Текст книги "Раскол во времени (ЛП)"

Автор книги: Келли Армстронг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 23 страниц)

Раньше, когда я рассматривала Финдли как один из вариантов, я удивлялась всему, что он, по-видимому, знал – его комментариям о МакКриди, его работе, Грее, и все это казалось подлинным Финдли. Все это здесь. Нет ничего, что он упоминал, даже в косвенной связи, чего бы я не видела на этих страницах.

Это Финдли. Я уверена. И я в его квартире.

Я чувствую движение у задней двери и выглядываю в окно кухни. Все еще темно и тихо.

Я спешу в спальню. У меня уже есть то, что я пришла искать, но это не помешает мне найти еще. И я нахожу. Этот парень может считать себя умным убийцей, оставляя чистые места преступления, которые бы даже озадачили современную судебно-медицинскую команду, но он не умеет скрывать более косвенные улики.

Я предполагаю, что это больше связано с его эго, чем с небрежностью. Если МакКриди найдет записную книжку Финдли, он никогда не поймет ее значения. Финдли мог бы утверждать что угодно, от проблем с памятью до практики в расследовании, изучая детали наблюдений и воспоминаний.

Но понять это смогла бы только женщина, которая встретилась с самозванцем. Это гарантирует ее безопасность. В конце концов, она не детектив или что-то подобное.

Я бы поставила все деньги, которые Катриона заработала нечестным путем, на то, что самозванец даже не нашел того, что я обнаруживаю. Это конверт, спрятанный не под его матрасом, а прикрепленный к самому матрасу, так что, когда его поднимают, его не видно, если исследователь не осмотрит низ матраса. В списке дел Финдли с МакКриди, кто-то из преступников должен был прятать так улики, и он это запомнил.

Я достаю конверт и нахожу внутри две записки. Обе написаны мелким почерком, каждая буква напечатана с тщательностью, словно кем-то с сомнительной грамотностью.

«Уважаемый Констебль Финдли,

Твоя маленькая кошечка тебя предаёт. Ты думаешь, что она так заинтересована в твоей работе. Все те вопросы, что она задаёт! На самом деле, она интересуется… продажей каждой твоей тайны.

Если хочешь узнать больше, оставь десять шиллингов у бармена по адресу ниже.

Друг».

Давина. Я уверена в этом. Она называет Катриону кошечкой, а подпольный бар находится на улице, которую она упоминает.

Катриона предала Финдли, а Давина предала Катриону.

Я проверяю конверт, но в нем только это. Странно так скрывать. Тщательный обыск матраса и под кроватью подтверждает, что ничего не выпало.

Продолжая обыск спальни, я нахожу вторую записку с таким же почерком, сложенную и лежащую прямо на комоде вместе с монетами и, кажется, списком покупок – несколькими товарами, которые Финдли должен был купить. Другими словами, содержимое опустевшего кармана, включая следы пыли.

Это то, что было у Финдли в кармане в ту ночь, когда он пытался убить Катриону. Вещи, которые самозванец счел несущественными, но оставил, на всякий случай.

Записка в том же почерком, что и спрятанная. От Давины.

«Дорогой констебль Финдли,

Спасибо вам за вашу щедрость. В четверг вечером приходите по тому же адресу, где вы это оставили, подождите снаружи, и я предоставлю вам доказательство. Вы услышите орущую кошечку своими ушами.

Друг».

Я прочитала записку дважды. Потом опустилась на кровать и прочитала ее еще раз. Четверг, вечер. Та ночь, когда напали на Катриону. Финдли пришел в пивной бар и ждал снаружи. Катриона была внутри, вызванная на встречу с Давиной. Обе женщины выходят. Давина ведет с ней разговор о том, как она использует полицейскую информацию, которую получает от Финдли. Затем он…

Что он сделал дальше? Последовал за ней? Подождал, пока Давина уйдет? Столкнулся с Катрионой?

Я не знаю, и это не имеет значения. Он услышал все, и попытался убить ее. И Давина знала об этом. Если она сама не видела нападения, она по крайней мере знала, что произошло. Она подставила Катриону, и Катриону задушили менее чем в пятидесяти футах от нее. Она не могла не знать, почему и кем, и ей наверняка было невероятно смешно, когда я пришла просить ее хоть о какой-то информации.

«Потеряла память, кошечка? Какая досада. Заплати мне, и я ее верну.»

К счастью, я не встретила ее сегодня вечером и не заплатила за дополнительную информацию. Она бы провела меня за нос. Она, черт возьми, ни за что не призналась бы, что продала Катриону Финдли, а он попытался убить ее за это.

Я возвращаю записку на место, где нашла ее. Убийце самозванцу неизвестно, что это, не найдя также первую записку, и даже если и найдет, он не поймет ее значения. Я понимаю, и вместе с запиской из кармана Эванса это наведет МакКриди на след Финдли, как на нападавшего на Катриону. Мне просто нужно уважительное обоснование для того, чтобы МакКриди обыскал квартиру и нашел улики.

Будет ли записка из комнаты Эванса достаточной? Она в блокноте Финдли, который я уверена, что МакКриди…

Звук заставляет меня вздрогнуть. Это не моё предупреждение. Он исходит из передней части дома. Звук копыт, бегущих по дороге, что вовсе необычно. Меня поражает, насколько они громкие. Гораздо громче, чем можно было ожидать сквозь толстую стену.

Я задуваю свечу, крадусь к тому концу спальни и вижу окно. Это маленькое, обычное подвальное окно, чтобы пропускать немного света или воздуха. Но оно закрыто, потому что кто-то, Финдли или самозванец, заслонил его темной тканью в качестве самодельной шторы.

На тротуаре снаружи окна раздаются шаги. Тяжелые сапоги. Не удержавшись, я поднимаю край ткани, чтобы заглянуть. Если Финдли вернется домой после охоты в Старом городе, он пройдет мимо дома, прежде чем обойдет его, направляясь к входу в амбар.

Однако это не он. Просто хорошо одетая пара идет домой, немного пошатываясь, как будто они были у соседей на посиделках. Прежде чем я опустила угол ткани, движение привлекло мое внимание. Через дорогу. В темной одежде, спрятавшийся рядом с кустом.

Фигура по ту сторону дороги, наблюдает за домом. За этим домом. Потому что я не заметила, что здесь чертово окно. Самодельная занавеска не совсем успешно скрывает весь свет, и я подозреваю, что свет свечи привлек его внимание. Я уверена, что это Финдли, пока фигура не двигается, и тогда замечаю рыжие волосы. Мой взгляд опускается ниже, и я вижу черные юбки. Женщина, одетая целиком в черное, как на похоронах. Но она не в скорби, хотя, вероятно, у нее еще остался этот наряд.

– Айла, – бормочу я, опуская занавес.

Она за мной следит? Нет, это не имеет смысла. Если бы она следила, она прошла бы через задний вход. С передней стороны нет входа. Она здесь по той же причине, что и я – потому что у нее есть этот проклятый адрес. Она наблюдает за домом, возможно, пытаясь определить, находится ли здесь Финдли.

Моё сердце заколотилось от злости. Айла стоит у передней части дома, и если Финдли пройдет мимо, он увидит её, потому что она далеко не так хорошо спряталась, как ей кажется.

Как же я ошиблась. Я должна была поговорить с ней. Действительно должна была.

Я постоянно утешаю себя мыслью, что неплохо справляюсь в этом мире, жду момента, когда вернусь домой, и при этом сохраняю спокойствие. Но это лишь обман. Это расследование – единственное, что помогает мне удержаться от паники и страха перед мыслью, что я никогда не смогу вернуться. Я плыву на поверхности, пытаясь не утонуть.

Здесь совсем не так уж плохо. Я познакомилась с Греем и МакКриди, людьми, увлечёнными интересными делами, и, возможно, могу помочь им. О, если Грей не доверяет мне после того, как я украла ожерелье у Айлы? Ну, это обидно, но пока я не смогу восстановить этот контакт, у меня есть ещё союзник: сама Айла. Она так же увлечена, как и её брат, и сейчас, когда мне пришлось признаться ей в правде, она стала моим верным союзником. Это было мне крайне необходимо. Больше, чем я могла себе представить. И когда она обиделась на мои предостережения, я отступила. Мне было страшно потерять её доверие, как потеряла доверие Грея. Я не могла себе этого позволить. Ни ментально, ни эмоционально, и вот я попалась.

Достаточно самобичевания. По крайней мере, я увидела её, и я могу исправить свою неосторожность, прежде чем она пострадает.

Я ещё раз зажгла свечу. Последний взгляд на спальню Финдли, чтобы убедиться, что всё на месте. Я шагаю к двери, но вдруг слышу тихий стук сработавшего предупреждения – кто-то открыл заднюю дверь.

Бесшумно я метнулась к окну, чтобы еще раз выглянуть. Айла всё ещё там. Это означает, что человек, угодивший в мою ловушку, – жилец апартаментов: самозванец Финдли. Убийца, овладевший его телом.

Есть два варианта. Спрятаться и затем бежать или столкнуться с ним. Если бы я была в одном из детективных рассказов Айлы, вопроса бы не было. Я детектив. Герой этой истории. Я не могу прятаться и сдать его в руки полиции. Какой это будет конец? Скучный. К тому же, в реальности, это безопасный вариант.

Тихо выскользнуть и отдать свои доказательства было бы очевидным ответом, если бы я только могла передать все свои доказательства. Если бы мне не пришлось изворачиваться в объяснениях, которые включают путешествие во времени, и надеяться, что этого хватит МакКриди, чтобы арестовать своего же полицейского – своего протеже.

Если я потерплю неудачу, убийца выберет следующую жертву. Если только потерплю неудачу, и подставной Финдли узнает, что я выдала его МакКриди, я стану его следующей жертвой. Я уже в его списке.

Я могла бы закончить это сейчас. Я знаю, что мужчина в теле Финдли – убийца. Я знаю, что сам Финдли пытался убить Катриону. Я могла бы спокойно жить, если пришлось бы убить его. Погасить любые сомнения, которые могли бы возникнуть по поводу того, заслуживает ли настоящий Финдли этого, потому что в этом мире он бы получил смертную казнь за убийство Катрионы.

Я могу спрятаться. Поймать его врасплох. Убить его. Сбежать.

Меня часто интересовал вопрос – с чисто теоретической точки зрения – смогу ли я совершить убийство и остаться невидимой. Как детектив, у которого интерес к убийствам, у меня есть преимущество. «Преступление страсти», без подготовки? Нет. Я бы допустила ошибку. Все допускают. Но преднамеренное убийство? Возможно. В этом мире – абсолютно. Они не готовы к моему уровню опыта, не больше, чем к опыту серийного убийцы в теле Финдли.

Вот моя теория превращенная в практику. Я могу забрать все, что обнаружила, все, что узнала, убить Финдли и убежать.

Это как вариант… и я серьезно не рассматриваю его больше, чем на мгновение. Если мне пришлось бы убить его, чтобы спасти других – или себя – я бы это сделала. Но у меня всё ещё есть одна проблема здесь. Айла.

Если Грей не поверит мне, я скажу МакКриди правду, и Айла подтвердит мои слова. Он послушает Айлу, возможно, даже больше, чем Грей. Я видела, как он смотрит на неё. В их отношениях есть история. Невзаимная история? Или просто неудача в общении? Не имеет значения. Если Айла поддержит меня, МакКриди пересмотрит своё мнение.

Я буду прятаться. Убегу.

Принятие этого выбора занимает примерно три секунды. Даже в это время я не стою столбом у двери спальни. В любом случае – столкнуться или убежать – мне нужно начать с того, чтобы спрятаться, и я уже делаю это, размышляя.

В комнате только кровать и шкаф. Ничего больше. Нет гардероба – в этом мире функцию этого выполняют шкафы. Залезть под кровать означает попасть в ловушку. Даже укрывшись за ней, я останусь в неудобном положении. Поэтому прижимаюсь к стене рядом со шкафом и прислушиваюсь.

Прислушиваюсь к шагам которых нет.

Моя сигнальная ловушка определенно сработала. Дверь скрипнула, открываясь. Я подумала, что услышала пару шагов. Затем тишина.

Нашел ли самозванец Финдли ловушку? Всё было устроено просто. Дверь открывается, промежуток в петле расширяется, гвоздь падает на пол. Если человек услышит и найдет его, он подумает, что это просто упавший гвоздь. Ничего необычного.

Он попытается выяснить, откуда он упал? Пожалуйста, не будь мистером Умельцем. Будь таким же жильцом, каким была я, который бы положил гвоздь в сторону и сообщил бы об этом хозяину в сообщении.

Вероятнее ли мужчина попробует починить это сам? Мой отец бы это сделал, несмотря на то, что мама знает, где хранится молоток, и как его использовать.

Ещё варианты? Финдли понимает, что это предупреждение. Или что у него есть какие-то свои способы узнать, если кто-то войдет в квартиру в его отсутствии.

Я достаю нож. Не открываю его. Просто стою, держа его наготове, и ругаю себя за то, что у меня нет другого оружия. Ножи – это не лучший вариант. Он подойдёт, если мне просто нужно напугать убийцу, пока я бегу, но если мне придётся сделать больше…?

Меня не заставят сделать больше. Я справлюсь. Мне просто нужно пройти мимо него.

Чёрт возьми, почему бы ему не прийти домой, когда я находилась бы на кухне или в гостиной? Где-нибудь, где у меня была бы возможность проскользнуть мимо него. Здесь есть окно, но я не настолько глупа, чтобы думать, что смогу забраться туда и выбраться через него, пока он не войдёт.

Единственный выход. Дверь. Которая находится на другой стороне от Финдли.

Я затаила дыхание, прислушиваясь. Тишина. Затем скрип половой доски.

Хорошо, он не пытается найти причину упавшего гвоздя. Он знает, что здесь кто-то есть.

Я сжимаю свой нож. Следует ли мне его раскрыть? Или пробиться к выходу, не прибегая к обороне?

Что если у него есть свое оружие? Тогда мне определенно понадобится мое.

Я собираюсь открыть его, когда замечаю что-то в углу. Это едва заметно в темноте, но похоже на…

Это дубинка? О, да. Финдли хранит полицейскую дубинку в своей спальне, как я храню бейсбольную биту.

Я напрягаю слух. Кажется, в квартире тихо. Затем я слышу едва уловимое скольжение ботинка. Он на полпути по коридору. Я делаю один осторожный шаг, наклоняюсь и тянусь, пока мои пальцы не касаются дубинки. Они задевают дерево и начинают сжиматься, но я не попадаю точно, и движение заставляет дубинку опрокинуться. Резко сгибаюсь, и она стучится о стену, когда я хватаю её.

Взяв дубинку, отскакиваю обратно на своё место, прижимая её к груди. Нет возгласа из коридора. Нет топота ног. Он услышал меня. Он должен был, и всё же он продолжает своё бесшумное приближение.

Охотник, преследующий свою добычу.

Я складываю нож в карман и поднимаю дубинку, сжимая рукоять. Она деревянная, гладкая от времени. Есть ребристый участок для захвата и изношенный кожаный ремешок, чтобы обмотать вокруг запястья. Вес отличается от современной дубинки, и я проверяю её, готовясь.

Следующий звук так тих, что я почти уверена, что мне кажется. Скольжение по полу. Прямо у двери. Поворот в комнату.

Я прижимаюсь к шкафу, и когда задерживаю дыхание, кажется, что могу услышать его дыхание. Затем ещё один тихий шаг. Ещё один.

Он знает, что я здесь. И он знает, что у меня всего два места, где я могу спрятаться.

Глава 40

Я тихо вытаскиваю монету из кармана. Затем бросаю ее в сторону кровати. Я хочу, чтобы Финдли бросился к движению. Чтобы реагировал и двигался без размышлений.

Он этого не делает.

Снова слышен шорох. Я вжимаюсь в угол между стеной и шкафом настолько, насколько могу. Тогда вспоминаю о своей юбке. Я не ношу обтягивающее коктейльное платье. У меня длинные юбки поверх слоев подъюбников, и они не поместятся в этот угол вместе со мной. Я думаю о том, чтобы подтянуть их, но это вызовет и шум, и движение.

Забыв о юбках, я задерживаю дыхание. Поднимаю дубинку. Готова.

Появляется силуэт. Фигура в черной одежде, с черными волосами. Финдли приближается к кровати. Затем я вижу едва заметное движение в мою сторону, его лицо поворачивается, проверяя заднюю часть шкафа, прежде чем сосредоточится на кровати.

Я бросаюсь вперёд и замахиваюсь. В последнюю секунду он отклоняется. Дубинка попадает ему в плечо вместо черепа. Она всё равно должна сильно ударить, заставив его отступить. Я чувствую твёрдый удар. Но он едва шатается, и прежде чем я могу приготовиться для следующего удара, он хватает меня.

Я размахиваю дубинкой. Пинаюсь. Я даже отпускаю чертову дубинку из одной руки и бью кулаком. Это не должно быть так сложно. Я уже сражалась с самозванцем Финдли, и у него был шанс только тогда, когда у него была верёвка, стягивающая мне шею.

Тот парень, с которым я столкнулась раньше, был неудачным бойцом, все его удары неуклюжи, как у кого-то, кто никогда не сталкивался с кем-то большим, чем школьный хулиган. Это совершенно иное. Этот парень схватывает дубинку, уклоняется от моих ударов, игнорирует мои пинки, и с этим чертовым платьем на мне я не могу делать больше, и прежде чем я понимаю, что происходит, я оказываюсь у стены с рукой, зажимающей мой рот.

Он одной рукой держит мою дубинку, а другой прикрывает мне рот, но иначе меня не удержать. Я отпускаю дубинку и готовлю кулак для удара… и вижу его четко, выходящего из тени.

Светло-коричневая кожа. Темные глаза. И лицо, по крайней мере, на три дюйма выше, чем я ожидала у Финдли.

– Дункан? – прошептала я, мой голос приглушен его рукой. Он, кажется, не замечает – или не слышит – знакомого обращения. Он просто кивает головой, как бы ждущий, чтобы я согласилась.

Я киваю, и он опускает руку и отступает.

– Что вы здесь делаете? – шепчу я.

– Идем. – Он отмахивается и глядит в сторону коридора. – Констебль Финдли скоро вернется. Я пришел предупредить об этом. Пабы закрылись, и он возвращается.

Мои глаза широко открываются, в голове возникают десятки вопросов, но я закрываю рот и киваю.

– Он не в пабе, но да, я только что собиралась уходить. Миссис Баллантайн находится возле дома.

Его брови нахмуриваются, лицо мрачнеет.

– Ты привела мою сестру?

– Э-э, нет. Вы же следили за ней?

– Конечно, нет. Я следил за тобой. Ты явно спешила покинуть это место ранее сегодняшнего вечера, и я предположил, что ты собиралась следовать за новой уликой. Вот почему я заговорил с тобой – обещая изменить все, чтобы тебе не приходилось делать такие вещи в одиночку. Но, очевидно…

Он отступает, и в этом движении я вижу его боль.

Черт побери, Дункан. Прости. Я искренне сожалею.

– Простите…

– Нет нужды, – говорит он, слишком быстро, чтобы это было искренним. – Ты еще не доверяла мне. Я еще этого не заслужил. – Он направляется к залу. – Нам следует добраться до моей сестры. Она слишком безрассудна.

– Не безрассудна, – произношу я, спеша за ним. – Просто сжата рамками приличия. Она женщина и поэтому, когда ей выпадает приключение, она не готова с ним справиться.

Он поворачивается, чтобы взглянуть на меня, и я понимаю, что использую свой голос Мэллори. Я машу рукой в сторону зала.

– Мы поговорим позже, сэр. У меня есть… есть вещи, о которых я должна вам рассказать, но сейчас нам следует добраться до Ай… миссис Баллантайн.

Мы проходим два шага. Затем я внезапно останавливаюсь, так что он врезается в меня.

Я поворачиваюсь.

– Там записи. Я могу быстро их взять. Мне просто нужно, чтобы вы увидели, где они спрятаны, чтобы вы могли сказать детективу МакКриди.

– Поскольку я нашел вас здесь, я не уверен, как это что-то доказывает. Вы могли их здесь спрятать.

Я чертыхнулась себе под нос, а затем решительно двинулась вперед.

– Забудь про записи. Обсудим их, когда найдём вашу сестру.

– Ты в порядке, Катриона? У тебя странный голос.

– Я расстроена, сэр. Встревожена своими находками и беспокоюсь о миссис Баллантайн.

Мы подошли к двери. Я махнула рукой, чтобы он подождал, пока выгляну наружу. Ничего особенного – только лестница. Мы выскользнули из комнаты, и я первой поднялась, оглядывая двор.

Мы побежали к дороге и двинулись по ней. Грэй шагал размашисто, а я едва поспевала за ним, переходя на бег.

– Вы сказали, что знали о моих замыслах? – осторожно спросила я, больше чтобы заставить его заговорить. Он старался выглядеть естественно, но я чувствовала напряжение. То, что я не доверилась ему, задело его, даже если он делал вид, что это не так.

На мгновение он, казалось, собирался отмахнуться от моего вопроса. Затем сказал:

– Было что-то, о чём ты нам не говорила. Что-то о констебле Финдли. Ты что-то выяснила сегодня, и у меня сложилось стойкое впечатление, что ты не доверила бы эту информацию детективу МакКриди.

– Это не так.

– Нет? – Он бросил взгляд на меня, когда мы сворачивали за угол. – Да, возможно, я ошибся. Ты не доверяла ни детективу МакКриди, ни мне.

– Я подозревала констебля Финдли, а он очень близок с детективом МакКриди, поэтому я хотела убедиться в своих подозрениях, прежде чем рассказать ему.

– Именно это я и предполагал, – сказал он. – Я следил за тобой, видел, куда ты направляешься, и, поскольку встреча казалась маловероятной, я понял, что ты расследуешь дело констебля Финдли. Я сдерживаюсь, чтобы не читать тебе лекции о том, насколько это было опасно. Я знаю, ты не ребёнок, хотя кажешься мне очень юной. Но ты явно умеешь постоять за себя, как доказала при нападении на днях и как доказала сегодня вечером.

– Сегодня вечером я не слишком хорошо справилась, – пробормотала я. – Детектив МакКриди не шутил, когда говорил, что вы умеете драться.

Он пожал плечами, слегка расслабляясь.

– Это умение я приобрёл с ранних лет. Пока моя бывшая школа не начала принимать иностранных студентов, я был там аномалией, а некоторые люди не любят аномалий. Они принимают отличие за слабость. Я научился учить их обратному, иногда с помощью оценок, иногда с помощью кулаков. Проблема, как говорила моя мать, в том, что мне это стало слишком нравиться.

Я улыбнулась.

– Ну, у вас это хорошо получается, что, несомненно, помогает.

– Да, и поэтому, как коллега по боевому искусству, я скажу, что ты тоже явно имеешь подготовку. Ты бы справлялась намного лучше без этих проклятых юбок.

– И не говорите.

Он расслабился ещё больше, даже позволил себе легкую улыбку. Я собиралась что-то сказать, когда мы свернули за угол, и я резко остановилась.

Айла исчезла.

– Катриона? – спросил Грэй, нахмурившись.

Я подобрала юбки и побежала. Он последовал за мной, и я помчалась к тому месту, где видела её в последний раз.

– Она была здесь, – сказала я.

– Ты уверена? – Он всматривался через улицу и сам ответил на свой вопрос. – Да, это тот самый дом. Не паникуй. Она просто вернулась домой. Она увидела, как мы повернули за угол, или услышала наши голоса и сбежала. Мы найдём её дома, слегка запыхавшуюся, притворяющуюся, что была там всё это время. Да, не нужно паниковать.

Я не упоминаю, что он уже сказал это дважды. Эти слова он скорее произносит для себя, нервно расхаживая и пристально осматривая улицу.

– Если только она не услышала нашу стычку в квартире, – говорит он. – Возможно, она пришла тебе на помощь и обошла с другой стороны. Проклятье. Мы будем бегать кругами в поисках её, а она уже дома. Я уверен, что так и есть.

Я слушаю его лишь вполуха. Хожу взад-вперед по тротуару, обдумывая ситуацию. Да, Айла бы убежала, если бы услышала нас. Мы не шептались, как только вышли на улицу. Да, она могла услышать грохот или стоны из квартиры – трудно вспомнить все звуки, когда анализируешь драку.

– Я побегу домой, – говорит Грэй. – Я одет так, чтобы двигаться быстрее. Независимо от того, дома ли она, я вернусь с экипажем. А ты осмотри заднюю часть дома. Смотри…

Он внезапно прерывается:

– Ты так и не сказала, нашла ли доказательства вины констебля Финдли.

– Он тот, кто напал на меня в первый раз. Я в этом уверена.

– Что?

– Он думает, что я его предала. Женщина, которую я считала подругой, рассказала ему и заманила его той ночью в паб, где я была. Я нашла доказательства в его комнате. Да, вы идите домой за экипажем, а я осмотрю задний двор.

– Если Финдли пытался убить тебя, что ты собираешься делать?

Я стою на том месте, где видела Айлу, размышляя. Вряд ли самозванец мог подкрасться к ней сзади. В этом вся особенность таунхаусов – здесь нет боковых проходов, чтобы подобраться незаметно. И также нет боковых проходов, где она могла бы спрятаться, поэтому она была как на ладони.

Айла нашла это место между передними ступенями и кустом. Оно позволяло ей видеть прямо через улицу, на то, что она, должно быть, поняла – в отличие от меня – было окном в квартире Финдли. Я не заметила окно из-за занавески. Она не видела моего света и решила, что затемнённое окно означает отсутствие Финдли дома.

Возможно, она укрылась здесь, обдумывая следующий шаг? Если так, то обошла ли она квартал, чтобы войти через подвальное окно?

Если она действительно пошла сзади, то нам нужно добраться до неё и предупредить её. Так почему я не прошу Грея сделать это? Почему я не говорю ему, что побегу к его таунхаусу, проверю её и приведу Симона с экипажем?

Потому что я стою там, где стояла она, и у меня дурное предчувствие. Совсем дурное.

Она может видеть таунхаус Финдли отсюда. Что она не может видеть? Того, кто приближается с этой стороны дороги.

– Проверьте переулок! – приказываю я.

Его брови поднимаются от неожиданности приказа. Я должна отступить, но я так отвлечена, что бросаю на него суровый взгляд, как коллега-детектив. Наши глаза встречаются, и я чувствую мгновенную связь. Он моргает и отшатывается.

– Кто-то из нас должен проверить, – говорю я. – Быстро. До возвращения Финдли. Я хочу ещё раз осмотреться здесь. Это меня тревожит.

– Что именно?

– Пожалуйста, проверьте заднюю дверь, сэр. – Я снова встречаюсь с ним взглядом, надевая маску Катрионы. – Мы не хотим, чтобы миссис Баллантайн оказалась там, если он вернётся.

– Да, конечно. – Он смотрит вниз по улице. – Ты будешь в безопасности?

Я достаю нож из кармана.

– Ну, тогда, – говорит он. – Я должен быть благодарен, что ты попыталась использовать дубинку против меня вместо этого.

– Ножи оставляют много следов. К тому же они оставляют характерные раны.

Он подавливает смешок и затем убегает. Я наклоняюсь, чтобы осмотреть землю. Нет следов там, где стояла Айла. Если бы её вытащили силой, остались бы отметины в земле, а их нет.

Я параноик. Она услышала нас и убежала. Ночь тихая, а Грей говорит не самым тихим голосом.

Она в порядке. Просто…

Мой взгляд останавливается на что-то в кусте. Я тяну это и замираю от ужаса.

– Дункан! – кричу я, а затем быстро поправляюсь. – Доктор Грей!

Он был не дальше пятидесяти футов и повернулся, прибегая обратно еще быстрее. Я подняла то, что нашла. Женская черная перчатка.

– Она была в кусте, – говорю я. – Это её?

Он выхватывает перчатку из моих рук и выворачивает манжету. Инициалы Айлы вышиты там нитью цвета слоновой кости.

– Она могла снять перчатки, – говорю я. – А потом уронить одну в спешке. Но она была спрятанной в кустах. Как будто она специально её туда положила.

Как будто её застал врасплох самозванец. Как будто её силой убрали с места. Не тащили, а заставили уйти под угрозой насилия. Она хочет оставить след. Засовывает перчатку в куст.

Я говорю себе, что это глупо. Кто бы нашел эту перчатку?

Я, когда мы бы поняли, что она пропала, и догадались, куда она могла пойти. Это слабая надежда, но у неё не было другого выбора.

Грей шагает в другую сторону, и я думаю, что он оставляет меня позади. Он проходит около десяти футов и наклоняется. Поднимает что-то, похожее на маленькую белую таблетку. Я подхожу ближе и вижу, что это один из Айлиных мятных леденцов.

– Это Айлы, – говорю я. – Она любит мятные леденцы.

– Нет, – говорит Грей, его голос рычит, когда он идёт по тротуару. – Она их совсем не любит.

Я бегу, чтобы догнать его, и оба мы осматриваем тёмную землю в поисках ещё одного белого пятна.

– Это не её? – спрашиваю я. – Похоже на её. Она делает их сама, и они довольно специфические.

– Это её, – бормочет он. – Наследие от её проклятого мужа. Однажды он сказал ей, что у неё плохой запах изо рта. Но это был не из-за ее рта, это были её химикаты. Но она это восприняла…

Она решила, что у неё галитоз, и развила привычку постоянно сосать мятные леденцы. Нервная привычка.

Я замечаю ещё один леденец и перехожу на бег. Наклоняюсь, но это всего лишь белый камень. Затем вижу ещё один леденец, в нескольких футах от первого.

– След из хлебных крошек, – говорю я.

Грей не отвечает. Он обдумывает, что это значит. Что его сестру похитил убийца.

Хотя он этого не знает. Он знает, что Финдли душил Катриону, но это не обязательно делает его убийцей. Я ничего не упоминала о том, что Финдли может быть серийным убийцей, и сейчас рада этому. Одного взгляда на его лицо, напряженное от страха и гнева, достаточно, чтобы понять, что этого достаточно. Он боится за неё, но сохраняет ясность ума, удерживая панику.

– Зачем он её забрал? – говорит он.

Я вздрагиваю.

– Ч-что?

– Если бы Финдли застал её, когда она вломилась в его квартиру, он бы разозлился, и мы знаем, что у него нрав убийцы. Но если он застал её через дорогу? Моя сестра исключительно умна. У неё было бы оправдание наготове, если бы кто-то спросил, почему она там ошивалась.

Я продолжаю искать на земле.

– Катриона?

Я наклоняюсь к тому, что, как я знаю, является галькой, поднимаю её и тут же отбрасываю. Когда я выпрямляюсь, его рука ложится мне на плечо, хватая и поворачивая меня к нему лицом.

– Что ты от меня скрываешь? – спрашивает он. Прежде чем я успеваю произнести хоть слово, его лицо темнеет. – Финдли был замешан в делах с Эвансом. Ты не расследовала его как человека, который напал на тебя. Возможно, это то, что ты нашла, но не то, что подозревала. Мы уже установили это.

– Мы ничего не установили, сэр, кроме того, что ваша сестра оставляет след, что указывает на её похищение и опасность.

– Ты! – кричит он, так громко, что я вздрагиваю.

Он идет мимо меня, и я оборачиваюсь, чтобы увидеть пожилого мужчину, разговаривающего с кем-то через окно. Мужчина поворачивается, и даже отсюда я вижу, как он щурится на этого высокого, широкоплечего человека, марширующего через дорогу. Он не отступает и не морщится. Просто щурится, будто не понимает, что видит.

Я подбираю юбки и бегу через дорогу.

– Добрый вечер, сэр, – говорю я, прежде чем Грей успевает сказать что-то еще. – Прошу прощения за резкость приветствия моего господина. Мы ищем одну особу, и он сильно обеспокоен её безопасностью.

Грей бросает взгляд через плечо, который ясно говорит, что ему не нравится, что я вмешиваюсь. Я отвечаю ему жестким взглядом. Он беспокоится за Айлу и злится на меня за то, что, справедливо считает, я что-то от него скрываю. Он вот-вот обрушит этот гнев на потенциального свидетеля, и я не позволю ему это сделать.

– Ах, – говорит мужчина, кивая. – Предполагаю, вы ищете свою жену? Рыжеволосую даму в траурной одежде?

– Да, – отвечаю я, прежде чем Грей успевает его поправить. – Это моя госпожа.

– Ваша госпожа должна оставаться дома, – раздается голос из окна. Это женский голос, хотя я не вижу её через мутное стекло. – Она пьяна.

– Она нездорова, – говорит мужчина. – Я бы не стал спекулировать на причине, и так как она была в трауре, я бы сказал, если бы это было опьянение, у неё есть причина, бедная женщина.