Текст книги "Том 3. Мини-убийцы"

Автор книги: Картер Браун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 29 страниц)

Глава 3

У меня есть испытанный способ летать на самолетах: едва я вступаю на борт авиалайнера, сажусь на свое место и снимаю ботинки, а потом мало-помалу ублажаю себя спиртным до приятного опьянения. Нервы мои расслабляются, и я начинаю дремать. Из всего этого следует, что в принципе воздушное пространство действует мне на нервы.

К тому времени, как мы долетели до Сан-Франциско, я чувствовал себя совершенно измочаленным. Мне пришлось дожидаться самолета на Сидней, и потому ничего не оставалось, как торчать в баре и накачиваться бурбоном, пока не объявили посадку. На борт я поднялся несколько неуверенной поступью, и стюардессы поглядывали на меня неодобрительно, однако мне было все равно.

Большую часть пути до Гонолулу я проспал и очнулся, лишь когда самолет начал снижаться. Солнце так и сияло, а Тихий океан был синим-синим. Из дымки один за другим появлялись зеленые острова, и я принялся разглядывать пляжи и коралловые рифы, а потом перед глазами возникли высокие здания Гонолулу. Я проклинал себя за то, что скверно спланировал время: можно было бы устроиться так, чтобы провести в Гонолулу день-другой, лениво полеживая на пляже, впитывая солнечные лучи, и вообще отдыхать, а не лететь тем же лайнером до самого Сиднея. Может, Фрэн намеренно выбрала такой вариант маршрута, чтобы уберечь меня от тропических соблазнов.

После Гонолулу мы взяли курс к югу на Австралию, с короткой остановкой на Фиджи. Эта часть пути оставила у меня в голове лишь туманный след. Я просто не представляю, что случилось со средой. Мы пролетели Гавайи ночью во вторник, а через час командир лайнера что-то сказал о цепочке дат – и вдруг наступил четверг!

Мы летели сквозь ночь, и я чувствовал себя слишком усталым, чтобы следить за полетом. В глаза словно песку насыпали.

В Сидней мы прибыли на рассвете. Город, окрашенный в мягкие розовые и серые тона, сиял в лучах восходящего солнца; за длинной извилистой линией гавани лежало открытое море. Мы пролетели над аркой моста и над причудливым зданием Оперы. По всей гавани плавали паромы, на магистралях города движение было насыщенным и оживленным. Город еще только просыпался, большой, современный город. Я думал, что он куда меньше.

Мы начали быстро терять высоту. Вспыхнула надпись «Не курить», и мы пристегнули ремни. Мы были почти на месте. На шестом континенте.

Наконец мы покинули самолет. Ноги мои ступали неуверенно, когда я шел за остальными пассажирами к зданию терминала, где мы сначала прошли иммиграционный контроль, потом получили багаж и миновали таможню. Весь процесс занял не более двадцати минут, йотом я прошел в двери и принялся осматривать полный народу зал.

– Мистер Бойд? – раздался позади меня живой и необычайно женственный голос.

– Да, это я.

Я был удивлен, так как не ожидал, что меня встретят. Обернувшись, я удивился еще больше при виде той, что меня встречала. Передо мной стояла красивая девушка, высокая, элегантная. Ее черные волосы, разделенные пробором, обрамляли лицо, словно бархатистые крылья ворона, вызывая желание провести по ним рукой, чтобы удостовериться, так ли они мягки, как это кажется. Лицо овальное, волевой подбородок, нежная кожа цвета меда.

– Я – Бетти Адамс. – Насмешливый огонек зажегся в ее глазах, точно полных ночной синевы. – Говорят, вы любите новые знакомства, мистер Бойд.

– У меня впечатление, что с вами скучать мне не придется, – улыбнулся я простосердечно.

– Я разговаривала по телефону с мистером Бартом. Он рассказал о вас, о том, что вы собираетесь здесь делать. От Сиднея до Таунсвилла порядочное расстояние, и я подумала: будет лучше, если я встречу вас здесь.

– Прекрасно. Без вас я незнакомец в чужом городе, где никого не знаю.

– Уверена, что вы скоро освоились бы. Но, вероятно, вы устали. И я решила, что не стоит сразу лететь дальше, лучше отложить до завтра. Я заказала вам комнату в «Хилтоне» на эту ночь. А завтра утром мы сможем улететь в Таунсвилл, если вы, конечно, согласитесь.

– Разумеется, все отлично, – ответил я. – А вы где остановились?

– В том же отеле.

– Великолепно! – с энтузиазмом одобрил я это обстоятельство. – Давайте вместе пойдем на ленч, а потом и пообедаем, если у вас нет других планов.

– Для начала вам стоит поспать, а потом уже думать о ленче.

Носильщик нашел нам такси, и через полчаса я уже поселился в отеле. Бетти Адамс, должно быть, использовала свое влияние, и мне дали комнату почти на самом верху здания с дивным видом на город и порт.

Я провел добрых десять минут, восхищаясь видом, прежде чем упал на кровать.

Меня разбудил настойчивый звонок телефона, и теплый, вибрирующий голос Бетти вернул на землю.

– Семь часов, – сообщила Бетти. – Даю вам полчаса на сборы. Встретимся в баре. Хорошо?

– Договорились.

Я быстро принял душ и облачился в костюм, стоивший мне сто двадцать долларов. Едва я устроился в баре, как появилась Бетти Адамс. На ней было шелковое платье с белыми и голубыми горизонтальными полосами, оставляющее совершенно обнаженными ее гладкие бронзовые плечи и обтягивающее ее соблазнительный бюст и тонкую талию. Я услышал мягкий шелест шелка, когда она села рядом со мной. Серебряный браслет превосходной тонкой работы обхватывал ее запястье.

– Теперь вы выглядите намного лучше, – произнесла она грудным голосом. – Хорошо спали?

– Как бревно, – ответил я. – А вот вы выглядите прекрасно. Как провели день?

– Сделала кое-какие нужные покупки.

Я заказал выпивку для нее и зажег две сигареты. Когда она наклонилась, вырез ее платья сделался еще глубже. После того как официант принес ей выпивку, она несколько секунд спокойно созерцала мою особу.

– Не пора ли начать? – спросила она, пригубив наконец свой мартини.

– Начинайте, – вздохнул я. – Слушаю вас.

– Мистер Барт рассказал фантастическую историю о том, как Лейла Джильберт наняла вас еще шесть недель назад и поручила найти ее будущего убийцу… после того как ее убьют. Поскольку, по ее мнению, не так уж долго остается ждать… Затем, прочитав в какой-то газете о ее смерти, вы получили магнитофонную запись со списком лиц, способных убить ее. Пять имен, в том числе и мое, не так ли?

– Да, так.

– Это звучит как чистая фантазия, – сказала она, – по в стиле тех фарсов, которые так любила Лейла. Вы же знаете, Дэнни, что она не была убита. Это несчастный случай, ужасный, неожиданный, но тем не менее только случай.

– Больше всего я хотел бы убедиться именно в этом. Но семья Джильбертов просто притягивает несчастные случаи: отец тонет прямо возле своей виллы, дочь дает убить себя акуле у берегов Австралии…

– О да! – Бетти поставила свой стакан с рассчитанной медлительностью. – Я забыла об этом. Лейла в своем послании сказала о том, что ее отца убили? Наши не совсем одобряют подобные высказывания. Поэтому, боюсь, вы будете не слишком популярны здесь, в Австралии, Дэнни.

– Я покорю их своим обаянием, – с уверенностью заявил я. – Всех, сколько их там есть.

Она слегка скривила губы.

– Позвольте мне еще раз повторить вам, Дэнни, что это был несчастный случай.

– Не расскажете ли вы мне об этом, Бетти? Из газетных сообщений не все было ясно.

– Лейла наняла яхту у одного типа по имени Джек Ромни для морской прогулки к Большому Барьерному рифу, – начала она безразличным тоном. – Это произошло на третью ночь около трех утра. Яхта напоролась на рифы и начала тонуть. Ромни был единственным не спавшим в это время. Когда он разбудил нас, оставалось только прыгать в воду. Лейла и Ромни были на борту последними и поэтому отстали от нас. Я слышала, как Ромни закричал, но только позже поняла почему.

– Вы были недалеко от берега?

Она кивнула утвердительно.

– Мы напоролись на рифы в двухстах метрах от крошечного островка. Ночь была прекрасная и вода теплая. И для Лейлы, плававшей как рыба, такое расстояние вообще было пустяком. – Бетти прикусила нижнюю губу. – Если бы не акула!

– Вы видели, когда Лейла прыгала в воду?

– Я же вам сказала, что она оставалась последней на борту вместе с Ромни.

– А вы видели акулу? Слышали, как Лейла закричала?

– Нет. – Она покачала головой. – Только Ромни что-то кричал нам.

– Тогда почему вы уверены, что на Лейлу напала акула? И как вы вообще можете утверждать, что она покинула судно?

Ее глаза округлились.

– Уж не хотите ли вы обвинить Ромни в убийстве Лейлы?

– Судя по тому, что вы мне рассказали, это кажется возможным.

Бетти негромко рассмеялась:

– Зачем бы ему это делать? Для него она была только богатой американкой, нанявшей его яхту для морской прогулки с друзьями.

– Кто-то мог нанять и его самого, чтобы убить ее.

Она поджала губы и покачала головой.

– Только не Джек Ромни, – твердо произнесла она. – Он менее всего похож на убийцу. Давайте подождем, пока вы поговорите с ним. Вы поймете, что я имею в виду.

– Хорошо, я могу потерпеть до завтра, – сказал я недовольным тоном. – Но как случилось, что вы все собрались в Австралии?

– Идея принадлежала Лейле. Она дважды была здесь с отцом, и страна ей очень понравилась. Пьеса Амброза Нормана скоро должна быть поставлена, и ему оставалось лишь окончательно ее отредактировать. Лейла считала, что здесь самое идеальное место для этого.

– Насколько я понимаю, Лейла взяла в свои руки дела отца?

– Да, так и было.

С минуту я размышлял.

– Я понимаю, почему здесь находятся автор пьесы Амброз Норман и Чамплин, импресарио. Но почему пригласили Феликса Паркера?

– Незадолго до смерти Деймон Джильберт обещал Паркеру проценты с прибыли от будущей пьесы Нормана, и Лейла исполняла обещание отца.

– Вы были личным секретарем Деймона Джильберта. Почему же вы поехали в это путешествие?

Бетти слабо улыбнулась:

– Потому что Лейла унаследовала и меня вместе со всем остальным.

– В общем, ей не нужен был только адвокат?

– Именно.

Я дал знак официанту принести еще по стаканчику и снова зажег две сигареты.

– Пока мне нравится моя идея по поводу вашего друга Ромни, – сказал я ей. – Может, ему заплатили за то, чтобы все произошло так, как вы рассказали.

– У вас отличное воображение, Дэнни, – процедила она ледяным тоном. – Но это попросту смешно.

– Хорошо, вечер не закончен, может быть, мне придет в голову более интересная мысль, прежде чем мы отправимся спать. А каким человеком был мистер Джильберт?

Некоторое время она размышляла, постукивая пальчиком по своему браслету.

– Это трудно рассказать. Театральным боссом, но это все равно как если бы я сказала, что Шекспир был драматургом. Человек в высшей степени интеллигентный, имевший дар делать деньги с помощью искусства и делать искусство с помощью денег. К тому же очень странный.

– Чем же именно?

– Его взаимоотношения с людьми были… – Она поискала подходящее слово. – Беспокойными. Деймон подозрительно относился ко всему на свете. Он был ревнив, властен, ему нужно было повелевать людьми. Он никому не позволял ускользнуть от себя.

– Вы хотите сказать, если кто-нибудь захотел бы от него уйти, он не позволил бы?

– Чем больше они брыкались в оглоблях, тем сильнее он натягивал вожжи, – сказала Бетти с горечью. – Ему нужно было подавлять людей, душу и тело которых он держал в своей власти… как будто он питался их жизненной сущностью.

– В общем, вампир!

Бетти Адамс улыбнулась, словно бы против воли.

– Разве у вас создалось такое впечатление? Наверное, я зашла слишком далеко…

– А Лейла? Она такая же?

– Вы ее видели, – возразила Бетти. – Какое у вас самого представление о ней?

– А в каких отношениях она была с отцом? – задал я встречный вопрос.

– Любопытное смешение любви и ненависти. Сразу же после смерти отца она стала на него походить… в худшем смысле.

– Такой же вампир?

– Я знаю, что все это звучит странно, но так оно и было, – прошептала Бетти. – Пожалуй, лучше сказать иначе – она была одержимой…

– А была она в Лонг-Айленде в тот вечер, когда утонул ее отец?

– Да, была. Она и нашла его тело на следующее утро. – Бетти вдруг охватила дрожь. – Слушайте, не поесть ли нам? Завтра надо рано вставать, чтобы успеть на самолет.

– Почему бы и нет?

Кухня Сиднея оказалась для меня настоящим откровением. Я проглотил две дюжины устриц величиной с мою ладонь, сопровождая их омарами и обмениваясь с Бетти банальными фразами, какие говорят люди с полным ртом.

Около десяти Бетти снова напомнила, что завтра мы должны рано встать. Так как наши комнаты находились на одном этаже, мне не составило труда проводить ее. Возле своей двери Бетти с минуту помедлила.

– У меня есть превосходное шотландское виски, Дэнни. Не хотите ли выпить стаканчик?

Я ломал голову, пытаясь понять, что скрывается в глубине ее глаз, но это все равно что пробовать проникнуть за защитный экран атомного реактора.

– Это звучит заманчиво, – сказал я.

Ее комната напоминала студию. Пока она разливала виски, я удобно уселся на диване. Она пришла и села рядом со мной.

– Итак, за Таунсвилл, – сказал я, поднимая стакан.

– За Таунсвилл, – без всякого энтузиазма откликнулась она.

– Это далеко от Сиднея?

– Тысяча триста или тысяча четыреста миль.

– Значит, несколько часов полета?

– Да. – Она бросила на меня любопытный взгляд. – Но почему такой внезапный интерес к географии?

– Предполагаю, что вы проделали этот путь не ради созерцания моей физиономии. Значит, должна быть другая причина, и значительная, не так ли?

– Верно. Это очень заметно?

– Немного. Если это сделано для того, чтобы внушить мне, что смерть Лейлы – только несчастный случай, можно было бы подождать, пока я приеду. Но, может быть, вам не хотелось встречаться со мной там и поэтому вы встретили меня в Сиднее? Не хотите ли попробовать купить меня, моя милая?

Она против воли улыбнулась:

– Я думала об этом. Но, увидев вас, поняла, что это была идиотская мысль.

– Что же вы теперь собираетесь делать?

– Не знаю. – Она испытующе поглядела на меня, с понимающим видом покачивая головой. – Если я предложу вам себя, вы ведь все равно завтра утром сядете в самолет.

Я прошептал:

– А почему вы не хотите, чтобы я полетел в Таунсвилл, милая? Опасаетесь, что я найду убийцу?

– Это все-таки был несчастный случай… Но другие… они вынуждены оставаться там, пока не закончится следствие. И они все в очень трудном положении. У них нервная депрессия. Я боюсь, как бы ваше пребывание там не привело к взрыву.

– А что, к примеру, может произойти?

– Не знаю. Это кажется глупым, не правда ли? Право, я не знаю, но как только я об этом подумаю, у меня словно мороз по коже. Как будто они все закрыты в большой бутылке и каждый раз, когда они трутся друг о друга, идет пар. Кто знает, что может появиться, если вытащить пробку.

– Все черные тайны, скрытые в изгибах их души?

– Может быть, даже большее. – Она содрогнулась. – Ненависть и жестокость… и она накроет нас всех, Дэнни, включая вас и меня.

– Думаю, моя дорогая, что ваше воображение увлекает вас. Если дело только в несчастном случае, зачем же портить себе кровь?

– Вы никогда не жили в тени Деймона Джильберта, Дэнни, – сказала она напряженным голосом. – Или его дочери.

– Вы хотите сказать, они были так травмированы вампиром, что, если, к примеру, Бойд начнет рыться в их тайных ранах своим скальпелем, они полезут на стену?

– Думаю, именно так, – сказала она, медленно покачивая головой. – Вы очень проницательны, Дэнни.

– О, это пустяки, – произнес я несколько свысока. – Не поговорить ли нам о чем-нибудь другом? Не встречали ли вы недавно того актера, который выбросил вас из своей жизни?

Она целую минуту разглядывала меня и побледнела. Ее загар принял сероватый оттенок. Затем ее ладонь с силой опустилась на мою щеку.

– Убирайтесь! – бросила она.

– Как вам будет угодно, Бетти, – сказал я, вставая.

Ее глаза плотно закрылись, а ногти впились в ладони.

– Жалкий ублюдок! – простонала она. – Зачем вы это сделали?

Я уже открыл дверь, когда услышал тихий голос:

– Дэнни.

Я обернулся, закрыл дверь и посмотрел на нее. Она встала с дивана, быстро перешла комнату и остановилась передо мной. Ее рука легко коснулась моей щеки.

– Извините, – прошептала она. – Я не хотела причинить вам боль.

– Я это заслужил, как видно.

– Кто рассказывал вам обо мне и этом актере?

– Некто по имени Дженнингс.

– Дженнингс! – с отвращением сказала она. – Да, это конечно же был он.

– Дженнингс полагает, что все вышло отлично.

– Он забыл только один пустяк. – Голос Бетти показался мне далеким и беззвучным. Я была без ума от своего актера. Мне понадобился год, чтобы прийти в себя, если это вообще возможно. – Ее пальцы снова коснулись моей щеки. – Я огорчена, что ударила вас, Дэнни. Вы не виноваты.

– Не надо больше об этом. Идите спать. Вы несколько раз повторили, что нам нужно рано вставать.

Она повернулась ко мне спиной, сделала несколько шагов до середины комнаты и остановилась.

– Доброй ночи, Бетти, – сказал я.

– Не уходите, Дэнни, – прошептала она. – Я не могу оставаться наедине с собой всю ночь! Я хочу, чтобы вы остались.

Я успокоил ее:

– Две таблетки аспирина, и вы заснете как новорожденная!

– Я же сказала… не уходите! – закричала она пронзительно.

– Дорогая, вы думаете, это будет романтической сделкой?

Вдруг ее руки задвигались с удивительной быстротой, с шелестом упало ее платье. Она освободилась от остатков одежды, повернулась и пошла ко мне… Откинув голову, она посмотрела в мои глаза, и я увидел горячие волны, переливающиеся из глубины ее зрачков.

– Ах, Дэнни, Дэнни! – лихорадочно шептала она в темноте, когда прошло много времени. – Это было чудесно! Ты не сердишься, милый? – обеспокоенно спросила она.

– Хочешь знать одну вещь, Бетти? В сущности, ты тоже похожа на Деймона.

Она не ответила, и через несколько минут, когда я начал уже погружаться в сон, понял почему: она была занята тем, что плакала, уткнувшись в подушку.

Глава 4

Когда мы достигли дороги, идущей вдоль залива по направлению к северу, у меня появилось предвкушение рая.

Мы ехали в «лендровере» с откидным верхом под ясной синевой неба, где сверкало раскаленное солнце, жар которого умерялся сильным бризом, дующим с Кораллового моря.

Мы в машине втроем: Бетти между мной и Ларри Чамплином. Он встретил нас в аэропорту, и его прием был менее холодным, чем я ожидал. Чамплин – крепко сложенный парень среднего роста, с такими сильными плечами, что кажется коренастым. Лет сорока пяти, черные волосы – короткие и волнистые. С тех пор как мы познакомились, он ни разу не вынул изо рта толстую сигару.

Бетти показала на темную массу острова милях в пяти от берега и крикнула что-то, чего я не разобрал.

– Что?

Она наклонилась и прижала губы к моему уху.

– Я говорю, что это остров Магнетик.

– А! Да?

– Каждый год здесь проходят состязания: от Таунсвилла до острова. Соревнующиеся плывут в корзинах под наблюдением сторожевого судна. Из-за акул.

Я кивнул и сообщил ей тоже на ухо:

– Думаю, что в этом году я пропущу.

Через десять минут автомобиль мягко остановился перед большим домом, построенным в колониальном стиле и окруженным верандой с трех сторон. Дом был выстроен на небольшом холме, с которого открывался великолепный вид на океан.

Я вышел из машины, Бетти последовала за мной, а Чамплин поехал в гараж за дом.

– Неплохо здесь? – спросила Бетти. – Лейла написала Ромни, чтобы он подыскал ей нечто подобное. Владельцы этого дома собрались как раз провести несколько месяцев в Европе. Но мы не могли найти постоянную прислугу. У нас только две женщины, приходящие каждый день стряпать и убирать. Амброз следит, чтобы бар всегда был полон, если только его не отвлекают другие занятия.

– Вы хотите сказать, что он еще пишет пьесы?

Она с насмешливым видом подняла брови.

– Мистер Бойд… вы шутите? Другие занятия Амброза называются иначе – это Соня, эстонка-иммигрантка, она приехала сюда с семьей пять лет назад. Родители умерли, а брат у нее шахтер в Западной Австралии. Насколько я могу себе представить, два последних года Соня скатывалась все ниже. – Бетти недоуменно пожала плечами. – Амброзу только таких и подавай. Ладно, давайте посмотрим, кто еще есть в доме, – предложила она. – Вообще говоря, тут каждый поступает как хочет, не советуясь с другими. По крайней мере, так было до того случая. Теперь мы все сидим здесь в ожидании окончания расследования, словно персонажи из какой-нибудь пьесы Амброза.

Мы поднялись на веранду, потом вошли в прохладный большой холл, а из него – в огромную гостиную, обставленную солидной мебелью – удобной, но лишенной всякого стиля.

В глубине гигантский бар и перед ним ряд табуретов. Приближаясь, я заметил, что единственной посетительницей, сидящей на крайнем стуле возле стены, была очень молодая девушка. За стойкой мужчина возился с полудюжиной бутылок различного размера.

– Соня, – сказала Бетти, когда мы вошли, – представляю вам мистера Бойда.

Прежде всего меня удивил ее юный возраст. Самое большее лет пятнадцать или шестнадцать. На ней были белая майка, плотно облегающая ее маленькие округлые груди с острыми сосками, и сильно поношенные нейлоновые брюки. Ноги босые.

Когда она повернулась ко мне, я прибавил ей еще пять лет. Крошечное личико, жестокое, угловатое и хмурое, грязно-желтые глаза той же масти, что и неприбранные волосы, которые не расчесывались по меньшей мере два дня.

Когда она устремила на меня свои глаза, ее оценивающий взгляд напомнил мне взгляд бродячей кошки, раздумывающей, богата ли фосфором предлагаемая ей сардина.

– Здравствуйте, Соня, – сказал я.

– Не теряйте времени, – перебила она меня с сильным акцентом, указывая костлявым пальцем на типа за стойкой: – Я – с этим парнем.

– Не дури! – оборвала ее Бетти. – Дэнни только хочет быть вежливым.

– А, вижу… – По тонким губам Сони скользнула понимающая улыбка. – Ты уже переспала с ним в Сиднее? – Она посмотрела на меня большими круглыми глазами, полными наигранного восхищения. – Он, должно быть, настоящий молодец, если еще стоит на ногах и даже не кажется утомленным!

Красные пятна вспыхнули на щеках Бетти.

– Ах ты, маленькая… – начала она сдавленным голосом, но ленивый голос из-за стойки прервал поток эпитетов хирургической точности, которые она собиралась выложить.

– Привет! Я думаю, мне лучше самому представиться: Амброз Норман.

Лиловая шелковая рубашка частично прикрывала его волосатый торс и выступающее брюшко. Тип человека, которому от рождения суждено быть толстяком, причем ему это шло.

Волосы длинные и нескольких оттенков, начиная от белокурого до мышино-серого. Лицо херувима, давно утратившего чистоту. Розовые щечки-яблочки и тройной подбородок должны были подчеркивать выражение невинности, но тонкая сеть лиловых сосудиков и отечная кожа создавали впечатление преждевременной старости.

– Дэнни Бойд, – ответил я.

– Не хотите ли выпить? Я могу приготовить. Только скажите, и я сделаю такую микстуру, что вы упадете перед ней на колени.

– Определенно! – прокомментировала Соня с мрачной гримасой.

Амброз пожал плечами с видом фаталиста.

– Бывают дни, когда я говорю себе, что самое большое препятствие для общения между мужчиной и женщиной – слова. Мне хотелось бы оказаться на необитаемом острове с женщиной немой или говорящей только на суахили. В обоих случаях, я думаю, мы бы ужились.

– Я бы выпила мартини, Амброз, – сухо заявила Бетти, – и посоветовала бы приготовить то же самое для Дэнни, пока он не умер от жажды.

– Конечно, конечно. – Он широко улыбнулся и бросил лукавый взгляд на Соню: – А тебе, мой примитивчик?

– Пива!

– Она восхитительно вульгарна, не правда ли? – Норман снова широко улыбнулся. – Настоящая маленькая тигрица. Когда в ней пробуждается страсть, она просто невероятна.

– Амброз! – Бетти с отвращением сморщила нос. – Держите при себе подробности вашей интимной жизни.

Драматург испустил радостное кудахтанье, приготовляя коктейль с ловкостью профессионального бармена.

– Бетти, – он бросил на нее быстрый взгляд, – ведь я должен доказать, что бедная Лейла не лгала Дэнни? Что ж, – секунды две он размышлял, затем пожал плечами, очень гордый собой, – в некотором смысле это меня устраивает.

Он поставил стаканы и сделал широкий жест, приглашая нас занять места у стойки.

Я взобрался на табурет, через два от Сони, а Бетти села рядом со мной.

– Где Феликс? – спросила она.

– Наша другая знаменитость? – Амброз тихонько помешивал напиток тонкой стеклянной палочкой. – Он вышел с нашим героем, галантным капитаном, единственным господином на борту после Бога… господином нашей судьбы, человеком, которого называют…

– Довольно! – оборвала его Бетти.

– …Джеком Ромни, да будет благословенна его недоразвитая душа, – закончил Амброз и удивленно посмотрел на нее. – Разве я говорю что-нибудь плохое?

– Вы мне и так достаточно надоели, – рассвирепела Бетти. – Но когда вы начинаете разыгрывать такие сцены, это становится невыносимым!

В мое солнечное сплетение уперся локоть: это Соня, наклонившись через меня, шевелила обгрызенными ногтями возле самого носа Бетти.

– Оставь его в покое, или я выцарапаю тебе глаза, свинья!

Ярость загорелась в глазах у Бетти, когда она, соскользнув с табурета, потянулась к горлышку ближайшей бутылки. Не торопясь, Амброз убрал бутылку подальше, затем схватил Соню за руку и потянул к себе. Стаканы с мартини попадали на пол, а Соня распласталась на стойке, болтая ногами. Одна пятка едва не ударила меня в подбородок, и я чисто машинально отклонил голову. Амброз сильнее сжал кисть Сони и подтянул ее к себе, так что голова девчонки свесилась по другую сторону стойки, а ягодицы торчали вверх.

Так он держал ее, не обращая внимания на неистовый визг девушки и ругательства, от которых стыла кровь. Наконец ему надоело, и он столкнул ее на прежнее место.

– А теперь иди прогуляйся, моя маленькая орхидея, – ласково распорядился он.

– Ах ты…

Дальнейшие ругательства она изрыгала уже на родном языке, но я так хорошо улавливал их смысл, что подумал: или я очень способен к языкам, или эстонский язык гораздо легче, чем принято думать.

– Иди-ка испеки кекс, – сказал Соне Амброз, – и оставь в покое цивилизованных людей, которые не привыкли выцарапывать друг другу глаза при свидетелях. Иди, мой дикий цветочек, или папе придется опять задать тебе трепку.

От его мягкой улыбки ярость в глазах у Сони сменилась страхом. Она отвернулась, соскользнула на пол и ушла в холл, с раздражающей медлительностью волоча ноги.

Амброз, без сомнения, считал, что должен дать мне разъяснения, так как, едва Соня ушла, разразился тирадой.

– Я жил в Нью-Йорке пятнадцать лет, – начал он тоном старого гангстера, вспоминающего годы пребывания в Синг-Синге. – Наступает момент, когда вы чувствуете, что с вас достаточно фальшивых кукол Манхэттена… – Он улегся локтями на стойку и на минуту погрузился в воспоминания. – Я имел их всех, Дэнни…

Бетти прервала его:

– Почему бы вам не поговорить о чем-нибудь другом, Амброз? Ваши любовные перипетии меня не занимают.

– Если вам не нравится слушать, уйдите куда-нибудь, – небрежно предложил Амброз.

– Дэнни, я пойду посмотрю, готова ли для вас комната, – сказала она мне. – Проверю, не забралась ли под кровать бродячая кошка.

Она повернулась и быстро вышла.

– Как я вам говорил, – продолжил Амброз, – я всех их имел… этих женщин, которые даже не помнят, где они успели отдаться, настолько торопятся подарить вам себя в обмен на автограф. Эти женщины занимаются любовью, словно бриджем: нужно знать все тонкости игры и даже плутовать немного, если партнер не смотрит. – Он медленно покачал головой. – Я понял, что все это для меня кончено, вскоре после того, как встретил одну молодую южноамериканку. Она знала разные трюки на каждую ночь в году и хотела написать об этом книгу, но ей не удавалось найти художника, располагавшего достаточным воображением, чтобы ее проиллюстрировать. В конце концов, после первой же недели, я отдал ключи от моей квартиры одному из своих старых недругов, а он подумал, что я дарю ему цветок.

– Вам нет необходимости рассказывать мне про Соню, – сказал я. – Для моего дела…

– Дэнни, если вас спросят, что доставляет вам самое большое удовольствие, как бы вы ответили?

Я ответил без колебаний:

– «Мартини»!

Он приготовил еще один коктейль и поставил передо мной с улыбкой.

– Извините. Думаю, вы правы. У меня недержание речи. Но эта маленькая дикарка нечто новое для меня… Не поговорить ли нам о вас, чтобы переменить тему?

– О! Тут не о чем говорить! Я всего-навсего бедный частный детектив, который не может себе позволить соревноваться с вами на подобной почве.

– Вы смеетесь надо мной, Дэнни. Вы тоже неплохо разбираетесь во всем, старина! Вчера вечером вы укротили тигрицу… а это и Деймону не всегда удавалось.

– Неужели? – вежливо спросил я.

– Именно так. – Скверный огонек зажегся в его глазах. – Были моменты, когда это сводило его с ума. По его мнению, каждая женщина имеет свою цену, но он никак не мог узнать стоимость Бетти Адамс. Однако он был очень великодушен с ней, на свой манер конечно. Один актер, игравший главные роли в его спектаклях…

– Я уже слышал эту историю.

– Да вы, я вижу, неплохо во всем разобрались. – Вид у него был разочарованный. – Короче говоря, Деймон не получил удовлетворения.

– Чем больше я слышу о Деймоне Джильберте и его друзьях, – задумчиво сказал я, – тем чаще спрашиваю себя, кто из вас ненавидел его сильнее всех.

– Я не питал к нему ненависти, – с живостью возразил он. – Он гораздо больше нуждался во мне, чем я в нем. В течение одиннадцати лет я пять раз имел грандиозный успех на Бродвее, где он был продюсером. Амброз Норман создал Деймона Джильберта, запомните это!

– Вы, должно быть, обожали его, так как все время возобновляли с ним контракты. – Я шел ощупью, не сомневаясь, что рискую немногим. – С вашей стороны это было великодушно, ведь вы могли получить в десять раз больше от кого-нибудь иного. Я имею в виду другого продюсера.

– О нет, почти то же самое.

– А не зависело ли это от досье, в котором регистрировалась ваша охота за экзотикой?

Его сильные пальцы ухватились за край стойки, и я увидел, как побелели суставы.

– Кто рассказал вам эту грязную ложь? – спросил он, с трудом сдерживаясь.

– Не имеет значения. Для меня Джильберт убит, а тот, кто убил его, убил и его дочь. В списке подозреваемых перечислено пять имен, вы один из пяти, Амброз. Я знаю, у вас были сильные побудительные причины, но я хотел бы знать, имеете ли вы для этого достаточно смелости. Очаровательная сцена с Соней убедила меня: вы не позволите наступать себе на ногу!

– Вы с ума сошли! – Его голос подпрыгнул на целую октаву. Если вы думаете, что у меня были серьезные мотивы, посмотрите на остальных!

– Я их видел.

– Бетти Адамс! – Он пренебрежительно махнул рукой. – А Ларри Чамплин, коммерческий директор, обкрадывавший его? Знаете, что сделал с ним Джильберт?