Текст книги "Пустынная песня (ЛП)"

Автор книги: Карола Лёвенштейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 28 страниц)

Я медленно последовала за ней во двор замка и одно мгновение задумчиво разглядывала сцены сражений на внешнем фасаде Тенненбоде. Потом сняла куртку, расправила крылья и бросилась в туннель, ведущий в Акканку.

Занятия у Грегора Кёниг пролетели очень быстро. Сегодня он представлял нам травы, вызывающие совершенно противоположные эффекты. Особенное восхищение у студентов вызвали гриффиновая и могильная травы. Мне они уже были знакомы из ателье бабушки, которая регулярно извлекала из этих растений эссенцию.

В то время как могильная трава вызывала временный эффект старения, гриффиновая, омолаживала. Одной капли было достаточно, чтобы помолодеть или постареть примерно на пять лет. Но изготовление настойки было сложным делом и занимало много времени. Кроме того, эффект продолжался не дольше недели. В любом случае, эту настойку нельзя было принимать слишком часто, если не хочешь сильно повредить почки. Мы провели всё утро, измельчая травы, чтобы потом их настоять. Для этого травы нужно было поместить в смесь из уксуса и желчи вингтойбеля, однако настойка будет готова только через две недели

После того, как мы закончили работу, мы отправились обедать.

– Если бы только немагические гражданки знали о гриффиновой траве, – улыбнулся Лоренц, когда мы заняли место в южном зале.

– О, да, – согласилась с ним Ширли. – Это бы болезненно сказалось на пластических хирургах, не говоря уже о производителях кремов против морщин. Они бы остались без работы.

– Вы должны серьезно отнестись к побочным эффектам на почки, – сказала я, оглядываясь, нет ли в помещении Скары.

– Наверняка есть люди, которым все равно, ну, по крайней мере, временами, – сказал Лоренц.

– Надеюсь, ты знаешь, что истинная красота – это внутренняя, – сказала я, заняв место.

– Но ничто не мешает время от времени подчеркивать эту внутреннюю красоту.

Лоренц задумчиво улыбнулся.

– А где же Скара?

Я снова обвела глазами помещение. Ширли тоже огляделась. Так просто она не оставит скандал сегодняшнего утра.

– Скара свернула в Шенефельде, – сказала Лиана, которая подошла к столу и села. – А Рамон и Дульса все еще расследуют таинственный след. Скара была вне себя от ярости. Судя по всему, она хотела поговорить с отцом.

– Надеюсь, она не наделает глупостей, – забеспокоилась я.

– Надеюсь, наделает, – тут же вставила Ширли, беря с тарелок в центре стола стейк и овощи. – Чтобы и её отец наконец заметил, что у неё проблемы и что он не может доверять её суждению. Мы ещё заставим её осрамить саму себя. Нельзя, чтобы участь страны определял такой эгоистичный и безответственный человек, как Скара. Боюсь, что её отец позволит ей оказывать на себя влияние.

– Это действительно пугает, – согласился с ней Лоренц и тоже наложил себе на тарелку еды. Я сама уже собиралась взять вилку, когда одни из фавнов подошёл к столу и протянул мне конверт.

– Спасибо, – сказала я, удивлённо смотря в его дружелюбное лицо.

– Не за что, – ответил он и снова ушёл.

Я мгновение смотрела ему вслед, вид его изогнутых рогов, торчащих из иссиня-черных волос, уже давно не сбивал меня с толку. Фавны были в Теннебоде везде, и их вид стал для меня самим собой разумеющимся.

– Кто написал тебе так официально? – с любопытством спросил Лоренц, разглядывая письмо в моей руке. – Ах ты боже мой, палата сенаторов.

Теперь на меня также посмотрели Лиана и Ширли. Я увидела внезапно вспыхнувшее беспокойство в их глазах, да и мне самой стало не по себе. Я ещё хорошо помнила, что палата сенаторов сомневается в дачи моих показаний насчёт Хелнадера Бальтазара, и что на этом основании адмирала отстранили от обязанностей. Так что это письмо могло быть только судебной повесткой на предстоящее слушанье, где мою дачу показаний тщательно проверят.

Когда я открывала конверт и вытаскивала письмо, я сделала глубокий вдох.

Под напряжёнными взглядами Лоренца, Лианы и Ширли я развернула толстую бумагу с официальным штампом Объединённого Магического Союза и тихо начала читать:

– Уважаемая госпожа Каспари, настоящим уведомляем вас о результатах вашего теста пригодности. Вы принадлежите к кругу студентов, у которых смогла быть установлена склонность к пятому элементу. Таким образом, вы имеете право продлить своё обучение в университете на два семестра, чтобы при обучении можно было учесть вашу склонность. Ваши профессора тоже получили информацию о результатах теста и согласуют ваше расписание с новой целью образования. Желаем вам и дальше успехов в учёбе.

Я опустила письмо и посмотрела в удивлённые лица моих друзей.

– Я так и знал, – гордо произнёс Лоренц.

– Я не знаю, что мне об этом думать, – нерешительно сказала я.

– Ты можешь гордиться, – сказала Лиана. – Мы ожидаем от тебя многого.

– Мы и без письма ожидали многого, но теперь это официально, – засиял Лоренц.

– Есть только одна проблема, – я опустила письмо. – Тесты, проведённые в начале года, больше ничего не значат. Потому что я больше не могу делать то, что делала тогда. Профессор Пфафф уже полностью во мне разочаровался, а по базовым предметам я вообще с трудом справляюсь с требованиями. На данный момент у меня хорошие оценки только по магической фауне и флоре. Там мне нужно лишь измельчать растения и готовить эликсиры.

– Но это ведь временно, – сказал Лоренц. – Только пока у тебя не будет опять всё под контролем.

– Я уже как-то не верю в то, что когда-нибудь смогу с этим справиться, – мрачно сказала я и встала, – я что-то совсем потеряла аппетит. – Может мне стоит прервать учёбу, пока что-нибудь не изменится, – громко размышляла я.

Но я знала, что письмо из палаты сенаторов было не единственной причиной, вызвавшей эти мысли. Критика Нурии, что я вкладываю в поиски эликсира не все силы, причинила мне боль, и я должна была как-то наверстать упущенное во время каникул.

– На данный момент – это просто мучение, и может мне действительно стоит на какое-то время прервать учёбу и полностью переехать в Белару, по крайней мере, пока…

Я колебалась и не могла произнести, что хочу подождать, пока всё не закончится.

– Сельма, – строго сказал Лоренц. – Ты сама знаешь, что, если ты спрячешься, словно отшельник в пустыне, лучше не станет.

– Да, но сейчас это помогло бы. Сначала мне нужно спокойно обдумать, что делать дальше, – сказала я и схватила сумку. Письмо я бросила в неё. – Сегодня я не смогу посмотреть профессору Пфафф в глаза. Он подумает, что допустил ошибку, вообще взяв меня на свою специализацию.

– Я уверена, он знает, на что ты способна, – сказала Лиана.

– Ты имеешь ввиду, на что я была способна, – с горечью ответила я. – Я ухожу, увидимся сегодня вечером.

– Я жду, что ты придёшь вовремя на наш вечер Драбеллума, – крикнула Лиана вслед.

Я знала, что это глупо, но следующие две недели я провела в Беларе у Седони, а в Теннебоде возвращалась только на ночь. Профессорам я передала, что болею, а так как в Шёнефельде и без того ходил грипп, и у бабушки было много работы – она с помощью своих многочисленных травяных смесей облегчала симптомы – никто не заметил, что меня нет.

Я работала над тем, чтобы продвинуться в поисках эликсира, а также стала более серьезно относиться к учебе на духовного странника. У меня была надежда, что с помощью техник, которым меня обучила Седони, я смогу хотя бы частично контролировать свои силы, пока вынуждена принимать эссенцию колючей функии.

Хотя занятия с Седони длились полдня, и она радовалась моему участию и небольшому прогрессу, мне все же удалось проработать все дома, указанные в плане. Но, к сожалению, там я тоже ничего не нашла, и расстроившись, начала сомневаться, в правильном ли мы месте вообще ищем.

Я бы охотно поговорила об этом с Нурией, чтобы показать, насколько я серьезно отношусь к делу и спросить, есть ли у нее еще какие-нибудь варианты, где можно продолжить поиски. Но, видимо, она тоже заболела, Лиана сказала, что она не пришла ни на одну лекцию. Для меня это означало, что поиски затягиваются, но, наверное, Нурия, как и остальные, лежала в постели с температурой и кашлем. Во время нашей последней встречи у нее уже был болезненный вид, а учитывая то, под каким давлением мы находимся, пытаясь добиться успеха, неудивительно, что ее организм не выдержал.

В последний вечер перед моим возвращением в Тенненбоде, мы с Седони сидели и пили горячий чай.

– Ты добилась хороших успехов, – сказала она. – Думаю, ты в состоянии достаточно сконцентрироваться, чтобы мы отважились войти в Виннлу.

– Правда, – удивилась я и отставила чайную чашку.

– Да, – сказала Седони. – Когда ты в последний раз принимала колючую функию?

– Сегодня днем, – ответила я.

– Хорошо, значит ее действие ослабевает, удобный момент, чтобы сделать это.

Она встала и принесла несколько одеял, которые разложила на полу. Мы сели на них в позу лотоса.

– Начинаем как всегда с дыхательных упражнений, – сказала она в качестве вступления и зажгла в помещении свечи.

Я кивнула, закрыла глаза и глубоко вдохнула.

Я прислушалась к себе, почувствовала усталое тело на одеяле, а также тупую боль, которая теперь, когда я сосредоточилась на ней, заострилась. Я скучала по Адаму и ничего не желала так страстно, как наконец снова оказаться рядом с ним. Но мысль, что именно это невозможно, прямо-таки сразила меня наповал своей мрачной силой.

– Попытайся не думать об Адаме, – тихо сказала Седони, которая сопровождала мои мысли. – Думай о границе, которую хочешь преодолеть. Тебе нужно искать туман.

Я снова задышала спокойнее и попыталась не думать ни о чём, и опустошить голову. Спустя какое-то время я полностью расслабилась.

– Ищи туман, – прошептала Седони.

Мне уже казалось, будто я никогда не увижу этот туман, когда внезапно почувствовала, как мой дух переместился, становясь легче. Казалось, он поднялся вверх, и я внезапно почувствовала присутствие Седони совсем по-другому, как поток энергии.

А потом я увидела туман и двинулась к нему. Должно быть это вход в царство грёз.

Я была среди тумана и хотела проникнуть дальше, как вдруг из тумана начала складываться фигура.

Её очертания были рассеянными и нечёткими. Туман всё резче принимал очерченные контуры, и внезапно я узнала место и поняла, кто стоит передо мной. Сердце пустилось вскачь, и я ощутила моё лихорадочное дыхание.

Это был Адам. Он стоял в таинственном саду на большой лужайке. Его окружал рассеянный свет позднего лета, в воздухе была ряб, а на его губах играла нежная, знакомая улыбка.

– Адам, – крикнула я и побежала к нему.

Улыбка на его губах стала ещё лучезарнее. Он развёл руки в стороны, и я метнулась к нему.

Но как раз, когда я хотела броситься в его объятья, образ исчез, и я почувствовала на щеке холодный глиняный пол.

– Сельма? – спросила обеспокоенно Седони.

– Всё в порядке, – поднимаясь, ответила я. – Что случилось?

– Я не знаю, – растерянно сказала Седони. – Ты была недолго в Виннле, но не со мной. Я думала, что взяла тебя с собой, но ты оказалась где-то в другом месте. Это не сработало.

– Но я видела Адама, – ответила я. – Он был там.

Седони задумчиво посмотрела на меня.

– Предметы и существ ты можешь визуализировать в Виннле, только когда у тебя появится некоторая практика.

– Но он был там, – настаивала я. – Это было видение или сон?

– Думаю, своего рода сон, – Седони всё ещё задумчиво смотрела на меня. – На сегодня достаточно, – наконец сказала она. – Ты устала, и тебе лучше пойти поспать.

– Да, – задумчиво согласилась я и встала. – Наверное, так будет лучше.

Затем я сложила вещи и направилась в Тенненбоде.

– Что-то вы долго болели, – поприветствовал меня профессор Пфафф, когда я на следующий день вошла на его лекцию. Это был ясный и холодный зимний день в конце января.

– Да, – протянула я, надеясь, что меня не выдаст лёгкий бронзовый загар кожи. В Беларе было тепло, а солнце светило там постоянно. Хотя я и не проводила весь день на улице, но всё же солнечных лучей нельзя было избежать. – Но сейчас я снова здорова, – ответила я и села на своё место.

– Я рад, – ответил он, обводя взглядом полупустые ряды скамеек. – Вы не единственная, кого сразила болезнь. Нурии Гарсии Пэрез уже давно нет и Скара Энде, кажется, тоже тяжело больна. Как жаль, что при помощи магии нельзя побороть все микробы.

– Да, но я уверенна когда-нибудь друиды добьются того, что смогут лечить любую болезнь.

По крайней мере, я на это очень надеялась, потому что, если поиск Иерихонского эликсира будет и дальше таким бесплодным, мне ничего другого, кроме этой мысли, не останется.

– Я надеюсь на это, – ответил господин Пфафф. – Очень надеюсь, – он прошёл к своей кафедре и повысил голос. – Хотя многие студенты болеют, мы всё же продолжим работать над тем, чтобы расширить знания и навыки присутствующих. После того, как мы долгое время занимались выдающимися деятелями этой области, сегодня мы сосредоточимся на общей истории водной теории и её значении для Объединённого Магического Союза. Этой темой мы будем заниматься до конца семестра, и я советую вам хорошо следить за материалом, потому что на экзамене, в конце семестра, я буду проверять именно эти знания, – он раскачивался взад и вперёд, так что его большие усы затряслись. – В практике сегодняшнего мероприятия мы продолжим развивать вашу мелкую моторику.

Он прошёл к большому столу за кафедрой и указал на дрозда изо льда, сидящего на ветке. Он казался почти живым.

– Если вы подойдёте ближе, то увидите, что этот дрозд не только выглядит как настоящий, его внутренние органы тоже воссозданы как в природе. Сегодня вы займётесь этим заданием, и как особенный кульминационный момент этого ряда упражнений я рад сообщить, что в нашем курсе есть два студента, у которых обнаружилась наклонность к пятому элементу. Это, во-первых, Адам Торрел, который, к сожалению, отсутствует, и во-вторых, Сельма Каспари.

Я вздрогнула, в то время как профессор Пфафф продолжил.

– Для этих студентов особая задача состоит в том, чтобы до конца семестра пробудить к жизни воссозданных по природе дроздов. Поэтому тем более важно, чтобы не было сделано никаких анатомических ошибок. В противном случае, для дроздов это будет не особо приятно, – профессор Пфафф с надеждой улыбнулся, посмотрев на меня, и мне стало не по себе.

Копия дрозда у меня, безусловно, получится, даже если анатомически правильные детали потребуют моей полной концентрации. Но пробудить дрозда к жизни – этого я от себя не ожидала и даже не осознавала того факта, что умею делать нечто подобное. Сейчас мне, в любом случае, казалось это невозможным, потому что мои мысли зациклились лишь на одном, у Адама тоже есть склонность к пятому элементу. Да, он уже всегда был очень хорош, но никогда не упоминал, что в его семье есть такая склонность.

Профессор Пфаф начал рассказывать о том, как была основана наука водной теории и как в качестве академической дисциплины она становилась всё более значимой. Я слушала не долго, потом мои мысли обратились к дрозду, и я не отрывала взгляда от животного изо льда, пытаясь представить, как в его крылья вольётся жизнь и как он будет выглядеть, если маленькие, сверкающие глазки внезапно начнут моргать.

Ближе к вечеру я встретилась с Лоренцем и Лианой, и мы вместе направились на виллу дель Маре. Я не забыла, что пообещала Парэлсусу вытащить Константина Кронворта из его мрачных мыслей. Пока ещё мне не удалось этого сделать, но, по правде говоря, я боялась встретиться с ним, потому что похоже, он затягивал меня в свои эмоциональные глубины, и нам обоим было не на пользу, когда мы погружались в наше горе.

Когда мы вошли на виллу дель Маре, там оказалось много народу. Официанты суетливо спешили туда-сюда, из всего мира маги прибывали из длинного ряда дверей и теснились вокруг последних свободных мест.

– Профессор Пошер всё же прибавил темп, – вздохнул Лоренц. – Мне уже сняться сны, как я направляю ветровые течения в разные стороны.

– У нас тоже самое с профессором Боргиен, – ответила Лиана, когда мы протискивались мимо нескольких полных столов, чтобы добраться до балюстрады, где всегда сидел и смотрел на море Константин Кровнорт. – В настоящее время мы работаем над созданием огня, который не выделяет тепла.

– Значит, это световой шар, – сказал Лоренц.

– Нет, световой шар ничего не может воспламенить, а вот холодный огонь всё ещё может сжечь, – ответила Лиана, как будто в последнее время уже слишком часто слышала это объяснение.

– Я тебе не завидую, – вздохнул Лоренц, пока мы ждали, когда встанет небольшая группа фавнов и освободит нам дорогу. – Ну а как там у тебя, Сельма?

– Плохо, – удручённо ответила я. – Я до конца семестра должна пробудить к жизни дрозда.

– Ничего себе! – воскликнул Лоренц.

– Что-то они слишком шустрые, – согласилась Лиана и хотела сказать что-то ещё, но внезапно замолчала.

За столом, где обычно сидел Константин Кронворт, теперь расположилась парочка, влюблённо глядя друг другу в глаза.

Помимо того, что мне всё ещё было сложно выносить вид влюблённых, меня глубоко потряс тот факт, что Константина Кровнворта здесь нет.

– С ним же ничего не случилось? – забеспокоился Лоренц.

– Может он снова вернулся в одну из этих одиноких хижин, когда здешняя суматоха стала для него слишком? – предположила Лиана, пытаясь успокоить Лоренца.

– Скорее всего, именно так и есть, – согласилась я с Лианой.

И так мы не солоно хлебавши вернулись в Шёнефельде.

Угрозы

В конце недели у меня закончились все силы. Я так сильно сосредоточилась на том, чтобы до пятницы создать изо льда точную копию дрозда. Он был изящным, хрупким и выглядел как настоящий, даже внутренние органы были созданы анатомически верно. В конце урока водной теории профессор Пфафф впервые за несколько недель мной гордился и был доволен результатами. Когда мы отнесли наши экспонаты в холодильную камеру, я облегчённо вздохнула.

Работа далась мне не так легко, это скорее была борьба, где я час за часом ожесточённо боролась самой с собой, потому что, чтобы вернуть силы, немного уменьшила количество эссенции колючей функии, но вместе с силами, также вернулась парализующая боль, и я с большим трудом пережила эту неделю.

– Очень хорошо, Сельма, – сказал профессор Пфафф. – Отличный результат, на следующей неделе можешь начинать оживлять своего дрозда. У меня на тебя большие надежды.

– Что? – спросила я хриплым голосом. Я с трудом выполнила задание на эту неделю, и не могла и дальше снижать дозу. – Уже на следующей неделе?

– К тебе сейчас другие требования, – радостно произнёс профессор Пфафф. – Студентов с таким потенциалом как у тебя, мы конечно же хотим продвигать в Тенненбоде.

– Да, конечно, – сказала я, пытаясь участливо улыбаться, так, как и следует студенту моего калибра.

Но на самом деле, у меня дрожали коленки при мысли о том, какое чудо я должна совершить на следующей неделе. Я осторожно поставила дрозда и не решилась сказать профессору Пфаффу, что в данный момент я не смогу оживить ледяного дрозда. Я привязала к его лапе табличку с именем.

– Тогда до понедельника, – сказал профессор Пфафф, обращаясь ко всем и отпустил нас на выходные.

Нехорошее предчувствие не покинуло меня и после того, как я вышла из аудитории и поднялась на наш этаж, чтобы сложить вещи для выходных.

Только когда я с Лоренцем, Лианой и Ширли вышла из Тенненбоде на стоянку перед массивом, напряжение постепенно спало. Я глубоко вдохнула ледяной воздух этого ясного февральского дня, небо святилось голубым и всё же, было холодно, а снег превратился в твёрдый лёд.

– Что вы собираетесь делать на выходных? – спросила я, когда мы спускались к рыночной площади.

– Я встречаюсь с Паулем, – сказала Лиана, и на её лице появилась нетерпеливая улыбка. – У нас снова всё наладилось с того вечера, когда мы ходили в кино.

– Просто расскажи ему всё, тогда мы снова сможем провести время вместе, – предложила Ширли, передвигая ремень дорожной сумки на другое плечо. – Я имею ввиду постоянно это скрывать всё равно не так просто. Что, если ты разговариваешь во сне или нечаянно зажжёшь свечу при помощи мысли, а не спичками?

– Я не могу ему сказать, – ответила Лиана. – Тем более сейчас. В ближайшем будущем разряжение политической обстановки не предвидится. Это слишком опасно, – Лиана убрала со лба светлый локон. – Кроме того, я не верю в то, что Пауль сможет справиться с такой новостью. Он совершенно обычный, и ему нравиться быть обычным.

– Ты имеешь в виду, что он скучный, – усмехнулась Ширли.

– Не всем нужен мускулистый, татуированный парень, который носит кожаные куртки и может обращаться с мечом, – сразу ответила Лиана. – А что ты будешь делать на выходных?

– У меня рабочая смена у Ким Гёрнера, хочу ещё немного увеличить свои финансы. Этим летом вновь собираюсь уехать куда-нибудь подальше и, ну, – Ширли усмехнулась, – каждую свободную минуту, что ещё останется, проведу с Торином.

– Пауль тоже придёт в коммуналку, – испугалась Лиана. – Тогда вам нужно будет сдерживаться.

– Сдерживаться? – спросила Ширли, как будто Лиана предложила ей провести выходные за игрой в Халма.

– Я не это имела в виду, – ответила Лиана, раздражённо застонав. – Просто вам нужно следить за тем, чтобы Пауль не заметил, как вы кипятите воду для лапши, не включив плиту.

– Мы никогда такого не сделаем, – возмутилась Ширли. – Мы уважаем 1 параграф.

– Но именно это вы делали в прошлые выходные.

– Какая же ты зануда, – простонала Ширли.

– Это только для нашей же безопасности, – ответила Лиана, посмотрев на меня и Лоренца. – А что, собственно, хотите делать вы?

– Понятия не имею, – ответила я. – В Беларе я зашла в тупик. Не знаю, где ещё можно поискать, а Нурия как в воду канула. Похоже, в эти выходные мне, для разнообразия, нечего делать.

Зато я решила ещё раз попробовать войти в Виннлу и встретить манящее видение Адама.

– О, – произнесли одновременно Лиана и Ширли.

– Нет, нет, – сразу сказала я. – Вам не нужно обо мне беспокоиться. Проведите хорошо время. Я ведь могу пойти к Седони или к бабушке. Или же я навещу Лоренца, я уже давно не была в Глиняном переулке, – я пыталась придать голосу веселья, но знала, что для меня почти невозможно войти дом под номером 13, не будучи буквально переполненной болезненными воспоминаниями.

– Да, можешь зайти, – пригласил Лоренц. – Этьен и я планируем кое-что грандиозное, но я мог бы посвятить в это и тебя.

Лоренц заговорщически улыбнулся, но я уже догадывалась, что это грандиозное событие могло относиться только к предстоящему Дню святого Валентина. На этой неделе Лоренц не переставал рисовать сердечки в свои тетради, и я точно знала, что он мысленно планирует помпезную и безвкусную вечеринку, на которую хотел пригласить всех влюблённых.

– Да, посмотрим, – ответила я, успокоив его, в то время, как мы вышли на рыночную площадь, где наши пути расходились.

Мысль, чтобы придумывать с Лоренцем и Этьеном романтические сюрпризы, была на удивление гнетущей. Я от всего сердца желала моим друзьям счастья, но всё же не смогла бы пережить вечеринку ко Дню святого Валентина.

– Кстати, я кое-что вспомнила, – быстро сказала я, когда увидела, что на мне покоятся сочувственные и сожалеющие взгляды друзей, и они размышляют, как мне помочь и отвлечь от горя. – Мне срочно нужно заглянуть к господину Лилиенштейну, – я бросила взгляд на его книжный магазин и к моему огромному облегчению увидела, что внутри горит свет.

– Правда? – спросил Лоренц. – Я буду рад, если ты пойдёшь со мной.

– Это мило, но я переночую в Каменном переулке. Моя бабушка, прямо сейчас, тонет в работе, и ей срочно нужна помощь.

– Ну хорошо, но если будешь чувствовать себя одиноко, то дашь знать, ладно? – Лоренц выжидательно на меня смотрел.

– Конечно, – улыбнулась я и обняла его.

Потом попрощалась с Лианой и Ширли, которые направившись в коммуналку, принялись обсуждать, когда и как можно использовать магию в их общей квартире. Я, улыбаясь, смотрела им вслед, а потом ещё раз помахала Лоренцу, который завернул на Кирпичную улицу. Затем прошла к книжному магазину Корнелля Лилиенштейна и вошла в маленький магазинчик.

Меня встретил запах старых книг, смесь пыли и воспоминаний. Внутри возникло теплое чувство, когда, сделав четыре шага, я услышала, как знакомо заскрипели полы под ногами. Я огляделась вокруг, но господина Лилиенштайна нигде не было видно. Вообще-то, он должен был услышать маленький колокольчик на входной двери.

Наверное, он на верхнем этаже, потому что сегодня уже не ждал клиентов. Я перешагнула через цепь, перекрывавшую лестницу наверх, и поднялась по ступенькам.

Дверь была открытой, и я вошла в большое помещение, в котором господин Лилиенштайн продавал магическую литературу. Первое, что я заметила, это большой стенд, на котором рекламировалось актуальное произведение Константина Кронворта «Конец света», а позади него лежала стопка томов со стихами, чьи простые, темные обложки уже предвещали то, что мир балансирует на краю пропасти.

– Здравствуй, Сельма, – радостно поприветствовал господин Лилиенштайн, внезапно появившись передо мной.

Хотя он был такого же возраста как моя бабушка, его волосы еще оставались темными с несколькими седыми прядками. Как обычно его строго разделенные на пробор волосы были уложены помадой*

Его глаза тоже весело улыбались. Он стоял подбоченившись, отчего рубашка слегка натягивалась на животе.

– Здравствуйте, – ответила я на приветствие. – Как у вас дела и где вы были так долго?

– Не торопись. – Господин Лилиенштайн засмеялся. – Сначала зайди!

Я зашла в заставленную книжными полками комнату и тотчас застыла на месте. За круглым столом, как правило заваленным книгами и бумагами, ссутулившись и закрыв обветренное лицо руками, сидел Константин Кронворт.

– Константин Кронворт у вас? – радостно и одновременно удивленно воскликнула я.

– Да, он здесь, и Парэлсус тоже хотел вскоре присоединится к нам. Тогда ещё не хватает только Ким Гёрнера, и мы в сборе, – он бросил взгляд на наручные часы. – Думаю, через пол часа и он будет здесь.

– Я не могу в это поверить, – радостно сказала я и подошла к Константиру Кронворту. – Я горжусь вами, – сказала я.

Он поднял голову с рук и посмотрел на меня с грустной улыбкой.

– Не нужно, Сельма, – он улыбался, и я заметила странное чувство в его взгляде.

Мне потребовалось какое-то время, прежде чем до меня дошло, что он испытывает ко мне жалость.

– Я горжусь тобой, – сказал он тёплым голосом.

– Что простите? – я озадаченно смотрела на него. – Мной?

– Да, тобой, – закивал он. – Твоя судьба действительно тронула меня. Ты пережила в жизни так много тяжёлых потерь и всё-таки постоянно поднимаешься на ноги, пытаешься оставаться сильной и продолжаешь бороться.

– Действительно, – недоверчиво ответила я.

Мне совсем не казалось, что я сильная, боль из-за потери Адама парализовала, а с печалью я справлялась с трудом, одурманивая себя травяной смесью.

– Знаешь, автор в каждом своём произведении рассказывает о себе. Он открывается и позволяет миру принять участие в своих чувствах. Это требует мужества, нужно пересилить себя. Иногда кажется, будто идёшь голым через толпу незнакомцев. Но я всегда имел это мужество, потому что многие люди там снаружи любят моё искусство. Они побуждают меня быть открытым и поделиться с ними своими мыслями, даже самыми тёмными, – он сделал глубокий вдох и посмотрел на стопку своих творений. – Когда обнажаешь себя так, то становишься уязвимым. Как автор, я понимаю силу слов. Слова – это оружие. С их помощью можно сражаться, страдать, любить, плакать и причинять боль. И из-за того, что знаю о силе слов, я не могу оставаться глухим к этой силе и ощущаю критику во много раз сильнее, чем это, возможно, происходит с кем-то другим, кто не предаёт словам столь большого значения, – он глубоко вздохнул, как будто собирался с мыслями. – Но я пишу, рисую и создаю произведения искусств не для тех, кто не может найти к ним доступа. Я тяжело работаю для тех, кому нравиться, что я делаю. Потому что благодаря этой любви чувствую себя связанным с ними, а что может быть более прекрасным, чем любить и быть любимым? – он глубоко вздохнул и серьёзно на меня посмотрел. – Запрет моего искусства причинил мне сильную боль. Было такое ощущение, будто я внезапно стал немым. Немота сначала разозлила меня, и я отступил. Но потом я стал бороться, но не мог сделать это сам. Моё оружие – это слова и краски, но в роли Красного мстителя я мог бороться. Красный мститель победил и мог этому радоваться, а вот я нет. Если такой запрет возможен однажды, тогда такое может произойти в любое время.

– Да, – ответила я. – Запрет могут в любое время объявить снова.

– Эта мысль парализовала меня, – тихо сказал он, в тоже время испугавшись того, что с ним случилось.

– Я знаю, – сказала я с давящим чувством в груди, потому что очень хорошо могла понять его боль.

Его губы озарила крошечная улыбка.

– Но ты не позволяешь себе сдаваться. Прилетает дракон и убивает любовь всей твоей жизни, и как будто это ещё недостаточно жестоко, правительство умалчивает о настоящих обстоятельствах его смерти и планирует выставить тебя лгуньей и лишить правдоподобности.

– Да, – ответила я и сглотнула.

Если всё подытожить, то это действительно звучит драматично и безнадёжно.

– И что делаешь ты? – он посмотрел на меня с блеском в глазах. – Ты идёшь к самому депрессивному человеку, какого можешь найти и пытаешься убедить его опубликовать газету, которая разоблачит эти проблемы и восстановит твою честь и честь твоего любимого.

– Похоже так и есть, – запинаясь ответила я и опустилась на стул рядом с Константином Кронвортом.

Его слова действительно были жестокими, и когда я услышала, как он объединил все мои страдания, у меня начали подкашиваться ноги.

– Это действительно очень меня тронуло, – сказал настойчиво Константин, а его водянисто-голубые глаза святились. – И я понял, что моя собственная судьба, по сравнению с твоей, воистину терпима. Твоя история показала всё то, что я пережил, в правильном свете. За это я тебе благодарен. Ты абсолютно права, нужно бороться, нельзя сдаваться, и именно это я теперь и собираюсь сделать, – он встал и решительно поднял вверх подбородок.

– Правда? – удивилась я.

– Да, конечно. Уже у твоей матери был этот боевой дух, и он всегда меня поражал. С его помощью она могла обвести вокруг пальца всех. Невероятно какой у неё был талант вдохновлять других. Я возьму пример с неё и с тебя. Я займусь этой газетой и сегодня официально создам «Красного мстителя», в качестве дани уважения духу свободы, борьбе за права, справедливости и силы истины.

– «Красный мститель», отличная идея, – сказал господин Лилиеншейн и тоже занял место за столом.