Текст книги "На земле штиптаров"

Автор книги: Карл Фридрих Май

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 24 страниц)

Карл Май
На земле штиптаров

Глава 1
РАЗОБЛАЧЕНИЕ

У турецкого законодательства имеются свои особенности, а точнее, теневые стороны, которые тем отчетливее, чем дальше от центра область, на которую они распространяются. При тамошних жизненных устоях нечего удивляться, что там, где живут племена арнаутов, о подлинных правах говорить вовсе не приходится.

У Остромджи начинается область проживания штиптаров[1]1
  В соответствии с рекомендациями специалистов-балкановедов первоначальное название романа «На земле шкиптаров», данное во вступительной статье, заменено на более правильное – «На земле штиптаров». (Примеч. ред.)


[Закрыть], которые уважают только один закон – подчинения слабого сильному.

Когда мы подъехали к судебному присутствию, уже темнело. Рядом стояло множество народу, не нашедшего места во дворе и высыпавшего прямо на улицу. Всем хотелось разглядеть нас получше. Едва мы вошли во двор, как дверь за нами захлопнулась, что явно было недобрым знаком. Сразу видно, что Мубарек пользовался здесь большим влиянием.

Мы пробрались на главную площадку перед судом. Там, где раньше стоял стул, сейчас красовалась длинная скамья. Там же лежала палка для наказаний. В лампу залили масло и зажгли. Свет ламп придавал всему происходящему какой– то романтический оттенок. Сами судьи находились внутри дома. О нашем присутствии им сразу доложили. Хавасы[2]2
  Хавас – полицейский (тур.).


[Закрыть] расположились вокруг нас и отрезали отступление к воротам, которые были заперты, и это заставляло нас думать о худшем.

Кругом все стихло. Из дома появились пятеро мужчин, и хавасы вытянулись в струнку.

– О Аллах, – иронично заметил Халеф, – что теперь с нами будет, сиди… Я просто умираю от страха!

– Я тоже.

– Не пройтись ли по обладателям этих сабель плеткой?

– Не делай глупостей! Ты уже сегодня поторопился, потому мы оказались здесь!

Пятеро судей заняли свои места. Коджабаши[3]3
  Коджабаши – сельский староста (тур.).


[Закрыть] уселся на стуле, а остальные – на лавках. Какая-то женщина вышла из толпы и расположилась позади заседателей. Я узнал Нахуду, Горошину, – настоящую местную красавицу. Заседатель был ее супругом, впрочем, лицо его не выражало ровным счетом ничего.

Рядом с коджабаши сидел Мубарек. На коленях у него угнездился листок бумаги, а в руках было гусиное перо, которое он то и дело макал в чернильницу. Коджа поднял голову и энергично затряс ею. Это был знак, что пора начинать. И он начал скрипучим голосом:

– От имени Пророка и падишаха, которому Аллах отмерил тысячу лет жизни, мы созвали этот суд, чтобы вынести приговор по двум преступлениям, имевшим место сегодня в нашем городе и его окрестностях. Селим, выходи и рассказывай, как все было!

Хавас стал рядом с господином и принялся излагать. То, что мы услышали, было просто смешно. В то время как он нес свою многотрудную полицейскую службу, на него напали. И только мужество и героизм спасли его от гибели.

Когда он закончил, коджа задал ему вопрос:

– Кто тебя ударил? Этот?

– Этот, – отвечал хавас, указывая на Халефа.

– Теперь мы знаем виновника и можем посоветоваться.

И он принялся шептаться с заседателями, а потом изрек:

– Надо приговорить преступника к сорока ударам палками по пяткам и заключить в тюрьму на четыре недели. Да хранит Аллах падишаха!

Рука Халефа легла на рукоятку плетки, я же с трудом удержался от смеха.

– Теперь о втором преступлении, – возвестил судья. – Мавунаджи, выходи и говори.

Настала очередь возницы, но прежде, чем он разговорился, я повернулся к коджабаши и елейным тоном проговорил:

– Не позволишь ли ты мне немного приподнять тебя?

Он в недоумении поднялся со стула. Я отодвинул его и вольготно уселся сам.

– Спасибо.

Трудно было описать его лицо в этот момент. Голова опять принялась опасно трястись. Он хотел что-то сказать, но ничего не мог из себя выдавить. Единственное, что ему удалось сделать, чтобы унять эту непередаваемую непрезентабельную пантомиму, так это вынуть руки из карманов и закрыть ими трясущуюся голову. Никто не вымолвил ни слова. Ни один хавас не пошевелился. Наконец к судье вернулся дар речи. Он собрался с силами и заорал что есть мочи:

– Что происходит?! Как ты можешь совершать такое по отношению к уважаемому человеку?

– Хаджи Халеф Омар! – прервал я его крики. – Бери плетку и, если он произнесет хоть слово, прогуляйся ему по мягким частям, пока там еще есть кожа!

Хаджи мигом выхватил плетку.

– Эмир, я все сделал, как ты велел. Дай только знак.

Жаль, что света было маловато, чтобы разглядеть все лица. Коджабаши не знал, как себя вести. Мубарек что-то шепнул ему, и тот приказал хавасам:

– Взять его! Бросьте его в камеру! – И указал на меня.

Полицейские подступили ко мне вплотную с обнаженными саблями.

– Назад! – крикнул я. – Тот, кто подойдет, окажется в земле!

Я вытащил оба револьвера, и в то же мгновение хавасов как ветром сдуло. Они моментально затерялись в толпе.

– Что так огорчило тебя? – спросил я коджу. – Почему ты стоишь? Пусть Мубарек постоит, а ты сядь.

Едва придя в себя, коджабаши снова завопил:

– За свои деяния ты достоин худшего наказания! Мубарек – святой человек, любимец Аллаха, чудотворец… Если он только пожелает, призовет с неба огонь на твою голову.

– Замолчи, коджабаши. Если хочешь говорить, то говори что-нибудь умное. Мубарек не святой и не чудотворец, он жулик и шарлатан.

В толпе раздались возмущенные голоса. Громче всех звучал голос самого Мубарека. Он поднялся во весь рост, простер руки в мою сторону и заорал:

– Он гяур, неверная собака, я проклинаю его! Пусть под ним разверзнется ад! Злые духи…

Дальше было вот что: мой маленький хаджи сделал несколько шагов и так огрел старого жулика, что тот кубарем покатился по земле.

После секундного замешательства со всех сторон послышались крики возмущения, задние напирали, дело принимало скверный оборот. Я мигом подскочил к Мубареку и крикнул что было сил:

– Тихо, я докажу всем, что я прав! Халеф, добавь огня. Смотрите, люди, что из себя представляет этот Мубарек и как он всех надувает. Видите эти костыли? – Я схватил старого жулика правой рукой за загривок, а левой сорвал с него сюртук. И правда, с каждой стороны висело по костылю, оба с суставами, которые прекрасно складывались и раскладывались. Одновременно с этим я заметил, что подкладка сюртука выкрашена иначе, чем наружная сторона, – там имелось множество карманов. Я залез в первый попавшийся и вытащил на свет божий нечто волосатое – это был парик. Те самые жесткие, грязные волосы, которые были у нищего. Парень так перепугался, что даже не оказывал сопротивления. Но вот он издал крик о помощи и уцепился обеими руками за мою одежду.

– Оско, Омар, держите его, и как следует, иначе убежит!

Оба названных молодых человека крепко схватили Мубарека, и я высвободил руку. Халеф высоко держал лампу, и все могли ясно видеть происходящее. Теперь толпа вела себя тихо.

– Этот человек, выдающий себя за святого, на самом деле связан с жутом или сам жут. Его жилище – прибежище воров и разбойников. Он разгуливает по стране в разных одеяниях и творит всевозможные преступления. Он и нищий Сокат – одно и то же лицо. Видите – под одеждой он спрятал костыли. Когда при ходьбе они бьются друг о друга, вы верите, что у него стучат колени. А вот парик нищего.

Я опорожнял один карман за другим и рассказывал о назначении тех или иных предметов.

– Вот табакерка с цветной пудрой, которая может быстро изменить цвет лица, а вот тряпка, которой можно проворно стереть всю эту штукатурку. А вот бутылка. Видите – в ней еще есть вода. Ей можно помыться там, где совсем нет воды. Что здесь еще? Резиновые шарики – он клал их в рот, когда изображал нищего. При этом лицо менялось до неузнаваемости, становилось толще. Видите разные цвета сюртука? Он выворачивал его темной стороной наружу и обматывал вокруг тела, тогда ткань выглядела как платок. Вы видели когда-нибудь Мубарека и нищего Соката одновременно? Это было попросту невозможно, потому что нищий и Мубарек – это одно и то же лицо.

Этот последний аргумент особенно потряс людей в толпе, и я уже стал слышать то и дело раздававшиеся возгласы удивления. Теперь я извлек из кармана небольшой пакетик. Перед моим взором явился браслет из старых венецианских золотых цехинов. На нескольких монетах было хорошо видно тиснение. При свете факелов был заметен лик святого Марка, простирающего крестное знамение по направлению к дожу, а на другой монетке – лик какого-то неизвестного мне святого в обрамлении звезд и надпись на латыни.

– Здесь двенадцать золотых монет, все они завернуты в тряпку, – громко возвестил я. – Кто знает, у кого он их украл? Если кто скажет, то мы быстро найдем владельца.

– Двенадцать монет? – раздался позади меня заинтересованный голос. – Ну-ка покажите! На той неделе у меня украли похожую цепочку.

Нахуду, Горошина, стояла позади меня. Она быстро подошла, взяла вещицу и внимательно осмотрела.

– Аллах, – вскричала она, – так это моя! Это мое наследство по материнской линии. Вот, посмотри и убедись, что оно действительно мое! – И она сунула вещицу своему, мужу.

– О Аллах, это действительно твое, – раздался его голос.

– Ну так вот, знай теперь, Нахуду, что Мубарек прятал украденную у тебя вещь, – сказал я.

– Вовсе и не Мубарек, а калека. Он крикнул мне снаружи, попросил чего-нибудь поесть. Я оставила украшение на столе и позвала его в комнату. Он наверняка все это видел. Когда я посмотрела через несколько дней, вещицы уже не было.

– Но теперь ты знаешь, кто вор.

– Да, это он. Это точно он. У-у, мерзавец. Я сейчас выцарапаю тебе глаза! Я сейчас…

– Стой, спокойно, – прервал я ее причитания. – Держи лучше свою цепочку, и пусть вор будет по закону наказан. Я настаиваю, чтобы его заперли в надежном месте и впоследствии доставили макреджу Салоников как преступника.

Из толпы стали доноситься крики.

– Накажите его, дайте ему как следует палками, сверните ему шею! – прокричала из толпы Горошина.

Мубарек до сих пор не сказал ни слова, но тут завопил:

– Не верьте ему, он гяур, это он вор, это он подсунул мне все это, вай, вай, вай, вай!.. – И в этот момент его буквально скрючило от боли, потому что плетка Халефа прошлась ему аккурат по спине.

– Ну погоди, мерзавец, – вскричал хаджи, – я все тебе напишу на спине! Особенно, что мы приехали в эту местность сегодня и как этот эмир мог украсть монеты. Кроме того, он вообще не вор, и сейчас ты получишь подтверждение этим словам. – И он еще раз ударил ворюгу по спине так, что тот громко запричитал.

– Браво, браво! – кричали люди, которые казались мне опасными еще несколько минут назад.

Коджабаши не знал, что ему делать. Потом взял и уселся на свой почетный стул. Так он хоть немного сохранил свою честь. Все судебные заседатели вели себя тихо. Хавасы поняли, что мои акции повышаются и я перестаю быть для них опасным, поэтому они снова поближе подошли ко мне.

– А ну, свяжите этого парня. Навесьте ему на руки наручники.

Они мгновенно повиновались. Мубареку ничего не оставалось, как послушаться. Он дал себя связать без сопротивления и сел на свое место. Заседатели тут же повскакали с этой же скамейке, потому что не хотели сидеть на одном стуле с преступником.

– Ну, что же ты не возвращаешься к своим обязанностям? – спросил я коджабаши. – Ты что, не знаешь законов своей страны?

– Нет, я их знаю, – ответил тот. – Я даже закончил гражданскую школу.

– Трудно в это поверить.

– Почему же, – спросил он с явной обидой в голосе. – Я знаю все духовное право, покоящееся на Коране, и откровения четырех первых халифов.

– А ты знаешь Мюльтека эль Бухер? Ваш гражданский и уголовный кодекс?

– Да я их знаю. Их издавал шейх Ибрагим Халеби.

– Если ты все это знаешь, почему же ты не действуешь?

– Я действую, разве ты не видишь?

– То, что ты делаешь, совсем неправильно. Ведь там написано, что судья должен предоставить защиту даже самому страшному преступнику перед тем, как вынести ему приговор, а вы приговорили моего друга и соратника, не дав ему произнести ни единого слова. Так что ваш приговор ничего не стоит. К тому же на судебном заседании должны быть выслушаны все обвиняемые и свидетели, а такого не было.

– Так они все здесь.

– Нет, не хватает Ибарека. Где он?

Судья снова затряс головой, а потом сдержал себя, встал и ответил:

– Я сейчас за ним схожу.

Я вовремя удержал его за руку, и он послал хаваса:

– Приведи Ибарека, и приведи в том состоянии, в котором ты его найдешь!

Хавасы удалились и в скором времени привели хозяина. Руки у него были связаны за спиной.

– Что это такое? Кто его связал? Кто дал приказ сделать это?

Баши повертел головой направо и налево и ответил:

– Этого хотел Мубарек.

– Без твоего ведома он бы этого не сделал. Какое право ты имеешь применять силу? Здесь живут несколько сотен твоих подданных, но это не значит, что ты можешь делать с ними все что хочешь. Каждый из них имеет право на соблюдение закона. Ибарека обокрали. Он пришел к тебе, чтобы просить у тебя помощи, а вместо этого ты приказал заковать его и запереть. Где же справедливость? Я требую, чтобы ты немедленно снял с него оковы.

– Хавасы это сделают.

– Нет, ты сам сделаешь это.

Тут коджабаши с гневом воззрился на меня.

– А кто ты, собственно, такой, что мне приказываешь?

– Пожалуйста, вот мои бумаги.

Я протянул ему сразу три паспорта. Когда он взглянул на тескере, буджурульди и, наконец, на фирман, голова у него затряслась еще сильнее, чем раньше. Она стала походить на метроном знаменитого регенсбуржца Йохана Мукумука Мельца.

– Господин, ты находишься в тени великого падишаха…

– Вот и позаботься о том, чтобы часть этой тени упала и на тебя.

– Я сделаю все, что ты прикажешь! – Он быстро подошел к Ибареку и разрезал веревки.

– Теперь ты доволен? – спросил он.

– Ну, в некотором роде да. Но это еще не все, что ты должен сделать. Твой хавас Селим передал тебе неверные сведения. Встреча наша произошла вовсе не так, как он рассказывал. Мубарек нас продал ему и велел сказать то, что нужно.

– Я так не думаю.

– Зато я так думаю, раз он распространяет такие лживые сведения.

– Это правда?

Вопрос был предназначен вознице, который быстро сообразил, что Мубарек ему теперь явно не опасен, и без страха рассказал все, что произошло на самом деле.

– Вот видишь, – сказал я баше, – и ты еще собираешься выносить мне приговор? И вообще у меня есть подозрения, что ты сам связан с преступниками.

Тут его голова принялась раскачиваться из стороны в сторону так, что коджабаши чуть не упал.

– Что ты хочешь этим сказать?! – вскричал он.

– Тебе лучше вообще молчать, потому что я все равно не изменю своего мнения.

– Ты что, хочешь сказать, что они свободно приходят сюда и докладывают мне о своем присутствии?

– Нет, но я допускаю, что они спокойно чувствуют себя здесь, в Остромдже.

– Этого не может быть! Здесь, в Кунаке, никакие всадники не проезжали.

– А им и не надо здесь проезжать. Они вполне могут обосноваться где-нибудь в отдалении и прекрасно спрятаться.

– Интересно, у кого же?

– Да тут много мест, где можно спрятаться. Эти подонки прячутся у людей им подобных. Кто еще относится к такого рода личностям здесь, в Остромдже?

– Ты что, имеешь в виду Мубарека?

– Да ты вроде не ошибся.

– И они должны быть у него?

– Да.

– По-моему, ты ошибаешься.

– Я вообще-то ошибаюсь очень редко. А когда я уверен, то говорю всегда наверняка. Если ты хочешь поймать воров, мы должны сейчас отправиться на развалины.

Судья быстро взглянул на Мубарека, и тот метнул на него тревожный взгляд. Мне стало совершенно очевидно, что эти люди находятся в сговоре.

– Мы попусту потратим время, – сказал судья.

– А вот я, наоборот, уверен, что мы не только возьмем воров, но и вернем людям украденные ценности, и поэтому прошу тебя взять с собой хавасов.

– Нет, ты серьезно собираешься идти в такую темень?

– А что здесь такого?

– И ты не боишься?

– Нет. Но брать стольких людей не стоит.

– Но если там столько воров, то они будут сопротивляться. Давай лучше подождем до утра.

– Завтра утром они уедут. Сейчас самое время взять их тепленькими.

– А Мубарека мы с собой возьмем?

– Да. Он обязательно пойдет с нами.

– Тогда давай я позабочусь об освещении. – И он скрылся в доме.

Вскоре баши вернулся. Он принес несколько ламп, кучу факелов и несколько щепок. Остальные люди из толпы, разбежавшиеся по своим домам, тоже притащили несколько десятков факелов и щепок. Наша процессия быстро пришла в движение. Такого люди еще никогда не видели. Ночная процессия двигалась вверх, чтобы поймать преступников. Было интересно и страшно, поэтому все население поселка отправилось с нами. Оско и Омар сторожили Мубарека. Он шел между ними под их пристальными взглядами. Впереди шли несколько хавасов. Затем следовал баши с членами своего суда, потом Мубарек с обоими охранниками. За ними Халеф и я, ну и остальные тоже не отставали. Интересно было слышать, какими титулами украшали меня люди из толпы. Одни считали, что я знатный принц, другие считали меня персидским посланником, третий прошептал, что я, наверное, индийский факир, а четвертый был уверен, что я кронпринц из Москвы и прибыл сюда, чтобы разведать, как бы завоевать эту местность для России. Чем ближе мы подходили к развалинам, тем молчаливее становились люди. Они справедливо посчитали, что нужно быть очень осторожными, когда речь идет о поимке опасных преступников. А когда начался лес, многие повернули обратно. Это были первые признаки страха.

Когда мы вышли на открытое место, стояла гробовая тишина. Все герои вдруг как-то притихли. Преступники могли использовать любую возможность, чтобы скрыться. И тут тишину леса нарушил громкий женский крик. Когда я подбежал, то увидел Нахуду, Горошину, – она провалилась в лужу с холодной водой и сидела там, не собираясь вылезать. Когда ее спросили, почему она не вылезает из воды, она объяснила, что если вылезет, то замерзнет. Мне пришлось убедить ее в том, что вода намного холоднее воздуха и что в воде она замерзнет еще быстрее.

– Эфенди, я последую твоему совету. Ты знаешь все лучше, чем остальные, и уж намного лучше, чем мой собственный муж, который затащил меня в эту кошмарную дыру.

Я вытянул ее из лужи. К счастью, воды там было на одну ступню. Мубарек стоял вместе с Омаром и Оско возле двери своей хижины. Я ему абсолютно не верил, он мог придумать любую каверзу, чтобы помешать нам пройти.

– Хочешь зайти к себе? – спросил я его.

Он не ответил.

– Если ты не отвечаешь, то тебе нечего ждать, что твое желание исполнится.

Тогда он соизволил ответить:

– У меня там внутри животные, их надо покормить, они не должны голодать.

– Завтра утром я их покормлю. Но это при условии, что ты ответишь мне на некоторые вопросы.

– Спрашивай.

– К тебе кто-нибудь приходил?

– Нет.

– Кто-нибудь, кроме тебя, живет в хижине?

– Нет.

– Ты знаешь человека по имени Манах эль-Барша?

– Нет.

– А Баруда эль-Амасата?

– Тоже нет.

– А эти люди между тем говорят, что прекрасно с тобой знакомы.

– Это неправда.

– Ты видел их сегодня.

– Это ложь.

– А то, что вы собирались меня убить, тоже будешь отрицать?

Он ответил:

– Господин, я не понимаю, чего ты от меня хочешь. Я не знаю никаких людей, я с ними не разговаривал, не имел никаких дел. Даже не подозреваю, о ком ты говоришь.

– Ты не знаешь, что приходили двое братьев, чтобы доложить тебе, что меня нужно убить в Мендыке?

– О Аллах, поверь мне, я не понимаю даже, о чем идет речь.

– Ну что ж, если ты ничего не понимаешь, пойдем со мной.

Я взял его за руку и силой повел по направлению к развалинам. По моему знаку Халеф зажег факел и высоко поднял над нашими головами. Когда мы подходили к развалинам, народу оставалось совсем немного. Основная масса отстала по дороге и вернулась в деревню. Я внимательно следил за состоянием Мубарека и от меня не ускользнуло то, что он заметил, как быстро и решительно мы двигаемся в сторону развалин.

Поскольку была ночь, лошади пугались яркого света и шарахались от чужих людей.

– Там, где есть лошади, должны быть и люди, которым они принадлежат, – справедливо рассудил Халеф. – Сейчас мы их найдем.

Трое прикованных лежали точно так же, как мы их оставили. Без единого слова с помощью Халефа я освободил всех троих, и они смогли размяться и встать.

– Манах эль-Барша, ты знаешь этого человека? – спросил я, указывая на Мубарека.

– Аллах проклянет тебя, – отвечал тот.

– Баруд эль-Амасат, ты его знаешь?

– Да обрушится на тебя проклятие небес!

Тогда я повернулся к их сторожу:

– Ты совершил только один проступок. Ты освободил этих пленных. Наказание им будет тяжелым. Твое же – легче. Тем более если ты докажешь, что не имеешь злого умысла. Скажи правду. Ты знаешь этого человека?

– Да, – ответил тот через несколько секунд раздумий.

– Кто же он?

– Старый Мубарек.

– Как его настоящее имя?

– Не знаю.

– А он и двое этих людей знают друг друга?

– Да, Манах эль-Барша часто бывал у него.

– А меня должны были убить в Менлике?

– Да.

– Хотели убить в тюрьме?

– Именно так.

– И еще: когда ты с этими людьми играл в карты у Ибарека, вы его обокрали.

– Я – нет, а они – да.

– Хорошо, но ты тоже участвовал в этом действе. Твои фокусы помогли им совершить воровство.

– Я уже знаю об этом.

Повернувшись к коджабаши, я спросил:

– Ну что, я не прав? Разве воры не здесь, в развалинах? То, что я их нашел так быстро, доказывает, что я с легкостью могу выполнять твои обязанности. Этих троих Нужно сопроводить в тюрьму и хорошо охранять. Завтра утром ты отправишь доклад макреджу, а я приложу к нему свою записку. Он сам определит, что делать. Ибарек, посмотри везде на полу, здесь должны быть краденые вещи.

Содержимое карманов трех арестованных лежало на земле в трех кучках. Ибарек радовался, как ребенок, нашедший потерянную игрушку. Он хотел все забрать, но тут подскочил коджабаши и закричал:

– Стой! Не так быстро. Эти вещи я должен забрать с собой. Они должны служить доказательством для определения наказания в суде.

Я знал характер и наклонности этих людей. Вряд ли Ибарек получит их когда-нибудь обратно. Поэтому я счел нужным возразить:

– В этом нет необходимости. Я сам составлю перечень предметов и определю их стоимость. Этот список ты и будешь использовать в. суде.

– Господин, но ты не чиновник!

– Господин, я уже доказал тебе, что я лучший чиновник, чем ты. Если тебя не устраивает мое предложение, я напишу макреджу чуть подробнее о том, что здесь происходит. Так что молчи. Это в твоих же интересах.

Я заметил, как он сдержался, собираясь снова ответить мне грубостью. А потом выдал следующую мысль:

– Пусть он берет свои вещи, все остальное же я конфискую.

И он нагнулся, чтобы подобрать золотые драгоценности.

– Стой! – приказали. – Это уже конфисковано.

– Кем же?

– Мною!

– А право у тебя есть?

– Конечно. На них я тоже составлю список, который ты можешь использовать как свидетельство на суде. Я также направлю список и сами вещи макреджу.

– Это все должно быть в моих руках.

– У тебя нет права забирать все это. Халеф, собери вещички.

Маленький хаджи в три секунды спрятал все в свою сумку.

– Воры, – пробормотал Мубарек.

Наказание не замедлило последовать. Плетка Халефа дала Мубареку быстрый и исчерпывающий ответ.

Пленных вывели из развалин на поляну. Там их уже поджидали зеваки. Ибарек рассказывал им, как ему удалось получить назад украденное имущество. Лицо его выражало огромную радость. Хавасы взяли четверых арестантов в каре и процессия двинулась в обратный путь. Обратно идти было куда веселее. Судьи тоже вернулись назад в деревню. Мы же с Халефом остались среди развалин, потому что хаджи дал мне знак задержаться.

– Сиди, у меня есть еще полфакела, может, зайдем в хижину старика?

– Что ж, давай.

– У тебя сохранился ключ? Я видел, как ты его прятал, когда обыскивал карманы этого жулика.

Да, есть ключ, но я не знаю, тот ли это.

– Тот, откуда у него другие ключи?

Мы подождали, пока не исчезнут последние люди, и тогда открыли дверь, с помощью щепок и куска бумаги разожгли факел и вошли внутрь. Снаружи убогое жилище являло собой, на первый взгляд, маленькое помещение с одной-единственной комнатой, но, войдя внутрь, мы поняли, что комнат здесь несколько. Внутренние площади относятся к старому замку, к которому хижина примыкала задней стеной. Первая комната была почти пустой. Скорее всего, она предназначалась для посетителей. Когда мы вошли во вторую, я заметил множество нитей, спускающихся сверху через вход. Я осторожно отвел их рукояткой плетки и тут же услышал мяуканье, лай, карканье и другие голоса животных.

– О Аллах, мы прямо в Ноевом ковчеге! – рассмеялся Халеф. – Давай не пойдем дальше, дождемся дня.

Надо сказать, я охотно согласился, ибо ждал от коварного Мубарека всевозможных ухищрений, направленных против нежелательных посетителей его жилища.

Только мы собрались в обратный путь, как появилось некое существо женского пола. Лицо ее мне не было знакомо. Она горячо сжала мою руку, прежде чем я успел отстраниться.

– При свете факелов я увидела, что это ты, и захотела поблагодарить тебя.

Это была Набатия, травница.

– Что ты делаешь здесь, наверху? Ты была при поимке воров?

– Нет. Мое сердце не принимает злых людей. Я была во дворе коджабаши, когда ты выступал с речью. Ты поступил храбро, но приобрел себе злейшего врага.

– Кого, Мубарека?

– Этого я вообще не упоминаю. Я имею в виду коджабаши.

– Я и не предполагал, что он меня хоть немного любит, но как врага мне не пристало его опасаться.

– И все же я прошу тебя: будь осторожен!

– Он что, действительно такой особый фрукт?

– Да, он представитель власти, но потихоньку поддерживает Жута и его людей.

– Ну да! Откуда тебе это известно?

– Ночами он часто бывал здесь у Мубарека.

– Ты его ни с кем не спутала?

– Нет. В свете луны он был отчетливо виден, по голосу я его узнаю даже темной ночью.

– Гм. Ты часто бываешь здесь, наверху?

– Часто, хотя Мубарек мне и запретил. Я люблю ночь. Ночь – подруга людей. Она оставляет их наедине с Богом и не дает никому нарушить молитву. Есть растения, которые следует искать только ночью.

– В самом деле?

– Так же как есть растения, что пахнут только ночью, так есть и такие, что растут по ночам, а днем спят. А здесь, наверху, имеются также спутники ночи. Я сижу и разговариваю с ними, отвечаю на их вопросы. Правда, в последнее время мне это удается с трудом. Впрочем, сегодня ты разоблачил моего врага, он в тюрьме, и потому я вышла ночью, чтобы найти короля.

– Короля? Это что, тоже растение?

– Да. Разве ты не знаешь? Это действительно король – когда он умирает, вместе с ним умирает весь народ.

Передо мной была женщина с оригинальным, редкостным нравом. Ей нужно было заботиться о семье, помимо этого она находила время сидеть возле растений и постигать их тайны.

– Как же называется это растение? – спросил я с плохо скрываемым любопытством.

– Это хадж-марьям. Жаль, что ты его не знаешь…

– Я знаю, но никогда не мог предположить, что это король.

– Очень немногие об этом догадываются. Но и из их числа весьма немногие могут найти короля. Надо очень любить его и знать его повадки, чтобы найти. Он растет на пустошах, скалах и в горах. Стоит этот народец кругами, внутри – сам король.

Для меня все это было внове. Хадж-марьям еще называют крестом Марии, и растет он также в Германии и в просторечье называется крестовым чертополохом. Как интересно: в Рудных горах он называется так же, как в горах Плашкавицы в Турции!

А женщина тем временем оседлала любимого конька и все рассказывала и рассказывала мне об этом растении.

– …И вот, если вырвешь его из земли, все его подданные погибнут… Через месяц погибнут. Ты можешь посмотреть на молодые растения, которые дадут жизнь новому народцу.

– С удовольствием бы пошел с тобой, ведь я интересуюсь тайнами природы, но мне нужно возвращаться в город.

– Тогда я принесу его тебе завтра вечером, он еще будет светиться.

– Я не знаю, буду ли я завтра в Остромдже.

– Господин, господин, куда ты так быстро уезжаешь?

– Мое время четко расписано. Скажи только, какие силы приписывают королю?

– Если заваривать его как чай, можно излечить легочные недуги, если они не запущены. У чертополоха есть вещества, которые убивают в теле маленьких злых зверьков, живущих в легких.

– Ты сама пробовала?

– Нет, но думаю, что Творец всевластен и способен наделить маленькое растение большой силой.

– Тогда приходи завтра и покажи короля, если я еще буду здесь. Знаешь, где я остановился?

– Я слышала. Доброй ночи, эфенди.

– Счастливо тебе, Набатия.

Она ушла.

– Сиди, ты веришь в короля чертополоха? – спросил Халеф.

– Я не могу отрицать его силы.

– Никогда не слышал, чтобы у растений были свои правители.

– Я тоже, но, если она его принесет, нам придется многое принять на веру.

Я и не предполагал, что вскоре буду обязан жизнью этому самому королю чертополоха. То, что собирательница была в этом месте, оказалось мне на руку. Вообще-то это растение вовсе не такое загадочное. В саксонских Рудных горах между Шайбенбергом и Шварценбергом я нередко находил его на голых скалах, но короля среди растений так и не обнаружил.

Прибыв в местечко, мы отправились к коджабаши, чтобы составить список. Его маленькие глазки сверкали, когда мы перечисляли содержимое трех кошельков. Он еще раз спросил, не передам ли я ему право на пересылку, но я настоял на том, что сделаю все сам. Позже я возблагодарил Бога за то, что сделал все по-своему. Но он все же упросил меня скрепить посылку своими собственными печатями. Тут я не стал возражать. Потом я распорядился показать мне заключенных. Они находились в помещении, напоминающем камеру, и были связаны.

Я заметил коджабаши, что это ненужная жестокость, но тот возразил, что с ними надо держать ухо востро, и приставил дополнительных стражей.

Я успокоился, увидев, что пленников надежно охраняют, и совсем не подумал о том, что все это было продуманной показухой. Видимо, ожидалось, что я приду и проверю, как их сторожат.

Теперь я отправился в конак, где состоялся запоздалый ужин. Мы сидели в той же комнате, что и днем. За разговорами о насыщенном событиями дне мы не заметили, как прошло несколько часов, и только к полуночи нам удалось заснуть. Мне досталась комната наверху, куда я поднялся по крутой лестнице. Там стояло две кровати, и я забрал Халефа к себе. Я хорошо знал, какое значение маленький хаджи придает таким дружеским знакам внимания с моей стороны.

Мои часы показывали чуть больше двух ночи, когда мы собрались выбраться наружу. Тут внизу скрипнули прикрытые ворота. Я открыл ставни и выглянул. Кто-то стоял у ворот, но я не мог понять, кто это.

– Кто там? – спросил я.

– О, ты не узнаешь меня, чужеродный эфенди? – спросил женский голос.

– А, это ты, собирательница растений?

– Да, это я. Спускайся, мне надо тебе кое-что сказать.

– В этом есть нужда?

– Конечно.

– А спать я потом смогу?

– Думаю, нет.

– Так я и думал.

Спустя минуту я уже стоял с Халефом рядом с ней.