Текст книги "Как становятся предателями (СИ)"
Автор книги: Изяслав Кацман
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 28 страниц)
Кроме состояния здоровья ещё одним обязательным условием приёма на военную службу является грамотность призывников – они должны самостоятельно заполнить воинский формуляр. Благодаря этому начальное образование в размере двух классов, расходы на которое возложены опять же на общины, распространено среди дареоев повсеместно. Даже в деревнях совсем уж диких огов ныне открыты школы.
На Западной равнине и прочих землях, где власть типулу-таками наиболее крепка, некоторые общины устанавливают и четырёхлетнее образование. А у тенхорабитов северо-востока и в поселениях и кварталах промышленных рабочих оно охватывает почти всех детей. Школ более высокой, третьей, ступени всего две – в Тенуке и Мар-Хоне. Но в мануфактурных посёлках Талу и Кесу немало подростков продолжает обучение в технических училищах. Такие же заведения имеются в столице и главном порту страны. Все три ступени до недавнего времени тянулись семь лет, а с прошлого года восемь. В училищах обучаются, включая и начальную школу, от шести до восьми, как говорят на Пеу, «дождей».
Сельскохозяйственное и Лекарское училища расположены в Тенуке, а в Мар-Хоне действует учительское. Там же находится Обитель Сынов Достойных Отцов, готовящая гражданских чиновников и военных. Среди туземцев данное заведение считается самым престижным – попасть туда большая честь для каждого молодого человека. Первоначально в эту «школу вождей» брали исключительно сыновей знатных людей со всего Пеу. Причём начальной грамоте первых учеников обучали сразу в стенах Обители. При ней же создавались зародыши всех училищ, ныне существующих самостоятельно. Теперь же воспитанником сего учреждения может стать и простолюдин, если кто-либо из его родителей совершил нечто выдающееся во имя Даринги. Достаточно много там детей погибших за пределами острова военных, даже рядовых. Поступление в Обитель Сынов Достойных Отцов последние пять лет идёт на основе экзаменов, призванных подтвердить некоторый объём начальных знаний.
В течение же ближайших четырёх лет власти намерены сделать обязательным для учёбы в этом престижнейшем заведении, а также в лекарском, учительском и сельскохозяйственном училищах предварительное окончание школы третьей ступени. В следующем году планируется открыть Высшее техническое училище, призванное готовить из числа наиболее способных выпускников рабочих училищ некое подобие инженеров (примечание переводчика: «употреблено палеовийское слово ирсийского происхождения») для промышленности.
В общем и целом, забота Сонаваралинги-таки об образовании подданных своей супруги просто удивительна. Как сказал мне Шихахгор, этот муж больше гордится не победой над палеовийцами, не созданной армией, весьма неплохой при сравнении с дальними и ближними соседями, и даже не промышленностью или новыми сельскохозяйственными культурами, введёнными в использование при его участии, а именно образованием – как всеобщим начальным, так и более высокими ступенями. И переживает, что слишком медленно движется дело».
Что ж, господин Лимпор достаточно подробно выяснил много чего о нашей армии – от структуры и мобилизационных планов до численности мирного и военного времени. Интересно, кто такой разговорчивый ему попался? Надо дать задание ребятишкам из Второго Стола поискать говоруна среди круга общения заморского путешественника. Если они сами, конечно, ещё об этом не подумали.
Насчёт того, что наша военная доктрина скопирована с палеовийской, здесь «укриец», конечно, ошибается. Авторство сугубо моё. Исходил же я из весьма очевидных вещей: вооружённые силы для обороны острова нам нужны; средств для всеобщей призывной армии нет, в том числе и по причине отсутствия системы налогообложения; поэтому придётся довольствоваться силами территориальной обороны, где будут служить все мужчины, с уровнем подготовки бойцов, который возможен «в домашних условиях» при наличных офицерских кадрах; в той мере, в какой будут позволять финансы, формировать полноценные армейские батальоны; на базе «макак» создать гвардию, которая будет вооружена и обучена лучше всех, а выслуживших своё гвардейцев направлять либо сверхсрочниками в армию, либо в качестве сержантов-инструкторов в территориальные батальоны. Хотя, конечно, пленные тюленеловы, в первую очередь Рикай Тилтак, поучаствовали в создании вооружённых сил Пеу-Даринги.
Впрочем, как и с выплавкой меди, не сильно обижаюсь, что какой-то заезжий шпион приписывает разработку принципов нашей военной системы не мне любимому, а палеовийским ренегатам: пусть и дальше чужеземцы считают Сонаваралингу-таки дикарём, умело применяющим на практике где-то виданное или слышанное. За славой ваш скромный слуга не гонится.
А созданной системой образования я могу без преувеличения гордиться – всего поколение назад у папуасов не было никакой письменности, а теперь среди тех, кто моложе двадцати пяти, три четверти умеют читать и писать, пусть и с ошибками, и совершать четыре математических действия.
Ага, Лимпор и до этого докопался: «…. но правители Пеу не упускают случаев проверить своих солдат (примечание переводчика: «употреблено палеовийское слово ирсийского происхождения») в деле. В первую очередь, конечно, стоит упомянуть участие пеуссцев в войнах между вассалами Тагиры и Кабирши на стороне последней. Поводом для выбора за кого воевать, насколько я понимаю, послужил сохраняющийся видимый сюзеренитет Вохе над Пеу-Дарингой. А Повелитель Четырёх Берегов сейчас союзник Любимого Сына Потрясателя Земной Тверди. То, что воевали не тагирийцы с кабиршанцами непосредственно, а их союзники, позволили Сонаваралинге-таки и Раминаганиве сохранить хорошие отношения с наместниками «Страны чёрных», торговля с которой имеет немалое значение для Пеу.
Единовременно численность подданных типулу-таками, участвовавших в тамошних войнах, никогда не превышала полутысячи человек. Всего же в пустынях Закумдала побывало от двух до трёх тысяч человек. Количество погибших же не превысило две сотни. По договорённостям содержание сводного цаба полностью брали на себя сначала цари Тубы, а позднее Утанты. Боеприпасы и часть оружия поставляли вохейцы.
Ещё в Вохе, собирая сведения о моём нынешнем местопребывании, я слышал несколько раз от знающих людей, что роль пеуссцев в тех войнах была весьма высока – некоторые вообще считали, что именно островитяне обеспечили разгром зумзак-уноев, от которого те так и не смогли оправиться.
Но кроме не скрываемой и всем известной помощи Тубе и Утанте пеуссцы отметились на Иханаре, где воевали, а возможно и продолжают это делать, на стороне непокорившихся палеовийцам племён северной части архипелага. В отличие от войн на Дисе, там они действовали очень осторожно. Численность успевших побывать на соседних островах военных Даринги мне установить не удалось даже приблизительно. Но счёт должен идти на сотни солдат и офицеров. Всех, кто воевал или до сих пор воюет против тюленеловов, официально считают добровольцами, делающими это вне службы в регулярных войсках. Администрация Палеовийской Иханары вынуждена делать вид, что верит этому, поскольку из-за значения пеусской меди для промышленности Островов Пути обострение отношений между странами не выгодно обеим сторонам».
Ага, примерно так всё и обстояло. Предприятие, если не считать ста семидесяти шести трупов папуасов, было, в общем и целом, для Пеу-Даринги прибыльным: боеприпасами, частично стрелковым оружием и большей частью тяжёлого сводный цаб снабжали вохейцы, и сами пославшие полуторатысячный экспедиционный отряд; продовольствием обеспечивали тубцы и утантцы. От кабиршанцев казна острова ещё и по паре чинвов в год за каждого бойца получала. А за погибших – по три «землетряса».
Насчёт решающей роли моих орлов в победе Тубы над конфедерацией зумзак-уноев вохейские информаторы Лимпора несколько преувеличили, конечно, хотя не так уж и сильно: правда, главная заслуга была не в боевых качествах папуасских солдат, а в страхе противника перед чуваками, дважды победившими жутких тюленеловов. Батальон не совсем полного состава – полторы сотни гвардейцев и двести армейцев – ещё толком не освоился на отведённом ему участке театра военных действий, когда упомянутые унои попёрли напролом.
Согласно позднейшей реконструкции событий, основанной как на свидетельствах участников боя с нашей стороны, так и на показаниях пленных, зумзак-унои просто хотели прощупать оборону противника. Но неожиданно атака полутысячи всадников на обычных для тех мест безгорбых верблюдах обернулась гибелью доброй половины атаковавших, и смятыми порядками шедшей следом пехоты – причём последняя больше пострадала от собственной дромадерии, нежели от контратаки приданного батальону капитана Логурикапи полуцаба тубских всадников.
На следующий день по всей вражеской армии, стоявшей лагерем в одном или двух дневных переходах от позиций моих папуасов, расползся слух, что им противостоят те самые островитяне, что дважды били самих палеовийцев. И небольшая разведывательная вылазка роты гвардейцев при поддержке сотни союзных дромадеристов вызвала паническое бегство зумзак-уноев. Чем и воспользовались подтянувшиеся верблюжьи подразделения тубской армии. Преследование бегущего врага продолжалось несколько дней – и если многим всадникам спастись удалось, то пехоту выбили практически в ноль.
На этом, в сущности, в первую военную кампанию участие экспедиционного батальона и закончилось. Потом было всякое: и новые громкие победы, и поражения, и потери. Войны в полосе пустынь и полупустынь между Кабиршей и Тагирой шли не прекращаясь. Да и сейчас идут. Но наше участие в них последние четыре года практически сведено только к деятельности офицеров-советников: и так там успело побывать свыше трёх тысяч военных Пеу-Даринги. Необходимый минимум боевого опыта наши бойцы получают и на Иханаре.
У западных соседей, конечно, действовать приходится с оглядкой, и число командированных никогда не превышает полсотни одновременно. И большую часть расходов нести вынуждены мы сами. Да и характер боевых действий совсем иной – больше «малая война», практически партизанщина. Впрочем, случись конфликт с Палеове, при перенесении его на нашу территорию, именно так воевать скорее и придётся. Опять же, местные природные условия ближе к пеусским, нежели пустынь Эдиса. Ну и тормозить захват островов Иханары тюленеловами для безопасности Даринги куда важнее, чем помогать отодвинуть границы вассальных Кабирше мелких царств на несколько десятков километров к югу или востоку.
«…. о земледелии Пеу я уже вкратце упоминал выше. Если же писать об экономике (примечание переводчика: «употреблён палеовийский термин ирсийского происхождения») более подробно, то общее число семейных хозяйств, составляющих основу экономической жизни острова, приближается к семидесяти тысячам. Из них только одна или две тысячи полностью не зависят от сельского труда. Остальные же можно условно разделить на три группы. Первая, числом около десяти тысяч, относится к тем, кто большую часть своего дохода получает от ремесла, торговли, оказания каких-либо услуг либо от работы на принадлежащих правителям предприятиях. С ними же тесно связаны чиновники, военные, учителя с лекарями и прочие – очень часто одни члены семьи заняты торговлей, владеют мастерской или работают на царских мануфактурах, а другие служат в полиции или армии либо преподают в школах. Данный слой постоянно увеличивается в размерах. Хотя часть продовольствия своих нужд они по-прежнему выращивают сами на собственных полях.
Следующая группа – это занимающиеся земледелием, скотоводством или рыбной ловлей на продажу или обмен. На западе острова в той или иной степени торгуют выращенным почти все хозяйства. Но массово хозяйства, производящие продовольствие на обмен в значительных количествах, распространены в Вэйхоне, Болотном крае, окрестностях столицы и в землях к северу неё. Последние, соседствуя с районом медных и железных рудников и металлургических заводов, служат для промышленных поселений Талу и Кесу основным источником продовольствия. Но даже в местностях, где товарное производство развилось в наибольшей мере, вряд ли больше трети хозяйств продаёт половину или более плодов своего труда.
А семь десятых населения Пеу связано с рынком в очень малой мере. Хотя двадцать лет назад и этого не было: земледелие было основным занятием подавляющего большинства жителей острова, исключение составляли правители, таки и типулу, немногочисленные их дружинники, именуемые регоями, да совсем уж редкие особо умелые ремесленники. Даже жрецы местных богов и управители селений хотя бы частично вынуждены были заниматься сельским трудом. Так что нынешнее состояние Пеу, когда одна седьмая часть населения лишь в малой степени занимается земледелием, весьма серьёзный шаг вперёд.
Достигнуто сиё в первую очередь применением быков для пахоты: в Тинсоке и Бунсане две трети земли обрабатываются с помощью скота, в Вэйхоне – почти половина, в Текоке и Рудничном крае – больше трети. В остальных землях Западной равнины с помощью мотыг возделывается по-прежнему не меньше трех четвертей полей. А в Сонаве и Бонко витуки до сих пор применяются единично. Оги и ванка же вообще их не используют.
Во-вторых, сыграло значительное вытеснение баки коем, а корнеплодов в целом – злаками, бобовыми и бананами. Плоды последнего растения, не требовательного к уходу, в сравнении с иными культурами, в некоторых местностях теперь составляют до одной пятой рациона (примечание переводчика: «употреблено палеовийское слово ирсийского происхождения») крестьян. Как сказал мне Шихахгор, увеличение разнообразия выращиваемых в хозяйствах туземного населения растений – одна из главных забот Сонаваралинги-таки в последние десять лет. Его правительство прилагает немало усилий, чтобы не повторился Голодный Год десятилетней давности, вызванный засухой. Тогда умерли тысячи обитателей острова. И смертей было бы больше, если бы не закупки зерна в Тагире и Внутриморье.
С тех пор таких сильных неурожаев не случалось. В том числе и благодаря тому, что теперь корнеплоды составляют, по крайней мере, на западе острова, всего половину туземного рациона. Кроме того, свою роль сыграло и повсеместное строительство и ирригационных сооружений и улучшение существовавших ранее, позволяющих регулировать орошение полей.
В-третьих, после Голодного Года на Пеу усиленно развивается морской промысел. Как это ни удивительно, но, живя на острове, подданные типулу-таками Раминаганивы в очень малой мере пользовались дарами окружающих вод: разумеется, обитатели прибрежных селений издавна собирали морскую живность на мелководьях и ловили рыбу с берега и с лодок-однодеревок, но даже на побережьях всё это было побочным занятием. Главная причина, скорее всего, в убогости местных судов и несовершенстве средств навигации, из-за чего опасно удаляться вне видимого берега. Также свою роль играла недостаточно развитая торговля между приморскими и внутренними землями острова, вследствие чего большая часть улова потреблялась на месте.
Как сказал Шихахгор, фошхеты и большие лодки для рыбной ловли, позволяющие уходить далеко в море, начали строить здесь за два или три года до памятной всем засухи – разумеется, как и всем новым, занимались судостроением мигранты из Внутриморья. Но в то время морскому промыслу не придавали серьёзного значения. Угроза голода заставила уделить ему больше внимания властей. Сонаваралинга затеял строительство целой флотилии новых судов, которая стала ловить рыбу на отмелях, начинающихся в сорока километрах (примечание переводчика: «употреблена ирсийская мера длины») к западу от Пеу. Места те представляют весьма богатые угодья, даже при нынешнем размахе промысла неисчерпаемые.
Позднее к лову рыбы на мелководьях между Пеу и Иханарой подключилось несколько товариществ тенхорабитов и туземцев. Ныне туда в навигационный сезон отплывает свыше ста фошхетов, которые успевают совершить два или даже три плавания. А почти полтысячи не таких крупных судов добывают рыбу в водах на расстоянии не больше одного или двух дней пути от берегов родного острова – здесь места, конечно, не столь изобильные, но это возмещается тем, что меньше затраты на дорогу.
Часть улова реализуется в Мар-Хоне и окрестностях в свежем виде, но в основном подвергается засолке или копчению для доставки во внутренние области страны. Добываемое принадлежащими правителям Пеу кораблями идёт целиком на казённые нужды: в рацион солдат с гвардейцами, в пайки чиновников, на питание рабочих мастерских и рудников, а также в качестве дополнения «от типулу-таками» к жалованию школьных учителей, которых содержат местные общины. Частные же рыболовные товарищества нередко немалую долю своего улова продают той же казне, а оставшееся реализуют на рынках городов. Стоит рыба недорого, потому с каждым годом население покупает её всё больше – как живую, так и приготовленную. Общий улов в прошлый сезон составил, по приблизительным оценкам, свыше пятидесяти тысяч бочек, вмещающих четыре вохейских «меры». Впрочем, в это количество, скорее всего, не включается рыба, которую добывают жители прибрежных селений для собственного пропитания.
Также достаточно доступна, даже самым бедным жителям Пеу, птица нескольких пород. Местные пернатые не разводятся, по неизвестным мне причинам, но зато широко распространены, благодаря своей неприхотливости и быстрому росту, завезённые тенхорабитскими беженцами йуклы. Свинина же нечастный гость на столе большинства туземцев – обычно её едят только по праздникам. Ну а говядина вообще пища самых богатых пеуссцев. Молоко в сыром виде здесь пить почему-то не принято» – на этом месте я невольно усмехаюсь, вспомнив, как едва не потравил своих соратников, устроив им дегустацию парного молока – «Зато туземцы научились изготовлять сметану, творог, сыры и масло, считающиеся теперь у них весьма изысканной едой. А образующуюся сыворотку пускают на корм свиньям или тем же коровам….
…. Продовольствие, изымаемое в виде налогов у податного сословия, хранится на казённых складах, откуда идёт на пропитание государственных служащих, военных и работников царских предприятий. Подати собираются по преимуществу зерном, в сравнении с корнеплодами лучше хранящимся. Что побуждает туземцев заменять кой и баки на своих полях этешем, С этих же складов проводится раздача припасов населению при неурожаях. Впрочем, в последнее время ничего подобного печально памятному Голодному году не повторялось – имели случаи гибели посевов в отдельных местностях острова, последствия которых сглаживались поставками из царских запасов. Помощь сия обычно возмездна – люди должны вернуть столько, сколько взяли. Выдают обычно опять же зерно, и возвратить обязаны его же. Из-за этого земледельцам приходится сеять зерновые, чем достигается одна из целей Сонаваралинги в деле производства провизии….
….Промышленность Пеу представлена, кроме принадлежащих семейству типулу-таками рудников и мануфактур, множеством мелких частных мастерских. Основным местным товаром, известным за пределами острова, разумеется, является медь, производство которой неуклонно растёт вместе с вывозом. При предыдущих правителях и в первые годы правления Раминаганивы большую роль имели ракушки-тонопу, и ныне вывозимые в тагирийскую «Страну чёрных», но их цена в общей стоимости пеусского экспорта (примечание переводчика: «использовано палеовийское слово ирсийского происхождения») ничтожна.
Ещё пять лет назад примерно треть меди выплавлялась на медеплавильнях, принадлежащихнезависимым от царицы производителям. Самое старое производство в земле Бонко из их числа было не очень большим и давало крайне дорогой металл, конкурируя с заводами запада острова исключительно благодаря расстоянию. А вот предприятия, принадлежащие тенхорабитской общине Мар-Хона и правителю Ласунга Рамикуитаки соперничали с царскими весьма достойно.
После проведённой с палеовийским участием модернизации (хотя правильнее говорить о строительстве с нуля новых заводов на месте старых) предприятия типулу-таками производят подавляющую массу меди. А доля их конкурентов сократилась до одной пятой, несмотря на то, что те тоже нарастили выплавку. Исключение составили медеплавильни Бонко, теперь только перерабатывающие металл, доставляемый с запада острова в слитках.
В настоящее время вывозится больше половины выплавляемой на Пеу меди. Подавляющая часть – на Южную тропу, а меньшая – в прибрежные земли Тагиры и на Иханару (как в её палеовийскую половину, так и в свободную).В палеовийские колонии везут по большей части необработанный металл в слитках, в иные места же продают и готовые изделия, в том числе и бронзовые. Кроме того, на экспорт в Палеове идёт обогащённая руда. Насколько я смог понять из обмолвок своих собеседников, основная причина, по которой Сонаваралинга решился на торговлю концентратом вместо готовой меди, кроме нехватки на острове угля, заключается также в нежелании губить отходами природу Пеу. Уголь же ныне почти полностью ввозится из тагирийской «Страны чёрных». Местного древесного, на котором выплавлялась медь в первые годы, на острове сейчас выжигается совсем мало. А собственных месторождений ископаемого не имеется, за исключением пары совсем небольших и весьма скверного качества, для металлургии непригодного.
Вся бронза делается с использованием привозного олова. Раньше выплавляли медный сплав с примесью мышьяка, который по своим свойствам не сильно уступает оловянной бронзе. По давней договорённости между Пеу и Вохе пеуссцы имеют право покупать в Кабирше определённое количество чибаллы для собственных нужд. С этой привилегией связан скандал с перепродажей олова через Пеу в Тагиру. Будто бы шайка нечистых на руку купцов и их местных пособников за спиной Сонаваралинги занималась такой торговлей больше двух лет. В сие трудно поверить, учитывая то, насколько он вникает во все торговые дела. Но прямых доказательств причастности первых лиц острова к этому мошенничеству с оловом нет, потому, по общепринятой версии, ни типулу-таками, ни её супруг ничего не знали.
Железо, выплавляемое на царском заводе, в отличие от меди, идёт в основном на внутренние нужды. Хотя готовые изделия в не таком уж и малом количестве отправляются в Тагиру и на Иханару и даже на Южную гряду, несмотря на невысокое качество в сравнении даже с вохейским, не говоря уже о палеовийском.
По преимуществу используют для литья чугун местной выделки, меньшую часть которого переделывают в сталь и мягкое железо, идущие на орудия и разную утварь. Для оружия же и сложных механизмов («примечание переводчика: «употреблено палеовийское слово ирсийского происхождения») частично закупают металл за границей. Одно время в Текоке, Вэйхоне и Бунсане делали кричное железо из болотной руды, но за последние годы работающие в деревнях кузнецы забросили это занятие и полностью перешли на переработку заводского металла. Для удобства мелких мастерских, обеспечивающих несложными орудиями население, сталь и мягкое железо изготовляют в виде прутков и полос от двух до десяти килограмм (примечание переводчика: «употреблена ирсийская мера веса, применяемая и в Палеове»). Уголь кустари выжигают сами, хотя в Мар-Хоне в привычку входит использовать привозной из Тагиры.
Небольшое серебряное месторождение даёт около тонны благородного металла в год. Из него чеканится «пеусский чинв», по форме и весу повторяющий вохейский. Только небольшое количество выпускаемых местным монетным двором денег обращается на самом острове. Основное количество же идёт на покрытие торгового дефицита: несмотря на большой вывоз меди и изделий из неё и железа, их стоимости не хватает на покупку разного рода сложных механизмов, которые местная промышленность ещё не освоила, некоторых видов сырья (например, олова и угля), а также скота, ввоз коего на Пеу весьма велик. Кроме того, добываемым здесь серебром отчасти оплачивается переселение на остров тенхорабитов, полностью не прекращающееся никогда. Ну и, разумеется, из этого же источника финансируется в немалой степени армия и военный флот. Попутно с серебром выплавляется немало свинца и некоторое количество цинка, идущие на нужды местной промышленности. Свинец отчасти продаётся в другие страны.
Если готовые изделия из металла разрешено вывозить и частным лицам, то необработанную медь и руду экспортирует исключительно Морская компания Пеу, основным пайщиком которой является царская семья. Эта же компания контролирует и большую часть международных перевозок, доставляя в обе стороны подавляющую долю грузов и пассажиров. Каботажное плавание вдоль берегов острова же примерно поровну разделено между Морской компанией и множеством мелких судовладельцев….
….Кроме металлургии на царских заводах налажен выпуск некоторых химических веществ, в том числе серной кислоты. Частные заводы делают кирпич и выжигают известь и местную разновидность цемента. Но подобное производство ограничено нехваткой топлива: привозное дорого, а собственные залежи бурого угля ничтожны по сравнению с потребностями в строительных материалах. Леса же находятся под защитой властей и вырубке подлежат в очень малых размерах. Даже на строительство кораблей деревья в правление Сонаваралинги пускают очень осторожно. Большие корабли все заказывают в Вохе и Тоуте. Мелкие, вроде фошхетов, строят и на Пеу, но брёвна на них с каждым годом всё больше везут из Тагиры или с Иханары».
Да, что сказать… весьма наблюдательный и склонный к анализу молодой человек. И притом весьма общительный: список выявленных оперативниками Второго Стола контактов подозрительного чужестранца насчитывает без малого три сотни. Не все, конечно, стали для него источниками информации о нашем острове – хватает торговцев и ремесленников, услугами которых Лимпор пользовался. Да и несколько девиц нескромного поведения вряд ли сообщали предполагаемому шпиону какие-то особо важные сведения. Впрочем, умелый человек и у шлюх способен выяснить пару-тройку нюансов о жизни Пеу.
Ну да ладно, пусть молодёжь трясёт всех болтунов, попавшихся на пути «укрийца». Мне же пора взглянуть на столь занимательного типа, вызвавшего мой нешуточный интерес при заочном знакомстве. Тем более, что «государственные хлопоты и заботы», последнее время заставившие меня немало понервничать, удалось немного разгрести. Витиеватое изложение младшим писарем Второго Стола Тубук-Набалом соображений о возможной связи «разоблачённого шпиона» с недавним авралом всех силовых ведомств Пеу-Даринги в моём намерении поглядеть на этого Лимпора играет десятую роль: ну не мог чувак, пробывший на острове меньше года стоять за мятежом, который созревал минимум два «дождя», тем более, что из числа путчистов-неудачников общался он всего с полудюжиной мелких сошек, причём в присутствии кучи постороннего народа и в разное время.
По теории вероятности, учитывая, что в заговор, вылившийся в выступление двух рот тринадцатого стрелкового линейно-строевого цаба и части столичного ополчения, вовлечены были сотни тенукских дареоев, столь общительный иностранец просто обязан был с кем-то из будущих заговорщиков пересечься. Если и говорить о какой-то связи, то уж только о той, что в ходе следствия по подавленному мятежу подозрительный иностранец просто не мог не попасть в поле зрения моих спецслужб. Что и случилось. Причём внимание на него обратили сразу в двух ведомствах – и в политическом отделе полиции, и в контрразведке. Но ребята из Второго Стола оказались в итоге оперативнее.
Глава 8
Глава восьмая
В которой герой осознаёт собственное серьёзное педагогическое упущение, под влиянием чувств совершает политическую ошибку, а затем предаётся мрачным мыслям по поводу вредителей со шпионами и их поиска в ближайшем окружении.
Увы, в тот же день посмотреть на пойманного ребятами из Второго Стола шпиона не удалось – как раз их коллеги-конкуренты из политической полиции закончили первую волну допросов участников мятежа. И старший писец Кодики, временно исполняющий обязанности тамошнего столоначальника вместо Кутны-Набала, лежащего сейчас с раненой в ходе наведения порядка ногой, принёс экстракт из выбитых у вожаков путча сведений.
«Щенок!» – невольно ругнулся я по-русски, бегло пробежав пару листов суммирующих показания. Сразу из головы вылетело недовольство совершенно дубовой манерой изложения дареоя-ласу и проистекающее отсюда раздражение по поводу его начальника, словившего пулю (геройствовать тому захотелось, вместо выполнения рутинных служебных обязанностей).
–Кодики ушёл? – кричу Кутукори сквозь перегородку.
–Нет, он ещё здесь – отвечает мой секретарь.
–Пусть войдёт.
Временно исполняющий обязанности «Столоначальника номер пять» немедленно вернулся.
–Его задержали? – спрашиваю старшего писца.
–Разумеется, вместе со всеми выявленными злоумышленниками – пожимает плечами «врио».
–Пусть доставят сюда… – начинаю отдавать распоряжение – Хотя нет, лучше я сам прибуду. Через «полстражи». Пусть приготовят к допросу.
Назначенного мною времени, в общем-то, и хватило, чтобы добраться неспешным шагом до здания столичной тюрьмы, куда согнали тех, кого можно отнести к верхушке мятежников: офицеров, унтеров и активистов из числа гражданских. Рядовых двух злополучных рот и ополченцев – общим числом в шесть с лишним сотен – загнали на тенукский стадион, где по будням тренировались местные спортсмены-любители, по утрам гоняли на ОФП солдат расквартированных в городе и окрестностях частей и бойцов тенукских ополченческих цабов, да изредка устраивались соревнования по папуасским и вохейским разновидностям спорта или чего-то на него похожего.
Два полукруга трибун из основательных досок и брёвен, разрываемые всего парой выходов, позволяли относительно легко превратить объект соцкультбыта в импровизированный концлагерь: охрана из столичных полицейских и гвардейцев разместилась поверху трибун, а проходы перекрыли наскоро сколоченными воротами. Арестованные же сидели или лежали, скучившись ближе к центру, на большом овале травы, местами вытоптанной до голой земли. Удобства подлежащих проверке потенциально неблагонадёжных элементов, которым предстояло жариться на солнце и мокнуть под дождём, никого не волновали – пусть скажут спасибо, что дают воду и обеспечивают кормёжку жидкой кашей два раза в день, да выводят партиями по десять-пятнадцать человек для оправки физиологических потребностей. Некоторые, не дождавшись своей очереди, гадили по краям, ближе к беговым дорожкам. Охрана смотрела на это сквозь пальцы. Кахилурегуи коему по должности пришлось взять на себя организацию первого на Пеу подобного заведения, столкнувшись с проблемой антисанитарии в пункте временного размещения подозреваемых, тут же бросился ко мне: дескать, как быть, засрут же всё. На что я ответил: «Как загадят, так и уберут. Когда начнёте разгонять этот зверинец, пусть последние из задержанных вывозят дерьмо на ближайшие громовые кучи».
