцем, а если девочка – она станет маленькой папиной принцессой.

Нью-Йорк показался мне особенно привлекательным. Яркое солнце отражалось на блестящих желтых крышах такси. Сюда осень пришла позднее, чем в Лондон. В отличие от Хитроу, солнце здесь припекало, и я с удовольствием сняла белое замшевое пальто. Таксист бросил мою кожаную сумку от Луис Вуитон в багажник, а я надела дорогие очки и улыбнулась. Такси медленно продвигалось по направлению к Манхэттену, на дороге всюду были пробки. Я нетерпеливо ерзала на заднем сиденье в предвкушении чего-то необыкновенного. Мне казалось, что это путешествие ведет меня в новую жизнь и мой мир никогда уже не будет прежним.

Швейцары в престижном отеле «Гудзон» красотой ничем не уступали моделям.

– Добрый вечер, мисс, – вежливо поздоровался со мной молодой человек в форме. У него были точеные черты лица, безупречной формы челюсти и мягкие светлые волосы. – Разрешите взять вашу сумку?

Мы поднялись по эскалатору в элегантное фойе с сияющим чистотой деревянным паркетом. Весь обслуживающий персонал был опрятен и вежлив. В баре по соседству сидела Гвинет Пэлтроу.

– Что вам угодно, мисс? – обратилась ко мне девушка необыкновенной красоты из бюро обслуживания. Я подумала, что она, должно быть, актриса «на отдыхе».

– Мне нужно видеть Рики Джонса. Я – его подружка. Он не знает о моем приезде. Это – сюрприз для него.

– К сожалению, у нас никто не зарегистрирован под таким именем, – сказала девушка, любезно улыбаясь.

– Ах, да, извините. – Я почувствовала, как кровь прилила к лицу. – Он никогда не регистрируется под своим именем. – М-м, что же он придумал на этот раз?

Выражение лица девушки оставалось непроницаемым. Наверняка она знала, что Рики находится где-то здесь. Но вела себя профессионально и ничем не выдала своей осведомленности. Ведь я могла оказаться всего лишь одной из его поклонниц, которая вырядилась в дорогие тряпки.

– Они всегда неприличные, эти его прозвища. Минуточку. Сейчас я угадаю. М-м, Криспи Кок, верно. Мистер Крис Пикок.

Не представляю, как этой девушке удалось сохранить серьезный вид.

– Секунду, я только узнаю, на месте ли сейчас мистер Пикок, – ответила она, награждая меня ослепительной улыбкой. – Как вас представить мистеру Пикоку?

– Лора Макнотон, – ответила я.

– Мистер Пикок? – Девушка сразу же связалась с Рики. – Вас ожидает посетительница. Это мисс Макнотон.

Последовала пауза.

– Да, она здесь, в фойе, сэр.

Снова пауза.

– Блондинка, рост примерно метр семьдесят пять, очень хорошенькая…

Девушка застенчиво улыбнулась мне, отвечая на вопросы Рики.

– Да, конечно, передаю ей трубку.

– Он хочет поговорить с вами. Кажется, он не может поверить, что вы и в самом деле находитесь здесь.

Я взяла трубку.

– Лора? – проговорил Рики хриплым голосом, как будто он только что проснулся или принял дозу.

– Привет, красавчик, – прощебетала я, – как тебе мой сюрприз?

– Что ты здесь делаешь? – Похоже, он совсем не обрадовался. Но я списала холодную реакцию на то, что его пришлось разбудить.

– У меня есть для тебя новости, с которыми мне хотелось бы поделиться с глазу на глаз, Я поднимусь к тебе, хорошо?

– Нет. – В его голосе по-прежнему ни капельки радости. – Я спущусь через пару минут. Подожди меня в баре. Ах, и еще, ты слышишь, Лора? Закажи мне «Кровавую Мэри».

Мне показалось несколько странным, что Рики не пригласил меня к себе в номер. Но тон его не допускал ни малейшего возражения, а мне не хотелось начинать нашу встречу с ссоры. Так что я сделала, как он велел… и выбрала столик, сидя за которым можно было наблюдать за людьми, выходящими из лифта. Я ждала Рики, неторопливо потягивала минеральную воду, боролась с желанием закурить сигарету и старалась делать вид, что не замечаю присутствия Гвинет Пэлтроу. Прошло десять минут, потом двадцать. Я заказала еще один бокал воды. Вот уже и полчаса истекли. Мне ужасно хотелось в туалет, но я боялась упустить Рики, если выйду из бара. Сорок пять минут томительного ожидания. Наконец, почти через час после моего появления в гостинице двери лифта раскрылись и выпустили Рики Джонса. Его волосы были еще мокрыми после душа. Он шел ко мне расслабленной походкой. По пути остановился, чтобы послать воздушный поцелуй парочке холеных девиц.

– Привет. – Махнула я ему рукой, широко улыбаясь.

– Лора, я не ждал тебя, – сказал Рики. В его движениях сквозило напряжение.

Он поцеловал меня мимо губ, и обвел глазами бар, проверяя, кто там находился.

– Вот твой коктейль. – Я протянула ему бокал. – Только он, наверно, успел стать теплым за это время.

– Твое здоровье, – сказал Рики с натянутой улыбкой. Его глаза не улыбались. Он нервно высматривал кого-то в фойе.

– Ты кого-то ждешь? – спросила я.

– Нет, – мотнул он головой.

Пару минут мы сидели молча. Я внимательно наблюдала за Рики, стараясь угадать, когда наступит подходящий момент приступить к разговору о ребенке. Но все слова вылетели у меня из головы, и подходящая минута так и не наступала. Он казался ужасно растерянным.

– Итак, – произнесла я, чтобы хоть что-то сказать.

– Итак, – повторил он, – зачем ты приехала?

– Чтобы увидеться с тобой, – ответила я.

Тут я заметила, как по коридору, покачиваясь, прошла высокая худая девушка. Ее неестественная, чеканная походка выдавала в ней модель.

– Это Венеция? – спросила я.

Рики подпрыгнул и обернулся, словно ему воткнули в задницу раскаленную вилку.

– Нет, – слишком поспешно ответил он. – Послушай, пойдем прогуляемся. Хочу подышать свежим воздухом.

Он проглотил коктейль, схватил свой кожаный пиджак и надел темные очки. Пожалуй, он один мог носить темные очки в помещении и выглядеть стильно. Рики быстро сбежал по эскалатору и вышел на улицу, я едва поспевала за ним. Я не сомневалась, что там в коридоре была Венеция. Не настолько же я идиотка, чтобы поверить Рики. Но теперь у меня был козырный туз в руках, и вот-вот эта особа останется в дураках. Я скоро стану матерью ребенка Рики! Вот тебе, уродина!

– Куда пойдем? – Рики схватил меня за руку и потащил по 58-й Западной улице, стараясь как можно скорее уйти подальше от отеля «Гудзон».

– Мне все равно, это ведь ты хотел прогуляться, – ответила я на бегу, едва переводя дыхание. Он ринулся переходить 8-ю авеню, по-прежнему волоча меня за руку, так что я чуть не попала под автомобиль. – Сегодня хорошая погода, может, сходим в Центральный парк?

– Здорово, – согласился Рики.

Мы свернули на 7-ю авеню и пошли к входу в парк. Место как нельзя лучше подходило для моей задачи – осчастливить Рики известием о скором появлении на свет Херлингэма-Джонса-младшего. По мере того, как расстояние между мной и Венецией увеличивалось, Рики все больше успокаивался.

– Рики, не сжимай так сильно мое запястье, почему бы тебе просто не взять меня за руку, – вежливо попросила я. – Люди подумают, что ты решил мня похитить, а ты ведь не хочешь, чтобы тебя арестовали как насильника.

Мы шли по парку. Мимо нас проносились ребята на роликах, владельцы собак медленно прогуливались со своими питомцами, обнимались влюбленные парочки. Наконец, зайдя в глубь парка, мы опустились на скамейку.

– Итак? – вновь задал свой вопрос Рики. Мы вернулись к тому, с чего начали в гостинице.

Я сделала глубокий вдох и приступила к речи.

– Рики, дело в том, что… я не хочу тебя пугать, но дело в том, что я… я…

– Ты беременна, верно? – закончил он мою фразу весьма небрежно, если принять во внимание значительность данного события.

– Да, но откуда ты узнал? – спросила я, облегченно вздохнув.

– Ну, ты раньше никогда не пересекала Атлантику лишь для того, чтобы поговорить со мной. Обычно ты просто оставляешь штук пятьсот сообщений на моем автоответчике.

– И ты ничего не имеешь против? – спросила я, ошарашенная тем, насколько гладко получилось у меня донести эту новость.

– Разве это такое уж большое событие? – пожал он плечами.

– Рики, я беременна. У меня будет ребенок. По-моему, это очень большое событие, разве нет? – объясняла я, совсем сбитая с толку.

– Но ведь это улаживается очень просто. – Он щелкнул пальцами. – Моя студия за все заплатит. Они всегда в таких случаях платят. – Рики закурил сигарету и, откинувшись на спинку скамейки, лениво обнял меня за плечи. – Не беспокойся, детка, мне говорили, что это простейшая операция.

– Я не буду делать аборт, – ответила я, стряхнув его руку со своих плеч.

– Придется, куда ты денешься, – усмехнулся Рики. – И я не хочу слышать всякую чушь типа «Это мое дело», и так далее. Я все это уже слышал не раз. Это моя сперма, и я не хочу, чтобы ею оплодотворяли всякие яйцеклетки, покорно благодарю. Я ведь могу подать на тебя в суд за кражу спермы, учти.

Я оторопела и какое-то время, раскрыв рот, молча смотрела на него.

– Ты говоришь так, будто это всего лишь досадное недоразумение, – произнесла я, не в силах поверить происходящему.