Текст книги "Раскол во времени (ЛП)"

Автор книги: Келли Армстронг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 23 страниц)

– Спасло его?

– Да, они решили, что это он жертва. Он воспользовался этим и сбежал.

Он – убийца-ворон. Тот, кого ищут ваш брат и Хью МакКриди.

Я останавливаюсь на этом, хотя возможно, все намного хуже, потому что подозреваю, что он может быть тем, который напал на меня в моем мире. И что я не просто переместилась во времени, но еще и привела с собой серийного убийцу из двадцать первого века. Я не говорю ей об этом. Я даже не знаю, что с этим делать.

Мгновение спустя Айла оплачивает счет и выходит. Я рискнула последовать за ней. Она ловит карету. Экипаж, как называл это Грей, и как я помню из книг о Шерлоке Холмсе. Еще будучи подростком я считала, что это британский вариант, означающий просто большой кэб.

Мы стоим на тротуаре, ожидая когда экипаж остановится перед нами. Я колеблюсь, но все-таки следую за Айлой, и она не останавливает меня. Как только карета трогается, женщина устремляет взгляд в окно, погруженная в свои мысли, словно она одна.

Когда мы проезжаем через парк в Новый город, я кашлянула.

– Я соберу свои вещи и не скажу ни слова миссис Уоллес или Алисе, не беспокойтесь.

– Нет.

– Вы хотите, чтобы я попрощалась? Хорошо. Или вы имеете ввиду, что сами вынесите мне вещи?

– Ты останешься. Пока что. Я…, – она смотрит на меня, – я не знаю, что делать с твоей историей. Мне нужно время, чтобы подумать. По крайней мере, до завтра у тебя будет крыша над головой.

Она делает паузу, а ее глаза сужаются.

– Но если ты действительно полицейский детектив из двадцать первого века, зачем тебе так стараться удержаться на должности горничной? Уверена, что это ниже твоего достоинства.

Я пожимаю плечами.

– Я подрабатывала уборщицей в доме один год во время обучения. В будущем это нормально. Подростки берутся за такую работу, чтобы получить немного карманных денег. Никогда не думала, что буду делать это снова, но какая у меня была альтернатива? Пойти в полицейский участок и предложить свои профессиональные услуги? Я собиралась вернуться домой и думала, что, возможно, в этом мне поможет расследование нападения на Катриону. Ну или просто ждать, когда чертовы планеты удачно для меня встанут. Надеюсь, это произойдет скоро. А пока мне просто нужна крыша над головой, и я готова драить полы, чтобы получить ее.

– Если то, что ты утверждаешь, правда, это должно быть очень трудно, – говорит она, и ее голос смягчается, – быть оторванной от своей семьи, от своего мира.

– Я думаю, что есть какая-то причина, по которой я здесь, верно? Значит, должен быть путь назад.

– Конечно, – отвечает Айла, но это звучит не слишком уверенно. Это просто крохотная надежда, и мы обе это понимаем.

– Пока что я сосредоточила свое внимание на насущном. Я бы хотела остаться на своей работе и надеюсь, что вы дадите мне еще один шанс. Но понимаю, что если даже это случится, ваш брат будет не в восторге. У меня сложилось впечатление, что он уже сыт по горло мисс Катрионой.

– Я могу справиться со своим братом.

Кажется, Айла собирается погрузиться в свои мысли, но обращается ко мне.

– Ты помогала Дункану в исследовании. Если ты детектив полиции…

– Да, поэтому я, честно говоря, и помогаю. Он делает потрясающие вещи. Я видела, как к нему относится полиция. В будущем это изменится. Большинство из нас не могут представить себе раскрытие убийств без судебной медицины. Если мне что-то и нравится в этом времени, так это возможность увидеть раннюю работу полиции и расцвет криминалистики.

Она замолкает, глубоко задумавшись, а затем резко вздыхает.

– Дункан, – пробормотала она, разворачиваясь ко мне, – что бы ты ни делала, не говори ему ни слова об этом. Я не знаю, является ли твой рассказ бредом, обманом или невероятной правдой, но я не смогу спасти тебя, если ты попытаешься убедить его в этом. Он человек науки.

– А наука не может объяснить путешествия во времени с заменой телами. Даже в моем мире.

– Позволь мне разобраться с моим братом, и что бы ни случилось, ничего ему об этом не говори.

Глава 24

Когда мы приезжаем в городской дом, Айла жестом указывает мне следовать за ней. Мы поднимаемся по лестнице на чердак. Она открывает запертую комнату, которая, как я предполагала, предназначена для хранения вещей.

На самом деле, это лаборатория. Полки заставлены коробками, мензурками, все подписано. Также есть маленький столик, заваленный бумагами и газетами. Однако, большую площадь комнаты занимает длинный стол.

– Что ты видишь? – спрашивает она, указывая на аппарат на столе.

– Вы гоните самогон. Круто, – я ловлю ее взгляд, – Шутка. Но это именно так выглядит для меня. Самогонный аппарат из фильма о вражде деревенских жителей, действие которого происходит среди угольных шахт Кентукки времен Гражданской войны.

– Ты же осознаешь, что я ничего из этого не поняла.

– Да, именно поэтому это так весело говорить, – я подхожу и касаюсь одной из мензурок, – Это похоже на способ получения алкоголя. Не спрашивайте меня, как это работает. Я получила тройку по химии.

– Ты изучала химию?

– Не по своей воле. Это часть школьной программы, – я ухмыляюсь. – Средняя школа – это североамериканский термин. Я не помню, как это называется здесь. Это период обучения в школе, примерно с тринадцати до восемнадцати лет.

– У нас есть средняя школа на Калтон-Хилл. Дункан учился там. Я слышала, что она использовалась в качестве модели для подобных школ в Америке. Ты посещала такое заведение? Твои родители, должно быть, были довольно обеспечены.

– Так и было, но все ходят в среднюю школу. Это обязательно. Колледж и университет – это по желанию. Я думаю, примерно половина населения получили высшее образование.

– Половина населения?

Я пожимаю плечами.

– В основном средний и высший класс. К сожалению, это не бесплатно. Либо ваши родители должны быть в состоянии позволить себе это, либо придётся брать кредиты, ну или получить стипендию, академическую или спортивную. Мои родители платили за мою учебу. У меня был шанс получить стипендию по софтболу, но она покрывала лишь часть стоимости, и не для того университета, который я хотела поступить, поэтому я отказалась от нее.

– Что ты изучала?

– Криминология и социология.

– Криминология? Это то, чем занимается мой брат? Или это изучение полицейских методов работы?

– Ни то, ни другое, – я достаю табурет и сажусь на него, – криминология – это изучение преступного поведения. Все, от выявления предсказуемых моделей до понимания глубинных причин действий преступника.

Она так внимательно смотрит на меня, как будто ей приходится читать по губам.

– Изучение причин преступного поведения, – задумчиво повторяет она, – а чтобы ты тогда сказала о своей собственной ситуации?

– Предполагаю, что вы имеете в виду Катриону, потому что я никогда не крала, – я опираюсь одним локтем на лабораторный стол, – я не эксперт, и не знала настоящую Катриону… только то, что я о ней слышала.

– Тогда проанализируй ее на основании того, что ты знаешь.

– А, тест. Проверка глубины моего безумия. Хорошо., – я поудобнее устраиваюсь на стуле. – Очевидно, Катриона из приличной семьи, это означает, что она стала преступницей не из-за нужды. Я могу предположить, что она сама выбрала этот путь, но не могу быть уверенной без дополнительных данных. Какой была ее жизнь до этого? Как прошло детство? Семья среднего класса не означает идеальную жизнь. Если она подвергалась насилию – физическому или сексуальному – она могла сбежать и заняться преступностью, чтобы заработать на жизнь. Но она не отказалась от этого, когда пришла работать к вам. Возможно, потому что ей это нравится? Она проявляет явные социопатические наклонности, но для диагноза нужен психиатр. Странно, что она не тратила свои деньги. Она их копила. Чтобы в будущем избежать жизни в качестве домработницы? Не могу сказать, что я ее не понимаю. Вероятно, она страдает нарциссическим расстройством – амбиции в сочетании с отсутствием способности сопереживать другим. Она видит в других людях лишь средство для достижения цели.

Айла внимательно смотрит на меня и молчит некоторое время.

– Все это чистые домыслы, – говорю я, – как я уже сказала, у меня недостаточно данных.

Когда она все еще молчит, я спрашиваю:

– Скажите мне, что именно в моих словах не имеет смыла в вашем времени, и я смогу объяснить.

– Нет необходимости – отвечает она, – понятия, которые я не понимаю, я могу объяснить в контексте. Я все еще не понимаю, что с тобой произошло, но не могу продолжать говорить себе, что ты придумываешь все это.

Я ничего не говорю в ответ. Я просто сижу и жду. Наконец, она говорит:

– Я… Я принимаю это. Возможно, ошибаюсь, но принимаю это. И теперь мы должны определить наши следующие действия.

Мы долго обсуждаем и, в конце концов, решаем, что я останусь в роли горничной. Айла недовольна этим. Она считает меня социально равной, и ей кажется неправильным, что я буду драить полы. Но я не вижу в этом несправедливости.

Для меня это не классовый вопрос. Я не заслуживаю лучшего только потому, что у меня есть происхождение или образование. Если я не мою полы, то причина в том, что я работала не покладая рук, чтобы достичь своего положения в профессии. И все же, если бы мне пришлось, даже в современном мире, я бы чистила туалеты… но при этом надрывала бы задницу, чтобы получить работу по душе.

Сейчас эта должность – просто необходимость. Это просто удача, что я оказалась в эксцентричной семье, готовой не замечать изменения в моей речи и поведении. Я могу уйти из этой семьи, и скажем, найти работу продавца в магазине, что номинально лучше работы горничной, но уверена, что буду уволена в первый же день, когда не смогу отличить один фунт от трех фунтов.

Поскольку Айла верит в мою историю, у меня есть больше, чем просто безопасное место, чтобы остаться. У меня также есть кто-то, кого я могу попросить о помощи в этом времени.

Мы заключили сделку. Я буду продолжать работать, а она, в свою очередь, облегчит свою совесть, позволив мне задавать вопросы.

– Мы будем работать вместе и постараемся найти путь домой для тебя, – говорит она. – И если тебе когда-нибудь понадобится кто-то, с кем можно поговорить – представляю, как тяжело быть вдали от дома и привычного тебе мира – я здесь, чтобы выслушать.

– Я ценю это, – мягко говорю я.

Но остается один нерешенный вопрос.

– Ты должна работать на моего брата, – говорит она, – ему нужен помощник, а ты не просто грамотный ученик. В твоем времени ты равна Хью МакКриди, да?

– Теоретически, да. Но я не могу сказать это доктору Грею.

– Но ты можешь помогать ему под видом ученика.

Я осторожно отвечаю.

– Если вы имеете в виду его исследования, то возникает вопрос, как много я могу ему рассказать, не рискуя раскрыться. Поверит ли он мне вообще? А я уверена, что он не поверит, пока я Катриона.

– Я не прошу тебя подталкивать исследования моего брата. Он может сделать это сам. Ты понимаешь в этом и можешь помочь ему больше, чем кто-либо другой. Ты также сможешь помогать Хью и Дункану с этим делом.

Верно. Дело. Вероятность, что убийца, которого они ищут, может быть серийным убийцей двадцать первого века. И факт в том, что я не могу сказать им об этом. Я даже не могу сказать Айле, пока не буду уверена в своей правоте.

Но если он современный убийца, то я, как сотрудник правоохранительных органов, ни за что на свете не смогу продолжать играть в горничную. Он не облажается, оставив улики. Черт, они не смогут использовать большинство улик, которые он может оставить. У этого парня в заднем кармане сто пятьдесят лет знаний. Просто пролистайте Netflix и вы найдете больше информации о серийных убийцах, чем смог бы раскопать самый упертый викторианец. Все способы, с помощью которых другие убийцы выходили сухими из воды. И также все способы, которыми их ловили.

– Я бы хотела работать с доктором Греем, если это возможно. Но что-то мне подсказывает, что после вчерашнего вечера он не будет рад моему возвращению.

– Предоставь это мне, – говорит она.

Айла уходит поговорить со своим братом. И я до сих пор не совсем уверена, насколько у них равноценное право голоса. Тот факт, что Грей предлагает Айле деньги даже на проезд в экипаже, намекает на то, что она не богатая вдова. С другой стороны, она явно дразнит его по этому поводу, значит она вовсе не без гроша за душой.

Думаю негласная договоренность между ними выглядит так, как я предполагала с самого начала. Я считаю, что Грей явно не в поисках будущей миссис Грей, а Айла овдовела, она бездетна, и вернулась в семейный дом, чтобы вести хозяйство для своего брата. Поэтому, как бы он не относился ко мне сейчас, если она скажет, что не хочет меня увольнять, то он вряд ли будет упорствовать.

По возвращению, она приглашает меня в библиотеку.

– Он успокоится, – говорит Айла, закрывая за мной дверь.

Я беру ведро, щетку и иду к камину, чтобы поработать, пока мы разговариваем.

– Пожалуйста, не делай этого, – говорит она.

– Камин нужно почистить, а у Алисы достаточно хлопот.

Она продолжает молчаливо настаивать, но я отмахиваюсь от нее и говорю:

– Значит, я права. Доктор Грей недоволен мной. Это потому, что его заставили прийти в полицейский участок? Это было унизительно.

Она вздыхает и усаживается в кресло за столом.

– Дункан не стал бы обвинять тебя в этом. Проблема в том, что, хотя мой брат кажется погруженным в себя, но он время от времени поднимает голову, чтобы проанализировать мир вокруг. На тебя дважды напали. Первое он мог бы списать на стечение обстоятельств, но во второй раз?

– Это доказывает то, что я вовлечена в преступную деятельность, которая может поставить под угрозу его домочадцев, включая вас.

– Он говорит, что ты утверждала, что нападавший – убийца, которого они ищут.

Я перестаю оттирать сажу.

– Он думает, что я лгу.

– Это был один и тот же человек?

– Да.

Она наклоняется вперед.

– Он случайно решил напасть на горничную, помогавшую его же поймать? Я могу наслаждаться захватывающей мелодрамой, где каждый человек и событие связаны по чистой случайности, но этого не может быть.

– Я согласна. Это не совпадение. Я рассказала доктору Грею о павлиньем пере, которое исчезло. Но я не сказала ему о записке, потому что она тоже исчезла. Убийца забрал и то, и другое.

– Записка?

– Я зашла в этот переулок и увидела ворох одежды, похожих на лежащего на земле человека. Поверх тряпья был лист бумаги с надписью «Катриона». Убийца надеялся, что это меня испугает, выведет из равновесия и позволит ему напасть неожиданно. Но у меня было чувство, что за мной следили в ту ночь, и теперь понимаю, что это не было паранойей. Убийца нацелился на меня.

Она хмурится.

– Нацелился на тебя? Или Катриону?

– Катриону. Предположительно, потому что она горничная доктора Грея, а доктор Грей работает с детективом МакКриди. Мне не нравится эта теория. Но я знаю, что напавший на меня это убийца-ворон, и он знал на кого напал – на Катриону, служанку доктора Грея.

Я откладываю щетку и продолжаю рассуждать:

– Другая версия: тот, кто напал на меня, выдавал себя за убийцу-ворона. То, во что он был одет, совпадает с тем, что видел возможный свидетель, но мне нужно будет еще раз просмотреть газеты и брошюры, чтобы выяснить, что именно попало в газету, что объяснило бы, как убийца-подражатель мог узнать, что надеть.

– Я могу послать Саймона за последними газетами.

– Буду благодарна. Что касается павлиньего пера, то оно подходит. Для Эванса оно было голубиное, как для доносчика, а для Катрионы – гордый и тщеславный павлин.

– Возможно ли это…? – начинает Айла.

Миссис Уоллес стучит в дверь. Когда Айла откликается, она открывает дверь и говорит:

– Сообщение, мэм. Пришел посланник от мистера Брюса.

Айла велит экономке привести посыльного в гостиную. Затем поворачивается ко мне.

– Не вовремя, но есть дела. Я бы хотела поговорить об этом подробнее после того, как Саймон принесет нам газеты. Возможно, мы могли бы расследовать это дело, ты и я вместе.

– Как женщины, которых не воспринимают всерьез мужчины, решившие действовать самостоятельно?

– Как это часто бывает.

Уже вечер, когда Алиса приносит сообщение, что доктору Грею требуется моя помощь в похоронном бюро, я едва не отшвыриваю метлу и мчусь к лестнице. Спустившись туда за секунды, обнаруживаю, что там темно и пусто. Очевидно, помощь требуется в уборке, так как я пренебрегала этим в последние несколько дней.

Как только понимаю, что я одна, мне становится не по себе от осознания того, насколько здесь пусто и тихо. Убийца-ворон еще недавно пытался задушить меня. Записка, которую он оставил, говорит о том, что он знает, кто я, а значит, если он захочет закончить работу, то будет точно знать, где меня найти.

Я поднимаюсь наверх, чтобы взять нож, прежде чем приступить к работе. Спустя какое-то время слышу, как поворачивается ручка двери и вскакиваю, надеясь, что это Грей. Вместо этого вижу Айлу с кипой газет.

– Это всего лишь я, – говорит она с улыбкой, – не выгляди такой явно разочарованной.

– Извините, но если вы с газетами, то я рада вас видеть.

Айла явно удивлена.

– Я не уверена, что это комплимент.

– Вы понимаете, о чем я. Ваш брат избегает меня и пока он не прекратит, я застряла здесь с этим, – я машу тряпкой, которой вытирала пыль, – я говорила, что не против, но это не значит, что это интереснее, чем осматривать ножевые ранения.

– Дункан придет в себя. Сейчас он зол, а тебе нужно набраться терпения.

Мы переходим в кабинет Грея, я сажусь в кресло, пока она раскладывает газеты.

– Я не виню его за его злость, – вздыхаю я, – в полицейском участке я слышала историю его рождения.

Ее губы сжались.

– Да, наш отец появился однажды ночью с ребенком, который едва научился ходить. Мне тогда было всего три года, и это мое самое раннее воспоминание: маленький мальчик на руках у отца, который говорит моей матери, что ребенок его, а его собственная мать умерла, и теперь она должна его воспитывать.

– Это…, – я качаю головой, – нет слов.

– О, а у меня есть несколько. Такое не является чем-то неслыханным, но как бы то ни было, это скандал и непростительное оскорбление для моей матери. Однако, это не имело никакого отношения к Дункану, поэтому она воспитывала его как своего, что было почти столь же скандально.

– Она должна была изображать злую мачеху и заставлять его спать в комнате для слуг?

– Очевидно, это было бы более приемлемо для общества, но для нее Дункан был ее ребенком, таким же, как и остальные.

– Остальные?

Она садится в кресло за стол Грея.

– Дункан – самый младший. Потом я. У нас также есть старшая сестра, которая замужем и приезжает, но очень редко. У нас также есть старший брат, который должен был унаследовать бизнес, но уехал на континент еще до того, как отец успел остыть в могиле.

– Оставив доктора Грея управлять бизнесом.

– Да, Дункан не выбирал эту профессию, но она дала ему возможность заниматься исследованием смерти, и я смею предположить, что он получает от этого гораздо больше удовольствия, чем от обычной хирургической практики. Его всегда интересовала наука.

– Скорее исследователь, чем практик. Тогда как ваша химия более практична? Или она тоже ориентирована на исследования?

Ее губы подрагивают от улыбки.

– Мне кажется, ты превращаешь наш разговор в нечто вроде допроса, инспектор. Ты слишком многое хочешь узнать, но я подыграю тебе. Моя профессия аптекаря включает в себя как продажу лекарств, так и изучение новых рецептур. Это создает для меня проблемы в профессиональном плане. Женщины могут заниматься своим ремеслом, как природные целители, используя травы и ступку с пестиком, но когда речь заходит о настоящей химии, возникают сложности. Моя продукция в основном продается через третьих лиц, таких как мистер Брюс, который сам по себе химик, но не очень хороший.

– Поэтому он покупает ваше лекарство и выдает его за свое собственное. Надеюсь, вы делаете надбавку за это.

Она улыбается.

– Я обязана. Эта надбавка за улучшение его профессиональной репутации.

– И вы делаете это с тех пор, как ваш муж умер? Или вы всегда это делали?

Она качает головой.

– Ты хочешь узнать все грязные подробности, не так ли? Ну что ж, хорошо. Давай покончим с этим. Я вышла замуж молодой. И вышла по глупости. За красивого одноклассника Дункана, который поразил меня, в основном потому что настаивал, что мой семейный скандал не имеет для него значения.

– Не слишком высокая планка.

– Низкая планка, – пробормотала Айла, – да, это должно быть самая низкая планка для жениха, но все же он единственный, кто ее преодолел.

Я хмурюсь не совсем понимая.

– Я уверена, что ваш отец был не единственным мужчиной в этом мире с незаконнорожденным ребенком. Это все потому, что он привел его в свою семью?

Она смотрит на меня, а затем на дверь.

– Это не…, – она откашливается, – дело не в факте существования Дункана, а в том, что мы приняли его как равного, учитывая его…, – еще одно покашливание, – уникальное наследие.

– Потому что он цветной.

– Вы так это называете? Я не хотела бы, чтобы для этого вообще был специальный термин. Наша мать приняла его, и мы последовали ее примеру. Ну, или только я и наш старший брат. Поначалу, сестра тоже принимала его, пока не обнаружила, что общество воспринимает ее гораздо лучше, если она дистанцируется от своего сводного брата и порицает нашу привязанность к нему.

– Черт. Ладно. Теперь это не кажется такой уж низкой планкой, которую нужно преодолеть. Я не думала, что это будет для вас настолько большой проблемой.

– Для Дункана это гораздо сложнее и всякий раз, когда я сталкиваюсь с критикой за то, что приняла его, я напоминаю себе, насколько хуже ему. Так что да, принятие меня в качестве невесты, поставило Лоуренса в очень выгодное положение. Ну и конечно, он был красив, остроумен и умен, а если Дункан и предостерегал меня в отношении жениха, то я считала, что мой младший брат проявляет чрезмерную заботу, и это было ужасно мило с его стороны. Все стало гораздо менее мило, когда Дункан попытался вмешаться в наши отношения и привлек на свою сторону нашу мать, чем заставил меня сбежать.

– Оу.

– Да, так и есть. Я также вспоминая себя тогда, сокрушаюсь. Дункан разглядел нутро Лоуренса, как и моя мать, а я оказалась замужем за выпускником медицинской школы, который надеялся, что моя богатая семья поддержит его истинное призвание исследователя дикой Африки.

– Э-э-э.

– Поразительно, но они этого не сделали и, как оказалось, это была моя вина, потому что я была недостаточна убедительна в своих уговорах. В конце концов, он сообщил, что я в долгу перед ним, ведь он женился на мне несмотря на семейный скандал.

– Мудак.

– Я предполагаю, что это оскорбление и могу добавить к этому намного больше. Дело в том, что, когда мой отец умер, а наш старший брат уехал в Европу, Дункан все-таки дал Лоуренсу деньги, необходимые для поездки в Африку, при условии, что он не станет ожидать, что я буду сопровождать его, и это устраивало нас обоих. Я вернулась в семейный дом и начала свою работу, которая позволяла Лоуренсу оставаться в Африке.

– Отличное использование денег в этом случае.

– Лучшее использование. Так продолжалось до тех пор, пока я не получила известие о смерти Лоуренса. Он, однако, любезно оставил мне все свои долги, которые я почти закончила погашать только два года спустя.

Вот почему Грей так легко дает деньги на расходы Айлы. Именно поэтому она отшучивается, но не отказывается. Между ними существует негласное соглашение, что, каким некомфортными не были их финансовые взаимоотношения, их приоритетом стало избавление от любого воспоминания ее муже-мудаке.

– Можем ли мы начать наше расследование сейчас? – спрашивает Айла, размахивая газетами, – или у тебя есть еще вопросы?

– У меня так много вопросов, но да, есть убийца, которого нужно поймать. Посмотрим, что мы сможем найти.

Глава 25

Мы не нашли никаких указаний на то, что свидетель, описавший «человека в черном плаще и маске», разговаривал с репортерами. Айла говорит, что на пике популярности свидетель мог рассчитывать заработать небольшое состояние на продаже своей истории, но это время прошло, и писатели поняли, что вряд ли имеет значение, цитируют они верный источник или нет. Придумывание всякого дерьма работает не хуже, если не лучше.

За последние несколько дней авторы сообщили, что некоторые люди видели убийцу. Все они являются анонимными источниками и видели примерно такое: «человек с птичьими крыльями» или «человек, покрытый перьями». Как будто убийца разгуливает по улице в костюме птицы.

Пока я обсуждаю это дело с Айлой, часть моих мыслей занята анализом подозрений того, что убийца-ворон – это человек, который напал на меня в Эдинбурге двадцать первого века.

И есть один из вопросов, на который Айла может помочь мне с ответом. Если он попал в тело напавшего на Катриону, как он узнал, кто он здесь, в этом времени?

– Какое удостоверение личности вы носите с собой?

Айла отрывается от чтения.

– Удостоверение?

– Идентификация. У вас нет водительских прав, потому что еще нет автомобилей. Я думаю, что и паспортов еще нет. Вы же не прыгаете в самолеты и перелетаете из страны в страну. Возможно, номер медицинского полиса? Хотя я не думаю, что и это уже существует.

– Тебе это действительно нравится.

– Что нравится?

– Дразнить меня словами и понятиями, которых я не знаю. Ты знаешь, что я попрошу объяснить каждое из них, а потом ты потребуешь взамен какую-то личную информацию. Это очень умная игра.

– Возможно, если бы я вообще собиралась, что-то объяснять, но простите, не могу. Эффект бабочки.

Она смотрит на меня с укором.

– Эффект бабочки. Это старая история – старая для меня, еще не написана для вас. Она рассказывает теорию о том, что если человек путешествующий во времени не будет осторожен в своих действиях, то это может привести к концу света. Простое убийство бабочки в прошлом может уничтожить мир в будущем.

– Это абсурд.

Я пожимаю плечами.

– Согласна, поэтому я не слишком беспокоюсь о том, чтобы случайно не наступить на насекомых. Но мне нужно быть осторожным с тем, что я могу принести в прошлое.

– Ты говоришь, что не будешь рассказывать мне о достижениях будущего, чтобы я не изобрела что-то на пятьдесят лет раньше и не стала слишком богатой?

– Ну, вас могут, например, сжечь за колдовство.

– Мы не сжигали ведьм уже более ста лет. Мы их просто топим, и то только в маленьких английских деревнях, которые, как ты понимаешь, находятся в Англии.

– Я думала, что суды над ведьмами проходили в основном в Шотландии. Почти уверена, что именно шотландцы…

– Фи, – она машет на меня рукой и насмешливо улыбается, – ты отвлекаешь меня от цели.

– А вы отвлекаете меня от моей. Идентификация. Что вы берете с собой, когда выходите на улицу?

– Зачем нам носить с собой удостоверение личности? У нас есть свидетельства о рождении, но мы не носим его в кармане.

– Что произойдет, если полиция потребует доказать, что вы та за кого себя выдаете?

– Почему они должны это делать? – она с шумом складывает газету. – Ты хочешь сказать, что в твоем времени полиция требует, чтобы люди доказывали, кто они такие? Это звучит, как тирания.

– Эм, возможно. Просто я подумала, о том, что Катрионе просто повезло, что ее узнал кто-то. Поэтому я задумалась об идентификации. Что люди берут с собой, когда выходят на улицу?

– Зонтик.

Я смеюсь.

– Хорошая шутка.

– Я беру с собой сумочку, в которой немного денег, но в основном блокнот, карандаш, носовой платок…

– А как насчет ключей?

– Для чего?

– От входной двери.

– Зачем мне ключи? Она никогда не запирается, кроме как на ночь, и если бы я собиралась прийти домой после наступление темноты, миссис Уоллес оставила бы дверь открытой для меня.

Я уже собираюсь спросить, безопасно ли это, когда отвечаю на свой собственный вопрос сама. Это престижный район в Новом городе, его жители запирают свои двери на ночь, но они не беспокоятся о том, что кто-то вломится в дом в полдень.

Итак, если бы мой нападавший прыгнул в тело нападавшего Катрионы, как бы он узнал, кто этот парень в этом мире? Или он не стал бы заморачиваться просто украв то, что ему нужно?

Мои пальцы чешутся от желания схватить телефон и начать делать заметки.

– Я бы хотела блокнот, – говорю я, – или просто бумагу и ручку. Есть какие-нибудь запасные?

– Проверь верхний ящик. Тебе придется использовать бумагу, пока я не дам тебе все необходимое. Если ты и найдешь здесь чистые листы бумаги, то я бы настоятельно не рекомендовала брать их. Мой брат знает каждую, которая у него есть, и если даже они не заняты записями, он заявит, что оставил ее специально, потому что она как раз подходящего размера и там подходящая бумага для диаграмм, или набросков, или еще чего-нибудь.

– Не брать пустые листы у доктора Грея. Поняла. Я не буду ничего одалживать. Учитывая прошлое Катрионы, так будет лучше.

Я дергаю верхний левый ящик. Кажется, он застрял, и, прежде чем Айла успевает сказать «Попробуй другой», я дергаю сильнее, и коробка на столе соскальзывает по полированной поверхности. Я делаю рывок, чтобы схватить ее, падаю со стула, но приземляюсь на свой хорошо амортизированный зад, удерживая коробку.

Айла хлопает в ладоши.

– Молодец. Поразительное проявление ловкости.

– Было бы более впечатляюще, если бы я не упала на задницу. Катриона сильная, но она совсем не гимнаст. Я предполагаю, что спорт не является частью жизни викторианской девушки.

– Господи, конечно, нет. Как рожать детей, когда вы такой встряской сместите утробу?

– Утробу?

– Конечно. Если кто-то занимается спортом, она перемещается в теле.

– И потеряется?

На ее губах появляется ухмылка.

– Предположительно. Ну, или сместится с нужного места. Да, область анатомии продвинулась настолько, что врач больше не беспокоится о блуждающих матках, но наука и общественное мнение редко развиваются с одинаковой скоростью. Женщинам рекомендуется заниматься только легкими видами спорта, такими как прогулки по саду.

– Звучит не очень.

– Думаю, да. Но я подозреваю, что у нас разные мнения по этому поводу.

Я начинаю вставать, но обнаруживаю, что коробка приземлилась на меня вверх дном, и, когда поднимаюсь, содержимое высыпается мне на юбку.

Я качаю головой и переворачиваю шкатулку, великолепную вещь с инкрустированной перламутром раковиной на крышке. Складываю все обратно, предмет за предметом, не торопясь, потому что они явно ценные и деликатные. Нет, я не тороплюсь, потому что я любопытная.

Мой мозг детектива хочет хорошенько рассмотреть этот странный набор предметов, которые Грей так бережно хранит. И они действительно странные. Коготь большой кошки в виде броши. Горсть древнеримских монет. Украшенный гребень для волос, вырезанный из слоновой кости. Эмалевый скарабей, инкрустированный драгоценными камнями. Еще несколько предметов, которые не могу сразу идентифицировать.