Текст книги "Раскол во времени (ЛП)"

Автор книги: Келли Армстронг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 23 страниц)

– Что заставило вас сказать, что она казалась нетрезвой? – спрашиваю я.

– Она не могла идти, – резко отвечает женщина внутри. – Ей помогал добрый молодой констебль.

Грей напрягается.

– Что?

– Мой господин хочет спросить, не могли бы вы рассказать нам больше? – говорю я. – Ей помогал молодой человек в форме констебля?

– Он был не в форме, но я знаю его, – говорит женщина. – Он живёт через пять домов. Однажды помог мне с дверью, когда та заедала. Такой милый молодой человек.

– Скажите, в какую сторону они пошли? – спрашиваю я. Грей уже ушёл, шагая через дорогу.

Из окна лениво высовывается рука, указывая направление.

– Пожалуйста, – говорю я пожилому мужчине. – Если это тот молодой человек, о котором мы думаем, среднего роста, примерно моего возраста, с тёмными волосами, наша госпожа может быть в опасности.

Женщина фыркает и что-то бормочет себе под нос, но у мужчины нахмуриваются брови.

– Они пошли за угол, милая, – говорит он. – До конца улицы, а затем повернули направо. Я действительно подумал, странно, что он так спешил, но решил, что он заботится о приватности бедной леди.

Я тут же ухожу, выкрикивая слова благодарности на ходу.

Глава 41

Я поднимаю юбки и бегу к углу. Не кричу Грею. Он сам разберётся, а я не собираюсь устраивать сцену и спорить. Он догоняет меня, когда я наклоняюсь и замечаю ещё одну мятную конфету.

– Господин видел констебля Финдли и миссис Баллантайн, поворачивающих сюда, – говорю я, когда Грей подходит.

– Пьяная, – бормочет он. – Видят женщину, с которой грубо обращаются, и предполагают, что она пьяна.

– Он мог накачать её хлороформом, чтобы она казалась пьяной. – Я бросаю на него взгляд. – Это возможно? Хлороформ как седатив? Или это только в книгах?

Он смотрит на меня и бормочет:

– Да, это возможно, как ты выразилась. Каждая молодая женщина должна знать это ради своей безопасности.

Мы продолжаем идти, рассматривая землю в поисках следующей конфеты. Сколько ещё она сможет бросить? И куда, чёрт возьми, он её ведёт?

Я озвучиваю свой последний вопрос:

– Есть ли где-нибудь поблизости уединённое место? Парк?

Длинные шаги Грея уже унесли его на десять шагов вперёд.

– Примерно в полумиле отсюда, да. А что касается того, куда он её ведёт, ответ очевиден, не так ли? К себе в квартиру. Мы зря тратим время, обходя квартал. Не хочу оставлять тебя позади, Катриона, но я иду вперёд. Твои юбки и рост мешают тебе, а моя сестра в опасности.

Я подавляю глупое желание обидеться на его замечание о моём «росте». Он уже побежал.

– Ты ошибаешься, Дункан, – бормочу я себе под нос. – Если бы он вёл её туда, он бы пошёл в другую сторону. И он не потащит её в дом, полный людей.

Я нахожу ещё одну мятную конфету на углу, который только что повернул Грей. Поднимаю её и вижу его в пятидесяти футах, глядящего на меня и на тёмный переулок. Он возвращается.

– Проклятье, – бормочет он. – Я не могу бросить тебя.

– Спасибо…

Он продолжает, будто не слышал меня.

– Ты явно являешься целью Финдли, и я не могу оставить тебя позади.

– Идите вперёд, – говорю я. – Я сама о себе позабочусь. Но он не отвёл её в свою квартиру.

Я бегу к следующей конфете. Эта лежит на дорожке в саду за таунхаусом. Я стою над ней и смотрю на тёмный дом.

– Почему все ставни закрыты? – спрашиваю я.

Он смотрит на меня, как будто я спрашиваю, почему луна светит ночью.

– Потому что… – Он ругается и бежит к задней двери. Я бросаюсь и хватаю его за куртку.

– Осторожно, – говорю я. – Если Финдли здесь, ему нельзя знать, что мы рядом.

– Сохранить элемент неожиданности. Да.

– Ставни?

– Они закрыты, потому что владельцы уехали на длительное время.

– И любой, кто увидит закрытые ставни, поймёт это. Это как открытое приглашение для воров, не так ли?

Или для серийных убийц, ищущих место, где можно пытать своих жертв.

– Дверь там, – говорю я, указывая. – Та же планировка, что и в его квартире. Он взломал её. Вероятно, подвал.

Лучшая звукоизоляция.

Я продолжаю:

– Я могу открыть дверь. Я попрошу вас встать на страже там. Ищите свет через ставни. Слушайте звуки. Сообщите мне, если что-то услышите.

Как свидетельство его состояния, что он больше не задаёт вопросов своей горничной, дающей ему указания. Он просто кивает, взгляд сосредоточен на доме, и затем перемещается на позицию.

Я жду, смотрю на окно, выискивая любые изменения в цвете. Оно остаётся тёмным, никакой свет не пробивается сквозь щели ставней. Он, наверное, затемнил его даже с закрытыми ставнями, не рискуя. Это указывает на то, что именно сюда самозванец привёл Айлу – мятная конфета на вершине ступенек подтверждает это.

Неужели именно здесь он пытал Эванса? Притворился, что ведёт своего друга к себе в квартиру, а привёл его сюда? Эванс бы не отличил один подвал таунхауса от другого. Он бы пошёл за Финдли внутрь.

Когда Грей готов, я подкрадываюсь к лестнице. Раньше я была осторожна. Теперь в десять раз осторожнее. Раньше худшее, что могло случиться, это то, что он мог напасть на меня. Теперь у него Айла. Если я ошибусь, она заплатит за это.

Я проверяю замок. Он такой же, как и другой. Я беру металлические стержни из кармана, чтобы его вскрыть. Затем останавливаюсь, думаю, протягиваю руку в перчатке и поворачиваю ручку. Дверь открывается.

Финдли не запер её. Почему? Он сумел затащить Айлу – возможно, полубессознательную – внутрь, и это было бы сложно, когда она такая же высокая, как и он. Закрыть дверь после этого было бы последним, о чём он думал. Я сомневаюсь, что он видел в этом смысл. Кто будет красться сюда? Наверняка не брат его жертвы и горничная?

Я показываю Грею, что дверь не заперта. Он спускается по лестнице. Мне не нужно говорить ему двигаться тихо. Он освоил это, когда прокрался в квартиру Финдли, что заставляет меня думать, что он делал больше, чем просто помогал МакКриди с криминалистикой.

Открываю дверь так медленно, что это причиняет боль, и клянусь, что Грей скрежещет зубами от разочарования. Я напрягаюсь, чтобы прислушаться. Раздаётся приглушённый голос. Голос Финдли, значит, он доносится через дверь или стену. Я киваю и открываю дверь до конца, и мы прокрадываемся внутрь.

Закрыв за нами дверь, Грей проходит мимо меня. Я дико машу, чтобы он остановился, и к моему облегчению он это делает. Я подкрадываюсь и, не говоря ни слова, он наклоняется, чтобы я могла шептать ему на ухо.

– Он разговаривает с ней, – шепчу я. – Это значит, что с ней всё в порядке. Нам нужно действовать осторожно. У нас есть время.

Челюсть Грея напрягается. Ему это не нравится. На таком близком расстоянии я чувствую и его страх, и напряжённую энергию, как сжатую пружину. Он хочет ворваться туда и освободить свою сестру. Но он знает, что я права, и потому только коротко кивает.

Я щурюсь, глядя вдоль коридора. Планировка такая же, как и у Финдли, хотя здесь дом на одну семью, подвал кажется в основном складским помещением. Однако его голос доносится с нашей правой стороны, из того, что было кладовкой в его квартире. Обе двери вдоль этой стены закрыты. Свет пробивается из второй. Я показываю её Грею и получаю ещё один короткий кивок. Он уже заметил это.

Когда мы двигаемся, голос Финдли становится яснее.

– Я спрошу тебя ещё раз, Айла, – говорит он. – Чем занимается твоя горничная?

Голос Айлы слаб, но твёрд.

– И я скажу ещё раз, что я не знаю. Ты знаешь её лучше, чем я. Она всегда что-то замышляет, не так ли?

– Кто послал тебя в мою комнату? Детектив МакКриди? Твой брат?

– Ни тот, ни другой. Я нашла адрес в комнате Катрионы. Я волновалась. Как ты знаешь, она бывшая воровка, и я боялась, что адрес может означать её будущую цель.

Тишина. Но в этой тишине я ловлю маленький вдох, и мой желудок сжимается. Она не добровольно даёт эти ответы. Он её пытает. Каждый раз, когда Айла не даёт ему то, что он хочет, он что-то делает, и она подавляет крики.

Самозванец продолжает:

– МакКриди приходил к вам на чай. Вы обсуждали дело. Он сказал, что это был только чай, но я знаю лучше. Он доверяет Грею. Использует его и берёт на себя заслуги, держа меня в стороне.

– Я уверена, ты мог бы присоединиться к нам, если бы попросил.

– Я просил. Он придумывал отговорки.

Чтобы защитить Финдли. Да, МакКриди использует помощь Грея, но он делает это не для того, чтобы взять на себя заслуги. Он делает это, чтобы воспользоваться любыми ресурсами, которые помогут раскрыть преступление.

Я помню ту первую ночь, когда МакКриди быстро отправил Финдли с монетой за пивом. Так он давал ему правдоподобное оправдание, если кто-то из департамента усомнится в том, что МакКриди привлекает Грея к расследованию.

Знал ли настоящий Финдли, что его отстраняют? Заботило ли его это? Самозванцу это точно не нравилось, потому что его держали подальше от центра расследования… расследования преступлений, которые он совершал.

– О чём он говорил? – продолжает Финдли.

– О расследовании.

Резкий вдох. Её сарказм заслужил более суровое наказание, и на этот раз Грей слышит это. Его подбородок поднимается, глаза устремлены на дверь. Когда Айла всхлипывает, Грей начинает двигаться вперёд.

Я хватаю его за куртку, но он вырывается. Я бросаюсь и хватаю его снова, оттаскивая назад. Он оборачивается ко мне, лицо искажено гримасой.

– Ты хочешь, чтобы твою сестру убили? – шепчу я, оттаскивая его подальше от двери.

Взгляд на его лице заставляет меня напрячься в ожидании удара. Это убийственный взгляд, словно это я держу его сестру в заложниках, угрожая её жизни.

– Прости, Дункан, – шепчу я, оставляя свой голос Катрионы. – Прости, что не могу позволить тебе пойти к своей сестре. Финдли не просто пытался задушить меня. Он убил Арчи Эванса. Убил Розу Райт. Пытал Эванса. Изуродовал Райт. Если ты распахнёшь эту дверь, он причинит ей боль. Я не позволю тебе распахнуть эту дверь. Понимаешь?

Он смотрит на меня, ярость уходит с его лица, уступая место… О, черт, я даже не знаю, что её заменяет. Я только знаю, что в этот момент я вижу не хозяина Катрионы, а человека внутри. Я вижу его, и он видит меня, и он моргает, а потом качает головой, как будто отгоняя это.

– Пожалуйста, послушай меня, Дункан, – шепчу я. – Что бы ты ни сделал потом – уволишь меня за неподчинение или выбросишь на улицу – мне всё равно. Мне важно, что твоя сестра в той комнате, с человеком, который убьёт её, если мы его напугаем.

Он удерживает мой взгляд. Держит его так крепко, что трудно не отвести глаза. Его подбородок чуть опускается. Затем он смотрит на дверь.

– Нам нужен отвлекающий манёвр, – шепчу я. – Отвлечь Финдли от неё, не давая ему понять, что кто-то в квартире. Я могу это сделать. Когда он откроет дверь, ты будешь ждать…

Я замолкаю. Мой взгляд направлен на дверь. Минуту назад самозванец допрашивал Айлу. Но теперь он замолчал.

Я делаю осторожный шаг к двери, затаив дыхание и прислушиваясь, напряжённая в ожидании приглушённого звука боли. Вместо этого поворачивается ручка.

Я отступаю, расправляя руки, чтобы защитить Грея. Он обычный человек, и это как в одной из тех видеоигр, где полицейские должны обезвреживать стрелков, не убивая мирных жителей. Этот принцип вбит мне в голову. Защищать мирного жителя.

Это работает намного лучше, если мирный житель хочет быть защищённым. Я отступаю, поднимая руки, с ножом в руке, и вдруг за мной никого нет. Для парня размеров Грея он двигается, как чертов призрак. Ручка поворачивается, и как-то он уже передо мной, и я отступаю в тень, как беспомощная дева.

Финдли выходит. Он слышал шум, да? Наш шепот, должно быть, был громче, чем я думала. Это очевидный ответ. Но нет, Финдли выходит, дверь открывается, заслоняя большого парня, бросающегося на него, и на мгновение кажется, что дверь ударит Грея в лицо. Нет, не ударит. Потому что именно в этот момент Финдли что-то слышит или чувствует. Он почти небрежно оборачивается. И видит Грея.

Глава 42

Это тот самый момент. Тот, когда самозванец растеряется от шока, а Грей спасёт положение, просто своим грозным видом в темноте. Всё происходит именно так. Самозванец отступает, глаза широко раскрыты. Грей хватает его за грудки и поднимает с земли… и самозванец вздрагивает, пригибая голову, как будто пытаясь избежать удара. Затем самозванец наносит удар. Я вижу блеск металла в последнюю секунду. Молоток направляется прямо к виску Грея. Прежде чем я успеваю открыть рот, он врезается ему в лоб.

Грей падает. А что делаю я? Ничего. Я остаюсь на месте, и это одно из самых трудных испытаний в моей жизни.

Атака произошла так быстро, что у меня не было времени выскочить из тени. Я по-прежнему нахожусь там, где стояла, в тёмном углу, с ножом в руке. Когда Грей падает, я готовлюсь выскочить и напасть. Но мне не дают этого шанса. Грей падает, и в следующую секунду самозванец оказывается за открытой дверью, скрытый от меня.

Я всё ещё могла бы рвануть вперёд. Это самое трудное – осознать, что я выбираю не делать этого. Самозванец не видел меня. Я не невидимка. Но по сравнению с Греем, я словно в тени. Всё, что он видел – это Грея, бросающегося на него, и между шоком от этого и радостью от того, что он его перехитрил, он не подумал искать кого-то ещё.

Теперь самозванец за дверью, берет Грея за плечи, тащит его в комнату, а я остаюсь в тени.

– Посмотри, кто пришёл тебя спасти, – говорит Финдли Айле. – Тебе повезло. Мне не нужно тебя пытать. Посмотрим, заговоришь ли ты, когда твой брат будет страдать.

Дверь закрывается медленно. Так медленно, что у меня есть время проскользнуть на другую сторону и поймать её носком ботинка. Я жду, когда Финдли заметит это.

Давай же, подлец. Ты уже пропустил второго человека в коридоре. Ты не можешь не заметить, что дверь не закрывается.

Я хочу, чтобы он это увидел. У меня наготове нож. Он подойдёт, чтобы проверить дверь, и я застану его врасплох.

Но он не проверяет дверь. Если он заметил, что она не совсем закрылась, ему всё равно. Он упивается своим успехом, смеясь над тем, что теперь у него есть рычаг давления на Айлу, рычаг, который, возможно, избавит его от необходимости пытать её, что ему явно не по душе. Я не хочу знать, что он планировал делать с тем молотком, но, возможно, он собирался использовать его для чего-то вроде раскалывания ногтей.

Теперь он говорит Айле, что будет пытать Грея и заставит её смотреть, и в его голосе слышится садизм, но я знаю лучше. Его радость исходит от уверенности, что он добьётся своего без пыток. Описания будет достаточно, чтобы она сломалась.

– С чего мне начать? – говорит он. – Для доктора руки – очевидный выбор, но мне кажется, что доктор Грей больше ценит свой мозг. Это был довольно сильный удар по его голове. Что, если…?

– Прекрати, – говорит Айла. – Пожалуйста.

Она переигрывает со своими всхлипываниями, но Финдли верит. В конце концов, она бедная вдова викторианской эпохи. Удивительно, что она до сих пор не упала в обморок.

Я приоткрываю дверь. Затем становлюсь так, чтобы заглядывать внутрь. Узкая полоска обзора достаточна. Грей без сознания на полу. Финдли стоит на одном колене рядом с ним, подняв молоток, чтобы снова ударить по голове Грея. Я вижу только юбки Айлы – она, кажется, сидит на стуле чуть в стороне.

– Расскажи, что произошло на чаепитии сегодня, – говорит Финдли. – Что знает МакКриди? Что та маленькая корова ему рассказала?

Маленькая корова? Это обо мне? Хм.

– Катриона ничего не знает, – говорит Айла.

Финдли поднимает молоток. У меня перехватывает дыхание, но он просто держит его над головой Грея.

– Кажется, ты сомневаешься, что я это сделаю, – говорит он. – Печально. Видишь ли, суть повторяющихся ударов по голове в том, что они непредсказуемы. Твой брат бы тебе это рассказал, если бы мог. Если я ударю его в то же место снова, это определённо вызовет повреждение мозга. Это также может убить его. И мне всё равно. Это ясно, Айла? Мне всё равно, умрёт ли он. Просто ещё одно тело в моей коллекции.

– У детектива МакКриди есть зацепка по делу Арчи Эванса, – выпаливает Айла. – О том, почему его могли пытать.

– Пытать? Кто сказал, что его пытали?

Айла замолкает. Чёрт. Как мало МакКриди рассказал своему констеблю?

– Я… я не знаю, – говорит Айла. – Должны быть какие-то доказательства…

– Это была она, не так ли? Катриона?

– Наша горничная? – голос Айлы повышается в убедительном недоумении.

– Она помогала ему. Я знаю, что он сопровождал её, когда она играла в детектива.

– Возможно, но, как я уже сказала, Катриона не имеет к этому никакого отношения.

Молоток опускается. Я вижу, как он летит, слишком быстро, чтобы быть поддельным ударом, и я распахиваю дверь и бросаюсь на Финдли. Он отступает. Возможно, снова притворяется. Мне всё равно. Главное, что его молоток больше не нацелен на голову Грея.

– Хотел поговорить со мной? – говорю я, пока он вскакивает на ноги.

Он ругается сквозь зубы.

– Это значит «нет»? – спрашиваю я, размахивая ножом. – Клянусь, я слышала своё имя. Ну, что-то вроде того, по крайней мере.

Он стряхивает с себя гнев и находит в себе силы для насмешки.

– Типичная американка. Удивительно, что ты не закричала «йиппи-кай-ей».

– Я не американка, – отвечаю я. – Ты не слышал, как я извинялась за пролитый кофе? Могла бы и кленовый лист на лбу себе нарисовать.

Мы стоим друг против друга. Между нами пять футов. Грей с одной стороны, Айла с другой. Грей без сознания. Айла связана и благоразумно молчит. Любой из них может стать целью, поэтому я встала между ними. У самозванца молоток, и хотя это не пистолет, я не собираюсь попадать под его удар.

– Кажется, ты рвёшься поговорить со мной, – говорю я. – Ну, по крайней мере, поговорить обо мне. Немного одержимо. Довольно жутко, если честно. Но это ты, как я понимаю. Крайне жуткий.

Я болтаю, оцениваю и отвлекаю его, но что-то из сказанного задевает его неожиданно глубоко, он бледнеет. Ладно, тогда.

– Поведение типичного серийного убийцы, – продолжаю я. – Я надеялась на что-то лучшее. По крайней мере, более интересное. Пожалуйста, скажи мне, что ты не мочился в постель и не мучил маленьких животных.

Этот удар идёт мимо, его лицо расслабляется, возвращается ухмылка.

– Значит, ты полицейская? – Его смех раздаётся как лай гиены. – Я так и думал, по тому, как ты обращалась с телом, по всем этим разговорам о поиске убийцы в толпе.

Чёрт. Я забыла об этом. Он наблюдал за мной в тот день так внимательно. Не был сбит с толку моими действиями. Изучал их. Вот почему он расспрашивал Айлу обо мне. Он понял, что я коп. Современный коп. Это делало меня опасной.

Он ухмыляется.

– Это должно быть так унизительно для тебя. Полицейскую убивает серийный убийца. Ты даже не охотилась за мной. Просто вышла на пробежку. Тебя схватили, как любую глупую корову.

– Знаешь, что действительно унизительно? Серийный убийца-путешественник во времени, поверженный девчонкой в этом платье. – Я показываю на себя. – Попробуй бороться с преступностью, будучи девятнадцатилетней викторианской горничной. Это намного сложнее, чем убивать людей, будучи викторианским констеблем. У тебя были все преимущества, и ты всё равно облажался.

Он бросает в меня молоток.

Айла кричит предупреждение, но я уже прыгаю в сторону. Молоток всё равно задевает моё плечо, разворачивая меня. Затем раздаётся выстрел. Я думаю, что ослышалась. Должна ослышаться. Дырка от пули в стене говорит, что мне это не показалось.

Самозванец ругается, и я вижу, как он держит револьвер. Это антиквариат – или будет им в моё время. А сейчас это, наверное, новейшая модель. Он снова поднимает его, перезаряжает, и я бегу, уклоняясь и прячась, не давая ему возможности для точного выстрела.

– Теперь ты не такая смелая, да? – кричит он, топая за мной. – И не такая отважная.

Я пробегаю мимо выхода, сворачивая в другую комнату. Мне нужно отвлечь его от Айлы и Грея, лёгких мишеней для его пистолета и ярости.

А что потом? Я пришла с ножом на перестрелку. Чёрт возьми, откуда у него пистолет? Откуда угодно, ведь он современный убийца. Он вооружится лучшим оружием, и это будет пистолет. Я не ожидала этого, и это моя ошибка.

Я ныряю за угол. Он не торопится, каждый его шаг звучит как грохот, когда он идёт по коридору.

– Ты не выбежала через дверь? – кричит он. – Ты действительно жалкая. Посмотрим, в какой комнате ты можешь быть? Может быть, в этой?

Он заходит в комнату, где я прячусь.

– Теперь, если бы я прятался здесь, где бы я был?

Он останавливается и хихикает.

– Я вижу твой ботинок.

Он идёт к старому дивану, из-за которого выглядывает мой брошенный ботинок. Я притаилась за креслом с ножом в руке. Один шанс. У меня будет доля секунды, прежде чем он поймёт трюк. Я напрягаюсь, наблюдая, как он входит в комнату. Ещё шаг. Ещё два шага…

Тень маячит позади него. Внезапное движение. Это Грей, он с силой размахивает молотком, но всё ещё оглушён, он прикладывает слишком много усилий, и молоток попадает в плечо самозванца вместо головы.

Самозванец пошатывается, но остаётся на ногах, ствол пистолета взлетает вверх, и выстрел с такой близкой дистанции он не сможет промахнуться. Его палец на спусковом крючке, Грей стоит на другом конце этого ствола.

Я вылетаю из своего укрытия. Втыкаю нож в спину самозванца, целясь в сердце. Один шанс. Это всё, что у меня есть. Нож проскальзывает между его рёбрами. Я отпускаю нож и хватаю его за руку, прежде чем он успеет выстрелить. Не знаю, пытался ли он, но не успел, и пистолет выпадает, когда Грей отбрасывает его назад.

Самозванец начинает падать. Я отпрыгиваю в сторону, и он падает, ударяясь о рукоятку ножа, нож проникает в его грудь. Он падает на пол, лицо искажено гримасой. Затем всё его тело начинает биться в судорогах, как при эпилептическом припадке. Он дёргается раз и замирает на мгновение. Когда его глаза открываются, я уже на полу, прижимаю его, на случай если рана не так смертельна, как я рассчитываю.

Он смотрит на меня. Его рот открывается.

– Катриона?

Моё собственное сердце замирает. Это тот же голос, но это не тот человек.

– Колин, – говорю я.

– Ты… ты убила меня? – говорит он.

Я склоняюсь над ним.

– Ты пытался сделать то же самое со мной.

– Я… я… – Его лицо искажено от боли, он вздрагивает. – Это была идея Арчи. Всё Арчи. Он сказал, что мы должны напугать тебя. Оглушить. Привести в подвал возле моих комнат. Напугать тебя. Наказать тебя.

– Ты офицер закона, – говорю я. – Ты приводишь преступников к правосудию. Ты не вершишь его сам.

– Арчи ударил тебя, но ты не потеряла сознание. Ты напала на меня. Я должен был защитить себя.

– Душа меня? – Я глотаю свою ярость и заставляю себя сказать, – Я сожалею о том, что сделала с тобой, Колин, но я не заслуживала такого.

– Ты простишь меня? – его голос едва слышен, как шёпот. – Ты должна простить меня.

Я не хочу. Но ужас в его глазах заставляет меня выдавить эти слова.

– Я понимаю, что ты делал то, что считал нужным.

Его рот открывается, и я не слышу, что он говорит, потому что вдруг понимаю, что здесь есть ответ. Ответ, который я отчаянно ищу.

– Колин? – говорю я. – Где ты был?

– Ушёл, – шепчет он. – Я ушёл.

– Ушёл в другое время? В другой мир? Ты был другим человеком? Где ты…?

Прежде чем я успеваю закончить, он выдыхает, и затем он действительно уходит, унося ответ с собой.

Глава 43

Мы дома. Сейчас два часа ночи. Айла и я в её комнате, пьём чай, который принесла миссис Уоллес, бросая тревожные взгляды на Айлу и обвиняющие – на меня. Она не имеет понятия, что произошло, видя только, что её хозяйка вернулась домой в грязном платье и с лицом, обмякшим от шока, пережив какое-то испытание, и меня, взъерошенную и окровавленную, но Айла настаивает на том, что всё в порядке, что я спасла ей жизнь. Может быть, так и есть, но миссис Уоллес уверена, что жизнь Айлы не понадобилось бы спасать, если бы она не была со мной.

Она не ошибается в этом.

Грей настаивал, чтобы мы сразу же пошли домой, оставив Финдли мёртвым и место преступления без охраны. Мой собственный шок подтверждает, что я позволила ему это сделать. Вариантов у нас не было: мы были окровавлены и избиты и должны были добраться до дома, прежде чем нас увидят и заподозрят, что Грей убил Финдли. Он не мог просто позвонить МакКриди и вызвать его на место происшествия.

Все молчали по пути домой. Айла и я были в шоке, а Грей всё ещё был ошеломлён от удара, время от времени останавливаясь на перекрёстка, словно не зная, куда идти. К тому времени, как мы добрались до дома, он пришёл в себя и сказал нам, что сообщит МакКриди, что Финли – убийца-ворон, но он, похоже, был «не в своём уме». Он предложит МакКриди посмертно обвинить его только в похищении Айлы и нападении на нас, когда мы пришли её спасать.

Это означает, что МакКриди останется с двумя убийствами, которые он никогда официально не раскроет. Это пятно на его карьере. Что хуже? Признать, что его собственный констебль совершил убийства, которые он расследовал.

Недостаточно доказательств, чтобы привязать убийства Арчи Эванса и Розы Райт к Колину Финдли. У МакКриди есть выбор: пятно на карьере или её полное разрушение. Он заслуживает лучшего, но первое придётся устроить.

Что касается того, что Финдли был «не в своём уме», это предположение Грея. Ранее я хотела рассказать ему правду. Теперь дело раскрыто и без этого. Он был без сознания и не слышал разговор между мной и самозванцем.

Стоит ли мне всё же рассказать ему о себе? Я хочу, но не уверена, для его блага или для своего. Мне нужно обсудить это с Айлой.

Я не получила ответа, который хотела, – узнать, куда делся Финдли, что позволило бы понять, находится ли Кэтриона в моём теле. Вернулся ли убийца в своё тело? Убила ли я Финдли только для того, чтобы вернуть настоящего убийцу на другую сторону, где он сможет продолжить свои злодейства?

Я не знаю. Но, возможно, я получила другой ответ.

Как мне вернуться домой? Мне нужно умереть в этом мире.

Если Катриона умрёт, я смогу вернуться домой. Или это теория. Если только убийца не вернулся в своё тело вовсе. Если его сознание не застряло где-то между мирами.

Думать об этом больно. Больно голове и больно душе.

Я ходила на место, где перешла в этот мир, и я всё ещё здесь.

Я нашла нападавшего на Катриону, даже убила его, и я всё ещё здесь.

Теперь ответ кажется таким: убить Катриону, чтобы я могла вернуться в своё тело, в своё время. Я не могу это сделать. Мне всё равно, что она сделала, – как я сказала Финдли, это не оправдывало её убийства. Я не могу её убить. Значит ли это, что я застряла здесь и никогда больше не увижу свою семью?

Пожалуйста, пусть это не будет ответом.

Пожалуйста.

– Я должна извиниться, – говорит Айла, потягивая чай, пока я сижу, погружённая в мысли. С тех пор, как мы вернулись, мы не разговаривали. Она пригласила меня в свою комнату и приняла настойчивость миссис Уоллес приготовить поднос с чаем, а потом мы замолчали.

– Ты меня предупреждала, – говорит она. – Я не послушала.

Я заставляю свои мысли вернуться в нужное русло.

– Я недостаточно тебя предупреждала. Я собиралась, но струсила.

– Струсила?

– Стала трусом. Я говорила себе, что мне нужно тебя предупредить ради твоей безопасности, но потом откладывала это. Искала оправдания. Обещала, что сделаю это позже. – Я смотрю на неё. – Я понимала, что все всегда говорят тебе, что ты не должна, и не хотела быть ещё одним человеком, воздвигающим стены. Мне нужно было понять, как объяснить опасность, не отталкивая тебя. Это объяснение, но не оправдание. Прости.

Она качает головой.

– Это была безвыходная ситуация. Ты указывала на ловушки на пути, а я видела стены. Я говорила себе, что знаю об опасности и что достаточно разумна, чтобы быть осторожной. В конце концов, я стояла на открытой улице в приличном районе. Что могло пойти не так?

Она вздрагивает, и её голос становится тише, когда она говорит:

– Это случилось так быстро. Я должна была что-то сделать, и мне стыдно, что я не сделала.

– Прекрати. Серьёзно. Тебе нечего стыдиться. Я коп, которого душил серийный убийца. То же самое. Я знала, что делаю, но всё произошло так быстро.

– Ты всё равно его остановила.

Я корчу гримасу.

– После того, как он убил двух человек, похитил и пытал тебя.

– Моя гордость единственная по-настоящему пострадавшая.

Я встречаю её взгляд.

– Это неправда. У тебя будут кошмары. У тебя будет травма. Даже если он не нанёс твоему телу серьёзного вреда, он нанёс вред здесь. – Я стучу пальцем по голове.

Её глаза блестят, когда она опускает взгляд.

– Это было самое ужасное. Боль была незначительной, но я знала, что впереди будет хуже, и я была… – Она снова вздрагивает. – Напугана. Если бы ты и Дункан не пришли…

– Мы пришли. А если бы не пришли, ты бы обманула его и сбежала. Я в этом уверена.

– Я буду говорить себе это. А теперь нам нужно обсудить твою ситуацию. Ты не можешь оставаться горничной.

Я выдыхаю.

– Честно говоря, я думаю, что это лучшее решение. Конечно, если хочешь нанять временную служанку, чтобы подменять меня, когда я помогаю твоему брату, это нормально, но мне всё равно нужна официальная работа, и «служанка» подходит лучше всего.

– У тебя будет официальная работа. Ассистентка Дункана. Ты будешь помогать ему, а через него – Хью.

– Да, я не уверена, что детектив МакКриди захочет моей помощи после всего этого. И я не уверена, что кто-нибудь поверит, что это настоящая работа для девятнадцатилетней девушки.

Прежде чем она успела ответить, я выпалила:

– Финдли вернулся.

– Что?

– В конце, когда его тело умирало, он вернулся в него. Возможно, это единственный путь домой для меня – убить Катриону. А я никогда не смогу этого сделать, так что… – я сглатываю. – Я в ловушке.

– Это то, что ты чувствуешь? – осторожно спросила она. – В ловушке в этом ужасном месте?

Я колебалась. Потом сказала:

– Зависит от дня. От часа. Иногда я увлекаюсь происходящим здесь и чувствую себя счастливой, но потом вспоминаю о своей семье, своих друзьях. Мой страх, что Катриона там и причиняет вред моим близким. Я не смогла получить ответ от Колина. Когда я спросила, где он был, он просто сказал «ушёл» и затем ушёл сам.

Она кивает.

– Прошу прощения, если я показалась настойчивой. Мне нравится, что ты здесь. Я бы хотела посетить твоё время, но если бы не смогла вернуться? Да, я бы чувствовала себя в ловушке, какой бы чудесной ни была бы эта эпоха, кто бы там ни жил.

– Именно так. Если бы я могла вернуться домой в любое время, это было бы иначе.

– Мы что-нибудь придумаем. Найдём способ вернуть тебя домой. У меня есть несколько идей…

Стук в дверь прерывает её. Она морщится от этого вмешательства и неохотно произносит:

– Войдите.

Дверь распахивается, и на пороге стоит Грей с непроницаемым лицом.

– Дункан, – Айла поднимается, – как всё прошло с Хью?

– Ты знала? – спрашивает он, всё ещё стоя в дверях, наполовину скрытый в тени.