355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Катарина Причард » Негасимое пламя » Текст книги (страница 31)
Негасимое пламя
  • Текст добавлен: 24 сентября 2016, 02:44

Текст книги "Негасимое пламя"


Автор книги: Катарина Причард



сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 32 страниц)

Глава XVII

Тихонько напевая, Шарн бродила но опушке молодого леска, отыскивая во мху лесные фиалки, выглядывавшие из-под крошечных кругленьких листочков. Она уже насобирала небольшой букетик этих нежных цветов с прозрачными белыми лепестками и розовато-лиловой сердцевинной.

Дэвид лежал неподалеку на земле, наблюдая за ней. Она постелила ему плед, положила несколько подушек и оставила одного подремать на солнышке. Над небольшим, чуть тлеющим костром, который она развела для отпугивания мошкары и москитов, поднималась легкая голубая дымка.

Ему была видна только спина Шарн, собиравшей фиалки у самой опушки, на границе расчищенного от леса участка позади домика Мифф. День выдался по-летнему теплый, и на ней было легкое ситцевое платье. Сквозь полуопущенные веки Дэвид видел поблескивавшие на солнце золотистые, схваченные узлом на затылке волосы.

– Что вы там мурлычите, Шарн? – сонно спросил он.

– Песенку о тропинке, которую проложил кто-то в кустарнике «во имя любви к златокудрой красавице», – ответила она и тихонько запела:

 
Бежит тропа любви, минуя все преграды,
К любви ведет она,
И счастьем я полна.
 

– Вы счастливы? – приподнявшись с земли, спросил Дэвид.

Она подошла к нему с букетиком фиалок.

– Посмотрите! – воскликнула она, опускаясь на землю рядом с ним. – Ну разве не прелесть, такие скромные и невинные, я их так люблю.

– Вы не ответили на мой вопрос, – настаивал он.

– Счастлива ли? – переспросила Шарн. – Конечно, гораздо счастливее, чем могла мечтать.

Поднеся к лицу букетик фиалок, она задумчиво продолжала:

– У меня достаточно причин, чтобы быть счастливой. Эти чудесные дни отдыха, проведенные вместе с вами, Дэвид. Вы снова здоровы. К тому же в Москве подписан договор о запрещении испытаний ядерного оружия. Вы только подумайте, Дэвид, правительства Соединенных Штатов, Англии и Советского Союза пришли к соглашению о прекращении испытаний ядерного оружия в атмосфере, космосе и под водой. Более того, в преамбуле договора говорится, что главной целью подписавших договор сторон является скорейшее заключение соглашения о всеобщем и полном разоружении под международным контролем.

– По мнению президента Кеннеди, это «шаг к разумному решению вопроса, шаг к избавлению человечества от войны», – словно размышляя вслух, сказал Дэвид. – И это вселяет новые надежды, правда? – Голос его задрожал от волнения. – Взят еще один бастион. Надо и дальше продолжать в том же духе. К нашему движению примкнут новые сторонники; усилится давление на правительства, борьба за мир примет невиданный размах. Уже занимается заря первого благословенного дня мира, в котором не будет войн и оружия. Надо работать, засучив рукава, во имя быстрейшего его наступления, а я торчу здесь и зря теряю время. Мы живем тут уже почти месяц. Пора возвращаться в город и впрягаться в работу…

– О Дэвид, – взмолилась Шарн, и в ее серьезном голосе зазвучали вдруг радостные нотки, – вдвоем работается лучше, чем в одиночку. Давайте не будем расставаться. Я все сделаю, чтобы «негасимое пламя» не меркло в вашей душе, а, наоборот, разгоралось все ярче и ярче. У меня есть масса возможностей помогать вам – я буду вашим секретарем и экономкой, буду следить, чтобы вы хорошо питались. Я умею хорошо готовить, вы ведь теперь и сами в этом убедились… Ну и потом Нийл считает, что я не должна позволять вам переутомляться, как это сплошь и рядом случалось раньше.

– Нийл, кажется, считает само собой разумеющимся, что в ваши обязанности входит не допускать меня до выполнения моего долга.

Давид усмехнулся, вспомнив прощальный совет Нийла. И с нежностью глядя на Шарн, улыбнулся.

– Он знает, что я люблю вас, – грустно сказала Шарн. – И что я сделаю для вас все на свете.

– Меня беспокоит лишь одно, – Дэвид помедлил, обдумывая, как бы пояснее выразить свою мысль, – справедливо ли это по отношению к вам?

– Я ведь знаю, что вы не любите меня – не любите так, как я люблю вас, – печально отозвалась Шарн. – Но это и не столь уж важно… мы ведь можем остаться хорошими друзьями, какими были здесь.

– На неопределенное время? – лукаво воскликнул Дэвид. – Э, нет, дорогая. Я уже начинаю понимать, что это невозможно.

Он откинулся на подушки и, закрыв глаза, весь ушел в блаженный покой, навеваемый теплым солнечным днем, шелестящими у кромки леса кустами.

Шарн решила, что он уснул. Лесная тишь, пронизанная только щебетом и пением птиц, окутала их. Шарн думала о том, что ее попытка уговорить Дэвида быть вместе, потерпела окончательный провал. В этот момент он открыл глаза и улыбнулся.

– Поцелуйте меля, Шарн, – сказал он.

Она склонилась «нему, выронив из рук букетик фиалок. Свежими, нежными, как у ребенка, губами она коснулась его щеки. Губы их встретились, и у нее перехватило дыхание.

Дэвид снял с Шарн очки и крепко прижал ее к себе, чувствуя, как слабеет она в его объятиях. Уста их соединились в долгом трепетном поцелуе. Губы Дэвида требовательно и властно прильнули к ее губам. После слабого сопротивления она, словно цветок, открылась навстречу ему, вся во власти охватившего ее чувственного восторга. Он не стал противиться ответной страсти и весь отдался волне блаженства, которая захлестнула его и властно понесла навстречу жизни.

Он почувствовал мгновенный укол совести при воспоминании о бурных ласках, которые дарила ему Джан. Но тут же жгучее желание затмило собой все.

День уже клонился к закату; Дэвид выпустил Шарн из своих объятий, объятий, перед которыми померкли все ее возвышенные, поэтические представления о любви и страсти.

Вот то, чего я ждал, – насмешливо и вместе с тем радостно сказал Дэвид. – Понимаешь, Шарн, я не мог принять от тебя этого дара – твоей любви, пока не ощутил в себе ответного чувства… Не провести ли нам здесь еще несколько дней – пусть это будет наш медовый месяц? А уж потом вернемся к работе, а?

– О Дэвид! – только и могла выговорить Шарн.

– Я не желаю, чтобы кто-нибудь из наших друзей поглядел на тебя косо. – Он снова привлек ее к себе. – Или оскорбил тебя нехорошим словом. Как только вернемся в город, сразу же зарегистрируем наш брак.

Он принялся подбирать с земли рассыпавшиеся фиалки.

Шарн прижалась к нему, улыбаясь сквозь слезы.

– Может, мне все это только приснилось? – воскликнула она. – Или это явь?

– Клянусь всеми деревьями в лесу, всеми птицами, пчелами и дикими цветами, а также жизнью тех, кто борется за то, чтобы на земле царили мир и красота, – клянусь любить и беречь тебя, Шарн, до последних минут нашей жизни!

Он перевязал фиалки крепкой травинкой.

– А вот тебе и свадебный букет, – сказал он, протягивая ей фиалки.

Когда они вернулись домой, над лесом уже сгущались сумерки. Со стороны кустарника неслись дурманящие запахи мирта, сассафраса, кизила и папоротника. От разведенного Шарн тлеющего костра поднималась к небу тоненькая струйка дыма – словно курился фимиам. На западе над горизонтом в вечернем небе зажглась первая звезда.

– Погляди-ка, – радостно воскликнул Дэвид. – Она светит нам, словно далекая звезда той надежды, для осуществления которой мы отдаем все свои силы. Мы никогда ее не забудем – этот вечный залог нашей веры друг в друга.

Букетик фиалок выпал из рук Шарн. Чуть тронутый увяданием, лежал он на пороге лесного домика, наполняя вечерние сумерки тонким нежным ароматом.

Д. Ираминов
Писатель-борец

I

Катарина Сусанна Причард прожила долгую (восемьдесят пять лет), интересную и плодотворную жизнь. Еще в юные годы, решив стать писательницей, она сознательно направила свои устремления к тому, чтобы видеть больше, знать глубже, чувствовать сильнее заботы и радости, надежды и разочарования, тревоги и искания трудового народа, с которым была связана как своим происхождением, так и положением в обществе. Дочь провинциального журналиста и редактора, она не получила систематического и законченного образования и, подобно Максиму Горькому, прошла свои «университеты» среди простых людей, добывая так же, как они, кусок хлеба. Постоянное и тесное общение с народом научило ее с молодых лет не только умению ценить труд, создающий все богатство этого мира, но и понимать серьезность неустранимых противоречий между теми, кто трудится, и теми, кто присваивает плоды чужого труда.

Сразу же по окончании средней школы Катарина Причард занялась изучением жизни австралийской провинции, отправившись гувернанткой в один из маленьких городков, затем в той же роли к скотоводам в настоящую австралийскую глушь. Она понаслышалась немало былей и легенд об освоении богатых, но диких мест Австралии первыми поселенцами, познакомилась со знающими людьми и умельцами. После нескольких лет активного изучения настоящего и прошлого молодого энергичного и весьма своеобразного народа (Австралия долгое время была местом ссылки политических заключенных и уголовников из Англии), Катарина Причард отправилась через Америку в Англию, в Лондон, который рассматривался в те времена образованными жителями Британской империи как политическая, интеллектуальная и духовная Мекка, чтобы добиться именно там литературного признания. И в Лондоне она жила среди трудового люда, писала об их жизни я труде.

Близость к народу заставила ее волноваться его тревогами и вдохновляться его стремлениями, и уже в Лондоне проявилась готовность Катарины Причард не только писать о язвах капиталистического строя, но и активно бороться за их устранение. Побывав на фронте во Франции в первые годы мировой войны, она воспылала неугасимой ненавистью к войнам вообще. Война, бессмысленную жестокость которой Катарина Причард увидела и поняла, взволновала ее тем сильнее, что в нее все больше втягивались пока еще в качестве добровольцев сыновья далекой от Европы Австралии. Вернувшись на родину, Катарина Причард включилась в борьбу против официального участия Австралии в войне и прежде всего против стремления властей ввести «узаконенную» мобилизацию, чтобы посылать австралийскую молодежь на кровавую бойню не только в добровольном, но и в насильственном порядке. И хотя ее младший брат, как и многие другие молодые австралийцы, охваченные шовинистским угаром и «романтикой войны», добровольно надел военную форму и отправился в Европу, Катарина Причард продолжала еще активнее выступать против войны, вызвав враждебность властей. Убежденная страстность и самоотверженная искренность, с какой она разоблачала чудовищную преступность войны, завоевали молодой писательнице уважение широкой общественности страны.

Однако свою настоящую дорогу – дорогу писателя, ставящего свое перо на службу народу, – Катарина Причард нашла под влиянием Великой Октябрьской социалистической революции. В своей великолепной автобиографической повести «Дитя Урагана» она описала это восторженно и ярко: «Проходя однажды вечером по мосту Принца, я увидела первые плакаты (рекламы очередного номера газеты с главной новостью. – Д. Я.), сообщавшие о революции в России. Итак, свершилось. Сбылась мечта изгнанников, с которыми я некогда встречалась в Париже. В тот вечер небо среди облаков сияло золотом, и все вокруг было пронизано золотистым светом. Мне в состоянии радостного и головокружительного возбуждения это показалось добрым знамением. Я не сомневалась, что революция – это событие, которое должно потрясти мир. Я чувствовала, что события, свершившиеся в России, должны оказать влияние на жизнь людей во всех странах, однако я тогда еще плохо представляла себе, каким образом революция найдет свое завершение в социалистическом государстве.

Из нападок печати на Ленина и вообще на большевиков можно было понять, что все эти люди руководствуются теорией Маркса и Энгельса. Не теряя времени, я приобрела все их сочинения, какие можно было достать в Мельбурне, и засела за их изучение. Наши споры с Кристианом (Джолли-Смитом), Иэрсменом и Баракки (деятели левого рабочего движения в Мельбурне; Иэрсмен стал позже первым секретарем возникшей в 1920 г. Коммунистической партии Австралии, – Д. К.)только подтвердили мое мнение, что из всех теорий, с какими мне довелось познакомиться, она единственная дает разумную основу для преобразования нашей социальной системы. Это открытие просветило мой ум. Оно давало ответ, которого я давно добивалась».

Вооруженная самой передовой и революционной теорией, Катарина Причард бросила все свои силы и талант на то, чтоб и добиться замены обреченного историей капиталистического общества более прогрессивным социальным строем. Вместе с другими она приняла активное участие в создании Коммунистической партии Австралии, членом ЦК которой была долгие годы, и до последнего дня своей жизни – более пятидесяти лет – боролась в ее рядах. Бросая вызов буржуазному общественному мнению, пытавшемуся подвергнуть молодую коммунистическую партию остракизму, она опубликовала брошюру «Почему я коммунистка», в которой с партийной ясностью и талантливой убежденностью изложила свои взгляды – взгляды борца за социализм.

Значительно позже (в 1959 г.), выступая на конференции писателей-коммунистов, Катарина Причард сказала: «Всю мою жизнь я руководствовалась марксизмом-ленинизмом, и я старалась, чтобы это нашло отражение в моем творчестве». Эта верность великой идее, ее вдохновляющая сила с поразительной яркостью проявились как в жизни, так и в творчестве талантливой писательницы.

В день ее восьмидесятилетия (4 декабря 1964 г.), который широко отмечался в Австралии, Генеральный секретарь Коммунистической партии, ныне покойный, Л. Шарки говорил: «Австралийские коммунисты поистине гордятся тем, что одной из основательниц нашей партии является величайшая австралийская писательница, которая, с гордостью провозглашая свои политические убеждения, сделала их составной частью творческой литературной работы».

Как и все настоящие коммунисты Катарина Причард была с первых дней рождения первого в мире социалистического государства до своей смерти верным, последовательным и непоколебимым другом нашей страны. В своих многочисленных статьях и речах она защищала Страну Советов от нападок явных врагов и мнимых друзей. В тяжелые для нее времена она отправилась в Европу, рассчитывая обязательно попасть в Советский Союз. В 1933 году она побывала в нашей стране, встретилась не только с писателями, но и с рабочими и крестьянами, со студентами, с молодежью. Вернувшись домой, она написала книжку очерков «Подлинная Россия», полную восторженного восхищения мужеством и самоотверженностью советских людей, строящих в условиях враждебного окружения новое социалистическое общество.

Вместе с другими австралийскими друзьями Советского Союза она была инициатором создания Общества австралийско-советской дружбы, которое затем возглавляла долгие годы, а потом была вице-президентом общества «Австралия – СССР». В самые трудные времена, когда буржуазной пропаганде удавалось вызвать на далеком континенте вражду к Советскому Союзу и даже колебания среди партийных и писательских друзей Катарины Причард, она оставалась нашим верным и преданным другом. Ее травили в печати, ее преследовали власти, на нее нападали разного рода оппортунисты и ревизионисты, но писательница верила в первую страну социализма и с негодованием отметала все нападки. Она по боялась противопоставить себя группам, фракциям или даже отдельным руководящим деятелям Коммунистической партии. За год до своей смерти, когда буржуазной пропаганде удалось толкнуть в антисоветский лагерь даже некоторых левых деятелей Австралии в связи с событиями в Чехословакии, Катарина Причард выступила в защиту Советского Союза и других социалистических стран, пришедших на помощь чехословацким трудящимся. «Советская тактика оказывалась правильной и всегда опережала империалистические интриги, – заявила она. – Я по-прежнему придерживаюсь убеждения, что народ Советского Союза и его правительство всегда будут успешно защищать социалистический строй, установление которого стоило таких усилий и который ныне стал величайшей силой».

II

Вероятно, под влиянием своего отца Катарина Причард начала писать очень рано, но зрелые очерки и рассказы стали появляться из-под ее пера лишь после того, как она пожила в народной гуще сначала в австралийской провинции, а затем среди обитателей лондонских трущоб. Стараясь не увлекаться изнурительной, хотя часто и необходимой репортерской работой в мельбурнских и лондонских газетах, писательница сосредоточила свои усилия на писании первого романа «Пионеры», посвященного людям, осваивающим неизведанные богатства Австралии. Роман был по достоинству оценен в Лондоне и получил премию, что позволило молодой писательнице – ей был тогда тридцать один год – вернуться на родину уже в ореоле славы. И хотя ее приняли в родной Виктории – самой южной провинции Австралии – с почестями (правительство дало в ее честь обед), писательнице снова пришлось запрячься в газетную лямку.

Тяга к простому народу, стремление показать его трудную, но незаменимо полезную жизнь заставили Катарину Причард оторваться от привычной городской обстановки и отправиться в далекий Лайтнинг-ридж, где добывали под землей ценный камень – опал. После кропотливого изучения труда и жизни горняков – писательница опускалась под землю, работала рядом с ними, жила – она вернулась в Мельбурн, охваченная желанием описать этих интересных людей, их трудную судьбу. В 1921 году роман «Черный опал» был опубликован, и перед читателями предстали нарисованные талантливым пером рабочие-горняки. Их образы были выписаны столь ярко, что горняки узнавали себя в героях романа и в письмах к автору вносили лишь мелкие поправки. Рабочий, человек труда вошел в австралийскую литературу, как полноправный герой, имеющий но меньше права на внимание писателей, чем кто-либо другой.

Это пристальное и доброжелательное внимание к человеку труда нашло еще более яркое отражение в последующих романах Катарины Причард – «Погонщик волов» (1926), «Цирк Хэксби» (1930), «Близкие незнакомцы» (1937). Однако с наибольшей полнотой, художественной яркостью и глубиной люди труда изображены писательницей в ее великолепной, всемирно известной трилогии «Девяностые годы» (1946), «Золотые мили» (1948) и «Крылатые семена» (1950), которая справедливо называется «австралийской эпопеей». Эта трилогия показывает становление современной Австралии со всеми ее необычными особенностями, сложностями и своеобразием.

В коротком авторском предисловии к первому роману «Девяностые годы» говорилось: «В этой повести о золотых приисках Западной Австралии я пыталась не только изобразить жизнь отдельных людей, но и дать историю развития определенной отрасли промышленности». И хотя главное место в этом романе занимают золотоискатели-старатели и основную коллизию произведения составляет их борьба с капиталистами, отнимающими у них золотоносные участки, оно значительно шире и по показу социальных явлений, и по идейной устремленности автора, который подводит читателей к мысли, что силе хозяев, то есть капитала может противостоять только единение рабочих, то есть организованность рабочего класса.

Действие второго романа трилогии «Золотые мили» охватывает еще более широкую арену как в территориальном, так и в социальном смысле. Помимо золотоносного района действие развертывается в других частях Австралии, а вовлечение ее в войну – борьба против этого составляет одну из важных частей романа – позволяет автору, хотя и через письма действующих лиц, показать бессмысленно жестокое лицо первой мировой войны. В романе еще явственнее проступает необходимость сплочения всех сил народа для защиты не только созданных им материальных и духовных ценностей, но и прежде всего самого человека, ставшего главной жертвой капиталистической алчности.

Писательница подводит читателя к пониманию неизбежности замены бесчеловечного капиталистического строя другим, который провозглашает свободу, равенство, братство и счастье для всех своими главными целями. Она видит воплощение этого строя в первой стране социализма, против которой ополчились все силы черной реакции, сделавшие своим военным авангардом вооруженный до зубов фашизм.

Словно оглядываясь на исторический путь, пройденный австралийским народом, как и другими народами, за последние пятьдесят – шестьдесят лет, в последнем романе трилогии «Крылатые семена» Катарина Причард вернулась к старым, знакомым читателю героям, но показала рядом с ними представителей нового молодого поколения, которое достаточно хорошо понимает, что происходит в этом большом мире, видит свое место в борьбе между прошлым и будущим и осознает свою силу. На сцену выходят коммунисты – сыны рабочего класса, выразители его дум, надежд и стремлений. Писательница увидела, поняла и с убедительной яркостью настоящего художника отразила в этом романе политическое созревание австралийского рабочего класса.

Трилогия – творческая вершина Катарины Причард – наивысшее достижение австралийской литературы. Переведенная на многие языки, она впервые дала внешнему миру представление об удивительном своеобразии жизни и борьбы трудового народа этого далекого и малознакомого континента, и привлекла к австралийскому народу широкое и благожелательное внимание.

После завершения трилогии, потребовавшей многих лет накопления материала, обдумывания и писания, Катарина Причард признавалась: «Я чувствую, что созданием трилогии достигла цели своей жизни. Я вложила в этот роман все свое литературное мастерство, все свои знания».

Безусловной заслугой писательницы является то, что она впервые ввела в австралийскую литературу в роли героев коренных жителей Австралии – аборигенов, показав их в правдивом и теплом свете. Помимо рассказов «Куду», «Марлин», «Нгула» и других, она написала правдивый и трогательный роман «Кунарду», посвященный жизни аборигенов.

Трудолюбивая и добросовестная до щепетильности, Катарина Причард обладала не только блестящим пером, но и остропытливым умом исследователя-социолога. Прежде чем сесть за писание романа или даже рассказа она изучала обстоятельства события, избранного ею в качестве основы произведения, старалась встретиться с прототипами героев, пыталась разобраться во всем, что было связано или могло быть связано с событием. Рассказывая читателям о своей работе над первым романом трилогии «Девяностые годы», Катарина Причард писала: «В течение ряда лет я собирала материалы – жила и работала на приисках, беседовала со стариками старателями, слушала их рассказы о походах за золотом и трудностях тех дней. Я перечитала старые газеты и почти все, что было написано на эту тему; однако в основу этой повести легли воспоминания двух лиц, названных мною Динни Квин и Салли Гаут. Описанные события их жизни – действительные события; и у остальных героев есть прототипы среди первых золотоискателей, хотя, по вполне понятным причинам, я избегала полнейшего сходства».

Перед писанием романа «Цирк Хэксби», идею которого подсказал ей несчастный случай с цирковой наездницей, писательница провела несколько недель с цирком, стараясь познать сложные и трудные особенности этого искусства, а также «войти» в повседневную жизнь артистов. Задумав рассказ об аборигенах, позже названный «Куду», писательница, «чтобы правильно воссоздать фон для этого короткого рассказа», совершила поездку по железной дороге, затем, сойдя на конечной станции, проехала более шестисот километров на лошадях. Правда, неудобства поездки вознаградились сторицей: помимо «фона» для рассказа Катарина Причард нашла материал для своего ныне переведенного на многие языки романа об аборигенах «Кунарду».

Глубокое знание жизни в сочетании с умением улавливать глубинные социальные и политические процессы позволило Катарине Причард добиться той поистине художественной полноты и убедительности в изображении событий, характеров, обстановки, которой выделяются и запоминаются ее произведения. Даже перед читателем, никогда не бывавшим в Австралии, эта далекая страна золотоискателей, скотоводов, горняков, докеров, строителей – красивых и смелых людей – предстает на страницах, написанных талантливым пером Катарины Причард, во всей своей яркой неповторимости.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю