Текст книги "Том 3. Мини-убийцы"

Автор книги: Картер Браун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 29 страниц)

Глава 12

Фрэн Джордан вошла в мой кабинет с вечерними газетами.

– Вы помните дело Хейзелтона? – спросила она.

– Разумеется, – кивнул я. – Хотя теперь это уже история – прошло больше трех месяцев с той поры.

– Я тогда отправилась в отпуск сразу после вашего возвращения и не знаю подробностей, – задумчиво проговорила она.

– Гэлбрайт Хейзелтон прислал нам чек на пять тысяч долларов на следующий же день. Шесть недель спустя, вступив в права наследства, Марта добавила чек на десять тысяч долларов. Мы обрели платежеспособность, даже с долгами покончили.

– Значит, Хьюстон растратил-таки часть наследства?

– Около четверти миллиона, – ответил я. – Вбухал их в нефтяную скважину, в которой не оказалось нефти. Деньги провалились в колодец и пребывают там и поныне. Но тем не менее у Марты осталось более полутора миллионов.

– Я помню, читала об этом процессе в газетах. Кажется, он был приговорен за убийство первой степени.

– Точно. Сильвии Вест удалось убедить судей, что она непричастна к убийствам и что это Пит Ринкман спрятал труп в свинарнике, а потом помог Толвару переместить борова в клетке, вырыть труп и засунуть в мой багажник.

– А дело о наезде, в котором вас обвиняли? Вы тогда так скулили по телефону.

– Грир сдержал слово. Когда он узнал всю историю, ему уже ничего не оставалось, кроме как принять мою версию инцидента с Толваром. Так что он «позабыл» про то обвинение. – Я свирепо посмотрел на Фрэн. – Но я никогда не скулил по телефону.

– Значит, телефон был неисправен, – лениво ответила Фрэн.

– Ладно, а откуда такой интерес к делу Хьюстона?

Она бросила на письменный стол перед моим носом газету.

«Сегодня ночью Хьюстон умрет!» – было крупно напечатано на первой полосе.

Я прочел начало статьи, в которой кратко описывался процесс. Единственная новость сводилась к тому, что Хьюстон должен сесть на электрический стул сегодня в полночь.

– Это не помешает мне спать, – заметил я.

– Чтобы помешать вам спать, нужна блондинка с объемом груди тридцать восемь дюймов, – презрительно бросила Фрэн.

– Вы – рыжая, – сказал я, критически взглянув на нее. – И на вас свободная блузка, поэтому мне трудно определить, но я готов поклясться, что у вас объем не более тридцати семи с половиной. – Я встал и обошел письменный стол, чтобы приблизиться к Фрэн. – Знаете, что мы сделаем? Снимайте вашу блузку, и мы измерим, только не дышите так глубоко!

Ее серо-зеленые глаза внезапно потемнели.

– Нет, не надо! – сказала она и со скоростью света выскочила за дверь.

Я сел на свое место, закурил сигарету и стал просматривать другие газеты. Везде крупными буквами сообщалось о Хьюстоне. Он был новостью дня.

Зазвонил телефон, и я снял трубку.

– Мистер Бойд? – спросил женский голос.

– Я самый. Кто говорит?

– Дэнни! – проворковал голос. – Это Марта Хейзелтон.

– Как поживаете?

– У меня к вам просьба… – Она колебалась. – Большая просьба.

Я уже оказал ей пару услуг и подумал, что за десять тысяч долларов могу оказать третью.

– Слушаю вас.

– Вы такой милый, Дэнни! Отец сейчас в больнице.

– Надеюсь, ничего серьезного?

– Коронарный тромбоз… Не очень приятная штука… Послушайте, Дэнни, вот что: сегодня у слуг выходной день, и я одна. Вы знаете, что должно произойти в полночь?

– Хьюстон, – ответил я.

– Это, конечно, свидетельство душевной слабости, – проговорила она извиняющимся тоном. – Я целый день размышляла об этом и чувствую себя совершенно подавленной. Думаю, что не смогу одна вынести этот кошмар. Не составите ли вы мне компанию сегодня вечером? Пока все не окончится.

– Ну разумеется! С большим удовольствием. В котором часу вас устроит?

– Вы ведь понимаете, что это означает для меня, Дэнни, – тепло проговорила она. – Можете прийти около десяти часов?

– Хорошо.

– Еще раз спасибо, Дэнни. Я буду ждать.

Я ушел из бюро около половины шестого. Фрэн внимательно посмотрела на меня.

– Расслабьтесь! – бросил я ей. – Мир полон женщин, которые готовы перерезать другим горло ради совершенства бойдовского профиля. Я же страдаю по рыжей, у которой объем груди всего-то тридцать пять дюймов.

– Тридцать семь с четвертью, – поправила она. – Я проверила.

– Ну что ж, я готов подумать. Может быть, у вас есть маленький шанс поближе познакомиться с профилем греческого бога. И не думайте, что я преувеличиваю, я просто констатирую факт.

– Чтобы я убивалась из-за какого-то детектива-неудачника с потрепанным профилем?! – холодно сказала она. – На этот профиль бриллиантов не купишь, голубую норку – тоже. Его и на еду-то не хватит!

Я, может быть, многого не знаю, но когда надо исчезнуть, знаю отлично. Поэтому я исчез и отправился домой.

Я пропустил пару стаканчиков, открыл банку копченого лосося, хотя и не был голоден. Время шло медленно. Потом внезапно наступило девять часов. Пора собираться.

Точно в половине десятого я остановил машину перед зданием на Бикман-Плейс. Тридцать секунд спустя Марта Хейзелтон открыла мне дверь.

– Входите, входите, Дэнни, – сказала она, ослепительно улыбаясь. – Вы не можете представить, как я рада вас видеть.

Сбросив плащ, я прошел в гостиную. Большие поленья пылали в камине из белого мрамора, и в комнате было, пожалуй, слишком тепло. Но Марта была одета в соответствии с температурой гостиной. Ее белое нейлоновое кимоно, небрежно накинутое на пижаму, открывало узкие брюки, плотно обтягивающие ноги, и выглядело шикарно.

Диван стоял перед камином, а около дивана на маленьком столике – внушительная батарея бутылок.

Марта пристально смотрела на меня блестящими глазами.

– Идите сюда, садитесь на диван, Дэнни, – сказала она. – Так хорошо около огня! Налейте нам выпить и устраивайтесь поудобнее.

Ее голос чуть охрип.

– Звучит превосходно, – ответил я. – Что будете пить?

– Скотч, добрый старый скотч и никакого льда, Дэнни! Сейчас зима, зима моей тревоги… Откуда это?

Я подошел к столику и наполнил стаканы.

– А сколько вы уже выпили этого доброго скотча? – спросил я.

– Не мелочитесь! – недовольно произнесла она. – Думаете, я считала? Мне двадцать семь лет… Я в таком возрасте, когда можно делать что хочешь, и я настолько богата, что могу это себе позволить. Почему бы и нет? Ответьте, Дэнни Бойд.

Я сел рядом с ней на диван, держа в каждой руке по стакану. Она быстро схватила тот, который был ближе.

– За нас, мистер Бойд, – сказала она, поднимая стакан. – Мы его сделали. Ведь так говорят?

– Кто так говорит?

Она недовольно поморщила нос:

– Опять эти плебейские ужимки!

– А вы не стройте из себя шлюху! – немедленно парировал я.

Она фыркнула:

– Вы правы… Пейте, Дэнни, ведь живем один раз!

– Ага! Но тише едешь – дальше будешь.

Она осушила свой стакан одним глотком, словно умирала от жажды в Сахаре. Потом долго рассматривала его и наконец швырнула в камин. Он ударился о мрамор и осыпал горящие поленья тысячью осколков.

– Мой дедушка был казак, – сказала она заплетающимся языком. – Он насиловал женщин и убивал мужчин. Он дожил только до девятнадцати лет. Мораль ясна, Дэнни?

– Объясните мне, – проворчал я.

– Не нужно убивать людей, жизнь слишком коротка, чтобы растрачивать ее впустую.

Она залилась беспомощным смехом. Я подумал, что мне, в сущности, совершенно ни к чему блюсти трезвость, и, выпив свою порцию, налил еще.

Внезапно Марта перестала смеяться.

– Который час? – вполголоса спросила она.

– Десять часов пять минут.

– Вечер еще только начался, – заявила она. – А у меня нечего выпить.

– Понял. Я над этим поработаю, – пообещал я.

Позже я решил, что мне это удалось. У меня слегка стучало в висках, и рисунок ковра перед камином время от времени менял свои очертания.

– Дэнни! – Ее голос доносился откуда-то поблизости. – Когда же я получу свою выпивку?

– Сейчас. Я должен был вас догнать, а теперь мы на равных.

Я наполнил два стакана и протянул один ей. Она любовно взяла его обеими руками и поднесла к губам.

– Теперь лучше, – заявила она после того, как он опустел. – А то я уж начала сердиться на вас.

– Никогда бы не подумал, что вы можете сердиться на меня, – обиженным тоном проговорил я. – Ведь я такой хороший, правда!

– Я была ужасно зла на вас в первый раз, когда мы встретились в баре, – сказала она. – Помните, как вы заявили, что уверены, будто я ношу белое белье и смотрю на мужчин как на скотов.

– Я сказал это? Я?

– Безусловно! – усмехнулась она. – Я разозлилась, потому что вы угадали! Я не ношу другого белья, кроме белого, а что касается мужчин, то я действительно считаю их скотами.

– Это не так! – возразил я. – Во всяком случае, не всегда.

– Вы опять правы. Который час? Я не вижу.

– Одиннадцать десять, – ответил я, сосредоточившись.

– Вам не кажется, что можно было бы выпить еще по стаканчику, Дэнни?

Мы выпили еще, и молоточки в моем черепе застучали быстрее.

Вдруг Марта вскочила на ноги и опять бросила свой стакан в огонь.

– Мне жарко, – сказала она. – А вам, Дэнни?

– Я весь горю.

– Нужно снять что-нибудь, – заявила она. – Это единственная возможность.

Она развязала пояс и позволила своему кимоно соскользнуть с плеч на пол. На ней осталась пижама.

– Вот теперь лучше, – проговорила она со вздохом облегчения и упала на диван.

Я запрокинул голову на спинку дивана и прикрыл глаза. Все передо мной начало кружиться быстрей и быстрей, так что я скорее открыл их опять.

– Дэнни, – прошептала она, – вы находите меня привлекательной?

– Я нахожу вас почти прекрасной, Марта, – честно признался я. – У вас красивое, тонкое, надменное лицо и подходящее к нему тело.

– Вы, наверное, говорите искренно… – медленно произнесла она, – хотя вы и назвали меня высокомерной! Но вы не ответили на мой вопрос, Дэнни Бойд! Вызываю ли я желание? Хотите ли вы меня сейчас, когда я так близко от вас?

Она прижала губы к моим, и я был потрясен дикой страстью ее поцелуя. Молоточки застучали еще сильнее у меня в голове, но на этот раз не алкоголь был тому виной. Прошло много времени, прежде чем она отодвинулась от меня, задыхаясь, упираясь руками мне в грудь, впиваясь в нее ногтями.

– Дэнни, – прошептала она.

– А?

Она отвернулась.

– Вы однажды сказали мне… шутя… что ваше истинное призвание – это… Вы помните?

– Только не в данный момент.

– Ну вы знаете – как мой дедушка… – Запах ее духов смешался с запахом алкоголя, все это бросилось мне в голову, призывая к действиям. Я схватил ее за плечи и опрокинул на диван. Она не сопротивлялась, только закрыла глаза.

Схватив за отвороты ее пижамы, я резко дернул их в стороны – куртка распахнулась, обнажив ее высокие и круглые груди.

И тут она начала смеяться – низким, булькающим, чувственным смехом, таким непристойным, что я не мог поверить своим ушам. Что-то отозвалось в моей памяти, что-то прозвучало словно колокол Страшного Суда. Я резко отстранился, шатаясь, поднялся на ноги и вдруг почувствовал, как ужас охватывает меня, обволакивает паутиной, леденит, и мои нервы напряглись до предела.

Марта открыла глаза и, моргая, посмотрела на меня, изогнув губы в томной улыбке.

– Почему вы остановились, Дэнни? – прошептала она. – Вы меня дразните?

– Вы смеялись, – глухо сказал я.

Высокомерие и презрение на мгновение мелькнули в ее глазах.

– Не будьте столь чувствительны, дорогой! – бросила она. – Я всегда смеюсь, я не могу удержаться, смех – это часть… понимаете?

– Я уже слышал этот смех – в амбаре. Он доносился с сеновала. Но я считал, что это смеется Пит Ринкман. За всю свою жизнь я не слышал ничего более непристойного! Я взбирался по лестнице, торопился, чтобы не опоздать, чтобы спасти вас… Но это смеялся не Пит, это были вы!

Она резко села, ее глаза казались двумя темными провалами на бледном лице.

– Шлюха! – выдохнул я. – Подумать только, вы просто развлекались!

Некоторое время она смотрела на меня, ни слова не говоря. Неожиданно ее лицо расслабилось, и она опять упала на спину.

– Ну вот, Дэнни, – проговорила она чуть насмешливо, – теперь вы знаете мои девичьи секреты. Очень сожалею, что испортила ваши рыцарские воспоминания! – Она самодовольно смотрела на свое обнаженное тело. – Но теперь у вас есть возможность наверстать упущенное.

– Вы и Пит… – пробормотал я. У меня перехватило дыхание. – Вы пошли за ним не для того, чтобы обвинить его в сообщничестве с Хьюстоном. Вы точно вычислили нужный момент. Основная работа была закончена – раз я выяснил, что это Хьюстон контролировал наследованный капитал, а не ваш отец, то теперь доберусь до всего остального, неминуемо узнаю про Пита. Вот почему вы отправились с ним на сеновал – вы знали, что это последний шанс отдать должное его талантам!

Она неохотно открыла глаза.

– Ну и что? – возмущенно проговорила она. – Что из этого следует?

– Вы были в курсе того, что Хьюстон запустил лапы в капитал! Откуда вы узнали?

– Я обработала его клерка! – Теперь она говорила быстро и вызывающе. – У него те же таланты, что и у Пита, но он все же более цивилизован. После ночи, проведенной со мной, он позволил бы голову себе отрезать, если бы я попросила. Я сказала ему, чтобы он проверил отчеты по – фонду наследства, потому что слышала о том, что на той скважине Хьюстон прогорел. Мой дружок клерк не был уверен, что Хьюстон растратил наследство, но считал это возможным.

– Вот как вы построили свой план! С Хьюстоном в роли козла отпущения и Питом в качестве ценителя ваших прелестей более пылкого, чем клерк. Что вы ему обещали? Часть наследства?

– Гораздо больше, – торжествующе ответила она. – Я обещала выйти за него замуж!

– Вам был нужен третий, то есть я, чтобы все уверовали в вашу невиновность, чтобы послужить вам алиби, – продолжал я, как бы рассуждая сам с собой. – А Толвар? У кого возникла мысль убрать меня, после того как труп Филипа был помещен в мой багажник?

– У Толвара и Хьюстона. Хьюстон хотел во что бы то ни стало избавиться от трупа из-за вашего телефонного звонка в полицию. Он был совершенно уверен, что вы пытаетесь взвалить на него это убийство. Пит же был вынужден поддерживать его – ведь Грэг его нанял первым, и он не мог признаться, что переметнулся ко мне, ему было неловко.

– Зачем было убивать Филипа и Клемми?

– Я же не знала, сколько осталось от наследства после махинаций Хьюстона, – поморщилась Марта. – Я была уверена, что там мало на троих. Ну что вы смотрите на меня? Я была вынуждена так поступить!

– Вы сумасшедшая, – прошептал я. – Совершенно сумасшедшая! Сильвия Вест права, вы параноик с наклонностями к убийству!

Она вскочила и встала передо мной, чуть согнув колени.

– Никогда не повторяйте этого. – Она пыталась улыбнуться, но у нее получилась злая гримаса. – Дорогой! – Это прозвучало фальшиво, несмотря на все ее усилия. – Не суетитесь!.. Если вы хотите денег, я их вам дам. Все кончено теперь, а Хьюстон…

– Хьюстон! – вскричал я. – Боже мой! Я совершенно забыл про него…

Я в отчаянии посмотрел на часы и бросился к телефону.

– Что это вы делаете? – резко спросила Марта.

– Сейчас без четверти двенадцать, я успею… – Я схватил трубку и набрал номер.

– Бросьте это, Дэнни, – взвизгнула Марта.

Я услышал шум разбиваемого стекла.

Телефонистка не торопилась отвечать. Я поднял глаза и увидел Марту, которая, слегка пошатываясь, сжимала в руке горлышко разбитой бутылки.

– Повесьте трубку, Дэнни, – прошипела она. – Повесьте, или я перережу вам горло!

Она угрожающе направила на меня осколки. Острые края блеснули.

– Не подходите ко мне, маньячка! Или я вас убью!

Какое-то бульканье вырвалось из ее горла.

– Я запретила вам так говорить! – прорычала она и бросилась на меня. С невероятной быстротой она пересекла комнату, держа осколок перед собой, как копье.

В пяти шагах от меня ее голая нога зацепилась за ковер, и она тяжело упала, издав пронзительный крик. Рука, державшая осколок бутылки, подвернулась, блеснуло стекло, тело рухнуло вниз, и ее нежная открытая шея напоролась на зазубренный край. Должно быть, он перерезал ей яремную вену.

Меня затошнило, я отвернулся и услышал голос из телефонной трубки, повторяющий нетерпеливо: «Оператор слушает!»

Я прижал трубку к уху.

– Вопрос жизни или смерти, – с трудом выговорил я. – Соедините меня с начальником тюрьмы Синг-Синг.

– У вас есть допуск? – спросил голос.

Я вывернул свое запястье, чтобы посмотреть на часы.

– Нет! – закричал я в бешенстве. – У меня нет времени спорить!.. До двенадцати осталось четыре минуты, а в двенадцать будет поздно!

– Точное время сейчас – двенадцать часов три минуты, сэр, – возразил металлический голос.

– Вы уверены?

– Ноль часов три минуты и десять секунд – точное время, – твердо объявил голос. – Не вешайте трубку, я соединю вас.

Я тупо слушал серию щелчков, потом донесся низкий голос:

– Офис начальника тюрьмы Синг-Синг!

– Послушайте, – в отчаянии проговорил я. – Это срочно. Я…

– Ясное дело, – сердито ответил мужчина. – Журналисты все одинаковы! У них всегда срочно! Грэгори Хьюстон сел на электрический стул ровно в полночь. Его смерть официально засвидетельствована в ноль часов одну минуту. Он не делал никаких заявлений. Это все, что я могу вам сказать. Достаточно?

Усталым жестом я повесил трубку. Мне оставалось сделать еще кое-что, и я проделал это не торопясь. Вытер телефонный аппарат, чтобы убрать свои отпечатки пальцев, бросил в камин свой стакан, где он разбился вдребезги, как и другие до этого, потом взял с кресла свой плащ и надел его. Вот примерно все.

Уходя, я бросил последний взгляд на Марту Хейзелтон. Я все еще сердился на нее – она обманом втянула меня в игру, и умница Бойд все время шел у нее на поводу. Такие вещи действительно ранят, они заставляют пошатнуться вашу веру в себя.

На улице шел снег, и я подумал, что до Рождества осталось десять дней, а я еще не начал посылать свои поздравления. Я сел за руль и закурил сигарету, пока прогревался мотор.

Мысли о Хьюстоне не слишком меня терзали. Он не тот парень, о котором проливают слезы. Марта Хейзелтон, должно быть, ушла из жизни в одно время с ним. Надеюсь, что, куда бы они оба ни направились, они больше не встретятся!

Любовники не возвращаются
(Пер. с англ. П. В. Рубцова)

Пролог

Утро поздней осени, одно из тех, когда небоскребы Манхэттена еще спят, окутанные туманом, а у одинокой белки, суетливо пробирающейся по опавшим листьям, на мордочке выражение как на лице у инвестора с Уоллстрит, который никак не может взять в толк, почему это акции упали на пятнадцать пунктов за один день.

Она стояла, вперив взгляд куда-то за Ист-Ривер. Руки глубоко засунуты в карманы непромокаемого плаща, стянутого вокруг талии. Условленный час и условленное место. Вблизи ни души, ни одного человека, который решился бы прогуливаться у реки под этим мелким, моросящим дождем. Я пришел к заключению, что это и есть та женщина, которая назначила мне свидание.

– Я – Дэнни Бойд, – сказал я, подойдя к ней. – А вы что здесь ищете? Воспаление легких?

Она медленно повернулась и посмотрела на меня. Светло-золотистые волосы коротко острижены и завиты, но самое сильное впечатление производило лицо: классические черты совершенных пропорций, высокие скулы, широкий лоб и прямой нос, кожа нежная, с голубыми прожилками. Лицо Снежной Королевы, покоряющее холодной красотой. Но тут я обратил внимание на ее глаза, и моя иллюзия рухнула, точно карточный домик.

Глубоко посаженные, они тем не менее казались огромными; синие, словно кобальт, а в недрах их танцуют жестокие огоньки – насмешливые и плотоядные. Может, она и Снежная Королева, но не столь уж холодная. В этих глазах я увидел сексуальную неудовлетворенность.

– Вы пунктуальны, мистер Бойд, – ответила она голосом с приятной хрипотцой.

– Вы ожидали, что я опоздаю?

Она передернула плечами.

– Как знать? – Большие насмешливые глаза остановились на мне. – Я рада, что вы пунктуальны. Мне совсем недолго пришлось ждать на дожде.

– Так чего ради нам мокнуть? – спросил я. – Было бы гораздо удобнее встретиться у меня в офисе. Что за важная причина вынудила вас вытащить меня сюда под дождь?

Несколько мгновений женщина очень серьезно смотрела на меня.

– Я должна соблюдать осторожность, – сказала она наконец. – У вас есть сигареты?

Я дал ей сигарету и поднес зажигалку.

– Чего же вы остерегаетесь?

– Меня хотят убить, – сообщила она как нечто само собой разумеющееся. – И, думаю, это случится очень скоро.

– Вас намерены убить? Что это значит? Вы не шутите?

– Вы сами убедитесь.

Я вздохнул:

– Знаете ли, я мокну здесь под дождем не ради шуток.

– Никаких шуток, мистер Бойд. – Она выпустила мне в лицо струйку голубоватого дыма. – Я хочу, чтобы вы нашли моего убийцу.

Я постарался сохранить спокойствие.

– Вы хотите сказать, что желали бы, чтобы я нашел какого-то типа, которого подозреваете в намерении убить вас, и чтобы я помешал ему осуществить его черные замыслы, не так ли?

– Нет, я сказала именно то, что хотела.

Я бросил на нее испытующий взгляд, но лишь убедился в том, что говорит она вполне серьезно, пожал плечами и сказал:

– Хорошо, в таком случае желаю вам удачи и всего доброго.

Но я не сделал и трех шагов, как ее хрипловатый голос остановил меня:

– Ведь речь идет о пяти тысячах долларов, мистер Бойд! Вы, наверное, помните, что я упомянула об этом, когда говорила с вами по телефону? Я обещала вам пять тысяч, если вы придете сюда. – В голосе появилась дразнящая нота. – Неужели вы ничуть не любопытны?

Я повернул голову и увидел, что она вынула руку из правого кармана и держит в ней толстый конверт. Шутки или нет, но пять тысяч – это пять тысяч, и я проделал еще три шага, но уже в обратную сторону.

– Я была уверена, что это заставит вас изменить мнение, мистер Бойд. – Глаза женщины откровенно смеялись. Она вручила мне приятно тяжелый конверт. – Откройте и пересчитайте. По крайней мере, вы не будете думать, что мне пора лечиться.

Я повиновался. Пять тысяч долларов были налицо, в новых купюрах по пятьдесят долларов. И кроме того, там был другой конверт, запечатанный и адресованный мистеру Джеймсу Барту – адвокату, чья контора находилась на Уолл-стрит.

– Сохраняйте это письмо до тех пор, пока не узнаете о моей смерти. И тогда отнесите его мистеру Барту.

– И что произойдет?

– Он прочтет и даст вам инструкции, – терпеливо объяснила она. – Вот и все, что вы должны сделать за пять тысяч долларов. Была очень рада с вами познакомиться, мистер Бойд. И на вашем месте не оставалась бы слишком долго под дождем. Вы можете простудиться.

– Эй-эй, задержитесь на минуту, – воззвал я. – Хотелось бы узнать несколько больше.

– Для чего?

– Вы уверены, что все это не глупая шутка? – с надеждой спросил я. – Просто шутка? И если это так, то пора бы…

– Пять тысяч слишком крупная сумма, чтобы тратить их на шутку, – возразила она ядовито.

Я согласился:

– Вероятно, вы правы. Но я даже не знаю вашего имени.

– В этом нет необходимости.

– Но это же бессмысленно! Вы предполагаете, что вас собираются убить, и ничего не предпринимаете, чтобы помешать этому?

– Но это же только предположение, мистер Бойд. Надеюсь, этого не случится… Значит, вы станете богаче на пять тысяч долларов только лишь за эту прогулку под дождем.

– Но предположим, что это произойдет… Тогда что помешает мне забыть наш договор и порвать письмо, адресованное Барту?

Она тяжело вздохнула и посмотрела на меня так, словно я только что произнес нечто на редкость наивное.

– Вам помешает одна вещь, мистер Бойд, но вещь исключительно важная – ваша репутация. Со всех точек зрения вы хороший детектив, но при этом необходима безупречная репутация. И если, – тут она одарила меня ледяной улыбкой, – вы не сделаете того, о чем я прошу, мистер Барт получит другое письмо, где будет указано, как ему поступить с вашей репутацией, которая значит для вас очень много. Потеряв ее, вы потеряете все. Нет репутации – нет клиентов. Нет клиентов – нет денег. Надеюсь, вы послушаетесь меня, мистер Бойд.

– Полагаю, что да. Но это не мешает мне думать, что вы не в своем уме.

– Видите ли, мне абсолютно неинтересно, о чем вы думаете. До свидания, мистер Бойд!

Она повернулась ко мне спиной и ушла, засунув руки в карманы плаща.

Я окликнул ее:

– Эй! А как я узнаю, что вас убили?

– Узнаете, – отрезала она с предельной категоричностью.

Она обернулась, и я даже издали различил искры, мелькнувшие в ее кобальтовых глазах.

Я так и замер с открытым ртом, глядя ей вслед. В тот момент, когда она исчезла, над рекой раздался заунывный вой буксира.

Я тут же спросил себя: не проснусь ли сейчас в собственной теплой постели? Но в руке был толстый конверт с пятью тысячами долларов, доказывавший, что я не сплю и что женщина с золотистыми волосами и проницательными синими глазами была реальностью.