Текст книги "Как становятся предателями (СИ)"
Автор книги: Изяслав Кацман
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 28 страниц)
И уже наклепав кораблей с самолётами, а потом обучив моряков и лётчиков, ирсийцы выдвинули Сильномогучим Мужам ультиматум: предоставить народам Западного архипелага право самим определить судьбу своих стран, для чего провести под наблюдением представителей Ирса свободное волеизъявление, которое и ответит на вопрос – хотят ли скилнцы с кельбекцами жить под властью Палеове или нет. И получили ожидаемый отказ.
То ли элита Северного архипелага действительно рассчитывала, что «трусливые торгаши», какими рисовали икарийцев на «политинформациях» штатные пропагандисты, побоятся напасть на храбрых и стойких сынов Сореэ и Эрехеэ, то ли правящей олигархии просто некуда было деваться – именно владение Южным архипелагом с кучей ценных ресурсов и десятью миллионами рабов, пашущих на Великое Палеове, обеспечивало, вкупе с позаимствованными у западных соседей технологиями, господство над местным «Земноморьем». Острова Пути, контроль тюленеловов над которыми икарийцы пока не оспаривали, и население куда меньшее имеют, и ничем серьёзным из ископаемых похвастаться не могут. Но в итоге Совет Сильномогучих Мужей гордо ответил отказом.
Дальнейшее в изложении ирсийцев выглядело как монотонная и последовательная работа. Их флот быстро перерезал сообщение между Северным и Западным архипелагами, потом принялся методично «нейтрализовывать» все палеовийские военные корабли в ставших для тех запретными водах. И уже добившись полного господства на море, они стали очищать от тюленеловов один за другим острова.
Скилн, правда, от палеовийцев освободили практически сразу же после официального начала военных действий. Что было нетрудно при наличии плацдарма в добрую треть острова. Куда и перебросили четыре «штурмовых бригады» и несколько вспомогательных подразделений общей численностью в шестнадцать с половиной тысяч. Вместе с тридцатитысячной Национально-освободительной Армией Скилна и партизанскими отрядами этого хватило, чтобы в трехдневный срок разгромить находящиеся там подразделения колониальной пехоты и «ударные» части. Итог – икарийцы с «чегеварами» потеряли около двухсот убитыми и столько же раненными, уничтожив свыше двух тысяч тюленеловов, а сорок тысяч взяв в плен. Также погибло семьсот мирных жителей.
С остальными островами Западного архипелага провозились ещё три месяца. Причём, как я понимаю, ирсийцы больше времени тратили на переброску своих войск, нежели на собственно боевые действия. Местами гарнизоны тюленеловов натурально ждали появления противника, чтобы побыстрей сдаться – учитывая ту ненависть, которую коренное население испытывало к поработителям, ничего удивительного.
Ну а потом настала очередь палеовийской метрополии: удары с авианосцев по военно-морским базам Сореэ и Эрехеэ (в ходе которых перетоплены остававшиеся у Сильномогучих Мужей корабли) и всему прочему, что имело отношение к силовым структурам Северного архипелага; по административным объектам и кварталам аристократии. Промышленные предприятия и транспортную инфраструктуру ирсийцы при этом старались не трогать. Почему – стало ясно через несколько страниц.
Завершающей фазой военной операции стала высадка десанта в столичной агломерации Сореэ. Основную массу контингента составили скилнцы – под общим руководством своих старших партнёров и символической поддержке коллег из других «освободительных фронтов».
Захват главного индустриального района и транспортного узла Северного архипелага, причём не самими икарийцами, а «чегеварами», имеющими к тюленеловам длинный счёт, заставил «Сильномогучих» пойти на переговоры. Прямо в тексте об этом не говорилось, но похоже палеовийцы готовы были согласиться на оккупацию регулярными войсками с цивилизованного Западного материка, лишь бы избежать перспективы общения со своими недавними рабами.
В итоге ирсийцы любезно согласились на частичную замену в оккупационном контингенте своих союзников на собственные войска, а оставшихся друзей обещали контролировать во избежание «инцидентов в отношении граждан Палеове». Впрочем, времени для безобразий над мирными жителями у скилнцев и прочих оставалось немного, ибо обитатели Западного архипелага получили от «старших братьев» карт-бланш на вывоз промышленного оборудования с занятой территории – в рамках «компенсации за годы угнетения и унижения». Чем бойцы «освободительных фронтов» и занялись, привлекая на добровольно-принудительной основе оказавшихся под рукой тюленеловов для демонтажа трофеев и их перевозки в порты. Масштабы репарационного грабежа впечатляли: от одних только трёхсот с лишним крупных заводов по планам победителей должны остаться голые стены. Некие «мелкие предприятия и мастерские» же в тексте вообще указаны были без счёта.
Кое-какая информация о вывозимых палеовийских «машщини» пошла практически вместе с первыми подробностями (нередко искажёнными и перевранными, как можно судить теперь, после знакомства с версией от непосредственных виновников благих для всего Земноморья вестей) о преподанном полугегемонам уроке: тенхорабитские агенты в вохейских властных кругах сообщали о предложениях со стороны скилнцев насчёт продажи трофейных станков (в комплекте с умеющими обращаться с ними рабочими). Но всё это было весьма неопределённо, на уровне смутных слухов….
Делаю себе зарубку в памяти: проработать вопрос о возможности приобретения трофейного оборудования. Не надеясь на память, тут же звоню в колокольчик, которым обзавёлся совсем недавно, вызывая Кутукори, и надиктовываю черновик письма Чирак-Шудаю, где вкратце обрисовываю открывающиеся перспективы и прошу накидать примерный перечень «машщини», кои нужны нашей промышленности. Вряд ли удастся выцыганить у Старшего Брата нашей Солнцеликой и Духами Хранимой повелительницы слишком много, но попытка не пытка. Следом за посланием к главному металлургу диктую наброски письма Хиштте и обращения к Тишпшок-Шшивою. Последнее, разумеется, потребует жёсткого редактирования со стороны Тагора и Шонека, чтобы соответствовать всем правилам бронзововековой дипломатической переписки, ну и предварительного зондирования почвы по тенхорабитским каналам – во избежание неловкости, когда Младшая и Почтительная Сестра попросит больше, чем «старший родственник» готов дать. И вообще – сначала следует выяснить, насколько слухи о распродаже трофеев соответствуют действительности и согласны ли делиться вохейцы в принципе. А то уж совсем неудобно получится, если типулу-таками попросит у Повелителя Четырёх Берегов то, чего не то что просить нельзя, а вообще не существует.
Так, а это что такое? Тагор выделил кусок, по его мнению, представляющий особый интерес…. «В общей сложности за всё время деятельности Ассоциации помощи порабощённым народам свыше сорока пяти тысяч её членов работали на островах Западного архипелага». И тут же тузтец указывает, что численность войск, задействованных Ирсом для разгрома Палеове, составила около ста восьмидесяти тысяч человек, из которых непосредственно в боевых действиях участвовали около семидесяти тысяч. Следовательно, в «штурмовых» частях могло быть больше половины солдат и офицеров, уже имевших боевой опыт. Ну, допустим, из указанных сорока пяти тысяч активистов не все воевали. Скорее даже, военных среди них было меньше половины. Так что «тренировавшихся» на Скилне у ирсийцев вряд ли было больше трети от общего состава. А скорее всего и того меньше.
Но точные цифры ерунда. Куда важнее вывод, сделанный экс-наёмником из данного места в описании икарийско-палеовийского конфликта: чтобы армия была боеспособна в реальном столкновении с противником, она должна предварительно успеть повоевать; но война вещь дорогая, особенно если идёт на своей территории; следовательно, нужно давать возможность нашим «макакам» и «регоям-макакам» повоевать за пределами Пеу. Выход тузтец видел в участии папуасских отрядов в качестве наёмников в каких-нибудь конфликтах во Внутриморье или на Дисе.
Рациональное зерно в предложении Тагора было – икарийцы, формально не воюя, по всей видимости, прогнали через Скилн столько солдат и офицеров, что их хватило на костяк ударных сил, достаточных для разгрома тюленеловов. Конечно, официально «чегеварам» помогали участники приснопамятной Ассоциации, но сомнительно, чтобы там обошлось без государства – особенно после того, как власти Ирса взяли курс на силовое решение «проблемы Западного архипелага».
Правда, идея с наёмничеством показалась мне «не очень». Другое дело – помогать союзникам, хотя бы тому же Повелителю Четырёх Берегов. Например, батальон-цаб гвардейцев и столько же армейцев, с ротацией, допустим, трети или четверти состава раз в полгода или год. Впрочем, и численность «контингента», и порядок замены рядовых с офицерами, равно как и прочие нюансы, определим после обсуждения с командованием наших ВС. Да и начинать нужно, конечно, не с двух батальонов, а с одной роты – набить шишек на планировании и отправке небольшого подразделения, чтобы при увеличении масштабов операций мои штабисты (которых, кстати, ещё и нет как таковых) уже имели хоть какой-никакой опыт.
Положа руку на сердце, отправка папуасов на какую-нибудь ненужную Даринге бойню, с которой вернутся не все, вызывала в моей душе острое неприятие. Но другого выбора не вижу: или хоть сколько-то тренировать военных в конфликтах вдали от дома, получая неизбежные «двухсотые», или иметь совершенно непроверенную в реальном деле армию. Довольно печальный опыт отражения карательной экспедиции тюленеловов, собранной, мягко говоря, из не самых крутых вояк, вполне наглядно продемонстрировал, чего стоят солдаты и офицеры, ни разу не стрелявшие в живого врага. Лучше уж пойти на гибель некоторого количества военных подальше от родных берегов, чем получить потом куда большие потери тех же самых комбатантов и мирняка на своей земле. Главное, в качестве тренировочного полигона выбрать такую территорию, откуда не приплывут потом с ответным визитом. Следовательно, лучше всего своих орлов посылать на маленькую и наверняка для кого-то победоносную войну куда-нибудь на материк или в Узкие моря, а во внутриморские разборки не встревать.
С некоторым сожалением отодвигаю от себя продукт ирсийской полиграфии и краткий его пересказ. Отдохнул, и дальше за работу. Беру первую бумагу из стопки, подготовленной Кутукори. Что у нас там….
Ага, отчёт Чирак-Шудая: первые две четверти серебра чистотой 99% выплавлены и ждут дальнейшей переработки, попутно получено свыше сорока четвертей свинца; расходы…. М-да, затраты человеко-часов, ушедших на производство угля и продовольствия для рабочих рудника, равно как и время, потраченное на собственно серебряное производство, впечатляют – радует только, что, по словам нашего министра промышленности, технология уже отработана, и в дальнейшем драгметалл будет обходиться куда дешевле.
На производстве меди и железа без сюрпризов. Точнее, сюрприз один, и довольно приятный – последние изыскания на юге Кесу позволяют говорить, что запасы бурого железняка оказались раза в два, а то и в три, больше, чем предполагалось ранее. Так что при нынешних темпах роста нашей чугунолитейной и сталеплавильной промышленности сырья для неё хватит на пару пятилеток.
Длинную портянку о технологических изысканиях, связанных с использованием в металлургии горючих газов, образующихся при выжигании древесного угля, я просмотрел мельком – не было ни времени, ни желания переводить в уме вохейско-папуасскую терминологию в земную, да и нарисованная схема комплекса, соединяющего угольное производство с металлургическим, мало о чём мне говорила. Достаточно и общего вывода: благодаря улавливанию и сжиганию газообразных продуктов пиролиза древесины расход угля можно снизить на одну десятую. Учитывая, что уже в ближайшее время придётся завозить древесный уголь с материка, данная инновация весьма полезна. Бонусом идёт увеличение выхода жижки, которая тоже служит источником ряда нужных в промышленном хозяйстве веществ. Потому размашисто ставлю на отчёте Чирак-Шудая резолюцию: «Продолжить изыскания, составить перечень необходимого для перевода выжигания всего угля на такой способ».
Следующим шёл рапорт Патихики о беспорядках среди пленных палеовийцев, случившихся несколько дней назад: если две первые массовые драки между тюленеловами удалось пресечь силами охраны лагеря, то третью пришлось разгонять с привлечением бойцов тинскокского ополченческого цаба. В ходе допросов участников и свидетелей из числа «контингента» выявлены зачинщики и наиболее активные действующие лица, а также причины, заставившие пленных вдруг мутузить друг друга.
С последними оказалось всё просто до банальности: запертые в бараке палеовийцы от нечего делать принялись выяснять, кто из них виноват в разгроме и позорном пленении, а кто является истинным патриотом Великого Палеове. И вполне естественно, что народ разбился в процессе разбирательств по происхождению: сорейцы отдельно от эрехейцев. Ну а предателей и врагов отечества начали искать среди выходцев с других островов. Деятельность Тилтака Рикая по вербовке среди пленных тех, кто готов работать на Пеу, как ни странно, на нарастание нервозности практически не повлияла: хватило и присущего хомо сапиенсам стремления найти виновника своих бед на фоне необходимости видеть постоянно одни и те же лица.
Неожиданно вспоминаю про кузину Патихики, она же вдова подлейтенанта Ипаля Шитферу. Нехорошо как-то получается: пацан не так уж и мало успел за короткий срок сделать на благо Пеу-Даринги, и погиб геройски, защищая свою новую родину от собственных соплеменников. А у меня из головы вылетела Мигарими с их ребенком. Сразу же после гибели Ипаля, конечно, подумалось, что, мол, надо потерявшую мужа девчонку с годовалым сыном как-то поддержать. Но потом закрутился с делами и не вспоминал о ней. А наш главный по военнопленным насчёт двоюродной сестры не заикался, не знаю уж по каким причинам – может, стесняется беспокоить Великого и Ужасного Сонаваралингу по пустякам, может, не рискует напоминать вышестоящему начальству в моём лице о своём упущении, пусть и довольно давнем, да и обернувшемся в итоге удачно.
Распоряжаюсь Кутукори: «Пиши: летинату Патихики надлежит явиться пред очи Сонаваралинги-таки в ближайшие три дня для подробного личного рассказа о том, как обстоят дела с пленными тюленеловами». Заодно и про его кузину выясню: где она и, как у неё дела обстоят. А уж после этого подумаю над пенсионом для Мигарими и ребёнка. Сына, по достижении возраста, разумеется, определю в Обитель Сынов Достойных Отцов: вряд ли среди знавших павшего смертью храбрых Ипаля найдётся кто-нибудь, способный сказать, что тот человек недостойный. И вообще, надо разработать соответствующий закон, о государственной помощи семьям тех, кто погиб, на защите Пеу-Даринги: хотя бы сладким «картофелем» за казённый счёт детишек обеспечивать и давать возможность им получить образование. Детей знати и офицеров в школу для отпрысков вождей, а тех, кто попроще – в стихийно сформировавшееся её подразделение, готовящее кадры низшего уровня.
Вот только за чей счёт проявлять такую щедрость? Обучающихся в Обители кормят по большому счёту родственники, отправляющие кровиночкам десятками корзины коя с баки и пригоняющие на убой свиней; будущие унтеры и младшие писцы, ряды коих пополнялись из самых разных источников (от заложников из Болотного Края и сирот до сыновей мануфактурных рабочих) частично живут на казённых харчах, частично же их подкармливают «Сыны Достойных Отцов» – как-то само собой стало нормой, когда почти каждый наследник таки или «сильного мужа» брал под покровительство небольшую группу учеников «простонародных» классов, делясь с ним посылками из дома, защищая от других воспитанников и помогая в учёбе (последнее, впрочем, зачастую работало в обе стороны, или даже, наоборот, кто-нибудь из «свиты» вынужден был «подтягивать» своего «патрона»).
Шонек с Тагором и прочими преподавателями, среди коих за последние годы прибавилось мигрантов из Внутриморья, на создание подобного рода клиентел смотрели сквозь пальцы. В своё время в узком кругу мы довольно долго и эмоционально обсуждали возможные проблемы, последующие в будущем от такого вот прикармливания вышестоящими нижестоящих с младых ногтей, но в итоге сошлись, что ничего страшного не случится: на общем фоне типичного папуасского кумовства и семейственности это не выглядит чем-то ужасающим, ну а в крайнем случае ничто не мешает в последующем услать друзей-прихлебателей служить подальше от «протобоссов». Для пущего же контроля и надзора фиксировать все эти компашки и заносить в картотеку зарождающимся спецслужбам на заметку.
Но если пропитание воспитанников «школы помощников» можно свалить на «Сынов Достойных Отцов», то тех, кто будет учиться за казённый счёт в самой «Обители», ни в коем случае нельзя будет ставить в зависимое положение от «мажоров». Значит, придётся озаботиться о полном их гособеспечении. И искать для этого где-то средства.
А налогообложение регулярное у нас на Пеу в зачаточном состоянии – единственный постоянный налог, распространяющийся на всё население Западной Равнины, это одна ракушка тонопу с папуасского носа. Что сущий мизер. Ну ладно, остаётся надеяться на доходы с казённых предприятий и «Морской компании», да на весьма непостоянные поступления типа «благодарностей» правительнице острова от начинающих туземных бизнесменов за проведение обрядов по наложению табу на частную собственность от желающих халявы родичей и соседей. Сегодня, например, аж целых два прошения на имя типулу-таками с просьбой наложить на нажитое имущество защищающие от разграбления чары. Последнее время, кстати, подобные обращения от представителей нарождающейся папуасской буржуазии становятся уже в порядке вещей – по пять-шесть штук в месяц. Хозяин гончарной мастерской и владелец двух рыболовных лодок с ничего не говорящими мне именами (оба из деревни в паре десятков перестрелов к югу от Мар-Хона), конечно, вряд ли «отблагодарят» за наложение магической защиты большим, нежели стопка корявых горшков или десяток связок копчёной рыбы, так что даже дополнительные калории, потраченные Солнцеликой и её свитой на пешее путешествие за город, скорее всего, скомпенсировать не удастся, но тут главное – демонстрация готовности властей стоять на страже частной собственности. А бюджет пополнять будем за счёт крупных бизнесменов. Ещё бы превратить данную одноразовую плату в регулярную, типа налога на ведение своего дела. Кстати, надо подумать, как провернуть подобную трансформацию. Пока, к сожалению, на ум ничего не приходит.
[1] Роман «Путешествие в Икарию» написал не Сен-Симон, не Фурье и не Оуэн, а Этьен Кабе.
Глава 7
Глава седьмая
В которой герой получает возможность взглянуть на себя и свою деятельность со стороны.
«В Вохе, пока я ждал начала судоходного сезона, попутно собирал сведения о Пеу и приморских провинциях Тагиры в дополнение к тем, что имелись в моём распоряжении до начала сего путешествия. Как обычно были они весьма разноречивы: мне сообщили, что правительница Пеу является верным вассалом Повелителя Четырёх Берегов; что правящий Пеу Сонаваралингатаки сохраняя внешнее почтение к Тишпшок-Шшивою, совершенно перестал считаться с вохейцами и даже стал привечать тюленеловов, которые, не то поступают к нему на службу, не то ведут себя в его стране как у себя дома; наконец, что на Пеу всем заправляют тенхорабиты, а правитель или правительница острова являются не более чем ширмой, за которой приверженцы этой религии творят, что хотят….
Поскольку в любом, даже самом нелепом, слухе может оказаться крупица правды, я всё оставшееся до начала навигации время прилежно запоминал и записывал всё услышанное, стараясь разобраться в том, насколько тот или иной источник заслуживает доверия. Например, почтенный Тшур-Хапой, любезно согласившийся взять меня в качестве пассажира от Шущим-Вохе до главного порта Пеу, города Мар-Хон, безусловно, заслуживает доверия, когда говорит о палеовийских кораблях, последние годы загружающихся на Пеу медными слитками и рудой, равно как и о тенхорабитах среди советников тамошних правителей. Но и господин Тубук-Шугнал, служащий старшим писцом при начальнике стола приношений и отправлений при Управе иноземных дел, утверждающий, что за пределами Шщукабы у Повелителя Четырёх Берегов нет более преданных вассалов, нежели правительница Пеу, тоже говорил это не на пустом месте.
…. Морские ворота Пеу встретили меня равнодушным лицом таможенника, вохейский которого был просто ужасен. Впрочем, наверное, то же самое он мог сказать о моём владении этим языком.…..
…. К счастью, здесь уже имеются постоялые дворы, один из которых я по рекомендации почтенного Тшур-Хапоя и выбрал. Комната была чуть больше стоящего в ней лежака, зато цена за постой и еду в вохейских чинвах просто смешная: нигде, даже в рыбацких деревнях на мой родине, ночлег и кормёжка не стоят так дёшево. А купец ещё сказал, что в Мар-Хоне, как и во всяком портовом городе, провиант дорогой, и он, подобно другим торговцам, предпочитает брать продовольствие на обратный путь либо у агентов местного правителя, либо покупать в деревнях на южном берегу залива, в глубине которого и стоит порт.
Тшур-Хапой же перед дорогой дал мне в дополнение весьма ценный совет: избавиться от медной монеты, как укрийской, так и вохейской. По его словам, на Пеу серебро можно обменять на медные деньги более выгодно, нежели на островах Шщукабы. И действительно, за один чинв в Мар-Хоне дают двести двадцать пеусских «топири», которые по весу раза в полтора больше вохейских тебиков. Ничего удивительного в этом нет, учитывая богатые медные месторождения на острове. Впрочем, даже дешёвая туземная медная монета по укрийским и тем более по вохейским меркам очень дорога по сравнению с продуктами и нехитрыми изделиями местных мастеров. Исключение, пожалуй, составляют металлические вещи и ткани – на первые цены сопоставимы с укрийскими, и существенно выше, чем на вохейское железо, а вторые стоят примерно на вохейском уровне, хотя и дешевле, нежели у нас.
…. Обитающее издревле на острове население весьма близко друг другу по языку, образу жизни и способам ведения хозяйства, несмотря на то, что согласно преданиям они переселялись с некоей старой прародины несколькими волнами. Названия племён следующие: вэи, хоны, текоке, ласу, талу, гары, кесу, кане, тесу, темуле, сунуле, кехете, оги, тинса, бунса, сонава, бонко, суне, ванка, рана, сувана.
До недавнего времени основной пищей обитателей Пеу служили корнеплоды – баки и кой, возделываемые каменными или деревянными орудиями, весьма убогими, но, учитывая мягкость и плодородие обрабатываемых почв, даже такой непритязательный способ земледелия давал достаточно продуктов, чтобы прокормить многочисленное население. Около двадцати лет назад на острове жило примерно триста тысяч человек, сейчас же население Пеу приближается к четырёмстам тысячам.
Такое серьёзное увеличение численности произошло в незначительной степени за счёт миграции извне (о чём ниже), но гораздо существеннее повлияло применение медных, бронзовых и железных орудий местного производства, широкое строительство осушительных и оросительных сооружений, а также использование для пахоты витуков (примечание переводчика: «в тексте использовано странное обозначение KRS, по словам называющего себя Лимпором – написано ирсийскими буквами»). Ранее на острове знали из домашних животных только свиней. За годы правления Сонаваралинги же развели витуков – как в качестве тяглового скота, так и для молока и мяса; а также овец и йуклов (примечание переводчика: «так в тексте обозначены кури»). Последних держат ныне повсеместно, откармливая в клетках или позволяя ходить свободно. Овец же разводят только на прохладных лугах земли Верхнее Талу, что лежит на северо-западе острова, а также в некоторых сравнительно засушливых местах востока Пеу.
В последние годы корнеплоды начинают уступать в туземном рационе место этешу и бобам. Кроме того, во множестве стали выращивать бананы. Особенно сильно новые виды растительной пищи потеснили кой и баки в западной части острова, в которой власть центрального правительства наиболее крепка.
Ни одно из перечисленных племён не составляет даже относительного большинства. Но ласу, текоке, кехете, талу, кане и тесу, составляющие половину от населения острова, образуют довольно тесную совокупность – по крайней мере, несмотря на существующие различия между ними, они уже несколько поколений ощущают себя, в противоположность остальным племенам, почти одним народом, и иногда соседи их даже именуют по имени главного племени текокцами. Отчасти это объясняется общностью происхождения от потомков первой волны заселения острова, отчасти достаточно компактной (примечание переводчика: «употреблено палеовийское слово ирсийского происхождения») областью проживания – на так называемой Западной равнине, в её внутренней части. Живущие на побережье Западной равнины вэи с хонами, принадлежа ко второй волне заселения Пеу, традиционно противопоставляют себя вышеперечисленным племенам внутренних областей. И на протяжении двух или даже трёх веков эти два царства соперничали за господство над западной половиной острова.
Остальные же племена Пеу, не образуют чего-то целого, обычно воспринимаются по отдельности. Например, кесу, сонава, суне и оги, также, согласно преданиям, приплывшие в первой волне поселенцев, своего родства не ощущают. И если кесу по традиции считаются племенем, наиболее близким текокскому союзу, то для прочих же текокцы столь же чужды, как и жители Вэйхона.
Бунса, ванка и бонко (схожесть названий намекает, что когда-то они вообще были одним племенем), прибывшие на остров во второй волне вместе с вэями и хонами, ныне вообще имеют самое смутное представление о своём былом родстве с последними и друг с другом.
Сонавы, сумевшие когда-то завоевать почти весь остров и давшие ему правящую и поныне династию, полагают себя неким высшим народом и держатся несколько особняком, хотя постоянно вступают в браки с аристократией (примечание переводчика: «использовано вохейское слово») иных племён. А суне, состоявшие с ними в родстве, являются данниками-ганеоями бонко и теперь ближе по языку к последним.
Племена третьей волн заселения – гары, сунуле и темуле – вообще мало схожи. Последние испытали сильное влияние обитателей Западной равнины, по соседству с которыми поселились, а два первых живут наособицу, хотя и признают уже почти сто лет власть правителей сонайского происхождения, что сидят в столице Текока.
Тинса, происхождение которых весьма туманное (их полагают и потомками самых первых поселенцев на острове, и племенем второй или третьей волны) гораздо ближе к бунса. Оги, считающиеся первопоселенцами, народ достаточно дикий, но при этом признающий власть типулу-таками.
Наконец, рана и сувана, прибывшие на Пеу последними, между собой враждовали до недавнего времени едва ли не больше, чем с бонко и сонавами….
….Из того роста населения, что происходил в правление нынешней типулу-таками, четыре пятых пришлось на Западную равнину – как внутреннюю, так и Вэйхон. Что довольно сильно изменило ситуацию: роль ядра государства выросла, значение окраин уменьшилось….
….Из иноземцев на острове самыми многочисленными являются тенхорабиты из Внутриморья – в основном, конечно вохейцы, но хватает прибывших и с прочих островов. Небольшое количество кабиршанцев держится вместе с остальными единоверцами. К Людям Света и Истины же можно причислить и нескольких выходцев из горных земель к востоку от Кабирши и даже пару вангров из числа рабов, купленных тенхорабитами и по принятому среди людей этой веры получивших свободу. Общее число таких переселенцев из-за моря и их потомков свыше четырёх тысяч человек. В отрезанном горами северо-восточном углу острова есть несколько поселений, где тенхорабиты составляют большинство. Та местность по причине своей сухости туземцами никогда не населялась, но вохейцам такой климат (примечание переводчика: «использовано палеовийское слово ирсийского происхождения») для ведения хозяйства вполне подходящий. Впрочем, немало тенхорабитов осело на западе Пеу, занимаясь ремеслом и торговлей или работая на принадлежащих правителям острова мануфактурах.
Тагирийские «чёрные», вторые после внутриморцев по численности среди иноземцев, не составляют какой-то обособленной общины: некоторое количество невольников, которых приобретали в качестве ремесленников или мастеров по уходу за покупаемым в Тагире скотом, быстро вливались в туземное общество; бежавшие от преследования властей тамошние тенхорабиты, как правило, присоединялись к единоверцам из иных мест; торговцы из имперских приморских городов же не очень многочисленны, да и постоянно на Пеу из них проживают считанные единицы. То же самое можно сказать и о вохейских купцах. Разве что среди последних немало Идущих Путём Света и Истины.
Также здесь проживает некоторое количество выходцев с Иханары. Данный архипелаг лежит к западу от Пеу, являясь, в общем-то, ближайшей к нему землёй. Населяющие острова Иханары племена родственны обитателям Пеу. Есть даже предположение, что именно там находилась легендарная прародина, с которой прибыли предки пеусцев. Последние годы туда плавают торговцы с Пеу, выменивая медные и железные изделия на лес и ракушки тонопу, кои затем перепродаются в Тагиру. Древесина же идёт по большей части на строительство кораблей.
Палеовийцы представлены, во-первых, небольшой группой тех пленных, кто не захотел возвращаться на родину после подписания между Палеове и Пеу договора о мире и возвращении захваченных в плен с обеих сторон; а во-вторых, геологами и специалистами на медеплавильных заводах, которые работают здесь по заключённому шесть лет назад соглашению о совместной разработке богатых месторождений меди в Верхнем Талу. Численность отказавшихся вернуться домой неизвестна, и вообще обеими сторонами по молчаливому согласию считается, что таковых людей нет. Но вряд ли речь может идти более чем о дюжине человек, успевших жениться на местных женщинах и приобрести определённое положение в туземном обществе. Вторых же около тридцати. Они не покидают определённого им для работы района, и весьма ограничены в своём общении с жителями Пеу. Власти острова рассматривают всех приглашённых специалистов как возможных палеовийских соглядатаев и держат их под постоянным надзором. Вообще, если бы не большие выгоды, проистекающие от увеличения производительности рудников и медеплавильных заводов благодаря палеовийцам, туземцы бы с превеликим удовольствием выдворили бы всех их из страны.
