Текст книги "Пустынная песня (ЛП)"
Автор книги: Карола Лёвенштейн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 28 страниц)
«Сельма, пожалуйста…», – это были последние слова, которые я услышала, прежде чем закрыла свои мысли. Парэльсусу придется подождать.
– Хорошо, что ты здесь, – сказал Грегор Кёниг, пожав мне руку. – Мы сейчас начнем тренировку. По всей видимости, новый примус не будет долго раздумывать и скоро включит соревнования драконов в повестку дня. Он должен завоевать любовь людей, а что притягивает их больше, чем соревнования драконов?
– Понятно, – ответила я и быстро поприветствовала остальных членов гоночной драконьей команды.
Вскоре началась тренировка, Грегор Кёниг усадил нас на драконов, чтобы мы сделали первые круги для разогрева.
История Парэлсуса
Я осторожно открыла деревянную дверь и вышла на яркое солнце, которое было в Беларе вездесущем. На одно мгновение, ослеплённая им, я закрыла глаза и прислушалась к незнакомым звукам. Тёплый ветер тихо напевая, проносился по крышам глиняных домов, касался пальм, в которых галдело много маленьких птичек, а потом направляясь в пустыню, ласкал дюны и перегонял песок то в одну сторону, то в другую.
В Шёнефельде окончательно пришла зима, и были сделаны первые приготовления к приближающемуся Рождеству. На улицах висели сверкающие гирлянды, а в окнах светились рождественские украшения. Даже Лоренц украсил свой маленький домик рождественским убранством и самоотверженно посвятил себя безвкусице и коммерции. Мне понадобилось какое-то время, прежде чем я смогла снова ступить в дом в Глиняном переулке, и мне всё ещё не нравилось туда ходить.
Я могла жить свою жизнь, пока принимала эссенцию колючей функии и не слишком много думала об Адаме. Это была пустая жизнь, в которой больше не было место радости, и которая больше не согревала моё сердце любовью, но я функционировала, а это было самое главное. Всё, что я делала, было продиктовано лишь одной подгоняющей мыслью: где может находиться Иерихонский эликсир?
Это было жалко, я и сама знала. Но именно благодаря этой мысли я находила силы вставать каждое утро, посещать лекции и продолжать жить дальше.
К теоретической части занятий я была хорошо подготовлена, только практические упражнения давались мне с большим трудом. Ни один из профессоров не был мной доволен, но мои академические достижения не особо меня сейчас волновали, потому что мыслями я всё время была в Беларе.
Вместе с Ширли и Лоренцем я обыскала одно здание за другим, ощупала и осмотрела каждый камень. Но мне не открылось никаких тайных пещер, не встретилось никакой скрывающийся магии. И всё же я чувствовала себя хорошо в Беларе, подальше от Шёнефельде.
В маленьком пустынном городке у жизни был совсем другой ритм, спокойный и мирный, определяемый лишь монотонным завыванием ветра. Седони рассказала, что прошло уже много лет с тех пор, как в Беларе было полно людей. На самом деле, это было время, когда появились слухи об Иерихонском эликсире. Но люди снова уехали из города, после того, как атмосфера золотой лихорадки схлынула, и никто не нашёл эликсира.
С тех пор здесь стало тихо, многие двухэтажные дома из глины были пустыми.
В центре Белары бил небольшой родник, который поддерживал жизнь этого места и обеспечивал водой несколько пальм и небольшие огороды. За городской стеной, которая в основном предназначалась для того, чтобы удерживать ветер, непрестанно задувающий на узкие улочки песчинки, Белара была прямо-таки окружена песчаными дюнами. Никто не находил сюда дорогу, да никто и не хотел навещать это место, кроме пары торговцев, которые прибывали через крошечную официальную дверь, связывающую Белару с внешним миром.
Эти двери вели в том числе в Южную Африку и к островам Гиннинг и были установлены в маленьком кафе возле родника, где жители часто встречались за чашкой кофе или чая.
Хотя магия в Беларе была вездесущей, но не бросалась так очевидно в глаза. Глиняные здания спокойно выдерживали ветер, и Седони смеясь, заверила меня, что они стоят уже много столетий. Вода из родника текла сама по себе к огородам, которые снабжали город свежими фруктами и овощами, и я иногда наблюдала за тем, как огороды поливаются сами по себе. Родник тоже весело бил ключом, ни песок, ни ветер не мешали ему, и, вероятно, делал это уже с самого основания Белары.
Кошки были в Беларе излюбленными домашними животными, их спокойствие и невозмутимость хорошо сочетались с мирным настроением города. Поразительно было только то, что здесь кошки достигали необычных размеров. Их спины доставали мне почти до колен, а они сами были слишком тяжёлыми и большими, чтобы забраться на пальму и поймать маленьких птичек, на которых они всегда с жадностью смотрели. Но больше, чем одним взглядом они их не одаривали, затем гордо и с поднятым хвостом шагали мимо пальм и делали вид, что птиц не существует.
Немногие жители были дружелюбны. Они ценили одиночество и монотонную безмятежность забытого городка и нашли здесь покой. Я хорошо могла их понять, потому что идея была заманчивой. Удалиться в этот мирный пустынный город, сидеть в дюнах и наблюдать, как вездесущий ветер перегоняет песчинки от одной жёлтой дюны к другой.
Дома меня ничего не держало. Хотя Скара и её подруги оставили меня в покое, однако я не знала, что об этом думать. Казалось, Скара просто отвергает правду, погрузившись во все развлечения, которое принес с собой её новый статус дочери примуса. Гизелла Верпочи сделала Скару новым лицом своей весенней коллекции, и, видимо, это было ответом Скары на страх, что Бальтазар может её похитить.
Она погрузилась в бессмысленную работу, позволяя всем обхаживать себя. При этом она постоянно окружала себя кем-то, кто должен был заботиться о её безопасности, а это чаще всего были Торин, Леннокс или Рамон. Они сопровождали Скару между лекциями, а также патрулирующими возле дверей во время трапез.
Они постоянно напоминали меня о том, что одного брата не хватает, и каждый раз, когда я проходила мимо, тупая боль разрывала сердце. Я попыталась поговорить с ними и попросила дать мне хоть один раз увидеть Адама.
Однако Торин с сожалеющим взглядом и горечью на лице рассказал, что его мать практически круглые сутки следит за Адамом и испытывает ко мне какую-то необъяснимую ненависть. Он сказал, что проникнуть к Адаму абсолютно невозможно, хотя он с радостью сделал бы мне это одолжение. В конце концов, я перестала спрашивать Торина о нем, и мы ограничились тем, что приветствовали друг друга проходя мимо, так как больше обсуждать было нечего.
Журналисты разных газет по-прежнему ни словом не упоминали дракона Латориоса. Я написала им всем, однако ни «Мир Черной Гвардии», ни «Хроника Короны», ни «Мир драконов» не заинтересовались.
Вместо этого меня навестил секретарь из бюро Ладислава Энде и потребовал прекратить распространение лживой информации, что окончательно убедило меня в том, что после выборов нового примуса в Объединенном Магическом Союзе ничего не изменилось. Изменилось лишь лицо, улыбающееся с обложек, когда примус появлялся в обществе, например, чтобы поприветствовать первых жильцов только что отреставрированного Глиняного переулка.
После нашего разговора в ноябре, Парэльсус вдруг ощутил потребность облегчить совесть. В наших отношениях все стало наоборот. Когда я просила его что-то рассказать мне, он отказывался добровольно поделиться своими знаниями, а теперь, когда мне в принципе было все равно, он уже сам хотел практически навязаться и обязательно поговорить со мной.
Однако я избегала его и закрывала мысли, чтобы никто не мешал мне думать, где в Беларе я еще не искала эликсир. Место, которое я рассматривала на данный момент, было давно высохшим источником, где, согласно бумагам Нурии, еще могли сохраниться остатки воды, в которых мог быть растворен эликсир.
– Снова к старому источнику? – спросила Ширли, которая вышла из дома Седони вслед за мной.
– Там мы ещё не закончили, – сказал Лоренц, подойдя теперь с другой стороны, он надвинул на нас свои очки. Затем обернул вокруг головы и носа платок. У меня с Ширли тоже имелись такие платки, чтобы защититься от поднимающегося время от времени ветра или от жары, которая могла ещё возникнуть в середине дня. В Беларе тоже была зима, но здесь это означало, что температура вполне могла подняться до тридцати градусов по Цельсию.
– Ты не в своём уме, – захихикала Ширли, подставляя лицо под тёплый ветерок, который дул сегодня в переулках. – Началом песчаной бури здесь даже и не пахнет, просто чудесно тепло. В Шёнефельде сегодня опять была минусовая температура и снегопад.
– Терпеть не могу, когда песок скрепит на зубах, – пробормотал Лоренц из-под платка и взял меня под ручку. Затем мы прошли вдоль узкого переулка, пока не вышли на небольшую, озеленённую площадь, посередине которой бил родник, который давал Беларе жизненную силу.
– И в этом роднике действительно ничего нет? – спросила Ширли, разглядывая бурлящую воду, которая собиралась в большом бассейне, а оттуда через сложную систему из труб и канав текла в небольшие огороды и дома.
– Нет, – сказала я и ещё раз проверила папку Нурии. – Этот родник исследовали по меньшей мере пятьдесят магов, а воду разные институты на все её магические и немагические компоненты.
– Значит родник чист, – сказал Лоренц на свой шпионский манер и заговорщически посмотрел на меня.
– Именно, Шерлок, – ответила я.
Мы завернули направо в переулок, ведущий из города, и как всегда за нами последовала стая маленьких птичек, которая обычно резвилась в пальмах, возле маленького родника.
– Что, собственно, делает сегодня Лиана? – спросила Ширли, сунув руку в сумку из которой вытащила скрипыша и не останавливаясь разломила пополам.
– Она хотела с Дульсой проследить одни след к исчезнувшим девушкам, – нерешительно ответила я.
Наши отношения снова стали немного сложными, потому что Лиана считала поиск эликсира безнадёжным делом и хотела посвятить свою энергию поискам исчезнувших девушек. Дульса каким-то образом сидела между двух стульев, но, в конце концов, присоединилась к Лиане.
– А потом она собиралась встретиться с Паулем. Сегодня суббота, и оба намеревались сходить вечером в кино. Я не хотела портить ей веселье и ушла. Я знаю, что она чувствует себя по-дурацки, когда счастлива с Паулем, а я нахожусь рядом и ужасно несчастна.
– Это здорово, что ты можешь ещё так спокойно об этом говорить, – сказала Ширли.
– Я тоже так считаю, – пробормотал Лоренц, пытающейся съесть за своим платком половинку скрипыша, который дала ему Ширли.
– Я же уже несколько раз объясняла, как это работает с колючей функией, – вздохнула я. – Если я каждые двенадцать часов принимаю ложечку, это поднимает моё настроение настолько, что я функционирую. Вы можете обращаться со мной как обычно.
– И всё же я считаю это странно, – ответил Лоренц.
В этот момент он остановился и блаженно уставился в пространство. Потом внезапно покраснел, и на его губах появилась улыбка.
– Всё в порядке? – спросила Ширли, приподняв вверх брови.
– Да-да, – Лоренц сдержанно захихикал.
– Есть хорошие новости? – спросила я.
– Хм, – протянул Лоренц и беспомощно перевёл взгляд с меня на Ширли.
– Ты можешь наконец рассказать об этом Сельме, – простонала Ширли. – Тогда, по крайней мере, будешь мучить своей любовной болтовнёй не только меня.
– Ты нашёл своего прекрасного принца? – спросила я, и Лоренц не выдержал.
– Да, нашёл, – завизжал он на высоком тоне, и две кошки песочного цвета, которые сидели на обочине дороги, испуганно зашипели и быстро сбежали в тёмный переулок. – Это романтично, интенсивно, страстно, живо и просто феноменально, – его лицо засветилось от воодушевления.
– И кто это? – спросила я, игнорируя тупую боль, которая взорвалась внутри.
Я от чистого сердца желала Лоренцу счастья, но его счастье слишком интенсивно напомнило мне о том, что моё погасло.
– Это Этьен, – влюблённо вздохнул Лоренц. – Он хорошо выглядит, у него есть стиль и вкус, отзывчивость и на него можно положиться. Кроме того, у него просто неисчерпаемая фантазия, когда речь заходит о…
– Я не хотела слышать это настолько подробно, – прервала его Ширли с мучительным выражением лица. – Мы уже поняли, что ты полностью доволен.
Лоренц покраснев, захихикал.
– Поздравляю, – сказала я – Рада за тебя.
Лоренц внимательно посмотрел на меня, я надеялась, что он не почувствовал, как тяжело дались мне эти слова, хотя я на самом деле так думала.
– Я знаю, – сказал он серьезно. – Но как-то странно чувствовать себя счастливым, когда ты не можешь быть ей, – он помедлил. – Когда ты, наверное, уже никогда не сможешь быть счастливой.
– Я знаю, – тихо сказала я, борясь с охватывавшей меня грустью. – Но не порти себе настроение из-за меня. Ты так долго этого ждал. Расскажи мне больше!
Лоренц понимающе кивнул, потом на его лице снова появилась восторженная и несдержанная улыбка.
– Ну, между нами уже всё это время было какое-то напряжение, и сначала мы не совсем поняли это из-за множества работы. А потом всё произошло так быстро, когда мы устраивали дом в Глиняном переулке. Я имею ввиду, мы оба хотели покрасить гостиную в цвет корицы. Как часто такое случается, что ты с кем-то одного мнения в таком важном вопросе? – он с нетерпением посмотрел на нас, а Ширли страдальчески застонала, в то время как я попыталась, по крайней мере, понимающе кивнуть.
– Это был настоящий взрыв, когда мы внезапно поняли, что между нами намного больше. Я имею в виду, по-настоящему, страстно и интенсивно. Такого я ещё никогда не испытывал, и только теперь действительно понимаю, что такое большая любовью и сердечная боль, – он ненадолго прервал свой поток слов, в то время, как Ширли закатила глаза, и я предположила, что она уже часто слышала эту историю.
– Это здорово, – сказал я, но теперь даже сама услышала хриплый тон в моём голосе.
– Ах, дорогая, – сказал Лоренц, обнимая меня. – Я больше не буду мучить тебя своим счастьем.
– Но я хочу, чтобы ты был счастлив, – ответила я.
– Я счастлив, – сказал Лоренц. – Кстати, мы уже придумали название для агентства. Что скажешь насчёт: Лоринне – агентство по организации мероприятий – Мы превращаем каждое мероприятие в событие.
– Очень креативно, – сказала Ширли.
– Так и есть, – ответил Лоренц. – И после того, как вся эта работа с выборами наконец позади, у нас появилось много милых, маленьких заказов, по-настоящему интересных, так, как мы изначально и планировали. Теперь нам нужно только найти лекарство, и тогда всё будет снова более-менее в порядке, – он ободряюще мне улыбнулся, а я автоматически кивнула.
– Может быть по этому случаю мы вдобавок ещё найдём и следующий атрибут власти, – задумчиво сказала Ширли. – Я имею ввиду, для чего ещё вашей семье иметь в доме переход в Белрау?
Я вздохнула.
– Бабушка говорит, что здесь жили несколько наших дальних родственников, поэтому был установлен переход. Кстати, дом, в котором живёт Седони, тоже принадлежит бабушке. Там когда-то жила её троюродная сестра. Но меня, как и тебя не отпускает мысль, что здесь скрывается что-то ещё.
– Твоя бабушка – таинственная женщина, – произнёс Лоренц, сложив губы в трубочку.
– Это точно, – ответила я. – Но если бы она знала, где находится атрибут нашей семьи, то сказала бы мне. В этом я уверена.
– Что ж, – протянул Лоренц. – Тогда будем надеяться, что нам повезёт, и у меня есть хорошее предчувствие в животе.
– Ты недавно влюбился, – критически сказала Ширли. – Прямо сейчас ты любое чувство в животе посчитаешь замечательным и феноменальным.
– Зануда, – явно обижено сказал Лоренц. – Подожди, пока сама влюбишься.
– Со мной такого не случиться, – уверенно ответила Ширли.
Между тем мы добрались до высохшего источника, который находился рядом с утёсом, недалеко от городской стены. Накануне днём мы уже вырыли внушительную яму в земле, но в течение ночи ветер задул часть песка назад в яму.
– Было бы намного проще, если бы не было всего этого песка, – вздохнул Лоренц и отдал оставшегося крипыша маленьким птичкам, которые жадно набросились на него, громко сражаясь за лучшие кусочки.
– Мы в пустыне, – простонала Ширли. – Здесь, хочешь не хочешь, нужно справляться с песком и ветром.
– Это вы двое здесь специалисты по теме ветер, значит песок тоже относится к вашей компетенции, – сказала я. – Кроме того, вы знаете, что я сейчас полностью блокирована.
Я подняла руки и попыталась вытащить песок из отверстия только при помощи силы воли. С тихим шелестящим звуком крошечные песчинки подчинились моей воли и начали вылетать из ямы. Но я не могла поднять много, и Лоренц с Ширли помогли мне, пока мы спустя час снова не вернулись к тому пункту, где были вчера вечером.
– Ты что-нибудь чувствуешь? – спросил Лоренц, когда я залезла в яму и положила руки на землю.
– Нет, – сказала я и сосредоточилась сильнее. Но также надёжно, как были приглушены мои чувства, так же были приглушены и силы. Но внезапно я вспомнила путешествие в Антарктику, когда тонкое жужжание воды вокруг было вездесущим, я ощущала его, словно нежную мелодию.
Я попыталась вспомнить это чувство, всё-таки как-то вызвать его, но в тоже время вернулось воспоминание, как я вместе с Адамом сижу в маленькой палатке, как мы лежим, прижавшись друг к другу и вместе сражаемся с холодом. На глаза навернулись слёзы, когда болезненное воспоминание одолело меня.
Прошло столько недель с тех пор, как я не слышала голоса Адама, не чувствовала его кожи на моей. Столько недель, когда я была такой одинокой, такой бесконечно одинокой.
– Сельма, всё хорошо? – обеспокоенно спросил Лоренц.
– Я не могу, – запинаясь сказала я, вытирая слезы.
Затем вылезла из ямы.
– Ах, милая, – вздохнул Лоренц. – Давай я сам сделаю, – он прыгнул в яму, с беспокойством глядя на меня.
Но я отмахнулась, а Лоренц понимающе кивнул, закрыл глаза и набрал в легкие воздуха.
– Ничего, – сказал он через какое-то время.
– Значит, нужно копать глубже, – ответила Ширли и расставив руки встала рядом с ямой. Лоренх выполз из нее, и мы вместе начали копать. Каждый раз, раскопав полметра, Лоренц и Ширли забирались внутрь и пытались почувствовать, добрались ли мы до воды.
Так закончился день, и когда зашло солнце, а ночь словно темным платком накрыла Белару, стало прохладно и мы закончили работу. Упаковав вещи, мы обезопасили разрытое место, чтобы никто случайно не упал в яму. Я протянула по краю тонкий шнур из маленьких светящихся шаров и надела сумку на плечо.
Жители Белары уже познакомились с нами и знали, что мы ищем таинственный эликсир, который до нас искало уже так много человек. Вначале они ещё какое-то время наблюдали за нашей деятельностью в Беларе. Один художник следовал за нами от дома к дому и рассказывал, кто уже искал эликсир в соответствующем доме.
Это не поднимало нашего настроения, и мы реагировали немногословно на его замечания.
В конце концов, ему стало скучно, и он ретировался в свою студию на маленькой боковой улице и посвятил себя художественным работам. Только милая дама, управляющая кафе возле родника, постоянно вносила предложения, где, по её мнению, стоит ещё поискать.
У неё мы каждый вечер, после сделанной работы, покупали горячий, сладкий, мятный чай, садились немного в стороне от городской стены на одну из дюн и смотрели в далёкое ночное небо, теперь уже чёрное и полное звёзд.
Постепенно становилось холоднее, предвещая то, какими холодными могут быть ночи в песчаной пустыне.
– И ещё один неудачный день в пустыне, – сказал Лоренц, потягивая свой чай.
– Ты знаешь, что это также можно считать успехом. Когда выясняешь, где чего-то нет, это уменьшает количество мест, где эликсир ещё может быть, – ответила я.
Этому однажды научил меня Торин. Я подставила лицо под прохладный ветер и глубоко вздохнула, чтобы опять не погрузиться в болезненное воспоминание. Собственно, я хорошо держалась и могла каждое утро докладывать Нурии, что продвинулась немного дальше.
В этот момент из городских ворот вышла тёмная тень и медленно направилась в нашу сторону.
– Идёт Седони, – прошептала я.
Иногда она присоединялась к нам, чтобы узнать, как проходили поиски. Ей было сложно ходить по песку, ноги постоянно проваливались до колен в глубокие дюны. Но, в конце концов, она добралась до нас и тяжело дыша, опустилась рядом.
– Здесь всегда так красиво, – сказала она, глядя на звёздное небо.
Она никогда не жаловалась на то, что что-то было тяжёлым или что судьба плохо с ней обошлась. Она всегда видела только позитивное и никогда не упоминала тёмную сторону. Возможно, она даже о ней не думала. Мне нравилась в ней эта особенность, и я восхищалась тем, как легко она справляется со всеми проблемами.
– Это так, – ответила я. – Только когда понимаешь, как велика вселенная, понимаешь, насколько незначителен ты сам.
– Истину говоришь, Сельма, – сказала Седони. – Но ты кое-что забыла, каждый из нас является важной частью целого. Каждая песчинка важна, потому что только в своей сумме они могут стать пустыней.
– Ты не можешь помочь ей наконец-то выбраться из депрессии? – вздыхая, спросил Лоренц. – Без этой эссенции из функий она вообще была бы не жизнеспособной. Ведь когда-то ей должно полегчать.
Седони улыбнулась.
– Ты знаешь, что она сможет выйти из депрессии, только когда попрощается со своими чувствами.
– А я никогда с ними не попрощаюсь, – тихо сказала я. – Никогда.
– Но так твои магические силы заблокированы, и у тебя регулярно сдают нервы, и ты рыдаешь, – вставил Лоренц. – Просто невыносимо наблюдать, как ты сама себя мучаешь.
– Я ничего не могу с этим поделать, – вздохнула я, и это была правда.
– Твои мысли определяют чувства, а ты решила не мириться со смертью Адама. И пока ты придерживаешься этого решения, твоё состояние не изменится.
Седони задумчиво смотрела на меня.
– Твоя бабушка попросила меня взять на себя твоё обучение на духовного странника. Она говорит, что вы больше не делаете успехов и что это может быть связано с окружением. В Шёнефельде тебе слишком многое напоминает прошлое, но здесь, возможно, будет легче.
Я быстро посмотрела на Седони. Я несколько раз безуспешно пыталась войти в Виннлу, но для этого мне нужно было очень сильно сосредоточиться, а сделать это мешала боль. Она просто не пропускала меня.
– Как хочешь. Но я не могу жить без него, – тихо сказала я, вспоминая свои собственные мысли. – Мы одно целое, как солнце и луна, как звёзды и небо, и кровь в моих жилах – неизменная истина.
– Сельма, – простонала Ширли. – Когда я слышу тебя, то действительно никогда в жизни не хочу влюбляться.
– Тебе не нужно без него жить, – сказала Седони. – Благодаря твоей любви он всегда будет частью тебя. Ваши души вновь объединяться в Виннле, но пока ты ещё находишься в этом мире, и у тебя есть задание. Ты снова должна почувствовать в себе любовь, и она поможет тебе найти себя и завершить дело своих рук. Вы разлучены не на всегда, Сельма. Найди утешение в мысли, что у вас впереди есть ещё целая вечность.
– Это ты хорошо сказала, – вздохнул Лоренц. – Сельма, послушай Седони, думаю, она действительно сможет тебе помочь.
– Не знаю, – вздохнула я.
Прошло столько много недель, но мне не стало лучше, и даже моя бабушка ничего не могла изменить, хотя действительно старалась. При попытках войти в Виннлу она, в конце концов, попыталась сопроводить меня через мои чувства. Но чаще всего мы вместе начинали реветь. Её потеря была так похожа на мою, поэтому я затягивала её в свою боль. А эта боль была так велика, что даже колючая функия больше не помогала, если я слишком интенсивно начинала о нём думать.
Седони посмотрела на меня с вызовом.
– Тебе не становилось лучше, потому что ты этого не хочешь. Ты должна позволить самой себе снова чувствовать удовлетворение. Я не требую, чтобы ты была счастлива, но ты должна приспособиться к ситуации, вместо того, чтобы день за днём рыть песок.
– Мне нравиться рыть песок с Сельмой, – ободряюще вставил Лоренц, сжимая мою руку. – В этом есть хрупкий шарм экспедиции Индиана Джонса.
– Я не говорю, что это совершенно безнадёжно, напротив, в этом даже есть определённый лечебный эффект. Но, в принципе, ты убегаешь от реальности, вместо того, чтобы смириться с ней, Сельма. Я хочу, чтобы ты не переставала размышлять о том, что Адам ждёт тебя в Виннле. Я уверена, что он, возможно, даже пообещал тебе, что так и будет.
– Пообещал, – тихо сказала я, вспомнив его слова.
Когда я раненная бежала из Антарктики, и Адам ухаживал за мной в таинственном саду, он сказал именно это.
– Хорошо, – сказала Седони. – Тогда запечатлей эти слова в душе. Пообещай мне! Это будет твоим первый заданием, как моего ученика.
Я какое-то время колебалась, потом, размышляя, заглянула в ласковое лицо Седони. Эта мысль обещала утешение, но в то же время боль.
– Хорошо, – нерешительно произнесла я. – Я попытаюсь.
– Я прослежу, чтобы она усердно делала своё упражнение, – строго глядя на меня, сказал серьёзно Лоренц.
– Очень хорошо, – улыбнулась Седони.
– Думаю, пора возвращаться домой, – задрожала от холода Ширли.
– Не знаю, – сказала я.
Я не любила возвращаться в Шёнефельде, потому что не знала куда пойти. В любом месте в этом городе меня мучила мысль, что я никогда больше не проведу ни одного счастливого часа с Адамом.
– Ты можешь переночевать у меня, – предложила Ширли, как будто догадалась, о чём я думаю. – В моей комнате, в коммуналке, Адама ещё никогда не было. Там тебе ничего не напомнит о нём.
Она ободряюще улыбнулась.
– Спасибо, Ширли, – поблагодарила я. – Это хорошая идея.
Затем мы допили чай и направились обратно в Шёнефельде. В течение следующих двух недель я отважно пыталась привыкнуть к мысли, что Адам исчез не навсегда, что он ожидает меня в Виннле. Но у меня были с этим большие проблемы, потому что я почти не знала, что из себя представляет Виннла и что меня там ожидает.
Несмотря на то, что Седони постоянно о ней рассказывала и побуждала меня попробовать наконец ещё раз самой войти в Виннлу, я плохо представляла себе царство грёз. Я действительно чувствовала гораздо больше облегчения, когда зарывалась всё глубже в песок.
Когда у Ширли и Лоренца не было времени, я часто приходила в Белару одна и часто копала всё глубже голыми руками. Наша яма между тем стала уже значительных размеров.
По краю вниз вила узкая лестница, которую установили Ширли и Лорец, так что спускаться вниз было легко.
Незадолго до рождественских праздников, когда я снова была одна в Беларе, и звёзды на небе уже ярко сияли, песок под моими руками наконец стал влажным. На одно мгновение я замерла, потом быстро принялась капать глубже, и, в конце концов, в небольшой ямке собрались первые капли.
Я ошеломлённо смотрела на воду, которая скопилась там. Моё сердце забилось быстрее, а от волнения мысли перегоняли одна другую. Окажется ли Нурия права, что Иерихонский эликсир растворён в воде высохшего источника? Я дрожащими руками вытащила из кармана куртки маленькую бутылочку и наполнила её водой. Потом поспешила подняться по лестнице вверх.
Женщина из кафе уверила нас, что так глубоко землю ещё никто не капал и вполне возможно, что мы что-то найдём. Даже художник в последние дни часто наведывался, чтобы проверить глубину нашей ямы и пофилософствовать с Лоренцем о том, как он стабилизировал края и лестницу.
Я помчалась к дому Седони. Ноги уже сами несли меня через Белару, так часто я была здесь. Я пробежала мимо озеленённой площади, на которой в темноте тихо клокотал родник, затем завернула в маленький переулок, посередине которого находился двухэтажный дом Седони. Он был полностью сделан из глины, а его оранжевые стены тускло светились в темноте.
Я нетерпеливо постучала в деревянную дверь, и Седони наконец открыла.
– Я нашла воду, – сказала я дрожащим голосом и вытащила из сумки бутылку. – Ты можешь проверить, есть ли в ней магия?
– Конечно, – спокойно ответила Седони, закрыла за мной дверь и провела на верхний этаж, где у окна стояли стол и стулья.
Она зажгла несколько огненных шаров и попросила меня занять место, а сама взяла с полки небольшую миску и налила в нее несколько капель воды.
Держа руки над миской, Седони закрыла глаза и сделала глубокий вдох. Я наблюдала, как она пытается почувствовать магию, содержащуюся в воде. Я все еще хорошо помнила легкое гудение – мелодию воды, и сцены, которые возникали, когда я слышала эти мелодии. Я услышала, как Седони произнесла заклинание, чтобы прочувствовать скрытую магию, но и после этих слов ничего не изменилось.
Когда Седони посмотрела на меня и медленно покачала головой, я испытала такое разочарование, как будто меня грубо ударили в живот. Вся работа последних недель не принесла никаких результатов.
– Все равно спасибо, – мрачно сказала я и встала.
– Сельма, – попросила Седони. – Останься!
– Я не могу, – сказала я.
Мне нужно было убежать прочь от этого разочарования. Я быстро прошла к маленькой комнате и исчезла в ней.
На следующее утро я сидела с унылым видом за завтраком в Тенненбоде, снова и снова помешивая мюсли. Я уже передала Нурии плохую новость. Но она не хотела сдаваться и попросила меня принести еще одну пробу воды для проведения дальнейших тестов.
– Сельма, – сказал Лоренц. – Мы продолжим поиски, есть еще столько мест, где мы не искали.
– Точно, – кивнула Ширли. – Осталось еще 6 объектов.
– А может тебе стоит взглянуть на это, как на знак свыше, что ты на ложном пути и снова сосредоточить силы на других вещах, – сказала Лиана, подтягивая к себе «Хронику короны». – Ты больше ничем другим не занимаешься. Когда ты в последний раз была у господина Лилиенштейна? Между тем он, наверное, уже кое-что выяснил и…, – Лиана замолчала и уставилась в газету. – Этого не может быть, – хрипло сказала она.
– Что случилось? – спросила я.
– Адмирала отстранили от должности.
– Что? – Ширли удивлённо вздрогнула и чуть не опрокинула чашку с травяным чаем.
– Да, – сказала Лиана, просматривая строчки. – Его обвиняют в государственной измене и угрозе общественной безопасности, и пока проходит судебное расследование, его освободили от должности. Речь о тебе Сельма. Я имею ввиду они не говорят это напрямую, но кому знакома история, тот знает, что речь о тебе.
– Обо мне? – испуганно спросила я. – Какое я имею к этому отношение?
Лиана подняла от газеты взгляд.
– В основном из-за показаний нескольких человек Бальтазара тогда обвинили, что он манипулировал Виллибальдом Вернером и похитил девушек. Из-за признания Виллибальда Вернера адмирал освободил от должности примуса и сформировал временное правительство. Ладислав Энде ставит всё под вопрос. Он называет этих лиц лжецами. Они якобы манипулировали Виллибальдом Вернером, чтобы тот произнёс все эти слова. И то, что адмирал поверил свидетелям, было его ошибкой, потому что до сегодняшнего дня нет никаких доказательств, которые бы оправдали действия адмирала.
