Текст книги "Пустынная песня (ЛП)"

Автор книги: Карола Лёвенштейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 28 страниц)

Янина, Эрвин и Карл тоже ещё долго работали в воскресенье, и даже Дилан со своей перевязанной рукой помогал, как мог. Но в воскресенье вечером им тоже пришлось уехать, потому что профессор Эспендорм не согласилась продлевать освобождение от занятий.

– Если бы мы победили, Ладислав Энде сопровождал бы нас до самого Тенненбоде, эффективно используя средства массовой информации, – сказала я, когда мы с Грегором Кёниг, Торином, Ленноксом и Рамоном сидели поздно вечером у небольшого костра перед драконьими загонами. В Шёнефельде я вернусь только завтра утром, через дверь в доме Седони. Так я могла ещё помочь Грегору Кёниг подготовить драконов к полёту.

– Скорее всего, – раздражённо ответил Грегор Кёниг. – Они отказались от нас, как будто мы прокажённые. Я до сих пор не могу поверить в то, насколько бесчестен примус.

– Если бы Леннокс послушно носил сумку Скары, мы бы были уже дома, – язвительно произнёс Торин. – Тогда помощники Ладислава Энде, наверняка, взяли бы обратную перевозку драконов на себя, чтобы побыстрее вернуть его.

– А что ты потерял дома? – с горечью спросил Леннокс. Торин молчал.

Я изо всех сил старалась не думать об Адаме, пока беспрерывно работала, при этом лихорадочно ломая голову над тем, где ещё может быть спрятан эликсир. Но слова Леннокса были словно удар, и перед глазами сразу появилась сцена, как Адам неподвижно лежит и умирает в своей постели, а все только наблюдают, как ему становится всё хуже и хуже, потому что ничего не могут сделать.

Мне стало дурно, и я почувствовала, как всё внутри перевернулось от боли. Больше всего мне хотелось рухнуть на месте и больше никогда не вставать. У меня даже не было желания принять эссенцию колючей функии, действие которой между тем закончилось.

Да и для чего? Казалось бессмысленным продолжать поиски.

Я резко встала.

– Куда ты собралась? – немедленно спросил Торин. – Уже полночь, ложись лучше спать.

Я не ответила, пройдя в загон к драконам. Ариэль поприветствовал меня хриплым рычанием. Тон завибрировал в моём животе и успокоил.

Он подтолкнул меня головой, как будто ощущал, как я себя чувствую, и рокот стал громче и интенсивнее.

Я позволила ему, и почувствовала успокаивающий эффект звука. Моё дыхание замедлилось, а боль стала более тупой, без всякой эссенции колючей функии.

На небе поднялась полная луна, и тёплый ветер обдувал дюны. Бледный, белый свет опустился на пустынный ландшафт, и теперь, когда палатки, толпы людей и всё волнение с соревнованиями исчезли, вернулась тишина.

Я задумчиво вышла из палатки и какое-то время бродила по дюнам. Мягкий песок проваливался под ногами, а вдалеке я услышала хохот Рамона. Я ещё никогда не заходила одна в пустыню, хотя так часто бывала в Беларе, что она уже почти казалась мне вторым домом. Но как раз в этот момент меня манило одиночество бесконечного песочного ландшафта, и я хотела углубиться в него, уйти так далеко, чтобы оказаться совершенно одной. Я продолжала идти, пока не стих смех Рамона, и я больше никого не слышала.

Я села на высокую дюну и разглядывала живописный пейзаж, зачерпывая рукой и пуская по ветру песок. Белый свет придавал дюнам вид сугробов, а ветер, обдувающий их и с шелестом передвигающий песок, ещё больше усиливал это впечатление. «Не так уж и отличаются ледяные пустыни Антарктики от дюнного ландшафта вокруг Белары», – подумала я, погружённая в мысли. Пологие изгибы дюн имели на меня успокаивающий эффект, и я долго прислушивалась к веянию ветра.

Вдруг из ниоткуда послышался тихий шепот.

Поначалу я даже не обратила на него внимание, как будто он все время был вокруг меня, и я просто не воспринимала его, словно фон, к которому настолько привыкаешь, что уже даже не замечаешь.

Голоса медленно прокрались в уши, мелодичный шепот, практически пение, и я вдруг вспомнила, что ветер часто приносил мне воспоминания, что я могла слышать песнь природы. В пощелкивании и потрескивании огня тоже была своя мелодия и ритм, которые доносили до меня сцены того, как глубоко под землей куют металл.

Я видела сцены задолго до того, как понимала откуда они появлялись и что означали. Звуки воды тоже были мне не чужды. В Темаллине я ощущала горячее пульсирование земли. Так же, как и у бабушки, у меня была очень тонкая, чувствительная связь с музыкой, и я могла полностью отдаться и раствориться в ней. Я уже давно этого не делала, а во время последней попытки хоть и попала в Виннлу, но при этом чуть не соскользнула в царство мертвых.

Но сейчас все было по-другому, меня не ждало ничего мрачного. Я спокойно дышала, сосредоточившись на том, что хотел сказать мне ветер, и вдруг я услышала песню. В звуке, с которым ветер свистел над дюнами, содержалась мелодия, и я могла ее слышать.

Пустыня пела песню, а песня принесла с собой видения. Перед моим взором предстал образ прекрасной женщины. Ее длинные, светлые волосы ниспадали на плечи, она стояла в дожде из цветов и постоянно повторяла три слова: «Меррум се лири».

Понемногу я осознала, что песня унесла меня за собой, и постепенно пришла в себя. Я сидела ошарашенная на дюне, в то время как полная луна неизменно продолжала светить, так, будто ничего не случилось. Что это может означать? Я знала, что у каждого элемента есть своя мелодия, и они часто приносили с собой видения. Я снова прислушалась к песне и теперь, когда обратила внимание, снова смогла различить слова. «Меррум се лири». Я прислушалась. Песня всё это время была здесь, с самого первого дня, как я появилась в Беларе. Но я не знала, что могут означать эти слова.

– Пустынная песня, – прошептала я и повторила слова, чтобы понять их значение.

Но я не так хорошо знала древний язык, а сейчас уже было слишком поздно, чтобы вытаскивать кого-то из постели.

Я с трудом поднялась и пошла обратно к драконьему загону. На полпути я встретила Торина, было похоже на то, что он, как бы случайно, собрался посмотреть, чем я занимаюсь.

– Всё в порядке? – спросил он вскользь.

– Да, – хрипло ответила я, направляясь к костру, который всё ещё горел перед драконьими загонами. Грегор Кёниг и Рамон уже уши спать. Лишь Леннокс всё ещё в одиночестве сидел у костра и угрюмо смотрел на пламя.

– Ты смог её отловить? – спросил он, когда мы подошли, и подмигнул. – Тогда мы наконец-то можем пойти спать. В последний раз на более-менее приличной кровати, перед тем, как ещё только будем ночевать в спальных мешках.

Леннокс встал и потянулся. Он уже собирался пойти к спальной палатке, что стояла возле загона.

– Тебя ведь что-то беспокоит? – спросил Торин и Леннокс остановился. – Прости, что я вышел из себя, Сельма.

Он посмотрел на меня взглядом, просящем прощение.

– Ладно уж, – ответила я. – У меня всего лишь было видение, принесённое ветром. Может вы говорите на древнем языке и знаете, что означает «Меррум се лири»?

Торин покачал головой.

– Без понятия. Похоже на заклинание.

– Я думала о том же, – задумчиво сказала я.

– Но для чего оно? – спросил Торин.

– Я не знаю, – ответила я. – Но покину Белару только тогда, когда выясню.

– Как хочешь, – сказал Леннокс. – Мы уезжаем завтра утром, Торин. Ты ведь знаешь, что на этот раз, нам придётся возвращаться на драконах самим, без Грегора Кёниг. Ему нужно вести лекции, и рано утром он исчезнет. Багаж тоже заберут рано утром и, возможно, тут же демонтируют параллельную раму. Тогда мы с драконами застрянем в пустыне.

– Я знаю, – нерешительно ответил Торин и задумчиво посмотрел на меня.

– Вам не обязательно меня ждать, – резко сказала я и потушила костёр. – Я и сама справлюсь.

Затем я отправилась к дому Седони, где хотела лечь спать.

Но сон так и остался мечтой, потому что я никак не могла успокоиться. Я снова и снова прислушивалась к ветру и слышала мелодию. И постоянно погружалась в видение и прослушивала эти три слова, которые произносила девушка со светлыми волосами. Но даже на двадцатый раз я так и не поняла их смысла.

Когда начало светать, я быстро встала и, чтобы оставаться бодрой, приготовила кофе.

По привычке я приняла эссенцию колючей функии и слишком поздно заметила, что этим закрыла доступ к видению. Но это было не важно, поскольку я хорошо его запомнила. Примерно в шесть утра я послала Нурии сообщение, в котором рассказала об открытии, произошедшем прошлой ночью. Я с нетерпением ждала ответ, но она, похоже, закрыла своё сознание.

Я нетерпеливо кружила по дому Седони, погладила большую, песочного цвета кошку, которой не нравилось моё беспокойство, поэтому она вскоре выпрыгнула через окно на улицу. Тогда я решила, что пришло время разбудить бабушку.

– Это слова из древнего языка, – объяснила та. – Они означают: «Иди ко мне!» Не могу сказать, имеют ли они какое-то значение или нет.

– Я испробую их в Беларе в разных местах, – сказала я.

Я не могла вернуться сейчас в Теннебоде и слушать лекцию. Боль вспыхнула с новой силой при мысли, что время окончательно истекает.

– Так и сделай, – сказала бабушка, которая, похоже, поняла, как я себя чувствую. – Я приду, как только освобожусь здесь.

Я допила кофе и вышла из дома. Песочного цвета кошка Седонии снова примкнула ко мне и сопровождала, пока я шла по улочкам Белары и постоянно повторяла одни и те же слова: «Меррум се лири».

Когда я около восьми утра проходила мимо туристического бюро, из дверей внезапно вышла Нурия. Она снова выглядела болезненно, а под глазами залегли глубокие тени.

В тот же момент спешно подошёл Грегор Кёниг. Похоже он проспал.

– Увидимся позже на лекции, – крикнул он.

Но прежде, чем я смогла объяснить, что не последую за ним, он уже исчез в туристическом бюро. На дверях бюро я заметила оповестительную вывеску о том, что сегодня в шесть вечера оно окончательно закрывается и они благодарят за хорошую совместную работу.

– Ну? – в тот же миг спросила Нурия. – Уже что-нибудь произошло?

– Значит ты всё же получила моё сообщение? – спросила я.

– Да, конечно. И пришла сразу, как только смогла.

– Пока ещё ничего, – сказала я. – На данный момент я хожу по Беларе и произношу это предложение, в надежде, что что-то случиться.

– Хорошо. Если ты не против, то я немного отдохну у родника. Я не очень хорошо себя чувствую и от всего этого волнения провела всё утро на ногах. Просто позови меня, если что-нибудь найдёшь.

– Без проблем, – сказала я и действительно не имела ничего против того, что Нурия хотела немного отдохнуть, потому что сейчас просто не была в настроении для светской болтовни. Лучше, если не будет никто мешать. В этот момент я услышала, как вдалеке громко ссорятся Леннокс и Рамон.

– Братья Торрел всё ещё здесь? – спросила неодобрительно Нурия, подняв вверх бровь.

– Да, – ответила я. – Они отвозят драконов в Шёнефельде.

– Точно, – вспомнила Нурия и зевнула. – Прости, мне не хорошо.

– Приляг и отдохни, – сказала я.

– Спасибо, Сельма. Прости, что я иногда странно себя веду. Просто я испытываю такое давление и знаю, что ты, как никто другой, можешь меня понять.

– Понимаю.

Я энергично кивнула, поскольку слишком хорошо понимала её чувства. Я проводила Нурию до родника в центре Белары, где одна села под тенью одной пальмы. Наверху, среди листьев, бодро щебетали маленькие птички, будто всё это их совсем не касалось, а в это время за ними зачарованно наблюдали две большие, чёрные кошки, которые сидели в тени кофейной. В этот момент я услышала недовольное шипение Ариэля.

Я быстро прошла вдоль узкой улочки и вышла за городскую стену. Там, где ещё вчера на песке стояли палатки и жилища, теперь одиноко возвышалось одно единственное здание.

И именно из него раздавалось гневное шипение.

– Всё в порядке? – спросила я, открывая дверь загона. – Разве вы не хотели уже давно отправиться в путь?

– Да, – яростно ответил Леннокс.

Он и Ариэль воинственно стояли в стойле напротив друг друга. Другие драконы тоже гневно шипели в своих стойлах, и даже Торин с Рамоном не знали, что делать.

– Твой дракон не хочет покидать загон, а другие подражают ему. Но они должны выйти из загона, чтобы мы могли его убрать. Вообще-то, мы уже давно должны были закончить, – с недовольством в голосе произнёс Леннокс.

– Что случилось? – мягко спросила я, и драконы подняли головы, внимательно следя за тем, что я делаю.

Между тем Леннокс непонимающе уставился на меня.

– Я же тебе только что объяснил, – прошипел он, явно раздраженный.

– Я не тебе, – со вздохом ответила я, а Леннокс махнул рукой. – Я имею в виду Ариэля. Итак, толстячок, – я подошла к нему. – Что с тобой?

Я погладила его по морде, и он, казалось, начал успокаиваться.

– Разве ты не хочешь домой? Аврора и маленькая Сесилия ждут тебя.

Как только я упомянула имена его самки и дочери, он замер и, казалось, будто решил подумать над этим ещё раз.

– Я знаю, что тебе здесь очень нравится, но пора возвращаться домой.

Ариэль недовольно зарычал, но затем опустил морду и подтолкнул меня. Краем глаза я увидела, как Леннокс непонимающе на нас смотрит, в то время как я открывала стойло и выводила Ариэля на улицу.

– Нужно действовать с чувством, – улыбаясь прошептала я, но он только закатил глаза.

Однако я увидела, как усмехнулся Торин и направился к стойлу Пико.

После того, как Ариэль покинул загон, остальные драконы тоже с готовностью позволили вывести себя на улицу. А после того, как мы нашли безветренное местечко между двумя дюнами, где все пятеро с удовольствием принялись рыться в горячем песке, мы поспешили освободить загон и упаковать остатки принадлежностей в коробки.

Теперь посреди песка осталось лишь пустое здание, и я выжидающе посмотрела на Леннокса.

Тот поднял руки, загон моментально обратился в пламя и в течении нескольких секунд сгорел дотла.

Я испуганно отпрыгнула назад, в то время как ветер унёс пепел. Пустыня выглядела так, будто здесь никогда не проходило драконьих соревнований с участием тысячи магов.

– Что это было? – испуганно спросила я, растерянно посмотрев на Леннокса.

– Одноразовые дома, – сказал он, пожимая плечами и собрал несколько, оставшихся лежать, веревок. – Новейший хит из исследовательского отдела платы сенаторов. Быстрая постройка и ещё более быстрое снесение. Новая секретная фишка каждого крупного мероприятия.

– Здорово, – сухо ответила я. – Надо будет обязательно рассказать об этом Лоренцу.

Затем я помогла Ленноксу, Рамону и Торину отнести оставшиеся картонные коробки к туристическому бюро, где мы, одну за другой, перенесли их к госпоже Трудиг. Там их приняла команда фавнов и доставила в Акканку.

– Так, сказал Торин, выходя на маленькую площадь возле родника. – Всё готово. Теперь осталось только перевезти драконов в Шёнефельде.

– Так и сделайте, – сказала я. – А я продолжу решать загадку этого послания.

Но Торин не сдвинулся с места. Он наблюдал за тем, как я подошла к роднику и произнесла три слова.

В этот момент из одной улочки вышел бургомистр, теперь снова одетый в свою обычную одежду и с озорством мне подмигнул, будто прекрасно понимал, каким сюрпризом оказалась для меня его двойная жизнь. С его светлыми волосами, обветренной кожей и пятнами краски на штанах он снова выглядел как отшельник и художник, которого я знаю. Однако теперь я знала о его связи с Чёрной гвардией и поэтому его присутствие ещё больше успокоило меня.

Я посмотрела на родник и произнесла слова погромче. В надежде, я осмотрелась, но ничего не произошло. Лишь Нурия вздрогнула и встала. В этот момент из туристического бюро вышла моя бабушка. Две работницы тоже вышли за дверь и с любопытством за мной наблюдали.

Я сделала пару шагов вперёд и повторила слова. Но снова ничего не произошло. Лишь маленькая птичка подлетела и кружа над головой, казалось, хотела ободрить, чтобы я продолжала. Я сделала ей одолжение и повторила слова, наблюдая за окрестностями. Возможно, где-то откроются ворота или пламенное заклинание скрывало эликсир где-то поблизости.

Краем глаза я заметила, что маленькая птичка подлетела к моей руке и доверчиво села. Она клюнула мои пальцы, и я растерянно посмотрела на в решительности сжатый кулак. Казалось, что она хочет сесть мне на ладонь, но сейчас меня мало интересовала какая-то птичка. Я ещё раз повторила слова, в то время, как маленькая птичка продолжала клевать мои пальцы.

Когда опять ничего не произошло, я разочарованно посмотрела на пальцы, открыла кулак и наблюдала, как маленькая, невзрачная птичка с серо-коричневым оперением, опустилась на ладонь.

Это был обычный воробей, каких можно встретить тысячью. Но этот, казалось, был более доверчивым.

Он прижался к ладошке, и я вновь повторила слова, потому что в этот момент мне казалось, что именно это и нужно сделать.

Птичка радостно защебетала и прижалась к моей руке, в то время как я с удивлением наблюдала за ней. И вдруг маленькая птичка начала сильно дрожать. Казалось, будто её рвёт, и она странно задёргалась. Затем она открыла клюв так, будто хочет выпустить червячка, чтобы накормить птенчика. Однако вместо червячка, из клюва показалось что-то серебренное. Оно становилось всё длиннее и длиннее, и я поняла, что это цепочка, которую она как раз выплёвывала из своего желудка.

В конце концов, цепочка осталась лежать на моей ладони, а маленькая птичка улетела.

Я в недоумении уставилась на свою ладонь, всё ещё не совсем понимая, что только что произошло.

– Цепочка, – прошептала я, изучая её. Она была искусно изготовлена из серебра, и с неё свисала одна единственная жемчужина. Почему-то она показалась мне знакомой.

– Не может быть, – сказала я хрипло.

Эта цепочка с жемчужиной выглядела точно также, как украшение из списка господина Лилиенштейна. Внезапно я поняла.

– Это атрибут власти, – в недоумении прошептала я и посмотрела в сторону бабушки, которая уже спешила ко мне.

– Атрибут власти? – недоверчиво спросила она, обстоятельно разглядывая цепочку.

– Эта цепочка была в списке господина Лилиенштейна, – ответила я, как будто это всё объясняло.

– Однако необязательно, что это должно что-то значить, – ответила бабушка, и я услышала в её голосе сомнения.

– Но зачем тогда кому-то прилагать столько усилий, чтобы так хорошо спрятать цепочку, если это просто старое украшение. За этим должно скрываться нечто большее. Подумай сама, всё сходится. – Я выжидающе посмотрела на неё. – Только мы одни можем проходить через дверь в доме Седони. Возможно, это потому, что в наших венах течёт королевская кровь. У нашей семьи тесная связь с элементами, и мы можем слышать их мелодии. Ты как-то раз сказала, что тебе это тоже под силу, и могу поспорить, что в нашей семье часто проявлялись такие наклонности. Вполне возможно, что твоя бабушка спрятала здесь цепочку, а подсказку скрыла в ветре.

– Хм, – задумчиво сказала бабушка. Но всё же она не выглядела до конца убежденной.

– Не могу в это поверить, – сказал Торин и подошел ко мне.

Я покрутила цепочку в руках.

– Но я не имею ни малейшего понятия какими силами она обладает, – задумчиво сказала я и попыталась что-нибудь почувствовать. Но ничего не ощутила. Однако я не теряла надежды, поскольку грааль патрициев тоже не излучал никакой очевидной магии, как и хроника Акаши. – Возможно, нужно сказать какое-то заклинание или какое-то время поносить цепочку на теле, чтобы проявились её силы.

– Это, наверняка, можно как-то выяснить, – сказал Торин, и я услышала, что в его голосе промелькнуло волнение.

– Несомненно, – согласилась я и открыла замочек.

– Подожди, – в ту же секунду сказала Нурия.

– Почему? – спросила я.

– Потому что я знаю какова сила этой цепочки.

Она говорила медленно и решительно, но всё же её слова имели эффект взорвавшейся бомбы. Я удивленно посмотрела на Нурию.

– И какова же её сила? – спросила я хриплым голосом, в то же время задаваясь вопросом, откуда это известно Нурии.

Некоторое время она колебалась, затем сказала:

– Эта цепочка – атрибут власти. Ты верно предположила. Но она не просто какое-то могущественное украшение, – тихо сказала Нурия, и я напряженно вслушивалась в её слова. – В то же время, она является Иерихонским эликсиром.

– Нет, – глухо сказала я и посмотрела на Нурию. – Это ведь цепочка, а не жидкость.

– Правильно, – ответила Нурия. – Но жемчужина на этой цепочке вовсе не жемчужина. Присмотрись повнимательней. Это капля эликсира.

Я внимательно исследовала жемчужину и поняла, что Нурия права. Это была не настоящая жемчужина, а жидкость, которая с помощью заклинания удерживалась в кругообразной форме. Когда я прикоснулась к ней, то увидела, как перламутрового цвета жидкость задвигалась.

Потребовалось некоторое время, прежде чем эта мысль уложилась, но, когда это случилось, я потеряла голову.

Я одновременно испытывала эйфорию и была шокирована.

– Это моя семья перебила драконов, чтобы добраться до их крови, – мой голос охрип. – Значит это моя семья совершила это кровавое злодеяние.

– Наша семья, – сказала бабушка таким же тихим голосом все еще смотря на цепочку, как будто с помощью своего сверлящего взгляда могла раскусить её секрет.

– Я всё ещё не могу в это поверить, – ответила я.

Мне хотелось смеяться, потому что я держала в руках спасение Адама и в то же время плакать, потому что думала о том, какое горе причинило это спасение.

– Для меня не играет никакой роли откуда взялся эликсир, – сказала Нурия. – Мы всё равно не в силах изменить прошлое, но эта капля может, по крайней мере, спасти будущее.

– Я не могу в это поверить.

Во мне распространилось чувство невесомости, затмив шок. Неудержимая радость, наконец-то, одержала верх. Я мгновенно почувствовала облегчение. Но потом заколебалась.

– Здесь всего одна жемчужина. Значит ли это, что осталась всего одна капля?

Я посмотрела на Нурию и увидела решительность в ее счастливом взгляде.

Бабушка положила руку мне на плечо. Затем она посмотрела на Нурию и внезапно замерла. В это же время у неё вырвался испуганный возглас. Я удивленно посмотрела на нее и заметила, что теперь на её лице было задумчивое и одновременно шокированное выражение.

– Этого не может быть, – ошеломленно сказала она и я заметила, что Нурия тоже напряглась, пока обе смотрели друг на друга.

– Чего не может быть? – растерянно спросила я.

Что-то внезапно было не так. Вместо облегчения в воздухе вдруг повисло напряжение. Между Нурией и моей бабушкой что-то происходило, а я понятия не имела, что.

– Теперь я многое начинаю понимать, – ответила бабушка и выпрямилась.

В глазах Торина, который удивлённо наблюдал за сценой, читалась растерянность.

Леннокс и Рамон теперь тоже встали и подошли ближе.

– Я не знаю, что вы имеете в виду, – растерянно ответила Нурия и посмотрела на меня, прося взглядом о помощи.

– Не строй из себя невинную овечку, – резко сказала бабушка. – Как я могла быть настолько глупой, что ничего не заметила.

– Сельма, ты должна мне помочь, – в отчаянье сказала Нурия.

– Объясни мне, пожалуйста, что здесь происходит! – обратилась я к бабушке, но она, казалось, не замечает меня.

– Ты принимала гриффиновую траву, верно? – сказала бабушка на этот раз пытливо. – Но ты должна была принять по меньшей мере десять капель, чтобы снова выглядеть на двадцать. Ты же знаешь, что испортила себе почки. По крайней мере, это объясняет то, почему ты так плохо выглядишь.

– Гриффиновую траву? – растерянно спросила я, пытаясь вспомнить, что это за трава. Её используют для того, чтобы выглядеть моложе. Мы изготавливали из неё эссенцию на уроке Грегора Кёниг. Постепенно мной завладело плохое предчувствие.

– Что происходит? – снова спросила я и услышала, что мой голос пропитан холодом.

– Отдай мне эликсир, Сельма, – попросила Нурия и умоляюще посмотрела на меня. – Я должна спасти своего маленького сына.

– Не давай ей ничего, – прикрикнула бабушка и я крепче сжала цепочку в руке. – Она не та, за кого себя выдаёт.

– Что это значит? – спросила я и непосредственно посмотрела на Нурию.

Умоляющее выражение в миг испарилось с её лица. Было похоже на то, будто на её лицо легла тень, и стёрла всё милое и хрупкое. У рта внезапно образовались суровые складки.

– Отдай мне эликсир, – теперь прикрикнула она, и я вспомнила, что она уже однажды разговаривала со мной в таком тоне, когда я встретила ее в Акканке.

– Нет, – сказала я и крепче сжала цепочку.

В глазах Нурии засверкали опасные огоньки, и я почувствовала, как Торин подошёл ещё немного ближе.

– Отдай ее мне, – повторила Нурия. – Тогда никто не пострадает.

Угроза в ее голосе заставила меня вздрогнуть.

– Что, прости? – испуганно спросила я, все еще не понимая, что происходит.

– Скажи же ей, что ты всё это время ее обманывала, – угрожающе сказала бабушка. – Скажи, кто ты на самом деле, иначе это сделаю я.

Нурия сделала глубокий вдох, ее ноздри вздрагивали от гнева, и она бросила жадный взгляд на цепочку в моих руках, на которой висела последняя капля Иерихонского эликсира.

Я переводила взгляд то на бабушку, то на Нурию и не могла поверить в происходящее. Я нашла Иерихонский эликсир и, собственно, уже хотела пойти к Адаму, чтобы спасти ему жизнь. Это было счастливое мгновение, которое должно было всё изменить, а теперь я оказалось в этой нелепой и совершенно неожиданной ситуации.

– Скажи мне наконец, кто она, – устало попросила я.

– Пожалуйста, – презрительно сказала бабушка. – Сельма, перед тобой стоит никто иной, как сама Алка Бальтазар.

Решения

Слова бабушки вызвали у меня ужас и удивление. Сотрудницы туристического бюро также смотрели на нас испуганными глазами. Торин с шумом выдохнул, а в широко распахнутых карих глазах Рамона и Леннокса читался страх.

– Нет, – хрипло сказала я, уставившись на Алку, которая только что была для меня Нурией.

В то время как все вокруг замерло, как в замедленной съемке, мои мысли лихорадочно сменяли друг друга. Я прокручивала в голове все встречи с Нурией, не в состоянии поверить в то, что подпустила к себе мать своего злейшего врага. Маленький сын Адриан, о котором она постоянно говорила, был никто иной, как Хеландер Бальтазар.

Человек, с которым у нас состоялась ожесточенная битва в Антарктике. Значит, мы все-таки сильно его ранили в Антарктике, раз его жизнь по-прежнему находится под угрозой, и ее не так-то просто спасти. Я много раз думала о том, что за политическим маневром скрывается Бальтазар, но, оказывается, это не мог быть он.

– Верно, это я, – ответила Алка с дьявольской усмешкой на губах, тем самым разрушив мою последнюю надежду, что все это было лишь одно большое недоразумение. – У меня не было другого способа заставить тебя искать эликсир. Я знала, что ты справишься. Ты уже нашла хронику Акаши и грааль патрициев. Тебе всегда везет в поисках таких предметов и, кажется, ты интуитивно знаешь, что нужно делать. Может быть магическая сторона твоей личности является своего рода указателем. Не знаю, как у тебя это получается, да это и неважно. Главное, что это работает. Если кто и мог раздобыть эликсир, то только Сельма фон Норденах.

– Нет, – прошептала я.

Этого не может быть.

– Да не пугайся ты так, – ответила грубо Алька. – Если бы ты и твои друзья не ранили Бальтазара, ничего этого не было бы.

– Верно, – резко ответила я, – тогда я уже давно была бы мертва. Он хотел меня убить.

– Он не убить тебя хотел, а сделать своей магической партнершей. Если бы ты подчинилась, никто бы не пострадал, – ответила Алка.

– Я не стану подчиняться никому, кто преследует цель поработить близких мне людей, – ответила я.

– Тогда тебе нужно быть более осторожной в том, кому доверяешь, – ответила она, и теперь на её губах появился небольшой намёк на улыбку, в то время как мне стало холодно. – Всё, что мне было нужно, это завоевать твоё доверие, чтобы ты поверила в мою историю, и мне с лёгкостью это удалось. У тебя есть настоятельная потребность спасать всех беспомощных существ, которые пересекают твой путь, и ты обязательно хочешь внести в мир справедливость. Всё, что было нужно, это убедить тебя, что я беззащитное существо, которому срочно нужна твоя помощь.

– Это невероятно, – ответила я, когда поняла, как легко угодила в ловушку Альки. – Но Торин тебя проверял.

– А ты думаешь, что я не подготовилась? – улыбнулась Альке. – Для этого мне пришлось использовать многих людей, но Нурия Гарсия Перес существует в самом деле.

– Поверить не могу, – произнесла я, злясь на саму себя.

– Так поверь, – ответила Альке. – Это было самое простое. Намного сложнее оказалось преодолеть изгоняющее заклинание Жоржетты, чтобы вообще получилось попасть в Тенненбоде. Для этого мне понадобились недели, но, в конце концов, мне удалось сделать это на один крошечный момент. Если бы на волю не выбрались эти отвратительные шёлковые пираньи, никто бы даже ничего не заметил. Но я смогла быстро перевести подозрения на гномов, прежде чем кто-то занялся этой проблемой более серьёзно. Ищеек Чёрной гвардии всё равно не было на месте. Как же докучало то, что они по всему миру совали свой нос куда не следует, чуть не обнаружили парочку деликатных вещей, но в тот момент это оказалось мне на руку, так что я смогла пробраться в Шёнефельде незамеченной. Но затем пришло время, предпринять против них кое-какие шаги, чтобы отвлечь. Благодаря землетрясению мне окончательно удалось убедить политиков в том, что Чёрная гвардия должна присутствовать в Тенненбоде. Также было очень полезно, что Теодор Дусс такой хороший друг Хеландера и мой. Он всегда охотно принимал мои советы, и подталкивал своих коллег в палате сенаторов в верном направлении. Он всё отлично подготовил, так что Хеландер, сразу после исцеления, сможет стать правителем, и тогда он будет наконец на том месте, которое заслужил, которое заслужила наша семья.

– Это из-за тебя сбежали шёлковые пираньи? – удивилась я, пытаясь сложить воедино, на какую ложь повелась. – И землетрясение тоже твоих рук дело?

– Конечно, – вымученно сказала бабушка, как будто внезапно поняла кое-что, что долгое время было от неё скрыто.

– Кроме того, землетрясение нужно было для того, чтобы более эффектно разыграть жертву, – сказал Алька, в её голосе слышалась гордость. – Но твоего сострадания было недостаточно, чтобы заставить искать эликсир с настоящим упорством. Моя самая лучшая проделка – это атака дракона Латориос. Только для того, чтобы спасти своего парня, ты отдала бы всё. Это было опасно, я знала. Также был важен подходящий момент, но к счастью на время выборов были составлены очень детальные планы действия Чёрной гвардии, поэтому я знала, когда нужно отправить дракона, чтобы он нашёл Адама в нужном месте. Всё чудесно сработало. Укус мог бы полностью его убить, и тогда мой план провалился бы, но я доверяла Жоржетте и её навыкам целительницы, верила, что она всё-таки сможет ещё спасти Адама в последнюю секунду. И она меня не разочаровала.