Текст книги "Как становятся предателями (СИ)"
Автор книги: Изяслав Кацман
сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 28 страниц)
В общем, внешне всё у нас выглядело пристойно: Рами «любови крутила» не афишируя, а я уж тем более удовлетворял свои потребности чуть ли не походу отправления государственных обязанностей, сопровождая подарки за благосклонность очередной партнёрше рекомендацией держать язык за зубами. Впрочем, это было, пожалуй, лишним, учитывая, что более-менее близкие к «королевскому двору» подданные, из числа коих и рекрутировались мною «ублажительницы чресл», были осведомлены о реальном, а не нарисованном пропагандой, характере правительницы, а о подробностях нашей семейной жизни мало кто догадывался. Откровенных же дур с атрофированным инстинктом самосохранения ваш покорный слуга отбраковывал ещё на стадии рассмотрения кандидатур.
Так что 99,99 % подданных типулу-таками о практическом распаде монаршей пары даже и подумать не могли, а среди той одной сотой процента, которой было известно о похождениях Солнцеликой и Духами Хранимой, примерно на равных бытовали две версии: либо Сонаваралинга ничего не подозревает, либо он, бедный, догадывается, но, вынужден терпеть, зная вспыльчивый нрав супруги, и не рискует сам гулять налево.
Рами же, мало того, что, соблюдая приличия, развлекалась с очередным любовником максимально тайно, так и ухитрялась выбирать объекты страсти, совершенно лишённые властных амбиций и вообще несильно большого ума. Хотя, точнее, её фавориты соображали настолько, чтобы не лезть в высокую политику – максимум, на что большинство из них дерзало, так это выпросить пару должностей для родственников. Уж не знаю, то ли она осознанно и специально таких искала, то ли просто тянуло на простых и незамысловатых папуасских парней после непростого меня.
Увы, всё, что может случиться, рано или поздно случается. Теперь только остаётся строить предположения, благо времени, внезапно освободившегося от государственных забот, выше крыши: то ли Рами наконец-то надоела опёка Сонаваралинги-таки, и тэми решила порулить единолично, опираясь на собственные силы, то ли текущий её фаворит вздумал сам занять место премьер-министра. Ну, или окружение нынешнего любовника тэми захотело власти.
Ну, допустим, всё случившееся – дело рук предприимчивых граждан из окружения Вагурикапи, командира двадцать третьего цаба «регои-макаки» и по совместительству «интимного друга» типулу-таками. Версию в то, что за моим арестом стоит сама Рами, решаю отмести – во-первых, хочется всё-таки верить, что женщина, с которой я столько лет был вместе и пережил столько разного, мать моих детей, не способна на такую подлость; а во-вторых, она же меня должна была неплохо изучить за столько лет, и понять, что не буду я за власть держаться из последних сил. Да если честно, с превеликим удовольствием передал бы ей полностью бразды правления и ушел на пенсию.
Сам же Вагурикапи для столь сложной интриги, на мой взгляд, слишком простой: батальоном командует нормально, но на что-то большее вряд ли претендует.
Не знаю, какой морской чёрт меня дёрнул за язык. Наверное, монотонная долбёжка по ушам, которую мне устраивает каждый божий день следователь, начала давить на нервы: лучше бы мои тюремщики устроили игру в «доброго» и «злого» ментов. Но несколько неожиданно для самого себя нарушаю молчание, которое соблюдал предыдущие два дня, прошедшие после ареста: «Останки настоящего Сонаваралинги лежат, скорее всего либо на дне морском или где-то рядом с берегом моря в Береговом Сонаве, в песке».
Следователь удивлённо смотрит на меня: дескать, «оно заговорило». Но, демонстрируя профессиональную хватку, тут же задаёт вопрос: «То есть, ты подменил собой настоящего Сонаваралингу во время прошлогоднего похода в Бонко?»
–Гораздо раньше. Впрочем, сказать, что я кого-то подменил, нельзя. Скорее уж меня приняли за Ралингу-Соная.
–И как такое возможно, чтобы кого-то приняли за совсем не того? – скептически вопрошает Тукой.
–Получается, что возможно – отвечаю уклончиво.
–Хорошо, ты подменил собой Сонаваралингу. Когда, при каких обстоятельствах?
–Тебя, парень, тогда и на свете ещё не было. В тот год как раз огромная морская волна смыла Аки-Со вместе со всеми обитателями. И Ралингу заодно.
–Ага, а ты морской демон, принявший облик погибшего Ралинги. Или вселившийся в мёртвое тело – скептически хмыкнул следователь. И добавил после непродолжительно паузы – Если ты хочешь прикинуться сумасшедшим, не советую. На чистую воду выводить тебя будут уже палачи, а не я.
–То есть, ты не веришь в то, что демон может подменить собой человека? – уточняю. В принципе, столь скептический настрой Тукоя может свидетельствовать о том, что, по крайней мере, не Солнцеликая и Духами Хранимая инициировала весь этот фарс с моим арестом и идущим следствием: иначе бы обвинение могло бы звучать именно так, что я занял место настоящего Ралинги из Аки-Со. Но мне становится любопытно: чего там Шонек с Тагором навкладывали в головы младого поколения папуасов. Да и не каждый день удаётся пообщаться с сим незнакомым племенем в столь непринуждённой обстановке.
–Я в сказки не верю – категорически отрезает юный писец.
Да, пожалуй, мне можно гордиться успехами в борьбе с религиозным мракобесием. Ага, если бы только папуасские представления о духах, демонах, разумных акулах и прочей дичи терпели поражение в борьбе с атеизмом и материализмом, а не с местным аналогом христианства. Да и обстоятельства, при которых столь отрадный факт вдруг открылся, как-то радости не добавляют.
–Хорошо, я не демон, а человек – продолжаю – Но если всё же предположить, что замена настоящего Сонаваралинги случилась давным-давно, в день гибели Аки-Со?
–Значит, ты палеовиец или ирсиец? И прибыл на остров на одной из тех летающих машин, про которые рассказывают чужеземцы?
М-да. Обратная сторона рационализации мышления. Французская академия наук в своё время отказалась рассматривать сообщения о падающих с неба камнях – потому что на небе никаких камней быть не может. А с точки зрения воспитанного в духе прогресса и рационализма папуасского молодняка – не может человек, умерев, внезапно воскреснуть на совершенно другой планете, котораянаходится неизвестно где. Самое большее – он может прилететь на самолёте или вертолёте из-за моря. А всё остальное – бред малограмотного старичья. А ведь я в глазах сидящего напротив следователя как раз по данной категории населения, небось, и прохожу – они-то современные и прогрессивные, а мы старые и отсталые. Столь неожиданная, хоть и вполне очевидная, мысль настолько ошеломила вашего покорного слугу, что я даже пропустил очередной вопрос Тукоя.
–Что, что? – переспрашиваю его.
–Что можешь сказать по второму обвинению? Об измене в пользу Палеове – несколько раздражённо повторяет сотрудник Четвёртого стола и добавляет – К твоей подлинной личности мы ещё вернёмся.
Некоторое время смотрю на молодого писца недоумённо, потом всё же уточняю: «И в чём же моя измена состоит?»
–В третий день пятой полной луны от начала «дождя» ты имел разговор с человеком, известным как Хлонве Столяр, являвшимся соглядатаем тюленеловов на Пеу – торжествующе провозгласил тот – И сообщил оному Хлонве сведения о том, где именно стоят наши военные корабли, а также, как они охраняются. В результате чего палеовийцы сумели атаковать флот Пеу-Даринги и находящуюся в тот момент в гавани Мар-Хона эскадру союзников и нанести серьёзный урон кораблям, вследствие чего была сорвана морская экспедиция союзных сил на Иханару. Сообщение вражескому шпиону составляющих военную тайну сведений подтверждает он сам, а также сопровождавшие тебя тогда люди из твоей личной охраны. Кстати, именно обнаружившаяся измена заставила заподозрить, что кто-то подменил собой Сонаваралингу-таки и, теперь занимается вредительством под его личиной.
А вот это уже серьёзно. И обвинение совсем не липовое, а самое что ни на есть настоящее. Интересно, как вышли на Столяра? И как тот догадался, что информацию о расположении папуасского флота слил ему не какой-то анонимный суниец, а сам Сонаваралингатаки?
Долго гадать не пришлось. Следователь продолжил: «Когда палеовийские сторонники законной власти спасались с Иханары от мятежников, тамошний начальник морской разведки, господин Чикме Шихап, прихватил самые важные бумаги из архива. А впоследствии любезно передал их нашим специалистам для ознакомления. Там, по словам тех, кто с этими бумагами работал, много интересного. Хлонве Столяр заинтересовал в первую очередь. Как-никак доподлинный шпион, много лет успешно работавший на своих хозяев».
–Дальше давай – стараясь придать голосу иронию, подначиваю разговорившегося Тукоя – Значит, по словам этого вашего Столяра, я пришёл к нему и доложил о местах стоянки наших кораблей?
–Нет – азартно мотнул головой господин писец – Когда люди из Пятого Стола схватили Хлонве Столяра и начали его допрашивать, он рассказал в том числе и историю про некоего сунийца, который со всеми подробностями выложил ему о местонахождении флота Пеу-Даринги. Они начали искать, благо сунийцев в Тенуке не так уж и много. В итоге нашли состоящего в личной охране Сонаваралинги-таки Погоноре. Когда того арестовали, он сознался, что ходил как-то вместе с тобой до мастерской какого-то выходца с Иханары. Но о чём ты говорил с хозяином, суниец не знает.
Была у меня мысль зачистить после ночной атаки на корабли использованного для слива информации шпиона – так на всякий случай. А после появления целого батальона палеовийских эмигрантов я подумал об этом повторно. Но не рискнул осуществить, опасаясь, что привлечённые для ликвидации исполнители чего-нибудь накосячат, чем только привлекут внимание. Да и у самих киллеров могли бы возникнуть вопросы: на хрена убивать какого-то беглеца от тюленеловов.
И что самое печальное – Погоноре пропал пару недель назад, но меня это почему-то не насторожило. Хотя должно было бы. Поиски непонятно куда девшегося сотрудника личной моей охраны велись, конечно, но довольно вяло: папуасы дисциплиной не особо отличались, прецеденты, когда тот или иной кадр исчезал, чтобы через несколько дней появиться как ни в чём ни бывало. Ну что ж, лопухнулся ваш покорный слуга по полной.
–Я похож на сунийца? – интересуюсь на всякий случай.
–Хлонве в выходцах с востока Пеу несильно разбирается. Ему что суниец, что сонай, что бонко или ванка. Назвался сунийцем собеседник, ну и ладно.
–А с чего взяли, что я ему какие-то тайные сведения сообщал? И зачем мне это? Мало ли по какой надобности мог к этому Столяру зайти?
–А зачем с такой секретностью? – поинтересовался Тукой.
Ничего не говорю: правдоподобного объяснения с ходу не придумалось, а нести любую ахинею не собираюсь. Да и вообще, пусть лучше господин следователь рассказывает – глядишь, узнаю кое-что полезное. Вон как он заливается. Даже как-то стыдно стало за молодое поколение: такого вопиющего непрофессионализма мне и представить трудно было бы. Ведь это господин писец должен с помощью хитрых психологических приёмов выуживать у подследственного доказательства вины, а получается, что сейчас я получаю информацию, которая позволит лучше выстроить линию защиты. Если, конечно, всё, что мне тут выкладывает следователь, не тщательно разработанная дезинформация, впариваемая с какой-то целью. Вот только для чего понадобилась молодому сотруднику Второго Стола такая комбинация, ей богу, не представить не могу.
А ведь, по сути, у них всего лишь показания самого Хлонве Столяра имеются. Причём лица моего он не видел. И не факт, что голос узнает – я старался говорить пониже, чем обычно. Погоноре и прочие знают только то, что Сонаваралингатаки заходил в мастерскую иханарца. Ну, так, когда это было. Они, небось, даже точную дату того визита не вспомнит.
И, словно подтверждая мои мысли, Тукой продолжил: «В Пятом Столе, правда, рассказу Погоноре, что он всего лишь сопровождал тебя не поверили. Точнее, вообще решили, что он так по-глупому выкручивается, а на самом деле это он сам Столяру тайные сведения выдал. А про это твоё посещение придумал, чтобы себя оправдать».
–А что этот ваш шпион говорит? – интересуюсь – Он-то Погоноре признал?
–Хлонве сказал, что не уверен. Дескать, и времени прошло много, и разговаривал с ним тот человек, держась в тени, да ещё и лицо скрывал. И голос свой преднамеренно изменял.
–Какой-то плохой шпион: невнимательный да со слабой памятью – иронично комментирую. И спрашиваю – А как дело из Пятого Стола к вам попало? Четвёртый Стол же не занимается такими делами? Вы же только заговорщиков из подданных типулу должны выявлять, а не иностранных лазутчиков?
–А они его нам и не передавали – ответил следователь – Просто там младшим писцом трудится не то двоюродный племянник, не троюродный внук Кахимуирегуя. Вот он и сообщил родственнику про показания Погоноре насчёт тебя.
Ага. Моя догадка подтверждается: регой Кахимуй, дядя того самого Вагурикапи, текущего любовника Рами.
–Получается свидетели у Пятого Стола, а подозреваемый в преступлении у вас, в Четвёртом?
–И что? – недоумённо спросил Тукой.
–Да ничего. Просто мысли вслух – успокаиваю молодого, да раннего.
И неожиданно успокаиваюсь по поводу нового обвинения сам. И дело даже не в «шаткости доказательной базы», так, по-моему, юристы на Земле говорили. Какая разница, сколько обвинений на меня повесят враги – живым всё равно из этой передряги не выберусь. По крайней мере, я в такой ситуации точно противника отправил бы по Тропе духов, сильно не заморачиваясь формальными обвинениями и тем более сбором доказательств. А чего Кахимуй с Вагурикапи какое-то идиотское дознание со странным обвинением в подмене настоящего Сонаваралинги на непонятно кого затеяли, ей богу, не пойму.
То ли для Солнцеликой и Духами Хранимой спектакль устраивают, то ли кроме чего-то похожего на материалистическое мышление, продемонстрированного мне Тукоем, ваш покорный слуга ещё и зачатки правового сознания папуасам сумел, наконец-то, привить. Если дело в этом, значит, есть ещё один повод для радости. Впрочем, нельзя исключать и обратного: написанное буквами у туземцев до сих пор окутано налётом мистического почитания, считается, что записать можно только правду. Но многие полагают верным и обратное – если что-то зафиксировать на бумаге, это становится истиной. Например, не основанное ни на чём утверждение о том, что некий тип каким-то хитрым образом подменил собой Сонаваралингу-таки, задокументированное соответствующим образом, должно превратиться в самый что ни на есть достоверный факт.
Тукой, же наоборот, чего-то посмурел. Видать, сообразил, что наговорил лишнего. За окном ударил гонг, возвещающий окончание очередной одной двадцать пятой части суток – не очень громко, видно моя тюрьма находится достаточно далеко от центра столицы и башни с медным «блином», по которому и колотили в означенное время. Писец встрепенулся, потянулся к колокольчику на столе и бешено зазвонил. Вошедшему охраннику следователь приказал: «Увести арестованного!» Ага, обед наступил. Надо же, ещё одно моё начинание прижилось. Немало времени и нервных клеток мне пришлось потратить на внедрение трудового распорядка, в рамках которого чиновники обязаны были прерываться посреди дня для приёма пищи. Можно сказать, провёл целую кампанию. А то иные из оных на почве профессионального энтузиазма могли гастрит или язву заработать. Впрочем, сегодня, похоже, молодой специалист просто воспользовался обязательным перерывом как поводом избавиться от подследственного, перед которым разоткровенничался.
Глава 19
Глава девятнадцатая
В которой герой растроган до слёз.
Пинком открываемая дверь прервала монотонное течение допроса, ставшее за последние дни привычным. Я от неожиданности вздрогнул и приготовился к худшему: неужели те, кто стоял за моим отстранением от власти, собрались с духом и вздумали всё-таки окончательно решить вопрос со столь неудобным персонажем, как Сонаваралингатаки?
Тукой прореагировал, пожалуй что, ещё более нервно, чем ваш покорный слуга: ну оно и понятно, я-то в своём положении подследственного и заключённого уже, можно сказать, смирился с тем, что впереди ничего хорошего не ждёт, а господин писец же себя хозяином положения мнил.
Если следователь ничего о грядущем моём убиении, судя по ненаигранному удивлению и опаске, ничего не знал заранее, то и его, стало быть, того, пришить решили заодно. На мой взгляд, логично: лишних свидетелей оставлять не стоит, концы в воду и так далее…. Из чего можно сделать вывод, что вся история с моим арестом и спектаклем с допросами есть инициатива тех самых неведомых мне граждан из родственников или друзей Вагурикапи, А Солнцеликая и Духами Хранимая, считай что, не при делах. В таком случае, кроме незадачливого Тукоя под нож пойдут и прочие непосредственные исполнители: гвардейцы либо изображавшие их, а также охрана тюрьмы. Правительнице же потом можно наврать всё что угодно: от того, что Сонаваралингу-таки при попытке освобождения убили арестовавшие его злоумышленники, прокравшиеся в силовые структуры, до того, что погиб я от рук верных власти полицейских, когда меня вздумали отбить мои сторонники.
Впрочем, судьба писца и конвоиров за дверью волнует куда меньше моей собственной. Ждать покорно смерти не хотелось. Проклятие, нет ничего, что можно использовать для защиты. Ну, разве что…. И я, вскочив со стула врезаю со всей мощи кулаком в челюсть Тукоя, больше занятого открывшейся дверью, нежели подследственным – того сносит к стене. Для верности пинаю его несколько раз по голове и корпусу, затем ещё трижды прикладываю лбом о пол. И только после этого вытягиваю из ножен принадлежащий писцу клинок, с сожалением отмечая, что короткий, всего сантиметров сорок.
Пока проделывал эти манипуляции, помещение успевает наполниться людьми. Отскакиваю в угол за стол, по разные стороны которого только что сидели мы с молодым следователем, и выставляю острие в сторону вломившихся в кабинет. И тут же опускаю железяку. Глаза предательски застилает слезами, едва узнаю в стоящих впереди Тагора с Длинным. За ними маячат какие-то молодые ребята с палеовийскими короткоствольными автоматами.
«Рад вас видеть, друзья» – обращаюсь к своим верным соратникам, стараясь унять внешние признаки не ко времени накатившего приступа сентиментальности. Старым, наверное, становлюсь…. Задаю вопрос, кивая на парней из группы поддержки: «А эти молодые люди кто?»
–Воспитанники Обители, кои выпускаются в нынешнем году – бывший «дикий гусь», а нынче ректор самого главного на Пеу ВУЗа для краткости опустил полное название подведомственного ему питомника военных и административных кадров.
–Отлично, отлично – как возможно благожелательней произношу, а про себя думаю, что дела, видать наши не очень, раз тузтец задействовал кадетов, пусть и готовящихся в ближайшие недели покинуть стены «альма-матер» для служения отечеству, а не, скажем, уже занимающих посты в армии или полиции воспитанников. Впрочем, паниковать и искать револьвер с последним патроном, дабы пулю в лоб себе пустить, пока не стоит, лучше узнаю от старых боевых товарищей о происходящем за стенами тюрьмы. Кстати, заодно хоть выясню, где же меня всё-таки держали.
С последним, всё оказалось просто: секретный следственный изолятор Четвёртого стола. Сиё заведение организовано было для политического подразделения полицейского ведомства, которое пришлось выделить в отдельную структуру в связи с прошлогодним мятежом. Самолично давал санкцию на создание и нового управления МВД, и этой вот тюрьмы. Теперь, кажется, придётся курощать недавно образованный отдел.
«Полагаю, для более обстоятельного разговора о том, что происходило, пока я гостил в этих стенах» – обвожу рукой комнату – «Найдётся более приятное место. А здесь нам делать, в общем-то, нечего».
–С этим что делать? – спросил Длинный, показывая на успевшего очнуться Тукоя.
–С ним? Да ничего. Пусть живёт. Всё равно это просто исполнитель. Хотя, впрочем, пусть сначала честно и подробно расскажет, кто и чего ему приказывал насчёт меня. И кто ещё причастен.
Паропе с Тагором на пару принялись разглядывать следователя профессионально внимательным взором, ничего хорошего объекту внимания не сулящим. Репутация у обоих… довольно специфическая. Ничего удивительного, что молодой и подающий надежды писец моментально запел соловьём. Тузтец слушает своего недавнего подопечного, изредка ободряюще пожимая плечами и почти ласково улыбаясь, не забывая при этом поглаживать рукоятку клинка в ножнах.
Как я и предполагал, мой арест и пребывание в секретном «сизо» – инициатива одного из родственников нынешнего фаворита Солнцеликой и Духами Хранимой. Впрочем, регой Кахимуй подошёл к заговору основательно, найдя сообщников кроме полиции также и среди армейских офицеров и командиров некоторых столичных ополченческих рот. Про «пану макаки» Тукой ничего не знает – что не может не радовать. Впрочем, мелкую сошку не обязаны ставить в известность обо всех участниках авантюры. Но и тех, кого он уже назвал, хватает для оценки масштаба заговора. Да и план действий тоже можно наметить. Вот только одно оставалось непонятным – насколько в курсе сама Рами насчёт всего этого спектакля. Даже если предположить, что она совершенно непричастна к собственно моему аресту, как-то сомнительно, чтобы не заметила внезапное исчезновение премьер-министра.
«Ладно, здесь нам больше делать нечего» – говорю своим соратникам, направляясь к выходу из допросной. И уже в дверях добавляю, обращаясь к Тукою: «Прощай, мальчик. Приятно было с тобой пообщаться. И хочу дать совет на будущее – если когда-нибудь получится так, что ты вздумаешь с кем-либо не на шутку схватиться за власть или высокую должность, не оставляй своего побеждённого врага живым. Не уподобляйся почтенному Кахимую». Но тут же, вспомнив: «Тебе придётся немного посидеть под замком. Пока всё не утрясётся. Тагор, пусть кто-нибудь из твоих ребятишек отведёт его в любую свободную камеру. Хотя… лучше в номер два». Это та, в которой держали меня – в ней хотя бы лохань, куда нужду справлять, есть. «Ну и воды оставьте ему. Здесь где-то должна быть».
–В караулке бочка стоит – подсказывает следователь.
–Ага – пожимаю плечами – Там, наверное, и кувшин найдётся.
Пара «птенцов гнезда сонаваралингова», легонько подталкивая, повели младшего писца в камеру. Ещё один метнулся в противоположную сторону, как понимаю, туда, где сидит охрана заведения. Почти сразу же он вернулся, протопав мимо меня с кувшином, в котором плескалась жидкость, при тусклом освещении выглядевшая совершенно тёмной. Вот теперь действительно всё: пора покидать сии не очень гостеприимные стены, дабы отправиться восстанавливать справедливость и законность.
Выйдя из дверей тюрьмы на свежий воздух, невольно щурюсь от яркого солнечного света: разгар дня, как-никак. «Что дальше делаем?» – спрашиваю у своих соратников. Те недоумённо смотрят: «Дескать, ты же у нас главный, Сонаваралингатаки» меня. Видя неготовность Тагора с Длинным, уточняю: «У кого какие предложения?» Может быть, с точки зрения имиджа непогрешимого начальника, поступаю неправильно, но неожиданные зигзаги судьбы, случающиеся последние дни, здорово выбили меня из колеи. Так что особых мыслей нет. Ну, разве что, бежать куда подальше и забиться в какой-нибудь укромный угол. Вот только, этого как раз делать не следует. Наоборот, сейчас нужно атаковать противника, пока тот ещё ничего не знает. И кстати, сколько у нас в запасе времени, пока кто-то из участников заговора не заявится сюда самолично или не пошлёт курьера по той или иной надобности? Озвучиваю столь очевидный вопрос вслух. Мои верные товарищи молчат, понимая, что вопрос скорее риторический.
Что ж, придётся принимать решения самому. Оглядываю своё невеликое воинство: Тагор с парой десятков курсантов, Длинный с тройкой каких-то своих родственников, переманенных из Бонко в последние годы. Даже на задержание или ликвидацию тех пособников Кахимуя, которых назвал Тукой, не хватит. Да и распылять столь небольшие силы опасно. А где найти в условиях неопределённости, когда не знаешь, кто враг, а кто друг, дополнительных бойцов? Кроме тенхорабитов, пожалуй, рассчитывать не на кого. Больше всего Людей Света и Истины среди работников мастерских. Но толку от них особого не будет. Да и обращаться к «широким народным массам» не рискую – мне нужно решение проблемы с заговорщиками, а не буча с участием пролетариев. Остаётся Сто двадцать седьмой ополченческий цаб, в командовании которым сплошные «воители».
–Для начала идём в Гончарный угол – командую наконец – А ты, Тагор, по дороге вспоминай, с кем упомянутые Тукоем могли дружить и кого втянуть ещё.
–Зачем в Гончарный? – спрашивает тузтец.
–Потому что я так решил – отвечаю несколько резковато, потом всё же поясняю – Тамошними ополченцами тенхорабиты командуют. А сейчас кроме них я никому не могу полностью доверять.
–Понял – пожал плечами мой ручной дикий гусь – А насчёт тех, кого мы теперь знаем, я только про самых молодых могу что-то сказать. Таголети и Хогу ещё при Шонеке из Обители выпустились.
–Хотя бы про молодых вспоминай – говорю.
Расположение Сто двадцать седьмого батальона «даре-гуна», как официально именовалось на Пеу территориальное ополчение, радовало идеальным порядком. При воротах даже наличествовал караул, который проявил некоторую бдительность: по крайней мере, наш отряд впустили не сразу, а только после того, как оказавшийся по близости полусотник из числа послуживших в «пану макаки» опознал меня и Тагора.
Неожиданное появление самого Сонаваралинги-таки старину Ласуне обрадовало, хотя и несколько озадачило. «Цаба-тегу Комуси на месте нет» – сразу же оповестил он нас.
–Где он? – спрашиваю безо всяких папуасских политесов.
–Дома у себя – отвечает Ласуне.
–Пошли за ним нарочного – распоряжаюсь. И добавляю на всякий случай – Только пусть по дороге ни с кем разговаривает. Дело секретное.
–Сейчас, сделаем – полусотник ловит ближайшего ополченца и даёт тому указание.
–Кто из сотников на месте? – продолжаю выяснять ситуацию.
–Только второй сотни здесь. И «Правая рука» Комуси, младший летинату Олокулети.
«Правой рукой» именуют у нас заместителя командира – хоть сотни-роты, хоть цаба-батальона. Здесь – целый младший лейтенант, выслужившийся из унтеров. Обычно-тоу нас в ополченческих частях в офицерском звании только комбат, а остальные, даже ротные – в лучшем случае капралы из армейских отставников, а зачастую – вообще наиболее толковые из штатских. Да и этот цаб пришлось облагодетельствовать вторым офицером исключительно из-за наблюдающегося «тенхорабитского» уклона – чтобы Комуси былуж совсем не в одиночестве среди Людей Света и Истины.
–Веди к нему – приказываю старому бойцу «пану макаки». Чего время терять, пока командир батальона появится. Можно для начала ввести в курс дела его зама.
Олокулети и Ласуне, которого я решил тоже посветить, от моего краткого рассказа о происходящем слегка охренели. Ну, или не слегка.
–Поднимать цаб по тревоге? – после двухминутного переваривания информации выдал заместитель комбата. Ну это у него от молодости: вон Ласуне сидит и чего-то прикидывает в уме.
–Отставить! – командую – Тут нужно действовать хоть и быстро, но осторожно.
–И? – унтер ограничился междометием. Или союзом – в школе всё время путался в этих частях речи, а тут, как назло, ни одного учебника ни по русскому, ни по папуасскому.
–Нужно отправить ваших бойцов под командой ребятишек Тагора, чтобы схватить и доставить сюда вот этих людей – протягиваю Олокулети список, составленный по результатам беглого допроса следователя – Осторожно, не привлекая внимания. Потом выяснить, кто ещё участвует, чтобы знать, на кого можно рассчитывать нам.
Сам же запоздало подумал, что не следовало оставлять Тукоя в тюрьме: прихвати мы его с собой, можно было бы вытрясать по ходу пьесы дополнительную информацию, выяснить которую упустили, да и мои враги, заявившиеся туда, не знали бы точно, что там случилось, и времени у нас сейчас было бы больше. А так, уже прошёл целый «гонг», а мы ещё и не начали действовать. Писца запросто могли уже найти, и фактор внезапности будет утрачен. Ну, да ладно, будем исходить из того, что противник ещё не в курсе – не каждый же час в спецСИЗО наведываются курьеры или кто-нибудь из приспешников достопочтенного регоя. А визиты в те стены непричастных к заговору тем более редкость.
–Ласуне, распорядись – приказывает младший лейтенант.
–Тагор – обращаюсь к своему ручному «дикому гусю» – Распредели своих воспитанников по тем группам, которые Ласуне соберёт. И надо прикинуть, кого из заговорщиков брать в первую очередь.
–Думаю, тех, кто повыше рангом да ближе всего находится.
–Это понятно – соглашаюсь – Вот только почти все из упомянутых Тукоем сейчас на службе пребывают, в окружении подчинённых, которым может не понравиться, если их начальников будут хватать и непонятно куда уводить.
–Тут почти половина из заговорщиков к столичной Управе порядка и благочиния относится. Так что можно заявиться туда.Пагукусуме среди участников Тукой не упоминал – предложил Длинный – И вызывать их к начальнику, где и допрашивать на предмет сообщников. А если же Пагукусуме тоже причастен, попробуем его самого скрутить и от его имени действовать. Я в Управу самолично отправлюсь.
–Хорошо, действуйте – соглашаюсь. План попахивает авантюрой, но зная Паропе, можно ожидать, что у него может и получиться. Как не хочется избежать распыления ограниченных сил, находящихся в моём распоряжении, но придётся: от марша всем цабом по улицам Тенука толку немного, а сидя здесь, тем более, ничего не добьёшься.
Длинный с Тагором и Ласуне отправляются тасовать воспитанников Обители Сынов Достойных Отцов с ополченцами по командам и ставить перед ними задачи. Мне, сидя под «штабным» навесом, только остаётся наблюдать, как, получив наставление, очередная «спецгруппа» бодро топает в сторону ворот части. Глупо, конечно: всё теперь в руках мальчишек и бойцов из самодеятельности, пардон, самообороны.
Последняя группа ополченцев под командой пары кадетов как раз получала задание, когда явился, наконец-то, Комусилети. Про то, что расположение вверенной ему части удостоил своим посещением сам Сонаваралингатаки, лейтенант был уже в курсе – вряд ли посланный по его душу гонец удержался и не оповестил отца-командира о визите столь высокопоставленного лица.
По-военному коротко поприветствовав вашего покорного слугу, Комуси уставился на меня, ожидая дальнейших распоряжений.
–Измена, летинату – сказал я просто. Офицер сразу построжел лицом.
