Текст книги "Территория падших (СИ)"
Автор книги: Julia Romes
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 34 страниц)
– Ты ужасен, – прошептала она.
– Я пытаюсь сделать так, чтобы ты выдохнула. Выглядишь слишком перепуганной.
– Твоя заслуга.
– Я старался.
Тори сузила глаза. Ей показалось, что он довольно ухмыльнулся. Ох, нет, не показалось.
– Тебе нравится видеть, как я страдаю?
– У меня нет пристрастия к чужой боли. Если человек провинился, я его наказываю. Не более того.
– Никто не должен делать то, что хочешь ты, Ник! – возразила Тори, полностью повернувшись к нему.
– Где это написано? – Ник на мгновение посмотрел в её глаза. – Есть такой закон? Нет. Если я имею силы, чтобы сделать окружающих своими подчиненными, имею полное право ими помыкать. Кто виноват, что они слабее?
– Был бы такой закон, ты бы и его нарушил. Это нечеловечно.
– Это жизнь, Викки. Сними розовые очки. Я поднялся благодаря тому, что искоренил в себе неуместное сострадания к другим.
– Ты идешь по головам, чтобы подняться.
– Да, – согласился Ник. – Это лучше, чем быть садовником с невинной и чистой душой.
– Но ведь убивать ради своей выгоды – это уже за гранью. Нет оправдания тому, кто лишает жизни других.
– Хорошо, что мне плевать, – Ник посмотрел в её глаза. – Знаешь, молчаливой ты мне нравишься больше. Теперь ты закрываешь рот и едешь молча.
Он был доволен отметить, что ранее до ужаса непослушная Виктория Далтон просто безоговорочно подчинилась. Она не стала противоречить и пытаться продолжить внушить ему свою правоту. Просто выполнила указание. Невероятно.
Не обращая внимание на явное превышение скорости, Тори не стала пристегиваться, остерегаясь печальных последствий на дороге. Она обхватила себя руками, будто промерзла до костей и смотрела в боковое окно, чтобы попытаться абстрагироваться от того, кто сидел за рулем. В мечтах там был её водитель, который направлял машину в поместье Далтонов, находившиеся на окраине Майами. Тори прикрыла глаза и вместо тьмы увидела, как водитель торопится открыть ей дверцу, чтобы помочь выйти. Дворецкий в доме встречает её с вежливой улыбкой и уведомляет о приходе гостей. Тори поднимается на третий этаж, где находилась её комната, меняет свой повседневный наряд, на новое бархатное платье от Джорджио Армани, которое идеально подчеркивает её выточенную фигуру. Дополняет образ сдержанным украшением от Тиффани, которое ей подарил один из поклонников на двадцатилетие…
От резкого торможения шин по асфальту Виктория открыла глаза и нехотя вернулась в реальность. Она повернула голову влево, где на месте водителя сидел не мистер Джерси, а посланный дьяволом Николас Морган. Он, не взглянув на неё, вышел из машины, захлопнув за собой дверь.
Тори не стала ждать его дальнейших приказов. Тяжело выдыхая воздух, чтобы иметь возможность повременить несколько секунд с дальнейшей участью, она положила пальцы на ручку.
Медленно открывая дверцу, Тори не спеша ступила на землю. Захлопнув дверь, она остановилась, поднимая голову вверх. Девушка посмотрела на величественный особняк. Она ожидала увидеть современный стеклянный дом, но вместо этого перед ней возвышался каменный роскошный средневековый замок в готическом стиле. Тори смела предположить, что это массивное четырёхэтажное здание в темных мрачных цветах принадлежало Николасу. Это очень похоже на его стиль. Офис «Morgan’s Law» был выполнен в такой же тематике, чем интриговал и одновременно пугал.
Это здание украшали высокие шпили, острые башенки и стены, уходящие далеко ввысь. Окна в «замке» Моргана сияли красивыми витражами, переливаясь разными цветами на солнце. Дом смотрелся достаточно дорого и мрачно, но в тоже время притягивал к себе взгляд.
Стоило отметить, что Ник приобрел себе поместье гораздо больше и величественней, чем то, что принадлежало когда-то семье Далтон.
– Иди за мной, – в его голосе отчетливо слышался приказ, а не просьба.
Тори беспрекословно выполнила указание Ника, не имея желание выводить его на эмоции своим неповиновением. Хотя бы сегодня. Она скрестила руки на груди и, сжавшись будто бы от холода, пошла за ним. Пришлось ускорить свой шаг, чтобы успеть за Ником. Он целенаправленно шел в сторону небольшого сада, который казался Виктории больше похожим на лес…
Лес. Снова? Прекрасно.
– Ник, если ты решил закопать меня возле своего дома, то зря. Я даже привидением буду приходить к тебе во снах! – пригрозила Тори, хотя звучало это весьма отчаянно и никак не походило на те слова спасения, которые заставили бы Моргана передумать забирать её жизнь.
– После твоей смерти обязательно приведу экзорциста в свой дом.
Тори посмотрела ему в спину, словно желала взглядом прожечь в нем дыру:
– Тебя никто не спасет от меня, Морган.
– Давай начнем с того, что сейчас спасать нужно тебя, а не меня, Викки.
Тори замолкла, крепко стиснув челюсть. Она не знала, что должна ожидать от Ника. Его фантазия достаточно бурная, чтобы выдумать изощрённые пытки. Он может с легкостью прямо тут прострелить ей голову, что было бы не очень логично, ведь это Ник мог сделать ещё в том лесу, а не возле своего особняка. Вероятно, что в его голове совершенно другие планы на её счет, и ожидание неизвестности угнетало куда больше, чем, если бы она уже была предупреждена о своей ужасной участи.
Тори остановилась вслед за Ником. Вокруг не было ничего. Только деревья.
Ветер колыхал каштановые волосы Виктории, заставляя их путаться ещё сильнее. Она заправила непослушный локон за ухо, чтобы осмотреться. Здесь была абсолютная глушь. Ни соседей по близости, ни прохожих мимо. Просто один мрачный замок и его чудовищный владелец.
Тори подняла тревожный взгляд на Ника. Если раньше она ещё что-то могла предполагать о своей судьбе, то сейчас все догадки испарились. Пусто. Она ощутила, как начинают дрожать колени от безысходности. Тори удостоилась полного превосходства взгляда Николаса. Она молча смотрела на него, совсем не желая умолять его о благоразумии. Это не подействует. Ник будто бы из камня. Он не может чувствовать боль и страх того, кто находится рядом с ним. Единственное, что ему дается легко – испытывать на прочность её нервы.
Ник долго смотрел на перепуганное лицо Виктории Далтон. Она выглядела измученной, будто бы не спала неделю и работала на стройке. Темные круги под покрасневшими опухшими глазами ясно давали это понять. Она смирно стояла, обхватив себя руками, словно пыталась защититься и покорно смотрела на него, ожидая дальнейших указаний. На мгновение он невольно задумался о том, что был довольно груб с этой девушкой. Вряд ли именно Викки заслуживает того, что с ней сейчас происходит. Её виной стало только то, что она обратилась в полицию. Это единственный, но весьма значимый промах. Ник ощутил жалость к этой беззащитной малышке. Ей бы сейчас принять горячий душ и хорошенько выспаться в мягкой уютной постели…
Да, было бы очень хорошо организовать для неё подобающие условия после пережившего ужаса в загородном лесу, но проявлять слабость к какой-то девчонке – не то, что Ник должен себе позволять. Она лишь дочь его врага. Если она решила ему помешать, должна нести наказание. Всё просто.
Ник наклонился, легонько разгребая выгоревшую траву на земле. Освободив видимость, в поле зрения попала небольшая ручка. Схватившись за неё и потянув резко вверх, Ник открыл тяжелую железную дверь в тайный подвал.
Он поднялся и любезным жестом руки указал Тори спуститься вниз.
Виктория ошарашено выпучила глаза, глядя то вниз, то на Ника. Она представляла всё, что угодно, но точно не это.
– Что это за место? – едва смогла спросить она, не выполняя его очередной приказ.
– Твой новый дом, принцесса.
– Ник, это слишком! Я не твоя пленница! – она резко отступила назад. – Не делай этого. Пожалуйста. Мне страшно. Я не хочу. Прошу тебя.
Ник без единой эмоции сострадания молча слушал её мольбу и наблюдал за тем, как Викки постепенно отходит. Она явно имела желание бежать со всех ног куда глаза глядят, несмотря ни на что. Он закатил глаза, не желая долго выслушивать её очередную истерику. Ступая вперед, Ник надвигался на неё, будто гора.
Тори инстинктивно сжалась, до крови прикусывая нижнюю губу. Она, будто маленькая девочка, едва слышно простонала. Её глаза налились слезами, которые девушка категорически не хотела в очередной раз показывать извергу в лице Моргана.
Она остановилась только тогда, когда ощутила, как Ник обхватил её талию одной рукой.
Ник двумя пальцами приподнял её подбородок, чтобы посмотреть в её мокрые глаза. Он на мгновение замолк уловив, как, не в силах сдержаться, по её щеке скатилась одна единственная слеза.
– Викки, я не хочу делать тебе больно, – прошептал Ник, не понимая, почему вообще говорит это. – Выполняй, что я говорю, чтобы мне не пришлось действовать хуже.
– Ненавижу тебя, Морган, – проглотив ком в горле, едва могла говорить Виктория. – Ненавижу тебя!
«Это не взаимно,» – хотел ответить Ник, всматриваясь в её покрасневшие красивые глаза. Ему было сложно понять, почему Виктория Далтон никак не вызывала в нем чувство ненависти. В начале пути, когда они с Мануэлем решили воспользоваться дочерью Бена в своих целях, Ник имел другое представление о том, что станет исходом коварного плана. Сейчас же, слезы Викки не были поводом для радости. Вовсе не этого он добивался.
Тори ощущала чувство отвращения к его касаниям. Она хотела скорее вырваться из его рук и больше никогда не видеть черные, будто ночь, глаза Николаса Моргана. Глаза, в которых помимо жестокости больше ничего не было.
– Пусти! Я сделаю, что ты сказал. Только пусти меня!
Ник без возражений отошёл на шаг и был удивлен заметить, как Виктория отчаянно кинулась к подвалу, совсем немедля. На её лице кроме злости ничего не осталось. Она презирала Николаса каждой клеточкой тела и это более, чем заслуженно.
Ступеньки были широкими, позолоченными и вели вниз, будто бы не в подвал, а в настоящие хоромы. Толкнув дверь, которая была открытой, она поняла, как заблуждалась в предположениях. Войдя в помещение, перед ней открылась ужасающая картина. Небольшой старинный серый коридор, а по бокам две камеры с решётками. Свет был тусклым и раз в несколько секунд выключался и сразу же вновь загорался.
Тори вздрогнула, как только Ник прошел за ней. Она резко повернулась на каблуках.
– И где моя камера? Которая? Эта? – она указала на ту, что была с поломанной ржавой кроватью. – Или же вот эта? – в следующей пробежала крыса.
– Я позволю тебе выбрать самой.
– Ох, как великодушно! – парировала Тори. – Выбор слишком сложный. Каждый вариант по-своему хорош.
Ник закатил глаза, понимая саркастичность её речи.
– Могу предоставить услугу пожить и там, и там, чтобы не прогадать, – подыграл ей Ник.
– Ник, ты невероятно добрый, – Тори приложила ладонь к груди и совсем не понимала, как начинает понемногу впадать в истерику.
– Не беси меня. Вперед.
Тори вошла в камеру с далеко не новой узенькой кроватью, на которой поместится, наверное, только ребёнок или карлик. Она скрестила руки на груди и уставилась в стену, рассматривая её заинтересованным взглядом, лишь бы больше не поворачиваться к своему мучителю.
Она услышала характерный звук закрывающегося замка. Ник запер её в камере. Замечательно.
Николас продолжил смотреть на упорно игнорирующую его Викторию. Она сейчас выглядела как много лет назад, будучи ещё совсем маленькой. Капризная, упертая и непокорная. Тогда эта взбалмошная девчонка выводила его из себя проявлением высокомерного характера. Сейчас же ситуация совершенно иная и совсем не похожа на то, что было в прошлом. Все те черты характера, которые раздражали его в Виктории, сейчас выглядели уместно. Она не забилась в угол в страхе, не стала истерить и терять сознание. Собравшись, Викки упорно держалась, не показывая свою беспомощность. Вероятно, это повод для того, чтобы оценить её силу духа, но также повод увидеть, что эта девушка никогда не смела проявлять свою женскую слабость. Бенджамин Далтон не позволял ей это при том, что Викки, как девочке, весьма не постыдно быть хрупкой и ранимой.
– Что будет с Гвинет? – спросила Тори, не поворачиваясь к нему.
– Ничего хорошего, – кратко ответил Ник, давая ей понять, что Гвинет может и жива, но от этого ей лучше не станет.
– Ты будешь держать меня здесь до смерти? Отец будет искать нас с сестрой!
– Это последнее, о чем тебе стоит думать, – бросил Николас. – У меня слишком много дел, Викки. Мои люди присмотрят за тобой. Я сюда больше не приду. Надеюсь, ты будешь хорошо вести себя. Не хотелось бы мне тратить свое время на то, чтобы наказывать тебя вновь и вновь.
Тори слегка повернула голову в сторону, чтобы посмотреть на Моргана.
– А я надеюсь, что ты выполнишь обещание, и я больше никогда не увижу тебя.
– Не переживай. Твое желание исполнится, – он слегка улыбнулся, оценивая Викки взглядом с ног до головы.
Тори нахмурилась, замечая, как скользит его взгляд по её телу, изучая, словно дорогую картину в галерее.
– Уходи, Ник, – прошептала она, отводя от него печальные, полные непролитых слез, глаза.
Он сделал шаг к двери, чтобы оставить девушку одну и не мучить своим присутствием. Она и так достаточно настрадалась по его вине. Хоть и заслужила!
Перед тем, как выйти Ник сказал только одно:
– Я буду скучать по твоему отвратительному характеру.
Тори резко обернулась, сделав несколько шагов. Вцепившись пальцами в потресканные от краски решётки, она уставилась ему в след. Его голос прозвучал более, чем саркастично. Хотя, вероятно, что под действием абсолютной ненависти к Николасу Моргану, она не расслышала в его последних словах проблеск искренности.
Отойдя на несколько шагов в сторону, Тори облокотилась о стену и медленно съехала вниз, вцепившись пальцами в свои волосы. Что дальше? Смерть в одинокой сырой камере? Лучше бы её пристрелили там в лесу. Хуже быть уже не может.
Вскинув голову вверх, Тори дала задержанным слезам скатиться по щекам. Наедине с собой она наконец-то могла освободится от внутренних терзаний и разрывающей на части душевной боли. Ведь эта боль – всё, что в ней осталось.
========== Глава 10 ==========
Просидев на железной кровати не меньше суток, Тори ощутила первые признаки собственного сумасшествия. Если раньше в ней таилась надежда, что Ник запер её здесь на несколько часов, чтобы проучить, то сейчас эта надежда чудесным образом испарилась в воздухе. Она вовремя перестала тешить себя глупыми ожиданиями и осознала, что будет находиться ещё не один день и даже не один месяц в четырёх стенах. Возможно, это место останется домом до конца её дней. Разве что чудо может помочь Виктории Далтон освободиться из этого проклятого места.
В камере не было ничего, кроме старого маленького умывальника, уборной и ржавой кровати размером даже не для её маленького роста. Неужели эти изверги додумались поставить в тюремную камеру кроватку для ребёнка? Или же она была предназначена для карлика? Иначе объяснить этот аномальный ход мыслей весьма сложно.
Кого тут держали до неё? Вот прекрасный момент об этом подумать, ведь теперь-то у неё явно освободилось время в чрезвычайно занятом графике.
Тори нервно рявкнула и, резко поднявшись на ноги, начала раскидывать руки в стороны, чтобы размять затекшее тело. Она остановилась посреди камеры и, закинув голову назад, зажмурила веки, желая представить, что сейчас находится на своей большой кухне и пьёт любимый кофе с большим добавлением сливок.
Вместо этого ей приходилось сидеть взаперти без еды. Воду Тори решила взять из умывальника. Едва ли она была очищенная, но в таких сложных обстоятельствах мысль о вредности воды из крана волновала меньше всего.
На следующий день Тори проснулась в сидячей позе и, будто бы безумная, подскочила на месте, услышав скрип двери. Сердце начало колотиться, словно сейчас остановится. Выглянув в сторону, она смогла увидеть знакомое лицо. Джим. Он остановился с подносом в руках и посмотрел изучающим взглядом на замученную до смерти пленницу.
– Доброе утро! – торжественно произнёс Джим, будто бы вот-вот поздравит её с Рождеством.
Тори приподняла брови в абсолютном презрении к данной персоне. Она отвела от него взгляд и делала вид, что здесь кроме неё никого нет.
– Вот уж эта гордыня, – пробубнил себе под нос Джим. – Не нужно так, Виктория. Я не настолько добрый, как Ник. Терпеть не буду.
Тори едва сдержала смешок, когда этот человек прозвал Ника добрым. Ник. Добрый. Как можно было сочетать это в одном предложении? Это самая большая ложь, которую она когда-либо слышала. Николас Морган ужасный человек, и вряд ли найдётся кто-то хуже, чем он.
– Как твои дела? – беззаботно спросил Джим и продолжил смотреть на неё с коварным взглядом хищника. Не получив ответ на вопрос, Джим резко изменился в лице и неожиданно бросил весь поднос на пол.
Звук бьющегося стекла заставил Викторию вскрикнуть. Она спохватилась, вжавшись в угол от дикого испуга. Такого поведения со стороны Джима она точно не могла предугадать. Округлив глаза, Тори смотрела на бетонный пол, на котором лежал её завтрак. Паста, филе лосося, салат из различных трав и даже соус. Весьма неплохой рацион предоставил ей «великодушный» Морган. В качестве напитка по бетону растеклась лужа чая.
– Говори, когда я спрашиваю! – выкрикнул внезапно Джим и грозно насупился.
Тори вылупила на него шокированные глаза и не смогла произнести даже слово. Невероятно, но факт в том, что ответить этому человеку какую-то саркастичную фразу она боялась больше смерти. Но когда перед ней был Ник – несмотря на то, какой он жестокий и бесчувственный человек – отвечать ему было проще. Почему так, вероятно, останется загадкой. Логичнее было бы в большей мере остерегаться Николаса, ведь именно он руководит этими сумасшедшими. Именно он виновен во всех её страданиях…
По крайней мере, это можно было объяснить тем, что Джим выглядел действительно как опаснейший преступник. Достаточно безумный и бездушный. В это же время Ник выглядел весьма адекватным и воспитанным молодым человеком, который достаточно образованный, чтобы возглавлять свою собственную юридическую фирму. Со стороны могло показаться, что он законнопорядочный адвокат, который имел лидерские качества величественность и твёрдый характер, но на самом деле всё это прикрытие. Главной его деятельностью являлась не юриспруденция, а криминальная среда, где он был, как рыба в воде. Николас Морган весьма изворотливый и хитрый человек для того, чтобы быть успешным на двух фронтах. Оба служили ему дополнительной выгодой. Он весьма умён, чтобы в его обычной жизни никто не заметил ту, вторую жизнь, которая вне закона.
В этот день Тори осталась без еды. Снова. Джим вернулся на следующее утро. Задал те же вопросы, и ей пришлось ответь. Хотя бы одним словом, чтобы не умереть здесь от голода. Это была бы довольно глупая смерть. Виктория Далтон не может так умереть. Уж лучше от пули: так хотя бы будут эпичные заголовки в газетах.
Джим оставил ей довольно неплохую еду, которую, казалось, забрали с королевского стола: бифштекс из мраморной говядины, а также салат из рукколы. В качестве напитка чёрный чай, как и вчера. Джим пообещал, что это последний раз, когда он приносит такую пищу. С его слов, Ник уезжает по делам и больше не будет следить за тем, как его люди присматривают за пленницей. Вероятно, что теперь Виктория была полностью передана в руки Джима. А это означало, что ничего хорошего ждать не стоило.
В качестве подарка Джим дал ей полотенце и длинную шерстяную кофту. В подвале было довольно холодно в отличие от температуры на улице.
Следующие пять дней ни капли не отличались от первых. Тори оказалась в ещё более жутких условиях, чем заключённые в тюрьме. Там хоть предоставляют такие услуги, как прогулка, книги или встреча с близкими. Виктория же сидела каждый день на холодной кровати, отморозив все конечности от холода, и единственным её развлечением были прогулки в другой конец камеры.
На седьмой день Тори больше не ощущала, что находится в здравом уме. Облокотившись о стену, она медленно съехала вниз, обхватив лицо руками. Слёзы скатились по бледным щекам. Сжимая волосы в руках, она нервно издала вопль отчаяния и безысходности. В груди больно защемило, и дальнейшая жизнь казалась невозможной. В считанные секунды её настрой изменился. Здесь она долго не протянет. В следствии окутавшего её одиночества, сойдет с ума или просто однажды не проснётся… Эта мысль больше не казалась ей ужасной. Это лучше, чем терпеть ад на земле, где у неё кроме себя ничего и никого больше нет.
Часто захлопав ресницами, Тори прояснила взгляд. Одной рукой обхватив свои колени, а другой нащупав осколок бетона, она взяла его в руки. Коснувшись им стены, Тори наскребла небольшой рисунок. Внезапное чувство восторга от осознания того, что она наконец-то нашла хотя бы какое-то занятие, накрыло её с головой. Виктория с энтузиазмом выпрямила спину, начиная рисовать на стене. Сначала она неуклюже изобразила себя, рядом с собой какой-то силуэт. Высокий, больше чем она в несколько раз, который ограждает её, совсем маленькую, словно гора. Слегка отстранившись, она попыталась понять, что выдала фантазия на «холсте».
Тори коснулась пальцем своего рисунка. Это она, а рядом что-то совсем непонятное. То ли человек, то ли какое-то воображаемое существо. Не имело значение, как это выглядело, но главное, что значило. Она нарисовала свою надежную защиту от всех проблем. Человека, который станет для неё надёжным прикрытием от ужасов, которые с ней происходят. Тори нуждалась в защите. Это единственное, чего она желала больше всего прямо сейчас, когда сама себя защитить была не в силах.
Просидев на бетоне так несколько часов, Тори замечталась о том, как было бы хорошо иметь что-то или кого-то сильного рядом. Чтобы она больше никогда не боялась. Ни отца, ни Мануэля и уж тем более не боялась проклятого Николаса Моргана. Ник, вероятно, худшее зло, что встречалось ей на пути. Он даже близко не может сравниться с её тираничным отцом. Ник самый хитрый, самый жестокий и невероятно сильный. Возможно ли вообще с ним справиться, если даже могущественный Мануэль не видит, как Морган водит его за нос?!
Услышав скрип, Тори повернула голову к двери. Любой приход Джима больше не казался ей ужасным событием. Это хотя бы какая-то коммуникация. Пусть даже с психопатом.
Она широко раскрыла глаза, резко поднимаясь. Перед ней был Джим, рядом с ним ещё какой-то парень приблизительно возраста Николаса и держал он за руку никого другого, как Гвинет.
Гвинет была также сильно ошарашена, как и её сестра. Она смотрела на Викторию, будто бы та была ожившим мертвецом. Кинувшись к её решётке, Гвинет яростно запротестовала, когда Джим резко потянул её в совершенно другом направлении. Мужчины толкнули старшую Далтон в камеру напротив Тори и, закрыв её на замок, пожелали сестрам Далтон хорошего времяпровождения.
Как только дверь за их мучителями закрылась, Тори вцепилась пальцами в решётку и перевела на замученную сестру мокрые от слёз глаза. Они смотрели друг на друга, едва сдерживая эмоции. Виктория боялась произнести и слово, чувствуя колоссальную вину за то, что сейчас переживает Гвинет. Сестра предупреждала её не вмешиваться в дела Моргана. Она говорила, что криминал – это не шутки, но Виктория упёрто стояла на своём и по глупости попалась, не сумев помочь ни девушкам в подвале, ни себе.
– Как ты? – первой произнесла Гвинет. На её лице была четко выражена грусть, но вместе с этим она была очень зла.
Тори опустила взгляд, разрешая слезам стекать по щекам. Она отметила, что Гвинет выглядела хорошо, насколько это было возможно. Ей дали переодеться после её печальной участи в лесу, где она была едва ли не похоронена заживо.
– Я нормально, – произнесла Виктория голосом человека, который сейчас издаст последний вздох. Неловко поднимая веки, она тихо поинтересовалась: – А ты?
– Тоже, – робко ответила Гвинет.
Застыло напряженное молчание. Девушки периодически оглядывали друг друга и молчали, пока Виктория не прервала эту убийственную тишину.
– Гвинет, мне жаль, – произнесла Тори, искренне презирая себя, за то, что в этой истории пострадала сестра. – Я поступила очень глупо. Из-за меня не должна была страдать ты. Прости меня.
Тори не удивилась, когда Гвинет ничего не ответила. Она больше не проронила ни слова и на следующие сутки. Девушки будто чужие сидели каждая в своём заточении, и каждая пыталась не сойти с ума по своему. Гвинет ходила из одного угла в другой, периодически отдыхая на кровати. Тори пела любимую колыбельную мамы, которая всегда могла её успокоить в сложный момент. Но не в этой ситуации.
На четырнадцатое утро Тори не смогла открыть невероятно тяжёлые веки, ощущая озноб по всему телу. Она укуталась в свою кофту и отрицала ту мысль, что в столь неподходящих условиях подхватила простуду. Никто не пощадит её из-за банального кашля, и ей придётся пребывать в столь не комфортных для плохого состояния условиях.
К завтраку Тори не прикоснулась. Весь день она даже не вставала, ощущая дикое желание пить и согреться. Силы покинули её, и встать хотя бы за чаем она не смогла.
– Тори, – услышала она голос Гвинет. – Ты чего не ешь? Ты дрожишь! Тори!
Виктория едва смогла открыть глаза и посмотреть на сестру. Она чувствовала, как горят щёки и вместе с тем холодеют пальцы. Ей казалось, что находится она то ли в холодильнике, то ли в Антарктиде.
– Всё нормально, – произнесла Тори и вновь закрыла глаза.
– Тебе нехорошо! Нужно позвать на помощь! Я не хочу, чтобы ты тут умерла от болезни! – запротестовала Гвинет.
Тори молчала, сжавшись в клубок на железной кровати, накрывшись с головой шерстяной кофтой.
Гвинет периодически что-то спрашивала, но ответ не получала: Тори просто не имела сил для этого.
Наступило время ужина, и Гвинет уже измеряла шагами свою камеру в ожидании Джима. Сегодня он, как некстати, опаздывал. Она искренне надеялась, что он не забыл и всё-таки удостоит их своим визитом. Ей нужно с ним поговорить. Очень нужно!
Уже совсем отчаявшись, Гвинет вовсе не ожидала, что ближе к ночи Джим соизволит всё-таки принести пленницам ужин.
– Эй! – не называя мужчину по имени, Гвинет высунула руку через решётку и помахала, чтобы привлечь внимание преступника.
Джим остановился и молча посмотрел на девушку. От его взгляда Гвинет мгновенно поникла и забыла, зачем вообще хотела удостоиться его внимания.
– Чего тебе? – рявкнул он.
Она поёжилась и указала на Викторию, лежавшую в одной позе уже несколько часов.
– Моей сестре плохо. Вы можете помочь таблетками? – её голос звучал тревожно и весьма добродушно.
– А ещё что сделать?
– Ещё? Можно плед и горячий чай, – проговорила Гвинет, поражаясь его великодушию, но она явно не поняла, что Джим говорил с сарказмом.
– Угомонись. Ничего вам не видать. Скажите спасибо, что кормим.
Гвинет вцепилась в решётки, выпучив испуганные глаза:
– Но её состояние очень плохое! Она может умереть. Разве вы не понимаете, сэр?
– Я буду только рад, если станет на одну из вас меньше, – произнёс он, улыбнувшись.
Джим направился к двери.
– Подождите! Вы можете позвать того, кто главный? Николас Морган. Да. Позовите его, пожалуйста!
– У него есть дела поважнее, чем две богатые шлюхи, – едва ли не плюнув ей в лицо, грубо бросил Джим и, насупившись, покинул их проклятое заточение.
Гвинет была до глубины души ранена подобным выражением незнакомца, который видел её только в момент закапывания в лесу. Он ничего не знает ни про неё, ни про сестру, и не смеет так невоспитанно выражаться.
Девушка присела на край своей кровати, если её можно было так назвать, и уставилась на Викторию, которая не проронила ни слова. Она долго смотрела на неё, затем начала что-то рассказывать, чтобы сестра имела возможность хоть немного отвлечься от того ада в котором находится, и того ужасного состояния, которое сейчас ею преобладало.
Если Гвинет правильно просчитала, то уже давно наступила ночь, а её сестра так и не меняла позу. Единственное, чем она подавала признаки жизни – это дрожь по всему телу.
– Тори, как мне жаль, что нам приходится это переживать, – проронила Гвинет, охватывая колени руками. – Я бы хотела сейчас быть рядом с тобой. Прости, что когда пришла, игнорировала тебя. Ты хотела отдать жизнь за меня. Там в лесу. Помнишь? Твоя ошибка подставила нас обеих, но ты моя сестра. Хоть и не родная, но я люблю тебя.
Гвинет продолжала тараторить себе под нос, надеясь, что Виктория слышит. Это единственное, чем сейчас она могла помочь сестре: хотя бы дать возможность чувствовать, что она не одна…
Гвинет затаила дыхание, услышав скрип двери. Она поднялась и медленно подошла к решётке. Окаменев будто статуя, девушка уставилась на нежданного гостя. Вот Николаса Моргана она точно здесь не ожидала увидеть. Джим ведь говорил, что мистер Морган – слишком занятая персона для таких, как они с сестрой.
– Мистер Морган, – со страхом проговорила Гвинет. Если бы не состояние Тори, она бы никогда в жизни не заговорила с этим дьяволом. – Моей сестре плохо. Не могли бы вы принести ей таблетки?
Ник будто бы не слышал слов старшей Далтон. Он быстрым движением открыл камеру, в которой находилась Виктория, и ужаснулся тому, что увидел. Беззащитная Викки, будто маленький котёнок, скрутилась и пыталась согреться. Дрожала, словно осенний лист на ветру. Молчала, будто бы это не Виктория Далтон. Её молчание – признак для беспокойства. Эта девушка никогда не закрывает рот.
Он присел на корточки рядом с кроватью и слегка опустил кофту, чтобы разглядеть её лицо. Щёки Викки покраснели, она часто заморгала от резкого света. Адаптировавшись, её взгляд стал враждебным, даже в таком состоянии это стало отчётливо видно.
Ник ощутил себя самым последним подонком, который довёл бедняжку до этого. Даже если она заслужила его наказания, он умудрился корить только себя. Неосознанно. При этом всём Гвинет Далтон ему не было жаль совершенно. Как бы плохо та себя не чувствовала. Странное чувство жалости к кому-то. Ник не помнил, когда в последний раз испытывал его.
– Поднимайся, принцесса, – прошептал он, заправив тёмный локон девушки ей за ухо.
Она тихо простонала. Без слов Ник отчётливо услышал протест.
– Давай не будем сейчас ругаться. У тебя нет на это сил, – спокойно и даже необычайно заботливо проговорил он, склонив голову на бок. – Тебе сейчас лучше не находиться здесь.
Тори приподнялась на локтях, собрав все свои силы.
– Я не оставлю Гвинет, – ответила она, уставившись на Ника, будто бы он пришёл не помочь, а казнить.
– Оставишь! – его голос стал грубее.
Понимая, что Тори упорно будет стоять на своем, Ник долго не церемонился. Он весьма резко поднялся и подхватил девушку на руки.
